CC BY
13ВОСПОМИНАНИЯ И МАТЕРИАЛЫ К БИОГРАФИИ
УДК 7.072.2
Филичева Надежда Викторовна, доктор философских наук, профессор. Университет ИТМО, Россия, Санкт-Петербург, Кронверкский пр., 49. 197101. nfilicheva@gmail.com
Filicheva, Nadezhda Viktorovna, Full Doctor of Philosophy, professor. ITMO University, Kronverkskii pr., 49, 197101 Saint Petersburg, Russian Federation. nfilicheva@gmail.com
ВОСПОМИНАНИЯ. КАФЕДРА. ЕЛЕНА ОЛЕГОВНА ВАГАНОВА MEMORIES. DEPARTMENT. ELENA OLEGOVNA VAGANOVA
На кафедру истории искусства исторического факультета я поступила и училась там уже человеком взрослым, имея опыт обучения в других местах, десятилетний стаж работы и совмещая учебу и работу в музее-заповеднике «Петергоф». У меня уже был определенный опыт музейной работы и общения с миром искусства, так что выбор моей будущей специальности был не случайным.
Самым важным для меня было то, что все шесть лет обучения на вечернем отделении нашей кафедры (с 1979 по 1985 гг.) были удивительно интересными и продуктивными.
Кафедра, которую возглавляла Н. Н. Калитина, была яркой и сильной. Профессорско-преподавательский состав нашей кафедры был замечательный, это были увлеченные и преданные своему делу талантливые ученые. Лекции читали Н. Н. Калитина, Т. В. Ильина, Е. О. Ваганова, В. А. Булкин, Ю. М. Денисов, И. Д. Чечот, М. Ю. Евсевьев, О. В. Немиро и другие преподаватели кафедры.
Память без конца возвращается в те, уже далекие времена молодости и студенчества (прошло тридцать пять лет после окончания кафедры), к лекциям и занятиям любимых преподавателей, среди которых Елена Олеговна занимала особое и важное место.
Елена Олеговна Ваганова выделялась какой-то особенной, удивительно эмоциональной энергетикой, любовью к своим предметам и студентам, профессионализмом, и, пожалуй, еще одной чертой, присущей ей в большей степени — рядом с ней не было той характерной разделительной черты и грани в общении между преподавателем и студентом, она была очень демократична в общении со студентами.
Вспоминаю начало нашего обучения — на самых первых занятиях, еще не прослушав фактически ни одной лекции по курсу истории и теории искусства, нам было предложено прочитать и написать рецензию на монографию А. Я. Гуревича «Категории средневековой культуры» (М.: Искусство, 1972).
Для нас это было первое задание и знакомство со столь серьезными искусствоведческими работами, так что сразу, уже на первом курсе, было понятно, что будет все «всерьез», и нам предстоит «с головой уйти» в изучение трудов М. Дворжака, Г. Вельфлина, Б. Виппера и других теоретиков искусства, чтобы уже с первого курса вплотную заниматься теорией и историей, учиться понимать искусство не только на уровне эмоционального восприятия.
Но, пожалуй, более всего навсегда осталась в памяти одна из первых лекций, прочитанных Еленой Олеговной Вагановой. Одну из первых встреч с нами, студентами-первокурсниками (на втором и третьем курсе мы уже будем родными, близкими), Елена Олеговна традиционно посвящала своим Учителям. Она рассказывала нам о Т. П. Знамеровской, Н. Н. Пунине, И. И. Иоффе и других замечательных преподавателях, которые работали
и были гордостью нашей кафедры. Говорила Елена Олеговна и о разных, в том числе тяжелых периодах того сложного времени
— репрессий, гонений на науку и выдающихся ученых, которые выпали и на долю нашей кафедры. На этой лекции мы были какие-то «необычные», мы ничего не обсуждали, мы не задавали вопросов, мы не шумели, выступая оппонентами, — мы слушали тихо и внимательно.
Елена Олеговна с таким уважением, любовью и гордостью рассказывала о своих Учителях, о тех, кто создавал кафедру, кто работал на ней, в каких условиях, что мы невольно сами проникались гордостью и уверенностью в правильном выборе специальности и в том, что мы учимся и находимся в тех же аудиториях, где была создана кафедра и работали эти замечательные ученые, мы видим их портреты, кафедральную фототеку, коробки со слайдами на стеклянных пластинках, которые уже тогда казались нам «кафедральным антиквариатом», шкафы с дипломными работами выпускников, знаменитое черное кожаное кресло заведующих кафедрой, гравюры на стенах, книги на стеллажах...
А поколение уже наших преподавателей и лаборантов трепетно сохраняли все то, что было связано с кафедрой, с лучшими кафедральными традициями.
Лекции Е. О. Вагановой были удивительно интересными — читала ли она курс по искусству Средневековья, эпохе Возрождения, по музееведению или свой любимый «Золотой век» испанской живописи — появлялось ощущение, что мы в Италии, гуляем по Флоренции, Риму, Падуе, рассматривая фрески Джотто или Ма-заччо, работы Микеланджело, Брунеллески или Донателло.
Когда Елена Олеговна читала лекции о столь любимом ею испанском искусстве, мы как будто «оказывались» в романтической, пламенной, горделивой Испании. Как мы мечтали тогда побывать во всех тех местах, о которых с таким воодушевлением рассказывала нам она.
Бывали и такие дни, когда Елена Олеговна приезжала на лекции на такси, будучи больной, объясняла нам, что на лекциях она чувствует себя значительно бодрее и лучше.
Мы понимали и ценили те замечательные качества, которые мы видели, которые так нужны для взаимопонимания
— её любовь к нам, студентам, её самоотдача были самыми искренними.
Очень интересными были занятия в музеях, которые Елена Олеговна постоянно проводила с нами совместно с научными сотрудниками музеев. Особенно нравились занятия в Эрмитаже, обычно они проходили по понедельникам, когда в Эрмитаже был выходной день. Только представьте себе — Эрмитаж без столпотворения! Как это было прекрасно! Сейчас студенты лишены таких возможностей. Сейчас ВУЗы все больше переходят на он-лайн обучение, а образование, к сожалению, переведено в ранг сферы услуг.
НОВОЕ ИСКУССТВОЗНАНИЕ 02/2020. ПРИЛОЖЕНИЕ
В Эрмитаже проходили серьезные занятия на разные темы — античное искусство, искусство Средневековья, Возрождения, голландская живопись, импрессионизм, постимпрессионизм и др. При этом мы не только слушали таких удивительных и влюбленных в своё дело профессионалов, научных сотрудников музеев, но и сами участвовали в дискуссиях, готовили доклады. Это требовало серьезной и ответственной подготовки к занятиям, но это было настоящее «соприкосновение» с подлинным искусством.
Памятна поездка с Еленой Олеговной во Львов. Это была интересная и полезная архитектурная практика. Во Львове и пригородах Львова мы знакомились с различными стилями в искусстве, с интересными замками, особенно нам всем понравился Олесский замок (памятник архитектуры Х1У-ХУП вв.). Яркое впечатление на нас произвел не только замок как архитектурный памятник, но и вся экспозиция. В этом замке особенный восторг вызвала у меня уникальная барочная деревянная скульптура. Нам посчастливилось побывать и в других замечательных музеях Западной Украины.
Нас учили понимать и чувствовать архитектуру, живопись, скульптуру, призывая к восприятию арт-объектов «живьем» и изучению архитектуры «ножками, ножками», чтобы понять «душу» места, города, мастера, архитектора...
Елена Олеговна действительно была ярким, искренним, эмоциональным, профессиональным искусствоведом с «искрой Божьей» и педагогом с большой самоотдачей.
Вспоминается еще один эпизод из лекционного курса Елены Олеговны Вагановой. Однажды, на какой-то из лекций по эпохе Возрождения, сломался диапроектор. Елена Олеговна расстроилась, что лекция срывается, стала сетовать на то, что делать в подобной ситуации и как работать с такой техникой, которая в самый неподходящий момент ломается, а взять другой проектор — просто нет никакой возможности, запасных диапроекторов нет, а те, что есть — у других преподавателей или в нерабочем состоянии.
Елена Олеговна была расстроена более всего тем, что лекцию придется отменять, что не могло радовать ни её, ни нас. Не каждую лекцию можно перенести в музей, например, в Эрмитаж, который рядом. Бесспорно, лекции по искусству итальянского Возрождения, об испанском искусстве или о мировоззрении барокко, Рубенсе, Рембрандте и многих других мастерах лучше перенести в Эрмитаж, что и делала часто Елена Олеговна и другие преподаватели, но Эрмитаж хоть и рядом, но «сорваться» быстро из аудитории (хотя мы всегда были «легки» на подъем) не всегда возможно, да и не получится, потому что музей уже закрыт, а мы студенты вечернего отделения и наши лекции начинались в семь часов вечера.
Дополнительных лекций и занятий в музеях у нас было много, но они планировались и назначались заранее, а мы старались находить возможность эти занятия не пропускать. Подобные занятия часто проводили Е. О. Ваганова, В. А. Булкин, Ю. М. Денисов.
Елена Олеговна была расстроена сломанным диапроектором, да и мы не радовались, что лекция срывается, потому что учились с интересом и стремились не пропустить ни одной лекции по специальности, правда, иногда позволяли себе из-за «духа бунтарства»1 игнорировать некоторые другие дисциплины, не имеющие, как мы полагали, никакого отношения к нашим искусствоведческим интересам и наукам, но занимающие важное, более того, «привилегированное» положение (история партии, научный коммунизм и некоторые другие дисциплины) в системе советского образования тех лет.
Но возвращаемся к нашему сломавшемуся диапроектору. Нам была понятна реакция преподавателя на технические сбои в учебном процессе, она типична во все времена.
Так вот, когда лекция закончилась, мы не торопились покинуть кафедральную аудиторию, а стали обсуждать сложившуюся ситуацию и пришли к выводу, что к следующей лекции надо купить новый диапроектор и подарить Елене Олеговне, чтобы она никогда не расстраивалась из-за подобных проблем.
Диапроектор был куплен. Мы были горды принятым и осуществленным решением. Перед началом лекции установи-
ли новенький, хороший диапроектор и ждали радостной реакции и удивления Елены Олеговны от нашего «действа».
Елена Олеговна вошла в аудиторию и, увидев новый проектор, удивилась, спросив, где взяли? Мы с радостью отрапортовали, что это наш подарок для неё. И тут лицо и голос Елены Олеговны резко изменились. Это была другая Елена Олеговна.
Совершенно очевидным было то, что она не просто удивлена нашим подарком, а расстроена им намного больше, чем на предыдущем занятии сломанным диапроектором.
Мы услышали монолог, который не ожидали услышать. Не все сохранилось в памяти из монолога, но главное осталось. Она нас поблагодарила за такое отношение к предмету и к ней, а затем произнесла строгие слова, с непривычной для нас интонацией, о том, что принять диапроектор не может по многим причинам, одна из которых заключается в том, что её просто выгонят с работы, потому что подобное недопустимо, что это категорически запрещено делать, называла еще какие-то причины и объясняла нам, что подобные поступки с нашей стороны — совершенно невозможны, категорически заявив, что принять подарок от нас она не может... Но она готова принять и оставить диапроектор, только при одном условии — мы назовем стоимость нашего подарка, а она вернет нам деньги.
Началась затянувшаяся дискуссия, в которой, на удивление, вся наша группа оказалась просто — «истинными дипломатами». Мы стали предлагать различные варианты сложившейся ситуации, и был выбран следующий: это подарок нашей кафедре как запасной вариант кафедральной техники, который официально нигде не будет числиться, а просто будет тихо стоять на кафедре.
Удалось, с трудом, убедить Елену Олеговну, мы наконец успокоились, что диапроектор оставлен, что он лучше другой кафедральной техники и, довольные одержанной победой, погрузились в искусство итальянского кватроченто.
Было еще много других приятных, замечательных, иногда немного грустных эпизодов в нашей студенческой жизни, которые постоянно всплывают в памяти. Они важны, потому что все то лучшее, что нам давали наши Учителя — мы постарались перенести в нашу профессиональную жизнь.
Это, прежде всего, любовь и уважительное отношение к студентам, это профессионализм, характерный для того времени и отличавший наших преподавателей, которые при постоянном сокращении и изменениях нагрузки на дисциплины по специальности старались изыскивать возможности на дополнительные занятия для того, чтобы в более полном объеме читать нужные нам курсы, проводить занятия в музеях и изучать архитектуру, не только на лекциях, но и вне аудитории.
Была еще одна особенность на нашей кафедре, которую мы ценили — иногда мы бывали у наших преподавателей дома. Мы сдавали наши рефераты или отчитывались по курсовым работам, иногда это были консультации, а иногда мы просто решали различные вопросы, в том числе и касающиеся наших предстоящих поездок. Елене Олеговне всегда можно было позвонить и попросить о консультации — она никогда не отказывала и всегда находила время для нас, помогала с литературой.
Если кто-то из студентов пропускал лекции — обязательно звонили домой и интересовались причиной отсутствия и нашим состоянием. Это была не только тревога за учебный процесс, но и беспокойство за нас и то хорошее доброе отношение к нам, которое мы всегда чувствовали.
А еще Елена Олеговна иногда говорила, что мы у нее — любимые! И мы понимали тогда ценность этих слов и дорожили таким отношением к нам.
Болезнь и столь ранний уход из жизни Елены Олеговны стали большим потрясением для всех нас, её студентов. Нам очень не хватало ее лекций, которые она читала с удивительным мастерством, любовью и профессионализмом, нам не хватало общения с нею, ее заботы, внимания, звонков, её добрых слов ... Но благодарная память свято хранит все то лучшее, что связано с Еленой Олеговной Вагановой и другими нашими замечательными преподавателями.
Помимо лекций, семинаров, занятий в музеях, архитектурной практики на кафедре проходили интересные конферен-
ВОСПОМИНАНИЯ И МАТЕРИАЛЫ К БИОГРАФИИ
ции, круглые столы, в которых мы тоже принимали участие. У нас была возможность увидеть, услышать и даже пообщаться с Д. В. Сарабьяновым, Е. И. Кириченко, Г. Ю. Стерниным, В. С. Тур-чиным, А. К. Якимовичем и многими другими интересными учеными искусствоведами. Были конференции и встречи в Москве. Запомнились общение с И. С. Зильберштейном о создании первого частного музея в нашей стране, его тревогу по этому поводу, бесконечные переговоры с Министерством культуры на протяжении нескольких лет о том, чтобы музей частных коллекций носил его имя, а «новые времена»2 еще не наступили для подобных решений.
Не менее яркими оказались две встречи в Москве с сыном знаменитого архитектора советского авангарда Константина Мельникова, Виктором Константиновичем, в Доме архитектора в Кривоарбатском переулке, 10, куда мы ездили с Ю. М. Денисовым, который прекрасно знал и любил Москву и проводил постоянно интересные занятия по архитектуре Санкт-Петербурга и пригородов.
Как много важного и интересного мы узнавали при этих встречах и занятиях вне аудитории. Не менее яркими
были поездки с В. А. Булкиным по «Золотому кольцу», в Новгород, Ладогу, по нашим музеям, по пригородам. Иногда приходилось пройти несколько километров, порой в отвратительную погоду, чтобы увидеть кусочек настоящей, подлинной фрески.!
Нам очень повезло, что мы учились тогда и в то время, когда нашими преподавателями были Е. О. Ваганова, В. А. Бул-кин, Ю. М. Денисов, И. Д. Чечот, Н. Н. Калитина, Т. В. Ильина и другие. Их лекции также остались в нашей памяти, но это уже другая тема разговора, возможно, мы еще вернемся к ней, к истории нашей кафедры и не менее важной, на наш взгляд, теме образования в 1970-е-90-е гг. ХХ в.
Несколько страниц воспоминаний о Елене Олеговне Вагановой и кафедре хочется закончить цитатой автографа Н. Н. Калитиной в своей книге, который она написала для меня: «..помните о университете и Ваших учителях» (20.02.86).
Мы помним! Мы помним и храним любовь, признательность и глубокое уважение к нашим Учителям, стараемся следовать в нашей профессиональной жизни всему тому лучшему, чему они нас учили.
Примечания:
1 За «дух бунтарства» мы получили однажды серьезную «встряску» от Нины Николаевны Калитиной, когда выяснилось, что на нескольких лекциях и семинарах по марксистско-ленинской эстетике не было ни одного студента нашей группы. Для нас всех эта несогласованная «солидарность» и недисциплинированность, также была неожиданностью, которую мы в последующие годы старались исправить, устанавливая очередь посещения некоторых курсов, но об этом эпизоде более подробно предполагается рассказать в воспоминаниях о Н. Н. Калитиной.
2 И. С. Зильберштейн (28.03.1905-22.05.1988) — советский литературный критик, литературовед, искусствовед, коллекционер, доктор искусствоведения. Один из основателей и редактор сборников «Литературное наследство» (98 томов, 1931-1988). Более двадцати тысяч исторических документов по истории русской культуры И. С. Зильберштейном были возвращены из-за границы и частных собраний в государственные фонды и архивы СССР. Источник: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/404223 (дата обращения 29.04.20). Коллекция И. С. Зильберштейна — это небольшой музей русского и западноевропейского искусства, очень целостный в своем составе. Таким он и остался после того, как в 1987 г. Илья Самойлович передал свою коллекцию в ГМИИ. Нужно было обладать большим мужеством, чтобы расстаться с такой замечательной коллекцией, и большой мудростью, чтобы понять, что только этот шаг — передача коллекции государству — единственная возможность сохранить ее.
Источник: http://www.artprivatecollections.rU/collection/i s zilberschtein/index.php (дата обращения 29.04.20).
