CC BY
42
Г. М. АГЕЕВА
ВОСПОМИНАНИЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ МОРДОВСКОГО КРАЯ КАК РЕПРЕЗЕНТАЦИЯ ПРОВИНЦИАЛЬНОГО МЕНТАЛИТЕТА
Ключевые слова: провинциальная культура, воспоминания, интеллигенция, менталитет
Key words: provincial culture, memories, intelligence, mentality
Провинция интересна не только другим — она и сама себе интересна.
В. Л. Каганский
Жизнь любого российского региона определяется усилиями его жителей и властей, государственной политикой, экономическим положением в стране, приоритетами в сфере образования, науки и культуры, уровнем развития средств связи и коммуникации и т. д. Немаловажную роль играют исторические и национальные традиции, особенности провинциального уклада.
Понятие «провинция» — одна из важных символических и культурных универсалий. Феномен, удостоившийся масштабного междисциплинарного внимания, и сегодня продолжает вызывать широкий исследовательский интерес и общественный резонанс. Это своеобразная характеристика культурного ландшафта, где при всех отрицательных и критикуемых чертах (отсталость, второсортность, медлительность и т. д.) присутствует позитивное, мобилизующее, креативное начало, а также поддерживается высокий уровень духовной и национальной культуры. Социально-культурная миссия провинции очень важна: «...сама пространственность ее, помноженная на. движения человеческого ума, содержит
АГЕЕВА Галина Михайловна, доцент кафедры библиотечно-информа-ционных ресурсов Мордовского государственного университета, кандидат культурологии.
какой-то важный ресурс нашего общего завтра», — пишет М. Я. Гефтер1. Интересны и наблюдения В. Л. Каганского относительно культурной специфики провинции. Он подчеркивает полноценность ее культурного бытия, видит в ней «живое убежище культурно значимых текстов»2. Провинция привлекает исследователей своей неповторимой духовной аурой, обычаями, которых уже не встретить в столичном мегаполисе. Н. И. Воронина отмечает, что провинция уникальна еще и тем, что менее подвержена массовизации, здесь всегда есть место единичному, неповторимому3.
Феномен российской провинциальной культуры становится более или менее понятным при учете факторов ментального характера. «Ассоциируясь в первую очередь с национальным своеобразием, менталитет шире, объемнее его: возможно выявление и изучение ментальностей, охватывающих и другие общности (региональные, классовые, государственно-политические, сциентические и т. п.)»4. Своеобразие России складывается из непохожести ее провинций. Здесь корни русской ментальности. Понятно, что «чистота» провинциального менталитета весьма условна. Он являет собой сложное сочетание традиционного и инновационного, общегосударственного и национального.
Провинциальная ментальность может рассматриваться как совокупность ярко выраженных интеллектуальных и эмоциональных качеств (черт), характерных для социальных групп, проживающих в отдалении от столицы. Н. М. Инюшкин отмечает, что «степень удаленности, средства коммуникаций, характер и уровень экономических, политических, правовых и культурных связей со столицей так же отражаются в ментальности, как и „местные" условия бытования»5. Провинциальная ментальность может быть определена как система ценностей, распространяющихся на жизнь в целом, традиции, человеческие отношения, образование, науку, культуру, искусство и др. Она предполагает также определенные нравственные позиции. По отдельности каждый компонент трудно характеризуем, зато вместе они дают картину сознания, характерного именно для этой среды. «А не существует ли в самой русской (российской) провинциальной ментальности нечто такое, что свойственно провинциальному менталитету вне зависимости от национальности людей, его воплощающих?»6. Многие современные ученые разделяют эту позицию.
Провинциальная интеллигенция — особый слой, являющийся выразителем провинциального менталитета и генератором чрезвычайно важных для культурного самоопределения обитателей края процессов. Одним из таких процессов является способность к рефлексии. В числе способов самовыражения, осмысления своего бытия, отдохновения души следует назвать мемуары. Русский человек более склонен обсуждать пройденный путь, чем продумывать дальнейший. Он больше оглядывается назад, чем заглядывает вперед.
Одним из первых на краеведческий аспект мемуарной темы обратил внимание В. А. Юрченков, собравший свидетельства жителей и гостей Саранска, начиная с XVIII в.7: выдающихся людей эпохи (Н. И. Костомаров, Л. Н. Толстой, Н. Г. Чернышевский и др.), саранских знаменитостей (А. Масловский и др.), никому не известных «анонимов» и простых тружеников. Это книга — не только свод документов, посвященных дореволюционному и советскому Саранску и содержащих массу важных исторических сведений, но и интереснейшее исследование менталитета и быта горожан, их хозяйственной и культурной деятельности.
Эта «мемуарная биография» Саранска была издана почти двадцать лет назад. За этот период было опубликовано немало других воспоминаний, принадлежащих перу интеллигенции Мордовии и открывающих мир провинции с новой стороны. Одни тексты посвящены осмыслению исторических событий, например, Великой Отечественной войне, встрече с выдающимися современниками (М. М. Бахтин, Ф. В. Сычков, С. Д. Эрьзя, И. М. Яушев), другие — раскрывают профессиональный путь авторов, события их жизни, хотя сведений личного характера в них мало. Здесь можно почерпнуть много интересной информации о жизни республики и Саранска в разные годы, приоритетах, ценностях, настроениях. Есть воспоминания о коллегах, внесших заметный вклад в науку, образование, культуру региона. Некоторые тексты написаны к памятным датам, юбилеям. В мемуарные источники инкорпорированы образы учителей, друзей, родителей. Есть сочинения, позиционирующие «провинциальность» происхождения их авторов.
Тексты весьма разнообразны: одни — искренние, выразительные, подробные и образные, у их авторов явно есть литературный дар, а другие — «административные», фактологичные и «закрытые». Их жанровая природа также
разнообразна: очерк, повесть-эссе, размышления, письма, записки, краткие биографические сведения, итог творческой деятельности, путевые заметки и даже «краткий автохронограф с размышлениями и публицистическими отступлениями». В большинстве своем мемуарные свидетельства представлены на уровне статей в периодике, сборниках. Встречаются и отдельные издания. Основной массив «записок о былом» создан в последнее десятилетие XX — начале XXI в. Воспоминаний, датируемых советским периодом, написано гораздо меньше.
Этот жанр имеет большое значение для осмысления процессов, происходящих в профессиональной сфере, которую представляют авторы воспоминаний. Раскрыты такие грани личности и деятельности, которых нет в официальных документах и учебной литературе. Содержатся выводы и наблюдения, предложения по совершенствованию функционирования тех или иных институтов. Безусловно, и личностная история всегда более понятна и интересна, тем более если это одновременно и история края, в котором живешь. Авторы этих свидетельств — не только уроженцы и постоянные жители республики, но и люди, работавшие здесь лишь определенный период времени. Но все они, по выражению Н. И. Ворониной, «сумели создать в конкретной, отдельно взятой провинции духовную ауру, впитывающую и растворяющую в своей культуре все парадигмы современного существования»8.
Особенно детально нами были проанализированы мемуары библиотекарей республики — типичных представителей провинциальной интеллигенции. Большинство имен — это эпоха в библиотечном деле Мордовии (Р. Н. Борискина, Н. А. Бушуева, М. Ф. Жиганова, А. И. Калинина, Л. Е. Куликова, Л. И. Маркина, Л. Г. Меркушкина, Л. М. Орехова, О. В. Пашутина, Е. Л. Токарева, И. А. Шабалова и др.). На страницах сборника «Библиотечное краеведение» в рубриках «По страницам воспоминаний» и «Жизнь среди книг», а также в ряде рукописных источников даны интересные свидетельства сотрудников национальной, научной и других республиканских библиотек. Они дают богатую пищу для размышлений относительно самосознания провинциальной интеллигенции, фиксируют важный для любого профессионального сообщества этап саморефлексии.
Роль библиотечных учреждений в развитии культуры, особенно в провинции, всегда была велика: миссия сохранения и передачи через поколения общечеловеческих ценностей, подвижничество в трансляции культурных традиций осуществлялись и осуществляются, несмотря на отсутствие экономической базы. Это порой единственный в небольших населенных пунктах общедоступный центр культуры, выполняющий, помимо своих функций, массу других. Этот институт принимает участие в реализации социально-просветительской политики региона: совместно с учреждениями образования и социальной защиты выступает разработчиком программ, посвященных воспитанию и социализации человека, а также организует досуг населения, занимается пенсионерами и инвалидами и т. д. Праздники и мероприятия, проводимые небольшими библиотеками, не получат, вероятно, отклика за пределами населенного пункта и, возможно, вызовут улыбку у сотрудников крупнейших федеральных библиотечных центров, но там, где они проходят, особенно в селе, они имеют огромное значение. На их базе объединяются любители литературы, музыки и живописи, т. е. все те, кто помогает обрести региону неповторимое историко-культурное «лицо». Все это есть дело рук, потребность души и энтузиазм провинциальных библиотекарей (местной интеллигенции).
В России представители этой профессии никогда не были просто «выдавателями» книг. У такой деятельности нет успеха без общения. Например, библиотекари республики знают своих активных читателей не просто в лицо: сфера интересов «выводит» на профессиональные и личные обстоятельства, вопросы «по сути» порождают желание делиться мыслями не только «по существу». Сплоченный коллектив, интеллигентная атмосфера — распространенные характеристики этих учреждений. В текстах библиотекарей представлен рассказ не только о себе и своей работе, но и об эпохе (особенности социально-экономической ситуации в регионе, специфика историко-культурных традиций), выдающихся современниках (это ученые, писатели, книголюбы), эрудированных, неординарных, являющихся читателями библиотек, участвующих в их мероприятиях.
Интеллектуальная емкость библиотечного дела (это одно из немногих досуговых «пространств» в провинциальной среде, отличающихся относительно высоким интеллектуальным
уровнем), гуманистический потенциал позволяют интересно рассказывать о процессах и результатах, поисках и находках, подкрепляя эти размышления цитатами «из великих». Как ни странно, впечатления, что это просто высокие слова, не возникает, напротив, они органично характеризуют образ профессионала. Здесь и специфические черты библиотечного мира (эрудиция, основательность, патриотизм) и стереотипы (однообразие, повторяемость, бесконечность).
Н. М. Инюшкин, рассматривая особенные черты провинциального духовного пространства, выделяет включенность культуротворчества в повседневность провинциальной жизни, приближенность культурных процессов к человеку, большую ощутимость личного участия в культурной жизни9. Ученый делает упор именно на культуросозидательном компоненте провинциального уклада, поскольку это наилучшим образом передает специфику провинциальности, позволяет понять ее природу, оценить феномены.
«Симптом Провинции — самоосмысление типа краеведения.»10. Провинция не сравнивает себя с центром, собственные отличительные черты для нее важны скорее в смысловом и качественном контексте. Однако параллели проводятся сами собой, любая оценка «отталкивается» от абсолюта. Исследователь, имевший доступ к столичным образцам, не преминет сопоставить эти два мира, зафиксировать проблемность, осмыслить существующую диспропорцию, наметить пути ее преодоления.
Процесс восхождения к вершинам мастерства знаменитые на весь мир провинциалы начинают именно здесь, «в деревне и глуши». Повседневность провинции являет собой среду, когда уровень трансляции доступен и привлекателен, дает возможность непосредственной личной включенности каждого. Шанс проявить себя дается всем, в том числе и тем, кто не дотянет до крупного «формата», да и остальные, скорее всего, почувствуют себя частицей культурного большинства. Неповторимое и особенное возникает в основном потому, что отрыв от столичного вовсе не устраним, даже в силу совершенства средств связи и коммуникации. Этим обеспечивается жизнестойкость провинциальных традиций.
Приближенность культурных процессов к человеку означает высокую степень вовлеченности жителей небольших населенных пунктов в культурные мероприятия. В столичном мегаполисе «живут» другие приоритеты. Как следствие, про-
исходит большая ощутимость личного участия в культурной жизни. Человек в провинции всегда на виду, жизненная среда здесь более прозрачна, лучше чувствуется человеческий потенциал. Отсюда или сильный общественный резонанс, поддержка, «выталкивающие» персону из провинциальных границ в большой мир, или неприятие и противостояние, заставляющие искать признания на стороне, за пределами сообщества. Результаты культуротворчества благодаря интенсивной межличностной коммуникации и обратной связи становятся заметны сразу в провинциальных масштабах. Они «дают активной личности (участнику культурного процесса) чувство результативности, осмысленности осуществляемой им деятельности... Человек обретает новые силы, энергичнее на эту среду воздействует»11. «Возникает ли при этом противоречие, уничижительная ирония. Как ни странно, не возникает. Просто это параллельные миры. , оцениваемые не чьей-то мерой, а своей, соразмерной себе, именно этому культурному пространству, его традициям»12. Рассказывая о встречах с интересными земляками, вполне уместно употребить слова «посчастливилось общаться», «посчастливилось быть знакомым», «посчастливилось писать».
Среди типологических черт провинции Н. М. Инюшкин рассматривает и «недостаточность культурной информа-ции»13. «Культурная среда эффективна, когда имеются не только объективно существующие школы, вузы, библиотеки, театры, музеи, издательства, но и соответствующее их качество», — отмечает исследователь14. В связи с этим среди факторов, обеспечивающих наполненность, результативность, многообразие культурной среды провинции, ее интеллектуальный и духовно-нравственный потенциал, особенно важным представляется сохранение культурных традиций, этических норм, художественно-эстетических взглядов. Еще одно важное условие — вписанность вышеназванного в современный контекст. Третий необходимый фактор — наличие разветвленного механизма распространения культуры. Библиотеки являются «организаторами» информационного поля, «оптимизаторами» комплектности культурной среды. «Чем больше и богаче культурная масса, доступ к которой имеется в провинциальных городах, тем полноценнее и стабильнее развитие региона. , тем органичнее, эффективнее связи с провинциальным пространством»15. Комплектность культурной среды способна уменьшить недостаточность и
неполноценность, вторичность культурной информации, а также позволить ощутить «столичность» в провинции.
Таким образом, провинциальная культура в силу территориальной удаленности от центров научных и творческих инноваций, иного темпа жизни, экзистенциальной парадигмы — интереснейшее явление. Здесь лучше сохраняется духовное и этническое наследие, питавшее на протяжении столетий русскую культуру. Несомненно, этот многомерный, неоднозначный феномен нуждается во всестороннем исследовании.
Мемуары в информационном поле провинции — важная составляющая и «мощная» фактологическая база, позволяющая оценить природу и специфику этого мира, отследить проблемы, наметить пути позитивных изменений в жизни региона и одновременно являющая собой действенный способ анализа интеллигентского менталитета. Воспоминания — «связующая нить», творящая коллективную память людей. Несторонний и небезразличный взгляд является значимым и определяющим качеством для исследователя и творца региональной культурной среды. Проанализированные тексты еще раз это доказывают.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Цит. по: Инюшкин Н.М. Провинциальная культура: природа, типология, феномены. Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2003. С. 27.
2 Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство: сб. ст. М., 2001. С. 78.
3 См.: Воронина Н.И. Лики провинциальной культуры. Саранск: Тип. «Красный Октябрь», 2005. С. 3.
4 Инюшкин Н.М. Провинциальная культура ... С. 29.
5 Там же. С. 41—42.
в Там же. С. 41.
7 См.: Записки о Саранске / сост., вступ. ст. и коммент. В.А. Юрченкова. Саранск: Мордов. кн. изд-во, 1991. 272 с.
8 Воронина Н.И. Лики провинциальной культуры. С. 4.
9 См.: Инюшкин Н.М. Провинциальная культура . С. 173.
10 Каганский В.Л. Культурный ландшафт и советское обитаемое пространство. С. 81.
11 Инюшкин Н.М. Провинциальная культура . С. 255.
12 Там же. С. 193.
13 Там же. С. 255.
14 Там же. С. 257.
15 Там же. С. 258.
Поступила 27.04.10.
