Педагогика и просвещение
Правильная ссылка на статью:
Вишленкова С.Г., Муратханова О.В. — Воспоминания Д. С. Гессена как источник к научной биографии С. И. Гессена // Педагогика и просвещение. - 2020. - № 4. - С. 52 - 61. DOI: 10.7256/2454-0676.2020.4.34299 URL: https;//nbpublish.com'library_read_article.php?id=34299
Воспоминания Д. С. Гессена как источник к научной биографии С. И. Гессена
Вишленкова Светлана Геннадьевна
кандидат филологических наук
доцент, кафедра иностранных языков и методик обучения, ФГБОУ ВО "Мордовский государственный
педагогический институт имени М. Е. Евсевьева"
430007, Россия, республика Мордовия, г. Саранск, ул. Студенческая, 11Д каб. 124
И svetlana.vishlenkova@yandex.ru
Муратханова Ольга Вячеславовна
кандидат филологических наук
доцент, кафедра кафедра иностранных языков, ФГБОУ ВО «Ульяновский институт гражданской авиации
имени Б. П. Бугаева»
432071, Россия, Ульяновская область, г. Ульяновск, ул. Можайского, 8/8, оф. 1
И olgakorr22@yandex.ru
Статья из рубрики "Педагогика"
DOI:
10.7256/2454-0676.2020.4.34299
Дата направления статьи в редакцию:
07-11-2020
Дата публикации:
14-11-2020
Аннотация.
В статье рассматриваются воспоминания Д. С. Гессена, польского журналиста, переводчика и лексикографа, сына выдающегося педагога и философа, активного участника интеллектуальной жизни российского зарубежья С. И. Гессена, как важнейший источник для реконструкции научно-педагогической биографии ученого в контексте педагогической истории эмиграции.Авторы статьи опираются на традиционные методы историко-педагогического исследования, в частности биографический, используя одновременно приемы герменевтического и контекстного анализа, «микроистории». В статье показана важность воспоминаний Д. С. Гессена для понимания общих закономерностей и конкретных деталей научно-педагогической жизни
«русской Праги». Актуальность исследования определяется насущной необходимостью построения документированной педагогической истории российской эмиграции в Европе, разработки новых подходов к анализу наследия выдающихся представителей эмигрантской педагогической мысли, поиску и введению в научный оборот архивных материалов, в частности, воспоминаний, эпистолярия, личных документов. Исследование показало, что воспоминания Д. С. Гессена - важный источник для реконструкции научно-педагогической биографии С. И. Гессена. Они уточняют ее отдельные моменты, в особенности в пражский период жизни ученого, указывают на круг лиц, с которыми он постоянно общался, проливают свет на некоторые о б с то я те льс тв а е г о ж из ни и быта .
Ключевые слова: эмигрантская литература, реконструкция биографии,
интеллектуальная жизнь, научная биография, архивные источники, биографический метод, воспоминания, русская эмиграция, педагогика российского зарубежья, методы историко-педагогического исследования
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 19-013-00413-А.
В последние десятилетия история научно-педагогической мысли, школы и образования российской эмиграции стала одним из самых динамично развивающихся направлений отечественной истории образования, а также всего междисциплинарного комплекса наук, получившего название «эмигрантика». С конца 1980-х годов проделана значительная работа по созданию педагогической истории российского зарубежья, изучению и публикации наследия выдающихся педагогов, детальному анализу общественно-педагогического и культурно-образовательного пространства зарубежной России [9; 10; 14; 15; 17; 19; 21; 23; 3Ц.
Среди проблем, актуальность которых возрастает, с точки зрения современных исследователей, необходимо указать на проведение комплексного описания конкретных аспектов формирования и эволюции образовательного пространства эмиграции, возникновения междисциплинарных связей эмигрантской педагогики и иных сфер науки и культуры, на реконструкцию научных биографий крупнейших участников образовательного процесса [см. об этом: 3; 22; 24]. В этом контексте важнейшей задачей представляется создание научной биографии Сергея Иосифовича Гессена (1887-1950), философа и педагога, вклад которого в отечественную и европейскую философско-педагогическую мысль можно определить как наиболее значительный. Свидетельством последнего служит появление антологии «Сергей Иосифович Гессен» в
серии «Философия России первой половины XX века»
Реконструкция научной биографии С. И. Гессена представляет многоаспектную задачу, в течение многих лет решавшуюся усилиями отечественных и зарубежных ученых, среди которых А. Валицкого, Е. Г. Осовского, М. В. Богуславский,
Л. М. Найбороденко, С. Ф. Фоминых и др.[2; 12; 13; 16; 26]. Нельзя не отметить вклад Л. Г. Абрамовой, Е. Е. Седовой, В. П. Киржаевой, О. Е. Осовского, А. М. Шитова, уточнивших ряд вопросов, связанных с эмигрантским периодом жизни ученого, его взаимоотношениями с деятелями русской философской и педагогической эмиграции [1; 8; 18; 20; 25; 27; 29; 30]. Сегодня можно сказать, что современная историко-педагогическая наука подошла к решению вопроса о создании научной / научно-педагогической
биографии С. И. Гессена. По определению В. П. Киржаевой и О. Е. Осовского, под педагогической / научно-педагогической биографией понимается «разновидность биографии исторического лица <...> с акцентированным вниманием к его педагогическому/научно-педагогическому вкладу, соответствующей стороне деятельности, определению его роли и места в научно-образовательном и воспитательном процессе, восприятию его педагогических и научно-педагогических
идей современниками и их рецепции последующими поколениями» [11, с- 62-63].
Среди важных источников научно-педагогического исследования биографии ученого оказываются не только материала его научного наследия, но и архивные документы, педагогическая пресса, эпистолярий и воспоминания его самого и его современников. В нашей статье в историко-педагогический оборот впервые вводятся воспоминания
сына С. И. Гессена Дмитрия Сергеевича Гессена (1916-2001), до сих пор не становившиеся объектом детального рассмотрения, что в значительной степени определяет актуальность и научную новизну данной статьи.
Д. С. Гессен - важнейший свидетель жизни своего отца. В пятилетнем возрасте оказавшись за границей (в декабре 1921 года семья бежала из Советской России), он пережил вместе с ним все тяготы эмигрантского существования в Берлине и Праге, сохранив воспоминания об этом. Начав обучение еще в Берлине, он продолжил его в русской школе в Праге, окончил Пражскую немецкую гимназию, учился на филологическом факультете Варшавского университета, участник второй мировой войны и польского Сопротивления, он чудом выжил в Варшавском восстании и долгие годы работал журналистом и переводчиком в польских изданиях, сотрудником информационных агенств, был одним из составителей двухтомного «Большого русско-польского словаря», выдержавшего семь изданий. Имя Дмитрия упоминается и в мемуарах его деда, известного российского политика и юриста, одного из крупнейших книгоиздателей эмиграции, соредактора берлинской газеты «Руль» и яркого публициста И. В. Гессена, в «Моем жизнеописании» и эпистолярии С. И. Гессена. Так, И. В. Гессен, вспоминания рождение своего первенца в Усть-Сысольске, куда он, недоучившийся студент, был сослан за участие в революционном движении, пишет: «Ребенок доставлял большую радость, смущало лишь, что он был спокоен до флегматичности (как потом и один из его сыновей, на него внешне очень похожий).» [5, с- 85].
Выразительные детали семейной жизни, связанные, в частности, с младшим сыном, представлены в переписке С. И. Гессена с редактором журнала «Современные записки». В письме В. В. Рудневу от 3 июля 1935 года
С. И. Гессен сетует на тяжелые семейные обстоятельства: «Через месяц я должен ехать уже в Польшу. Но как мне удастся закончить здесь свои дела, устроить семью на лето (жена и младший сын совсем больны), поехать в Польшу без денег - совсем не знаю.
Очень много "забот", иногда совсем в отчаяние прихожу» [7, с 179"", а 30 июля в письме известному философу и своему давнему знакомому С. Л. Франку более подробно пишет о сыне: «Беда еще та, что Нина Лазаревна (первая жена С. И. и мать Д. С. Гессена. -Авторы. ) совершенно больна. По-видимому, не только усталость и нервы, но и верхушка легких. Ей во что бы то ни стало надо хоть на месяц уехать из Праги. Но как это осуществить? Митя, к счастью, перешел в след[ующий] класс (последний). Его здоровье тоже меня беспокоит. Он нервен как сорокалетний эмигрант. Я нашел для него
прекрасную "кондицию" на лето. Но он отказался: "хочу быть один''» ^——— Гимназическая история Дмитрия имела продолжение, о котором мы узнаем из письма
отца В. В. Рудневу от 27 июня 1936 года; сообщая о предстоящем возвращении в Прагу, С. И. Гессен пишет: «<...> меня ждет целый ряд вопросов, которые придется решать: переезд на новую квартиру, отправка жены и сыновей на лето, собственная моя поездка куда-нибудь на отдых, - все это на фоне ряда больших неприятностей (одна из них, что младший сын, способнейший парень, не допущен оказался к экзамену на аттестат зрелости и должен будет осенью снова его держать, что отдаляет целый ряд решений)»
|"7, с. 194]. в своих воспоминаниях он отмечает: «Димитрий по окончании гимназии в 1937 г. переехал вслед за мною в Варшаву, где поступил в Университет с намерением изучать славистику» [6, с 805]. В новой семье отца, в Варшаве женившегося на Марии Немыской, в будущем известном польском социологе и публикаторе педагогического наследия покойного мужа, он обрел домашний уют. Начавшаяся война резко изменила привычную жизнь: на какое-то время отец вынужден был уехать из Варшавы в деревню, где за даваемые частные уроки получал оплату продуктами, жена его оставалась в столице, но переехала из своей пострадавшей от бомбежек и обстрелов квартиты к сестре, квартира которой уцелела. «В кухне нашей (единственном теплом помещении с целыми стеклами) остался жить мой сын, которому удалось убежать из лагеря военнопленных (он пошел
добровольцем на войну и попал в плен после капитуляции)» [6, с- 810]. В годы оккупации С. И. Гессен участвует в деятельности подпольно существующих образовательных учреждений для молодежи (не только для студентов, но и для школьников); вместе с ним этой работой занят и Дмитрий, который, по свидетельству отца, «специализировался на
уроках немецкого языка» [6, с- 811].
После войны С. И. Гессен переезжает в Лодзь во вновь созданный университет, где работает до конца жизни. По воспоминаниям сына, в этот время между ним и отцом часто разворачивались споры на политические темы, поскольку Гессен-старший не питал никаких иллюзий по поводу социалистического переустройства Польши. «Я тогда из советского патриотизма, [который] меня толкнул в ряды польской рабочей партии <...>, хотя он [советский патриотизм] не имел никогда ничего общего с марксизмом-ленинизмом, скорее, это вызывало у меня отвращение. Но тут все-таки Родина, понимаете.., - вспоминал он. - А мой отец быстро отрезвел. И я помню, как он был огорчен моим вступлением в рабочую партию <...> И когда я приезжал и навещал его, то он сразу же на меня набрасывался, брал последний номер "Правды", и там он красным карандашом отчеркивал и говорил мне: "Смотри, это ложь, это неправда! Все
врут <...> Это пропаганда!"» [4, с- 434].
Воспоминания Д. С. Гессена представляют несомненную историческую ценность не просто как документ эпохи, но и как надежный источник, отразивший мельчайшие подробности жизни и быта выдающегося ученого. Естественно сосредоточившись на периоде 1920-1940-х годов, Д. С. Гессен приводит детали, не известные другим - даже самым близким людям из окружения С. И. Гессена. Следует учитывать нестандартную формы презентации этих воспоминаний читателю: они были опубликованы благодаря известной чешской исследовательнице литературы и культуры русской эмиграции Л. Белошевской, которая, занимаясь прежде всего историей русской эмиграции в Чехословакии, записала в 1990-е годы ряд бесед с представителями младшего поколения эмигрантов первой волны, в том числе и с
Д. С. Гессеном. Это объясняет специфический характер заданных ему вопросов и содержание ответов, почти не касавшихся событий за пределами пражского периода биографии его отца, однако он приводит и подробности их жизни в Польше. В целом в содержании беседы можно выделить несколько ключевых моментов, заметно уточняющих
или дополняющих известные эпизоды биографии С. И. Гессена, в частности, то, о чем сам ученый крайне лаконично писал в мемуарах.
Обращает на себя внимание рассказ сына об отношениях отца и деда и крайне непростом положении семьи в годы пребывания в Германии. В его воспоминаниях сохранилась колоритная фигура И. В. Гессена, «который очень любил паблисити, был честолюбив, конечно, но был и человеком с широким размахом - типичный одессит. Это тоже персонаж. У него был широкий лоб, широкие плечи, крепкий был, и постепенно он сужался сверху книзу. Он любил, кажется, узкие брюки, и небольшие ступни, очевидно, у него были, так что образовывался такой как бы треугольник. Он был человеком дела. Он был предприимчив, энергичен и щедр, и, надо сказать, очень много сделал для многих людей в эмиграции»
[4, с. 426]. Семья деда обладала особым свойством: «Это было, собственно говоря, гнездо <... > Пятеро мальчиков. И - очень симпатичная черта - совершенно одинаковое отношение ко всем. С тем, что моего отца он считал, очевидно, дурачком, таким юродивым. Говорил, что философия - это такой умственный онанизм. Это потому, что он
был человеком дела. Но по-своему он, кажется, очень любил моего отца» [4, с 426]. Следует заметить, что такая характеристика отношения И. В. Гессена к сыну требует уточнения, вытекающего из оценки самим отцом личности сына, из флегматичного ребенка превратившегося в «до суетливости подвижного, беззаветно доверчивого - его приятель, молодой ученый говаривал мне: "как я завидую Сергею Иосифовичу - у него все люди ангелы!" - и страстно работоспособного профессора, ставшего, кстати сказать, вместо меня, специалистом по педагогике и, в противоположность мне, охотником до абстрактного мышления» [5, с- 85].
Не менее важны и сохранившиеся в памяти Д. С. Гессена подробности эмигрантского быта. Несмотря на то, что С. И. Гессен в 1920-е годы занимал штатные преподавательские должности в различных учебных заведениях Праги, входил в редколлегии нескольких изданий, читал лекции в европейских странах, публиковался в зарубежных издательствах, доход его был крайне скуден и с каждым годом, вплоть до второй половины 1930-х годов, становился все меньше в силу тяжелого положения эмигрантского сообщества в целом. Отсюда появление в переписке постоянных жалоб на финансовые сложности, поденщину и постоянную нехватку времени для серьезной научной работы [см.: 7]. В 1923 году он был приглашен в Русский педагогический институт имени Я. А. Коменского на должность профессора педагогики, а в следующем году окончательно переехал вместе с женой и двумя сыновьями в Прагу. В воспоминаниях красочно описано все небогатое имущество профессорского семейства: «Когда мы появились во Вшенорах с нашим убогим скарбом <...> - какой-то узелок, конечно, примус, потому что без примуса вообще не было ни одной эмигрантской семьи от Харбина до Парижа и обратно... Без примуса нельзя было жить вообще. Так вот, был
узелок какой-то, была рукопись, кажется, "Основ педагогики" - и все» [4, с- 426].
Гессены нашли приют в одном из дальних пригородов чешской столицы, где преимущественно селились русские эмигранты. В воспоминаниях сына есть несколько описаний примечательных мест города и его окрестностей, в которых формировалось русское научно-педагогическое пространство. «Это Вшеноры, - вспоминает Д. С. Гессен. - Там мы провели первый наш сезон в Чехии. Я помню, там навестил отца Лосский с младшим сыном Андрюшей <...> Это был первый наш этап, весна и лето <...> Лосские
жили, кажется, в Мокропсах [4, с 428-429]. Упоминание крупнейшего русского философа-интуитивиста примечательно: оно показывает, насколько широк был круг общения
С. И. Гессена в Праге. Ученый встречался и университету, и с новыми знакомыми, многие другом районе «русской Праги».
с бывшими из кото рых
коллегами по Петроградскому стали его соседями в том или
Д. С. Гессен до конца жизни сохранил память о пражских пригородах, во многом воспринимавшихся им как символ безмятежного, счастливого детства. Не случайно он прежде всего называет имена детей, друзей и подруг, соучеников его и старшего брата Евгения, одаренного молодого поэта, погибшего нацистском концлагере.
«А потом мы переехали в Радошовице <...> И там почти в каждом доме была семья русских эмигрантов <...> В нашем доме мы занимали низ, а над нами жили Жадкевичи <...> Жадкевичи ютились в комнатушке втроем. Другую комнату занимали два осетина-студента, в третьей тоже были два студента, русские. В другой вилле жили Окуневы, Николай Львович с женой и дочерьми, Ириной и Верочкой, и младшим сыном Мишей. Был там еще Юра Васнецов. В том же доме жили Новожиловы: Николай Федорович и Елена Ивановна. У них были две дочери - Ирина и Елизавета»
[4, с 428-430]. Примечательно объяснение выбора эмигрантскими семьями этих мест: «Чем объясняется то, что русские эмигранты в начале 20-х - в 30-е годы жили в окрестностях Праги, а не в самой Праге? Тем что жилье, квартиры там были гораздо дешевле» [4, с-
Имена соседей хорошо известны исследователям школы русской эмиграции. Так, Н. Ф. Новожилов - один из активных авторов журнала «Русская школа за рубежом» и соавтор С. И. Гессена по обзорам о состоянии школы советской России; Н. Л. Окунев -профессор Карлова университета в Праге, известный искусствовед, ученик Н. П. Кондакова; преподаватель французского и немецкого языков К. В. Жадкевич; В. М. Васнецов, сын знаменитого художника, математик, астроном, работал в Русском народном университете в Праге и в Институте экспериментальной физики Карлова университета; И. А. Якушев - сопредседатель пражского Земгора, один из создателей Общества сибиряков в ЧСР, куда входил и С. И. Гессен.Еще одним соседом был В. А. Мякотин, историк, профессор Русского народного университета: «Я хорошо помню сестер Мякотиных (младшая Нина была одноклассницей моего брата Жени), старика Мякотина, хотя таким уж стариком он не был, как и все они, как и Альфред Людвигович Бем (отметим, что с
А. Л. Бемом Д. С. Гессен познакомится уже после переезда семьи в Прагу. -Авторы. ), но мне они все, конечно, казались стариками» [4, Сш 431]
Отношения между соседями были дружеские: «А над нами жили Якушевы <...> [Якушев] Высокий с черной бородой, с синими глазами. Красавец. Он приходил обычно вечером,
играл с отцом в шахматы» [4, с- 430]. Среди других участников шахматных баталий Д. С. Гессен называет сподвижника отца еще по петербургской редакции журнала «Логос» известного историка философии Б. В. Яковенко: «Плодовитый философ. [С отцом] они были в приятельских отношениях. Они жили в соседнем доме в Радошовицах. Часто, я помню <...> Яковенко приходил на шахматы к отцу вечерами. Я его прекрасно помню. И
он был очень симпатичным человеком, Яковенко» ^———434]. в числе пражских собеседников отца он вспоминает евразийца П. Н. Савицкого, психиатра Н. Е. Осипова и др., но самой яркой фигурой ему представлялся И. И. Лапшин: «Ох, что за человек [был]... И ум!.. Явление. Удивительный. Он ведь был одновременно философом, и при том философом серьезным очень <...> Он бывал у нас довольно часто. Как-то всем
становилось радостно и приятно, когда приходил Иван Иванович. Все его встречали просто <...> Такой он был обаятельный человек» [4, с- 434].
Широкий круг общения С. И. Гессена, в который входили не только ученые «русской Праги», но и деятели культуры, писатели и журналисты, наложил свой отпечаток на формирование литературных вкусов и предпочтений младшего сына. Но если для отца непреходящей ценностью оставалось наследие Ф. М. Достоевского, Л. Н. Толстого,
В. С. Соловьева, остававшееся предметом осмысления на протяжении всей жизни, а ценность современной эмигрантской литературы определялась прежде всего художественными открытиями старшего поколения, то для младшего сына намного важнее была эмигрантская и европейская современность. Так, с симпатией отзываясь о подаренной ему отцом в начале 1930-х годов книге И. С. Шмелева «Лето Господне», он признается, что куда интереснее и ближе ему по своей манере и взглядам на жизнь и литературу были не И. А. Бунин, А. И. Куприн и А. М. Ремизов, а писатели младшего поколения, прежде всего В. Набоков-Сирин.
Несмотря на политическую и социальную раздробленность эмиграции у «русской Праги», по убеждению
Д. С. Гессена, были объединяющие ее в единое целое духовные ценности: память о России, ее традициях и культуре: «.было нечто, что объединяло (ну, вот пример -богослужение), что объединяло и левых и правых... Даже на страницах журналов встречались люди самых разных политических взглядов, но объединяла их общая
принадлежность к России. Это была, действительно, Зарубежная Россия» [4, с- 433].
В заключении отметим, что воспоминания Д. С. Гессена, представленные в беседе с Л. Белошевской, становятся важным источником для реконструкции научно-педагогической биографии С. И. Гессена. Они уточняют ее отдельные моменты, в особенности в пражский период жизни ученого, указывают на круг лиц, с которыми он постоянно общался, проливают свет на некоторые обстоятельства его жизни и быта.
Наряду с воспоминаниями о С. И. Гессене Ф. А. Степуна, В. В. Зеньковского и других участников интеллектуальной жизни российского зарубежья, с эпистолярием деятелей общественно-педагогического движения эмиграции и другими архивными материалами они должны быть включены в корпус важнейших источников о жизни и деятельности выдающегося педагога и философа, равно как и жизни «русской Праги» 1920-1930-х годов.
Библиография
1. Абрамова Л. Г. Философско-образовательная концепция педагогики С. И. Гессена. Калининград: Балт. ин-тэкономики и финансов, 2003. 245 с.
2. Валицкий А. Сергей Гессен: философ в изгнании // Гессен С. И. Избранные сочинения. М.: РОССПЭН, 1998. С. 3-28.
3. Вишленкова С. Г., Мариниченко А. И. Возможности биографического подхода в историко-педагогическом изучении наследия русской эмиграции // Педагогика и просвещение. 2020. № 3. С. 1-9.
4. Гессен Д. С.[Беседы] // Воспоминания. Дневники. Беседы. (Русская эмиграция в Чехословакии) / Под ред. Л. Н. Белошевской. Прага: Славянский институт АН ЧР, 2011. Кн. 1. С. 425-446.
5. Гессен И. В. В двух веках: Жизненный отчет. Берлин: Слово, 1937. 424 с.
6. Гессен С. И. Мое жизнеописание // Гессен С. И. Избранное. М.: РОССПЭН, 2010. С. 772-825.
7. Гессен С. И. «Можете рассчитывать на мое сотрудничество» // «Современные записки» (Париж, 1920-1940). Из архива редакции / Под ред. О. Коростелева и М. Шрубы. М.: Новое литературное обозрение, 2013. Т. 3. С. 95-206.
8. Дубровская С. А. Рец.: Сергей Иосифович Гессен / Под ред. В. В. Сапова, Т. Г. Щедриной // Вопросы философии. 2020. №
9. С. 215-218. 9.Киржаева В. П., Осовский О. Е. Архив редакции «Современных записок» как источник по истории литературы, культуры и образования русской эмиграции «первой волны» // Филология и культура. 2016. №3 (45). С. 135-140.
10. Киржаева В. П., Осовский О. Е. На повороте: Н. А. Ганц в русско-английском педагогическом пространстве 1920-1930-х годов. Пенза: Наука и Просвещение, 2018. 236 с.
11. Киржаева В. П., Осовский О. Е. С. И. Гессен в научно-педагогической жизни русской эмиграции в Германии 1920-х годов // Педагогика. Вопросы теории и практики. Тамбов: Грамота, 2019. Т. 4. Вып. 4. С. 62-67.
12. Найбороденко Л. М., Фоминых С. Ф. Сергей Иосифович Гессен в Томске (1917-1921 гг.). Томск: Томский областной институт повышения квалификации и переподготовки работников образования, 2013. 166 с.
13. Осовский Е. Г. Избранные педагогические сочинения. Саранск / МГПИ им. М. Е. Евсевьева, 2005. 280 с.
14. Осовский Е. Г. Педагогическая наука в Российском зарубежье: истоки и ориентиры // Педагогика. 1997. № 4. С. 88-94.
15. Осовский Е. Г. Педагогическая мысль российской эмиграции: 20-50-е гг. XX века // Вестник Российского гуманитарного научного фонда. 1998. № 4. С. 161-167.
16. Осовский Е. Г. С. И. Гессен: странности судьбы // Педагогика. 1993. № 6. С. 57-59.
17. Осовский Е. Г., Левкина В. А. Русская высшая школа и студенчество в эмиграции (20-40-е гг. XX века) // Педагогика. 1999. № 4. С. 95-102.
18. Осовский О. Е. Забытая рецензия Сергея Гессена на роман Олдоса Хаксли// Гуманитарные науки и образование. 2012. № 1. С. 74а-77.
19. Осовский О. Е. Имперская и постимперская парадигма в идеологии российского образования XVIII - первой трети XX века (к постановке проблемы) // Академический журнал Западной Сибири. 2014. № 4. С. 96-97.
20. Осовский О. Е. Малоизвестная рецензия Джона Дьюи:(Публикация, перевод, вступ. статья, примеч.) // Гуманитарные науки и образование. 2010. № 3. С. 26-30.
21. Осовский О. Е. Проблемы справочно-информационного обеспечения истории образования русского зарубежья и возможные пути их решения // Интеграция образования. 2009. № 1. С. 18-20.
22. Осовский О. Е. Сохраняя «духовное лицо» русской литературы: подлинная история «Современных записок» в архивных материалах и примечаниях к ним // Вопросы литературы. 2016. № 1. С. 353-371.
23. Осовский О. Е., Горбунова А. И. Рец.: Пивовар Е. И. Российское зарубежье: социально-исторический феномен, роль и место в культурно-историческом наследии // Регионология. 2010. № 2. С. 353-357.
24. Осовский О. Е., Киржаева В. П. «Вот и хочется найти способ подняться над каждодневной суетой»: А. В. Флоровский и филологическая жизнь эмиграции «первой волны» (по материалам архива ученого) // Вопросы литературы. 2017. № 6.
С. 313-341.
25. Осовский О. Е., Киржаева В. П. С. И. Гессен и «Русская школа за рубежом»: из истории педагогической журналистики российского зарубежья 1920-х - начала 1930-х гг. // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2017. № 8. С. 202-217.
26. Очерки истории образования и педагогической мысли российского зарубежья (2050-е гг. ХХ в.). Саранск / МГПИ им. М. Е. Евсевьева, 2000. 195 с.
27. Седова Е. Е. Философия образования С. И. Гессена в социокультурном контексте общественно-педагогического движения России и русского зарубежья первой половины XX века. Воронеж: ВГПУ, 2006. 160 с.
28. Сергей Иосифович Гессен / под ред. В. В. Сапова, Т. Г. Щедриной. М.: Политическая энциклопедия, 2020. 447 с.
29. Шитов А. М. Почему не появился второй номер пражского «Логоса»? (По материалам архива Б. В. Яковенко)// Вестник Российской гуманитарной христианской академии. 2010. Т. 11. Вып. 2. С. 152-156.
30. Шитов А. М. С. И. Гессен и история пражского журнала «Логос» (по неопубликованным архивным материалам) // Философские науки. 2012. № 8. С. 110119.
31. Kirzhaeva V. P. Pedagogical discourse in magazines of Russian émigré community in 1920-30s (on the basis of N. Hans articles) // Russian Linguistic Bulletin. 2016. № 3 (7). P. 136-138.
Результаты процедуры рецензирования статьи
В связи с политикой двойного слепого рецензирования личность рецензента не раскрывается.
Со списком рецензентов издательства можно ознакомиться здесь.
Предметом исследования в рецензируемой работе выступает философско-педагогическое наследие С.И.Гессена, отдельные аспекты которого автор рассматривает в контексте воспоминаний Д.С.Гессена. Методология исследования автором не указана, однако из содержания статьи можно заключить, что в работе использованы, главным образом, общенаучные методы - обобщение, систематизация, сравнение, а также междисциплинарный анализ литературы и архивных материалов по изучаемой проблеме. Актуальность проблематики статьи обусловлена сегодняшним вниманием специалистов к философско-педагогическим вопросам. Широкое обсуждение Примерной Программы воспитания школы, разработанной Институтом стратегии развития образования Российской Академии Образования и планируемой ко внедрению с сентября 2021 года, нуждается в аксиологической основе. В этой связи важно искать параллели со взглядами мыслителей ХХ века. Научная новизна исследования заключается в следующем: - раскрываются отдельные малоизвестные биографические сведения о С.И.Гессене; - прослеживаются взаимосвязи идей С.И.Гессена и исторического контекста, в котором они рождались; - показана эволюция образовательного пространства эмиграции, которому посвящен достаточно узкий круг исследований. Стиль статьи отвечает стандартам научной публикации. Работа имеет логичную структуру: чётко обозначенную вводную часть, последовательное изложение основного содержания, обобщение основной мысли в выводах. Содержание статьи в полной мере раскрывает заявленную тему. Но автору нужно обратить внимание на некоторые обороты речи: - усилиями отечественных и зарубежных ученых, среди которых А.Валицкого, Е.Г. Осовского, М.В.Богуславский; - И.В.Гессен, вспоминания рождение своего первенца в
Усть-Сысольске; - поэта, погибшего нацистском концлагере. В качестве пожелания по содержанию статьи можно сказать, что её научную значимость усилил бы обзор элементов образовательного пространства эмиграции (возможно, в виде схемы, рисунка с указанием существенных взаимосвязей, процессов). Желательно дать авторскую трактовку термина «образовательное пространство эмиграции», рассмотреть его аксиологическую основу и отражение в творчестве С.И. Гесена. Статья сопровождается развёрнутой библиографией по исследуемой теме, включающей и классические издания, и современные работы. Ссылки на все приведённые источники имеются в тексте. Однако вызывает удивление обильное цитирование работ одного автора (14 ссылок), хотя тема статьи «научная биография С. И. Гессена», а не О.Е.Осовского. Обилие самоцитирований не отвечает традициям журнала «Педагогика и просвещение». Апелляция к оппонентам в статье отсутствует, поскольку исследование не носит полемического характера.Это не снижает его научной значимости. Статья представляет интерес для специалистов в области истории и философии педагогики, для исследователей философской мысли русского зарубежья, для педагогических работников, изучающих проблемы аксиологии и философии образования.