Научная статья на тему 'Восковые фигуры императоров в церемонии апофеоза'

Восковые фигуры императоров в церемонии апофеоза Текст научной статьи по специальности «История и археология»

CC BY
277
55
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

Аннотация научной статьи по истории и археологии, автор научной работы — Куликова Е. В.

The article considers a number of debatable questions on the custom of wax images use the effigies in a funeral ceremony of the Roman emperors. In particular, the author inquires whether the custom to expose instead of a body of the governor his wax image was connected to a family cult of ancestors, and whether the use of effigies was the integral part of the imperial funeral ceremony or they resorted to such a practice only in extraordinary cases and how long the ritual existed. The work done by the author and comparison of pieces of evidence from antique and early Byzantine sources allow to come to a conclusion about existence of the indissoluble connection between practice of wax figures use by the emperors and the ceremony of their posthumous deification. Absence of instructions concerning wax images use in ceremony of burial of Constantinus the Great and any mentions of effigies in later sources only confirms the conclusions made in the article, and testifies that funeral of the first Christian emperor marked a new stage in development of the imperial cult and ideology of imperial authority, in the whole.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

EMPERORS' WAX IMAGES IN CEREMONY OF APOTHEOSIS

The article considers a number of debatable questions on the custom of wax images use the effigies in a funeral ceremony of the Roman emperors. In particular, the author inquires whether the custom to expose instead of a body of the governor his wax image was connected to a family cult of ancestors, and whether the use of effigies was the integral part of the imperial funeral ceremony or they resorted to such a practice only in extraordinary cases and how long the ritual existed. The work done by the author and comparison of pieces of evidence from antique and early Byzantine sources allow to come to a conclusion about existence of the indissoluble connection between practice of wax figures use by the emperors and the ceremony of their posthumous deification. Absence of instructions concerning wax images use in ceremony of burial of Constantinus the Great and any mentions of effigies in later sources only confirms the conclusions made in the article, and testifies that funeral of the first Christian emperor marked a new stage in development of the imperial cult and ideology of imperial authority, in the whole.

Текст научной работы на тему «Восковые фигуры императоров в церемонии апофеоза»

21. Вновь заселены пиратами и городскими общинами города — Маллос, Адана, Эпифания, Солы (Помпейополь), Димы, Ахайе, Тарента, Эпифания и др.

22. Абрамзон. Ук. соч. С. 89.

23. Jones. Op. cit. Р. 190-191.

24. Блаватская Т.В. Западнопонтийские города в VII-I веках до н э. М., 1952. С. 160.

25. Циркин. Ук. соч. С. 171.

26. Периханян А.Г. Храмовые объединения Малой Азии и Армении (IV в. до н.э. -III в. н.э.). М., 1959. С. 44-45.

27. Моммзен. Ук. соч. С. 143.

28. Абрамзон. Ук. соч. С. 95.

29. Шмалько. Ук. соч. С. 19.

30. Там же

31. Цицерон имеет ввиду: Богодиатра из Галатии, Аттала из Пафлагонии, Аристарха из Колхиды, Птоломея из Ливана и Арета из Дамаска.

POMPEIUS' CLIENTELE OF ASIA MINOR DURING CIVIL WAR IN 49-47 B.C.

Yu.A. Bibarsova

The basic purpose of the article is consideration of character on Pompeius' relations with his Asian «friends", allies and clients. The work reveals features of those numerous contacts and gives the analysis on the way the Roman politician exercised his influence on his Oriental clientele and the estimation of provincials' activity in war against Caesar. Besides, the author answers a question, whether Pompeius' policy differes from a policy of his predecessors, and whether it was possible for Pompeius' to create in the East a special optimum system of the patron-client relations, favourable to both sides.

© 2008 г.

Е.В. Куликова

ВОСКОВЫЕ ФИГУРЫ ИМПЕРАТОРОВ В ЦЕРЕМОНИИ

АПОФЕОЗА

Рим вошел в сокровищницу мировой культуры не в последнюю очередь благодаря жанру портрета. Особое значение жанр портрета приобрел в эпоху империи в связи с распространением официальной идеи величия Рима и формированием культа императора. Государство было буквально наполнено портретами правящего императора и членов императорской семьи, выполненных в самой разной технике и манере. Это были статуи, бюсты, барельефы, мозаики и различные живописные изображения. Они украшали храмы и площади, их помещали на монетах, воинских знаменах, устанавливали в зданиях Сената и курий, на ипподроме, в театрах и других публичных местах в зависимости от того, слу-

жили ли они предметом религиозного поклонения или объектом всенародного чествования правящего императора1.

Но императорские портреты и статуи не были только произведениями искусства. Они являлись олицетворением власти и могли заменять собой личность отсутствующего правителя. Подобная практика базировалась на характерном для античной цивилизации вообще, а для Рима в особенности, антропоморфизме мышления. При этом изображения обладали той же юридической силой и неприкосновенностью, что и особа императора. Их использовали для проверки лояльности подданных и представителей покоренных народов. С их помощью решалась очень актуальная для огромной мировой державы, каковой являлась Римская империя, проблема присутствия власти на границах или в тех местах, где наличие носителей власти было необходимо, но не могло быть обеспечено физически. К ним прибегали и тогда, когда императорский трон занимал новый правитель. Но независимо от назначения изображений, перед любым императорским портретом, как правило, совершались определенные ритуальные действия.

В связи с этим особое место занимали посмертные изображения императора. Для традиционного древнеримского общества с его развитым культом предков вообще было очень характерно создавать и хранить портреты покойных родственников. Но в данном случае речь пойдет не столько о посмертных масках и изготовленных на их основе бюстах, сколько о восковых фигурах, выполненных в натуралистической манере, то есть в полный рост по образу и подобию покойного правителя.

Обычай выставлять восковые манекены вместо тела покойного был распространен при дворе западноевропейских монархов ХГУ—ХУ вв. и известен нам по ставшим уже на сегодняшний день многочисленным публикациям2. Исследователями этого крайне любопытного обычая не раз отмечалось сходство с похоронным церемониалом императорского Рима. Более того, по мнению отдельных авторов, появившиеся сначала в Англии, затем во Франции обряды воспроизводили ритуалы погребения Константина Великого, на церемонии похорон которого, возможно, также были использованы восковые изображения3.

Но было ли так на самом деле? Могли ли в действительности на похоронах первого христианского императора вместо настоящего тела покойного выставлять effigia — восковую куклу? Что представлял собой обычай использования восковых фигур при погребении императоров в Древнем Риме? Какова была роль подобных двойников покойных правителей и какие функции они выполняли в церемониале императорских похорон? И в целом, насколько правомерным в данном случае является сравнение ритуалов римского императорского двора и двора западноевропейских средневековых монархов?

Как это ни странно, столь интересная тема, как использование восковых двойников на похоронах римских императоров, в историографии не стала предметом специального изучения. Единственная на сегодняшний день работа, посвященная истории воскового портрета, вышла в свет почти сто лет назад и лишь вскользь затрагивает некоторые интересующие нас вопросы4.

Вероятно, такое положение дел следует объяснять скудостью источниковой базы. Действительно, в трудах древних авторов немного свидетельств о церемо-

нии императорских похорон. Более или менее подробная информация содержится только в описаниях похорон Юлия Цезаря (Suet. Div. Iul. 84; App. B.C. II. 147; Dio Cass. XLIV. 35—51), императоров Августа (Suet. Div. Aug. 100; Tac. Ann.

I. 8-10; Dio Cass. LVI. 34-46), Пертинакса (Dio Cass. LXXV. 4. 1-5. 4) и Септи-мия Севера (Herod. IV. 2. 1-11) 5. Но вот что примечательно — во всех перечисленных выше описаниях восковые изображения (effigies, imago)6 так или иначе присутствуют.

Так, если верить Аппиану, в действительности изуродованное тело Юлия Цезаря, покоящееся на траурном ложе, нельзя было увидеть. По-видимому, оно было скрыто внутри погребальной повозки. Над ложем находилась восковая статуя Цезаря, которая мало того, что имела портретное сходство с покойным, на ней были изображены зверски нанесенные Цезарю раны, и ее можно было даже поворачивать в разные стороны при помощи специального механизма (App. B.C. II. 147)7. Изображение было настолько реалистично, что, как только фигура Цезаря была поднята и предстала перед взорами собравшихся на форуме римлян, вконец разъяренная толпа немедленно бросилась поджигать здание сената.

По свидетельству Диона Кассия, тело Августа также было скрыто внутри погребального ложа, зрители могли видеть лишь восковой манекен, облаченный в парадные одежды (Dio Cass. LVI. 34. 1-3).

Более подробно описаны погребальные церемонии, в которых использовалось восковое изображение Пертинакса. Как известно, Пертинакс в 193 г. был убит в результате заговора преторианцев и не был удостоен подобающих ему траурных почестей. Его память была реабилитирована позже Септимием Севером. Север организовал Пертинаксу государственные похороны, на которых покойный был представлен восковым изображением. Дион Кассий довольно подробно повествует о церемонии погребения, в которой, кстати, он сам принимал непосредственное участие. Тем еще более ценны для нас его сведения как очевидца описываемых им ритуалов.

Согласно Диону Кассию (Dio Cass. LXXV. 4. 2-5. 5), похороны Пертинакса были проведены следующим образом. На Форуме соорудили деревянный помост, на котором была установлена некая искусно украшенная слоновой костью и золотом конструкция (о'ьк^ца) без стен, но с колоннами. Внутри сооружения было помещено роскошное ложе (kXlv^), окруженное головами земных и морских животных и устланное пурпурными и золотыми покрывалами. «На нем покоилось восковое изображение Пертинакса, облаченное в триумфальные одежды; и [стоящий рядом] юноша отгонял мух от него павлиньими перьями, как если бы это был в действительности спящий человек»8. Дион Кассий подробно описывает, как Север и сенаторы, в числе которых находился и сам автор, разместившись в портиках, могли со своих мест слушать траурные гимны в честь Пертинакса в исполнении хоров мальчиков и мужчин и наблюдать за шествием пышной похоронной процессии с дарами и погребальными приношениями. После того как проследовали ее последние участники, Север, поднявшись на ростры, произнес похвальное слово Пертинаксу. Затем жрецы и магистраты сняли с помоста носилки с восковой фигурой покойного, передали их всадникам, которые должны были нести их на Марсово поле. С траурными

песнями и плачем процессия проследовала к Марсову полю, где к тому времени уже был сооружен роскошный погребальный костер9, в который и поместили ложе с восковым изображением Пертинакса, окружив его богатыми дарами и ритуальными приношениями. После этого Септимий Север и родственники Пертинакса поцеловали «покойного». Затем вокруг костра были исполнены последние гражданские и воинские ритуалы10, и конструкция с помещенной внутри нее восковой фигурой была торжественно сожжена. «Так, — по словам Диона Кассия, — Пертинакс сделался бессмертным»11.

В целом, церемониал похорон, свидетелем которых стал Дион Кассий, находился в соответствии с традициями funus publicum, известным нам еще из описаний похорон Суллы (App. B.C. I. 105—106), а также похорон Друза, Германика (Tac. Ann. II. 73; 82—83; III. 1—5) и Августа (см. выше)12. Правда, применение восковой копии покойного упоминается только в случае с Августом.

В свою очередь, истоки церемониала funus publicum можно проследить еще в республиканской эпохе. Приведем рассказ Полибия о том, как в середине II в. было принято хоронить римских патрициев.

«Так, когда умирает кто-либо из знатных граждан, прах его вместе со знаками отличия относят в погребальном шествии на площадь к так называемым рострам, где обыкновенно покойника ставят на ноги, дабы он виден был всем, в редких случаях прах выставляется на ложе.

Здесь пред лицом всего народа, стоящего кругом, всходит на ростры или взрослый сын, если таковой был оставлен покойным и находится на месте, или кто-нибудь другой из родственников и произносит речь о заслугах усопшего и о совершенных покойным при жизни подвигах...» (Polyb. VI. 52—53) .

Перед нами все та же традиция выставлять тело покойного на Форуме, чтобы как можно больше людей имели возможность воздать ему последние почести. Крайне любопытно, на наш взгляд то, что описанный Полибием обычай выставлять тело усопшего в данном случае следует понимать буквально. С точки зрения Й. фон Шлоссера, акцент Полибия на обыкновении «ставить покойника на ноги» следует понимать как намек на использование эффигий14. Безусловно, замечание Полибия относительно «позы» покойного вызывает немало вопросов. Но утверждать, что речь здесь идет именно о восковом изображении покойного, мы не можем.

Далее у Полибия следует знаменитое место о восковых масках.

«.после погребения с подобающими почестями римляне выставляют изображение покойного, заключенное в небольшой деревянный киот в его доме на самом видном месте. Изображение представляет собой маску, точно воспроизводящую цвет кожи и черты лица покойника. Киоты открываются во время общенародных жертвоприношений, и изображения старательно украшаются. Если умирает кто-то из родственников, изображения эти несут в погребальном шествии, надевая их на людей, напоминающих покойников ростом и всем сложением» (Polyb. VI. 53)15. По -видимому, в каждом богатом доме существовали подобные «галереи» восковых портретов предков, которые в случае смерти кого-либо из членов семьи образовывали часть его траурного кортежа16.

Ближе к концу Республики появилась альтернатива восковой маске в виде посмертного бюста17. Поскольку бюсты, как и восковые маски, несли в похо-

ронной процессии, с точки зрения Дж. Тойнби, по-видимому, они были выполнены из легких материалов — воска или терракоты18. Но, как правило, в источниках нет точных указаний, являлись ли изображения покойных предков масками или бюстами. К примеру, согласно Тациту, на похоронах сестры Брута Юнии в погребальном шествии несли изображения двадцати знатнейших родов (Tac. Ann. III. 76)19. В данном случае Тацит использует термин imagines без конкретизации рода изображений и материала, из которого они были изготовлены.

Обычай использования восковых масок и бюстов в похоронных процессиях распространился и на эпоху Империи. Но, по сравнению с похоронами республиканской знати, число используемых посмертных изображений в церемонии императорских похорон значительно увеличилось. Из источников известно даже, что существовали специальные служители, в обязанности которых входило нести в траурном шествии портреты предков покойного императора20. И все же нам кажется, что древняя традиция хранить в доме восковые маски предков и нести их в траурной процессии вслед за телом почившего не имеет прямой связи с обычаем использования восковых манекенов. На императорских похоронах могли присутствовать одновременно и восковая копия покойного, и восковые изображения его прославленных предков. Например, на «фиктивных» похоронах Пертинакса, кроме восковой фигуры самого обожествляемого императора, в траурной процессии несли изображения всех знаменитых предков римлян (áv8piávTe? -ravTMV töv ém<^á|wv'Ры|ш'ыу töv ápxálwv), а также изображения тех, кто прославился, благодаря своим подвигам, открытиям или образу жизни (eiKOVTe? ^kov ávSpwv Ol? Ti epyov ^ Kál émTé8eu|á Xá^pov é^é^páKTo) (Dio Cass. LXXV. 4. 3—5). Интересно также сообщение Светония, согласно которому, на похоронах Веспасиана траурное шествие возглавлял знаменитый мим в маске, изображавший таким образом покойного императора (Suet. Vesp. 19. 2). Несли ли при этом восковую фигуру Веспасиана, неизвестно.

Пожалуй, наиболее важным и показательным для нашего исследования является рассказ Геродиана о церемонии похорон Септимия Севера. Поскольку данный отрывок вызывает у исследователей наибольшее количество вопросов, приведем цитату максимально подробно:

«Есть у римлян обычай: причислять к сонму богов тех императоров, что умерли, оставив после себя детей-преемников; такие почести называются у них апофеозом. Во всем городе наступает тогда торжественный, проникнутый, впрочем, своеобразной печалью праздник. Тело покойного предается земле — с пышностью, но в общем так же, как хоронят всех людей; а потом лепят из воска изображение покойного, совершенно с ним схожее, и выставляют его при входе во дворец на высоко поднятом ложе из слоновой кости, устланном покрывалами с золотым шитьем. Восковая фигура лежит на виду у всех, бледная, как больной. А по обеим сторонам ложа большую часть дня сидят: слева — весь сенат в черном, а справа — все те женщины, которые пользуются особым уважением благодаря заслугам их мужей и отцов... Это длится семь дней: приходят врачи, приближаются к ложу, будто бы осматривают больного, и каждый раз говорят, что ему все хуже. А когда станет ясно, что он уже умер, благороднейшие из всаднического сословия и лучшие молодые люди из сената поднимают

21

ложе и несут его к Форуму» (Herod. IV. 2. 1—5) . Далее следует описание уже известных нам церемоний.

Прежде всего, непонятно, относятся ли описываемые Геродианом ритуалы только к похоронам императора Септимия Севера, как это принято трактовать, или же их можно рассматривать как своего рода этнографический экскурс22? По крайней мере, начало данного отрывка позволяет заключить, что Геродиан описывает траурные церемонии, характерные для всех римских императоров.

В связи с этим некоторые исследователи, в частности Ж-К. Ришар и Е. Би-керман, придерживаются точки зрения, что приблизительно начиная с Антони-нов, похороны императоров стали проходить в два этапа. Первый этап являл собой собственно похороны покойного императора, носившие, по существу, семейный характер, во время которых тело императора, согласно Ж-К. Ришару, предавали земле23, по мнению же Е. Бикермана, кремировали24. Относительно второго этапа церемонии похорон у исследователей нет разногласий — оба ученых считают, что после того, как бренные останки покойного были заключены в урну или в саркофаг, следовала публичная церемония апофеоза, в которой главная роль отводилась именно восковым изображениям. Это эффи-гия покоилась на траурном ложе в центре форума, перед эффигией преемник покойного императора произносил laudatio Junebris25, наконец, похоронные носилки с эффигией торжественно сжигали на Марсовом поле. Кремация на данном этапе носила уже чисто ритуальный характер, как, впрочем, и вся публичная часть похорон являла собой грандиозный символический спектакль, содержанием которого было обожествление покойного императора.

Предложенная исследователями теория «двойных похорон», безусловно, заслуживает более детального рассмотрения.

Что касается двойной кремации (сначала in corpore, а затем in effigie), о которой говорит Е. Бикерман, введение подобной практики в церемониал императорских похорон, на наш взгляд, довольно трудно объяснить. По крайней мере, с точки зрения здравого смысла, «двойная кремация» выглядит, как минимум, парадоксальной.

С одной стороны, приведенный выше отрывок из Геродиана явно указывает на то, что церемониал императорских похорон состоял из двух частей, при этом не обязательно на первом его этапе тело покойного правителя подлежало ингу-мации, поскольку используемая Геродианом в данном пассаже лексика допускает двойное толкование. Употребленный для обозначения погребения тела глагол kataqavptw можно отнести равно как к кремации, так и к ингумации26. То же касается и значения слова аыца, которое можно использовать как в отношении мертвого тела, подлежащего ингумации, так и в отношении останков (праха) после кремации. Кроме того, kataqavptw может употребляться в смысле церемонии

27

похорон умершего без конкретного указания на способ захоронения27. В таком случае, выражение «то ... аыца ... катаба^тоиаьу» в контексте описания Ге-родиана вполне может означать «они приступили к похоронам умершего».

С другой стороны, примеры, на которые ссылается Е. Бикерман (в частности, «двойные» похороны Пертинакса и Септимия Севера), не являются бесспорными28. Учитывая, что Север умер в Британии, тело императора действительно могли кремировать на месте смерти и в Рим доставить урну с прахом

29

(Herod. IV. 1.3; SHA. Sev. XXIV. 1—2) . Но вряд ли данный случай можно рассматривать как рядовой. Что же касается Пертинакса, ни свидетельства Диона Кассия (см.: LXXIV. 5—6), ни краткое замечание Юлия Капитолина относительно погребения тела императора (SHA. Pert. XIV. 8—9)30, на наш взгляд, однозначно факт кремации не доказывают.

Совсем иначе выглядит картина «двойных похорон», если рассматривать появление такой практики в связи со сменой погребальной традиции. Есть немало свидетельств тому, что с середины — конца II в. обычай кремирования в Римской империи повсеместно сменяет ингумация31. Поэтому, если допустить, что инновация в способе захоронения коснулась и императорского дома, тогда проведение «двойных» похорон для императоров кажется вполне логичным: с одной стороны, тела императоров помещают в богато украшенные саркофаги, с другой стороны, сохраняется ритуальный костер, символизировавший обожествление покойного правителя. Изначально апофеоз римских императоров был неразрывно связан с церемонией погребения и был неотделим от костра. Поэтому, как считает Ж.-К. Ришар, кремация восковой фигуры являлась просто пережитком церемонии апофеоза32.

Но попробуем приведенное Геродианом описание похорон интерпретировать не как общее правило, а как частный случай, связанный с погребением Септимия Севера. Тогда, если допустить, что тело императора Септимия Севера было кремировано в Британии, где он умер, то резонно было бы предположить, что речь в данном отрывке идет о необычной церемонии. К примеру, Саймон Прайс и Хавьер Арсе полагают, что существовала особая церемония похорон — funus imaginarium33. Ее проводили в том случае, когда тело покойного по каким-то причинам отсутствовало: либо император умирал далеко за пределами Рима (что мы как раз и имеем с Септимием Севером), либо не был сразу удостоен проведения подобающих императору траурных церемоний (как например, в случае с Пертинаксом). Тогда обращение к восковым изображениям, заменявшим тело покойного, должно было быть просто традиционной практикой, не зависящей от погребальной традиции.

Существование обычая funus imaginarium можно проследить еще в античной Греции. Геродот сообщает, что, если спартанский правитель погибал во время военной кампании, было принято изготавливать изображение (e'íSuXov) покойного и хоронить его с почестями на родине (Herod. VI, 58)34.

Свидетельства Геродота перекликаются и с сообщением Тацита о похоронах Германика (Tac. Ann. III. 5): «...из-за дальности расстояния его тело было кое-как сожжено на чужбине; но если случайные обстоятельства не позволили окружить его должным почетом, то тем более подобало выполнить это впоследствии. Где же обычаи древности, где выставляемое на погребальном ложе изображение (effigies).?»35.

Можно было бы предположить, что эффигии использовались только в исключительных случаях. Но, как нам уже известно, восковые фигуры римских правителей присутствовали в сценарии траурных торжеств не только в целях замещения физически отсутствующего тела покойного. В церемониях похорон Юлия Цезаря и императора Августа эффигии помещались на катафалк вместе с останками покойных. Кроме того, в «Scriptores Historiae Augustae» мы находим

небольшое замечание, которое подтверждает, что посмертные почести императорам воздавались все же в два этапа. Замечание это касается похорон императора Антонина Пия: «Совершив пышный обряд выноса, они [Марк Аврелий и Луций Вер] похоронили тело отца в гробнице Адриана. Вскоре был объявлен

общественный траур (iustitium) и установлен официальный порядок погребе-

ния» (M.Ant. Phil. VII. 10)36.

Но в историографии существует и еще одна любопытная точка зрения отно-

сительно использования восковых изображений при погребении римских императоров. Например, С. Прайс считает, что для публичной церемонии императорских похорон было попросту удобнее иметь дело с восковой фигурой покойного, поскольку она не была подвержена процессу трупного разложения37.

Это перекликается и с мнением Й. фон Шлоссера о том, что замена тела эффи-гией была необходима в силу продолжительности торжественных похорон. По-

этому то, что покоилось на погребальном ложе и было выставлено для публичного обозрения, являлось восковым двойником покойного. Само же тело императора, если он умер в Риме или был туда доставлен, помещалось в локуле внутри погребального ложа38.

Может сложиться впечатление, что в Риме вовсе не были знакомы с бальзамированием. На самом деле, бальзамирование, как следует из Лукреция, было известно римлянам уже со времен поздней республики (Lucr. III. 890—3) . Согласно Сервию, среди знатных римлян был распространен обычай сохранять тело усопшего в атрии в течение семи дней (Servius. AdAen. VI. 218)40, что, естественно, подразумевало применение каких-либо способов консервации. Со слов Плиния нам известно, что труп могли натирать специальными веществами, которые задерживали процессы разложения, к примеру, это могло быть кедровое масло, «на века сохранявшее тела умерших нетронутыми тлением»

(Plin. NH. XXIV. 17)41. Такую же силу приписывали соли и меду (Plin. NH. XXXI. 98; XXII. 108). По свидетельству того же Плиния, Нерон при погребении своей жены Поппеи издержал столько ароматов, сколько Аравия могла дать за целый год (Plin. XII. 83). А согласно Тациту, тело Поппеи вообще не было сожжено на костре, «как это было в обычае у римлян», а пропитанное благовониями и набальзамированное перенесено в мавзолей Августа (Tac. Ann. XVI. 6. 2)42.

Хотя точных указаний относительно бальзамирования тел римских императоров в источниках нет43, можно найти косвенные подтверждения, например, у Аммиана Марцеллина в описании перенесения тела Констанция II из Кили-кии в Константинополь (Amm. XXI. 16. 20)44 и у Зосима в IV книге его «Новой истории», где он пишет о помещении тела Феодосия в императорскую гробницу (Zos. IV. 59. 4)45. Амвросий Медиоланский в речи, прочитанной им над телом Феодосия в сороковой день после его кончины, сравнивает Гонория, сына покойного императора, с библейским Иосифом, также совершавшим память о своем отце в сороковой день. Объясняя, почему принято соблюдать сороковой день, Амвросий приводит отрывок из Писания (Быт. 50. 2—3): «И повелел Иосиф слугам своим — врачам, бальзамировать отца его; и врачи набальзамировали Израиля. И исполнилось ему сорок дней, ибо столько дней употребляется на

бальзамирование...» (Ambr. Deob. Theod.)46.

Существует немало археологических свидетельств, позволяющих предположить, что бальзамирование не было только императорской причудой и, если к нему и относились, как к чему-то экзотическому, тем не менее, оно практиковалось время от времени как в Италии, так и в провинциях. Специалистами по бальзамированию могли выступать египетские священнослужители при местных святилищах. И в самом Риме, по-видимому, были люди, владеющие искусством бальзамирования по египетской моде47.

Из приведенного выше материала можно заключить, что появление восковых фигур в церемонии похорон вряд ли было вызвано исключительно соображениями удобства. Трудно согласиться с подобными утверждениями еще и учитывая характерные для римлян сложные религиозные представления о загробной жизни. Во всяком случае, обычай хранения и использования восковых масок, на наш взгляд, тесно перекликающийся с применением эффигий, никоим образом не связан с «прагматичностью» древнеримского общества, и на этот счет у исследователей нет сомнений.

По всей видимости, насколько нам позволяют судить имеющиеся у нас данные источников, применение восковых фигур в церемониале императорских похорон, по крайней мере, во II—III вв., было неразрывно с идеей апофеоза. Но рассматривалась ли римлянами восковая копия императора как продолжение покойного правителя, принимала ли она на себя его сакральность, учитывая предполагавшееся обожествление, трудно ответить однозначно.

Пышность траурных процессий, роскошные костры, изысканно украшенное погребальное ложе, на котором покоилось изображение покойного, многочисленные дорогие дары и приношения, в целом, церемония апофеоза римских правителей находились, вероятно, в тесной связи с эллинистической культурой периода диадохов. Но о применении восковых фигур на греческом Востоке, по крайней мере, в похоронном церемониале, ничего неизвестно48. Возможно, данный обычай имел исконно римские корни, почему и отмечен он, в основном, греческими авторами (сначала Полибием, позднее историками эпохи Империи). В то же время, как замечает Й. фон Шлоссер, обращение с восковым изображением покойного, как с живым человеком, напоминает римский ритуал Lectisternium, заимствованный, в свою очередь, из Греции. Во время данного ритуала использовались одетые в одежду куклы с восковыми головами — то есть фигуры, подобные тем, что мы имеем в церемониале похорон римских правителей49.

Но независимо от истоков, обычай применения погребальных «манекенов», по-видимому, прочно вошел в практику похорон римских императоров I—

II вв. Насколько долго сохранялась подобная традиция, судить довольно сложно, поскольку никакой информацией относительно использования эффигий в

III в. мы не располагаем. В условиях характерного для данного периода кризиса власти церемониал императорских похорон мог претерпеть определенные изменения. О том, что для траурных торжеств по-прежнему продолжали изготавливать восковые фигуры, мы можем лишь предполагать.

Однако, если следовать Ю. Хрощицкому, у императора Константина Великого было даже две восковых копии: кроме той, что лежала во дворце Константинополя, куда тело покойного было доставлено из Никомедии, подобная ей со

всеми инсигниями власти была выставлена в Риме50. Автор ссылается при этом на Евсевия Кесарийского, «Vita Constantini» которого (IV. 58—74) является основным и, пожалуй, единственным источником по церемонии похорон первого христианского правителя.

Евсевий достаточно много внимания уделяет описанию церемонии прощания с телом императора в Константинопольском дворце. При этом, повествуя о различных ритуальных действиях, совершавшихся вокруг тела покойного, Евсевий всегда использует термин ai^vo?, который, на наш взгляд, трудно трактовать как-то иначе, чем «тело».

Говорить об использовании воскового изображения Константина в церемонии «двойных похорон» за отсутствием прямых указаний Евсевия не приходится. Несмотря на то, что Константин после смерти был причислен к Divi51, традиционной римской церемонии апофеоза для первого христианского императора не проводили. Его тело, как известно, было погребено в саркофаге храма

Святых Апостолов, возведенного им незадолго до своей смерти.

Наконец, допустить, что восковое изображение Константина было выставлено в Риме, также весьма проблематично. С точки зрения Франки де Кавалье-ри, автора единственного специального исследования, посвященного церемониалу похорон Константина Великого52, римский Сенат, в большинстве языческий по своему составу, был вправе претендовать на проведение траурных торжеств в Риме53, но не имея такой возможности, мог попытаться воздать

Константину последние почести, организовав у себя церемонию погребения обожаемого ими правителя в духе римских традиций (при этом, за неимением тела покойного, обратившись к практике использования эффигий)54. Но проведение «параллельных» похорон в Риме — это не более чем гипотеза. Уже тетрархов не было принято хоронить обязательно в Риме. Можно даже сказать, что в эпоху тетрархии Рим теряет свое былое значение, поскольку правители предпочитали жить в своих резиденциях, и даже сам Диоклетиан нечасто появлялся в столице55. Чтобы окончательно развеять все сомнения относительно присутствия воскового изображения покойного императора Константина на посвященных ему траурных торжествах в Риме, приведем цитату из рассказа Евсевия

(Euseb. V.C. IV. 69. 2): «.„eiiúvo? ávaG^^aaiv ola тер Сыта каы теб^кота aÜTov етыцыу, oüpavou |^év ахлца быатотыаауте? év хРЛ^атыу ураф^, Цлер афыбыу oüpaviMv év аШер'ыы 8ыатрф^ Siava-rauo^evov aÜTOv т^ ураф^ 'таpa8l8óvтeJ»56. Хотя Евсевий использует термин eiiöv57, речь в данном отрывке все же идет не о восковых изображениях, а о живописных портретах, на что указывают слова хрЛ1^т^ («краски») и урафЛ/ («писание»).

Еще одна попытка обнаружить упоминание эффигий в источниках по истории Римской империи IV в. была предпринята в работе Х. Арсе. У Аммиана Марцеллина в «Res Gestae» есть небольшая заметка о том, как тело покойного императора Констанция II перевозили из Киликии, где он умер, в Константинополь (Amm. XXI.16. 20): «Pollinctum igitur corpus defuncti conditumque in loculis Iovianus etiam tum protector domesticus cum regia prosequi pompa Constantinopolim usque iussus est prope necessitudines eius humandum» . Х. Арсе полагает, что траурная повозка, на которой восседал Иовиан, вмещала не один, а два саркофага: один с реальным телом (pollinctum corpus defuncti), а второй с

восковым манекеном (П 1осиШ еопШШш)59. На наш взгляд, из контекста приведенного отрывка этого никак не следует. Даже если допустить, что кроме тела покойного императора в повозке находилась и его восковая копия, вряд ли ее стали бы помещать в отдельный саркофаг. Тело покойного могло быть скрыто внутри погребального ложа, но восковая фигура, как правило, находилась сверху и была доступна взорам участников похоронной процессии. Поэтому, с нашей точки зрения, в данном отрывке говорится только о набальзамированном теле покойного императора, помещенном в локулу или специальный гроб для его транспортировки.

В целом, можно сказать, что восковые фигуры покойных императоров в источниках больше не упоминаются. Согласно Й. фон Шлоссеру, благодаря тому, что консервативная римская аристократия, еще достаточно широко к тому времени представленная в Сенате, стремилась сохранить языческую культуру и в какой-то степени придерживалась древних традиций, практика создания восковых портретов просуществовала вплоть до VI в.60 Однако примеры из источников, на которые ссылается автор61, относятся к обычаю хранения восковых масок покойных предков и, в конечном счете, могут рассматриваться даже не как отражение жизненных реалий, а скорее как литературные реминисценции.

Неожиданное появление в церемониале двора западноевропейских монархов Х1У—Х"У1 вв. нехарактерного для европейского средневековья обычая выставлять вместо тела покойного эффигии со знаками власти, было, на наш взгляд, обусловлено общим, характерным для этого времени увлечением античностью. Но вряд ли образцом для западноевропейского королевского погребального обряда послужили похороны Константина. «Новые» ритуалы скорее восходили к церемониалу похорон римских императоров 1—11 вв., тем более если учесть, что текст Геродиана, подробно рисующий картину похорон Септи-мия Севера, был хорошо известен в Западной Европе эпохи Возрождения.

В свете сказанного выше представляется, что искать исторические параллели в церемониале похорон римских императоров и средневековых монархов и, тем более, делать далеко идущие выводы было бы, по меньшей мере, некорректно. Согласно Э. Канторовичу и Р. Гизи, восковые фигуры средневековых монархов являлись воплощением бессмертной сущности короля, его вторым, не подверженным тлению, политическим «телом»62. Их главным назначением было преодоление дискретности власти. В Римской империи смерть правителя не влекла за собой такой ярко выраженный «обрыв власти», поскольку в рамках государственного устройства формально правящим органом оставался Сенат. Практика использования восковых фигур в церемониале похорон римских императоров была тесно связана с символическим оформлением их посмертного апофеоза и, соответственно, культом императора. Таким образом, ритуалы погребения владык античного Рима и средневековой Европы представляли собой проявления принципиально различных систем организации власти. Но, безусловно, тема параллелизма в контексте идеологических представлений эпохи Ренессанса заслуживает особого внимания.

В заключение хотелось бы отметить, что материал источников, которым мы располагаем относительно императорских эффигий, оставляет слишком большое поле для предположений, что не позволяет дать однозначный ответ на

большинство вопросов, поставленных в данной статье. Со всей определенностью можно сказать лишь то, что в церемонии погребения Константина Великого восковые фигуры не использовали. В целом, похороны первого христианского императора знаменовали собой новый этап в развитии идеологии императорской власти и понимании самой идеи обожествления, оставив в прошлом традицию пышных апофеозов, ритуальных костров и восковых изображений.

ПРИМЕЧАНИЯ

1. См. в целом: Zanker P. Augustus und die Macht der Bilder. Muenchen, 1987 (= The power of images in the age of Augustus. Ann Arbor, 1989); Pekäry Th. Das römische Kaiserbildnis in Staat, Kult und Gesellschaft, dargestellt anhand der Schriftquellen. Berlin; Mann, 1985.

2. Отметим только некоторые работы: Hope W. H. On the Funeral Effigies of the Kings and Queens of England //Archaeologia. 1907. LX 2. P. 518—565; Kantorovicz E.H. The King's Two Bodies. A study in Medieval Political Theology. Princeton, 1959; Giesey R.E. The Royal Funeral Ceremony in Renaissance France. Genève, 1960 // Travaux d'humanisme et renaissance. T. 37; Huntington R, Metcalf P. Celebrations of Death. Cambridge, 1979; Brown E. A. R. The Ceremonial of Royal Succession in Capetian France // Speculum. 1982. IV. P. 266—293; Gaude-Ferragu M. Le corps du prince. Le testament de Louis d'Orléans (1403). Miroire de sa spiritualité // Micrologus. Bd. 7. Il cadavere. Firenze, 1999. P. 319—344; Бойцов М.А. «Индивидуальность» умершего государя. Репрезентация покойного правителя в позднесредневековых погребальных церемониях // Индивид и группа на Западе и Востоке Европы до начала Нового времени. М., 2003. С. 129—190.

3. См.: Chroscicki J.A. Pompa Funebris. Warszawa, 1974. P. 33—34; Самойлова Т.Е. Власть перед лицом смерти // Королевский двор в политической культуре средневековой Европы. Теория. Символика. Церемониал. М., 2004. С. 513—154.

4. Schlosser J.v. Tote Blicke. Geschichte der Porträtbildnerei in Wachs. Ein Versuch. Berlin, 1993.

5. Для остальных случаев погребения императоров существуют лишь краткие описания отдельных деталей. О церемониале похорон правителей середины III в. и эпохи тетрархии не сохранилось практически никакой информации. Даже если похороны и обожествление имели место, источники лишь констатируют данный факт.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

6. Греческая терминология в данном случае более разнообразна: d^Spiaç, avSpe'iKeXoç, e'iKÙv, e'lSwXov.

7. ...'QSe Se aÙTolç êxouaiv TSt Kai xeipùv eyyùç oüaiv avéaxe tlç ù^èp to Xexoç avSpe'iKeXov aÙToû Kaiaapoç eK Kiqpou ^e^oiiriliévov to yap стшца, (ç frnriov em Xéxouç, oux ewpaTo. to Se avSpe'iKeXov ек |exavT? è■п■eсттpéфeтo ^wt^, Kai стфayal Tpelç Kai e'ÎKouaiv (фОл^у ava те to CT(ù|ia mïv Kai ava to •npoawn'ov OrpiwSwç'ç aÙTov yevo|évai.

8. Kai eç aÙTTV e'iSwXov tl toû nepTivaKoç ktplvwv, CTKeufl èmKÎw eùOeTT||iévov, aveTéOiq, Kal aÛToî) Ta? |v'iaç ^aîç eÙTCpernriç, (Ç STjOev KaOeùSovToç, •nrepoîç Taûvoç a^eaoßei.

9. Императорские погребальные костры хорошо известны по реверсам консекраци-онных монет Римской империи, на которых можно встретить изображения костров в 3, 4, 5 и даже 6 этажей. Наиболее подробно конструкцию костра (в данном случае 5-этажного) описывает Геродиан (IV. 2. 6—8): «четырехугольное строение с равными сторонами, состоящее исключительно из скрепленных между собою

огромных бревен — что-то вроде дома. Внутри оно все заполнено хворостом, а снаружи украшено расшитыми золотом коврами. На первом, нижнем строении стоит второе, такой же формы и с такими же украшениями, только меньше первого; воротца и дверцы, сделанные в нем, распахнуты. Дальше идут третье и четвертое, каждое меньше расположенного под ним, и все это заканчивается последним, которое меньше всех других. Эту постройку, пожалуй, можно сравнить с маяком... «фаросами» называют в народе такие маяки». (Здесь и далее приводится в переводе А.И. Доватура по изданию: Геродиан. История императорской власти после Марка. М., 1996. С. 70). В случае с Пертинаксом был сооружен трехъярусный костер. Как сообщает Дион Кассий, костер был украшен несколькими статуями, золотом и слоновой костью, а на вершине его находилась позолоченная колесница, на которой ездил сам Пертинакс (Dio Cass. LXXV. 5. 3).

10. Заключительная церемония у погребального костра в различных источниках получила соответственно разные названия — decursio, пирр'хт. По всей видимости, она представляла собой торжественный парад или даже своеобразный военный танец, в котором принимали участие сначала конница, затем пехотинцы. О decursio см.: Richard J.-C. Les aspects militares des funérailles imperiales // Mélanges de l'École Française de Rome. 1966. Т. 78. P. 313—325. Ритуальные представления вокруг погребального костра изображены на базе колонны Антонина Пия. См.: Vogel L. The Column of Antoninus Pius. Cambridge, 1973. P. 56 ff.

11. ка! о цеу Перт'ьуа^ oútw? ^9ауат19т|. То есть по окончании церемонии император уже считался Divus (становился божеством), ему предоставлялись храм и священнослужители, в честь него устраивались игры и состязания. Об императорском культе и процедуре обожествления римских правителей литература обширна. Перечислим только основные работы: Strong E. Apotheosis and After Life. L.; N.Y., 1915; Bieckermann E. Die römische Kaiserapotheose // Archiv für Religionswissenschaft. 1929. Bd. 27. S. 1—34; Idem. Consecratio // Le culte des souverains dans l'empire romain. Entretiens sur l'antiquité classique. Fondation Hardt. Т. 19. Genève, 1972. P. 3—37; TaegerF. Charisma, Studien zur Geschichte des antiken Herrscherkultes. Vol. 1-2. Stuttgart, 1957 (1960); Weinstock S. Divus Julius. Oxford, 1971; MacCormack S. Art and Ceremony in Late Antiquity. Berkeley-Los Angeles, 1981. P. 93-158; Price S.R.F. From noble funerals to divine cult: the consecration of Roman Emperors // Rituals and Ceremonial in Traditional Societies. Cambridge, 1987. P. 56-105; ClaussM. Kaiser und Gott: Herrscherkult im rцmischen Reich. Leipzig, 1999.

12. Funus publicum представляли собой государственные похороны, которых удостаивали наиболее выдающихся граждан, состоявших на государственной службе. По сравнению с другими типами funus, funus publicum отличались наибольшей пышностью и торжественностью. Постепенно с конца I в. н.э. похороны за счет государственной казны и, соответственно, характерные для funus publicum почести стали прерогативой императоров и членов императорской семьи. О различных типах funus см.: Toynbee J.M.C. Death and Burial in the Roman World. L., 1971. P. 56-57. Подробно о funus publicum см.: Wesh-Klein G. Funus publicum. Stuttgart, 1993.

13. Здесь и далее текст приводится в переводе Ф.Г. Мищенко по изданию: Полибий. Всеобщая история в сорока книгах. Т.2. СПб., 1995. С. 36.

14. Schlosser. Op. cit. S. 24.

15. ...цета 8е таита Оафа^те? каь поьтстауте? та уоць£Оцеуа тьбеасть тт^ е'ькоуа toü цетаХ\а£ауто? е!? тоу етфа^еататшу топоу тт? о'ькьа?, ^иХьуа уш.81а пертбете?. т 8 е'ькшу естть простшпоу е!? Оцоьоттта

Зьаферо^тш? е^еьруастце^оу каь ката Tiqv тХастш ка! ката Tiqv итоурафт^. таита? 8т| та? еькоа? êv те таь? ЗтцотеХесть Оист'ьаь? а^оьуоуте? уостцоисть фьХотьцш?, ета те tov о'ьке'ьш^ цетаХХа^т ть? етфа^т?, ауоисть^ еь? тт^ сткфора^, терьтьОе^те? шст оцоьотато? еХ^аь Зокоисть ката те то цеуеОо? каь тт^ аХХш^ терькоттту.

16. О символическом значении фамильных «галерей» в домах римской знати и использовании портретов предков в pompa funebris см.: FlaigE. Ritualisierte Politik: Zeichen, Gesten und Herrschaft im Alten Rom. Göttingen, 2004. S. 49—68.

17. Подобные бюсты известны по изображениям на надгробиях, относящихся ко второй половине I в. до н. э. В одном из музеев Рима хранится статуя времен Августа, представляющая человека в тоге, по-видимому, идущего в похоронной процессии и держащего в каждой руке по бюсту. См.: Toynbee. Op. cit. P. 48.

18. Ibidem.

19. viginti clarissimarum familiarum imagines antelatae sunt, Manlii, Quinctii aliaque eiusdem nobilitatis nomina. Ср. с сообщением Плиния о том, что восковые маски (expressi cera vultus) хранили в домах в качестве портретов для семейных похорон (ut essent imagines quae comitarentur gentilicia funera) (Plin. NH. XXXV. 6).

20. См. Price S.R.F. Rituals and Power. The Roman Imperial Cult in Asia Minor. Cambridge, 1984. P. 189.

21. еОо? уар естть 'Ршцаьоь? екОеьа^еь^ ßастlХеwv той? еть таксть ЗьаЗохоь? теХеиттста^та? тт^ те тоьаитт^ тьцт^ атоОешсть^ каХоисть. цецьуце^о^ Зе ть т^то? еортт ка1 Ортсткеьа ката тастау тт^ тоХь^ Зеькуитаи то це^ уар стшца тои теХеиттста^то? тоХитеХеХ ктЗеьа катаОаттоисть^ а^Орштшу уоцш ктроС 8е тХастаце^оь еько^а та^та оцоьа^ тш тетХеитткоть еть цеуьсттт? еХефа^ть^т? кХь^т?, е? ифо? арОеьстт?, тротьОеасть^ е^ тт тш^ ßaстlХеíwv еьстоЗш, христоифеХ? сттршцт? итосттрш^ште? т 8' еькшу екеь^т е^ стхтцать ^остошто? трокеьта шхрьшста. тт? Зе кХь^т? екатершОе^ каОе^о^таь еть тХеХсттоу тт? тцера? е^ це^ тш Хаьш цереь таста т стиукХтто?, цеХаь^аь? ефесттрьсть хршце^оь, е^ Зе Зе^ьш ушаХке? тастаь остаь? а^Зрш^ т татерш^ а^ьшца тьцт? е^Зо^ои цетаЗьЗшстил.. етта це^ ош тцерш^ та еьртце^а етьтеХеХтаь ьатроь те еьстьо^те? ешсттоте тростьасть тт кХь^т, ка1 ЗтОе^ етьсткефаце^оь то^ ^остошта хаХетштеро^ ехеь^ атаууеХХоисть^ екасттоте. ета Зе Зо^т тетеХеиттке^аь, тт^ це^ кХь^т^ араце^оь тои те ьттькои тауцато? еиуе^есттатоь ка1 тт? стиукХттои етьХектоь уеаьаь катакоц^оисть Зьа тт? ьера1? оЗои, е? те тт^ архаьа^ ауора^ тротьОеасть^...

22. Выражение «этнографический экскурс» в данном случае использовано Р. Турка-ном. См.: Turcan R. Origines et sens de l'inhumation а l'époque impériale // Revue des études anciennes. 1958. 60. P. 323-347. (Здесь P. 327).

23. Richard J.-C. Recherches sur certains aspects du culte impérial: Les funérailles des empereurs Romains aux deux premiers siècles de notre ère // Aufstieg und Niedergang. 1978. II. Bd. 16. P. 1121-1134 (здесь P. 1127); Idem. Les funérailles des empereurs romains aux deux premiers siècles de notre ère // Klio. 1980. 62. P. 461-471 (здесь P. 464-465).

24. Bieckermann. Die römische ... S. 4-13.

25. Произнесение laudatio funebris (панегирика, в котором перечислялись деяния усопшего и его предков) являлось обязательной частью funus publicum. Наиболее подробно и красочно описано произнесение laudatio funebris Антонием на похоронах Юлия Цезаря. См.: App. B.C. II. 144-146. См. также Kierdorf W. Laudatio funebris. Interpretationen und Untersuchungen zur Entwicklung der römischen

Leichenrede. Meisenheim am Glan, 1980.

26. По крайней мере, в другом пассаже Геродиана (IV. 13. 8), этот же глагол применяется для обозначения праха Каракаллы.

27. Подробнее см.: Richard. Les funérailles ... P. 464.

28. Подробно разбор представленных Е. Бикерманом примеров см.: Richard J.-C. Incinération aux funérailles impériales: histoire du rituel de l'apothéose pendant le Haut-Empire //Latomus. Vol. 25. 1966. P. 786-789.

29. В данном случае свидетельство авторов «Жизнеописаний Августов» (SHA. Sev. XXIV. 1—2) не позволяет с полной уверенностью утверждать, что тело Септимия Севера было кремировано. Приведем цитату из этого источника: «Corpus eius a Brittannia Romam usque cum magna provincialium reverentia susceptum est; quamvis aliqui urnulam auream tantum fuisse dicant Severi reliquias continentem eandemque Antoninorum sepulchro inlatam, cum Septimius illic, ubi vita functus est, esset incensus». («Тело Севера было перевезено из Британии в Рим, и провинциалы оказывали ему на пути великие почести; впрочем, некоторые говорят, что в Рим была привезена только небольшая урна, содержавшая останки Севера, и что она была помещена в гробнице Антонинов, так как Септимий был сожжен там, где он скончался». Здесь и далее текст приводится в переводе С.П. Кондратьева по изданию: Властелины Рима, М., 1992.)

30. Reliquiae eius recuperato capite in sepulchro avi uxoris locatae sunt. Et Iulianus, successor illius, corpus eius quanto potuit honore funeratus est, cum id in Palatio repperisset. («Останки его вместе с возвращенной назад головой были помещены в гробнице деда его жены. Его преемник Юлиан нашел его тело в Палатинском дворце и похоронил его с теми почестями, какие были возможны»).

31. Доказательства распространения ингумации см. в работе Turcan. Op. cit. Об изменении погребального обряда см. также: Nock A.D. Cremation and Burial in the Roman Empire // Harvard Theological Review. 1932. Vol. 25. P. 321—359 (Репринт. издание); Idem. Essays on Religion and the Ancient World. Vol. 1. 1972. P. 277—301); Richard. Op. cit.; Waurick G. Untersuchungen zur Lage der Römischen Kaisergräber in der Zeit von Augustus bis Constantin II Jahrbuch des Römisch-Germanischen Zentralmuseums Mainz. 1973. Bd. 20. P. 107-146.

32. Richard. Les funérailles. P. 466.

33. Arce J. Funus Imperatorum: Los funerales de los emperadores romanos. Madrid, 1990. P. 40; P. 171-172; Price. Op. cit. P. 97.

34. «Посмертные же почести царей вот какие. Если смерть постигнет царя на поле брани, то в его доме устанавливают изображение покойного и на устланном [цветами] ложе выносят [для погребения]». (Цитата приводится в переводе Г.А. Стра-тановского по изданию: Геродот. История. В 9-ти кн. М., 2001).

35. ".sane corpus ob longinquitatem itinerum externis terris quoquo modo crematum: sed tanto plura decora mox tribui par fuisse quanto prima fors negavisset. ubi illa veterum instituta, propositam toro effigiem...?" А. С. Бобович переводит «effigies» как посмертную маску, выставляемую у ложа. См.: Корнелий Тацит. Сочинения в двух томах. Т. 1. М., 1993. С. 83—84. С нашей точки зрения, речь в данном отрывке вполне могла идти и о восковой фигуре покойного. Когда Тацит пишет, что похоронное ложе окружали изображения Клавдиев и Юлиев, он использует термин «imagines»: "circumfusas lecto Claudiorum Iuliorumque imagines". В данном случае, скорее всего, речь идет о бюстах, размещенных вокруг ложа на специальных носилках.

36. ".sepulcro corpus patris intulerunt magnifico exequiarum officio; mox iustitio secuto publici quoque funeris expeditus est ordo".

37. Price. Op. cit. P. 97: "Even when an emperor died at or near Rome (as Augustus did), it

was obviously convenient for the public ceremonial to use an image untainted by human mortality and corruption".

38. Schlosser. Op. cit. S. 24.

39. "Nam si in morte malumst malis morsuque ferarum I Tractari, non invenio qui non sit acerbum I Ignibus impositum caelidis torrescere flammis I Aut in melle situm suffocari atque rigere I Frigore, cum summon gelidi cubat aequore saxi..." («Ибо, коль горестно быть после смерти раздробленным пастью I Диких зверей, почему не ужасно — понять не могу я — В пламени жарком гореть, на костре погребальном пылая, I Или положенным в мед задыхаться и мерзнуть от стужи, I Ежели труп распростерт на холодных каменьях гробницы.» (Приводится в переводе Ф.А. Петровского по изданию: Тит Лукреций Кар. О природе вещей. М., 1983).

40. «...servabantur cadavera septem diebus...».

41. «Defuncta corpora incorrupta aevis servat, viventia corrumpit, mira differentia, cum vitam auferat spirantibus defunctis que pro vita sit».

42. «corpus non igni abolitum, ut Romanus mos, sed regum externorum consuetudine differtum odoribus conditur tumuloque Iuliormn infertur».

43. П. Карлен-Эйтер отмечает, что бальзамирование было обычной практикой при императорских похоронах, как языческих, так и христианских, и приводит источники, свидетельствующие о бальзамировании византийских императоров. Karlin-Hayter P. L'Adieu а l'empereur // Byzantion. 61. 1991. P. 112—147. Здесь P. 128.

44. «Pollinctum corpus defuncti .»

45. «...ml то toutou <rû|ia тaplxeu9èy to1ç éy тт Kwyсттayтlyouп■0xel ßaaiAr koÎÇ тaфolç ешпетеОт».

46. Источник текста: с указанием ссылок на научные публикации речей Амвросия Медиоланского.

47. Toynbee. Op. cit. P. 41-42.

48. Schlosser. Op. cit. S. 24.

49. Ibid.

50. Chroscicki. Op. cit. S. 33. См. также: Самойлова. Ук. соч. со ссылкой на работу Ю. Хрощицкого.

51. Об этом, в частности, свидетельствует выпуск консекрационных монет, посвященных Константину. См.: Bruun P. The Consecration Coins of Constantine the Great II Arctos. 1. 1954. P. 19—31. Константин был последним императором, в честь которого были выпущены консекрационные монеты. Титул Divus оставался стабильным в официальной терминологии и формулировках эпиграфики вплоть до VI в., но потерял свое первоначальное содержание, превратившись в знак особого почитания и уважения. Об изменении в характере обожествления см.: Cracco Ruggini L. Apoteosi e politica senatoria nel IV s. d. C.: il dittico dei Symmachi al British Museum // Rivista Storica Italiana. 89. 1977. P. 425-489.

52. Franchi de Cavalieri P. I funerali ed il sepolcro di Constantino Magno // Mélanges d'archéologie et d'histore (Ecole françaese de Rome). 36. 1916. P. 205—261.

53. См. об этом у Евсевия (V.C. IV. 69. 1—2): "Ol Se тт^ ßaaiX'iSa nOXly olKo^^e?, aúrT стиукХт™ Kal 8Т|ш 'Po|ialwy ... ßoal? т 'exp^'^o ^e^plol?, то ctkt^oç tou стфшу ßaalXew? nap'auTOÎç кo|ll£oyтeç, Kal тт ßaalXlSl nOXel кaтaтl9eст9al пoтУlШ|eyol". («Жители царского города, Сенат и римский народ. умоляли, чтобы тело василевса перенесено было к ним и погребено в царском городе»). О том, что римский народ тяжело перенес смерть Константина свидетельствует также Аврелий Виктор (Aur. Vict. Caes. XLI. 17).

54. Franchi de Cavalieri. Op. cit. P. 256.

55. Об императорских резиденциях в период тетрархии см.: Millar F. The emperor in the Roman World 31 BC — 337 AD. L., 1977. P. 15-57.

56. «...ему и мертвому посвящали картины, как живому, изображая на них красками небо и представляя [императора] покоящемся в горнем жилище превыше небесных кругов».

57. термин eiKÚv в греческой традиции имел весьма широкое употребление и в зависимости от контекста мог означать статую, бюст или портрет, рисованный красками. См.: Price. Op. cit. P. 176-178.

58. «Набальзамированный труп почившего был положен в гроб, и Иовиан, в ту пору протектор-доместик, получил приказ сопровождать останки с императорскими почестями до самого Константинополя, чтобы его похоронить возле родственников». (Приводится в переводе Ю.А. Кулаковского и А.И. Сони по изданию: Ам-миан Марцеллин. Римская история. СПб., 2000. С. 241).

59. Arce. Op. cit. P. 54-55. Церемонии похорон Констанция Х. Арсе посвятил специальное исследование: Idem. Los funerales del Emperador Constancio II (a. 361 d.C.) // Homage al Prof. R. Adrados. Madrid, 1987. P. 29-39. Однако данная работа оказалась нам недоступна.

60. Schlosser. Op. cit. S. 25.

61. Авсоний (Эпиграмма 25) для конца IV в., Аполлинарий Сидоний (Письма V, 6) для V в. и еще одна эпиграмма Агафия Миринейского VI в. (Ibidem).

62. См.: Giesey. Op. cit. P. 112.

EMPERORS' WAX IMAGES IN CEREMONY OF APOTHEOSIS

E.V. Kulikova

The article considers a number of debatable questions on the custom of wax images use — the effigies in a funeral ceremony of the Roman emperors. In particular, the author inquires whether the custom to expose instead of a body of the governor his wax image was connected to a family cult of ancestors, and whether the use of effigies was the integral part of the imperial funeral ceremony or they resorted to such a practice only in extraordinary cases and how long the ritual existed. The work done by the author and comparison of pieces of evidence from antique and early Byzantine sources allow to come to a conclusion about existence of the indissoluble connection between practice of wax figures use by the emperors and the ceremony of their posthumous deification. Absence of instructions concerning wax images use in ceremony of burial of Constantinus the Great and any mentions of effigies in later sources only confirms the conclusions made in the article, and testifies that funeral of the first Christian emperor marked a new stage in development of the imperial cult and ideology of imperial authority, in the whole.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.