CC BY
556. Варданян А. В., Андреев А. С. Беспилотные летательные аппараты как сегмент цифровых технологий в преступной и посткриминальной действительности // Всероссийский криминологический журнал. 2018. № 6. С. 785-794.
7. Варданян А. В., Андреев А. С. Эмоциональные переживания и суицидальные поступки как часть посткриминального поведения лиц и их значение для раскрытия и расследования убийств (криминалистические и психологические аспекты) // Философия права. 2016. № 2 (75). С. 74-77.
8. Варданян А. В., Грибунов О. П. Современная доктрина методико-криминалистического обеспечения расследования отдельных видов преступлений // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2017. № 2 (81). С. 23-35.
© Андреев А. С.
УДК 343.14(470)
А. Ю. АФАНАСЬЕВ, ученый секретарь ученого совета Нижегородской академии МВД России, кандидат юридических наук (г. Нижний Новгород)
A. YU. AFANASJEV, Scientific Secretary of the Academic Council of Nizhny Novgorod Academy of the Interior Ministry of Russia, Candidate of Law (Nizhny Novgorod)
ВОСХОЖДЕНИЕ К МЕХАНИЗМУ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ДОКАЗЫВАНИЯ
ASCENT ASCENSION TO THE MECHANISM OF CRIMINAL PROCEDURAL PROOF
Аннотация. Настоящая статья призвана обосновать значимость исследования механизма уголовно-процессуального доказывания для уголовно-процессуальной науки и практики. Автором в этих целях выстраивается логическая цепь суждений и аргументов, указывающая на необходимость установления ряда взаимосвязей: «механизм преступной деятельности - механизм доказывания», «функционирование преступной деятельности - функция доказывания», «закономерности механизма преступной деятельности - закономерности механизма доказывания», «предмет доказывания - средства доказывания».
Ключевые слова и словосочетания: механизм доказывания, уровни доказывания, закономерности механизма доказывания, функция доказывания, предмет доказывания, средства доказывания.
Annotation. The present article is designed to prove the importance ofa research of the mechanism of criminal procedural proof for criminal procedural science and practice. The author builds a logical chain ofjudgments and arguments pointing to the need to establish a number of relationships: «the mechanism of criminal activity - the mechanism of proof», «the functioning of criminal activity - the prooffunction», «the regularities of the mechanism of criminal activity - the regularities of the mechanism ofproof», «a subject ofproof - means of evidence».
Keywords and phrases: the mechanism ofproof, levels ofproof, the regularities of the mechanism ofproof, the prooffunction, a subject ofproof, means of evidence.
Многие ученые-процессуалисты прямо или косвенно затрагивали проблемы, связанные с уголовно-процессуальным доказыванием и доказатель-
ственным правом, и это обоснованно, так как процедура доказывания составляет ядро уголовного процесса. Истинность данного положения уже давно ни-
кем не оспаривается, оно аксиоматично. Однако, несмотря на значительное развитие разработок в этой сфере, остается нерешенным ряд вопросов. При этом в большей степени указанные вопросы располагаются в радиусе проблем определения достаточности доказательств для принятия уголовно-процессуальных решений.
В доктрине уголовного процесса для обозначения достаточности либо недостаточности доказательств часто используется термин «пределы доказывания». Очевидно, каких-либо точных пределов доказывания не существует, и никто их предложить не может, так как каждый случай индивидуален. Полагаем, в каждом случае свой предел доказывания, свой набор доказательств. В связи с этим возникает вопрос, связанный с характером доказательств в каждом отдельном случае, в каждом уголовном деле: есть ли какая-либо специфика по различной категории расследуемых преступлений или набор доказательств идентичен во всех уголовных делах? Является ли уголовный процесс универсальной «машиной»? Полагаем, что не является. Как минимум один контраргумент против сторонников универсализма лежит на поверхности. В частности, заметное различие в наборе следственных и иных процессуальных действий, следовательно, и в наборе доказательств, получаемых при их производстве, можно обнаружить в зависимости от категории преступлений. Например, если иметь в виду общеуголовные и экономические преступления:
- осмотр места происшествия как следственное действие по экономическим преступлениям перемещается на второй план либо вообще не проводится, а по общеуголовным - без данного следственного действия не начинается ни одно расследование (по преступлениям в сфере экономики зачастую осмотр места происшествия подменяется обыском);
- по экономическим преступлениям в ходе допроса могут выясняться такие
обстоятельства (например, о финансово-хозяйственной деятельности организации), которые по общеуголовным не ставятся для выяснения;
- набор судебных экспертиз также явно контрастирует: если при расследовании экономических преступлений крайне редки судебно-биологические, судебно-медицинские экспертизы, то по общеуголовным практически не проводятся судебно-бухгалтерские, финансово-экономические и др.
Это лишь часть параметров, демонстрирующих расхождения, проявляющиеся при первом восприятиии, с которыми даже при явном их непринятии приходится соглашаться. Кроме этого, на наш взгляд, в преступлениях экономической направленности, как и общеуголовной, может прослеживаться различный набор доказательств и средств для их получения по отдельным видам и группам преступлений. В частности, будут различаться процедуры доказывания не только между отдельными преступлениями той или иной категории (например, между убийством (ст. 105 УК РФ) и легализацией (отмыванием) денежных средств или иного имущества, приобретенных другими лицами преступным путем (ст. 174 УК РФ)), но и внутри каждой из категорий (например, между мошенничеством в сфере кредитования (ст. 159.2 УК РФ) и преднамеренным банкротством (ст. 196 УК РФ)). И таких примеров немало. Их достаточно также для выдвижения рабочей гипотезы: процедура доказывания для каждого преступления различна. Некоторые ученые-процессуалисты могли бы здесь возразить и указать на то, что принципиальных отличий не имеется и перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию, один и тот же. Предполагая подобный исход, хотелось бы напомнить оппонентам, что не следует свято верить в истинность и совершенство норм закона, в частности, уголовно-процессуального. Нет никаких бесспорных доводов в пользу имеющей-
ся системы обстоятельств, образующих предмет доказывания.
Идеи о необходимости пересмотра законодательной системы предмета доказывания высказывались и ранее, но до сих пор они не реализовались. Так, Е. Н. Петухов при исследовании особенностей досудебного производства по уголовным делам, связанным с преступлениями в финансово-кредитной сфере, приблизился к крайне значимой закономерности: у каждого преступления имеется своя уголовно-процессуальная характеристика, предполагающая свои обстоятельства, подлежащие доказыванию. Хотя сам автор прямо на это не указывает, но он приводит следующее положение: «Специфика преступной деятельности в финансово-кредитной сфере проявляется и в том, что предмет доказывания по делам об этих преступлениях гораздо шире, чем по делам общеуголовной направленности. Кроме определенных ст. 73 УПК РФ обстоятельств, подлежащих обязательному установлению и доказыванию, еще необходимо устанавливать дополнительный круг таких же обязательных обстоятельств:
- последствия совершенного преступления;
- использование угроз и подкупа должностных лиц, представителей власти;
- способы легализации денежных средств (в нашем случае, незаконно полученных в виде кредитов)» [1, с. 78].
Очевидно, аналогичную специфику можно выделить и по другим преступлениям. От чего же зависит процедура доказывания? Чем определяется подобная специфика, если по обстоятельствам, подлежащим доказыванию, и по перечню доказательств не проводится никакого разграничения? Точный ответ трудно сформулировать и приводить его в качестве единственно возможного утверждения. Более того, даже наличие стремления исследователя расставить процедуру доказывания на четко определенную
«полку» науки уголовного процесса не позволит это сделать. Мнимая простота уголовно-процессуального доказывания многих увела по ложному пути: либо исследуется то, что уже было исследовано предшественниками (хождение по протоптанным тропам), либо процедура доказывания так и остается непознанной, отпугивая зыбкостью материи тех, кто уловил тонкости этой процедуры. Но мы все-таки рискнем.
По нашему мнению, если по ряду признаков доказывание и выглядит однородной, одинаковой для всех случаев процедурой, то относительно механизма доказывания такая позиция становится невозможной. Это исходит из того, что не может быть идентичных механизмов преступления, следовательно, не может быть и универсальных механизмов доказывания. Механизм преступления определяет механизм доказывания, который направлен на установление первого. Именно механизм доказывания нами ставится во главу угла, что вновь может вызвать шквал негодования. Отчасти к этой группе можно отнести позицию А. С. Александрова, высказанную относительно криминалистической науки, где он указывает, что всё («уровни доказывания», «алгоритмы», «методики» и пр.), с чем носятся криминалисты как некими «объективностями», есть производное от структуры уголовного процесса. Изменится структура, предположим, досудебного производства, и весь рой криминалистических построений относительно доказывания (типа пресловутых «уровней») «превратится в хлам» [2, с. 280]. Во-первых, мы не согласны с тем, что «уровни доказывания» есть исключительно криминалистическая категория, она также относится и к уголовному процессу, вероятно, даже в большей степени. Во-вторых, «уровни доказывания» должны находиться в неразрывной связи с закономерностями доказывания, а не со структурой уголовного процесса (какова бы ни была структура уголовно-
го процесса, закономерности доказывания неизменны). Хотя автор уже в другой работе говорит об уголовном судопроизводстве как о механизме, призванном дифференцированно управлять проти-возаконностями, а не уничтожать их [3, с. 58], в целом он отрицает всё, что не укладывается в собственной системе координат, где царит «состязательность» англосаксонского типа. Несмотря на эти отрицания, очевидно, что и в такой системе существует механизм доказывания. Любой тип уголовного процесса предполагает процедуру доказывания, где реализуется соответствующая функция, которая и говорит о наличии механизма доказывания.
Б. Г. Розовский, частично соглашаясь с тем, что в криминалистике наблюдается тенденция навязывания абстрактных псевдофилософских умствований о предмете, методах, закономерностях и т. п., подчеркивает, что эффективность разработок криминалистической науки в противодействии преступлениям не может быть незамеченной [4, с. 190]. Не исключая того, что ряд ученых-криминалистов могут себе позволить излишнее философствование по отдельным вопросам криминалистической науки, считаем, что исследования объекта, предмета (закономерностей объекта), методов должны составлять фундамент любой науки.
Полагаем, что у различных специалистов и исследователей данной проблемы подобные умозаключения рождаются вследствие размытия границ между криминалистической наукой и криминалистической практикой, а также уголовно-процессуальной наукой и уголовно-процессуальной практической деятельностью. Несмотря на то, что уголовно-процессуальная наука, как и криминалистическая, должна служить нуждам практики, не следует отождествлять науку и практику. Именно неверная расстановка акцентов в данном вопросе делает ничтожной практическую
значимость уголовно-процессуальной (криминалистической) науки, превращая ее в суррогат. В конечном итоге нецелесообразные мнения по поводу одних и тех же идей, отказ от исследования межотраслевых проблем обостряют эту ситуацию, деформируя форму и содержание наук антикриминального цикла.
Противники теоретизации науки, как бы противоречиво это не звучало, в этом могут заметить наше стремление к искусственному осложнению науки. В действительности, все совсем наоборот. Наша позиция напрямую связана с желанием самим понять процедуру уголовно-процессуального доказывания и попытаться ее объяснить другим, при этом ни в коем случае не примеряя на себе мантию проповедника. В реализации этой затеи мы не одиноки, хотя большинство обходило эту проблему стороной.
Наши мысли совпадают с точкой зрения В. А. Новицкого, который относительно понятия «механизм доказывания» отмечал: «Казалось бы, зачем усложнять процессуальное доказывание, вводя для его толкования новые теоретические понятия. Но именно предлагаемые нововведения позволяют проникнуть в глубину процессуального доказывания, а значит, упорядочить сознательное отношение к доказыванию и не только процессуальному» [5]. Кроме этого, подтверждение данной мысли можно обнаружить и в более ранних работах. Так, В. Я. Колдин отмечал, что правильное выяснение вопросов, связанных с уровнями доказывания, должно иметь не только теоретическое, но и непосредственное практическое значение, будет способствовать более детальной разработке «технологии» мыслительной деятельности следователя, прокурора и судей при расследовании и судебном рассмотрении уголовных дел [6, с. 86-91].
Несмотря на то, что все основания для исследования механизма уголовно-процессуального доказывания уже
были сформированы, современная уголовно-процессуальная наука практически не содержит фундаментальных трудов, посвященных исследованию этой проблемы. Известны лишь отдельные диссертации и публикации, так или иначе затрагивающие проблемы в указанной области научных знаний. В частности, если говорить о диссертационных исследованиях, то здесь представляются интересными кандидатские диссертации И. В. Круглова «Уголовный иск и механизм его доказывания» (2001 г.), О. С. Ерашовой «Организационно-правовой механизм доказывания в отечественном досудебном производстве» (2010 г.). В первой работе предпринимается попытка представить механизм доказывания уголовного иска в виде технологической (общеметодической, универсальной) стороны доказывания и иерархии уровней доказывания [7, с. 21-22], во второй - организационно-правовой механизм доказывания представляется как взаимосвязь и взаимообусловленность между субъектами, средствами и целями доказывания [8, с. 4]. На наш взгляд, обе работы своей идеей и содержанием отсекают значительную часть механизма уголовно-процессуального доказывания, поскольку в их понимании механизм сводится либо к некой абстракции (И. В. Круглов), либо к элементарному процессу доказывания (О. С. Ерашова).
Несомненно, заслуживает внимания и докторская диссертация М. А. Фокиной «Механизм доказывания по гражданским делам», которая, несмотря на принадлежность к другой научной специальности, содержит ряд универсальных положений, затрагивающих юридическое доказывание. Так, в данной работе установлено, что механизм доказывания по гражданским делам есть «... реально функционирующая, динамически развивающаяся система правовых средств и действий субъектов доказывания, включающая как регулирующее воздействие норм доказательственного права на об-
щественные отношения, так и практическую деятельность субъектов доказывания по установлению фактических обстоятельств дела из предусмотренных законом доказательств с применением специфических средств и способов доказывания в целях обеспечения доказывания обстоятельств дела, имеющих значение для правильного и своевременного рассмотрения и разрешения дела» [9, с. 8-9]. Признавая ценность приведенной трактовки, представляется возможным указать на ее чрезмерную перегруженность тавтологичными, а местами даже алогичными формулировками.
На наш взгляд, не характеризуются оригинальностью и содержательностью отдельные научные статьи, посвященные анализируемой нами тематике. Например, А. В. Антипов в статье, посвященной механизму доказывания в суде с участием присяжных заседателей, приводил структуру механизма доказывания, состоящую из самостоятельных этапов, каждый из которых имеет свои собственные элементы [10, с. 429]. Автором статьи механизм доказывания рассматривался лишь как определенный порядок деятельности. Одним из немногих, кто ближе всего приблизился к механизму уголовно-процессуального доказывания, является В. А. Новицкий, который в статье «Механизм процессуального доказывания» указывал, что механизм процессуального доказывания находит проявление во взаимодействии субъективных и объективных признаков доказывания субъекта [11, с. 183, 185]. Полагаем, что предложенная идея весьма значима, но требуется ее корректировка, поскольку механизм доказывания сводился автором лишь к субъекту доказывания и его деятельности без учета закономерностей доказывания.
Наше наблюдение за проблемой механизма доказывания показывает следующее: общее упущение механизма доказывания большинством исследователей (их крайне мало) состоит в огра-
ниченном восприятии закономерностей уголовно-процессуального доказывания. Причем это зависит не от уровня самих ученых-процессуалистов, а от сложности установления взаимосвязи (взаимозависимости) между отдельными доказательствами и обстоятельствами, подлежащими доказыванию, между средствами доказывания и предметом доказывания. Выявление этих моментов - задача трудная. Попытаемся рассмотреть механизм доказывания именно с позиции закономерностей.
Учитывая незначительную научную разработанность данной проблемы, весьма полезными выступают работы по теории доказательств и доказательственному праву. Здесь следует иметь в виду труды следующих авторов: А. С. Александрова, Б. Т. Безлепкина, В. В. Ван-дышева, Н. А. Громова, М. В. Духов-ского, З. З. Зинатуллина, Н. В. Жогина, Л. Д. Кокарева, А. Ф. Лубина, Н. С. Ма-новой, А. В. Победкина, И. В Решетниковой, М. С. Строговича, Ф. Н. Фаткул-лина, М. А. Чельцова, М. Л. Шифмана, П. С. Элькинд, и др.
Общепринято считать, что понятие «механизм» должно трактоваться в двух смыслах: во-первых, как внутреннее устройство машины, прибора, аппарата, приводящее их в действие; во-вторых, как система, устройство, определяющие порядок какого-нибудь вида деятельности [12, с. 292]. Такое толкование и легло в основу множества исследований в области социальных и гуманитарных наук, предметом которых выступал какой-либо механизм - «механизм государства», «механизм правового регулирования», «механизм следообразования», «механизм преступной деятельности», «механизм управления», «механизм финансового планирования», «механизм экономического роста» и т. д. Считаем неверным использовать такое стереотипное понимание понятия «механизм». Каждая исследуемая сфера или процедура должна предполагать свое содержатель-
ное наполнение понятия «механизм». В связи с этим истинный смысл данного понятия гораздо глубже, чем его стереотипно представляют. Разумеется, традиционное понимание данного понятия очень важно.
Известный российский учёный-энциклопедист А. А. Богданов указывал на то, что «... всякий раз, как в живом организме удается объяснить какую-нибудь его функцию, она уже рассматривается как «механическая». «Механическая сторона жизни» - это просто все то, что в ней объяснено. «Механизм» - понятая организация и только» [13, с. 137]. Следовательно, объяснение какой-либо функции живого организма и есть механизм. Полагаем, что А. А. Богданов весьма тонко и верно распознал сущность понятия «механизм». Об этом также свидетельствуют работы ученых, которые успешно восприняли его идеи. А. Ф. Лу-бин, основываясь именно на подобном понимании механизма, успешно исследовал методологию исследования механизма преступной деятельности. Им справедливо отмечалось, что «механизм преступной деятельности - не что иное, как функциональная сущность этой деятельности. Механизм в целом - это и функция деятельности, и форма проявления функций» [14, с. 103]. Такая экстраполяция убедительно доказывает возможность использования приведенного смысла в рамках исследования механизма уголовно-процессуального доказывания. Это также объясняется следующими положениями.
Во-первых, уголовный процесс справедливо можно признать «живым организмом». Такое признание уголовного процесса позволяет сделать не только наше субъективное понимание принципов диалектики, динамичность и постоянное развитие данного процесса, но и уже имеющиеся в доктрине уголовного процесса подходы к особому методологическому духу уголовного процесса под наименованием «живой уголовный процесс» [4, с. 21].
Во-вторых, у уголовного процесса имеются свои функции. Традиционно выделяются уголовно-процессуальные функции, связанные с основными направлениями деятельности: обвинением, защитой и разрешением дела [15, с. 105]. Однако есть мнения, согласно которым можно выделить и другие функции уголовного процесса. Так, к ним относятся функция доказывания и функция принятия уголовно-процессуальных решений [16, с. 7-9]. Подобная бифункциональ-ность уголовного процесса была поддержана нами ранее [17, с. 18], и в данной статье мы вновь подтверждаем это, поскольку считаем, что представление уголовного процесса и поддержание его цели исключительно двумя функциями относится к феномену самой функциональной природы человеческой деятельности: доказывание - решение. Тем самым функция доказывания будет выступать той функцией уголовного процесса, которую следует объяснить.
Для того чтобы говорить о сущности и содержании механизма уголовно-процессуального доказывания, необходимо понять, о чем идет речь, и как данная функция реализуется в уголовном процессе. Как только указанный механизм станет нам известен, то можно судить о его существовании. Интуитивно, разумеется, мы осознаем, что этот механизм существует: раз существует «живой уголовный процесс», в котором есть функция доказывания, должен быть и механизм доказывания. Однако научно-обоснованной аргументации для такого утверждения пока не имеется.
В 2015 году в одной из публикаций, посвященных именно механизму доказывания, нами приводилось положение о том, что механизм доказывания следует рассматривать:
- как систему, которой присущи закономерности: 1) образования разнородных доказательств; 2) формирования и оценки отдельных доказательственных систем; 3) установления обстоятельств,
подлежащих доказыванию; 4) представления и оперирования доказательственными системами;
- через ее структуру, которая может быть представлена как по «вертикали» (по уровням уголовно-процессуального доказывания), так и по «горизонтали» (по элементам, находящимся на каждом уровне уголовно-процессуального доказывания) [18, с. 47-52].
Наша позиция на тот момент строилась на имеющихся в уголовно-процессуальной науке подходах. Так, выделением уровней уголовно-процессуального доказывания занимались такие ученые-процессуалисты и ученые-криминалисты, как В. Я. Колдин, А. Ф. Лубин, В. С. Балакшин, Ю. К. Орлов и др. В. Я. Колдин изначально выделял информационный и логический уровни доказывания [6, с. 86-91], а позже остановился на уровнях: собирание доказательств, установление доказательственных фактов, установление главного факта [19]; А. А. Давлетов указывал на эмпирический и логический пути познания при доказывании [20, с. 136-138]; А. Ф. Лубин - на информационный уровень, уровень доказательств, доказательственных фактов и главного факта [21, с. 39-55]; В. С. Балакшин - на информационно-накопительный, факто-синтезирующий, логико-аналитический уровни [22, с. 100-104]; А. В. Смирнов и К. Б. Калиновский - на информационный, логический и юридический уровни [23]; Ю. К. Орлов - на доказывание-познание, доказывание-удостоверение, доказывание-обоснование, а также информационный и логический пути познания [24, с. 31-37].
Помимо уровней доказывания, некоторые авторы приводили элементы механизма доказывания (нормы доказательственного права и правоположения судебной практики; гражданские процессуальные и арбитражные процессуальные правоотношения и их субъекты; юридические процессуальные факты;
правосознание субъектов доказывания: методы (способы, приемы) доказывания; доказательства) [9, с. 9], уровни организации доказывания в досудебном производстве (типовой (статический) - содержит теоретический алгоритм организации доказывания; видовой (родовой) - в зависимости от категории уголовных дел; динамический - учитывается место, время, способ совершения конкретного преступления), а также этапы организационно-правового механизма доказывания в стадии возбуждения уголовного дела и предварительного расследования [8, с. 6-9].
Нами также были сформулированы и предложены собственные уровни доказывания: уровень установления источников информации; информационно-аналитический уровень; уровень доказательств; уровень установления обстоятельств, подлежащих доказыванию; уровень установления предмета доказывания [25]. На тот момент казалось, что такой формат представления уровней доказывания и образует соответствующий механизм. В настоящее время признавать эту позицию верной нельзя, но и признавать ошибочной, вероятно, не стоит, так как для этого недостаточно оснований, хотя их достаточно для того, чтобы переосмыслить и пересмотреть ранее предложенную нами точку зрения. Причиной такой, не совсем верной, интерпретации уровней доказывания и механизма доказывания выступает отсутствие единообразия во мнениях по поводу их сущности и соотношения между собой.
В частности, Д. В. Бахтеев под уровнями доказывания понимает «... выработанные оперативной, следственной, прокурорской и судебной практикой представления о совокупности доказательств, достаточных для вынесения процессуального акта, продвигающего расследование преступления на следующий этап или оканчивающего его» [26, с. 95]. Исходя из приведенной трактовки, можно обнаружить, что данным
автором уровни доказывания сводятся лишь к совокупности доказательств, отличающихся степенью достаточности в зависимости от стадии уголовного производства. Полагаем, что здесь автор говорит об уровнях достаточности доказательств, чем об уровнях доказывания. Судя по логике Д. В. Бахтеева, данные категории тождественны, что, на наш взгляд, выступает недопустимым, поскольку они раскрывают несколько разные стороны процесса доказывания: уровни достаточности доказательств отражают количественную характеристику процесса доказывания, уровни доказывания - качественную характеристику процесса доказывания. Подобных походов значительное количество. Большинство авторов обходят стороной вопросы соотношения уровней доказывания и механизма доказывания, не говоря уж о закономерностях доказывания.
И. В. Круглов, несмотря на то, что структуру механизма доказывания также предлагает рассматривать по «вертикали» - по уровням доказывания, и по «горизонтали» - по элементам, находящимся на каждом уровне, выделяет в механизме доказывания определенные закономерности. Речь идет о специфических закономерностях (доказывание в рамках определенной уголовно-процессуальной формы; доказывание по отдельным категориям уголовных дел (отдельным видам уголовных исков)), а также об общих закономерностях (возникновение доказательств-источников различного вида; формирование и оценка частных доказательственных систем; установление доказательственных фактов; представление и оперирование частными доказательственными системами) [7, с. 21-22]. Более того, данным автором выявлена гораздо существенная взаимосвязь. Им установлено, что «механизм преступления» и «механизм доказывания» соотносятся как «отражение» и «отражение отражения» [7, с. 10]. Сначала преступная деятельность отражается в окружающей
обстановке, а после - в сознании субъекта доказывания. По этой же причине доказывание субъективно, хотя само отражение преступной деятельности объективно. Следовательно, восстановление картины преступления происходит по-разному не только в виду разной категории преступлений, но и в силу субъективности восприятия произошедшего. Субъект доказывания сам выбирает методы и средства доказывания. Механизм доказывания «... реализуется в досудебном и судебном процессах через стратегию субъекта. Механизм процессуального доказывания необходим для достижения целей, определенных субъектом процессуального доказывания» [11, с. 183]. Отсюда и разный механизм доказывания.
Таким образом, зная, как совершалось преступление (механизм преступ-
ной деятельности), мы можем выяснить, как его доказать (механизм доказывания), то есть при объяснении функционирования преступной деятельности объясняется и функция доказывания. Поэтому для того, чтобы установить закономерности уголовно-процессуального доказывания, следует исследовать закономерности механизма преступной деятельности, а для установления предмета доказывания необходимо найти ее связь со средствами доказывания. Несмотря на то, что объект доказывания определяет предмет доказывания, средства доказывания, субъект доказывания и способ совершения им действий, субъект доказывания самостоятельно выбирает методы и средства доказывания.
***
ЛИТЕРАТУРА
1. Петухов Е. Н. Досудебное производство по уголовным делам, связанным с преступлениями в финансово-кредитной сфере: монография. Барнаул: Барнаульский ЮИ МВД России, 2003. 187 с.
2. Александров А. С. Семь смертных грехов современной криминалистики // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2011. № 2. С. 300-303.
3. Александров А. С. Цель и средства аргументации в уголовном судопроизводстве // Юридическая техника. 2013. № 7 (ч. 1). С. 52-59.
4. Уголовный процесс России. Проблемные лекции: учебное пособие (для студентов высших юридических учебных заведений) / науч. ред. В. Т. Томин, А. П. Попов и И. А. Зинченко. Пятигорск: РИА-КМВ, 2014. 412 с.
5. Новицкий В. А. Теория российского процессуального доказывания и правоприменения: монография. Ставрополь: Изд-во СГУ, 2002. 584 с.
6. Колдин В. Я. Уровни уголовно-процессуального доказывания // Советское государство и право. 1974. № 11. С. 86-91.
7. Круглов И. В. Уголовный иск и механизм его доказывания: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Нижний Новгород, 2001. 26 с.
8. Ерашова О. С. Организационно-правовой механизм доказывания в отечественном досудебном производстве: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. 25 с.
9. Фокина М. А. Механизм доказывания по гражданским делам: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2011. 62 с.
10. Антипов А. В. Понятие и структура механизма доказывания в суде с участием присяжных заседателей // Бизнес в законе. 2007. № 4. С. 429-431.
11. Новицкий В. А. Механизм процессуального доказывания // Вестник Ставропольского государственного университета. 2002. № 30. С. 183-188.
12. Ожегов С. И. Толковый словарь русского языка: около 100 000 слов, терминов и фразеологических выражений / под ред. проф. Л. И. Скворцова. 26-е изд., испр. и доп. М.: Изд-во Оникс; Изд-во Мир и Образование, 2010. 1375 с.
13. Богданов А. А. Тектология: всеобщая организационная наука: в 2 кн. М., 1989. Кн. 1. 351 с.
14. Лубин А. Ф. Механизм преступной деятельности. Методология криминалистического исследования. Н. Новгород: НЮИ МВД России, 1997. 53 с.
15. Строгович М. С. Природа советского уголовного процесса и принцип состязательности. М., 1939. 152 с.
16. Гончан Ю. А., Пиксин Н. Н. Функции доказывания и принятия решений в уголовном процессе // Российский следователь. 2007. № 3. С. 7-9.
17. Афанасьев А. Ю. Коррупционные риски доказательственного права в уголовном процессе (досудебное производство): автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2016. 33 с.
18. Афанасьев А. Ю. Механизм уголовно-процессуального доказывания: особенности функционирования на досудебном производстве // Наука. Мысль. 2015. № 2. С. 47-52.
19. Колдин В. Я. Судебная идентификация: учебное пособие / науч. ред. В. В. Крылов. М.: ЛексЭст, 2003. 528 с.
20. Давлетов А. А. Основы уголовно-процессуального познания. Свердловск: Изд-во Уральского университета, 1991. 152 с.
21. Лубин А. Ф., Круглов И. В. Источники доказательств и уровни доказывания // Современные проблемы уголовного процесса России. Н. Новгород: НЮИ МВД России, 1999. С. 39-56.
22. Балакшин В. С. Доказательства в теории и практике уголовно-процессуального доказывания (важнейшие проблемы в свете УПК РФ): дис. ... д-ра юрид. наук. Екатеринбург, 2005. 533 с.
23. Смирнов А. В., Калиновский, К. Б. Уголовный процесс: учебник для вузов / под общ. ред. А. В. Смирнова. СПб.: Питер, 2005. 699 с.
24. Орлов Ю. К. Проблемы теории доказательств в уголовном процессе: моногрфия. М.: Юристъ, 2009. 175 с.
25. Афанасьев А. Ю. К вопросу об уровнях доказывания по уголовному делу // Современные научные исследования и инновации. 2015. № 7. URL: http://web.snauka.ru/issues/2015/07/56683 (дата обращения: 25.03.2019).
26. Бахтеев Д. В. Уровни (стандарты) доказывания как этапы перехода от вероятности к достоверности информации // Российский юридический журнал. 2014. № 3 (96). С. 94-98.
© Афанасьев А. Ю.
