CC BY
38
Вестник ПСТГУ
II: История. История Русской Православной Церкви.
2011. Вып. 3 (40). С. 138-143
Вопросы церковной истории в светском
УЧЕБНОМ ПОСОБИИ
Рец.: Барсенков А. С., Вдовин А. И. История России. 1917—2009. 3-е изд. М.: Аспект Пресс, 2010. 846 с.
Некоторое время назад учебное пособие Барсенкова—Вдовина попало в поле зрения широкой общественности и вызвало весьма оживленное обсуждение, причем временами в русле, весьма далеком от академического. В наибольшей степени некоторых читателей пособия задело рассмотрение авторами национальных аспектов новейшей отечественной истории. Предлагаемая рецензия не претендует на общую оценку рассматриваемого пособия. Речь пойдет только о тех его фрагментах, которые касаются истории Русской Православной Церкви.
Прежде всего следует отметить, что в пособии прослеживается стремление авторов объективно изложить историю государственно-церковных отношений в России, признается факт проведения властью репрессивной политики в отношении религиозных организаций. В то же время нельзя сказать, что степень внимания авторов к конфессиональным аспектам новейшей отечественной истории адекватна роли религиозных организаций в жизни российского общества. Многие важные факты отечественной истории остались вне поля зрения авторов пособия.
Так, например, в посвященном периоду Временного правительства § 1 главы I содержится краткое упоминание о том, что программа Временного правительства включала в себя отмену всех вероисповедных ограничений1, но никак не раскрывается, каким именно образом осуществлялась его конфессиональная политика. Ничего не говорится, например, о таких значимых событиях, как увольнение Петроградского и Московского митрополитов и целого ряда провинциальных архиереев, роспуск прежнего состава Святейшего Синода, признание правительством автокефалии Грузинской Церкви, передача системы церковноприходских школ из ведения Синода в ведение Министерства народного просвещения, упразднение должности синодального обер-прокурора. Даже о таком эпохальном событии в истории Русской Православной Церкви, как санкционированное Временным правительством начало работы Поместного Собора в августе 1917 г., в соответствующем параграфе нет никаких упоминаний (кратко о Соборе затем говорится лишь при рассмотрении церковной политики советс-
1 См.: Барсенков А. С., Вдовин А. И. Рец. соч. С. 29.
138
кой власти). Что касается положения при Временном правительстве других конфессий, таких как католики, протестанты, старообрядцы и др., то им вообще не уделено никакого внимания, хотя это также было временем заметного роста их общественной активности. Единственное исключение в этом ряду — мусульмане, описанию Всероссийского съезда которых в мае 1917 г. посвящен один абзац, однако и этот съезд упоминается не в конфессиональном, а в национальном контексте2.
Нельзя не приветствовать наличие в главе I § 4 «Культурная и церковная политика Советской власти». Однако и в нем рассмотрению церковной политики большевиков отводится менее трех страниц3, причем не без фактических ошибок. Так, например, неверно указана дата избрания митрополита Московского Тихона Патриархом (дано — 5 декабря 1917 г., правильно — 5/18 ноября). Послание Патриарха Тихона с анафемой было адресовано не правительству, а Церкви. Анафеме в нем предавалась не большевистская власть, ни разу прямо в послании не упомянутая, а «безумцы», творящие «кровавые расправы» (впрочем, большевики не без оснований приняли это на свой счет). В пособии явно преувеличена роль духовенства в организации вооруженного сопротивления большевизму, в том числе и путем завышения числа военных священников в белых армиях. При этом ничего не говорится об отказе Патриарха Тихона благословить Белое движение, его призыве к духовенству не вмешиваться в политическую борьбу и даже подчиняться велениям советской власти, «поскольку они не противоречат вере и благочестию» (послание от 8 октября 1919 г.). Протоиерей А. Введенский, хотя и играл заметную роль в обновленческом движении, но не возглавлял его (главой обновленческого раскола он официально стал только в 1941 г.).
Во второй главе пособия (период 1921—1928 гг.) вопросы государственноконфессиональных отношений кратко рассмотрены в параграфе «Преобразования культуры»4. К сожалению, здесь также не обошлось без существенных упущений и фактических ошибок. Так, ничего не говорится об активном участии в деле помощи голодающим Русской Православной Церкви, а также представителей других конфессий. Обновленческое «Высшее церковное управление» не было создано «Собором живой церкви» в апреле 1923 г., как пишут авторы, а возникло самочинно в мае 1922 г. Сам же съезд (а не Собор) т. н. Живой церкви состоялся в августе 1922 г. На «Соборе» же в апреле 1923 г. была представлена не только «Живая церковь», но и другие обновленческие группировки, при этом «Собором» было учреждено не «Высшее церковное управление», а «Высший церковный совет». Ничего не говорится о поощряемой властью борьбе обновленческих группировок между собой, а также реорганизации обновленчества после освобождения Патриарха Тихона летом 1923 г. (в целях мимикрии под Православную Церковь). Ошибочным является утверждение авторов пособия о том, что «к концу 1920-х гг. неканоническое движение фактически прекратило свое существование». В действительности, обновленческий раскол был заметным явлением в жизни Церкви и в 1930-е гг., а в ряде мест (Кубань, Ставрополье,
2 См.: Барсенков А. С., Вдовин А. И. Рец. соч. С. 23—24.
3 См. Там же. С. 113—115.
4 Там же. С. 178—181.
Средняя Азия) обновленцы преобладали над сторонниками Патриаршей Церкви. Существенная ошибка допущена также в утверждении о том, что «в 1922 г. только по суду было расстреляно 3447 священнослужителей». В действительности, материалы судебных дел 1922 г. позволяют говорить, что по приговорам расстреляно тогда было менее 100 служителей Церкви (согласно последним исследованиям, «во время изъятий церковных ценностей к судебной ответственности были привлечены не более 2 тысяч человек, из них только 52 человека приняли мученическую кончину»5). Неверно также и то, что заключенный Патриарший Местоблюститель митрополит Петр (Полянский) поддержал в 1927 г. декларацию своего заместителя митрополита Сергия (Страгородского) об отношении к советской власти. На самом деле митрополит Петр квалифицировал политику митрополита Сергия как «ошибку, поставившую Церковь в унизительное положение»6. Вообще феномен церковной оппозиции митрополиту Сергию должным образом в пособии не отражен. Говорится о возникновении маргинальных «катакомбных» групп, считавших советскую власть «властью Антихриста», но упускается из виду, что в конце 1920-х гг. от митрополита Сергия только в пределах СССР отделилось более 40 православных епископов (из примерно 200), в том числе и весьма авторитетные иерархи7. Также неверно указан год разрыва Американской православной митрополии с Московской Патриархией (правильно не 1927-й, а 1933 г.). Ничего не сказано о перипетиях взаимоотношений Московской Патриархии с русскими западноевропейскими приходами. Что же касается процессов в самом русском зарубежье (не только церковном), то они в пособии вообще не рассматриваются, что едва ли оправданно.
Проблемам государственно-конфессиональных отношений в 1930-е гг. в пособии уделено всего два абзаца в параграфе «Модернизация в культуре и патриотическая подготовка населения к войне». Приводится количество репрессированных православных священнослужителей (другие конфессии не рассматриваются) в 1937—1941 гг. Указывается, например, что в 1937 г. было арестовано 136 900 священнослужителей, из которых 85 300 было расстреляно8. Нисколько не оправдывая преступный сталинский режим, необходимо заметить, что приведенные цифры существенно завышены (хотя и не столь сильно, как в случае с числом расстрелов в 1922 г.). Такого количества священнослужителей Русская Православная Церковь не имела даже в самые благополучные дореволюционные годы. Представляется, что, не располагая точными данными о числе арестованных и расстрелянных служителей Церкви, корректнее было бы привести значительно более достоверную статистику уцелевших после «Большого террора» священнослужителей и незакрытых церквей. Тот факт, что из примерно
5 См.: Кривошеева Н. А. Анализ судебно-следственных дел духовенства 1922 г. на основе «дела» митрополита Вениамина // XX Ежегодная богословская конференция ПСТГУ: В 2 т. М.: Изд-во ПСТГУ, 2010. Т. 1. С. 296.
6 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей церковной власти, 1917—1943 / Сост. М. Е. Губонин. М.: Изд-во ПСТБИ, 1994. С. 681.
7 Их перечень см.: Мазырин А., свящ. Высшие иерархи о преемстве власти в Русской Православной Церкви в 1920— 1930-х годах. М.: Изд-во ПСТГУ, 2006. С. 27.
8 Барсенков А. С., Вдовин А. И. Рец. соч. С. 300.
200 епископов Русской Православной Церкви (без учета обновленцев) к сентябрю 1939 г. на кафедрах в пределах СССР осталось лишь четверо (или пятеро)9, характеризует масштаб антицерковных репрессий не менее выразительно, чем это сделали авторы пособия, и при этом он может быть проверен. Заметное же снижение числа арестов священнослужителей в 1939 г. объясняется не столько «возрождением некоторых русских традиций», как это представляют авторы пособия, сколько тем, что абсолютное большинство их (священнослужителей) уже было к тому времени репрессировано, и контингент для новых арестов среди них радикально сократился. Не обращается в пособии внимание и на изменение положения Московской Патриархии в связи с присоединением к СССР в 1939—1940 гг. территорий с большим количеством православного населения и не разрушенной (в отличие от СССР) церковной структурой.
Весьма неудачным является рассмотрение в пособии вопросов государственно-церковных отношений в годы Великой Отечественной войны, хотя здесь авторы (точнее, А. И. Вдовин) пытаются быть особенно обстоятельными. Анализ причин изменения сталинской политики в отношении Церкви подменяется утверждением, что «нормализации государственно-церковных отношений в СССР способствовало пророчество митрополита Гор Ливанских Илии Салиба»10. Легенде о митрополите Гор Ливанских авторами (в общем-то не очень щедрыми на освещение церковных сюжетов) отводится почти целая страница пособия. При этом безответными остаются вопросы о том, какими документальными данными подтверждается письменное обращение в декабре 1941 г. митрополита Ливанских гор (фамилия которого, к слову сказать, не Салиб, а Карам) к руководству Русской Православной Церкви «о повелениях Божией Матери» и то, что об этом письме маршал Шапошников лично докладывал Сталину. Понятно, что утверждение авторов о том, что «Сталин прислушался к повелению», в принципе документальной проверке не поддается. Легенда про митрополита Илию с начала 1990-х гг. действительно циркулирует в популярной церковно-апокалиптической литературе11, но в церковно-научных изданиях эта легенда («предание») оценивается весьма критически. Так, например, в статье про Илию (Карама) в «Православной энциклопедии» сказано: «Достоверных подтверждений предания в документах, современных этому событию, не обнаружено. Нет сведений о прямых контактах И[лии] с советским правительством и РПЦ до 1947 г.»12 Полностью вымышленной представляется приводимая в пособии история о том, что митрополиту Илии была присуждена Сталинская премия, а он, «сказав, что монаху деньги не нужны», от них отказался. Напротив, имеющиеся документальные данные, которые невозможно игнорировать, позволяют говорить о том,
9 Митрополиты Московский Сергий (Страгородский) и Ленинградский Алексий (Си-манский), архиепископы Петергофский Николай (Ярушевич) и Дмитровский Сергий (Воскресенский). Возможно, к ним надо добавить еще архиепископа Калининского Палладия (Шерстенникова), информация об аресте которого в конце 1930-х гг. требует уточнения.
10 Барсенков А. С., Вдовин А. И. Рец. соч. С. 343.
11 См., напр.: Россия перед Вторым пришествием: пророчества русских святых / Сост. С. В. Фомин. М.: 1994. С. 295-303.
12 Илия (Карам) // Православная энциклопедия. М.: ЦНЦ «Православная энциклопедия», 2009. Т. 22. С. 283.
что интерес митрополита Илии к России диктовался в значительной степени именно материальными соображениями. Так, Патриарх Алексий после общения с митрополитом Илией писал в ноябре 1947 г. председателю Совета по делам РПЦ Г. Г. Карпову: «М[итрополит] Илья вызвался быть нашим официозным (не официальным) посредником между нами и п[атриар]хами-греками, и тут, по его мнению, решающим фактором является степень нашей готовности давать им деньги... Т[аким] обр[азом], доминирующим мотивом его высказываний является вопрос о материальной помощи: деньгами, богослужебными предметами, парчой, панагиями, крестами, митрами и т.д.»13. Когда в 1952 г. митрополит Илия выразил пожелание вновь приехать в СССР, Патриарх Алексий отнесся к этому довольно скептически и написал Карпову: «Он, конечно, желает приехать к нам, чтобы снова получить от нас всякие подношения, иконы, деньги, и затем всем этим торговать у себя на родине»14. Вместо воспроизведения апокрифических рассказов про митрополита Ливанских гор авторам пособия следовало бы больше внимания уделить встрече Сталина с тремя митрополитами 4 сентября 1943 г., тем более, что ее содержание благодаря Г. Г. Карпову задокументировано и исторической науке хорошо известно. При описании последовавшего за ней Архиерейского Собора авторы замечают, что 16 из 19 участвовавших в нем иерархов «были доставлены из лагерей и ссылок»15. В действительности, на Собор за единичным исключением съехались уже занимавшие кафедры архиереи, хотя и подвергавшиеся до того репрессиям, но освобожденные не непосредственно перед Собором. Рассматривая изменение сталинской конфессиональной политики, авторы упускают из виду такой ее аспект, как обострение отношений между СССР и Ватиканом, повлекшее, в частности, за собой насильственную ликвидацию Униатской Церкви на территории Западной Украины в 1946 г. Вообще, внешнеполитическая сторона сталинского «нового курса» церковной политики осталась вне поля зрения авторов, между тем этот момент весьма важен. Ничего не говорится и о том, что последние годы жизни Сталина (начиная с 1948 г.) были ознаменованы новыми антицерковными акциями власти, в том числе и против Русской Православной Церкови, усилением репрессий в отношении духовенства и закрытием церквей.
При описании последующего развития государственно-церковных отношений скупость внимания авторов возрастает, превосходя уже всякий допустимый минимализм. Периоду хрущевских гонений на Церковь посвящено в пособии полтора абзаца. В нескольких строках говорится лишь о причинах нового наступления на Церковь и приводится статистика сокращения числа действующих религиозных объединений, без каких-либо подробностей. При этом никак не упоминается факт санкционированного властью возрастания внешнецерковной деятельности, проявившегося, в частности, во вступлении Русской Православной Церкви во Всемирный совет Церквей в 1961 г., в заметном улучшении
13 Письма патриарха Алексия I в Совет по делам Русской Православной Церкви при Совете народных комиссаров — Совете министров СССР. 1945—1970. М.: РОССПЭН, 2009. Т. 1. С. 318.
14 Там же. С. 662.
15 Барсенков А. С., Вдовин А. И. Рец. соч. С. 344.
ее отношений с Римо-Католической Церковью (как следствия нормализации советско-ватиканских отношений), в регулярных экуменических контактах с традиционными протестантскими церквями. Что касается государственной политики в отношении Церкви при Брежневе, то о ней вскользь замечается только то, что «лишь с середины 1970-х гг. отношение к религии со стороны государства становилось более терпимым»16. В действительности, отказ от крайне агрессивных форм борьбы с Церковью произошел сразу после отставки Хрущева, изменения же государственной политики в середине 1970-х гг. были незначительными. Удивительно, что в пособии вообще не упоминается Патриарх Пимен, возглавлявший Русскую Православную Церковь 20 лет (из них один год в должности Местоблюстителя). Соответственно, нет упоминаний и про избравший его Поместный Собор 1971 г., равно как и про все последующие Соборы Русской Православной Церкви. Даже такое важное не только в церковной, но и в общественной жизни страны событие, как торжественное празднование 1000-летия Крещения Руси в 1988 г., оставлено авторами пособия без внимания. Впрочем, должного отражения не нашли в пособии не только торжественные и официальные события церковной истории 1960-1980 гг., но и ее неофициальные аспекты. Так, авторами достаточно подробно разбираются вопросы, связанные с историей диссидентства17, но из «церковных диссидентов» бегло упоминается лишь священник Д. Дудко.
Рассмотрению конфессиональных аспектов постсоветской отечественной истории в пособии отведено два абзаца18. Упоминается закон «О свободе совести и религиозных объединениях» 1997 г., но ничего не говорится о полемике, которая сопровождала его принятие. Патриарх Алексий II упоминается в пособии лишь один раз (в связи с его обращениями к конфликтующим сторонам во время событий осени 1993 г.), хотя его роль в жизни постсоветского российского общества была куда более значительной, чем роль многих второстепенных политиков, упоминаемых в пособии по многу раз. Патриарх Кирилл в пособии не упоминается совсем.
Подводя итог, можно сказать, что рассмотрение конфессиональных (здесь речь - только про них) аспектов новейшей отечественной истории не является сильной стороной учебного пособия А. С. Барсенкова и А. И. Вдовина. В случае нового переиздания книги она требует существенной доработки (в первую очередь, исключения апокрифов, совершенно не уместных в научном труде).
Свящ. Александр Мазырин
16 Барсенков А. С., Вдовин А. И. Рец. соч. С. 455.
17 См.: Там же. С. 483—488, 555—567.
18 См.: Там же. С. 752.
