ВОПРОСЫ ТЕОРИИ МУЗЫКИ В МУЗЫКАЛЬНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Д.Б. КАБАЛЕВСКОГО Текст научной статьи по специальности «Искусствоведение»

6

ART /

Пылаева Л.Д.

Пылаев М.Е.

Пермский государственный гуманитарно-педагогический университет DOI: 10.24412/2520-2480-2020-2981-6-8 ВОПРОСЫ ТЕОРИИ МУЗЫКИ В МУЗЫКАЛЬНО-ПЕДАГОГИЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ Д.Б.

КАБАЛЕВСКОГО

Pylaeva L., Pylaev M.

Perm State Humanitarian Pedagogical University

QUESTIONS OF MUSIC THEORY IN D.B. KABALEVSKY'S MUSICAL AND PEDAGOGICAL

ACTIVITY

Аннотация.

В статье раскрываются основные аспекты деятельности Д.Б. Кабалевского как теоретика: преподавание анализа музыки, редактирование, подготовка комментариев, воспоминания, обзоры жизненного и творческого пути, музыкально-критические статьи. Кабалевского-теоретика ярко характеризует его творческое общение с крупнейшими отечественными музыковедами и композиторами ХХ века - Г. Ка-туаром, Н. Мясковским, Б. Асафьевым.

Abstract.

The article deals with the main aspects of D.B. Kabalevsky's activity as a music theorist. This includes teaching of musical analysis, editing, preparing comments, memoirs, reviews of life and creative path, and music-critical articles. Kabalevsky as music theorist is vividly characterized by his creative communication with the largest Russian musicologists and composers of the twentieth century - Georges Catoire, Nikolai Myaskovsky, Boris As-afiev.

Ключевые слова: Д.Б. Кабалевский, композиторское творчество, музыкально-педагогическая деятельность, теоретический анализ, музыковедение.

Keywords: D.B. Kabalevsky, compositional work, musical and pedagogical activity, theoretical analysis, mu-sicology.

Музыковедение - одна из важных ипостасей энергичной кипучей натуры Кабалевского, тесно связанная, разумеется, с композиторской и педагогической сферами его деятельности.

Как известно, Дмитрий Борисович учился в музыкальном техникуме им. А.Н. Скрябина, затем в Московской консерватории. Один из его учителей - выдающийся музыковед и педагог, талантливый композитор Г.Л. Катуар. В техникуме им. А.Н. Скрябина Кабалевский затем преподавал сам. Согласно расписанию занятий на 1929-1930 учебный год, Дмитрий Борисович вел «анализ форм» - ответственный и важный предмет [2, с. 28]. В воспоминаниях о Катуаре, принадлежащих В. Фере, читаем: «Среди учеников Катуара, прошедших полностью или частично его школу, можно назвать <...> В.А. Белова, С.В. Евсеева (одного из авторов «бригадного» учебника гармонии - Л.П., М.П.), Д.Б. Кабалевского, <...>, Л.А. Мазеля, Л.Н. Оборина, Л.А. Половинкина, М.Л. Старокадомского, В.Г. Фере, В.П. Ширинского» [8, с. 26].

Многие труды, принадлежащие Кабалевскому, носят публицистический характер, представляя собой методические рекомендации и педагогические размышления. В некоторых случаях это обзор жизненного и творческого пути музыкантов - таковы, например, воспоминания о Н.Я. Мясковском, под руководством которого Дмитрий Борисович изучал композицию в Московской консерватории [5],

вступительная статья к изданию переписки С.С. Прокофьева и Н.Я. Мясковского [7].

В воспоминаниях Кабалевского о Н.Я. Мясковском заслуживает внимания важная деталь: здесь ни слова не говорится о печально известном Постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) Об опере «Великая дружба» В. Мурадели от 10 февраля 1948 года, сведшем Мясковского в могилу в 1950 году. Не осуждать названного Постановления Кабалевский не мог. Однако называть вещи своими именами даже ему не позволялось: его имя - наряду с именами Н. Мясковского, С. Прокофьева, Д. Шостаковича, В. Шебалина, А. Хачатуряна - тоже предполагалось упомянуть в Постановлении, и лишь по непонятным причинам оно не вошло в окончательный текст документа [1].

Как известно, Дмитрий Борисович ратовал за простоту, ясность, доступность музыкального языка. Однако насколько он, поступая так, руководствовался внутренними побуждениями, собственным музыкальным чутьем и композиторской индивидуальностью, и в какой мере находился под давлением требований чиновников?

Коснемся многолетних взаимоотношений Д.Б. Кабалевского с Б.В. Асафьевым - крупнейшим русским музыковедом первой половины ХХ столетия. Среди публикаций об Асафьеве - 2 статьи, входящие в сборник 1951 года: «Б.В. Асафьев - Игорь Глебов. Эскиз характеристики идейно-творческого

/ ART

пути» и «Б.В. Асафьев и некоторые вопросы советского музыкального творчества». Тексты этих работ были использованы для вступительного очерка «Б.В. Асафьев - Игорь Глебов» [3], который Кабалевский написал для первого тома Избранных трудов Асафьева в пяти томах, изданного в 1952-1957 гг. (Кабалевскому также принадлежит вступительная статья к пятому тому названного издания - «Советская музыка в работах Б.В. Асафьева»). Еще одна публикация - «Восемь писем Б.В. Асафьева» [4], где текстам писем как таковым предшествует краткий очерк истории знакомства двух выдающихся музыкантов, их научно-творческих контактов.

Кабалевский - прямой наследник Асафьева в важнейшем деле пропаганды всего лучшего из русского и европейского музыкального классического наследия. Однако не было ли Кабалевскому присуще музыкальное «двоемыслие», когда он, в частности, упрекнул Асафьева в «некритическим увлечении современной западной музыкой» и назвал его «Книгу о Стравинском» (1929) в целом глубоко ошибочной и апологетической [3, с. 15]? В данном случае имеется аргументация такой точки зрения: по мнению Дмитрия Борисовича, Асафьев, вероятно, «был обманут кажущейся формальной связью ранних произведений Стравинского с русской народной песенностью» [там же].

Отдельно следует сказать о работах Кабалевского, посвященных Н.А, Римскому-Корсакову. Мы остановимся на большой статье «Римский--Кор-саков и модернизм (против модернистской легенды о Римском-Корсакове)» [6]. Цель статьи - развенчать легенду (поданную как глубоко ошибочную!) о том, что Римский-Корсаков в своих поздних сочинениях «примкнул к антиреалистическим направлениям в музыке и явился чуть ли не основоположником русского музыкального модернизма» [6, с. 19]. Очевидно, что в 1953 году жупел модернизма во всех областях художественного творчества еще сохранял свой устрашающий характер.

Речь идет о трех последних операх композитора - «Кащее Бессмертном», «Сказании о граде Китеже» и «Золотом петушке». В статье Кабалевского упоминается большое число источников, что говорит о прекрасной осведомленности в проблематике, глубоком знании музыкального материала и предмета исследования. Перед нами - прекрасно выполненный музыковедческий разбор, который вполне мог бы быть помещен в вузовском учебнике для музыковедов-теоретиков.

На с. 43 из статьи встречаем доказательство того, что у автора «Китежа» не могло быть ничего общего с религиозным сознанием: Кабалевский ставит акцент на близости сюжета оперы народному сознанию, а никак не «всевозможным разновидностям мистической философии и религиозных учений». Здесь приводится свидетельство атеистических убеждений Римского-Корсакова из переписки с В.В. Стасовым, в частности - его сомнения в существовании загробной жизни.

_7

Защищая Римского-Корсакова от возможных обвинений в симпатиях к религии, Кабалевский напоминает о тяге композитора к язычеству, о любовании красотой обрядов. Однако в рассуждениях автора статьи есть известная непоследовательность: ведь и в древнеславянском язычестве, в исповедовании солнечного культа и восхищении красотой обрядов не может не чувствоваться атрибутика религиозных (пусть и не христианских) представлений древних славян. Доказывая народные песенные истоки «Китежа», Кабалевский приводит ряд ярких примеров их претворения в мелодике оперы [6, с. 48-51]. Здесь не может не чувствоваться сильное давление советского воинствующего атеизма, но даже в негативных утверждениях Дмитрия Борисовича обнаруживаются прекрасное знание и глубокое понимание критикуемого им - в частности, это относится к идейному смыслу вагнеровского «Парсифаля» [6, с. 44].

Чуткость Кабалевского как теоретика и опытного композитора, свободно владевшего оперной формой, демонстрируют приводимые им тонкие аргументы в пользу стройности и завершенности отдельных фрагментов «Китежа» и оперы в целом. Кабалевский указывает, в том числе, на ряд музыкально-тематических арок в музыке оперы, придающих ей архитектоническую стройность и законченность [6, с. 55]. Смысл данного перечня - не только в противопоставлении подходов Вагнера и Римского-Корсакова к выстраиванию крупного музыкального целого, в критике «утомительной ходо-образности», текучести и безрепризности у Вагнера, но и в очерчивании драматургических свойств оперы Римского-Корсакова - в констатации ярких симфонических эпизодов, концентрирующих ее идейный и музыкальный смысл.

Завершая наш краткий обзор, отметим следующее.

Кабалевский - теоретик музыки, разумеется, проливает свет на Кабалевского-композитора, а также педагога, публициста, общественного деятеля. Здесь раскрывается многогранность музыканта, его высочайший профессионализм; с другой стороны, рассмотренные публикации ставят перед нами важные вопросы и наводят на размышления: не могло ли быть так, что в глубине души он порой сожалел о том, что говорил и писал, на самом деле относясь к тем же Стравинскому и Римскому-Кор-сакову как-либо иначе? Примеров «эзопова языка» было, как известно, немало в жизни и деятельности крупнейших музыкантов-исполнителей, педагогов, музыковедов, живших и работавших в советский период.

Ряд высказанных нами мыслей очевидным образом имеет значение гипотезы. Но мы склонны скорее оправдать и объяснить Д.Б. Кабалевского, а не обвинить его.

Список литературы и источников

1. Андреева Ю. Постановление об опере «Великая дружба». К юбилею одной таинственной истории. [Электронный ресурс]. Режим доступа: Эл. ресурс: https ://j andrej eva.livej ournal. com/3788. html (дата обращения: 15.02.2020).

2. Артынова Л. Страницы истории // Методические записки по вопросам музыкального образования. - М.: Музыка, 1966. - С. 7-40.

3. Кабалевский Дм. Б.В. Асафьев - Игорь Глебов // Асафьев Б.В. Избранные труды. Том I. - М.: Издательство Академии наук СССР, 1952. - С. 3-38.

4. Кабалевский Д. Восемь писем Б.В. Асафьева // Воспоминания о Б.В. Асафьеве. - Л.: Музыка, 1974. - С. 298-314.

5. Кабалевский Дм. О Н.Я. Мясковском // Н.Я. Мясковский. Собрание материалов в двух томах.

ART / <<Ш1ШЗДиМ~^©иТМа1>>#29М),2Ш§ Том первый. Статьи, очерки, воспоминания о Н.Я. Мясковском. 2-е изд. - М.: Музыка, 1964. - С. 307333.

6. Кабалевский Д. Римский-Корсаков и модернизм (против модернистской легенды о Римском-Корсакове) // Римский-Корсаков. Исследования, материалы, письма. В двух томах. Т. I. - М.: Изд-во АН СССР, 1953. - С.17-78.

7. Кабалевский Д.Б. Чудесная дружба // С.С. Прокофьев и Н.Я. Мясковский. Переписка. - М.: Сов. Композитор, 1977. - С. 3-24.

8. Фере В.Г. Георгий Львович Катуар // Выдающиеся деятели теоретико-композиторского факультета Московской консерватории. - М.: Музыка, 1966. - С. 22-28.