CC BY
33
ПРАВОСУДИЕ И СУДЕБНАЯ ПРАКТИКА
УДК - 347 ББК - 67
ГРЕБНЕВ Руслан Дмитриевич,
кандидат юридических наук, директор Департамента международного научного и образовательного сотрудничества РУДН e-mail: grebnev_rd@pfur.ru
12.00.11 - судебная власть, прокурорский надзор, организация правоохранительной деятельности
ВОПРОСЫ СУДЕБНОГО ТОЛКОВАНИЯ И ОСОБЕННОСТИ ФОРМИРОВАНИЯ СУДЕБНОГО ПРЕЦЕДЕНТА В СОВРЕМЕННОЙ СУДЕБНОЙ СИСТЕМЕ РОССИИ
Аннотация. В российской парадигме интерпретации права трудно выявить общезначимые правила, презумпции и лингвистические максимы, как, например, в английской доктрине толкования. Содержащиеся в отечественной концепции толкования принципы, презумпции и нормы носят преимущественно декларативный характер, не требующий подтверждения судебной практикой. В данной статье рассмотрены различные уровни толкования, в том числе судебного.
Ключевые слова: презумпция знания закона, нормативное предписание, логический способ толкования, судебное толкование, аналогия права.
THE ISSUES OF JUDICIAL INTERPRETATION AND FORMATION FEATURES OF JUDICIAL PRECEDENT IN THE MODERN JUDICIAL SYSTEM OF RUSSIA
Abstract. In Russian the paradigm of interpretation of law is difficult to identify universally valid rules, presumptions and linguistic maxims, as, for example, in the English doctrine of interpretation. Contained in the national framework of interpretation principles, presumptions and rules are mostly declarative, not requiring the confirmation of judicial practice. This article describes the different levels of interpretation, including the judiciary.
Keywords: presumption of knowledge of law, regulatory requirement, logical method of interpretation, judicial interpretation, analogy of law.
GREBNEV Ruslan Dmitrievich,
candidate of legal Sciences, Director of the Department of international scientific and educational cooperation of PFUR e-mail: grebnev_rd@pfur. ru
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2017
Следует учитывать направленность правоприменительного толкования и его отличие от интерпретации закона, проводимой безотносительно к его реализации в каждом отдельном случае. В рамках данной статьи будут рассмотрены различные уровни толкования [23, с. 324-327; 38, с. 188], в том числе судебного [13, с. 387; 16, с. 29]. Очевидно, что каждой стадии толкования соответствуют вполне определенные цели. Человек в процессе своей жизнедеятельности прибегает к толкованию нормативных предписаний в различных целях: для собственного познания закона, его оценки на предмет возможности соблюдения и применения (толкование-уяснение); для разъяснения иным лицам своего понимания нормы (толкование-разъяснение); для обоснования правильности применения нормы в конкретных случаях (толкование-применение). С точки зрения целей, функций и компетенций интерпретатора эти стадии толкования существенно различаются [31, с. 107-121].
Современные правовые исследования свидетельствуют о более подробном отношении интерпретаторов как к стадии уяснения, зависящей от индивидуальных особенностей субъекта, так и к стадии разъяснения и, особенно, к стадии применения, в которой интерпретация нормы, факта, правоотношения, обоснованного вида и размера наказания приобретает чрезвычайную актуальность и для правоприменителя, и для адресата возможного наказания. В пользу самостоятельности этапов толкования свидетельствует большое количество завершенных актов интерпретации на каждой из трех означенных стадий [39]. Например, акт уяснения водителем транспортного средства запрета на дальнейшее движение по этой улице может быть актуализирован им в форме изменения маршрута движения. Дальнейшее разъяснение его когнитивного толкования иным лицам может отсутствовать.
Презумпция знания закона («незнание закона не освобождает от ответственности») обязывает каждого человека осуществлять толкование-уяснение тех норм, несоблюдение которые предположитель-
но может отрицательно отразиться на различных сферах его жизнедеятельности. Эта презумпция конфликтует с презумпцией невиновности и некоторыми другими правами и свободами граждан. В практической жизни обычного человека действие многих законодательных установлений нелегко проверить, например, входит ли сегодня в список запрещенных препаратов именно эта (приобретаемая) курительная смесь. Однако dura lex sed lex: человек разумный при достаточной осмотрительности и отсутствии умысла на совершение преступления редко попадает в уголовно-процессуальные неприятности, регулярный нарушитель закона знаком с максимой dura lex sed lex1.
На стадии толкования-разъяснения происходит раскрытие смысла и содержания нормативного предписания иным лицам. Разъяснение предполагает предшествующую интеллектуальную деятельность по уяснению нормы, в том числе осведомленность о ее содержании и собственное понимание ее смысла. Адекватность уяснения нормы толкователем, способность ее компетентного разъяснения зависят от интеллектуальных и профессиональных качеств интерпретатора.
Норма закона может уясняться как для личных целей, так и для ее разъяснения иным лицам. Следует дифференцировать разъяснение, осуществленное в собственно интерпретационном акте (например, Постановлении Пленума Верховного Суда РФ), и разъяснение, являющееся частью правоприменительного акта (например, приговора суда по конкретному уголовному делу). В акте применения толкование становится частью обоснования решения правоприменителя, в нем «выражаются... поиск и обоснование юридических мотивов для аргументации своего отношения к правовой ситуации или объяснения правовой позиции» [37, с. 44]. В мотивировочной части судебного решения «отчетливо видна специфика юридического толкования, в отличие от любой другой деятельности по уяснению смысла каких-либо знаков, заключающаяся в обусловленности познания
1 Суров закон, но это закон (лат.).
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2017
значения правовых предписаний потребностям их реализации» [27, с. 149].
Толкование-разъяснение может осуществляться субъектом, не уполномоченным применять нормы права к рассматриваемым правоотношениям [32]. Например, прокурор, являясь стороной процесса, в обвинительной речи, в апелляционном представлении на приговор суда представляет официальное толкование-разъяснение закона, однако он не имеет полномочий на применение интерпретируемого закона к подсудимому.
Толкование, даваемое судьями в приговоре, апелляционном постановлении и иных решениях по существу дела, имеет особое качество и правовые последствия и для процессуальных сторон, и для общества. Это толкование рассматривается как толкование-применение. Общественный интерес заключается в общедоступной ясности нравственных мотивов и юридико--технических обоснований, составивших основу судейского усмотрения при формулировании текста толкования-применения закона в отношении поступка конкретного лица. Этап толкования, осуществляемого судьей при непосредственном применении правовой нормы, является ключевым для понимания права как длящегося процесса интерпретаций [33, с. 83-88].
Толкование-применение как стадия толкования характеризуется тем, что наряду с правовыми нормами оцениваются и юридические факты, действия / бездействия, правоотношения, которые требуют юридической квалификации [39]. Толкователь в этой стадии обязан не только интерпретировать норму права, но и квалифицировать действия субъекта с точки зрения соблюдения интерпретируемой нормы, давать оценку конкретным правоотношениям. При толковании-уяснении и толковании-разъяснении права толкователь не обязан экстраполировать действие норм на конкретные поведенческие акты субъектов. Феномен толкования-применения объединяет интерпретацию нормы, ретроспекцию юридического факта и актуализацию развивающегося правоотношения. Если акт толкования-уяснения находится в когнитивной сфере человека, а акт толкования-разъяс-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 10 • 2017
нения (даже письменный) не может быть прямо исполнен методами государственного принуждения, то акт толкования-применения является основанием непосредственного возникновения, утраты или изменения прав человека (собственности, свободы, семейного состояния и т.д.).
По объему толкования (соотношению результатов с замыслом законодателя) выделяют буквальное, расширительное и ограничительное. Буквальным толкованием называют такую интерпретацию текста законодательного акта, которая соответствует воле суверена. Ограничительным является толкование, которым норме придается более узкий смысл, нежели указанный в тексте. Расширительным будет такое толкование, которое расширяет значение слов и словосочетаний, использованных в нормативном акте.
Дискуссионным является вопрос: чему отдавать предпочтение при толковании нормативного акта - уяснению воли законодателя, которую он хотел выразить, либо тексту нормативного акта? Воля законодателя лишь настолько составляет закон, насколько она выражена в нормативном акте, поскольку существуют единообразные на территории государства требования к актам, устанавливающим права и обязанности. Если законодатель выразил в законе свою волю эже ее действительного содержания, законной она делается только в том объеме, в каком она выражена. С другой стороны, закон является источником права ровно настолько, насколько он выражает волю законодателя. И в связи с этим, если выражения (смыслы) закона будут действительной волей законодателя, нормой закона должно считаться только то, что составило действительную волю законодателя. Ошибка или неправильность языка не могут служить источником права, поэтому задачу толкования норм закона составляет выяснение воли законодателя, адекватно выраженной в тексте нормативного акта [39].
Основное смысловое содержание современной интерпретационной концепции заключается не столько в классификациях процесса толкования, сколько в способах и подходах. В российской парадигме
интерпретации права трудно выявить общезначимые правила, презумпции и лингвистические максимы, как, например, в английской доктрине толкования [40]. Содержащиеся в отечественной концепции толкования принципы, презумпции и нормы носят преимущественно декларативный характер, не требующий подтверждения судебной практикой.
Например, Г.Ф. Шершеневич определил сущность толкования права в «совокупности приемов, направленных к раскрытию тех представлений, которые соединял создатель с внешними законами выражения своей мысли и воли» [43, с. 296]. По каким внешним законам выражается воля и мысли законодателя? Какую «совокупность приемов» (методов, инструментов, средств, способов, подходов и т.д.) следует применять для адекватного раскрытия «представлений создателя»? В российской науке не существует единства в понятии способа интерпретации закона и количестве практикуемых способов. Н.И. Матузов выделяет семь способов толкования [21, с. 352-355], В.В. Лазарев - шесть [24, с. 215, 216], а А.Б. Венгеров - всего четыре [5, с. 452, 453]. Не закончены начавшиеся в XIX в. дискуссии об обоснованности использования отдельных способов интерпретации, например. Критику, высказанную Е.Н. Трубецким в отношении логического анализа как самостоятельного способа толкования права, поддерживает А.С. Пиголкин [26, с. 64].
Толкование закона - одна из основных функций профессионального правосознания. Субъект толкования, систематизировав правовую действительность (сущее), целенаправленно воздействует на ее отдельные стороны посредством разъяснения правил должного поведения и применения интерпретированных им норм к конкретным юридическим фактам и правоотношениям. Несомненно, «мера ясности закона не может быть одинакова для разных субъектов» [15, с. 70], — правовое мышление и индивидуальное правосознание, обладая высокой степенью субъективности, неодинаково воздействуют на интерпретацию нормативных предписаний (должного) [35, с. 90-96].
Логический способ толкования многие исследователи ошибочно выделяют в качестве самостоятельного. Л.В. Соцуро считает, что логический способ толкования права «как специфический инструментарий открывает сущность и ясность толкуемой нормы... То, что другие способы толкования права содержат логику действий и операций, не является основанием для растворения логического способа толкования в других способах. Он самостоятельно решает уяснение и разъяснение смысла толкуемой нормы при помощи логических приемов, обеспечивающих его автономность» [37, с. 36]. Х.И. Гаджиев, будучи сторонником самостоятельного значения логического способа, указывает на необходимость учета специфики изложения «мысли законодателя в тексте закона, содержащем образные выражения, адресованные массовому правосознанию.» [8, с. 23]. По мнению А.М. Эрделевского, «только в случае невозможности или недостаточности применения грамматического и логического способов толкования, применяется систематический способ толкования» [44, с. 21]. Например, А.В. Поляков определяет логический способ толкования как использование логических приемов (логическое преобразование, сравнение, анализ, синтез, абстрагирование, обобщение, индукция, дедукция, аналогия) и логических законов (тождества, непротиворечия, исключенного третьего, достаточного основания) для уяснения смысла правовой нормы [28, с. 812].
Выделение логических правил и приемов в самостоятельный способ не должно исключать эти инструменты из познавательного процесса интерпретатора при использовании грамматического, систематического, целевого, психоэмоционального и прецедентного способов толкования. Если приемы логики используются при всяком толковании нормативного акта, то теряется смысл выделения логических правил в самостоятельный способ толкования и обособление его от остальных. Юридическое мышление, в рамках какого бы способа толкования оно ни производилось, есть всегда логическое мышление, использующее весь спектр логических и
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2017
аргументативных практик. С.И. Вильнянс-кий определяет логическое толкование как совокупность систематического и телеологического способов интерпретации [6, с. 42]. М.Д. Шаргородский считает логический способ совокупностью систематического и исторического способов [10, с. 230].
Любая классификация способов толкования закона предусматривает, что может быть использован только один из способов и не использованы остальные. Значит, сторонники самостоятельности логического способа толкования предполагают, что законы, правила, приемы логики могут не использоваться интерпретатором в случае выбора им другого способа толкования. Исторический прием толкования заключается в необходимости выяснения истории возникновения и определения цели введения в систему правового регулирования нового законодательного акта. Объект толкования рассматривается «с учетом той историко-политической обстановки, в которой он принимался... Происходит сопоставление нормы с существующей политико-правовой ситуацией.» [14, с. 53, 54]. В процессе исторического толкования интерпретатор, по существу, использует целевой (телеологический) и систематический способы толкования. Нередко ссылаются на исторический способ толкования при анализе деяний, находящихся на грани административных правонарушений и уголовных преступлений, однако здесь налицо применение именно систематического способа толкования, позволяющего провести разграничение между уголовно-правовыми и административно-правовыми системами отношениями. По мнению А.В. Полякова, исторический способ толкования не устанавливает, а «помогает установить смысл правовой нормы» [28, с. 812], что подтверждает несамостоятельность исторического приема толкования.
Функциональному, специально-юридическому и социологическому способам толкования закона иногда также придают самостоятельные значения, однако вряд ли это можно признать обоснованным. Некоторые исследователи полагают, что функциональный прием толкования основан на знании отраслевой специфики применения
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 10 • 2017
интерпретируемой нормы [34, с. 16-21]. Но этот прием подчас смешивается с аксиологическим подходом, используемым при выявлении содержания некоторых терминов («необходимая оборона», «особый цинизм», «добросовестность», «уважительная причина», «производственная необходимость», «интересы детей» и т.п.). По мнению С.Н. Кожевникова, «функциональное толкование для уяснения смысла объекта толкования учитывает не только его формальный анализ, но и факторы, при которых толкование реализуется» [14, с. 55]. В.И. Наумов полагает, «что правовые и моральные взгляды, сложившиеся в обществе, могут служить: 1) средством раскрытия содержания отдельных терминов и выражений; 2) критерием оценки результатов толкования. Во всех остальных случаях использование правосознания и морали... относится к другим этапам правоприменения (оценки доказательств и фактических обстоятельств дела, вынесения решения)» [22, с. 17]. Весьма сложно выявить соотношение между функциональным и специально-юридическим толкованием, значение которого пытается определить А.В. Слесарев: «.по мнению одних, специально-юридическое толкование не является самостоятельным видом толкования, так как его отдельные примеры являются той или иной разновидностью общепризнанных способов толкования; с -точки зрения других - специально-юридический способ толкования использует приемы осмысления и учета регулятивно-п-равового значения. юридических понятий, используемых в праве. Более широкой является позиция, согласно которой специально-юридическое толкование - это уяснение содержания и действия правовых норм с использованием юридических знаний. историческое и систематическое толкование продолжают специально-юридическое толкование.» [36, с. 17]
Самостоятельное существование специально-юридического способа интерпретации обосновывается необходимостью анализа юридической терминологии. Н.И. Матузов полагает, что специально-юридическим способом толкования интерпретируются юридические понятия и институ-
ты, а филологическим - отдельные слова и выражения [20, с. 352-355]. Тем не менее своеобразие юридической терминологии вполне может быть учтено при использовании грамматического и систематического способов толкования [7; 8, с. 23].
Социологические методы в изучении правовых явлений подчас необоснованно рассматривают как самостоятельные способы толкования. Выводы социологов, сделанные на основе совокупности результатов опроса общественного мнения, имеют слабую связь с текстом нормативного акта, требующим интерпретации [1, с. 80 — 91]. Н.И. Хабибулина полагает, что «проблема толкования имеет... социальный аспект: отражая определенную сферу общественных отношений, закон может соответствовать объективным условиям жизни, может отражать их или отставать (что происходит в последнее время). И, пока устаревший закон не отменен, соответствие устаревших правовых предписаний может быть обеспечено с помощью толкования, которое путем принятия определенных компромиссных решений направлено на согласование интересов общества, государства и личности» [42, с. 85].
С точки зрения В.Н. Карташова, «суть социологического подхода заключается в необходимости учета. реальных фактических обстоятельств в конкретной социально-правовой ситуации. Под социологическим толкованием понимается использование социологических наблюдений, сравнений, выборочных опросов, тестирования и других социологических методов и средств» [11, с. 57]. Несомненно, социологические исследования необходимы для поиска пробелов в праве и анализа состояния правопорядка, они важны для подготовки законопроекта, оценки признания закона обществом и мониторинга исполнения закона, но вряд ли могут быть применены в интерпретационных актах [3].
Развитие судебной реформы в дальнейшем, скорее всего, будет идти по пути дис-циплинирования граждан, участвующих в судопроизводстве, в том числе, путем ограничения их возможности в изменении исковых требований и представлении суду первой инстанции только части доказа-
тельств. Так, в введенной недавно процедуре апелляции участвующие в деле лица вправе предъявить суду только те новые доказательства, которые они не могли представить суду первой инстанции по не зависящим от них причинам. Значительное время отнимает у судов устранение последствий некачественной подготовки исковых материалов. Такие иски приходится оставлять без движения, а это отнимает время и ресурсы. Некоторые авторы высказывают мнение, что разрешению данной проблемы могло бы способствовать введение обязательной подготовки исковых материалов в суд профессиональными юристами, в частности адвокатами. Задаче ускорения, упрощения и оптимизации процедуры рассмотрения дел в суде без потери качества рассмотрения дел при реализации права граждан на судебную защиту отвечает изменение системы обжалования состоявшихся судебных постановлений в судах общей юрисдикции [30, с. 127-137].
Правовая стабильность, помимо прочего, означает определенную степень предсказуемости правоприменительных актов, транспарентность права. Стабильность гражданского оборота, в свою очередь, означает такой правовой режим, когда возникшие договорные отношения носят устойчивый характер, отношения собственности надежно защищены законом, а в случаях причинения вреда или неосновательного обогащения обеспечивается справедливое восстановление статус-кво.
Ученые отмечают, что фактическая подмена судами функции законодателя «неизбежна и вполне оправданна». В Германии такую функцию судебной системы называют судебным (судейским) правотворчеством, которое направлено на дальнейшее развитие права за рамками закона (extra legem) [17, с. 65]. Так, например, многие положения, которые сейчас нашли закрепление в новой редакции Германского гражданского уложения от 2002 г., до этого на протяжении десятилетий в правовой системе Германии присутствовали исключительно в виде сложившихся и признаваемых судебной практикой докт-ринальных концептов (например, институт ненадлежащего исполнения обязатель-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 10 • 2017
ства). Статьей 132 Закона Германии о судоустройстве прямо провозглашается, что судьи уполномочены развивать право на практике [9, с. 20-25].
В целом на основании изложенного автор суждения аргументирует вывод о том, что судебная система в ряде случаев может взять на себя функцию законодателя и осуществлять «поиск права за рамками буквального смысла закона», что фактически и имеет место в правовых системах Российской Федерации и Федеративной Республики Германии. Здесь судебная практика, создавая новую норму или радикально изменяя смысл действующей нормы, зачастую значительно трансформируя саму легальную концепцию, действует в отдельных случаях даже contra legem (против закона) [3]. В этом случае посредством объективно-телеологического толкования соответствующим нормам закона придается смысл, совместимый с той позицией, которую формирует судебная практика. Теорию судебного права как новый элемент в системе юридических наук и как формирующуюся с начала XXI в. комплексную отрасль права можно определить как юридическую науку, изучающую общие закономерности, тенденции происхождения, развития и функционирования судебной власти, судоустройства и судопроизводства, образующих собой единый правовой механизм и специфическую форму государственного принуждения, связанного с особым (судебным) порядком рассмотрения возникающих и подпадающих под компетенцию органов судебной власти споров. Глубокие связи теории судебного права прослеживаются с теоретико-правовыми науками - философией (поиск справедливости, вынесение справедливого и гуманного судебного решения); социологией права (изучение генезиса, динамики и структуры правовых норм, регулирующих судоустройство и судопроизводство); сравнительным правоведением (изучение и сравнение судебных систем стран мира); юридической конфликтологией (изучение характерных особенностей конфликта с позиции права и вариантов его разрешения, в том числе, судебным путем) [25, с. 21-26].
Анализ государственно-правовых объектов как сложных систем, противоречивых по характеру и многообразию протекающих в них процессов, требует применения комплекса методов, в том числе и тех, которые успешно применяются в других областях современного знания. Одним из таких методов выступает кибернетическое правовое моделирование, исходящее из идеи подобия, из предположения, что между различными объектами могут устанавливаться взаимно однозначные соответствия, так что, зная характеристики одного из них, можем с достаточной определенностью судить о другом (об оригинале) [29, с. 96-101]. Данный метод можно, на наш взгляд, с успехом сочетать со сравнительно-правовым (компаративистским) методом исследования, поскольку, например, изучение общих свойств и закономерностей государственной модели развития различных государств может стать основой правового моделирования и поиска в изучаемых моделях общих закономерностей и различий.
В странах континентальной Европы давно существует конфликт между стремлением к справедливости в каждом деле и необходимостью сохранения правовой стабильности. В России также выявилась потребность в предсказуемом правоприменении и в стабильном судебном истолковании правовых норм. Однако признанию судебной практики источником права препятствует неоправданная гиперболизация судейской независимости, понимаемой как отсутствие всяких авторитетов в виде принимаемых высшими судебными инстанциями решений.
Какова конечная цель судебного толкования? И что делать, если различные способы толкования дают разные результаты? Связывает ли суд воля исторического законодателя или он вправе давать норме толкование, наиболее разумное в настоящих условиях? Может ли суд дать вполне ясной норме закона толкование, явно расходящееся с ее буквальным смыслом, в случаях, когда он приводит к абсурдным и несправедливым результатам? Не является ли ограничительное толкование отходом суда от принципа верховенства зако-
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 10 • 2017
на? Эти и многие другие вопросы толкования законов остаются без ответа в российском праве.
Равным образом никакого внимания не уделяется пробелам в гражданском законодательстве и способам их восполнения. Механизмы применения аналогии закона остаются большой тайной. Как определить, какая норма закона должна применяться по аналогии, если есть несколько претендентов? Как определить, нужно ли конкретное умолчание закона восполнять путем аналогии закона или использовать аргумент от обратного (a contrario)? Чем отличается расширительное толкование от применения нормы по аналогии?
Гражданский кодекс РФ (ст. 6) применительно к пробелам в законе допускает в случае невозможности применения аналогии закона использование аналогии права, а также разрешение споров исходя из принципов разумности, справедливости и добросовестности. Но что такое аналогия права, то есть разрешение спора исходя из общего смысла и начал гражданского законодательства? Как в действительности работает данный механизм? Насколько нужно исчерпать попытки найти подходящую норму для аналогии закона, чтобы можно было перейти к применению аналогии права? И является ли разрешение спора исходя из принципов добросовестности, справедливости и разумности легализацией судебного правотворчества? В чем отличие этого варианта от аналогии права? [17, с. 1]
Всем понятно, что Гражданский кодекс Российской Федерации несовершенен и содержит множество противоречий, ошибок, упущений и пробелов. До каких пределов суд свободен адаптировать Кодекс? Не нарушается ли здесь принцип разделения властей? Почему суды так неохотно признают то, что они заполняют пробелы или выбирают тот или иной способ толкования по политико-правовым причинам и во что бы то ни стало пытаются облечь свое активное участие в правотворчестве в одежды толкования закона, повторяя, как мантру, некую мифическую волю законодателя?
Аналогия является лишь способом восполнения права, если оно отстает от раз-
вития общественных отношений (а в большинстве случаев так и происходит: право не успевает за развитием общественных отношений). Проблема в том, что создание новой нормы судом (нарушая при этом конституционный принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную) выдают за аналогию. Сначала судье необходимо применять аналогию закона (искать схожие отношения, урегулированные законом), а потом применять аналогию права, т.е. принимать судебные решения по аналогии с другими решениями, не забывая о том, что каждое без исключения судебное дело уникально, индивидуально, судья анализирует различные фактические обстоятельства, их совокупность и результат. В данном случае нам представляется уместным сравнение прецедентного права с континентальным правом. С учетом анализа современной ситуации можно сделать вывод о том, что континентальное право «наступает» на прецедентное право. Примером этому может служить принятие закона США о регулировании финансов в связи с экономическим кризисом, который возник из-за ипотеки. Президент США не отдал этот вопрос на решение судов, а подготовил закон. Иными словами, в США начала XXI в. побеждает континентальная система (романо-герман-ское право) [18].
Итак, право не является продуктом исключительно государства и не совпадает с законом, являющимся важным, но только одним из нескольких источников права. Право есть способ и результат взаимодействия (коммуникации) людей, порождающего субъективные права и обязанности. Право - это система норм, в формировании которых принимает участие все население рассматриваемого социума [4, с. 6772]. Можем предположить, что право имманентно культуре соответствующего этноса, подразумевая под культурой все результаты и способы жизнедеятельности людей. Государство как структура (иерархия) публичной власти оказывается в руках тех, кто способен захватить власть и удерживать ее. Всемирная история демонстрирует варианты появления новых правителей - от дворцовых переворотов и ре-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2017
волюций (как кровавых, так и «бархатных») до парламентских выборов и плебисцитов. Но воля и сила публичной власти в исторической перспективе будет неспособна навязать людям те нормы, которые население откажется признать и использовать добровольно. Каждый народ достоин своего правителя, население либо акцептирует нормы-приказы публичной власти, либо отвергает их [29, с. 96-101].
Функциональному, специально-юридическому и социологическому способам толкования закона иногда также придают самостоятельные значения, однако вряд ли это можно признать обоснованным. Некоторые исследователи полагают, что функциональный прием толкования основан на знании отраслевой специфики применения интерпретируемой нормы. Но этот прием подчас смешивается с аксиологическим подходом, используемым при выявлении содержания некоторых терминов («необходимая оборона», «особый цинизм», «добросовестность», «уважительная причина», «производственная необходимость», «интересы детей» и т. п.). По мнению С.Н. Кожевникова, «функциональное толкование для уяснения смысла объекта толкования учитывает не только его формальный анализ, но и факторы, при которых толкование реализуется». В.И. Наумов полагает, «что правовые и моральные взгляды, сложившиеся в обществе, могут служить: 1) средством раскрытия содержания отдельных терминов и выражений; 2) критерием оценки результатов толкования. Во всех остальных случаях использование правосознания и морали. относится к другим этапам правоприменения (оценки доказательств и фактических обстоятельств дела, вынесения решения)» [12].
По мнению одних ученых, специально-юридическое толкование не самостоятельный вид толкования, поскольку его примеры являются той или иной разновидностью общепризнанных способов толкования; с -точки зрения других, специально-юридический способ толкования использует приемы осмысления и учета регулятивно-правового значения, юридических понятий, используемых в праве. Более широкой является позиция, согласно которой
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 10 • 2017
специально-юридическое толкование - это уяснение содержания и действия правовых норм с использованием юридических знаний, историческое и систематическое толкование продолжает специально-юридическое толкование [39].
Процесс толкования закона можно классифицировать по стадиям толкования, по формам толкования, по субъектам толкования и по объему толкования. В толковании закона и права значительное место занимают способы толкования закона и подходы к толкованию права [41].
Гражданский кодекс Российской Федерации несовершенен и содержит множество противоречий, ошибок, упущений и пробелов. До каких пределов суд свободен адаптировать Кодекс? Не нарушается ли здесь принцип разделения властей? Почему суды так неохотно признают то, что они заполняют пробелы или выбирают тот или иной способ толкования по политико-правовым причинам и во что бы то ни стало пытаются облечь свое активное участие в правотворчестве в одежды толкования закона, повторяя некую мифическую волю законодателя? [19, с. 10-14]
Аналогия является лишь способом восполнения права, если оно отстает от развития общественных отношений (а в большинстве случаев так и происходит: право не успевает за развитием общественных отношений). Проблема в том, что создание новой нормы судом (нарушая при этом конституционный принцип разделения властей на законодательную, исполнительную и судебную) выдают за аналогию [2, с. 15231531]. Сначала судье необходимо применять аналогию закона (искать схожие отношения, урегулированные законом), а потом применять аналогию права, т.е. принимать судебные решения по аналогии с другими решениями, не забывая о том, что каждое без исключения судебное дело уникально, индивидуально, судья анализирует различные фактические обстоятельства, их совокупность и результат. В данном случае нам представляется уместным сравнение прецедентного права с континентальным правом. С учетом анализа современной ситуации можно сделать вывод, что континентальное право «наступает» на
прецедентное право. Примером этому может служить принятие закона США о регулировании финансов в связи с экономическим кризисом, который возник из-за ипотеки. Президент США не отдал этот вопрос на решение судов, а подготовил закон. Иными словами, в США начала XXI в. побеждает континентальная система (ро-мано-германское право).
Список литературы:
[1] Атерекова А., Журов А., Селезнёв П. Перспективы российской инновационной сферы // Научно-аналитический журнал «Обозреватель - Observer». 2007. № 3.
[2] Бакулина А.А. Во что России обходится «несправедливая» оценка кадастровой стоимости? // Развитие современной России: проблемы воспроизводства и созидания: Сборник научных трудов / Под ред. Р.М. Нуреева, М.Л. Альпидовской. 2015.
[3] Бакулина А.А. Стоимостные аспекты об-ременений и ограничений. Москва, 2016.
[4] Бакулина А.А., Топчий П.П. Справедливая стоимость и ее влияние на оборонно-промышленный комплекс // Финансы: теория и практика. 2016. Т. 20. № 5.
[5] Венгеров А.Б. Теория государства и права. М., 2000.
[6] Вильнянский С.И. Толкование и применение гражданско-правовых норм // Методические материалы ВЮЗИ. Вып. 2. М., 1948.
[7] Вопленко Н.Н. Следственная деятельность и толкование права. Волгоград, 1978.
[8] Гаджиев XM. Толкование норм Конституции и законов Конституционными судами (на примере Азербайджанской Республики и РФ): Автореф. дисс. ... докт. юрид. наук. М., 2001.
[9] Дорошенко Д.Р., Селезнёв П.С. Инвестиционная привлекательность России (с позиции иностранных инвесторов) // Консультант директора. 2006. № 1.
[10] Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права. М., 1961.
[11] Карташов В.Н. Введение в общую теорию правовой системы общества. Ч. 4: Интерпретационная юридическая практика. Ярославль, 1998.
[12] Кашкин С.Ю., Дзиова Ю.А., Жбанков В.А., Жупанов А.В., Калиниченко П.А., Карпов Л.К., Кашкин Ю.С., Михайлова Е.А., Михайлова С.А., Некотенева М.В., Нечаева Е.К., Османова А.Х., Слепак В.Ю., Степанян А.Ж., Четвериков А.О., Линников А.С. Право Евро-
пейского союза. Том 2. Особенная часть (+ с^: Учебник для бакалавров. Москва, 2016. Сер. 61. Бакалавр и магистр. Академический курс (4-е изд., пер. и доп.).
[13] Керимов Д.А. Философские проблемы права. М.: Мысль, 1972. - 472 с.
[14] Кожевников С.Н. Реализация права, юридическое толкование, законность. Н. Новгород, 2002.
[15] Лазарев В.В. Применение советского права. Казань, 1972.
[16] Лаптев В.В., Шахматов В.П. Цели правового регулирования и система права // Правоведение. 1976. № 4.
[17] Линников А.С. Европейский валютный союз: история формирования и механизм действия на современном этапе // Московский журнал международного права. 2002. № 4.
[18] Линников А.С. Основы правового регулирования банковской деятельности в Европейском союзе // Московский журнал международного права. 2002. № 1.
[19] Линников А.С., Масленников О.В. Влияние современных технологических изменений на финансовую безопасность // Известия высших учебных заведений. Серия: Экономика, финансы и управление производством. 2017. № 1 (31).
[20] Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права. М., 2001.
[21] Матузов Н.И., Малько А.В. Теория государства и права. М., 2002.
[22] Наумов В.И. Толкование норм права. М., 1998.
[23] Недбайло П.Е. Применение советских правовых норм. М., 1960.
[24] Общая теория права и государства / Под ред. В.В. Лазарева. М., 1996.
[25] Оголева Л.Н., Разгильдеев А.В., Селезнёв П.С. Необходимость инновационного стимулирования российской экономики // Консультант директора. 2005. № 6.
[26] Пиголкин А.С. Толкование нормативных актов в СССР. М., 1962.
[27] Половова Л.В. Функции интерпретационной практики. Ульяновск, 2002.
[28] Поляков А.В. Общая теория права: проблемы интерпретации в контексте коммуникативного подхода. СПб., 2004.
[29] Попова В.В., Бакулина А.А. Роль оборонно-промышленного комплекса в экономической безопасности России // В поисках новой модели научной и образовательной деятельности: современные проблемы и методы
ОБРАЗОВАНИЕИ ПРАВО № 10 • 2017
обеспечения экономической безопасности: Сборник научных статей по материалам ежегодной Всероссийской научно-практической конференции. 2016.
[30] Разгильдеев А.В., Селезнёв П.С. Новые подходы к финансированию инновационной деятельности в России // Финансовый менеджмент. 2006. № 5.
[31] Селезнёв П.С. Европейский путь инновационной политики // Научно-аналитический журнал «Обозреватель - Observer». 2012. № 6 (269).
[32] Селезнёв П.С. Инновационная политика в современной России и ведущих странах Запада: Дисс. ... канд. полит. наук. Московский государственный университет им. М.В. Ломоносова (МГУ). Москва, 2009.
[33] Селезнёв П.С. Инновационное развитие России в начале XXI века: национальный приоритет и вынужденная необходимость // Мир и политика. 2011. № 11.
[34] Селезнёв П.С. Опыт инновационного и научно-технологического развития в США // Власть. 2009. № 2.
[35] Селезнёв П.С. Региональная инновационная политика Франции // Научно-аналитический журнал «Обозреватель - Observer». 2009. № 3 (230).
[36] Слесарев А.В. Специально-юридическое толкование норм гражданского права: Авто-реф. дисс. . канд. юрид. наук. М., 2003.
[37] СоцуроЛ.В. Толкование норм права: теория и практика: Монография. Самара, 2001.
[38] Спасов Б. Закон и его толкование. М., 1986.
[39] Толкование закона и права / Под общей редакцией Е.Н. Тонкова. Т. 1. Санкт-Петербург, 2015.
[40] Тонков Е.Н. Толкование закона в Англии: Монография. СПб.: Алетейя, 2013 (Pax Britannica).
[41] Федотова М.А., Тазихина Т.В., Якубова Д.Н., Бакулина А.А., Багинова О.М., Королев И.В. Основы оценки стоимости имущества: Учебник. Москва, 2011.
[42] Хабибулина Н.И. Язык закона и его толкование. Уфа, 1996.
[43] Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. Т. 2. М., 1995.
[44] Эрделевский А.М. О проблемах толкования гражданского законодательства // Государство и право. 2002. № 2.
Spisok literatury:
[1] Aterekova A., Zhurov A., Seleznyov P. Perspektivy' rossijskoj innovacionnoj sfery' // Nauchno-analiticheskij zhurnal «Obozrevatel' -Observer». 2007. № 3.
[2] Bakulina A.A. Vo chto Rossii obxoditsya «nespravedlivaya» ocenka kadastrovoj stoi-mosti? // Razvitie sovremennoj Rossii: problemy' vosproizvodstva i sozidaniya: Sbornik nauchny'x trudov / Pod red. R.M. Nureeva, M.L. Al'pidovskoj. 2015.
[3] Bakulina A.A. Stoimostny'e aspekty' obremenenij i ogranichenij. Moskva, 2016.
[4] Bakulina A.A., Topchij P.P. Spravedlivaya stoimost' i ee vliyanie na oboronno-promy'sh-lenny'j kompleks // Finansy': teoriya i praktika. 2016. T. 20. № 5.
[5] Vengerov A.B. Teoriya gosudarstva i prava. M., 2000.
[6] Vil'nyanskij S.I. Tolkovanie i primenenie grazhdansko pravovy'x norm // Metodicheskie materialy' VYuZI. Vy'p. 2. M., 1948.
[7] Voplenko N.N. Sledstvennaya deyatel'nost' i tolkovanie prava. Volgograd, 1978.
[8] Gadzhiev X.I. Tolkovanie norm Konstitucii i zakonov Konstitucionny'mi sudami (na primere Azerbajdzhanskoj Respubliki i RF): Avtoref. diss. ... dokt. yurid. nauk. M., 2001.
[9] Doroshenko D.R., Seleznyov P.S. Investi-cionnaya privlekatel'nost' Rossii (s pozicii inostranny'x investorov) // Konsul'tant direk-tora. 2006. № 1.
[10] Ioffe O.S., Shargorodskij M.D. Voprosy' teorii prava. M., 1961.
[11] Kartashov V.N. Vvedenie v obshhuyu teoriyu pravovoj sistemy' obshhestva. Ch. 4: Interpretacionnaya yuridicheskaya praktika. Yaroslavl', 1998.
[12] Kashkin S.Yu, Dziova Yu.A., Zhbankov V.A., Zhupanov A.V., Kalinichenko P.A., Karpov L.K., Kashkin Yu.S., Mixajlova E.A., Mixajlova S.A., Nekoteneva M.V., Nechaeva E.K., Osmanova A.X., Slepak V.Yu, Stepanyan A.Zh, Chetverikov A.O., Linnikov A.S. Pravo Evropejskogo soyuza. Tom 2. Osobennaya chast' (+ cd): Uchebnik dlya bakalavrov. Moskva, 2016. Ser. 61. Bakalavr i magistr. Akademicheskij kurs (4-e izd., per. i dop.).
[13] Kerimov D.A. Filosofskie problemy' prava. M.: My'sl', 1972. - 472 c.
[14] Kozhevnikov S.N. Realizaciya prava, yuridicheskoe tolkovanie, zakonnost'. N. Novgorod, 2002.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2017
[15] Lazarev V.V. Primenenie sovetskogo prava. Kazan', 1972.
[16] Laptev V.V., Shaxmatov V.P. Celi pravovogo regulirovaniya i sistema prava // Pravovedenie. 1976. № 4.
[17] Linnikov A.S. Evropejskij valyutny'j soyuz: istoriya formirovaniya i mexanizm dejstviya na sovremennom e'tape // Moskovskij zhurnal mezhdunarodnogo prava. 2002. № 4.
[18] Linnikov A.S. Osnovy' pravovogo regulirovaniya bankovskoj deyatel'nosti v Evropejskom soyuze // Moskovskij zhurnal mezhdunarodnogo prava. 2002. № 1.
[19] Linnikov A.S., Maslennikov O.V. Vliyanie sovremenny'x texnologicheskix izmenenij na finansovuyu bezopasnost' // Izvestiya vy'sshix uchebny'x zavedenij. Seriya: E'konomika, finansy' i upravlenie proizvodstvom. 2017. № 1 (31).
[20] Matuzov N.I., Mal'ko A.V. Teoriya gosudarstva i prava. M., 2001.
[21] Matuzov N.I., Mal'ko A.V. Teoriya gosudarstva i prava. M., 2002.
[22] Naumov V.I. Tolkovanie norm prava. M., 1998.
[23] Nedbajlo P.E. Primenenie sovetskix pravovy'x norm. M., 1960.
[24] Obshhaya teoriya prava i gosudarstva / Pod red. V.V. Lazareva. M., 1996.
[25] Ogoleva L.N., Razgil'deev A.V., Seleznyov P.S. Neobxodimost' innovacionnogo stimuliro-vaniya rossijskoj e'konomiki // Konsul'tant direktora. 2005. № 6.
[26] Pigolkin A.S. Tolkovanie normativny'x aktov v SSSR. M., 1962.
[27] Polovova L.V. Funkcii interpretacionnoj praktiki. Ul'yanovsk, 2002.
[28] Polyakov A.V. Obshhaya teoriya prava: problemy' interpretacii v kontekste kommuni-kativnogo podxoda. SPb., 2004.
[29] Popova V.V., Bakulina A.A. Rol' oboronno-promy'shlennogo kompleksa v e'konomicheskoj bezopasnosti Rossii // V poiskax novoj modeli nauchnoj i obrazovatel'noj deyatel'nosti: sovremenny'e problemy' i metody' obespecheniya e'konomicheskoj bezopasnosti: Sbornik nauchny'x statej po materialam ezhe-godnoj Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii. 2016.
[30] Razgil'deev A.V., Seleznyov P.S. Novy'e podxody' k finansirovaniyu innovacionnoj deyatel'nosti v Rossii // Finansovy'j menedzh-ment. 2006. № 5.
[31] Seleznyov P.S. Evropejskij put' innova-cionnoj politiki // Nauchno-analiticheskij zhurnal «Obozrevatel' - Observer». 2012. № 6 (269).
[32] Seleznyov P.S. Innovacionnaya politika v sovremennoj Rossii i vedushhix stranax Zapada: Diss. ... kand. polit. nauk. Moskovskij gosudar-stvenny'j universitet im. M.V. Lomonosova (MGU). Moskva, 2009.
[33] Seleznyov P.S. Innovacionnoe razvitie Rossii v nachale XXI veka: nacional'ny'j prioritet i vy'nuzhdennaya neobxodimost' // Mir i politika. 2011. № 11.
[34] Seleznyov P.S. Opy't innovacionnogo i nauchno-texnologicheskogo razvitiya v SShA // Vlast'. 2009. № 2.
[35] Seleznyov P.S. Regional'naya innova-cionnaya politika Francii // Nauchno-analiti-cheskij zhurnal «Obozrevatel' - Observer». 2009. № 3 (230).
[36] Slesarev A.V. Special'no yuridicheskoe tolkovanie norm grazhdanskogo prava: Avtoref. diss. . kand. yurid. nauk. M., 2003.
[37] Socuro L.V. Tolkovanie norm prava: teoriya i praktika: Monografiya. Samara, 2001.
[38] Spasov B. Zakon i ego tolkovanie. M., 1986.
[39] Tolkovanie zakona i prava / Pod obshhej redakciej E.N. Tonkova. T. 1. Sankt-Peterburg, 2015.
[40] Tonkov E.N. Tolkovanie zakona v Anglii: Monografiya. SPb.: Aletejya, 2013 (Pax Britannica).
[41] Fedotova M.A., Tazixina T.V., Yakubova D.N., Bakulina A.A., Baginova O.M., Korolev I.V. Osnovy' ocenki stoimosti imushhestva: Uchebnik. Moskva, 2011.
[42] Xabibulina N.I. Yazy'k zakona i ego tolkovanie. Ufa, 1996.
[43] Shershenevich G.F. Obshhaya teoriya prava. T. 2. M., 1995.
[44] E'rdelevskij A.M. O problemax tolkova-niya grazhdanskogo zakonodatel'stva // Gosudarstvo i pravo. 2002. № 2.
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 10 • 2017
