CC BY
399
УДК 904
ВОПРОСЫ РАННЕЙ ЭТНИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ВЕНГРОВ-МАДЬЯР
© 2015 г. А.В. Расторопов
В статье анализируются вопросы ранней этнической истории венгров до обретения ими родины в Подунавье. Этническое ядро мадьяр (протомадьяр) сформировалось в лесостепи Тоболо-Иртышья в рамках саргатской археологической общности. После распада во второй четверти I тысячелетия часть ее населения в составе гуннской орды оказалась в Юго-Восточной Европе, другая часть, смешавшись в пограничной зоне с лесным населением, образовала близкородственные этнокультурные группы. В письменных источниках непосредственные предки мадьяр фиксируются как савиры (савыры, саварты). Они впервые упоминаются в сочинениях византийских писателей после распада гуннского этнополитического объединения в середине V в. Савиры локализовались на территории Волго-Донского междуречья, они находились под эгидой Хазарского каганата со времени его создания в середине VII в. и до вторжения печенегов из степного Заволжья в конце IX в. После разделения на две части, одна часть савиров, возглавляемая мадьярами, переселилась в Северное Причерноморье, а вскоре в Паннонию. Близкородственные им группы населения, оставившие памятники куш-наренковского типа во второй половине VI в. и памятники караякуповского типа во второй половине VIII в., переселились из Зауралья в Волго-Уралье. В конечном итоге они смешались и растворились в инокультурной среде, так же как и родственное им население бакальской культуры в южной лесостепи Зауралья.
Ключевые слова: саргатская археологическая общность, лесостепное Тоболо-Ир-тышье, савиры, мадьяры, Хазарский каганат, Волго-Уралье, Волго-Донье.
Вопросы ранней этнической истории венгров до «обретения Родины» в Подунавье на рубеже К-Х вв. решаются гипотетически из-за недостаточности, малой информативности и неопределенности письменных источников. По ним существует разнообразный спектр мнений. В среде лингвистов по-прежнему являются дискуссионными даты распада языков: финно-угорского и угорского (Шарафутдинова, 2005, с. 194). Не оспаривается мнение о более раннем выделении венгерского языка из общеугорского и наличия в нем многочисленных иранизмов, связанных, прежде всего, с коневодческой
терминологией. Археологи соотносят с ранними венграми некоторые группы археологических памятников, локализуемые преимущественно в лесостепи Волго-Уралья и Зауралья. По ранней этнической истории венгров до обретения ими «родины» в Паннонии больше вопросов, чем ответов. Формирование этнического ядра венгров, видимо, происходило в недрах саргатской археологической общности (Могильников, 1983, с. 81; Корякова, 1988, с. 169). Консолидация ее произошла под сильным воздействием степного кочевого ираноязычного населения на основе местного лесостепного населения
Рис. 1. Ареал саргатской культуры.
Тоболо-Иртышья к концу У-1У вв. до н.э. (Зах, Цембалюк, 2014, с. 89-95). Распад саргатской археологической общности, вероятно, соотносится с приходом гуннов в лесостепное Зауралье на территорию Тоболо-Ирты-шья и приходится на вторую четверть I тысячелетия н.э. Видимо, правы те исследователи, которые считают, что в гуннское этнополитическое объединение было включено его угорское население. В Прикамье, в бассейн р. Сылвы, мигрировала та часть населения саргатской общности, которая по каким-то причинам не вошла
в гуннское этнополитическое объединение. Она мигрировала в сходную природно-географическую среду - в Кунгурскую лесостепь. Р.Д. Голдина предполагает путь миграции этого населения через Уральские горы. Как она считает, туда мигрировал западный вариант саргатской археологической общности, занимавший бассейн Тобола, расположенный недалеко от Уральского хребта. Истоки левобережных притоков Тобола - Исети, Пышмы очень близко подходят к истокам Чусовой и Сылвы, которые пересекают Уральские горы в широтном
направлении. Они всегда являлись наиболее легким путем из Сибири в Приуралье. Помимо трех скоплений археологических памятников этого населения в бассейне Сылвы, Р.Д. Голдина отмечает одно скопление на левобережье Камы южнее г. Перми, а другое - на ее правобережье севернее Перми. Приход новых групп населения в Прикамье из-за Урала определяется концом IV в. н.э. (Голдина, 2006, с. 284-285).
Движение орды, возглавляемой гуннами, на запад привело к новым этническим перемещениям, которые перекроили кардинально всю этнокультурную карту Юго-Восточной Европы. Анализ письменных источников А.П. Новосельцевым привел его к выводу о том, что угры шли на запад, теснимые тюрками, которые вкрапливались в племенные союзы, где главную роль играли угры. Преобладание тюрок над уграми шло по нарастающей во второй половине I тысячелетия (Новосельцев, 1990, с. 72). Движение гуннской орды к Волге проходило, вероятно, по степи, но вблизи ее границы с лесостепью. На территории лесостепной Башкирии была выявлена группа поселений с керамикой позднесаргатского облика. Она была выделена В.Ф. Генингом как керамика чермосанского типа. Ближайшие аналогии ей находились в памятниках лесостепи Зауралья, в Притоболье и Поишимье (Генинг, 1971, с. 51, 53; с. 49, рис. 1). Эта цепочка памятников с керамикой позднесаргатского облика находит продолжение у левого притока Волги р. Большой Черамшан, где на Пролетарском городище обнаружена керамика подобного типа. По находке бронзовой пряжки время бытования данного комплекса опреде-
ляется концом IV - первой половиной У в. (Сташенков, 1999, с. 210-211; 2007, с. 21-22). Необходимо отметить, что эта река на протяжении ряда эпох, со времени становления кочевого хозяйства в степи, как бы маркировала границу между кочевым и оседлым населением. Южнее ее, на прилегающей к степи лесостепной территории, люди почти не селились, так как она являлась как бы «зоной, опасной для жизни». Возможно, часть населения саргатской археологической общности отпочковалась от основной орды, не желая продолжать движение с ней далее, вернувшись к прежнему образу жизни в родной природно-географи-ческой среде обитания.
В хрониках Венгерского королевства нашли отражение народные предания о происхождении мадьяр. Наименьшие искажения, по мнению В.П. Шушарина, имеет текст «О деяниях гуннов» в сочинении Шимо-на де Кезаи. Согласно этой легенде, «Хунор» и «Мадьяр» являются братьями от единых отца и матери, в то время как у отца от других жен тоже были дети. Так как они были старшими, то с разрешения отца поселились в отдельных шатрах в болотистой «Меотиде», недалеко от их родины Персии. После пяти лет жизни, на шестой год, они вышли оттуда и наткнулись на шатры детей и жен сыновей Белара, оставшихся без мужей. Они быстро их увели вместе с добром в болота «Меотиды», также схватили двух дочерей князя аланов Дулы, взяв их в жены. От этих женщин ведут происхождение все гунны. Шимон де Кезаи в своем сочинении обосновывал тождество мадьяр и гуннов (Шушарин, 1997, с. 199). Ученый усматривает в имени «Хунор» название оногуров.
Их локализуют в Приазовье («Мео-тиде» в античных и раннесредневеко-вых источниках). Поэтому нет ничего удивительного в том, что в легенде под именем «хунор» скрываются гунны (хунны в китайских источниках). Весь смысл легенды в том, что предки мадьяр были наиболее родственны и близки именно гуннам. После распада гуннской державы в середине
V в. исторические хроники запестрели названиями ранее неизвестных народов. Они восходят к наименованию огур: утигуры, кутригуры, оногуры, сарагуры, которые являлись, видимо, родственными родоплеменными подразделениями. Тогда же становятся известны болгары и савиры. Все они кочевали в Северном Причерноморье и Предкавказье. После возвышения хазар и установления их политического господства в середине VII в. на этой территории, названия этих народов исчезают из письменных источников. Предки мадьяр могли иметь контакты как с болгарами, так и с аланами. Известно, что гунны, разгромив алан в Предкавказье, часть их увлекли с собой на запад. Болгары, видимо, входили в гуннский союз племен, и контакты предков мадьяр с ними могли тогда иметь место. Но они могли быть как с болгарами, так и с аланами и после распада гуннского политического объединения. Оногуры появились впервые в письменных источниках под 463 г., т.е. после распада гуннского этнополитического объединения. После образования Хазарского каганата они оказались в политической зависимости от него, проживая там же в Приазовье. Венграм было присвоено их имя вследствие их совместного проживания там со второй половины
V в. до середины VII в. Именно тог-
да был создан миф о «Хуноре и Мадьяре». От названия оногуров у славян возник этникон мадьяр «угры» от «онгре», хотя у них были разные самоназвания (Шушарин, 1997, с. 200). По мнению Р.А. Агеевой, анты (они были западными соседями оногуров) перенесли имя «оногуры» на венгров. В западноевропейские языки их название попало из латинского «hungarus» со вставным начальным «h». Современное русское название «венгры» пришло из польского языка: польское «wegier» (Агеева, 1990, с. 66).
Распад саргатской археологической общности приводит к появлению новых этнокультурных групп в То-боло-Иртышье. В их формировании с разной долей участия принимало лесостепное и таежное население. Проблемой много лет является вопрос культурно-хронологического соотнесения археологических комплексов саргатской и бакальской культур. Полученные радиоуглеродные даты по бакальским комплексам удревняют их до I—II вв. н.э. Они синхронизируются с позднесаргатскими (Боталов и др., 2008, с. 35; Епимахов, 2008, с. 42-43; Зах, 2009, с. 67; Зах, Зимина, Рябогина, 2011, с. 227). Бакальская культура в большей степени наследует саргатские традиции. На основе смешения лесного и лесостепного населения в Зауралье во второй четверти I тысячелетия происходит формирование археологических памятников батырского, кушнаренковского, кара-якуповского типов и потчевашской культуры. Посуда памятников куш-наренковского типа по своей форме наследует традиции саргатской археологической общности, а по орнаменту - карымского этапа обь-иртышской археологической общности. Она за-
фиксирована на ряде памятников лесостепного Зауралья и Прииртышья, в том числе в Козловском могильнике ГУ-УТ вв. на Андреевском озере. Ее нет в материалах Перейминского могильника УП-К вв., расположенного там же. В Козловском могильнике кроме кушнаренковских сосудов обнаружена посуда караякуповского типа памятников. В формировании его населения большую роль сыграло лесостепное население, чем лесное, передав ему, кроме форм сосудов, минимализм в декоре. В Перейминском могильнике в двух погребениях присутствует посуда, отражающая смешение традиций населения караякупов-ского типа памятников с носителями формирующейся юдинской культуры, о чем свидетельствуют шнуровые на-лепы по горловине (Рафикова, 2014, с. 115-117). В научной литературе за памятниками, которые отражают такое смешение традиций в УП-УШ вв. н.э. закрепилось название «батырско-го типа». Приток населения с традицией орнаментации шнуром с лесного Урала по Туре и Тавде продолжался и позднее. Его смешение с лесным населением в К-Х вв. приводит к появлению памятников молчановского типа и впоследствии юдинской культуры. Видимо, большая часть населения кушнаренковского типа в конце У! в. и караякуповского типа памятников в середине УШ в. мигрировала с территории лесостепного Притоболья в связи с его притоком туда. Население потчевашской культуры, вероятно, при своем формировании испытало меньшее воздействие саргатской археологической общности в лесной зоне и большее в лесостепи. Само выделение памятников потчевашской культуры имеет проблематичный ха-
рактер, так как трудно провести грань между ними и обь-иртышской археологической общностью в лесной зоне и кушнаренковскими - в лесостепи. Население же бакальской культуры, которое не мигрировало и не испытало воздействия лесного населения, видимо, почти полностью наследовало традиции саргатской археологической общности. Оно в основном сосредоточено было в южной лесостепи Притоболья в бассейне Исети и Пыш-мы и продолжало проживать там до монгольского нашествия. В конечном итоге оно растворилось в среде тюр-коязычного населения.
Наиболее ранние достоверные письменные сведения о венграх в Восточной Европе содержатся в сочинении арабо-персидского географа Ибн Русте и относятся к 70-м годам IX в. Сам он почерпнул сведения из не дошедшего до нас произведения другого арабского автора ал-Джайхани. Самоназвание венгров «мадьяр» было известно арабам. В сочинении Ибн Русте они обозначены в арабской графике как «м.дж.г.р.». В.Г. Шушарин, вслед за венгерским ученым Д. Дьерффи, озвучивает его как «моджгери» (Шушарин, 1997, с. 106). Существование самоназвания у венгров - свидетельство сложившейся этносоциальной общности у них к 70-м годам IX в. Время возникновения ее из-за отсутствия письменных свидетельств неопределенно. Вполне возможно, что она в основе своей сложилась в рамках саргатской археологической общности за более пятисотлетний период ее существования.
Важным источником по ранней этнической истории венгров является сочинение Константина Багрянородного «Об управлении империей»
с комментариями В.П. Шушарина. В главе 37 есть сообщение об изгнании венгров-мадьяр со своих земель печенегами, которые вскоре сами были вытеснены со своих кочевий гузами, вошедшими в союз с хазарами (Багрянородный, 1991, с. 155). До этого печенеги кочевали в заволжских степях. Это событие произошло лет за 50 до написания им своего трактата, т.е. в самом конце IX в. Проблемой является определение территории размещения кочевий мадьяр до этого события. Арабо-персидские источники X в. свидетельствуют, что печенеги после войны с хазарами и узами завоевали земли «между хазарами и Румом» (Византией), отрезав эти земли от владений русов. Они подтверждаются русской летописью. Скорее, печенеги напали на тех мадьяр, которые обитали между Волгой и Доном. Багрянородный указывает на две области, где проживали мадьяры в Восточной Европе: Леведия и Ателькузу. В.П. Шушарин считает, что критически следует относиться к сообщению венгров о трех годах совместного проживания с хазарами. Их информаторы, таким образом, пытались внушить византийцам мысль о своей независимости от хазар (Шушарин, 1997, с. 144). После поражения от печенегов они разделились. Как сообщает Константин Багрянородный, одна часть поселилась к востоку, в краях Персии, они и ныне по древнему их прозвищу называются савартами - асфалами, а вторая часть поселилась в западном краю вместе с их воеводой и вождем Леведией, в местах именуемых Атель-кузу (Багрянородный, с.160-161). Иштван Зимони, рассуждая о разных вариантах сведений ал-Джайхани и его последователей, пишет, что одна
из границ венгров (мадьяр) находилась у моря Рум (Черного), и в него впадают две реки, на берегах которых располагаются их жилища. Большая река называется «Этил». Она течет со стороны славян и хазар. Другая река «Дуба» (Дунай) на берегу которой живут «нандуры» (дунайские болгары). Иштван Зимони полагает, что идентификация «Этил» с Волгой сомнительна, так как она впадает в Хазарское (Каспийское) море, а в данном случае под Этилем можно можно подразумевать р. Дон, так как она действительно впадает в море «Рум». В средневековой мусульманской литературной традиции (наследие античности) Волга и Дон воспринимаются как одна река с двумя устьями. Название Этелкёз в старовенгерском языке состоит из двух слов, где первое слово Этель/ Этиль - тюркское название Волги, а второе кёз - междуречье. Оно может применяется и в нарицательном значении «вода, река» и междуречье. У Шимона де Кезаи и в венгерских хрониках XIV в. слово Этиль обозначает Дон. Также была обнаружена форма «Этиль», которая относится к р. Прут. (Зимони, 2001, с. 124-126). Загадочной является география «Персии», упоминаемая в мифе о происхождении мадьяр. В области Атель-кузу - искаженное название Этель и Кузу - поселились мадьяры после Леведии. Исследователями не оспаривается мнение, что Леведией является территория между реками Серетом и Днепром в Северном Причерноморье. Информаторы-венгры сообщили византийцам, что они вынуждены были покинуть Ателькузу после разорения ее печенегами, пока основное войско воевало с болгарами за Дунаем. В.П. Шушарин считает эту информа-
цию ложной. Мадьяры после нескольких побед потерпели поражение от болгар, а семьи их не подверглись нападению печенегов в Ателькузу. Они изменили несколько трактовок, невыгодных для себя, в изложении войны Багрянородным. Мадьяры заменили поражение в открытом бою от болгар разгромом части войска, охранявшего их стоянки, и истреблением семей с детьми печенегами, то есть стали жертвами коварства. В Трансильва-нии после ухода из «Ателькузу» они построили семь крепостей для своих жен и детей, против уничтожения их семей свидетельствуют данные археологии и антропологии (там же, с. 180). К тому же остеологические данные свидетельствуют, что мадьяры прибыли на новую родину со стадами коней и крупного рогатого скота (там же, с.101). Устное мадьярское предание хранило память о целом хазарском периоде в истории мадьяр (Шушарин, 1997, с. 154). А.П. Новосельцев отводит им главную роль в этногенезе хазар, которых тюрки называли сабира-ми. По его мнению, сабиры появились в Европе в составе гуннов или позднее под давлением каких-то врагов из Сибири. От них и произошло название хазар «белые сабиры» (Новосельцев, 1990, с. 80-82).
Если рассматривать ранний этап венгерской истории сквозь призму археологических источников, то интерес представляет выделение Е.В. Кругловым группы захоронений в памятниках авиловского типа в Нижнем Поволжье. Первоначально он их «распространял» на север, почти до широты Самарской Луки на Волге, и датировал концом УП - началом IX в., полагая их сосуществование с группой памятников салтово-маяцкой
культуры, которые он интерпретирует как собственно хазарские. В то же время, по его мнению, памятники II (гуннская эпоха) и III (эпоха тюркских каганатов) стилистических групп эпохи переселения народов, по А.К. Ам-брозу, очень близки авиловским. Все три группы памятников могли быть оставлены в разные исторические эпохи населением общего происхождения. Он отметил близость их погребального обряда главным образом ранневенгерским захоронениям в По-дунавье периода «обретения Родины» и кушнаренковско-караякуповским в Приуралье и Прикамье, и пришел к заключению о полуоседлом, па-стушеско-скотоводческом хозяйстве племен, оставивших эти захоронения. В начале IX в. они были вытеснены в ходе миграции печенегов из Заволжья. (Круглов, 1990, с. 46-50). Вскоре он скорректировал свое мнение по поводу памятников авиловского типа. Их исчезновение он отнес уже к рубежу УП-УШ вв. и считал, что его население, видимо, оказалось инкорпорировано частично в состав собственно хазарского кочевого общества. Именно этой причиной, на его взгляд, объясняется относительное своеобразие «восточной» группы хазарских памятников УШ-К вв. в сравнении их с «западной», нижнедонсксй группой. Результатом этих событий стало появление в УШ в. в калмыцко-астраханских степях подкурганных захоронений салтово-маяцкой культуры. Они сочетали одновременно элементы авиловской (угорской - сложенных шкур жертвенных животных) и собственно хазарской (общетюркской -целых остовов или имитирующих их растянутых шкур) погребальных об-рядностей (Круглов, 1992, с. 35-36).
Можно предположить, что это и есть «саварты» письменных источников. В этом смысле интерес представляет II Большетарханский могильник второй половины УШ-К вв на правом берегу Волги на границе Татарстана с Ульяновской областью. В нем выявлены два типа захоронений, один из них был соотнесен с болгарами, другой В.Ф. Генинг соотнес с уграми. Он видел истоки его традиций в населении саргатской археологической общности. Его посуда по форме и орнаментации восходит к ней (Генинг, Халиков, 1964, с. 28; с. 139, табл. УШ). Не позднее IX в., наряду с болгарами, савиры («с-в-р» арабских авторов) мигрировали в Среднее Поволжье. Этим смешанным населением, возможно, и оставлен данный могильник. Этноним «сувар» имело племенное объединение, которое участвовало в формировании населения Волжской Булгарии.
Р.Г. Кузеев обосновывал мнение о том, что территория, откуда мадьярские племена, объединенные в союз, начали свое продвижение на запад, располагалась между Волгой и Бу-гульминской возвышенностью, на юго-восточной периферии Волжской Булгарии. Он их «размещает» в бассейне рек Большой Черемшан, Кон-дурча, Сок, Кинель. По его мнению, в пользу этого свидетельствует заимствование более 200 булгарских слов венграми (из области скотоводства, земледелия и домашнего быта). Они могли иметь место в зоне контактов булгар и венгров в районе р. Большой Черемшан и сопредельных территориях. Эти контакты он относит к УШ - началу IX в., т.е. к периоду освоения булгарами Среднего Поволжья. Зону контактов этих народов,
по его мнению, невозможно распространить дальше на восток, на территорию современного Башкортостана, или в лесное Прикамье. Они находились в то время за пределами булгар-ского влияния. Башкирские родопле-менные группы, этнонимы которых имеют параллели у венгров (юрматы, еней, кесе, нагман, юламан, билар, юрми), в XII-XIII вв. кочевали западнее р. Большой Ик, в долинах Шеш-мы и Степного Зая, там, где берут начало левые притоки Волги Большой Черемшан, Кондурча и Сок, т.е. на восточной и юго-восточной периферии Волжской Булгарии. До XII в. юрматыно-юрмийские племена могли кочевать и западнее, в долинах левых притоков Волги, но не восточнее и не севернее. Это доказывается не только общим направлением движения юр-матыно-юрмийских и других племен на восток и север, но и поразительным совпадением сведений территориально разбросанных в настоящее время племен «о приходе предков из Булгар» (Кузеев, 1976, с. 7-9).
Сведения о населении этой территории оставил проезжавший через нее в 922 г. в Волжскую Булгарию секретарь посольства багдадского халифа Ибн Фадлан. На пути в Булгарию посольство пересекло реки Самур (Самара), Кинал (Кинель), Сух (Сок), Кинджюлю (Кондурча) и, переплыв Джарамсан (Б. Черемшан), попало в страну болгар. Как раз на ее южном пограничье оно побывало у башкир. Переводчик и комментатор текста А.П. Ковалевский отметил, что при характеристике религиозных верований башкир Ибн Фадлан обратил внимание на существование у них как бы двух отличных друг от друга систем религиозных представлений, которые,
видимо, соответствуют различным этническим группам, входившим в союз племен объединяемым этнонимом «башкир». Одни башкиры считали, что миром управляет верховный бог неба в согласии с 12 другими божествами, которые ведали отдельными явлениями природы. Другие башкиры поклонялась животным. Причем каждая их группа (клан) имела тотемом свое отдельное животное. Башкир, поклонников верховного неба, А.П. Ковалевский отождествлял с тюркоязычным населением. Зато других башкир, поклонников различных видов животных, он склонен был считать угорскими племенами, родственными по языку венграм (Ковалевский, 1992, с. 78-80). Тюрколог-лингвист Н.А. Баскаков полагал, что этнонимы «бадшкорт» и «мадьяр» тождественны по происхождению от этнонима «badza оуиг» - свояк угров. В соседних диалектах и наречиях звук «Ь» мог быть заменен на «т» при известном в тюркских и монгольских языках соответствии этих начальных букв. Изучение угорских и тюркских этнонимов раннего средневековья привело его к выводу о наличии брачных связей между разноэтничными образованиями и возникающем при этом родстве между ними (Баскаков, 1984, с. 13-17). Видимо, Ибн Фадлан, проезжая по территории Самарской области в 922 г., зафиксировал и донес до нас тот период в истории башкирского и венгерского народов, когда их предки находились в тесных родственных контактах между собой и входили в этнополитический союз племен под единым названием. В историко-географических сочинениях с X по XIV вв., арабо-персидские авторы упорно отождествляли башкир с ма-
дьярами. Исследователи ищут этому объяснения, выдвигая различные версии.
Путь движения мадьяр (имеется в виду население караякуповского типа памятников) с территории Южного Приуралья на запад, прослеженный В.А. Ивановым, представлен пятью захоронениями. Четыре из них выявлены вблизи и вдоль русла р. Самара: Ромашинское (Оренбургская область), 2 погребения на дюне у разъезда Немчанка (Самарская область), погребение на 116 км (в черте г. Самара) у слияния ее с Волгой. Пятое погребение (Луговское) расположено обособленно, в стороне от других на несколько сот километров, южнее г. Саратова на 75 км, на левом берегу Волги. По его мнению, там венгры переправились через нее при своем движении на запад (Иванов, 1999, с. 93-96). К этим погребениям необходимо добавить еще несколько: Палимовское - вблизи русла р. Самара (запад Оренбургской области), Лебяжинское - в низовье р. Сок, левого притока Волги, впадающего в нее севернее г. Самары (Сташенков, Турецкий, 1999, с. 289-299). А также, что немаловажно, на правом берегу Волги в глубине Самарской Луки - II Шелехметский могильник. При исследовании его Н.А. Лифановым выявлено 3 захоронения, которые он соотнес с населением караякуповского типа памятников (Лифанов, 2005, с. 73-74). Оно же жило рядом. На площади селища именьковской культуры, на территории которого возник некрополь, выявлен котлован жилища с фрагментами посуды караякуповского типа памятников (Расторопов, 2010, с. 115-116). Она также обнаружена в комплексе к. 37 п. 1 Брусянского II
могильника населения памятников новинковского типа, также на Самарской Луке (Багаутдинов, Богачев, Зубов, 1998, с. 268). Приведенные факты могут только свидетельствовать в пользу возможной переправы венгров через Волгу вблизи Самарской Луки. Погребения, отмеченные В.А. Ивановым, не могут маркировать их сквозной путь от Бугульминской возвышенности до Волги. Захоронения, обнаруженные вдоль русла Самары, возможно, частично могут проследить путь венгров с территории Зауралья в Европу в обход Бугульминской возвышенности с юга. Поселения караяку-повского типа памятников на Самарской Луке есть свидетельство того, что эта излучина Волги являлась не просто «проходным двором» для него. Д.А. Сташенков собрал материалы по Самарской области, указав их близость к материалам памятников мадьярского круга, определил их бытование в пределах IX в. и сделал вывод о том, что территория Самарского Поволжья во второй половине IX - начале X в. входила в зону традиционных кочевых маршрутов мадьярских племен или родственных им угорских групп (Сташенков, 2013, с. 83-85). В лесостепной зоне Южного Урала обнаружены погребальные комплексы конца IX в., которые прослеживают параллели с мадьярскими материалами Карпатской котловины времен «обретения Родины» (Боталов, 2013, с. 9-10). Они в какой-то мере смыкаются в широтном направлении с захоронениями, обнаруженными вдоль русла р. Самары. Население кушна-ренковского типа памятников, близкородственное по происхождению населению караякуповского типа памятников, вряд ли может рассматри-
ваться как этнокультурный компонент венгров, оказавшихся на Дунае. После переселения из-за Урала в Южное Приуралье во второй половине VI в., оно оттуда достаточно широким фронтом продвигалось в северо-западном направлении, достигая к IX в. берегов Волги и Камы, дисперсно расселяясь среди других этнокультурных групп и перемешиваясь с ними. Это положение, скорее всего, относится и к населению Больше-Тиганского могильника, признаваемого большинством исследователей древневенгер-ским.
В начале 30-х годов XIII в. была организована экспедиция монахов-католиков из Венгрии с целью поиска восточных мадьяр-язычников для обращения их в христианство. Участник ее, священник Отто, нашел «в некоем царстве людей своего языка». Благодаря им, он узнал, в каких областях живут мадьяры, но до них не дошел. Следующая экспедиция венгерских монахов оказалась более успешной. Мадьяры были найдены вблизи большой реки Итиль. Монах Юлиан сообщал, что после долгих странствий он попал в крупный город Волжской Булгарии, где встретил мадьярку, которая указала ему путь в тот край, где живут венгры-язычники. Через два дня он их нашел и общался с ними на их родном языке. По описаниям Юлиана, волжские мадьяры не занимались земледелием. Основным занятием было коневодство. По преданиям, им было известно, что есть другие мадьяры, которые произошли от них, но они не знали их местонахождение. На этой земле мадьяр Юлиан встретил татарского посла. Татарское войско было уже рядом и готовилось к нападению на Волжскую Булгарию. Это,
скорее всего, было южное «подбрюшье» Волжской Булгарии. В Венгрию из-за монгольской угрозы он был вынужден возвращаться уже не южным, а иным путем. Ему пришлось плыть 15 дней по большой мордовской реке, прежде чем попасть в русские земли (Аннинский, 1940, с. 81-82).
Несколько слов по поводу расположения местности, где монах Юлиан нашел своих сородичей. Во-первых, речь идет о большой реке, а это, скорее всего Волга. Во-вторых, венгры представлены как коневоды, и южная лесостепь Средневолжья для них более подходит, чем, например лесное Прикамье. В третьих, он мог плыть 15 дней по большой мордовской реке, возвращаясь домой только по р. Суре, плывя по ней вниз по течению до р. Оки. Это была, скорее всего, степь на границе с лесостепью у Волги. Под большим городом Волжской Булга-рии, в который попал Юлиан, можно понимать Биляр. Но им может быть и другой большой город Волжской Бул-гарии на Самарской Луке Волги. Название его в письменных источниках не сохранилось. В археологической литературе он упоминается под названием «Муромский городок». К западу от Самарской Луки, за Приволжской возвышенностью на примерно одной широте с ней в Верхнем Посурье, располагался еще один локальный район Волжской Булгарии. Видимо, через него и возвращался Юлиан на родину. Вероятно, часть восточных мадьяр сохранилась и после монгольского нашествия.
Следующие сведения о пребывании венгров в Восточной Европе восходят к середине XV в. Папа Пий II беседовал с человеком, который в «Азиатской Скифии», у истоков р.
Танаис (Дон), нашел людей, имеющих общий язык с мадьярами. Информатор папы хотел обратить мадьяр-язычников в католическую веру, но государь Московский не позволил этого сделать (Шушарин, 1997, с. 163). В 1483 г. они упоминаются в договорной грамоте, которой обменялись между собой великие князья Московский и Рязанский. Они отмечены как дающие ясак Касимовскому царевичу. В 1539 году в копии грамоты, данной князю Кугушеву, говорится о праве их «судить и вязать». Можары упомянуты в декларации Касимовского царевича Шигалея, данной Ивану IV в 1551 г. С примерно той же территорией связан текст документа 1575 г., где говорится о татарах «из тарханов, башкирцев, можерян» (Орлов, 1992, с. 23). По законам венгерского языка, возможны превращения этнонима «мадьяр» в «можар» (Шушарин, 1997, с. 164). Эти данные свидетельствуют о тюркизации мадьярского населения в XV-XVI вв. в регионе Среднего Поочья. Оно вошло в состав формирующейся этнографической группы татар-мишарей, которым, вероятно, и передало свой этноним. «Можары» русского произношении в татарском варианте звучали как «мижгары, ми-шар» (Орлов, 1992, с. 22). Мадьяры были зафиксированы в составе Ногайской орды (Трофимова, 1949, с. 125). Даже в середине XIX в. в казахском племени «аргын» был род «мадьяр». В 1965 г. в Тургайской области (Северный Казахстан) обнаружена этническая группа казахов численностью 900-950 человек, называвшая себя мадьярами (Шушарин, 1997, с. 166).
В связи с ранней этнической историей венгров бесспорный интерес вызывает бытование этникона «савар(т)»
в разных вариантах и в разных регионах на протяжении длительного периода истории. Первоначально этникон «савыр-савир-савар(т)» принадлежал, видимо, протомадьярам - населению саргатской археологической общности. Позднее он мог переходить и на новые родоплеменные объединения, которые возникали вследствие происходивших этнополитических событий. Вероятно, значительная часть предков «мадьяр-савар(т)-савир» в составе гуннского межплеменного объединения оказалась в Приазовье («Меотиде») и Северо-Западном При-каспии (савиры У-УП вв.). Не позднее IX в. наряду с болгарами савиры («с-в-р» арабских авторов) мигрировали в Среднее Поволжье. Смена этнонима «саварт» на «мадьяр», видимо произошла у той группы венгров, которая мигрировала на запад. Этноним «сувар» имело племенное объединение, которое участвовало в формировании населения Волжской Булгарии. Чувашские ученые связывают с ним происхождение своего народа и его самоназвание. Три четверти тюркских заимствований венгерского языка сходны с чувашским языком по фонетике. Всего мадьяры заимствовали около 300 тюркских слов, когда уже существовали в качестве отдельной языковой общности (Шушарин, 1997, с. 205). Б.А. Серебренников отмечал удивительную близость объектных спряжений мордовского и угорских языков в группе, что нельзя объяснить общими корнями раннего этногенеза. Он пришел к выводу о проникновении на территорию расселения мордвы языка какой-то угорской группы, который оказал сильное воздействие на ее язык (Серебренников, 1984, с. 169). Им мог быть только венгерский
язык. Этнокультурная история Западной Сибири зафиксировала в легендах и преданиях сибирских татар этноним «сибыр, сипыр, сабир». Это было то население, с которым столкнулись тюрки при заселении лесной зоны Тоболо-Иртышья. Известно, что последние вступили с ними в контакты и некоторые группы сибирских татар в значительной мере связаны с ними происхождением. Народ «сюпар-ёх» упоминается и в хантыйском фольклоре (Успенская, 2007, с. 117-118). Этот факт не позволяет отождествлять хантов и сибиров. В. Н. Чернецов в свое время связывал с этим населением (угры-савыры) памятники, которые оставлены носителями саргатской археологической общности. Он указывает на связь этого названия с «савартами» Константина Багрянородного. Этот этноним выступает как имя прародительницы одной из двух фратрий обских угров (хантов и манси) - «мось», а также как синоним имени манси у хантов. В эвенкийском фольклоре земля «савыр» населена конным народом (Чернецов, 1953, с. 238-240). К названию этого народа восходит и наименование «Сибирь», которое первоначально относилось только к Тоболо-Иртышскому региону. Вероятно, этноним «мадьяр» был эндоэтнонимом, т.е. самоназванием этносоциальной общности, а «савир» (савар, савыр, сибир) аллоэтнонимом - именем, которым называли мадьяр другие народы. Не исключено, что первоначально, на раннем этапе возникновения мадьярской общности, он мог быть и ее самоназванием.
Из достаточно противоречивых и неясных исторических сведений о ранних венграх до периода обретения ими родины в Подунавье можно опре-
деленно сказать, что их корни находятся в лесостепи Тоболо-Иртышья. Формирование этносоциальной общности мадьяр-венгров происходило в рамках саргатской археологической общности, которая сложилась к середине I первого тысячелетия до н.э. на местной основе, но под сильным влиянием ираноязычных степных кочевников. Вероятно, ее этнонимом - самоназванием являлся «савир» (савыр, саварт, сибир, сибыр, сипыр). После ее распада во второй четверти I тыся-
челетия образуются новые близкородственные группы. Этот этноним мог переходить и на них, если во главе их вставали наследники саргатской археологической общности. Первые группы этого населения, вероятно, попали в Восточную Европу в составе гуннской орды и локализовались, скорее всего, в Волго-Донском междуречье. К IX в. этноним «савир» перестает быть у них самоназванием в связи с созданием нового этнополитического союза племен во главе с «мадьярами».
ЛИТЕРАТУРА
1. Агеева Р.А. Страны и народы: происхождение названий. - М.: Наука,
1990. - 255 с.
2. Аннинский С.А. Известия венгерских миссионеров о татарах в Восточной Европе в XIII-XIV вв. // Исторический архив III. - М.; Л.: изд-во АН СССР, 1940. - с. 71-112
3. Багаутдинов Р.С., Богачёв А.В., Зубов С.Э. Праболгары на Средней Волге (у истоков истории татар Волго-Камья). - Самара: Самарский региональный фонд «Полдень XXII век», 1998. - 286 с.
4. Багрянородный Константин. Об управлении империей. - М.: Наука,
1991. - 494 с.
5. Баскаков Н.А. О происхождении этнонима «башкир» // Этническая ономастика. - М.: Наука, 1984. - с. 13-18.
6. Боталов С.Г., Тидеман Е.В., Лукиных А.А., Вохменцев М.П. Новые материалы исследований Большого Бакальского городища // Проблемы бакальской культуры: Материалы научно-практического семинара по проблемам бакальской культуры. - Челябинск: ООО «ЦИКР Рифей», 2008. - С. 6-40.
7. Боталов С.Г. Некоторые предварительные наблюдения по вопросам куль-турогенеза средневекового населения Среднего и Южного Зауралья // Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н.э. Материалы к V Международной археологической конференции 25-28 ноября 2013 г. - Самара: АНО СНЦ РАН, 2013. - с. 8-10.
8. Генинг В.Ф., Халиков А.Х. Ранние болгары на Волге (Больше-Тарханский могильник). - М.: Наука, 1964. - 201 с.
9. Генинг В.Ф. Этнический субстрат в составе башкир и его происхождение // Археология и этнография Башкирии: материалы научной сессии по этногенезу башкир, май 1969 г. - Том. 4. - Уфа: Академия наук СССР, Отделение истории, Башкирский филиал; 1971. - С. 44-54.
10. Епимахов А.В. Радиокарбонная хронология бакальской культуры (по материалам Большого Бакальского городища и городища Усть-Утяк-1) // Проблемы бакальской культуры. - Челябинск: ООО «ЦИКР Рифей», 2008. - С. 41-44.
11. Зах В.А. Городище Ласточкино Гнездо 1 в Нижнем Приишимье // Вестник археологии, антропологии и этнографии. - 2009. - № 11. - Тюмень: ИПОС СО РАН. - С. 67-80.
12. Зах В.А., Зимина О.Ю., Рябогина Н.Е. Радиоуглеродные даты археологических и природных комплексов Тоболо-Ишимья (по материалам Тоболо-Ишимской экспедиции ИПОС СО РАН) // Вестник археологии, антропологии и этнографии. -2011. - № 4. - Тюмень: ИПОС СО РАН. - С. 219-233.
13. Зах В.А., Цембалюк С.И. К вопросу о происхождении саргатской культуры в Притоболье // Вопросы истории Сибири. - Вып. 9. - Омск: ОМГПУ, 2014. -С. 89-95.
14. Иванов В.А. Древние угры-мадьяры в Восточной Европе. - Уфа: «Гилем», 1999. - 122 с.
15. Корякова Л.Н. Ранний железный век Зауралья и Западной Сибири (саргат-ская культура). - Свердловск: Уральский университет, 1988. - 239 с.
16. Круглов Е.В. Памятники авиловского типа и проблема их этнокультурной атрибутации // Вопросы этнической истории Волго-Донья в эпоху средневековья и проблема буртас. - Пенза, 1990. - С. 46-50.
17. Круглов Е.В. К проблеме формирования хазарской этносоциальной общности // Вопросы этнической истории Волго-Донья. - Пенза: АО «Поволжье», 1992. - С. 32-37.
18. Кузеев Р.Г. Об историческом соотношении территорий «Великой Венгрии» и древней Башкирии // Этнография Башкирии. - Уфа: БФАН СССР, 1976. -С. 5-11.
19. Лифанов Н.А. Исследование селища Ош-Пандо-Нерь и Шелехметско-го II могильника в 2001-2002 г. // Краеведческие записки. - Вып. XII. - Самара: ООО «Глагол», 2005. - С. 67-75.
20. Могильников В.А. Об этническом составе культур Западной Сибири эпохи раннего железа // Этнокультурные процессы. - Томск: Томский государственный университет, 1983. - С. 77-90.
21. Новосельцев А.П. Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. - М.: Наука, 1990. - 264 с.
22. Орлов А.М. Мещера, мещеряки, мишаре. - Казань: Татарское книжное издательство, 1992. - 111 с.
23. Путешествие Ахмеда Ибн-Фадлана на р. Итиль и принятие в Булгарии ислама. Ред. Р. Абдулин. - М.: «Мифи-Сервис», 1992. - 92 с.
24. Расторопов А.В. Комплекс памятников эпохи раннего средневековья у села Шелехметь на территории Волжского района Самарской области // Материалы по истории и археологии России. - Т. 2. - Рязань: «Александрия», 2012. -С.110-120.
25. Рафикова Т.Н. Кушнаренковские и караякуповские комплексы лесостепного Зауралья // Вопросы истории Сибири. - Вып. 9. - Омск: ОМГПУ, 2014. -С. 111-118.
26. Серебренников Б.А. Исторические загадки // Советское финноугроведение. - 1984. - № 3. - М.: Наука. - С. 69-72.
27. Сташенков Д.А. Раскопки памятников эпохи раннего средневековья на севере Самарской области // Археологические открытия 1999. - М.: Наука, 2001, - С. 210-211.
28. Сташенков Д.А., Турецкий М.А. Погребение эпохи раннего средневековья у хутора Лебяжинка (К вопросу об этнокультурной ситуации в Самарском Поволжье в IX в.) // Вопросы археологии Поволжья. - Вып. 1. - Самара: САМГПУ, 1999. - С. 289-305.
29. Сташенков Д.А. Население Самарского лесостепного Поволжья IV вв. н.э. Автореф. дис... канд. ист. наук. - Казань, 2007. - 25 с.
30. Сташенков Д.А. Об особенностях погребального обряда населения Сама-ро-Симбирского Поволжья Хазарской эпохи // Культуры степей Евразии второй половины I тысячелетия н.э. Материалы к V Международной археологической конференции 25-28 ноября 2013 г. - Самара: АНО СНЦ РАН, 2013. - С. 78-91.
31. Трофимова Т.А. Этногенез татар Поволжья в свете данных антропологии / Труды института этнографии: Новая серия. - Т. 7. - М.; Л.: Академия Наук, 1949. - 264 с.
32. Успенская С.С. Этническая идентификация народа ханты в фольклоре // Вестник Томского государственного университета. - № 3 (66). Томск: Томский государственный университет, 2007. - С. 155-161.
33. Чернецов В.Н. Усть-Полуйское время в Приобье // Материалы и исследования по археологии СССР. - № 35. - М.: Наука, 1953. - С. 221-241.
34. Шарафутдинова А.Г. Включённость иранского, тюркского факторов в палеолингвистическое изучение этноязыковой ситуации Волго-Камья и прилегающих к нему территорий // Вестник Удмуртского университета. - 2005. - № 5. -Ижевск: Удмуртский государственный университет. - С. 191-198.
35. Шушарин В.П. Ранний этап этнической истории венгров. - М.: Наука, 1997. - 512 с.
Информация об авторe:
Расторопов Александр Васильевич, кандидат исторических наук, независимый археолог (г. Самара, Российская Федерация); rastoropov-av@mail.ru
ISSUES OF EARLY ETHNIC HISTORY OF THE HUNGARIANS-MAGYARS
A.V. Rastoropov
The issues of the early ethnic history of Hungarians before they found their home on Danube are analyzing in this article. These issues are still discussed hypothetically due to lack of sources. The ethnic core of the Magyars (proto-Magyars) were formed in forest-steppe zone of Tobol and Irtysh rivers within the Sargatskaya archaeological community. After the split in the 2nd part of Ist millennium one part of the population appeared in South-Eastern Europe with the Hun Horde. The other parts of the Sargatskaya archaeological community formed closely related ethnocultural groups, mixing with the forest population of a border zone. In written sources the ancestors of Magyars are fixed as the Savirs (Savyrs, Savarts). They occur after the collapse of the Hunnu ethnopolitical union in mid-5th cent. The Sabir people were under aegis of Khazar Khaganate since it was formed (mid-VII cent.) until it was attacked by the Pechenegs from steppe of the Trans-Volga river area (end of the IX cent.). They were localized on the Volga-Don interfluves area. After the division into two parts, one of them led by the Magyars, moved on the Black Sea, and soon to Pannonia. Closely related to them groups of population of the Kushnarenkovo and the Karayakupovo type-sites moved from the trans-Urals to the Volga-Urals in the second half of VI c. and the second part of VIII c. respectively. Ultimately, living separately they mixed and dissolved into foreign
culture, as well as closely related to the population of the Bakalskaya culture in southern forest steppe of the Trans-Ural.
Keywords: the Sargatskaya archaeological community, forest steppe the Tobol-Irtysh interfluves area, the Savirs, the Magyars, Khazar Khaganate, the Volga-Ural region, the Volga-Don area.
REFERENCES
1. Ageeva R.A. Strany i narody: proiskhozhdenie nazvaniy [Countries and people: origin of names]. Moskow: Nauka Publ., 1990, 255 p.
2. Anninskiy S.A. Izvestiya vengerskikh missionerov o tatarakh i Vostochnoy Evrope v XIII-XIV vv. [News of the Hungarian missionaries of Tatars and Eastern Europe in the XIII-XIV centuries]. Historical archive III, Moscow-Leningrad, publishing house of Academy of Sciences of the USSR, 1940, p. 71-112
3. Bagautdinov R.S., Bogachev A.V., Zubov S.E. Prabolgary na Sredney Volge (u istokov istorii tatar Volgo-Kam'ya) [The Pre-Bolgars on the Middle Volga (at the origin of the Volga-Kama Tatars)]. Samara: Samara regional fond «Polden' XXII vek» Publ., 1998, 286 p.
4. Bagryanorodnyy Konstantin. Ob upravlenii imperiey [Constantine Porphirogennetos. On the Administration of the Empire]. Moscow, Nauka publ., 1991, 494 p.
5. Baskakov N.A. O proiskhozhdenii etnonima «bashkir» [Concerning an origin of the ethonym "Bashkir"]. In: Etnicheskaya onomastika [Ethnic onomastics]. Moscow, Nauka publ., 1984, p.13-18.
6. Botalov S.G., Tideman E.V., Lukinykh A.A., Vokhmentsev M.P. Novye materialy issledovaniy Bol'shogo Bakal'skogo gorodishcha [New data on researches of the Big Bakalsky fortified settlement]. In: Problemy bakal'skoy kul'tury: Materialy nauchno-prakticheskogo seminara po problemam bakal'skoy kul'tury [Issues of the Bakalskaya culture: proceedings of the scientific and practical seminar on the issues of the Bakalskaya culture]. Chelyabinsk, «TsIKR Rifey» LLC. Publ., Chelyabinsk -Shadrinsk, 2008, pp. 6-40.
7. Botalov S.G. Nekotorye predvaritel'nye nablyudeniya po voprosam kul'turogeneza srednevekovogo naseleniya Srednego i Yuzhnogo Zaural'ya [Some preliminary observations on a culture genesis of the medieval population of Middle and Southern trans-Urals]. In: Kul'tury stepey Evrazii vtoroy poloviny I tysyacheletiya n.e. Materialy k VMezhdunarodnoy arkheologicheskoy konferentsii 25 - 28 noyabrya 2013 g. [Cultures of steppes of Eurasia of the second half of the I millennium AD. Materials to the VInternational archaeological conference 25-28 of November, 2013]. Samara, Autonomous Non-Commercial Organization "publishing house of SNTs Russian Academy of Sciences", 2013, pp. 8-10.
8. Gening V.F., Khalikov A.Kh. Rannie bolgary na Volge (Bol'she-Tarkhanskiy mogil'nik) [The Early Bulgars on Volga (the Bolshe-Tarkhansky burial ground)]. Moskow: Nauka Publ., 1964, 201 p.
9. Gening V.F. Etnicheskiy substrat v sostave bashkir i ego proiskhozhdenie [Ethnic substance and its origin in composition of the Bashkir] In: Arkheologiya i etnografiya Bashkirii: materialy nauchnoy sessii po etnogenezu bashkir, may 1969 g. [Archaeology and ethnography of Bashkiria: proceedings of the scientific session on
the Bashkir ethnogenesis, May 1969] Ufa, USSR Academy of sciences, Department of History, Bashkir Branch, 1971, vol. 4, pp. 44-54.
10. Epimakhov A.V. Radiokarbonnaya khronologiya bakal'skoy kul'tury (po materialam Bol'shogo Bakal'skogo gorodishcha i gorodishcha Ust'-Utyak-l) [Radio carbon chronology of the Bakalskaya culture (according to the materials of the Big Bakalsky fortified settlement and settlement Ust-Utyak-1]. In: Problemy bakal'skoy kul'tury [Issues of the Bakalskaya culture]. Chelyabinsk: LLC «TslKR Rifey» Publ, 2008, pp. 41-44.
11. Zakh V.A. Gorodishche Lastochkino Gnezdo 1 v Nizhnem Priishim'e [The fortified settlement of Lastochkino Gnezdo 1 in the Low Ishim river region]. In: Vestnik arkheologii, antropologii i etnografii [Bulletin of Archaeology, Anthropology and Ethnography]. 2009, no 11, Tyumen: publishing house of Institute of Problems Development of the Siberian Branch of the Russian Academy of Science, pp. 67-80.
12. Zakh V.A., Zimina O.Yu., Ryabogina N.E. Radiouglerodnye daty arkheologicheskikh i prirodnykh kompleksov Tobolo-Ishim'ya (po materialam Tobolo-Ishimskoy ekspeditsii IPOS SO RAN) [Radiocarbon dates from archaeological and natural complexes in Low Tobol and Ishym areas (after materials of Tobol and Ishym expedition by Institute of Northern Development Siberian Division of Russian Academy of sciences)]. In: Vestnik arkheologii, antropologii i etnografii [Bulletin of Archaeology, Anthropology and Ethnography]. 2011, no 4, Tyumen: publishing house of Institute of Problems Development of the Siberian Branch of the Russian Academy of Science, pp. 219-233.
13. Zakh V.A., Tsembalyuk S.I. K voprosu o proiskhozhdenii sargatskoy kul'tury v Pritobol'e [Concerning the issue of the origin of the Sargatskaya culture in Tobol river region]. In: Voprosy istorii Sibiri [Issues of The history of Siberia]. Omsk: Omsk State Pedagogical Universtity Publ., 2014, issue 9, pp. 89-95.
14. Ivanov V.A. Drevnie ugry-mad'yary v Vostochnoy Evrope [The ancient Ugro-Magyars in Eastern Europe]. Ufa: «Gilem» Publ., 1999, 122 p.
15. Koryakova L.N. Ranniy zheleznyy vek Zaural'ya i Zapadnoy Sibiri (sargatskaya kul'tura) [The early Iron age of trans-Urals and Western Siberia (the Sargatskaya culture)]. Sverdlovsk: Ural university Publ., 1988, 239 p.
16. Kruglov E.V. Pamyatniki avilovskogo tipa i problema ikh etnokul'turnoy atributatsii [The sites of the Avilovskiy type and the issue of their ethnocultural attribution]. In: Voprosy etnicheskoy istorii Volgo - Don'ya v epokhu srednevekov'ya i problema burtas [Issues of ethnic history of Volga-Don region during the Middle Age and the issue of the Burtas]. Penza, 1990, p. 46-50.
17. Kruglov E.V. K probleme formirovaniya khazarskoy etnosotsial'noy obshchnosti [Concerning the issue of forming Khazar ethnosocial community]. In: Voprosy etnicheskoy istorii Volgo-Don'ya [Issues of ethnic history Volga-Don region]. Penza: JSC «Povolzh'e» publ., 1992, pp. 32-37.
18. Kuzeev R.G. Ob istoricheskom sootnoshenii territoriy «Velikoy Vengrii» i drevney Bashkirii [Concerning historical correlation of territories of "Great Hungary" and ancient Bashkiria]. In: Etnografiya Bashkirii [Ethnography of Bashkiria]. Ufa: Bashkir branch of Academy of Sciences of USSR Publ., 1976, pp. 5-11.
19. Lifanov N.A. Issledovanie selishcha Osh-Pando-Ner' i Shelekhmetskogo II mogil'nika v 2001-2002 g. [Investigation of the Osh-Pando-Ner site and Shelekhmetskoe II burial ground, 2001-2002]. In: Kraevedcheskie zapiski [Local lore notes]. Samara: LLC «Glagol» Publ., 2005, issue XII, pp. 67-75.
20. Mogil'nikov V.A. Ob etnicheskom sostave kul'tur Zapadnoy Sibiri epokhi rannego zheleza [Concerning the ethnic structure(composition) of cultures of Western Siberia of the early Iron Age]. In: Etnokul'turnyeprotsessy [Ethnoculturalprocesses]. Tomsk: Tomsk state university Publ., 1983, pp. 77-90.
21. Novosel'tsev A.P. Khazarskoe gosudarstvo i ego rol' v istorii Vostochnoy Evropy i Kavkaza [The Khazar state and its role in the history of Eastern Europe]. Moscow: Nauka Publ., 1990, 264 p.
22. Orlov A.M. Meshchera, meshcheryaki, mishare [The Meshchera, the Mashcheryaki, the Mishars]. Kazan: Tatar book Publ., 1992, 111 p.
23. Puteshestvie Akhmeda Ibn-Fadlana na r. Itil' i prinyatie v Bulgarii islama [The travel of Ahmad ibn Fadlan on Itil river and adoption of Islam in Volga Bulgaria]. Editor R. Abdulin. Moscow: «Mifi-Servis» Publ., 1992, 92 p.
24. Rastoropov A.V. Kompleks pamyatnikov epokhi rannego srednevekov'ya u sela Shelekhmet' na territorii Volzhskogo rayona Samarskoy oblasti [Complex of sites of the early Middle Ages at the village Shelekhmet on the territory of the Volga river region of the Samara region]. In: Materialypo istorii i arkheologii Rossii [Proceedings of history and archaeology of Russian]. Ryazan: «Aleksandriya» Publ., 2012, vol. 2, pp. 110-120.
25. Rafikova T.N. Kushnarenkovskie i karayakupovskie kompleksy lesostepnogo Zaural'ya [Kushnarenkovo and Karayakupovo complexes of forest-steppe trans-Urals]. In: Voprosy istorii Sibiri [Issues of history of Siberia]. Omsk: Omsk State Pedagogical University Publ., 2014, issue 9, pp. 111-118.
26. Serebrennikov B.A. Istoricheskie zagadki [Historical riddles]. In: Sovetskoe finnougrovedenie [Soviet Ugric studies]. Moscow: Nauka Publ., 1984, no 3, pp. 69-72.
27. Stashenkov D.A. Raskopki pamyatnikov epokhi rannego srednevekov'ya na severe Samarskoy oblasti [Excavation of sites of the early Middle Ages in the north of the Samara region]. In: Arkheologicheskie otkrytiya 1999 [Archaeological discoveries 1999]. Moscow: Nauka Publ., 2001, pp. 210-211.
28. Stashenkov D.A., Turetskiy M.A. Pogrebenie epokhi rannego srednevekov'ya u khutora Lebyazhinka (K voprosu ob etnokul'turnoy situatsii v Samarskom Povolzh'e v IX v.) [Burial of the early Middle Ages at the farm of Lebyazhinka (concerning the issue of an ethnocultural situation in the Samara Volga river region in the IX century)]. In: Voprosy arkheologii Povolzh'ya [Issues on Volga river region's Archaeology]. Samara: Samara State Pedagogical University Publ., 1999, issue 1, pp. 289-305.
29. Stashenkov D.A. Naselenie Samarskogo lesostepnogo Povolzh'ya I-V vv. n.e. [The population of Samara forest-steppe Volga river region of I-V cent.]. Avtoref. dis. ... kand. ist. nauk [The author's abstract of Ph.D. (in History) dissertation]. Kazan, 2007, 25 p.
30. Stashenkov D.A. Ob osobennostyakh pogrebal'nogo obryada naseleniya Samaro-Simbirskogo Povolzh'ya Khazarskoy epokhi [Concerning the burial rate of the population of Samara-Simbirsk Volga river region of Khazar epoch]. In: Kul'tury stepey Evrazii vtoroy poloviny I tysyacheletiya n.e. Materialy k VMezhdunarodnoy arkheologicheskoy konferentsii 25-28 noyabrya 2013 g. [Cultures of steppes of Eurasia of the second half of the I millennium AD. Materials to the V International archaeological conference 25-28 of November, 2013]. Samara: Autonomous NonCommercial Organization "Publishing house of SNTs Russian Academy of Sciences" Publ., 2013, pp. 78-91.
31. Trofimova T.A. Etnogenez tatar Povolzh'ya v svete dannykh antropologii [Ethnogenesis of the Tatars of the Volga river region concerning anthropology data].
In: Trudy instituta etnografii: Novaya seriya. [Proceedings of Institute of Ethnography. New series]. Moscow; Leningrad: Academy of Sciences Publ., 1949, vol. 7, 264 p.
32. Uspenskaya S.S. Etnicheskaya identifikatsiya naroda khanty v fol'klore [Ethnic identification of the Khanty people in folklore]. In: Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta [Bulletin of Tomsk State University]. Tomsk: Tomsk state university Publ., 2007, no 3(66), pp. 155-161.
33. Chernetsov V.N. Ust'-Poluyskoe vremya v Priob'e [The Ust'-Poluyskoe time in Ob river region]. In: Materialy i issledovaniya po arkheologii SSSR [The USSR Archaeology Proceedings and Researches]. Moscow: Nauka, 1953, no 35. pp. 221-241.
34. Sharafutdinova A.G. Vklyuchennost' iranskogo, tyurkskogo faktorov v paleolingvisticheskoe izuchenie etnoyazykovoy situatsii Volgo-Kam'ya i prilegayushchikh k nemu territoriy [Involvement of Iranian ant Turkic factors into palaeolinguistic study of ethnolanguage situation of Volga-Kama region and adjoining territories]. In: Vestnik Udmurtskogo universiteta [Bulletin of Udmurt University]. Izhevsk: Udmurt state university Publ., 2005, no 5, pp. 191-198.
35. Shusharin V.P. Ranniy etap etnicheskoy istorii vengrov [The early stage of ethnic history of Hungarians]. Moscow: Nauka Publ., 1997, 512 p.
Information about the author:
Rastoropov Aleksandr V., Ph.D. (History), independent archaeologist (Samara, Russian Federation); rastoropov-av@mail.ru
