CC BY
30
ВОПРОСЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ школы В ПРОГРАММАХ И ПРАКТИКЕ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ПОЛИТИЧЕСКИХ ПАРТИЙ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИВ НАЧАЛЕ XX ВЕКА
Д.С. Ткаченко
МСШШУ£ иш
Во второй половине XIX века Российская империя, окончательно оформившаяся в своих границах, стала представлять уникальное многонациональное государство. Множество народов с разной цивилизационной ориентацией, вошедших в состав государства превращало Российскую империю в неоднородное общество, что требовало выработки особой национальной политики, ориентированной на удержание их в едином политическом, экономическом и социокультурном пространстве. Идти по пути экономического вовлечения народов на национальных окраинах в единое пространство (как это делалось в рамках колониальных систем других стран) российскому самодержавию не позволяло слабое развитие отечественной промышленности. Поэтому правительству для удержания национальных окраин в составе единой империи оставались в основном идеологические рычаги воздействия. Исходя из логики, что в Российской империи, если не в экономическом, то в культурном плане должна господствовать «титульная» нация, правительство с середины XIX в. выработало жесткую систему действий. На всех окраинах империи - от Финляндии до Средней Азии - народы, принадлежавшие к различным культурам и цивилизациям, подверглись русификаторской нивели-ровкеВажное место в достижении правительством поставленной цели отводилось системе народного образования, которое
должно было организовать обучение нерусских детей в государстве. Проблема «инородческой школы» быстро стала одной из составляющих частей решения национального вопроса в стране, не оставила в стороне и политические партии. При этом, сходясь в мысли, что русификаторский курс в стране надо изменить, что «время властно диктует необходимость коренных реформ в административно-правовом укладе национальной окраины государства» (1), различные политические партии предлагали широкий спектр идей альтернативной организации национальной и просветительной политики.
В двойственном положении оказались монархические партии «правого радикализма». С одной стороны, все их программные положения не могли не нести консервативный характер и были направлены на сохранение существовавших устоев власти, социального строя и имперского принципа территориального деления. С другой стороны, лидеры партий не могли не реагировать на явный кризис этого строя и вносили предложения праворадикальными, консервативными методами решить все «больные вопросы русской жизни», в том числе и национальный.
Лидеры крайне правых партий целиком одобряли избранный правительством курс на русификацию и даже критиковали правительство за смягчение методов его проведения после 1907 г. Так, в программе Союза русского народа было
провозглашено, что только «русской народности, собирательнице земли русской, создавшей великое и могущественное государство, принадлежит первенствующее значение в государственной жизни» (2).
Другая консервативная партия -Русское собрание в своей программе отмечала, что все действия правительства в национальном вопросе «должны разрешаться сообразно степени готовности народа служить интересам России и русскому народу в достижении общегосударственных задач», и исходя из этого, провозглашалось требование организации просвещения «на началах русской государственности и преобладания русского языка как государственного» (3). В резолюции VII дворянского съезда, проходившего в Москве в 1911 г. отмечалось, что «правительственная школа не может иметь инородческого характера. В ней должен без каких-либо уступок господствовать государственный язык. Обучение должно вестись на русском языке. Школа должна быть русской и Россия - для русских» (4).
Главным стержнем черносотенной идеологии был принципиальный антисемитизм, оправдываемый утверждениями их лидеров о «всемирном еврейском заговоре». В рамках своих программных требований черносотенцы вели активную антиеврейскую пропаганду в учебных заведениях страны. В Степном Предкавказье обстановка вокруг обучения евреев была мягче, однако волна черносотенных погромов прокатилась и здесь. Особенно активизировалась антиеврейская агитация в связи со скандалом по «делу Бейли-са».
Крайние проявления антисемитизма сдерживались официальными кругами. Министр народного просвещения в своем циркуляре запретил антиеврейскую агитацию в учебных заведениях страны, «считая недопустимым попытки вмешивать школу в вопросы, подлежащие разрешению судебными уставами» (5).
Свое видение решения «еврейского вопроса» в стране высказывали лидеры проправительственной партии «Союза 17 октября», которые, однако, требовали от правительства не немедленного решения
«еврейского вопроса», а лишь поэтапного пересмотра существовавшего в стране законодательства. Правительство в определенной степени прислушалось к мнению партии. Под влиянием октябристов межведомственное совещание по вопросам организации национального просвещения в 1913 г. постановило, что «сплочение евреев путем школы не представляет в религиозном отношении опасности, так как еврейская религия не имеет притягательной силы для христиан. Допущение же особой еврейской средней школы имеет выгоды, как для русских, так и для самих евреев» (6).
В целом, для решения национальных проблем в стране октябристы считали достаточным развивать местное самоуправление на всех окраинах империи. В национальных районах его предполагалось строить с учетом традиций, привычек и уровня культурного развития населения, обеспечить возможность шире развивать национальное просвещение. Это не выходило за рамки проводимых в стране правительственных мероприятий и в целом не предполагала никаких принципиально новых решений национального вопроса. Более того, начатая октябристами во главе с Гучковым во Второй думе острая критика высказанных другими политическими силами идей национальной автономии сплотила вокруг этой партии наиболее консервативные элементы земской оппозиции (3, с. 61-63).
В ответ на консервативные действия правительства и на деятельность черносо-тенно-монархических партий в стране возникли националистические партии сепаратистской ориентации. Они не только предлагали полярно противоположное решение национального вопроса в стране, но и предпринимали ряд практических действий в этом направлении.
Как реакция на антиеврейские кампании с 1908 г. «в стране начали организовываться сионистские ученические группы», - как сообщило МВД всем жандармским управлениям на местах. Они «задались целью сплотить еврейскую учащуюся молодежь и объединить ее с трудовым еврейским народом для борьбы
за светлую жизнь, равноправную ценность еврейской личности, полноправное существование еврейской нации и создание свободной еврейской школы» (7).
Сионистские ученические организации активно действовали в центральных губерниях страны. В апреле 1909 г. в Вильно состоялся съезд представителей всех сионистских ученических групп. На нем были окончательно выработаны организационные принципы сионистского ученического общества «Маккавей». На съезде было избрано центральное бюро общества, выработаны программа и тактика деятельности сионистских групп в учебных заведениях страны. В центральное бюро «Маккавей» вошли два учителя из Ростова и один из Нахичевани (7, л. 157).
За деятельностью сионистских ученических групп был установлен надзор со стороны жандармского управления, имевшего список всех членов ЦК «Маккавей», а во все губернии страны были разосланы материалы о деятельности организации для выявления членов организации, однако в Ставропольской губернии их не было обнаружено (7, л. 157).
Кроме еврейских националистических движений в стране существовали и другие. На идеях армянского национализма базировались две партии: Дашнак-цутюн («Союз») и ГНЧАК («Колокол»).
В 1905 г. Дашнакцутюн опубликовал заявление, что одной из целей партии является «распространение среди армянского населения путем пропаганды здравых политических, социальных и революционных взглядов и поднятие его умственного и нравственного уровня» (7, л. 34). Аналогичные цели выдвигались и партией ГНЧАК, которая предполагала действовать через учебные заведения, литературные вечера и лекции (8). Эти партии вели активную агитацию в Армении, где пользовались поддержкой, как со стороны интеллигенции, так и руководства армяно-грегорианской церкви. В 1903 г. Католикос «вместо содействия правительству в подавлении революционного движения сам допустил деятельную пропаганду армянских революционных органи-
заций в стенах Эчмиадзинского монастыря», где находилась единственная в стране армянская духовная академия. За это правительство даже хотело отдать под суд верховного иерарха армянской церкви (9).
В реальной практике просветительные мероприятия у националистических партий отодвигались на второй план, а больше внимания уделялось террористической деятельности (8, л. 241). Благодаря этому Дашнакцутюн, ГНЧАК и все связанные с ними организации попали под наблюдение со стороны жандармерии. Так, в 1911 г. жандармское управление пресекло деятельность связанного с Дашнакцутюн «Армянского благотворительного общества», которое ставило целью «распространение просвещения между армянами на Кавказе, поддерживало существующие армянские школы и открывало свои» (10). Однако организация не была распространена ни среди учащихся, ни среди учителей местных армянских школ в Степном Предкавказье.
Членов партии ГНЧАК местные жандармские управления также разыскивали. В 1908 г. Ставропольская жандармерия донесла, что «в губернии не существует ГНЧАКистов, а также прокламаций, циркуляров, уставов и т.п., относящихся к освещению их деятельности» (11). В Кубанской области жандармское управление только зафиксировало «следы деятельности», а не саму партию, в Армавире. Там ГНЧАКисты вымогали деньги у богатых армян для кассы комитета (12).
Фактический материал не позволяет говорить об активной деятельности армянских националистических партий в национальных школах региона. Гораздо более активно в Степном Предкавказье действовали законно открытые нацио-нально-просве-тительные общества, которые пытались самостоятельно решать проблемы организации образования для нерусских детей региона. Национальные диаспоры широко поддерживали либеральные национально-просве-
тительские общества, не ставившие целью свержение правительства, но реально решавшие проблему нехватки национальных школ для своего народа.
для своего народа. Государственная администрация региона, в свою очередь, не преследовала либеральные национально-просветительские общества, так как их деятельность не угрожала геополитическим интересам страны и полностью основывалась на государственном законодательстве.
Из всех националистических движений наиболее существенную угрозу геополитическим интересам России на Кавказе представляло движение панисламизма (13). Кавказ традиционно был ареной российско-турецких противоречий, и Турция даже на начало XX в. не отказалась от своих притязаний на ряд территорий Кавказа. Здесь в своих интересах Турция стремилась использовать общественные движения среди мусульманских народов. В этом ей помогли серьезные ошибки российской национальной политики в мусульманских районах Кавказа.
«В последние три-четыре года, - отмечается в циркуляре Департамента полиции за 18 декабря 1910 г., - среди мусульман империи, а также за границей замечается явное брожение, возникшее на почве идей панисламизма. Главный принцип панисламизма - объединение всего мусульманского мира в политическом и экономическом отношениях под эгидою Турции» (11, л. 10). Это общественно-политическое движение было широко распространено в Средней Азии и Поволжье.
Движение не оставило без внимания национальное просвещение. На состоявшихся в 1905 г. Уфимском и Нижегородском съездах мусульман было предложено изменить программу в «инородческих» школах региона - исключить русский язык «как предмет преподавания, а государственным для мусульман принять турецкий язык». Обучение ему предлагалось сделать обязательным для мусульман в средних и начальных школах. Эта программа, по мнению участников съезда, должна была быть введена в Поволжье и Дагестане (21).
Более активно действовали мусульманские панисламистские общества за границей. В политических кругах Турции
идеи панисламизма переродились в идеи пантюркизма - пропаганды турецкой гегемонии над всеми мусульманами мира. Пантюркизм был многолик, затрагивал он и организацию национального образования мусульман. В конце 1909 г. в Константинополе было создано «Бухарское общество», поставившее своей задачей «просвещение мусульманской молодежи в России. Это общество, - как сообщило российское жандармское управление, - не преследует образовательных целей, «но задается целью - дать своим воспитанникам проникнутое духом панисламизма образование, с внушением им той мысли, что Константинополь и Турция - центр современного панисламизма, куда каждый мусульманин, где бы ни находился, должен иметь тяготение» (11, л. 11).
В 1913 - 1914 гг. в Турции было создано еще одно панисламистское общество «Тарикион-Ислам», которое ставило целью «единение мусульман всех стран и народностей» (10, л. 149.). Это общество также предполагало действовать в России через национальные мусульманские школы. «Каждое общество принимало на себя обязанность открывать школы с преподаванием в них по новой программе, какой - неизвестно», сообщило на места российское МВД (10, л. 206).
В своей практической деятельности общество «Тарикион-Ислам» должно было использовать недостатки российской системы национального просвещения. «Общество должно бороться, - говорится в его программе, - за воспитание учителей всех народностей мусульманского исповедания, особенно тех, у которых из-за малочисленности населения правительство России не открыло своих государственных школ или которым не хватает учебных заведений» (10, л.2). Для пропаганды идей пантюркизма «общество Тарикион-Ислам должно выбирать способных детей от этих народностей, воспитывать и обучать их соответствующим образом» (10, л.2). В результате деятельности через национальные школы мусульманских народов общество «должно способствовать объединению всех мусульман империи как между собой, так и с мусульманами, нахо-
дящимися за границей» (10, л. 3). Кроме того, перед обществом ставились и задачи пропаганды антирусских настроений на Кавказе. «Периодические издания Тари-кион-Ислама, - отмечено в его программе, - должны разъяснять мусульманам истинное отношение к ним России» (10, л. 6), - то есть пропагандировать проту-рецкие настроения.
Вся деятельность панисламистских организаций пресекалась государством. Местные власти тщательно следили за обстановкой в мусульманских регионах страны. В отчете о количестве членов в панисламистских организациях Ставропольской губернии отмечено, что в ней «находится не более 10-20 человек персов, которые вступали в сношение с отделом общества муджахидов, а среди учителей их и вовсе нет» (10, л. 179).
Контроль сыскных органов распространялся и на национальные школы мусульманских народов. Его было легко организовать, так как просвещение мусульманских народов в «инородческом» районе изначально контролировалось военными или полицейскими органами: полицейским приставом или начальником горских отделов. Обязательные отчеты местных полицейских органов дают в целом благоприятную картину. «Как оказалось по собранным сведениям, - сообщил властям главный пристав кочующих народов в 1910 г., - среди мусульман инородческого района до сих пор не распространялось приглашений в члены Бухарского общества, а также приглашений отдавать детей в учрежденные им школы. В числе туркмен и ногайцев не имеется таких лиц, которые учились бы в Константинополе в течение последних 10 лет (с 1900 г.). Нет ни подписчиков мусульманских антироссийских изданий, ни лиц, связанных с мусульманскими деятелями панисламизма» (11, л. 19). «В инородческом районе, - сообщил главный пристав в 1914 г., - как отделения общества Тарикион-Ислам, так равно и членов этого общества не имеется» (17). Не зафиксировали сыскные органы и межнациональных конфликтов на почве панисламизма.
Отсутствие в Степном Предкавказье панисламистских настроений свидетельствует об успешно проводимой государствам гибкой политике среди мусульман региона. Однако отсутствие антирусских настроений в национальных школах региона не означало отсутствия недовольства в них правительственным курсом на русификацию школ.
Либеральные и ряд социал-демократических партий предложили иное видение решения национального вопроса, отказавшись как от реакционных идей русификации, так и от другой крайности экстремистских организаций.
Исходя из идеи, что «единство государства вовсе не требует однообразия всех наций, общность интересов не требует их тождественности, объединение не требует единообразия» (17), либеральные и часть революционных партий выработали идею национально-культурной автономии. Не касаясь всего круга вопросов, поднятых в рамках этой идеи, остановимся только на проблеме организации в ее рамках национального просвещения.
Наиболее полно вопросы соотношения действий государства и национальных общин в национальном просвещении детей разработаны в программных документах БУНДа - Всероссийского Еврейского Союза, отражавшего требования наиболее бесправного народа в России. «Необходимо добиваться, - говорится в одном из документов БУНДа, - чтобы для каждой национальной группы населения государственная школа создавалась на родном языке. Должны быть отменены все ограничения в употреблении родного языка в общественной жизни. Особенно настойчиво необходимо отстаивать права еврейского языка, более бесправного, чем все остальные» (11, л.30).
В области национального просвещения национально-культурная автономия предусматривала «изъятие школьного дела из рук государства и передачи его в руки каждой нации в отдельности» (15).
Для реального управления национальными школами и культурными учреждениями БУНД предлагал создание, параллельно с государственными органами
управления, национальных администраций отдельно для каждого народа. При этом государство должно было стать связывающим звеном между всеми национальными администрациями. «Национально-культурная автономия, - говорится в программе БУНДа, - не исключает из компетенции центральной законодательной власти права устанавливать определенные нормы, обязательные для всех народов России, как всеобщее начальное обучение, светский характер обучения и т.д.».
Сама организация обучения в национальной школе должна была проводиться только на родном языке, а русский язык изучаться только как средство межгосударственного общения (15, с. 17).
БУНД широко пропагандировал свои программные положения и идею национально-культурной автономии в обществе. Для этих целей партия предполагала использовать учебные заведения. «Бундовские организации, как отметило жандармское управление, стараются для проведения в жизнь своих партийных идей использовать всякие легальные культурные общества» (11, л. 1). Это можно было делать беспрепятственно, так как легальное положение этих обществ открывало возможность в широких размерах пользоваться ими в партийных целях.
Идея передачи просвещения в руки самих национальных обществ получила широкий резонанс во всем российском обществе. Требование решить национальный вопрос в государстве на основе национально-культурной автономии было провозглашено не только БУНДом, но и многими другими партиями и общественными движениями. Эту мысль в той или иной интерпретации разделяли программы «Союза 17 октября», кадетов, эсеров (2, с. 110-137).
Идеи национально-культурной автономии были широко распространены и среди учителей. Устав Всероссийского союза учителей требовал от правительства ввести преподавание на родном языке населения во всех типах школ, уничтожения всех ограничений и привилегий в области образования, связанных с нацио-
нальностью, вероисповеданием и сословностью (11, л. 280).
На первом Всероссийском съезде учителей, членов Союза учителей, проходившем в Москве в 1913 г., в трудах участников «инородческой» секции отмечается, что национальная школа, существовавшая в стране, только тогда выполнит свои педагогические задачи, когда «в школах будет обеспечено должное место природному языку» и если сама «инородческая» школа будет организована «на основе национально-культурной автономии» (14, с. 63). Съезд констатировал крайне низкий уровень преподавания предметов на родном языке в существовавших в стране национальных школах, отметил, что государство старается его систематически притеснять. Съезд постановил, что для нормального развития национальной школы в стране «всякому меньшинству и всякой группе населения в законодательном порядке должно быть обеспечено право организовывать школы по своему желанию» (14, с. 17).
Проект организации национального просвещения на основе национально-культурной автономии критиковали в одинаковой степени как правительство, так и левые политические партии. Так, В.И. Ленин с классовых позиций считал, что разделение школьного дела в государстве по национальной принадлежности -это «вреднейший проект, так как интересы рабочего класса ...требуют... соединения детей всяческих наций в единых школах» (16). Выступая с резкой критикой как правительственной, так и либеральной программы решения национального вопроса, В.И. Ленин не предложил стройной системы альтернативных взглядов. Все большевистские лидеры считали в это время национальный вопрос второстепенным, зависящим от главной цели - совершения пролетарской революции.
Вторым полюсом критики либерального проекта решения национального вопроса в стране выступало правительство. Все оппозиционные партии, провозгласившие эти идеи, сначала подверглись преследованиям. Государством был уста-
новлен жесткий контроль за всеми учителями региона. В циркуляре от 5 февраля 1913 г. предлагалось при приеме учителя на работу в любое учебное заведение «сноситься с администрацией на предмет выяснения политической благонадежности лица» (11, л. 22). Однако даже строгий контроль жандармерии за учителями не выявил среди учителей национальных школ в Степном Предкавказье членов оппозиционных партий. В ходе революции 1905 - 1907 гг. в Ставропольской губернии, на Дону и Кубани существовали: «Ставропольская организация учащихся социал-демократов», «Кубанский социал-демократический союз учащихся и учащих», «Ученическая организация партии социалистов-революционеров», Армавирская группа «Союза учителей». Все они действовали только среди учащихся в государственных «русских» учебных заведениях и не оказали влияния на постановку национального просвещения в регионе. К 1907 - 1908 гг. все они были уничтожены жандармскими управлениями. Как сообщила ставропольская жандармерия в 1908 г., «в губернии организации Союза учителей фактически не существует. Такая организация функционировала в 1906 и начале 1907 гг. Главными организаторами были Григорий и Филипп Емельяновы, привлеченные сейчас к ответственности» (18, л.282).
Однако общий ход исторического развития страны и особенно события революции 1905 - 1907 гг. заставили и правительство усомниться в правильности избранного им курса на силовую русификацию национальных школ. В 1910-1913 гг. правительство смягчило меры борьбы с движением учителей. В 1913 г. оно дало возможность «Союзу учителей» провести свой съезд в Москве, а в 1916 г. опубликовало его решения и труды делегатов, посвященные анализу проблем национальных школ (14).
27 декабря 1916 г. в Москве состоялся еще один съезд «Союза учителей» -преподавателей русского языка. На нем среди всех вопросов стояло и обсуждение постановки преподавания русского языка в школах, где он не является родным для
учащихся. На этом съезде, как и на предыдущем, учителя подняли идею организации всего обучения в стране на основе национально-культурной автономии. Поэтому Министерству народного просвещения пришлось высказать официальную точку зрения на эту идею. Официальными кругами была оспорена сама реальная возможность воплотить в жизнь организацию национальных школ исключительно на родном языке. Это было действительно самое слабое место идеи национально-культурной автономии. «Если родной язык является необходимым орудием при первоначальном обучении, -заявило МНП в ответе на запрос съезда учителей, - то само собой разумеется, что учитель должен знать язык учащихся. Вот в каких пределах должна признавать здравая педагогика права родного языка» (19). Организовать весь процесс обучения только на родном языке, как это потребовал съезд, с точки зрения министерства можно было только в ряде «инородческих школ: немецких, польских, армянских. В применении же к языкам, стоящим на низкой ступени развития, оно вредно. Кому же неизвестно, что в таких языках нет обозначения для многих понятий! Что же, учащийся должен остаться без них?» (19, с. 242)
С верностью такой критики трудно не согласиться, тем более что современные лингвистические исследования подтверждают, что в лексических запасах большинства языков нерусских народов региона на 1900 - 1917 гг. не существовало всех понятий, необходимых для организации обучения только на родном языке (20). Правомерность критики была осознана и некоторыми теоретиками, выдвигавшими лозунги организации школьного дела в стране на основе национально-культурной автономии. Поэтому ряд ученых внес в понимание принципов преподавания на родном языке в национальных школах существенную поправку. Оно «должно вестись на родном языке учащихся, пока это позволяет культура и язык данного народа». Все остальное должно было преподаваться на русском языке (21).
Однако подобная концепция национально-просветительной работы в школе мало чем отличалась от уже существовавшей в государстве системы преподавания в «инородческой» школе. В ней предметы давно уже были поделены на «русские» и «инородческие», а Министерство народного просвещения составило официальный список языков, на которых было возможно преподавать общеобразовательные предметы.
К концу изучаемого периода под влиянием идей, высказываемых российской общественностью, у правительства появилась мысль о том, что в рамках многонационального государства, «вследствие чрезвычайного разнообразия местных условий», невозможно выработать единую, одинаково приемлемую для всех народов страны концепцию национально-просветительной работы и свести ее только к русификации. Положение осложнялось тем, что среди самих министерств, которым была подчинена национальная школа, появились разногласия по вопросу о необходимости проведения русификаторского курса. Так, на межведомственном совещании по национальному просвещению представитель Министерства земледелия заявил, что при сохранении русификаторской направленности деятельности на национальных окраинах «в погоне за политическими принципами государство потеряет в смысле экономических интересов» (6, с. 34). Аналогичные мысли высказывались и другими государственными деятелями. Однако в целом подобные идеи звучали лишь в частных высказываниях высокопоставленных лиц и не стали основой для изменения правительством общего национального курса в стране.
Самодержавное правительство отказалось от пересмотра своей русификаторской линии. В результате национальные противоречия в стране накапливались, нерешенный национальный вопрос совместно с другими «больными вопросами русской жизни» привел страну в 1917 г. к революционному взрыву.
ЛИТЕРАТУРА
1. Цаликов А. Страничка из истории инородческой политики на Северном Кавказе // На Кавказе. - 1910. - №7- 8. - С. 294.
2. Пономарев Е.Г., Шаповалов В.А. Формирование политических партий в России. - Ставрополь, 1993. - С. 108.
3. Пономарев Е.Г. Образование и парламентская деятельность политических партий в России. - Ставрополь, 2000. - С. 76.
4. Национальные школы РСФСР за 40 лет / Под ред. Ф. Ф. Советкина. - М., 1958. - С. 14.
5. ГАСК, ф. 126, 0п. 1, д. 6,л. 12.
6. Журнал межведомственного совещания по вопросам о постановке образования для инородческого инославного и иноверческого населения /МНП. - СПб, 1909. - С. 83-84.
7. ГАСК, ф. 1008. 0п.1,д.106,л.156.
8. ГАСК, ф. 1008. Оп. 1, д. 67, л. 254.
9. Департамент Духовных дел МВД. Записка об армянских школах. - СПб., 1911. - С. 47.
10. ГАСК, ф. 1008. Оп.1, д. 149, л.230. 11 ГАКК ф. 538. Оп 1, д. 594, л. 21.
12. Пролетарий. - № 28. 31 октября 1905. л.
13.
13. ГАСК, ф. 1008. Оп.1, д. 209, л. 2.
14. Инородческая школа / Под ред. Г. Г. Ту-мима и В. А. Зеленко. - Петроград. 1916. - С. 35.
15. Основные программные положения ведущих политических партий Российской Империи. - Ставрополь, 1991. - С .16.
16. Ленин В. И. Национализация еврейской школы/Сочинения. Т. XVI - С. 553.
17. ГАСК, ф. 126. Оп.1, д.27, л. 22.
18. ГАСК, Ф. 126. Оп.1, д.52, л. 228.
19 Журнал Министерства Народного Просвещения, апрель 1914. - С .242. 4.
20. Об адыгейском языке См.: Киселева Н. М. Советский народ и малые национальности: Дисс. ... канд. фил наук. - Ростов-на-Дону, 1969. - С. 31. О языках народов Дагестана См: Гаджи ев А. С. Гаджи ев А. С. Влияние присоединения Дагестана к России на развитие просвещения и культуры. -Махачкала, 1966. - С. 43.
21. Фальборк ГА. Всеобщее образование в России. - СПб., 1908. -С. 17.
Об авторе
Ткаченко Дмитрий Сергеевич, кандидат исторических наук, доцент кафедры политической истории СГУ, соискатель. Имеет более 20 научных публикаций, в том числе монографию «Национальное просвещение в Российской империи в XIX - начале XX в.». Сфера науч-
ных интересов - деятельность национальных школ в дореволюционной России.
