CC BY
67
МОШЕННИЧЕСТВО
ВОПРОСЫ КВАЛИФИКАЦИИ МОШЕННИЧЕСТВА НА ПОТРЕБИТЕЛЬСКОМ РЫНКЕ
Захаров А.Ю., преподаватель кафедры уголовного права
Российская академия правосудия Перейти на Главное МЕНЮ Вернуться к СОДЕРЖАНИЮ
В связи с исключением из УК РФ ст. 200 отечественный законодатель, возвратил специальную норму, предусматривающую ответственность за конкретную форму мошеннического хищения, в рамки последнего состава1. С одной стороны это можно расценить как обращение к российским уголовно-правовым традициям, поскольку дореволюционному уголовному праву не был известен самостоятельный состав обмана потребителей.2 С другой стороны - из УК РФ исключена норма, незнакомая уголовному законодательству государств с развитой рыночной экономикой.
Позитивный аспект возврата к единой норме о мошенничестве, видится в унификации уголовно-правовой схемы ответственности за хищения, совершаемые путем обмана или злоупотреблением доверия. Однако это изменение уголовного законодательства обозначило ряд проблем квалификации действий виновных, чьи действия ранее были квалифицированы как обман потребителей.
1 Полагаю необходимым отметить полярность взглядов на исключение ст. 200 из УК РФ, высказанных на страницах изданий как в преддверии изменений в УК РФ, так и после их внесения. Большинство ученых-криминалистов последовательно высказывались за исключение ст. 200 из гл. 22 УК РФ (См.: Аистова Л.С. Уголовный закон о преступлениях в сфере экономической деятельности и проблемы его совершенствования. С. 33; Лопашенко Н.А. Вопросы совершенствования норм главы 22 УК РФ. С. 40; Тхайцухова Л.Н. Уголовноправовая охрана прав потребителей. С. 26). Вместе с тем, другие авторы высказали критические замечания по данному поводу (См.: Игнатов А.Н. Некоторые аспекты реформирования уголовного законодательства // Журнал российского права. 2003. № 9. С. 45 ; Караханов А. Изменения законодательства о преступлениях в сфере экономической деятельности // Российская юстиция. 2004. № 5. С 38)
2 Следует сделать оговорку о том, что нормы об ответственности за обман покупателей (читай, потребителей) были известны дореволюционному уголовному праву - ст. 1175 Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1885 г., Уставу о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. Однако указанные акты рассматривали обман потребителей как частный случай мошенничества с соответствующем помещением данной нормы в соответствующую главу. Обман потребителей как двуобъектный состав дореволюционном уголовному праву известен не был.
Прежде всего требуют концептуального пересмотра взгляды на проблему продолжаемого хищения, которое в новейшей практике связывается с хищением из одного источника. Анализ правоприменительной практики сразу же после указанного изменения УК РФ показал, что большинство дел в отношении лиц, в чьих действиях содержался состав обмана потребителей, прекращались производством. Такое решение принималось независимо от количества эпизодов обмана и совокупного размера причиненного потребителям ущерба. Мотивировочная часть соответствующих процессуальных документов, как правило, содержала указание на п. 16 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое», согласно которому продолжаемое хищение рассматривалось как «состоящее из ряда
тождественных преступных действий, совершаемых путем изъятия чужого имущества из одного и того же источника (курсив мой - А.З.), объединенных единым умыслом и составляющих в своей совокупности единое преступление» 3.
Следует отметить, что предложенное Пленумом «усеченное» определение признаков продолжаемого хищения, на примере лишь отдельных его способов (кража, грабеж) представляется несколько некорректным, поскольку в данном случае не учитывает криминологическая специфика и уголовно-правовая конструкция состава мошенничества. Подобное понимание продолжаемого хищения (в частности, мошенничества) поставило в тупик многих следственных работников и судей, которые, неукоснительно следуя рекомендациям Верховного Суда РФ, при обмане нескольких потребителей на незначительные суммы (пусть тождественным способом и при очевидно едином умысле на обман неограниченного числа лиц) делали вывод об отсутствии в деянии состава мошенничества, поскольку размер каждого хищения в отдельности «недотягивал» до уголовно наказуемого4. Такой подход к отрицанию продолжаемо-
3 Российская газета. 18 января 2003 г. № 9. (специальный выпуск). Более предпочтительным и взвешенным подходом представляется редакция п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 11 июля 1972 г. № 4 «О судебной практике по делам о хищениях государственного и общественного имущества»., а так же редакция п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда СССР от 4 марта 1929 г. «Об условиях применения давности и амнистии к длящимся и продолжаемым преступлениям», в которых упоминание о едином источнике отсутствует. (См.: Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР 1924-1977. Ч. 2. М. 1978.)
4 Справедливости ради следует отметить, что подобной позиции придерживался и ряд судов субъектов Федерации, которые не только оставляли в силе подобные решения, но и при обсуждении проекта Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» высказались о наличии в данном
Захаров А.Ю.
МОШЕННИЧЕСТВО НА ПОТРЕБИТЕЛЬСКОМ РЫНКЕ
го хищения, основанный исключительно на признаках объективной стороны, представляется в корне неверным. Обращение к теории продолжаемого преступления (безотносительно к конкретным составам) позволяет выделить его следующие признаки: ряд тождественных действий, направленность на один объект, единство умысла (направленность на достижение одной цели)5. При этом определяющим элементом разграничения продолжаемого преступления от множественности является субъективная сторона.
Пленум Верховного Суда РФ же необоснованно сузил понятие продолжаемого хищении до хищения «из одного и того же источника». В обоснование критики данного положения полагаю необходимым сослаться на позицию проф. Незнамо-вой З.А., которая указывает на «совершение деяний в одной и той же обстановке, из одного и того же источника» лишь как на дополнительные (возможные) признаки продолжаемого хищения. При этом автор справедливо указывает, что данные признаки только в совокупности с основными свидетельствуют о совершении продолжаемого хищения6. Наиболее же точным описанием обязательных элементов объективной стороны продолжаемого хищения является указание на единство (тождественность) способов его совершения и наступление однородных последствий. Именно указанные обстоятельства в совокупности с субъективным критерием - единством умысла - свидетельствуют о наличии продолжаемого преступления. Все иные его характеристики могут быть рассмотрены лишь на уровне факультативных признаков.
Таким образом, мошеннические хищения (в том числе и на потребительском рынке), совершенные одним лицом (группой лиц), представляющие собой ряд тождественных способов совершения, направленные на наступление однородных последствий и (!) объединенные единством умысла (мотива, цели) представляют собой единое продолжаемое хищение и должны быть квалифицированы по одной статье (ее части) УК РФ. При этом размер похищенного, а также наличие квалифицирующих признаков «крупный» и «особо крупный размер» подлежат оценке с позиции общей суммы похищенного у потребителей.
случае совокупности, а никак не продолжаемого мошенничества.
5 См.: Уголовное право Российской Федерации. Общая часть /Отв. ред. Б.В. Здравомыслов. М. 1996. С. 289; Курс уголовного права. Т. 1. Общая часть. Учение о преступлении /Под ред. Н.Ф. Кузнецовой, И.М. Тяжковой. М. 2002. С. 514; ; Российское уголовное право. Т.1. Общая часть /Под ред. А.И. Рарога. М., 2004. С. 307; Наумов А.В. Российское уголовное право. Курс лекций Т.1. Общая часть. М., 2004. С. 307-308.
6 Уголовное право. Общая часть. Учебник для вузов /Отв. Ред. И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова. М., 1997. С. 292.
Не менее значимым представляется и вопрос о специальных характеристиках субъекта мошенничества на потребительском рынке.
Основной состав мошенничества (в отличие от ст. 200 УК РФ) специальных требований к субъекту не предъявляет. Вместе с тем, указание на специфику присутствует в особо квалифицированном составе мошенничества (ч. 3 ст. 159 УК РФ) при регламентации ответственности лица, совершившего такое хищение с использованием своего служебного положения. Данный признак является оценочным и его однозначное толкование в теории права и судебной практике применительно к конкретным составам различно, в связи с чем возникли определенные вопросы квалификации действий лица по ч. 3 ст. 159 УК РФ. Прежде всего, проблема видится в определении содержания данного признака применительно к мошенничеству, совершаемому на потребительском рынке.
Излишне радикальным представляется предложение, содержащееся в упомянутом проекте Постановления Пленума Верховного суда РФ «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», где данный признак трактуется неоправданно широко: «Субъектом мошенничества, присвоения или растраты, совершенных с использованием своего служебного положения, наряду с должностными лицами, указанными в примечании к статье 285 УК РФ, могут являться сотрудники любых государственных, муниципальных или коммерческих учреждений, предприятий и организаций, зарегистрированных в установленном порядке, а также наемные работники, осуществляющие свою деятельность на основе трудовых договоров с индивидуальными частными предпринимателями, зарегистрированными в установленном порядке. Решая вопрос о квалификации действий виновного по признаку, предусмотренному пунктом «в» части второй статьи 159 УК РФ, суду надлежит установить, что указанные лица непосредственно использовали собственные должностные или иные служебные, предусмотренные трудовым договором (контрактом), полномочия для противоправного завладения чужим имуществом в корыстных целях (например, сотрудник риэлтерской фирмы, путем обмана получивший комиссионное вознаграждение за подыскание аренды одной и той же недвижимости одновременно нескольким разным клиентам; кассир-контролер кредитно-финансового учреждения, присвоивший денежные средства, находящиеся на вкладах клиентов)».
Из смысла приведенного положения вытекает, что любые хищение, совершаемые на потребительском рынке (в том числе и деяния, ранее квалифицированные по ст. 200 УК РФ) подлежат квалификации по ч. 3 ст. 159 УК РФ, санкция которой предусматривает наказание в виде лишения свободы на срок от 2 до 6 лет. Это вытекает из спе-
цифики гражданско-правого статуса лица, продающего (производящего) товар. Однако такой подход приведет к неоправданному ужесточению наказания за аналогичное преступление, ранее квалифицировавшееся по ст. 200 УК РФ. Столь суровое наказание вряд ли можно признать соответствующим характеру и степени общественной опасности преступления и личности продавца, обманувшего потребителя на сумму, незначительно превышающую размер уголовно наказуемого хищения, но, тем не менее, совершившего в силу своего специального статуса особо квалифицированное мошенничество.
Помимо этого, следует обратить внимание на необоснованное выделение в качестве определяющего фактора служебного положения наличие трудовых отношений субъекта с работодателем, что, по сути, ухудшает положение этой категории по сравнению с лицами, деятельность которых основана на гражданско-правовом договоре.
Более того, одним из признаков, характеризующих служебное положение лица, а соответственно и ужесточающего ответственность, являются отношения с субъектом хозяйственной деятельности, «зарегистрированным в установленном порядке». При таком толковании общественная опасность действий лиц, осуществляющих обман потребителей наряду с незаконной предпринимательской деятельностью, оказывается меньшей, нежели аналогичные действия зарегистрированного в установленном законе предпринимателя. Подобные «льготы» вряд ли можно признать обоснованными.
Избежать обозначенных проблем в правоприменительной деятельности позволит более взвешенный подход к пониманию рассматриваемого квалифицирующего признака.
Признание субъектом особо квалифицированного мошенничества лишь должностных лиц, а также лиц, выполняющих управленческие функции в коммерческих и иных организациях, позволит более четко и справедливо распределить воздействие уголовной репрессии на виновных. Такая дифференциация ответственности позволит справедливо повысить ответственность именно указанной категории лиц, поскольку в их полномочия входит принятие решений, определяющих деятельность предприятия на рынке товаров и услуг. Придание же этой деятельности криминального характера, несомненно, должно влечь за собой ужесточение уголовной ответственности. При доказанности же соучастия, повышенную ответственность могут разделить и отдельные продавцы, находящиеся в преступном сговоре с указанными лицами, и их действия в этом случае следует квалифицировать по общим правилам соучастия со специальным субъектом.
