CC BY
115
РОССИЙСКО-ЯПОНСКИЙ ФИЛОСОФСКИЙ ДИАЛОГ*
УДК 78.01(470) ББК 87.82(2)
ВОПРОСЫ ФИЛОСОФИИ И ЭСТЕТИКИ МУЗЫКИ В СОЧИНЕНИЯХ КНЯЗЯ В.Ф. ОДОЕВСКОГО
Р. МИУРА
Университет Васэда, Япония Тояма 1-24-1, Синдзюку, Токио, 162-8644, Япония E-mail: [email protected]
Анализируются статьи В.Ф. Одоевского 1820-х гг. о философии и эстетике музыки как первый опыт систематического изложения музыкально-эстетических взглядов в российской музыкальной мысли. Рассматривается концепция философии музыки В.Ф. Одоевского, в основу которой по»ложены идеи Канта и Шеллинга, отчасти Боэция, Баумгартена, Гегеля, Гальвани, Эрстеда и Ампера, а также хорошее знание Одоевским истории музыки и истории философии. Обозначены основные положения концепции Одоевского: сущность музыки в математической гармонии; законы искусства тождественны законам природы; в основе философии музыки законы логики и натурфилософии. Выделены два периода в развитии музыкально-критической деятельности Одоевского: «доглинкинский период» и «по-стглинкинский период». Отмечены отличительные черты музыкальной мысли Одоевского: его приверженность эстетике романтизма, увлечение немецкой музыкой и фундаменталистское отношение к музыке как таковой. Обращается внимание на то, что, размышляя об отношении между динамизмом гармонии и музыкальной эмоцией, Одоевский ссылается на электрофизиологию итальянского физиолога XVIII века Луиджи Гальвани. Прослеживается эволюция музыкально-эстетических воззрений Одоевского. Посредством реконструкции его позиции обозначены актуальные вопросы философии и эстетики музыки. В результате утверждается, что Одоевский создал свою философию музыки из разных философских понятий на методологической основе диалектики немецкого идеализма.
Ключевые слова: философия музыки В.Ф. Одоевского, диалектика в музыке, музыкальная эстетика, общая эстетика, русская философская эстетика, натурфилософия, немецкий идеализм.
* Публикуются статьи участников Международной научной конференции «Четвертые Международные чтения по истории русской философии "Российско-японский философский диалог"», состоявшейся 20-22 сентября 2016 г. в Институте философии Санкт-Петербургского государственного университета, г. Санкт-Петербург. Организаторы конференции: Санкт-Петербургский государственный университет, Санкт-Петербургское Философское общество, Университет Сантама (Япония), Дзёэтцу университет образования (Япония), Общество русской философии при Украинском философском фонде, Международный фонд поддержки социогуманитарных исследований и образовательных программ «Интерсоцис», Международный центр изучения русской философии и культуры, Межрегиональный научно-образовательный центр исследований наследия В.С. Соловьева - Соловьевский семинар; при поддержке РГНФ (грант № 16-03-14033).
SOME ISSUES OF THE PHILOSOPHY AND AESTHETICS OF MUSIC IN THE WORKS BY VF. ODOYEVSKY
REIYA MIURA
Waseda University Toyama 1-24-1, Shinjuku, Tokyo, 162-8644, Japan [email protected]
The articles on philosophy and aesthetics of music of1820s by V.F. Odoevsky are analyzed as the first experience of systematic explanation of musical-aesthetical views in Russian musical thought. The concept of the philosophy of music of V.F. Odoevsky is considered, it is based on ideas of Kant and Shelling, partly Boethius, Baumgarten, Gegel, Galvani, Oersted, Ampere as well as great knowledge of the history of music and philosophy by Odoevsky. Fundamental principles of Odoevsky's concept are pointed out: the essense of music is in mathematical harmony; the laws of art are equal to the laws of nature; the laws of logic and natural philosophy are in the basis of philosophy of music. Two periods in the development of musical-critical work of Odoevsky are pointed out: «preglinka period» and «postglinka period». The features of Odoevsky's musical thought are marked: his devotion to the aesthetics of romantism and his being interested in German music and fundamentalistic attitude yo music as it is. Attention is paid to the fact that thinking over relation between dynamism of harmony and musical emotion Odoevsky refers to electrophysiology of the Italian physiologist of the 18th century Luigi Galvani. The evolution of musical-esthetical views of Odoevsky is traced and by means of reconstruction of his position actual issues of philosophy and esthetics of music are defined. In the conclusion it is stated that Odoevsky created his own philosophy of music from different philosophical ideas on the methodological basis of dialectics of German idealism.
Key words: V.F. Odoyevsky, dialectic in music, philosophy of music, aesthetics of music, general aesthetics, Russian philosophical aesthetics, natural philosophy, German idealism.
Введение
Князь Владимир Федорович Одоевский (1803-1869) широко известен как русский писатель и философ XIX века, но известно, что его научные интересы распространялись также на сферу искусства, в особенности музыки.
В середине XVIII века в России распространились идеи просветительства, которые впоследствии под влиянием немецкого идеализма привели к развитию свободомыслия в дворянской среде, значительно усилившегося после Отечественной войны 1812 г. Когда в 1826 г., после смерти царя Александра I, произошло восстание декабристов, это свободомыслие было в значительной мере подавлено. В.Ф. Одоевский - характерный представитель своего времени, переживший эти общественные коллизии. Не столь широко известно, что Одоевский написал много музыкально-критических, ряд научных статей о музыке (его считают основоположником российского музыкознания), а кроме того он сам был автором ряда музыкальных произведений.
В.Ф. Одоевский известен как писатель и основатель московского литературно-философского кружка «Общество любомудрия». Его литературные произведения цикл «Русские ночи» (1844 г.), утопический роман «4338-й год» (1835 г.) и другие даже в современном мире считаются шедеврами. С другой стороны, его музыкально-критические и философские статьи, которые написаны в период
создания русской национальной композиторской школы, стали первыми материалами, открывающими историю русской музыкальной мысли. Без преувеличения можно сказать, что без исследования его музыкальной мысли летопись русской музыки не возможна, хотя до сих пор музыкальная мысль Одоевского в достаточной мере не исследована. Тому, вероятно, есть несколько причин, но сейчас мы выделим две, на наш взгляд, наиболее существенные. Первая причина - его богатое наследие оставалось нетронутым из-за недостатка человечес-ко-экономического ресурса в исследованиях русской музыки, и вторая - в России в течение 75-летнего советского периода, с одной стороны, придавали большое значение формально-аналитическому исследованию музыки, с другой - избегали исследований музыкальной мысли, поскольку эта область неизбежно смыкалась с современной художественной идеологией. Мы полагаем, что «не-исследованность» музыкальной мысли Одоевского - яркий тому пример. Мы предлагаем рассмотреть развитие музыкальной мысли Одоевского и обозначить основные положения его концепции философии музыки.
Периодизация музыкальной мысли Одоевского
В развитии музыкальной мысли В.Ф. Одоевского можно выделить два периода. Первый период - с 1822 до 1836 г., его можно назвать «доглинкинский период». В 1822 г. Одоевский начал свою музыкально-критическую деятельность. После роспуска «Общества любомудрия» из-за восстания декабристов 1825 г. он переехал в Петербург, где возобновил литературную работу. В этот период можно отметить две отличительные черты его музыкальной мысли: первая - приверженность эстетике романтизма и увлечение немецкой музыкой, и вторая - фундаменталистское отношение к музыке как таковой.
Второй период наступает после 1836 г., это «постглинкинский период». В 1836 г. Одоевский познакомился с М.И. Глинкой и как музыкальный критик начал поддерживать его план создания национальной оперы. Сегодня считается, что русская национальная композиторская школа берет начало с оперы «Жизнь за царя» (1836 г.) М.И. Глинки и именно В.Ф. Одоевский своим пером утвердил эту позицию. Мы можем утверждать, что особенная черта его мысли этого периода - искания определения самобытности русского музыкального искусства.
В целях исследования музыкальной критики и философских статей Одоевского «первого периода» и особенностей музыкальной мысли России «доглин-кинского периода» сосредоточим внимание на трех материалах: двух его музыкально-критических статьях «К редактору Вестника Европы» (1822 г.) и «Последний концерт (7-го Марта) филармонического концерта» (1835 г.) и философской статье «Опыт теории изящных искусств с особенным применением оной к музыке» (1823-1825 гг.).
Осмысление музыки с позиции романтизма
В первой музыкально-критической статье «К редактору Вестника Европы» Одоевский пишет: «Мне кажется, в сем отношении первое место после Ита-
лии занимает не Польша, а Германия. Отечество Моцарта и Гайдна должно иметь более сходство с Италиею, чем Польша; что ж касается до общей любви к музыке, то могу уверить, как очевидец, что, вопреки мнению г-на Шпаликова], не в Польше, а в Германии можно найти почти во всяком доме какой-нибудь музыкальный инструмент» [1, с. 314].
Эти слова свидетельствуют об очевидном стремлении нового поколения к немецкой музыке. Под музыкой Польши в данном контексте, вероятно, следует понимать сочинения Марии Шимановской (1789-1831). Эта пианистка и композитор открыла свой музыкальный салон в Петербурге, преподавала музыку детям императорской семьи и детям дворянского сословия. Дочь Шимановской, Целина Шимановская (1812-1855), была женой поэта Адама Мицкевича (1798-1855), а сама Мария была хорошо знакома с немецким поэтом Гёте, итальянскими композиторами Керубини (1769-1842) и Россини (1792-1868). В Петербурге в те годы сочинения и исполнения Шимановской пользовались огромным успехом. Писатель и журналист Петр Иванович Шаликов (1762-1852) настаивал на том, что в России польская музыка занимает место итальянской музыки, ссылаясь на известность Шимановской. Здесь Князь Одоевский возражает Шаликову. Познав богатство музыкальной культуры современной ему Германии, Одоевский предсказал, что Россию захватит немецкая музыка. Отметим, что статья была написана в 1822 г., то есть еще до создания «Общества любомудрия».
Еще одно упоминание о немецкой музыке содержится в другой статье Одоевского «Последний концерт (7-го Марта) филармонического концерта», которая осталась незаконченной и не была опубликована, но в настоящее время включена в книгу «Музыкально-литературное наследие» (под редакцией музыковеда ГБ. Бернандта)1. Здесь Одоевский пишет о сочинении Гайдна следующее: «Концерт открылся двумя последними частями оратории Гайдна: Четыре времени года. Прекрасные развалины прекрасного здания! Как еще много свежего, нового под их вековым мохом. Правда, многое устарело - да как и не устареть! Кто не обкрадывал доброго Гайдна? - все, все черпали из богатого рудника его произведений, не выключая Моцарта и Бетховена; кому досталась счастливая фраза, кому неожиданное соединение инструментов, кому характер целой пьесы. Как чуден был старик Гайдн! Он часто хотел музыкою выразить именно то, что выходит из пределов этого искусства» [2, с. 116].
Эта статья Одоевского характеризуется двумя следующими позициями: он высоко оценивает немецкое музыкальное наследие и одновременно оценивает Гайдна с точки зрения эстетики романтизма. Последняя позиция особенно достойна внимания: Одоевский рассматривает Гайдна, которого теперь считают представителем венской классической школы, как композитора, выражавшего музыкой «именно то, что выходит из пределов этого искусства». Статья написана в 1835 г., то есть через 8 лет после кончины Бетховена, в годы, когда в Западной Европе активную роль в музыкальной жизни играли Шопен и Мендельсон-Бартольди и наступил средний период романтизма. То, что он дал такую оценку
1 См.: Музыкально-литературное наследие / под ред. Г.Б. Бернандта. М.: Государственное музыкальное издательство, 1956. 724 с.
сочинению Гайдна, которое современниками могло восприниматься как относительно устаревшее, указывает на его романтические воззрения на музыку.
О сущности музыки
Рассмотрим статью «Опыт теории изящных искусств с особенным применением оной к музыке», написанную в 1823-1825 годы. Эта первая музыкально-философская статья Одоевского осталась незаконченной. Рукопись статьи была обнаружена в библиотеке им. Салтыкова-Щедрина в 1970-х гг., следовательно, в книгу «В.Ф. Одоевский: Музыкально-литературное наследие» (под редакцией Г.Б. Бернандта), которая считается основным материалом для исследований музыкальных воззрений Одоевского, она не была включена. Статья считается первой частью большой статьи2, и в ней затрагиваются разные темы - от общественной эстетики до эстетики философской, особенно в области музыки. В статье Одоевский определяет сущность музыки: «Живящий и мертвящий производители в природе - в музыке являются под видами согласия и несогласия. Как в природе всякое явление есть совокупность двух противоположностей, так и в музыке всякая фраза есть совокупность созвучия и противозвучия (consonantia -dissonantia)» [4, с. 157-158].
Здесь мы должны отметить два момента. Во-первых, он основывает сущность музыки на «согласии». Эта идея имеет долгую историю, в основе которой -трактат Боэция (480-525?), остготского философа-неоплатоника VI века, «Основы музыки» («De institutione música») (между 500 и 510 гг.). Боэций классифицировал музыку на три категории: Música mundana (музыка согласия мира - согласия мира, космоса и природы), Música humana (музыка согласия человеческих души и тела) и Música instrumentalis (реально звучащая музыка с инструментами и голосами)3. Эта идея господствовала в средневековой западноевропейской философии музыки со времени Боэция и вплоть до эпохи барокко. Соответственно, и понимание музыки Одоевским следует западноевропейской тра-диции4. Во-вторых, Одоевский принес диалектическую идею в осмысление музыки. В Западной Европе «согласие» в музыке считали высшей оценкой, тогда как «несогласие» - к музыке вообще отношения не имело (не являлось предметом музыки). Но в этой статье Одоевским утверждается синтез «согласия» и «несогласия», то есть очевидно диалектическое «стятие» - как в гегельянстве -средневековой музыкальной идеи Боэция.
Таким образом, размышления Одоевского о музыке выстраиваются на неоплатоновской философии музыки и включают элементы гегелевской диалектики.
2 См.: Медов М.И. Примечание к «Опыт теории изящных искусств с особенным применением оной к музыке» // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. В 2 т. Т. 2 / ред. М.Ф. Овсянников. М.: Искусство, 1974. С. 599 [3].
3 См.: Боэций А.М.С. Основы музыки / подготовка текста, пер. с латин. и коммент. С.Н. Лебедева. М.: Научно-издательский центр «Московская консерватория», 2012. С. 3 [5].
4 См.: Петров Д.Р Одоевский, Глинка и органическая эстетика // М.И. Глинка. К 200-летию со дня рождения: материалы Междунар. науч. конф.: в 2 т. Т. 1. М., 2006. С. 434-435 [6].
Натурфилософия, естествознание XVIII века и философия музыки Одоевского
Рассмотрим взаимосвязь философии музыки Одоевского и натурфилософии и естествознания XVIII века. Как отмечает Р.Ю. Кузьмин, их «единство ... проявляется главным образом тогда, когда музыка снова и снова помещается в контекст - философский, естественнонаучный, психологический, исторический, педагогический - больший, чем сама музыка» [7, с. 104]. Источник философии музыки Одоевского включает естествоведение5. Одоевский объясняет функцию и основные положения движений созвучий на основе гальванической электрофизиологии и пишет так: «Трем явлениям динамического процесса соответствуют три рода движений созвучий: 1. Магнетизму - движение прямое (motus vectus); 2. Электринизму - движение противное (motus contraries); 3. Химизму с гальванизмом - совокупность сих двух движений - косвенное (motus ob-ciquus), которое есть именно то, что мы называем музыкою (+ - 0). Наконец, будет говорено о влиянии музыки на нас. Как звук показывает внутреннее состояние материи, то и музыка производит более действия на людей, живущих, так сказать, во внутренности их идеальной сферы» [4, с. 158-159].
Здесь Одоевский рассматривает действия созвучий в музыке и объясняет их, ссылаясь на электрофизиологию итальянского физиолога Луиджи Гальвани (1737-1798). В 1791 г. Гальвани обнаружил и исследовал электрические явления при мышечном сокращении («животное электричество») и пришел к выводу о их взаимосвязи. В 1820 г. датский физик Ханс Кристиан Эрстед (1777-1851) обнаружил отношение между магнетизмом и электричеством, а французский физик Андре-Мари Ампер (1775-1836) создал первую теорию, которая выражала связь электрических и магнитных явлений, и установил правило для определения направления действия магнитного поля на электрическую стрелку, известное как правило Ампера. Возможно, Одоевский не имел точных представлений о правиле Ампера, но он знал о взаимосвязи электрических и магнитных явлений. Статья Одоевского была написана спустя два года после этих научных открытий. В ней, опираясь на учение об этой взаимосвязи, он представил философское осмысление диалектического развития.
Между «эстетикой Баумгартена» и «предромантизмом» в эстетике музыки Одоевского
Влияние немецкого идеализма обнаруживается также в примечании к статье «От читателя журналов», написанной в 1823 г. для журнала «Вестник Европы». Одоевский пишет: «Одно невежество могло произвесть мысль нелепую, что гений творит для себя правила; тогда бы не могло быть ни правил постоянных, ни постоянной мысли о красоте: всякий, почтя себя гением, изобрел бы для красоты новое основание и бесполезным спорам никогда бы конца не бы было. Образчик такого сумбура мы видим у французов и вообще у всех эмпириков. Если законы природы никогда не изменяются, то почему же
должны меняться законы искусств, когда и те, и другие имеют одно основание?» [8, с. 82].
Прежде всего, необходимо объяснить предысторию этой критики. В марте 1823 г. французским скрипачом Александром Буше (1778-1861) был дан концерт в Москве. Откликаясь на это событие, критик и редактор «Дамского журнала» князь П.И. Шаликов опубликовал в своем журнале восторженную статью «О концерте господина Буше»: «... г-н Буше есть вовсе необыкновенное явление на музыкальном горизонте. Кажется, что гений сего артиста не покоряется безусловно общим законам, общим правилам на своем поприще ...» [9, с. 720].
В упомянутой статье «От читателя журналов» Одоевский возражает против сентиментальности и нелогичности рассуждений Шаликова. Здесь важен тезис Одоевского об отличии «законов красоты» от «законов природы», что составляет основу эстетики немецкого философа А.Г. Баумгартена (1714 - 1762). В статье «Философские размышления о некоторых вопросах, касающихся поэтического произведения» (1735 г.) Баумгартен пишет: «Когда существует определение, можно легко придумать необходимый для него термин. Уже греческие философы и отцы церкви всегда четко различали шабота и vonта и вполне ясно, что агабфа для них является разнозначащим не только чувственному, так как этим названием обозначается также и отсутствие ощущений (следовательно, фантазмы). Итак, vonтa (постигаемое умом) - это познаваемое высшей способностью, объект логики; агаб^та влгатпцп агабптгкг)^ (чувственно воспринимаемые знаки чувственного) - объект эстетики»6 [10, с. 452].
Этому утверждению Баумгартена соответствует позиция Одоевского. Вопрос об основаниях законов природы и искусства, который представлен Одоевским, соответствует определению эстетики Баумгартеном. Конечно, это соответствие не означает, что мысль Одоевского восходит непосредственно к Баум-гартену. Возможно, в этом проявилось также влияние идеализма Лейбница и Вольфа. Но здесь очевидно различие в понимании элементов красоты между Одоевским, Кантом и Шеллингом.
В сочинении «Критика способности суждения» И. Кант связывает определение понятия красоты с суждением вкуса. Он пишет: «Для того чтобы определить, прекрасно ли нечто или нет, мы соотносим представление не с объектом познания посредством рассудка, а с субъектом и испытываемым им чувством удовольствия или неудовольствия посредством воображения (быть может, связанного с рассудком). Следовательно, суждение вкуса не есть познавательное суждение, тем самым оно не логическое, а эстетическое суждение, под которым понимают то суждение, определяющее основание которого может быть только субъективным»7 [11, с. 40]. Но Одоевский не следует этой мысли Канта. Он не
5 См.: Кузьмин Р.Ю. Музыка как предмет философии: Князь В.Ф. Одоевский и начала Московской консерватории // Научный вестник Московской консерватории. 2012. № 3. М.: Научно-издательский центр МГК. С. 114 [7].
6 См.: Baumgarten: MPh. 44 §116.
7 См.: Kant: AA V KdU: 203.
считает суждения о красоте «вкусом». Скорее, он полагал, что суждения о красоте выражают объективную закономерность.
Понятие красоты у Одоевского основано на представлении о том, что, как предмет эстетики, она относится к сфере чувственности.
Однако в сочинении «Философия искусства» Шеллинг утверждает: «Красота и истина сами по себе, или согласно идее, едины. - Ведь, согласно идее, истина, как и красота, есть тождество субъективного и объективного; только истина созерцается субъективно, или в качестве первообраза, а красота - в отображении, или объективно. <...> Истина, которая одновременно не является красотой, не есть также абсолютная истина, и наоборот. - Чрезвычайно избитое противопоставление истины и красоты в искусстве основывается на том, что под истиной подразумевается обманчивая истина, которая схватывает лишь конечное. <...> Такого рода истина не есть еще красота в искусстве, и только абсолютная красота в искусстве есть вместе с тем и его подлинная истина в настоящем смысле слова» [12, с. 84]8.
Из приведенного суждения следует, что Шеллинг отожествляет сущность красоты в искусстве и истину и обнаруживает ее в их «цельности». Но Одоевский так не считает. В статье Одоевского отсутствует мысль о тожестве законов красоты и истины. Нам представляется, что ко времени написания указанной выше статьи он уже не находился под влиянием философии Шеллинга. Скорее, Одоевский подчеркивал объективный характер законов красоты.
Возвращаясь к статье Шаликова, заметим, что он называет скрипача Буше гением и артистом, в соответствии с наиболее общим смыслом искусства как мастерства.
Одоевский же, возражая Шаликову, подчеркивает важность законов музыкальной красоты в контексте практического исполнения. В этом отношении можно утверждать, что его точка зрения была ближе к позиции Баумгартена, чем к позиции Канта. Нам представляется также, что его понимание красоты в определенной мере восходит к этапам философии, предшествующим немецкому идеализму.
Вместе с тем это возражение против Шаликова было написано в контексте осуждения формальной красоты в исполнительстве музыки: Одоевский критикует исполнение Буше за излишек музыкального украшения и злоупотребление необыкновенной техникой игры. Он ценит, прежде всего, сущность и смысл музыкального сочинения, которым должно соответствовать техническое мастерство исполнителя. Это указывает на склонность Одоевского к классицизму и предромантизму в музыке.
8 Шеллинг также писал: «До Канта все искусствоведение в Германии было простым отпрыском баумгартеновской эстетики; само слово ["эстетика"] было впервые употреблено Баум-гартеном. Для суждения об этой эстетике достаточно будет упомянуть, что она в свою очередь была ветвью вольфианской философии. <...> С Кантовой "Критикой способности суждения" произошло то же, что и с его прочими произведениями. От кантианцев следовало ожидать, конечно, исключительной безвкусицы, как в философии - топорности. Многие выучили наизусть "Критику эстетической способности суждения" и излагали ее с кафедры и в книгах в качестве эстетики» [12, с. 60].
Заключение
Сам Одоевский признает влияние немецкого идеализма, особенно шеллин-гианства, но анализ его статей указывает на то, что его философия музыки восходит к концепциям неоплатонизма и Баумгартена, а также основывается на существовавших естественнонаучных представлениях. И хотя основная его позиция и способ музыкального философствования указывают на эстетику предромантиз-ма и идеи немецкой философии, в самих началах его осмысления музыки проявляется неоплатонический характер. Одновременно, он применил гегельянскую диалектику к анализу философии музыки. В учении о музыке он применяет этот метод, по крайней мере, в ранний период своих занятий философией музыки.
Можно также обнаружить несколько примеров, когда во взглядах Одоевского при высказываниях о конкретных музыкальных объектах просвечивают и схоластика, и натурфилософия XVIII в., и современное естествознание (например, музыкальная форма как внешняя категория и «голос» или «созвучие» как внутренняя категория). Таким образом, музыкальная мысль Одоевского охватывает значительно более широкие горизонты, чем эстетика романтизма и немецкого идеализма. Но немецкий идеализм был для Одоевского одним из важнейших (но не единственным!) источников философского осмысления музыки. В дальнейшем исследовании музыкальной мысли князя В.Ф. Одоевского необходимо будет учесть всю многогранность его философских воззрений.
Список литературы
1. Одоевский В.Ф. К редактору вестника Европы // Вестник Европы. 1822. № 8. Апрель. С. 313-317.
2. Одоевский В.Ф. Последний концерт (7-го Марта) филармонического концерта // Музыкально-литературное наследие. М.: Музгиз, 1956. С. 116.
3. Медов М.И. Примечание к «Опыт теории изящных искусств с особенным применением оной к музыке» // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. В 2 т. Т. 2 / ред. М.Ф. Овсянников. М.: Искусство, 1974. С. 599-603.
4. Одоевский В.Ф. Опыт теории изящных искусств с особенным применением оной к музыке // Русские эстетические трактаты первой трети XIX века. В 2 т. Т. 2 / ред. М.Ф. Овсянников. М.: Искусство, 1974. С. 156-168.
5. Боэций А.М.С. Основы музыки / подгот. текста, пер. с лат. и коммент. С.Н. Лебедева. М.: Научно-издательский центр «Московская консерватория», 2012. 408 с.
6. Петров Д.Р Одоевский, Глинка и органическая эстетика // М.И. Глинка. К 200-летию со дня рождения: материалы Междунар. науч. конф.: в 2 т. / Московская государственная консерватория им. П.И. Чайковского, Санкт-Петербургская государственная консерватория: отв. ред. Н.И. Дегтярева, Е.Г Сорокина. М.: Моск. гос. консерватория им. П.И. Чайковского, 2006. Т. 1. С. 431-440.
7. Кузьмин Р.Ю. Музыка как предмет философии: Князь В.Ф. Одоевский и начала Московской консерватории // Научный вестник Московской консерватории. 2012. № 3. М.: Научно-издательский центр МГК. С. 103-120.
8. Одоевский В. [От читателя журналов] // Одоевский В.Ф. Музыкально-литературное наследие / общ. ред., вступ. ст. и примеч. Г.Б. Бернандта. М.: Музгиз, 1956. С. 80-84.
9. Шаликов П.И. О концерте господина Буше // Московский Ведомости. 14 Марта 1823. № 21. С. 720.
10. Баумгартен А.Г. Философские размышления о некоторых вопросах, касающихся поэтического произведения // История эстетики. Памятники мировой эстетической мысли. Т. 2. М.: Искусство, 1964. С. 449-465.
11. Кант И. Критика способности суждения // Кант И. Собрание сочинений: в 8 т. Т. 5. М.: Чоро, 1994. С. 5-330.
12. Шеллинг Ф. Философии искусства. М.: Мысль, 1966. С. 47-444.
References
1. Odoevskiy, VF K redaktoru vestnika Evropy [To the editor of Europe's Bulletin], in Vestnik Evropy, 1822, no. 8 April, pp. 313-317.
2. Odoevskiy, VF Posledniy kontsert (7-go Marta) filarmonicheskogo kontserta [The latest concert (March 7) of philharmonic concert], in Odoevskiy, VF Muzykal'no-literaturnoe nasledie [Musical-literary heritage]. Moscow: Muzgiz, 1956, p. 116.
3. Medov, M.I. Primechanie k «Opyt teorii izyashchnykh iskusstv s osobennym primeneniem onoy k muzyke» [Commentary to «An experiment of the fine arts' theory with its peculiar application to music»], in Russkie esteticheskie traktaty pervoy tretiXIXveka: v21., t. 2 [Russian aesthetic treatises in the first third of 19th century in 2 vol., vol. 2]. Moscow: Iskusstvo, 1974, pp. 599-603.
4. Odoevskiy, VF Opyt teorii izyashchnykh iskusstv s osobennym primeneniem onoy k muzyke [An experiment of fine arts' theory with its peculiar application to music], in Russkie esteticheskie traktaty pervoy treti XIX veka: v 2 t., t. 2 [Russian aesthetic treatises in the first third of 19th century in 2 vol., vol. 2]. Moscow: Iskusstvo, 1974, pp. 156-168.
5. Boetsiy, A.M.S. Osnovy muzyki [The principle of music]. Moscow: Nauchno-izdatel'skiy tsentr «Moskovskaya konservatoriya», 2012. 408 p.
6. Petrov, D.R. Odoevskiy, Glinka i organicheskaya estetika [Odoyevsky, Glinka and organism aesthetics], in M.I. Glinka. K 200-letiyu so dnya rozhdeniya: materialy Mezhdunarodnoy nauchnoy konferentsii: v21., 1.1 [M.I. Glinka 200th anniversary: Materials of the international academic meeting in 2 vol., vol. 1]. Moscow: Moskovskaya gosudarstvennaya konservatoriya im. EI. Chaykovskogo, 2006, pp. 431-440.
7. Kuz'min, R.Yu. Muzyka kak predmet filosofii: Knyaz' VF Odoevskiy i nachala Moskovskoy konservatorii [Music as an object of philosophy: Prince V F Odoyevsky and the beginning of Moscow State Conservatory], in Nauchnyy vestnik Moskovskoy konservatorii, 2012, no. 3, pp. 103-120.
8. Odoyevsky, VF Ot chitatelya zhurnalov [From a reader of the journals], in Odoevskiy, VF Muzykal'no-literaturnoe nasledie [Musical-literary heritage]. Moscow: Muzgiz, 1956, pp. 81-84.
9. Shalikov, EI. O kontserte gospodina Bushe [About the concert of Mr. Boucher], in Moskovskie Vedomosti, 14 Marta 1823, no. 21, p. 720.
10. Baumgarten, A.G. Filosofskie razmyshleniya o nekotorykh voprosakh, kasayushchikhsya poeticheskogo proizvedeniya [Philosophical Meditations on some matters pertaining to Poetry], in Istoriya estetiki. Pamyatniki mirovoy esteticheskoy mysli. T. 2 [The history of aesthetics. Monument of aesthetical thought in the world. Vol. 2]. Moscow: Iskusstvo, 1964, pp. 449-465.
11. Kant, I. Kritika sposobnosti suzhdeniya [Critique of Judgement], in Kant, I. Sobranie sochineniy v 81., t. 5 [The complete works in 8 vol., vol. 5]. Moscow: Choro, 1994, pp. 5-330.
12. Shelling, F Filosofii iskusstva [Philosophy of art]. Moscow: Mysl', 1966, pp. 47-444.
