CC BY
43
УДК 343.985.1
ВОПРОСЫ ДОКАЗЫВАНИЯ МОТИВОВ ПРИ СОВЕРШЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЙ В СФЕРЕ РЕГИСТРАЦИИ НЕЗАКОННЫХ СДЕЛОК
С НЕДВИЖИМОСТЬЮ
М.И. Максимов
Обращено внимание на специфические особенности доказывания субъективной стороны совершения преступлений в сфере регистрации незаконных сделок с недвижимостью. Автор приходит к выводу о том, что наибольшие трудности в сборе доказательств возникают в ситуациях, если лицо исходило не из корыстной, а из иной личной заинтересованности. Проблема усиливается неоднозначной трактовкой понятия «иная личная заинтересованность», отсутствием четкого перечня побуждений, охватываемых названным понятием, различными позициями ученых и практиков. На основе проведенного анализа автор формулирует собственную позицию по существу указанного понятия, выражает рекомендации по повышению эффективности формирования доказательств.
Ключевые слова: недвижимость, объекты недвижимости, земельные участки, регистрация, незаконные сделки, мотив, мотивация, корыстная заинтересованность, иная личная заинтересованность, доказывание
Изучение теоретических и практических вопросов расследования преступлений в сфере регистрации незаконных сделок с недвижимостью позволило, наряду с иными сложными и неоднозначными вопросами, требующими научного анализа, выделить такой аспект, как доказывание преступного мотива.
Уточним, что под преступлениями в сфере регистрации незаконных сделок с недвижимостью мы понимаем группу преступлений, совершаемых должностными лицами и иными категориями специалистов, на профессиональном уровне реализующих предусмотренную законодательством деятельность в сфере учета и юридического сопровождения сделок и иных взаимосвязанных юридически значимых действий, совершаемых в отношении объектов недвижимости. К таким преступлениям относятся: регистрация незаконных сделок с недвижимым имуществом (ст. 170 УК РФ), внесение заведомо ложных сведений в межевой план, технический план, акт обследования, проект межевания земельного участка или земельных участков либо карту-план территории (ст. 170.2 УК РФ), злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ), внесение в единые государственные реестры заведомо недостоверных сведений (ст. 285.3 УК РФ), превышение должностных полномочий (ст. 286 УК РФ) и др. Несмотря на расположение названных деяний в различных главах и даже разделах уголовного закона, они аккумулируют собой единые последствия, проявляющиеся в неправомерном переходе права собственности или иного законного владения на объекты недвижимости, в результате противоправных действий лиц, по роду своей служебной деятельности специально призванных охранять законные интересы владельцев недвижимого имущества.
Необходимым условием привлечения к уголовной ответственности за совершение указанных посягательств является доказывание заведомого и сознательного характера деятельности должностных лиц (государственных регистраторов, руководителей территориальных подразделений Росреестра, глав администраций и их структурных подразделений и др.) и других категорий специалистов (например, кадастровых инженеров), в результате которой стало возможно неправомерное, вопреки существующему порядку и основаниям, отчуждение недвижимости, в том числе стратегически, исторически, культурно, экологически уникальных объектов.
Доказывание наличия в действиях субъектов преступления специфического умысла необходимо не только с точки зрения соблюдения конструкции составов названных деяний (в теоретическом аспекте), но и с точки зрения следственно-судебной практики (в практическом аспекте), поскольку позиция привлекаемых к ответственности лиц нередко оказывается направлена на активное отрицание заведомого характера их деятельности, попытки убедить следователя (дознавателя) и суд в случайном характере возникновения ситуации нарушения ими действующего порядка, допущения ошибок, просчетов, введение их в заблуждение коллегами и (или) заинтересованными лицами и т.д.
Помимо осознанного характера противоправной деятельности названных категорий типичных субъектов преступления законодатель для одних видов анализируемых деяний конкретизирует преступную мотивацию, для других -считает мотивацию не влияющей на квалификацию. Так, необходимым условием привлечения к уголовной ответственности за совершение регистрации незаконных сделок с недвижимостью, а также за злоупотребления должностными полномочиями в виде грубого нарушения земельного законодательства, выступает наличие в действиях соответствующих уполномоченных лиц корыстной или иной личной заинтересованности. Однако, независимо от роли мотивации в конструкции составов различных деяний, установление мотивов противоправного поведения виновных лиц является неотъемлемым элементом деятельности следователя (дознавателя) в сфере формирования системы доказательств по каждому уголовному делу, поскольку, в соответствии со ст. 73 УПК РФ, мотивы преступления в любом случае входят в перечень обстоятельств, подлежащих доказыванию.
Следует отметить, что материалы уголовных дел свидетельствуют о том, что процессуальному установлению указанного элемента предмета доказывания не всегда уделяется должное внимание, подкрепляемое наличием изобличающих доказательств. Данная ситуация приобретает особую наглядность, если анализируемые деяния совершены не из корыстной, а из иной личной заинтересованности, что обусловлено неоднозначностью понимания термина «иная личная заинтересованность».
В определенной степени значение терминов «корыстная заинтересованность» и «иная личная заинтересованность» разъясняет Верховный Суд РФ в п. 16 постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о злоупотреблении должностными полномочиями и о
92
превышении должностных полномочий» от 16.10.2009 № 19. Позиция Верховного суда РФ характеризует корыстную заинтересованность как стремление должностного лица посредством совершения противоправных действий приобрести для себя либо иных лиц выгоду имущественного характера, не связанную с незаконным безвозмездным обращением имущества в свою пользу или в пользу третьих лиц. Таким образом, высший судебный орган разграничивает действия должностного лица, предопределенные корыстной заинтересованностью, и собственно хищения имущества с использованием служебного положения.
Действия должностных лиц по регистрации незаконных сделок с недвижимым имуществом, предопределенные корыстной заинтересованностью, не связаны с непосредственным изъятием объектов недвижимости. Если же должностные лица (например, государственные регистраторы Росреестра) все же становятся непосредственно причастны к хищению недвижимости, в том числе выполняя специфическую роль в составе организованной группы или преступного сообщества, то им инкриминируются соответственно составы мошенничества либо присвоения и растраты. Так, следственно-судебной практике известны случаи регистрации заведомо незаконных сделок в отношении земельных участков и других объектов недвижимости, якобы совершенных от имени умерших лиц, либо собственников, длительное время проживающих в других регионах, с участием подставных лиц и организаций (в том числе международных организаций). При этом регистрация незаконных сделок с объектами недвижимости, совершаемая недобросовестными регистраторами с участием лиц, находящихся с ними в преступном сговоре либо введенных в заблуждение относительно фактического характера и правовой оценки их участия в сделке, может сочетаться с дальнейшим возмездным отчуждением незаконно приобретенного объекта третьим лицам.
Итак, сущность корыстной подоплеки в действиях субъектов рассматриваемых деяний, в целом, понятна правоприменителям: она проявляется в желании получить выгоду имущественного характера в виде денежных средств или иных ценностей материального характера. Однако гораздо сложнее порой обстоит дело при необходимости установления иной личной заинтересованности. Причем, по нашим данным, деятельность должностных лиц и иных уполномоченных специалистов, предопределенная иной личной заинтересованностью, выступает достаточно частым явлением по рассматриваемой группе преступлений, поскольку выявлена не менее чем в 1/3 от числа проанализированных эмпирических источников.
Пленум Верховного Суда РФ в п. 16 названного выше Постановления раскрывает понятие иной личной заинтересованности как стремление должностного лица приобрести выгоду неимущественного характера, предопределенную следующими побуждениями: карьеризм, семейственность, желание приукрасить реальную ситуацию либо получить взаимную услугу, приобрести поддержку в решении различных вопросов, завуалировать собственную некомпетентность и т.п. Таким образом, перечень действий субъектов рассматриваемых деяний, предопределенных иной личной заинтересованностью, является открытым, что само по себе закономерно, поскольку преступные побуждения многообразны и не всегда предсказуемы.
93
Поэтому введение исчерпывающего их перечня может привести к тому, что со временем следственно-судебная практика столкнется с выявлением новых нюансов в мотивации преступного поведения, находящихся за пределами рекомендаций высшего судебного органа.
С другой стороны, отсутствие исчерпывающего перечня побуждений, предопределенных иной личной заинтересованностью, с приведением лишь наиболее типичных примеров, обусловливает возникновение различных позиций на этот счет. Этот аспект является предметом как научной полемики, так конфликта интересов у реальных субъектов уголовно-процессуальной деятельности, осуществляющих расследование и последующее судебное рассмотрение одного и того же уголовного дела, выступая содержанием различных заявлений, жалоб, ходатайств и т.п.
Под иной личной заинтересованностью в следственно-судебной практике также нередко трактуют: тщеславие, демонстрацию власти, месть, зависть, ложно понимаемые служебные интересы, стремление уйти от ответственности за допущенные просчеты, боязнь порицаний и наказаний со стороны руководства (не связанную с попыткой сокрытия некомпетентности сотрудника), корпоративную заинтересованность, заинтересованность вследствие наличия особых личных взаимоотношений (дружеских, романтических) с лицами, в интересах которых регистрируется право собственности или иные вещные права и пр. Именно указанные выше побуждения зачастую являются предметом спора в теории и в правоприменительной практике.
В юридической литературе нередко критикуется позиция о понимании ложно понятых служебных интересов либо корпоративной заинтересованности как разновидности личной заинтересованности [1, с. 146]. Личная заинтересованность нередко трактуется как термин, противоположный служебной (корпоративной) заинтересованности, пусть даже и неверно понимаемой должностным лицом [2, с. 52 - 53]. Так, например, по мнению Ю.С. Варанкиной, личная заинтересованность приобретает черты общественной опасности в случаях, если она сознательно противопоставляется интересам общества и государства, организаций, других лиц [3, с. 15].
Если должностное лицо, исходя из корпоративных интересов, реализуя принятые в данном подразделении традиции, ориентируясь на устные указания руководителя Росреестра, в том числе не только по конкретному регистрационному делу, но и на рекомендации, выражаемые в общем порядке, не осуществило тщательную проверку документов вследствие поставленных перед ним ограниченных сроков и конкретных задач, либо прониклось сочувствием или симпатией к заявителю, представившему неполный комплект документов, а равно документы, вызывающие сомнения в достоверности, то наличие в действиях государственного регистратора иной личной заинтересованности неоднозначно. Также, на первый взгляд, «бескорыстной» является «безотказность» в регистрации или в выделении земельного участка лицу, обладающему непререкаемым авторитетом и влиянием в органах власти или коммерческих структурах, - без необходимой экспертизы документов или с
94
игнорированием несоответствия их предъявляемым требованиям. В целом, предоставление выгод и привилегий лицам, не находящихся в родственных или дружеских отношениях, выглядит как отсутствие личной заинтересованности.
Посмотрим, каким образом мотив иной личной заинтересованности реализуется в данном ключе применительно к рассматриваемой нами группе преступлений. Закономерно, что служебные (корпоративные) интересы не всегда могут совпадать с личными интересами должностных лиц. Однако говорить о полярности этих понятий, на наш взгляд, также возможно далеко не всегда. Внешне реализуя искаженно понятые служебные интересы, действуя в качестве структурной части единой системы, без должного критического анализа, либо беспрекословно выполняя даже неправомерные указания и рекомендации руководителей или иных лиц, обладающих вследствие определенного статуса различными рычагами влияния, субъект обеспечивает себе ощущение психологической защищенности и безопасности в данной структуре, нарабатывает авторитет и репутацию «адекватного» сотрудника в составе «команды», а также «моральное право» перспективы взаимного обращения к лицам, которым он оказал помощь в «разрешении проблемы». Таким образом, внешне действуя в интересах других субъектов, должностное лицо стремится наработать себе различные привилегии, позволяющие ему поддерживать собственный статус, престиж, получать всевозможные поощрения, обезопасить себя от порицания и иных неприятностей, связанных с отказом выполнить неправомерное указание и т.п. Другими словами, иная личная заинтересованность проявляется в получении лицом психологических выгод. В психологии существует такой термин, как «вторичная выгода», под которым понимается «скрытый бонус», который лицо получает в результате внешне нелогичного, нерационального или даже неправомерного поведения. Разумеется, применительно к рассматриваемой нами проблеме говорить о «вторичной выгоде» в действиях и мотивации субъектов преступлений можно в условном смысле, в силу своеобразия данного исходного психологического термина.
Итак, понятие «иная личная заинтересованность» - весьма широкое, не лишено оценочного характера, что обусловливает не всегда достаточный объем доказательств наличия в действиях субъекта преступления иной личной заинтересованности. Поэтому в следственно-судебной практике не являются редкостью ситуации, когда субъекты расследования, не выявив корыстной мотивации, автоматически признают действия субъекта, как продиктованные иной личной заинтересованностью, порой, к сожалению, без тщательного доказывания таковой. То есть, если не подтверждается наличие корыстной заинтересованности, обвиняемым вменяется наличие иной личной заинтересованности, по сути, как предположение, то есть без должного анализа и доказывания.
Но ведь уголовно-процессуальный принцип презумпции невиновности обеспечивает возложение обязанностей по всестороннему доказыванию всех обстоятельств преступления на сторону обвинения. Необнаружение личной, а тем более корыстной заинтересованности, влечет пробел в доказательственной
95
базе по уголовному делу, причем, касающийся обстоятельств, входящих в предмет доказывания. Иными словами, независимо от позиции подозреваемого или обвиняемого, следователем (дознавателем) должен быть в любом случае определен и подкреплен доказательствами конкретный мотив в деятельности субъекта преступления.
Соответственно, субъектам расследования необходимо быть готовым к ситуациям, если подозреваемый (обвиняемый), не отрицая факта совершения каких-либо неправомерных действий по регистрации объекта недвижимости, будет отрицать наличие именно умысла и личной заинтересованности, подкрепляя это различными доводами, пытаясь склонить следствие (дознание) и суд к убеждению о том, что его действия были обусловлены искренним заблуждением.
Поэтому, исходя из конструкции составов анализируемой группы деяний, требуется доказывание факта наличия личной заинтересованности. Для этого требуется провести следственные действия, доказывающие наличие особых взаимосвязей между регистратором (иным должностным лицом или специалистом), уполномоченным совершать действия по перераспределению прав на недвижимое имущество, изменению режима землевладения и землепользования, определению кадастровой стоимости объекта недвижимости и т.д. и лицами, в интересах которых совершается и регистрируется сделка, а также следственные действия, доказывающие сознательный характер деятельности указанных субъектов.
Основываясь на рекомендациях по тактике допроса свидетелей по различным категориям должностных преступлений, предложенных А.В. Варданяном, О.П. Грибуновым, А.Ю.Головиным и другими авторами [4, с. 130-134; 5, с. 5-7; 6, с. 6 -13; 7,с.65], можно сделать вывод, что такие допросы могут проводиться в целях установления официального распорядка трудовой деятельности и полномочий каждого сотрудника, а также неформальных взаимоотношений в коллективе, неофициального распределения служебных задач между сотрудниками, форм и способов контроля за их выполнением, стиля руководства подчиненными и т.д. Значительную доказательственную информацию также обеспечивают выемки документации, отображающей процесс оформления сделок с недвижимостью, совершенный с нарушением действующих правил.
Однако весьма ценным доказательственным ресурсом при определении подлинных побуждений подозреваемого или обвиняемого выступает судебно-психологическая экспертиза по определению ведущих психологических мотивов при совершении действий, образующих способ совершения и сокрытия преступления. Как известно, каждая личность уникальна, и в одних и тех же ситуациях лица, обладающие различным комплексом индивидуально -психологических качеств, могут не только демонстрировать различные поведенческие особенности, но и не совпадающие побуждения. Соответственно, в ряде случаев без проведения психологических исследований невозможно однозначно установить наличие или отсутствие личной заинтересованности (например, был или не был подозреваемый заинтересован в
96
получении взаимных услуг и выгод в перспективе, если прямо этот вопрос не обсуждался в процессе незаконного выделения земельного участка или юридического оформления незаконной сделки с недвижимостью). Современные возможности судебно-психологической экспертизы позволяют при наличии тщательно собранного материала определить иерархию мотивов [8, с. 49 - 61], а также ведущие мотивы при совершении преступления, однако следственно-судебная практика назначения судебно-психологических экспертиз на данный момент все еще постепенно нарабатывается.
В этой связи представляется целесообразным выразить рекомендацию о тщательном установлении, наряду с иными обстоятельствами данного деяния, также и фактора не только корыстной, но и иной личной заинтересованности, перспективным тактико-криминалистическим средством которого выступает судебно-психологическая экспертиза.
Список литературы
1. Волженкин Б.В. Служебные преступления. М., 2000. С. 146.
2. Бутырева Н.В. Актуальные проблемы доказывания иной личной заинтересованности и возможности судебно-психологической экспертизы // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2013. № 4 (36). С 52 - 53.
3. Варанкина Ю.С. Корыстная или иная личная заинтересованность как мотив преступной невыплаты заработной платы // Российский следователь. 2008. № 7. С. 15.
4. Варданян А.В., Гончаров К.В. Общие положения допроса свидетелей и потерпевших по делам о злоупотреблениях полномочиями лицами, выполняющими управленческие функции в коммерческих и иных организациях // Общество и право. 2017. № 3 (61). С. 130-134.
5. Грибунов О.П. Тактические приемы, используемые для изобличения ложных показаний свидетеля // Российский следователь. 2016. № 5. С. 3-7.
6. Головин А.Ю., Бугаевская Н.В. Механизм коррупционных преступлений, совершаемых путем подкупа, и установление его элементов в ходе допроса // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2013. № 5-2. С. 6-13.
7. Головина Е.В. Тактические особенности проведения допроса подозреваемых (обвиняемых) по делам о злоупотреблении должностными полномочиями при осуществлении государственного и муниципального контроля (надзора) // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2017. № 1-2. С. 65-72.
8. Аристархова Т. А. Мотивы совершения преступлений экстремистской направленности против прав и законных интересов человека и гражданина в системе их криминалистической характеристики // Известия Тульского государственного университета. Экономические и юридические науки. 2016. № 4-2. С. 49-61.
Максимов Михаил Иванович, адъюнкт, rui@mvd.ru, Россия, Ростов-на-Дону, Ростовский юридический институт МВД России
THE ISSUES OF PROVING MOTIVES IN THE COMMISSION OF CRIMES IN THE FIELD OF REGISTRATION OF ILLEGAL REAL ESTATE TRANSACTIONS
M.I. Maximov
In article draws attention to the specific features of proving the subjective side of committing crimes in the field of registration of illegal real estate transactions. The author comes to the conclusion that the greatest difficulties in the formation of evidence arise in situations where the person did not come from self-interest, but from a different personal interest. The problem is amplified by the ambiguous interpretation of the concept of other personal interest", the lack of a clear list of motives covered by this concept, the different positions of scientists and practitioners. On the basis of the analysis, the author formulates his own position on the essence of this concept, expresses recommendations for improving the efficiency of evidence formation.
Key words: real estate, real estate objects, land plots, registration, illegal transactions, motive, motivation, self-interest, other personal interest, proof.
Maximov Mikhail Ivanovich, adjunct, rui@mvd.ru, Russia, Rostov-on-Don, Rostov Institute of Law of the Ministry of Internal Affairs of Russia
УДК 342.4
КОНСТИТУЦИОННО-ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ ПАРЛАМЕНТСКОГО РАССЛЕДОВАНИЯ В СИСТЕМЕ ОБЩЕСТВЕННОГО КОНТРОЛЯ
ЗА ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ ОРГАНОВ ВЛАСТИ И УПРАВЛЕНИЯ
В РОССИИ
А.А. Спиридонов, Н.А.Урюпина
Рассмотрены понятия «контроль», «общественный контроль» и конституционно-правовые основы общественного контроля в России, основные направления осуществления общественного контроля в сфере законодательной, исполнительной и судебной власти. Отмечается, что парламентское расследование, как инструмент непрямой
(опосредованной) формы общественного контроля, представляет собой реакцию законодательной ветви власти на события, получившие широкий общественный резонанс. Данный инструмент позволяет снизить социальную напряженность и построить конструктивный диалог между обществом и государством.
Ключевые слова: контроль, общественный контроль, органы власти и управления, парламентское расследование.
Существует множество оснований для классификации видов контроля, например, сфера, субъекты и объекты контроля, типы и методы, задачи, время
