CC BY
89
В. В. Казаковская, М. В. Хохлова
ИЛИ РАН, Санкт-Петербург, СПбГУ, Санкт-Петербург
ВОПРОСО-ОТВЕТНЫЕ ЕДИНСТВА, АПЕЛЛИРУЮЩИЕ К ТОЧКЕ ЗРЕНИЯ АДРЕСАТА1
1. Вступительные замечания
1.1. К истолкованию понятия «модусный вопрос» Модусные вопросы (вопросы к модусу) понимаются в данной работе широко — как вопросительные предложения, апеллирующие к интенсиональному статусу адресата — его мнению, знанию, оценке, причинному обоснованию обсуждаемого положения дел, а также способствующие обнаружению авторства [Арутюнова 1986; Бырдина 1992; Казаковская 2010]. Перефразируя Шарля Балли [Бал-ли 2001:48], их можно определить как вопросы к «представлению в уме» адресата:
(1) —Я сам талантливый. Двух гениев на семью многовато, а? Как считаешь?
[Г. Маркосян-Каспер. Кариатиды // Звезда, 2003]
(2) — Вы думаете — она злая? [Н. Лесков. Некуда (1864)]
(3) — Как думаешь, где он может болтаться? — А я знаю? — недовольно откликнулся Коршун.
[Г. Прашкевич. Александр Богдан (2001)]
(4) — Неужели вы думаете, что прежде никому не приходила в голову такая простая мысль? — Возможно, — ответила Вера, — только по каким-то причинам она там надолго задержалась.
[С. Г. Жемайтис. Большая лагуна (1977)]
1 Работа поддержана Программой фундаментальных исследований Президиума РАН «Корпусная лингвистика» по направлению 1. «Создание и развитие корпусных ресурсов по современному русскому языку», проект «Развитие корпусной справочной системы по синтаксису русского языка» и Фондом Президента РФ, грант НШ-3135.2014.6 «Петербургская школа функциональной грамматики».
Авторы выражают глубокую признательность коллегам — чл.-корр. РАН А. В. Бондарко и проф. М. Я. Дымарскому — за ценные замечания и предложения, сделанные ими в процессе обсуждения начального варианта статьи.
В типологии вопросительных предложений модусные вопросы (далее — МВ) противопоставлены вопросам диктумным / диктальным, к числу которых — по предварительным данным — принадлежит большая часть вопросительных конструкций, в силу чего они получили наиболее подробное освещение, причем не только в русистике.
Основанием для подобной дифференциации вопросов служит диктумно-модусная семантическая структура высказывания: Я знаю, думаю, понимаю, считаю, что снег бел. Процесс познания, включающий восприятие, мышление, образование различного рода мнений, суждений, квалификаций объективной действительности, а также речевую деятельность, невозможен без активного участия со стороны мыслящего субъекта: «Предицируя, мы как бы имеем в виду себя, свою личность, мы ощущаем или сознаем себя как виновника акта предицирования: так, предложение »Снег бел" заключает в себе в скрытом виде следующее — невыраженное — движение мысли: ,,Я (говорящий, думающий) знаю, полагаю, утверждаю и т. д., что признак белизны должен или может быть приписан снегу как предикат"» [Овсянико-Куликовский 1912].
Вслед за Балли диктумом принято называть ту часть высказывания, которая передает основное содержание сообщения [Балли 2001]. Диктум определенным образом отнесен к действительности, то есть заключает в себе модальность, часто именуемую объективной, или деонтической [Бондарко 1976; 1990; 2001; Бирюлин, Корди 1990; ТФГ1990; Palmer 2001; Модальность в языке и речи 2008]. В лингвистической литературе диктум обозначается терминами «дескриптивная структура», «факт», «положение вещей», «ситуация (в том числе процесс, событие, происшествие)» [Крылов 1987]. Модусом называют ту часть высказывания, которая связана с субъективным отношением говорящего к сообщению (то есть с субъективной модальностью) [Балли 2001; Алисова 1970; Колосова 1980; Арутюнова 1988; Шмелева 1988]. Для обозначения модуса используются следующие термины: «модусная / модальная рамка», «модусная пропозиция», «квалификативная структура», «модальность в широком плане», «модальное отношение», «пропозициональное отношение / установка», «интенсиональное состояние сознания», «внутреннее / психологическое состояние», «духовная / психологическая деятельность / характеристика», «психологическая / субъективная реакция» [Крылов 1987].
Существенно замечание Ш. Балли о том, что носителем модальности (модусом) может являться переходный глагол, а дикту-мом — объектное дополнение. В ситуации сложного предложения позицию такого дополнения способна занимать предикативная единица [Колосова 1980: 53]. Применяя данные рассуждения к сфере вопросительных предложений, кратко охарактеризуем диктумные и модусные типы вопросов. Вопросы, обращенные к диктуму, актуализируют в сознании определенную пропозицию, принадлежащую миру объективного (или физического, в терминах когнитивисти-ки), и отражают тем самым первичную категоризацию внеязыковых явлений. В соответствии с теми понятийными категориями, которые относятся к семантическому фокусу вопроса, в сфере диктумных вопросов разграничиваются подтипы: в частности, ситуативные (5)
и предикатно-актантные — целевые (6), причинные (7), локативные,
2
темпоральные, посессивные, квалитативные и др. — вопросы:
(5) — А что твой диссер?
[М. Голованивская. Я люблю тебя (1990-2000)]
(6) — Зачем вам, извините только, понадобился вдруг Чехов? —
То есть как это?
[Ю. П. Герман. Дорогой мой человек (1961)]
(7) — А почему ты небритый ходишь? — спросила вдруг Ира. — Горячей воды, что ли, нет? Так электробритву купи.
[Г. Маркосян-Каспер. Кариатиды // Звезда, 2003]
Вопросы к модусу имеют иную направленность: они обращены к миру субъективного (психического). Их основная цель в диалоге состоит в выявлении точки зрения адресата, идентификации его ментального состояния. Главное функциональное предназначение МВ — обнаружить ту или иную «ипостась» партнера по диалогу (слушающего), и в этом смысле вопросы к модусу так или иначе ориентированы на авторскую позицию собеседника. Дифференциация МВ учитывает семантику модуса — главным образом модусного (интенсионального) предиката, — в соответствии с чем выделяются такие
2 Диктальным вопросам посвящена обширная научная литература, см., в частности, работы, затрагивающие проблемы классификации и речевого онтогенеза [Рахилина 1990; Голубева-Монаткина 2004; Мелиг 2008; Казаковская 2011].
модусы, как ментальный (эпистемический), эмотивный, перцептивный, волитивный [Арутюнова 1988: 109-132] и речевой [Гак 1978; 1987], ср. понятия перцептивной, ментальной, реактивной, волюнта-тивной и речевой модусных рамок в концепции коммуникативной грамматики русского языка [Золотова, Онипенко, Сидорова 2004].
Сущность ментального модуса состоит в выражении рефлексии субъекта по поводу своего текущего психического состояния, в выражении своего отношения к диктумной пропозиции, в придании диктуму необходимой эпистемической определенности. Подавляющее большинство ментальных МВ апеллирует к эпистемической и аксиологической сферам, идентифицирующим и квалифицирующим интеллектуальную деятельность субъекта. Это модусные сферы полагания и оценки (в том числе истинностной и общей (аксиологической)), знания и незнания, сомнения и допущения (вероятностной оценки) [Арутюнова 1988; Дмитровская 1985; 1988а,б; Шатунов-ский 1988; Рябцева 1993; Шмелева 1988; 1995; 2008]. Доминирование ментальных МВ в диалоге объясняется рядом обстоятельств. Именно в ментальном модусе сосредоточена субъективность процесса познания. Ментальный модус в наибольшей степени предназначен для выражения «связи суждения с его автором» [Арутюнова 1988: 120] и, соответственно, для передачи субъективного отношения говорящего к чужому слову: «.. .ведь мы не столько спрашиваем, мы про-блематизируем (выделено нами. — В. К., М. Х.) чужое утверждение» [Бахтин 1979: 226]. В отличие от других модусных сфер, ментальный модус располагает наиболее обширной языковой «техникой», системно предназначенной для выражения связи умозаключения с его автором.
Особой группой МВ являются вопросы, касающиеся обнаружения авторства (своего/чужого) и/или источника знания. С их помощью осуществляется запрос об источнике информации или о способе ее получения:
(8) — Вы хвастались ученикам, — говорит мне Шулейкин, — что вам на всех наплевать, что у вас своя, мол, голова на плечах, что программы — это чепуха... — Кто вам сказал? — говорю я. — Это неважно, — говорит он.
[Б. Окуджава. Новенький как с иголочки (1962)]
(9) — Он подумал, что ты спрашиваешь, где выход из города к морю. — А ты откуда знаешь? — Я французский в школе учила.
[Е. Белкина. От любви до ненависти (2002)]
На наш взгляд, данный тип МВ принадлежит к переходной — между центром (вопросами к диктуму) и периферией (вопросами к модусу) — зоне в структуре функционально-семантической категории вопросительности (понятие ФСК используем вслед за А. В. Бон-дарко [Бондарко 1976]). Основанием для включения «МВ к авторству» в упомянутую переходную зону является тот факт, что семантический компонент, находящийся в фокусе вопроса, может быть интерпретирован как принадлежащий «физическому» миру, то есть как
" 3
диктальный .
1.2. Модусные средства в вопросе
В структурном аспекте вопрос, ориентированный на модус, может быть представлен конструкцией, содержащей тот или иной показатель эксплицитного модуса, то есть модусной рамки. По замечанию Н. Д. Арутюновой, эксплицитный модус порождается диалогом — внутренним или явным [Арутюнова 1988], однако тенденция модуса к имплицитности затрудняет исследование модусных категорий.
Для каждого модуса существуют собственные исходные варианты модусных рамок и возможности репрезентации ядерной семантики. Например, для ментального модуса типичны редуцированные рамки, на формально-структурном уровне представленные вводными компонентами с субъектом, обладающим семантикой первого лица (так наз. эгоцентрические модусные рамки, или «Я»-модусные рамки [Онипенко 2013]). Для речевого модуса это полностью вербализованные («предложенческие») рамки, связанные с другим субъектом речи. Субъектный компонент таких рамок обычно выражен вторым или третьим лицом («Ты»- уб. «Он»-модусные рамки).
В фокусе МВ может оказаться любой из компонентов рамки — интенсиональный предикат, субъект, причинное обоснование (высказанного) положения дел. Дальнейшая категоризация МВ
3 Подобная интерпретация позволяет связывать МВ с (не грамматикализованной в русском языке) категорией эвиденциальности [Эвиденциальность 2007; А1кЪепуаЫ 2006]. Подробнее о способах выражения авторства в структуре предложения см. [Казаковская 1996].
предполагает учет таких критериев, как 1) имплицитность / экспли-цитность модуса исходной («провоцирующей») реплики, 2) совпадение / несовпадение субъекта и предиката модуса с субъектом и предикатом диктума (субъектная перспектива высказывания [Онипен-ко 1994]), 3) тип рамочного субъекта (ср. «Я»-, «Ты»- и «Он»-модусные рамки). Возможны следующие варианты репрезентации модуса в вопросительной реплике.
Во-первых, модусная рамка может быть полностью эксплицированной (нередуцированной), являясь при этом главной частью сложноподчиненного предложения изъяснительного типа [Бырди-на 1988]:
(10) — А вы не думаете, что кроме приказа ещё должны быть спокойные сытые свободные люди?
[А. Солженицын. В круге первом (1968) // Новый мир, 1990]
(11) — Делаете что-нибудь на огороде или, скажем, мастерите по дому? — Неужели вы думаете, что у меня есть время заниматься какими-то грядками? Ангел мой, я работаю с девяти часов утра до двух ночи. Утром выпиваю чашку кофе, а после двух ложусь спать. [К. Чебышева. Андрей Макаревич: послушаем креольское танго//Труд-7, 2002.11.02]
(12) — Так Вы полагаете, что антитеррористическая операция должна ограничиться Афганистаном?
[В. Беляков. Далее — везде//Труд-7, 2002.01.22]
Симптоматично, что невопросительные (утвердительные) варианты конструкций данного типа получили название квазислож-
4
ных предложений в связи с тем, что главная предикативная часть выполняет в них вспомогательную функцию [Колосова, Череми-сина 1986; Шмелева 1988; 1995]. Их характерной особенностью является возможность элиминации модусной части без нарушения структурной целостности высказывания, чего нельзя сказать о целостности семантической. На наш взгляд, упомянутая вспомогатель-ность (а вместе с нею и избыточность [Казаковская 2010]) полностью утрачивается в том случае, если меняется коммуникативная установка высказывания.
4 Изначально термин «квазисложные» был предложен М. И. Черемисиной для обозначения разновидностей сравнительной конструкции.
Во-вторых, модусная рамка может подвергаться редукции, результаты которой представлены вводными компонентами — словами, их сочетаниями и предложениями. Процесс редукции, заключающийся в «компрессии» модуса вплоть до его элиминации, получил описание на материале русского языка в синтаксических работах, посвященных проблеме сложных предложений асимметричной структуры [Колосова 1980; Колосова, Черемисина 1986], а также особым типам диалогических реакций — «почему»-репликам, на уровне означающего представляющих собой простое предложение, а на уровне означаемого — сложное [Арутюнова 1970]. Ср., например:
(13) —А кроме этого / как вы считаете / каким для мира будет год? [Беседа в Воронеже (2001)]
(14) — На вас, полагаете, мы по наитию вышли? — Я-то тут с какой радости? [Е. Парнов. Александрийская гемма (1990)]
(15) — (...) Разве вы читаете такого рода произведения? — Какого же рода произведения я, по-вашему, читаю?
[Ю. Герман. Дорогой мой человек (1961)]
(16) — По-твоему, это нормально? — Более или менее.
[С. Довлатов. Филиал (Записки ведущего) (1988)]
(17) — Да что же ты, не можешь стукнуть кулаком по столу? — Почему не могу? Ты думаешь, отчего у меня этот синяк под глазом? [Коллекция анекдотов: семья (1970-2000)]
В-третьих, модус может включаться в состав аналитического сказуемого именных предложений. При этом в роли связки — обли-гаторного компонента грамматической формы данных предложений — выступает строго очерченная группа лексем [Лекант 2002: 269, 271-276; Попова 2013]. Вопросительные конструкции с модусом, инкорпорированным в их компонентный состав, представляют собой «модусно осложненное» простое предложение:
(18) — Неужели вы его, правда, считаете величайшим? — спросил меня тот, кого мы в нашем рассказе условно называем Петровым. — Конечно, величайшим, а каким же еще?
[В. Войнович. Дело № 34840 (1999)]
Подобные конструкции могут подвергаться дальнейшему модальному осложнению, включая элемент подвергаемой сомнению оценки ментального статуса адресата, соотнесенной с инкорпорированной модусной рамкой. В этом случае возникают местоименно-соотносительные сложноподчиненные предложения фразеологизи-рованного типа:
(19) — Неужели вы, товарищи, настолько наивны, что полагаете летнее отключение горячей воды простым бытовым неудобством? Нет, за этим явлением стоят куда более сложные философские причины.
[Д. Смирнова. Коммерсант. Столица (1997)]
Наконец, модус может иметь статус самостоятельной (элементарной) предикативной единицы и функционировать в диалогической реплике как своего рода парцеллят:
(20) — Тогда выпить мы сможем не в виде взятки, а по-товарищески. Как ты считаешь? — Чонкин поставил флягу на стол и подвинул к председателю. [В. Войнович. Жизнь и необычайные приключения солдата Ивана Чонкина (1975)]
(21) — Может быть, сначала заехать ко мне, все забрать, а уже потом — в Клин. Как полагаешь? — Правильно! Полагаю, что так и надо сделать.
[А. Грачев. Ярый — 3. Ордер на смерть (2000)]
Вопрос о том или ином способе репрезентации рамки определяется отношениями модуса и диктума в структуре высказывания: «равновеликость» эксплицитного модуса и диктума значима, причем не только в вопросительных, но и в утвердительных репликах [Они-пенко 2003]. Однако вопросов, которые могут быть одновременно заданы и по отношению к диктуму, и по отношению к модусу, не существует [Балли 2001: 45].
1.3. Позиции модусных вопросов в структуре диалога В структуре диалогических единств МВ способны занимать обе основные позиции — инициативную:
(22) — Как ты считаешь, отец Илья правильно все делает? —
Правильно. Когда нам врут, мы сразу замечаем.
[Российский Фонд Помощи//Домовой, 2002.06.04]
— и реактивную:
(23) — Но при чем же здесь система? — спросил Соколов. — Как при чем? — сказал Штрум. — По-вашему, Петр Лаврентьевич, унтер-офицерская вдова сама себя расстреляла в тридцать седьмом году? [В. Гроссман. Жизнь и судьба (1960)]
(24) — (...) Стащил? — Неужели ты думаешь, что я способен украсть? [Н. Дубов. Мальчик у моря (1966)]
Объем модусных вопросо-ответных единств варьирует от минимальных диалогических единств, состоящих из двух смежных (пары) реплик (22), до расширенных диалогических единств, структура которых включает три и более взаимосвязанные реплики (23), см. также:
(25) — Почему вы думаете, что меня кто-то должен направить? Неужели я не могу прийти сам от себя? — Но от кого-то вы узнали, как ко мне надо условно стучать.
[В. Войнович. Монументальная пропаганда И Знамя, 2000]
Подобные случаи описывают как вопросительные сверхфразовые единства — группы реплик «из двух или более вопросов, задаваемых говорящим подряд, и характеризующихся смысловым и интонационным единством» [Фридман 1980: 68]. Между тем по отношению к диалогической структуре (диалогическому единству), уже имеющей в своем составе объединение высказываний в позиции инициативной реплики, вероятно, целесообразно использовать понятие сверхфразового усложненного диалогического единства на том основании, что «сверхфразовость» (как объединение фразы-стимула и фразы-реакции) присутствует даже в минимальном диалогическом единстве. Это позволяет нам охарактеризовать особые случаи модусных диалогических единств в анализируемом корпусе, не смешивая при этом два традиционных термина — «диалогическое единство» и «сверхфразовое единство».
Отдельную группу МВ представляют конструкции, содержащие несколько модусных рамок, — так наз. множественные МВ (ср. multiple questions [Рахилина 1990]):
(26) — Что, по-вашему, это может изменить, и как вы думаете, поддержат ли вашу инициативу другие партии? — У любой декларации должен быть механизм ее реализации.
[Russian News]
(27) — Жить-то надо, как, по-твоему? Или, думаешь, я здесь ради удовольствия работаю? Да что я тебе объясняю, какмальчику! — Жить надо, — согласился он.
[А. Берсенева. Полет над разлукой (2003-2005)]
Множественные МВ характеризуются тем, что два или более модусных средства в них относятся к одной, а не к разным пропозициям, — то есть к одному и тому же положению дел.
1.4. Формальные типы модусных вопросов Сочетание формального и семантического критериев классификации вопросительных предложений, а также учет связи вопроса и ответа позволяет разграничить такие типы вопросов, как модусные общие (условно говоря, «да / нет»-вопросы) и модусные частные (соответственно, «кто / что»-) вопросы. Прототипические МВ имеют в структуре вопросительное слово, то есть являются частными вопросительными предложениями, или частновопросительными модусными репликами:
(28) — Как вы полагаете, в чем сходство пышной миллиардерши в бриллиантах и железной печурки с утлой трубой? [А. Проханов. Каждый пятый русский — Карбышев // Завтра, 2003.01.14]
(29) — Почему вы думаете, что вас не повесят? — спрашивали в лаборатории.— А заодно и нас? — Да потому, что это русские, а не фашисты. Они спасли Европу, — отвечал он, понимая, что такие ответы их не удовлетворяют.
[Д. Гранин. Зубр (1987)]
Частные МВ требуют в ответе новой информации — сведений о предметах, признаках, обстоятельствах. Эта информация расширяет знания спрашивающего, сообщая о том, что не содержится в вопросе. Подобные вопросы предполагают более или менее развернутый ответ (хотя возможен и краткий), но на них нельзя ответить «да / нет»-репликой.
Содержание общих МВ (общевопросительных модусных реплик) представляет собой требование подтвердить либо опровергнуть высказанное предположение о соответствующем компоненте исходного высказывания; иными словами, это требование выразить
согласие / несогласие и/или верифицировать истинность выдвигаемой гипотезы. На эти вопросы можно кратко ответить релятивами5 да или нет, их аналогами, повторами и другими способами, передающими базовую семантику:
(30) Значит, по-твоему, он наступит, когда уж мы старушками будем? Нет, не согласен!
[А. Мариенгоф. Мой век, мои друзья и подруги (1956—1960)]
(31) — Думаешь, надежда есть? — Сто шансов против одного.
[С. Довлатов. Филиал (Записки ведущего) (1988)]
Альтернативные вопросы в ряде классификаций рассматриваются как варианты общих:
(32) Часто спрашиваю своего собеседника: «Ты так думаешь или знаешь?» Проверьте и убедитесь: оказывает сильное воздействие. [Г. Мироненко-Алексеев. Сергей Тарасов: «Люблю, когда все кипит, движется, работает!»//Труд-7, 2002.04.03]
Дальнейшая формальная дифференциация МВ учитывает, в частности, следующие параметры: а) наличие / отсутствие в структуре вопроса операторов отрицания, что служит основанием для выделения позитивных и негативных (10) МВ, б) присутствие в вопросе дизъюнкторов, маркирующих модусные ли-вопросы:
(33) — Считаешь ли ты, что я ошибаюсь и на этот раз?
[Г. Газданов. Эвелина и ее друзья (1971)]
— а также в) сочетание этих элементов в рамках одного вопроса к модусу:
(34) — Только не считаешь ли ты, что это можно перенести в Россию буквально? [А. Белозеров. Чайка (2001)]
2. Задачи, материал и методы исследования
Основной задачей исследования является анализ МВ в современной диалогической речи и обнаружение предпочтений адресата
5 Термин релятив и его толкование — как особой, синтаксически нечленимой и интонационно оформленной единицы — используем вслед за Г. В. Валимовой [1971], см. также работы [Сиротинина 1974; 2003; Гастева 1993]. Да и нет считаются специализированными конституентами поля согласия / несогласия.
при ответе на обращенные к нему МВ. В качестве материала для наблюдений использовались корпусы, созданные под руководством С. А. Шарова и доступные на сайте университета г. Лидса (Великобритания). Во-первых, это русский национальный корпус (Russian National Corpus, далее — RNC), его объем составляет 116 миллионов словоупотреблений (см. http://corpus1.leeds.ac.uk/ruscorpora. html. Во-вторых, анализировался газетный корпус (Russian News, далее — RN) объемом 70 миллионов словоупотреблений (см.Ы^р: //corpus1.leeds.ac.uk/ruscorpora.html). Для сопоставительного анализа привлекались данные из Национального корпуса русского языка (далее — НКРЯ), включающего 230 миллионов словоупотреблений (см. http://ruscorpora.ru)6.
Для поиска вопросов к модусу на языке регулярных выражений — метаязыке, позволяющем осуществлять поиск в размеченных текстовых корпусах с помощью специальных символов, — были разработаны лексико-синтаксические шаблоны для формулирования сложных запросов, в нашем случае — для поиска МВ [Казаковская, Хохлова 2013]. Под лексико-синтаксическим шаблоном понимается структурный образец языковой конструкции, в котором указываются грамматические характеристики входящих в нее лексем и синтаксические условия употребления языкового выражения, построенного в соответствии с моделью (например, правила согласования морфологических признаков лексем) [Митрофанова, Захаров 2009; Хохлова 2010].
2.1. Модели модусных вопросов
На начальном этапе исследования круг МВ был ограничен основными моделями — конструкциями, содержащими модусные рамки ментальной семантики с прототипичными интенсиональными предикатами считать, полагать, думать в наиболее свойственных русской диалогической речи формах 2-го лица ед. и мн. числа [Пропозициональные предикаты 1987]. Наряду с предикатами находить, интерпретировать, оценивать, трактовать, рассматривать как; представляться, казаться и некоторыми другими, рассматриваемые ментальные глаголы эксплицируют «квазиуниверсальный» модус
6 Корпусы RNC и RN являются версиями соответствующих — основного и газетного — подкорпусов в составе современного НКРЯ, созданными в 2009 г. Корпусный анализ выполнен М. В. Хохловой.
полагания. «Квазиуниверсальность» объясняется тем обстоятельством, что он может быть предпослан любому предложению, в том числе уже содержащему модус. Модус полагания требует определенных условий для экспликации, поскольку он вводит пропозицию, истинностное значение которой может оказаться недостоверным и оспоренным и поэтому должно быть установлено.
Поиск вопросов к модусу в (компьютерной) системе осуществляется по элементам морфологической разметки в комбинации с указанием на леммы или словоформы. Так, лексико-семантический шаблон [lemma = "как"] []{0,5} [word = "считаешь" | word = "считаете"] []{0,15} [lemma = "\?"] используется для поиска конструкций с вопросительно-относительным местоимением как и формами глагола считать во 2-м л. При этом между ними может находиться до 5 слов: ср. как ты считаешь (...), как ты все-таки считаешь (...), как же ты все-таки считаешь (...). Ограничение []{0,15} означает, что между считаешь (считаете) и концом предложения (знаком вопроса) может находиться до 15 слов.
Вопросы к модусу, описываемые на основе данных моделей, в НКРЯ составляют не более 1,5 % от общего количества вопросительных предложений (строго говоря, слов перед вопросительным знаком) в основном подкорпусе и не более 2,4% в газетном.
2.2. Ответы на модусные вопросы
При выявлении основных преференций партнеров по диалогу при ответе на МВ учитывается наличие/отсутствие реактивной реплики; в случае отсутствия позиция ответной реплики не заполнена (нулевая реакция) (а). Далее — при наличии ответа — рассматривается способ его выражения (вербальный vs. невербальный — кивок, пожатие плечами, мимика) (б). При вербальном ответе анализируется содержательный аспект реплики, то есть то обстоятельство, содержится ли в ней запрашиваемая информация: ответ формальный (ответная позиция занята, однако ее содержание не включает запрашиваемую информацию) vs. ответ фактический — информативный, «по существу» (в). Информативные ответы дифференцируются по субъектной принадлежности: кому — адресату или адресанту — они принадлежат (г), что позволяет более тонко охарактеризовать
ответные реакции на вопросительные сверхфразовые единства (23), (25). Нижеприведенная схема отражает названные критерии классификации.
Вопросно-ответные единства...
Реактивные реплики
наличествуют отсутствуют
вербальные невербальные
формальные фактические
принадлежат принадлежат адресату адресанту
Рассматривается базовая семантика ответных реакций: для общевопросительных диалогических единств элементом этой семантики является выражение согласия/несогласия, для частново-просительных единств подразумевается предоставление требуемой информации, а именно заполнение (как правило, одной) «позиции незнания» (д). Анализируются языковые средства выражения «ответной» семантики. Анализ средств выражения согласия/несогласия7 предполагает определение структурно-семантических особенностей ответной реплики — наличие/отсутствие повтора (диктальная семантика уб. модусная семантика), осложнения или расширения.
Наконец, принимается во внимание так называемая прагматическая составляющая реактивной реплики (е). Ответы могут рассматриваться не только с точки зрения «буквального восприятия» их
7 В данном аспекте анализа мы опирались на работы, посвященные изучению средств выражения согласия / несогласия в русском языке [Лекант 2002; Га-лактионова 1988; Добрушина 1997; 2014; Свиридова 2008], в том числе повторам [Шведова 1960].
содержания, но и с точки зрения заключающейся в них прагматической нагрузки — принятия / отклонения адресатом прагматического смысла («подоплеки») инициативной реплики. В частности, при ответе на вопрос: Неужели ты настолько наивен, чтобы думать, что / будто (...) ? наименее ожидаемым ответом оказывается принятие содержащейся в нем пропозиции: Да, я настолько наивен (...) или Нет, конечно, не настолько. На самом деле, смысл вопроса сводится к отрицанию пропозиции, вводимой изъяснительным придаточным
0 о
и приписываемой адресату .
Особое внимание уделяется «неответам», то есть уходам от ответа (35) или уклонениям от него, в число которых могут быть включены встречные вопросы (36):
(35) — Стив, — говорю я капитану, — мне понравились ваши офицеры и кадеты. Неужели вы действительно считаете, что Россия может угрожать вам и всему НАТО войной? — Давай лучше выпьем, — уходит от ответа Лемберт, — а о большой политике пусть голова болит у боссов.
[В. Баранец. Генштаб без тайн. Книга 2 (1999)]
(36) — Почему ты так считаешь? — А вы Вику видели? —вопросом на вопрос ответил Пряник. — Ну, вообще-то видела!..9
[М. Милованов. Естественный отбор (2000)]
Рассматриваются и так наз. латентные ответы, под которыми понимаются «реплики» (диалогические шаги), предполагающие невербализованную — в том числе неоднозначно интерпретируемую — реакцию. Например:
8 Прагматика принятия / отклонения близка к базовой семантике ответных реплик согласия / несогласия, но, тем не менее, не тождественна ей. Учет прагматических нюансов диалогических реплик расширяет представления о коммуникативных тактиках и стратегиях собеседников.
9 Ср., впрочем, следующий диалогический фрагмент:
(36') — (...) Почему ты обязательно думаешь, что ему звонит женщина? — А почему я должна думать, что звонит мужчина?
[В. Маканин. Ключарев и Алимушкин (1974)]
Смысл ответной реплики, выраженной на формальном уровне встречным вопросом, может быть «прочитан» как 'У меня нет оснований думать иначе', то есть реплике предпослан смысл «настаивание на своем». Подобная импликация не позволяет однозначно интерпретировать ее как уклонение от ответа.
(37) — Какая разница за что — неужели вы думаете, что господин префект не отыщет повода?Я понял, что он прав.
[М. Дяченко, С. Дяченко. Магам можно все (2001)]
(38) — Дамир, — сказал он, — неужели ты думаешь, что я могу тебя отдать?Я всхлипнул и ткнулся в его руку.
[М. Дяченко, С. Дяченко. Магам можно все (2001)]
Предварительный анализ вопросо-ответных единств с рассматриваемыми МВ в инициативной позиции показал, что далеко не все реплики, найденные в корпусе как реакции на вопросы к модусу, соотносятся с предполагаемыми (и упомянутыми выше) типами ответов. Во-первых, это касается ответов на вопросы, входящие в сверхфразовые усложненные диалогические единства. Ответные реакции в данном случае относятся не столько к начальной реплике, сколько ко всему единству:
(39) — Эрнст, неужели вы считаете, что человечество сможет научиться пользоваться этим новым видом энергии? Считается, что западная цивилизация пошла по пути развития техники, восточная — выбрала путь развития духовных сил. Может, пришла пора объединения материального и духовного? — Мы еще до этого не доросли.
[С. Кудряшов. Тайну знали фараоны//Труд-7, 2003.03.26]
Во-вторых, ответ может принадлежать не адресату, а самому адресанту. Это отмечено в ситуациях внутренней речи или монолога. В таких случаях вопрос, построенный по данной модели, начинает выступать в роли «иллокутивного самовынуждения» [Баранов, Крей-длин 1992] (см. также «шаг назад» [Арутюнова 1998]), позволяющего говорящему высказать собственное мнение даже в том случае, если это не входило в интенции собеседника:
(40) «... Мы с Татой очень переживаем». «Зря переживаете, — успокоил я его, — ты разве не знаешь, что для единственного сына в семье в таком случае нужно согласие родителей?» — «Да, знаю, конечно, ну и что из этого? Неужели ты всерьез полагаешь, что я могу не дать согласия? Это же позор. Как я буду соседям в глаза смотреть?» В израильской армии воинская повинность распространяется не только на юношей, но и на девушек.
[А. Городницкий. И жить еще надежде (2001)]
В-третьих, не ожидается и/или не требуется ответ на такие МВ, которые близки к дубитативным и — шире — к вопросительно-риторическим репликам [Рестан 1969:100; Лекант 1996: 303]. Проблема заключается в том, что попадающие в эту группу МВ используются говорящим не столько с целью выяснения точки зрения адресата, сколько с целью выражения собственного мнения (характер которого обычно противоположен высказываемому) и/или убеждения адресата в обратном. В этом, на наш взгляд, состоит элемент риторичности данных МВ. «Дубитативность» проявляется в том, что ответ на них все же предполагается (желателен), причем чем слабее выражен модальный оттенок сомнения в реальности факта, тем ближе дубитативный вопрос к чисто информативному [Рестан 1969]. В нашем языковом материале подобные МВ занимают «финальную» позицию (так наз. позицию абсолютного конца) в диалогическом пассаже: главным образом, они прерывают монолог (рассказы, воспоминания, реминисценции) говорящего либо внезапно завершают диалог собеседников:
(41) — Когда меня на банкете в «Арагви» посадили с ним рядом, я ему негромко сказала: «Зачем вы печатаете эти стихи?Неужели считаете их хорошими?»
[В. Катанян. Лиля Брик. Жизнь (1999)]
(42) Судья спрашивает у обвиняемого: — Последний раз спрашиваю, кто Ваш сообщник? — Неужели вы действительно думаете, что я способен предать собственного брата?
[Коллекция анекдотов: суд (1970-2000)]
3. Модусные вопросо-ответные единства в текстовых
корпусах
По результатам корпусного анализа, наиболее распространенными являются МВ с ментальными предикатами считать (считаешь / считаете) и думать (думаешь / думаете).
При том, что в обоих корпусах чаще используются МВ с глаголами в форме мн.ч., в газетном подкорпусе данные реплики составляют подавляющее большинство — около 90 %. Это обстоятельство объясняется спецификой корпуса: обилием интервью и, следовательно, так наз. Вы-отношениями, которые возникают между журналистом
и интервьюируемым. Употребление в модусных рамках субъектных компонентов в форме личных местоимений ты и вы преобладает над случаями их отсутствия, но все же не является обязательным:
(43) — Неужели ты думаешь, — спрашивал я, — что может быть иначе? — Может, и еще как может. [Э. Розенталь. «Всех духов лития...»// Вестник США, 2003.12.10]
Так, в RNC на 127 примеров использования конструкции Вы (ты) полагаете (полагаешь)... ? приходится 38 случаев, в которых местоимение опущено; в RN на 65 вопросов с местоимениями встречается 5 без них:
(44) «Ребята, читайте больше и больше». Полагаете, они вас услышали? — Думаю, что нет, к сожалению. Современные дети просто «липнут» к телевизору! [Е. Константинова. Эдуард Успенский: я не сказочник, а проповедник// Труд-7, 2000.07.14]
Обратимся к анализу наиболее распространенных типов реплик-реакций на следующие модели МВ, выделенные на материале размеченного корпуса:
1) модель с элементом КАК: Как считаешь / думаешь / полагаешь (...) (далее — КАК-модель),
2) модель с элементом НЕУЖЕЛИ: Неужели считаешь / думаешь / полагаешь (...) (далее — НЕУЖЕЛИ-модель),
3) модель с элементом ПОЧЕМУ: Почему считаешь / думаешь / полагаешь (...) (далее — ПОЧЕМУ-модель),
4) модель с элементом ОТЧЕГО: Отчего считаешь / думаешь / полагаешь (...) (далее — ОТЧЕГО--модель).
При этом особое внимание будет уделено повтору диктальных и/или модусных элементов предшествующей реплики.
3.1. Модель МВ с элементом КАК
Поисковый запрос для обнаружения данной модели в текстовом корпусе может быть представлен как: [lemma = "как"] []{0,5} [word = "считаешь" | word = "считаете"] []{0,15} [lemma = "\?"]. Наиболее типичной репрезентацией этого лексико-синтаксического шаблона является сложное (а именно сложноподчиненное) предложение (46)-(49). КАК-модель — простое предложение встречается в корпусе значительно реже:
(45) — Срок... Как сам думаешь? (= какой срок?)
— Думаю, неделя. [А. Белозеров. Чайка (2001)]
По данным RNC, в двух третях случаев модель «как + думаешь / думаете» занимает позицию инициативной реплики, при этом в 15 % случаев она выступает в роли парцеллята.
При выражении базовой семантики — согласия (46), (47) / несогласия (48), (49) адресата с мнением, предположением или оценкой адресанта — в ответных реакциях на общие МВ присутствует полное/частичное повторение инициативной реплики. См., например, повторы ее диктальной части (45), (46) или модусной рамки (47), вводящей мнение, то есть собственно пропозицию:
(46) — Как вы считаете, нужно ли продолжать эти исследования? — Конечно, исследования нужно продолжать.
[Е. Коваленко. Тунгусская загадка // Пятое измерение, 2003]
(47) — Как ты думаешь, добьемся, нет хлебушка от той землицы?
— Должны добиться. Наука пособит.
[В. Распутин. Прощание с Матёрой (1976)]
(48) — Пора закрывать лавочку, как считаешь? — Считаю, что у нас нет на это права.
[Б. Васильев. Дом, который построил Дед (1990-2000)]
Повтор, передающий согласие или несогласие, часто сопровождается релятивами да, нет, конечно (46). Эти и подобные им нечленимые слова-предложения, в число которых входят дискурсивные маркеры и редуцированные модусные рамки, в данной ситуации усиливают модальную семантику ответной реплики, создавая феномен так наз. модального унисона.
Для выражения несогласия или неуверенности при интенсиональном предикате может использоваться отрицание не — не думаю, не считаю, не полагаю:
(49) — Как думаешь, они знали дедушкиных учеников? — Не думаю. Он ведь читал лекции один, без бабушки и без тети Сони.
[А. Рыбаков. Кортик (1946-1948)]
Вместе с тем негаторы способны маркировать ситуацию «неответа» — незнание, неуверенность, размышление, хезитацию:
(50) —А может быть, купим Толику хорошую собачку? Или выпросим Бима у хозяина, а? Хорошо заплатим. Как думаешь ты? — Ох, не знаю, Семен, не знаю.
[Г. Троепольский. Белый Бим черное ухо (1971)]
Кроме того, при выражении согласия / несогласия возможно одновременное повторение фрагментов диктума и модуса:
(51) — Как думаете, это нормально? — Думаю, неочень нормально. Но это опять же инерция мышления. [С. Бабаева. Олег Газманов: «Я пою офицерам...»//Известия, 2003.10.03]
При фактических ответах на частные МВ адресат сообщает требуемую информацию, для введения которой он использует модус-ную рамку, повторяющую ментальный предикат реплики-стимула (45). При отсутствии информативного ответа, например, в ситуации незнания (50), а также при уклонении от ответа адресаты употребляют уточняющие и встречные вопросы. Прагматическая семантика встречных вопросов — реакций на модус — чрезвычайно разнообразна; на формальном уровне она выражается в разной степени застывшими и по этой причине легко входящими в диалогический узус репликами:
(52) — Как думаешь-то? — Да как я могу думать? — искренне не знала старуха Отавина.
[В. Шукшин. Бессовестные (1970)]
Отвечая на общевопросительные модусные реплики в форме встречного вопроса, адресаты повторяют диктальные предикаты:
(53) — Я проверял, на учете не состоит. — Ты проверял! Как ты сам считаешь — нормален? — А ты нормален? Я нормален? — с досадой сказал Никадышин. — Ты прав, он нормален.
[А. Дмитриев. Повесть о потерянном (1991)]
Вывод. Анализ вопросо-ответных диалогических единств с моделью МВ, содержащей элемент КАК, в позиции инициативной реплики показал, что в подавляющем большинстве случаев последняя заполнена (91 %), т. е. присутствует реакция адресата или самого инициатора вопроса. Говорящие склонны отреагировать наМВ, построенный по этой модели, давая ответы, содержащие запрашиваемую
Рис. 1. Ответные реплики на МВ с элементом КАК КАК + глагол
9%
Вербальный Щ фактический ответ (адресата)
Вербальный фактический ответ (адресанта)
Вербальный формальный ответ
ТЛ] Невербальный -ill! ответ
i:*: Отсутствие ответа 5%
информацию (58 %), при этом в 16% вербальных реплик отмечены ответы на вопросы, входящие в состав сверхфразовых усложненных диалогических единств). Различные уходы от ответов или изменение темы составляют 30% случаев; невербальные реакции являются для данной модели самыми редкими (3 %) (Рис. 1).
Характеризуя вербальные ответы, отметим, что в этой сфере доминируют информативные реакции. Это обстоятельство позволяет считать диалогические единства, имеющие в своем составе модусную рамку как считаешь, весьма успешным средством, провоцирующим адресата к обнаружению точки зрения. Случаи повторения диктальной или модусной частей инициативного вопроса в ответной реплике адресата составляют 10 %. «Неответы» на данный тип МВ зафиксированы в 9 % ситуаций.
3.2. Модель МВ с элементом НЕУЖЕЛИ
Запрос для поиска модели в текстовом корпусе задается как: [lemma = "неужели"] []{0,5} [word = "считаешь" | word = "считаете"] []{0,15} [lemma = "\?"].
Данный лексико-синтаксический шаблон представляет собой модально осложненный вариант КАК-модели и является более частотным в RNC (160 вхождений), по сравнению с газетным
подкорпусом (ЯЫ — 11 вхождений). НЕУЖЕЛИ-модель представлена в текстах как сложными, так и простыми вопросительными конструкциями, содержащими предикаты мнения полагать и считать, однако самым частотным типом МВ здесь является вопрос к модусу с предикатом думать: Неужели ты думаешь, что (...)? (55)—(58), (60)-(62).
Отличительной особенностью модели, содержащей элемент неужели, является то, что определенная часть представляющих ее вопросов входит в сверхфразовые диалогические усложненные единства (9 %). Немногим более 40 % составляют МВ без ответа (36 %) или с невербальным ответом (9 %). На большую часть вопросов (55 %) были получены вербализованные ответы, из которых только 11 % принадлежат адресату. В данной части реакций используется «иллокутивное самовынуждение» (32 %), а также зафиксированы «уходы» от ответа (ЯЫС — около 57 %, ЯЫ — 100 %), в том числе в виде встречных вопросов10:
(54) — Неужели считаете, что можно обмануть ясновидящую? — Кто я, по-вашему?
[Д. Донцова. Микстура от косоглазия (2003)]
При этом часть встречных вопросов повторяет диктум (в частности, диктальный предикат), «бумерангом» направляющий (переадресующий) запрос самому адресанту:
(55) — Господи, какой ты неразумный человек! Неужели ты думаешь, что таким способом тебе удастся освободиться? — А как мне удастся ? — в свою очередь спросил Пирошников, делая особое ударение на вопросе. [А. Житинский. Лестница (1972)]
(56) — Вы меня смертельно обидите. Неужели вы думаете, что меня в данном случае волнуют деньги? — Интересно, что же вас волнует ? — без тени кокетства сказала Макарова.
[Н.Леонов, А. Макеев. Гроссмейстер сыска (2003)]
10 В большинстве случаев фактический (информативный) ответ на НЕУЖЕЛИ -модель не предполагается в силу ее близости к риторическим вопросам. Прототипичная ответная реплика строится по «да / нет»-модели с семантикой принятия / непринятия, которую — независимо от формы — наиболее часто выражают именно встречные вопросы.
Второе место в ответных моделях (ЯЫС — 30 %) занимает полный / частичный повтор диктума инициативной реплики:
(57) — Неужели вы думаете, я поверил? — Федор Иванович обернулся к нему. — Зал, зал поверил, девочка поверила, вот что страшно. [В. Дудинцев. Белые одежды (1987)]
(58) — Неужели вы думаете, что я на вас глаз п ол ожил а? — Нет, — огорченно вздохнул доктор, — на меня уже давно никто ничего не кладет.
[Э. Рязанов, Э. Брагинский. Тихие омуты (1998)]
Третье место принадлежит релятивам да, нет, конечно, вряд ли и под., на которых между тем не завершается «диалоговый шаг» говорящего (15 % в ЯЫС):
(59) — Неужели ты действительно считаешь, что, знай ты эту тайну, ты решила бы все проблемы? — Конечно, — ответила Вера. — Яуверена. Только как ее узнать?
[В. Пелевин. Девятый сон Веры Павловны (1991)]
(60) — Неужели ты всерьез думаешь, что если я лично стану распрекрасным, то и общество станет распрекрасным? — Вряд ли. Но идея заразительна. [М. Анчаров. Самшитовый лес (1979)]
Наконец, в ответе на НЕУЖЕЛИ-модель возможен повтор модусных предикатов (61) и одновременный повтор модуса и диктума (62):
(61) — Неужели ты думаешь... из-за программы? — пролепета-лая. — Нет, я не думаю, это я так, к сведению... — сказала Маринка. [В. Белоусова. По субботам не стреляю (2000)]
(62) — Я здесь родился, я люблю этот город, неужели вы думаете, что я хочу оставить о себе плохую память? — Я просто думаю, что на вас давят интересы не столько эстетического плана, сколько денежного. [В. Волошина. А. Кузьмин: Чтобы жить в Москве, надо уметь улыбаться // Известия, 2003.01.19]
Вывод. Анализ ответных реплик на МВ НЕУЖЕЛИ-модели показал, что количество вербальных реакций, по сравнению с реакциями на МВ КАК-модели, здесь существенно ниже (ср. 55 % уб. 88 %).
Рис. 2. Ответные реплики на МВ с элементом НЕУЖЕЛИ НЕУЖЕЛИ + глагол (ЯМС)
6%
Щг/1
1 7% ■
Вербальный фактический ответ (адресата)
Вербальный фактический ответ (адресанта)
Вербальный формальный ответ
ттт| Невербальный ответ
Отсутствие ответа
Вопросы, на которые адресаты предпочитают давать ответ вербальным или невербальным способом, уступают вопросам, оставшимся без ответа (36 %), а также тем вопросительным репликам, которые послужили «иллокутивным самовынуждением» говорящему (17 %), однако в незначительной степени (ср. 47 % ух. 53 %). Процент повтора элементов модусной рамки реплики-стимула при ответе на них невысок (5 %), но с учетом реакций, в которых одновременно повторяются и диктум, и модус, их доля существенно увеличивается (10%) (Рис.2).
НЕУЖЕЛИ-модель является, пожалуй, самой нетривиальной в сфере рассматриваемых МВ, поскольку не только апеллирует к точке зрения адресата, но и отрицает (отклоняет) то положение дел, которое содержится в придаточной части инициативной реплики и презумптивно приписывается говорящим сознанию собеседника. Интерпретируя диктальную пропозицию, рассматриваемые МВ отражают тем самым точку зрения самого адресанта / говорящего, то есть дополнительно обнаруживают его авторство. Вместе с тем МВ с элементом неужели имеют манипулятивный оттенок: они «вынуждают» адресата согласиться, во-первых, с интерпретацией диктальной пропозиции (референтной ситуации) как, условно говоря, X, а во-вторых — с ее оценкой как неприемлемой: 'Думать /
считать / полагать, что (...), могут только очень некомпетентные / наивные / несведущие / недалекие и под. люди'. Ответы в форме встречных вопросов далеко не всегда являются «неответами»: в ряде случаев они представляют собой реакцию, смысл которой сводится к отрицанию / утверждению компонента вопросительной реплики, попавшего в «фокус сознания» адресата. См., в частности: Ты ошибаешься, думая, что [референтная ситуация] есть X; Ты ошибаешься, полагая, что я думаю X; С чего ты взял, что я так думаю?; А кто тебе сказал, что X?
3.3. Модель МВ с элементом ПОЧЕМУ
Поисковый запрос к данной модели формулируется как [lemma = "почему"] []{0,5} [word = "считаешь" | word = "считаете"] []{0,15} [lemma = "\?"].
В текстовых корпусах лексико-синтаксический шаблон представлен как сложными конструкциями (63), так и простыми предложениями (64):
(63) — Почему вы думаете, что он мог попасть в военный госпиталь? — Он инвалид войны... Офицер... Он был без сознания, его могли отвезти в военный госпиталь...
[Ю. Семенов. Семнадцать мгновений весны (1968)]
(64) — Вы сказали недавно, что парламентско-президентская республика была бы для Украины драмой. Почему вы так считаете? — Не готовы мы к этому. О парламентской республике можно говорить только в том случае, если в стране есть гражданское общество. А нам до него еще идти и идти много лет.
[Л. Кучма. Мы нужны друг другу// Труд-7, 2001.04.18]
Ответы, характерные для вопросительной ПОЧЕМУ-модели, наиболее часто (RNC — 60 %, RN — 90 %) представлены фактическими репликами, которые содержат запрашиваемую информацию и обосновывают некоторое мнение; из них, по данным RNC, 90 % случаев — это ответы, принадлежащие адресату, 10% ответных реакций могут быть охарактеризованы как «иллокутивное само-вынуждение». Определенная часть реплик может быть отнесена к ответам формальным (RNC — 22%, RN — 10%), поскольку не содержит запрашиваемой информации: это разного рода уклонения от ответов, переформулировки и встречные вопросы. В остальных
случаях (в ЯЫС они составляют 17 %) МВ остались без ответа. Причем эти тенденции действуют при всех ментальных глаголах, содержащихся в рассматриваемом типе МВ. Любопытно, что лишь в трети диалогических единств мотивация высказанного ранее мнения / предположения, «спровоцировавшего» данный вопрос, эксплицитно вводится союзом потому что:
(65) — А почему ты думаешь, что я знаю? — Потому что мужчины. . . мой папа знает почти все на свете.
[Н. Горланова. Решение Валерия (1987-1999)]
(66) — Почему ты думаешь, что я шампанское только раз в году пью? — обиделась Люба. — Потому что, кто пьет шампанское раз в год, тот пьет полусладкое; кто пьет раз в месяц — полусухое; кто раз в неделю — сухое; а кто пьет каждый день — брют. [В. Мясников. Водка (2000)]
В ответах, зафиксированных в ЯЫС, также возможны разные типы повторов (около 9 % реакций из числа вербальных). В частности, повторяются ментальные предикаты модусной рамки:
(67) — Да почему вы думаете, что он погиб? — не выдержал Хальдор. — Я ничего не думаю, — сказал барон и замолчал.
[Е. Хаецкая. Хальдор из светлого города (1997)]
(68) —Вы произнесли слово «провокация». Почему вы это считаете провокацией? — Я считаю ваш вопрос провокацией, дорогая! [К. Метелица, И. Глазунов. Илья Глазунов почувствовал себя козой// Столица, 1997.05.27]
Между тем подобные реплики не всегда являются ответами на вопрос о причинном обосновании мнения / суждения, поскольку адресат может отвергать его наличие либо необходимость иметь, обосновывать его. См. также пример клишированного ответа с семантикой «причина очевидна»:
(69) Почему так думаете? — стремительно спросил розовый военный и даже слегка привстал. — Да что ж тут думать! Приготовлены для переплавки. Видите, как их расплющили.
[Ю. Домбровский. Факультет ненужных вещей (1978)]
Наименее распространенными ответными репликами в этом типе диалогических единств являются такие, в которых частично повторяется диктумная пропозиция:
(70) — Я вам звоню, чтобы вы не думали, что я от вас скрываюсь. Почему вы считаете, что правление не может обсуждать какие-то варианты? — Правление может обсуждать всё что угодно, если у него есть время. [В. Войно-вич. Иванькиада, или рассказ о вселении писателя Войновича в новую квартиру (1976)]
При ответе на МВ ПОЧЕМУ-модели «уклонение» от ответа чаще всего выражено переспросом или встречным вопросом:
(71) —А почему же теперь вы считаете его фарсом? — Фарсом? — переспросил я. [К. Воробьев. Вот пришел великан (1971)]
(72) — Ну почему русские не могут уступить? На что у меня вырвалось: — А почему вы считаете, что мы, русские, должны уступать? У американца округлились глаза: — Что значит «мы»?Вы же американка, не так ли?
[Е. Ханга. Про все (2000)]
(73) — «А вот лежу и думаю: как, правильно все у нас идет — нет, как ты думаешь?» — «А ты как?» — «А я вот думаю, что не везде правильно. Вот на моего говорят и то и се, и линии партии он противодействует, и на власть, как пес бешеный, бросается. И толкуй не толкуй ему — ничего он, дурак, не понимает. А я ему все равно верю.» [Ю. Домбровский. Хранитель древностей / Приложение (1964)]
В ряде случаев «уклонение» в виде встречного вопроса происходит только на формальном уровне, поскольку содержательная часть ответа вполне поддается интерпретации: 'Я считаю так, потому что признаков, указывающих на другую возможность интерпретации, нет', то есть (А) кто / что же еще? Например:
(74) — Почему вы думаете, что «памятники»? — Кто же еще? — Люсин поежился. [А. Белозеров. Чайка (2001)]
Вероятно, именно поэтому «диалогические ходы», начинающиеся со встречного вопроса, зачастую продолжаются мотивацией мнения адресата:
(75) — Но почему вы все-таки считаете, что это одна шайка? — А что же еще? Вначале из комнаты этого гада идет дым. Ну такой, как в церкви. И пахнет он... в общем, приятно.
[Е. и В. Гордеевы. Не все мы умрем (2002)]
Вывод. Основные речеповеденческие, по Н.Д.Арутюновой [Арутюнова 1998], тенденции адресатов при ответе на МВ, построенные по модели с элементом ПОЧЕМУ, могут быть охарактеризованы следующим образом. Поскольку зафиксировано значительное преобладание ответов над «неответами» (83 % vs. 17 %) и ответов, данных адресатами, над реакциями «иллокутивного» характера (94 % vs. 6 %), очевидно, что адресаты в высокой степени склонны реагировать на модус в вопросе и предоставлять спрашивающему требуемую информацию. Количество вербальных (и, соответственно, поддающихся интерпретации) ответов превышает количество «латентных» реакций (98 % vs. 2 %) (Рис. 3).
В сфере вербальных ответов доминируют реплики, содержащие требуемую информацию и не осложненные повторением элементов стимула (71 %). На втором месте в тактиках адресатов находятся «неответы» (уходы от ответов, 20 %). Третье место занимают реплики, повторяющие вопросительную модель — ее диктальную или модусную часть (9 %), из них в 60 % случаев ответы на ПОЧЕМУ -модель дублируют элементы модуса реплики-стимула.
3.4. Модель МВ с элементом ОТЧЕГО
Поисковый запрос к ее обнаружению может быть сформулирован как: [lemma = "отчего"] []{0,5} [word = "считаешь" | word = "считаете"] []{0,15} [lemma = "\?"].
Данная модель является вариантом ПОЧЕМУ-модели, однако, по сравнению с рассмотренными выше типами МВ, встречается в языковом материале значительно реже: в газетном подкорпусе не зафиксировано ни одного вхождения, в RNC отмечено 4 случая. Рассмотрим реплики-реакции.
2%
Рис. 3. Ответные реплики на МВ с элементом ПОЧЕМУ
Вербальный фактический ответ (адресата)
Вербальный ^ фактический ответ (адресанта)
Вербальный формальный ответ
Невербальный ответ
Отсутствие ответа
Ответные реакции на модусные ОТЧЕГО-вопросы представлены двумя типичными возможностями. В первом случае адресат мотивирует свою точку зрения (высказанное ранее мнение) и использует для этого сложную конструкцию, не повторяя при этом инициативной реплики:
(76) — Но отчего вы так думаете? — спросил он. — Да хотя бы оттого, что в конце концов я возвращаюсь в реальный мир, — сказал я. [В. Пелевин. Чапаев и пустота (1996)]
Во втором случае адресат фрагментарно (и отчасти клиширо-ванно) повторяет модус, передающий прагматическую семантику «причины очевидны»:
(77) «Отчего ты так думаешь?» «Да чего уж тут думать, коли у нас с ним ничего не получается...»
[Б. Хазанов. Далекое зрелище лесов (1998)]
4. Заключительные замечания
4.1. Инициативные реплики модусных вопросо-ответных единств
Итак, исследование показало, что МВ, не являясь в диалоге высокочастотными, тем не менее представляют собой своеобразную
черту современного речевого общения, весьма успешно провоцируя собеседника к обнаружению собственной точки зрения.
Дистрибутивный анализ выявил наиболее и наименее частотные модели МВ. В корпусе преобладает вопросительная модель с элементом КАК: (Как считаешь / думаешь / полагаешь (...)?) Модели с элементами НЕУЖЕЛИ (Неужели считаешь / думаешь / полагаешь (...)?) и ПОЧЕМУ (Почему считаешь / думаешь / полагаешь (...)?) распространены в меньшей степени (см. табл. 1).
Таблица 1. Распределение моделей МВ
Модель МВ Количество
как думаешь / думаете... ? 2278
как считаешь / считаете... ?
как полагаешь / полагаете... ?
почему... думаешь / думаете... ? 300
почему... считаешь / считаете... ?
почему... полагаешь / полагаете... ?
неужели ... думаешь / думаете... ? 171
неужели... полагаешь / полагаете... ?
неужели... считаешь / считаете... ?
4.2. Реактивные реплики модусных вопросо-ответных единств При том, что адресаты, скорее, склонны эксплицитно реагировать на МВ, чем игнорировать его, а также отвечать на МВ с использованием вербальных средств, — «ответные» тактики, наиболее типичные для рассмотренных моделей, различаются (Рис. 4).
Независимо от «удельного веса» той или иной модусной модели в текстовых корпусах, преференции адресатов оказались сходными в отношениях наличия/отсутствия реплики-реакции и способа ее представления. Наивысшей степенью успешности обладает КАК-модель (91 %), наименьшей — НЕУЖЕЛИ--модель (64%). Соотношение вербальных и невербальных реакций, зафиксированное по данным корпусного анализа, позволяет утверждать, что МВ, находясь в инициативной позиции диалогического единства, в значительной степени способствуют обнаружению точки зрения адресата вербальным способом (97 %): невербальные реакции (латентные
наличие ответа
отсутствие ответа
вербальный ответ
невербальный ответ
фактический ответ
формальный ответ
принадлежит адресату
принадлежит адресанту
Рис. 4. Ответы на модусные вопросы
" 91,0%
ШИИШИШ! 83,0 %
64,0%
9,0% 17,0%
36,0%
97,0% 97,0% 86,0 %
3,0% 3,0%
14,0 %
66,0% 73,0%
43,0%
34,0% 27,0%
57,0%
91,0% 89,0%
26,0%
9,0% 11,0%
74,0 %
КАК-модель ПОЧЕМУ-модель
::: НЕУЖЕЛИ-модель
ответы) на все типы вопросительных моделей редки (КАК-модель — 3 %, ПОЧЕМУ-модель — 3 %, НЕУЖЕЛИ-модель — 14 %).
Расхождения были обнаружены при анализе реакций на МВ по «содержательному» критерию: если у КАК - и ПОЧЕМУ-моделей фактические ответы преобладают над формальными (соответственно, в 66 % и 73 % диалогических единств), то у НЕУЖЕЛИ-модели 57 % ответов могут быть охарактеризованы как формальные. Наконец, авторство ответной реплики, которое канонически должно принадлежать адресату, в НЕУЖЕЛИ-модели в 74 % случаев принадлежит адресанту.
Не поддаются жесткой типизации и базовые прагматические смыслы реплик-реакций (в частности, содержащиеся во встречных вопросах). Так, отвечая на вопросы, построенные по КАК-модели (Как считаешь / думаешь / полагаешь (...)?), заданной в форме общего вопроса, адресаты выражают свое согласие / несогласие и в большинстве случаев не повторяют диктальные и/или модусные элементы реплики-стимула. Доминирующей ответной репликой на ПОЧЕМУ- и ОТЧЕГО-модусные вопросы является обоснование адресатом высказанного мнения, предположения или оценки. В ответных преференциях адресатов на вопросительную НЕУЖЕЛИ-модель преобладают латентные реакции и формальные «уходы» (уклонения) от информативного ответа, что во многом обусловлено риторической природой инициативной реплики. Вопросительные модели, апеллирующие к мотивации высказываемого мнения, а также их модально осложненные и стилистически маркированные разновидности, распространены в современном диалоге в наименьшей степени.
4.3. Проблемы, связанные с поиском МВ в корпусе Вместе с тем при разработке лексико-синтаксических шаблонов для поиска МВ на материале размеченного корпуса возникли проблемы, связанные с омонимией интенсиональных предикатов и границами предложения. Так, во-первых, в «выдаче» (то есть среди результатов, найденных в корпусах) ПОЧЕМУ-модели были представлены другие — немодусные — значения глагола думать:
(78) — А почему ты думаешь о других людях? Это сострадание или по какой причине? — У меня есть близкие. Я думаю о них сначала... Сначала я думаю о себе, потом о детях, потом о близких, а уже потом Организация Объединенных Наций. [А. Клейн. Мама даси, представитель Бога на земле // Пятое измерение, 2003]
(79) — А вы как думаете распорядиться вашей долей? — Положу в банк под проценты. — Разумно. У вас есть счет в банке?
[Л. Юзефович. Костюм Арлекина (2001)]
Во-вторых, сложность поиска МВ в рамках границ предложения обусловлена тем, что по умолчанию знак препинания — наряду со словом — рассматривается в поисковой системе как отдельная единица. В связи с этим ответные реплики с частичным копированием вопроса «попадали» в инициативную ПОЧЕМУ-модель, ср. (17).
Этот и подобные ему случаи, — метафорически названные Н.Д.Арутюновой «репликами-рикошетами» (см. также «почему»-реплики [Арутюнова 1970; 1986]), — иллюстрируют МВ, занимающие в диалогическом единстве реактивную позицию:
(80) — А как же ты не понимаешь, — вдруг закричала она, — как же ты не понимаешь, что я тоже человек?! Что я хочу быть там, где ты?! Почему ты думаешь только о себе? — Как «только о себе»? — ошеломленно спросил Синцов.
[К. Симонов. Живые и мертвые (1955-1959)]
Решением данного вопроса могло бы быть введение ограничений при поиске — например, в пределах «меток» — метасимволов, обозначающих границы предложения.
Перспективной частью нашего исследования является описание диалогических стратегий партнеров по диалогу — совокупности их инициативных и реактивных «шагов», то есть изучение комплексов интенций, идущих от говорящего к слушающему (и, наоборот, от слушающего к говорящему), и языковых средств, избираемых для их реализации — в первую очередь, модусных.
Литература
Алисова 1970 — Т. Б. Алисова. Дополнительные отношения модуса и дикту-ма // Т. Б. Алисова. Очерки синтаксиса современного итальянского языка. М.: Изд-во МГУ, 1970. Арутюнова 1970 — Н. Д. Арутюнова. Некоторые типы диалогических реакций и «почему»-реплики в русском языке // Научные доклады высшей школы. Филологические науки 3, 1970. С. 44-58. Арутюнова 1986 — Н. Д. Арутюнова. Диалогическая цитация (к проблеме чужой речи) //Вопросы языкознания 1, 1986. С. 50-64.
Арутюнова 1988 — Н. Д. Арутюнова. Типы языковых значений: Оценка.
Событие. Факт. М.: Наука, 1988. Арутюнова 1998 — Н. Д. Арутюнова. Проблемы коммуникации // Н. Д. Арутюнова. Язык и мир человека. М.: Языки русской культуры, 1998. Балли 2001 — Ш. Балли. Общая лингвистика и вопросы французского языка.
М.: Эдиториал УРСС, 2001. Баранов, Крейдлин 1992 — А. Н. Баранов, Г. Е. Крейдлин. Иллокутивное вынуждение в структуре диалога // Вопросы языкознания 2, 1992. С. 84-99.
Бахтин 1979 — М. М. Бахтин. Проблемы поэтики Достоевского. М.: Сов. Россия, 1979.
Бирюлин, Корди 1990 — Л. А. Бирюлин, Е. Е. Корди. Основные типы модальных значений, выделяемых в лингвистической литературе // А. В. Бондарко (ред.). Теория функциональной грамматики: Темпо-ральность. Модальность. Л.: Наука, 1990. С. 67-71. Бондарко 1976 — А. В. Бондарко. Теория морфологических категорий. Л.: Наука, 1976.
Бондарко 1990 — А. В. Бондарко. Модальность. Вступительные замечания //
A. В. Бондарко (ред.). Теория функциональной грамматики: Темпо-ральность. Модальность. Л.: Наука, 1990. С. 59-67.
Бондарко 2001 — А. В. Бондарко. К истолкованию семантики модальности // Д. С. Лихачев (ред.). Язык, литература, эпос (к 100-летию со дня рождения академика В.М.Жирмунского). СПб.: Наука, 2001. С. 34-40. Бырдина 1988 — Г. В. Бырдина. Сложноподчиненные конструкции в функции вопросительных реплик модусных вопросо-ответных диалогических единств // Р. Д. Кузнецова (ред.). Сложное предложение в тексте. Калинин: Изд-во Калининского гос. ун-та, 1988. С. 30-42. Бырдина 1992 — Г. В. Бырдина. Динамическая структура русской диалогической речи. Тверь: Изд-во Тверского гос. ун-та, 1992. Валимова 1971 — Г. В. Валимова. К вопросу о коммуникативных единицах// Г. В. Валимова (ред.). Вопросы синтаксиса русского языка. Ростов-на-Дону: Изд-во Ростовского ун-та, 1971. С. 21-26. Гак 1978 — В. Г. Гак. О категориях модуса предложения //И. П. Суслов (ред.). Предложение и текст в семантическом аспекте: Межвуз. тематический сб. Калинин: Изд-во Калининского гос. ун-та, 1978. С. 19-26. Гак 1987 — В. Г. Гак. О логическом исчислении семантических типов пропозициональных глаголов // Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспекте. М.: Наука, 1987. С. 38-70. Галактионова 1988 — И. В. Галактионова. Средства выражения согласия//
B. А. Белошапкова, И. Г. Милославский (ред.). Идеографические аспекты русской грамматики. М.: Изд-во МГУ, 1988. С. 145-168.
Гастева 1993 — Н. Н. Гастева. Диалогические единства с побудительной исходной репликой //Л. И. Баранникова (ред.). Актуальные проблемы лексикологии и стилистики. Саратов: Изд-во Саратовского ун-та, 1993. С. 147-152.
Голубева-Монаткина 2004 — Н. И. Голубева-Монаткина. Вопросы и ответы диалогической речи: Классификационное исследование. М.: Эдито-риал УРСС, 2004.
Дмитровская 1985 — М. А. Дмитровская. Глаголы знания и мнения (значение и употребление). Автореф. дисс.... канд. филол. наук. Ин-т языкознания АН СССР, М., 1985.
Дмитровская 1988а — М. А. Дмитровская. Знание и достоверность // Н. Д. Арутюнова (ред.). Прагматика и проблемы интенсиональности. М.: Изд-во Ин-та языкознания АН СССР, 1988. С. 166-187.
Дмитровская 1988б — М. А. Дмитровская. Знание и мнение: Образ мира, образ человека // Н. Д. Арутюнова (ред.). Логический анализ языка. Знание и мнение. М.: Наука, 1988. С. 6-18.
Добрушина 1997 — Е. Р. Добрушина. Способы выражения верификации в современной русской диалогической речи // И. В. Галактионо-ва (ред.). Синтаксис: Изучение и преподавание: Сб. работ учеников
B. А.Белошапковой. М.: Диалог-МГУ, 1997. С. 196-210.
Добрушина 2014 — Е. Р. Добрушина. Корпусные исследования по морфемной, грамматической и лексической семантике русского языка. М.: Изд-во ПСТГУ, 2014.
Золотова, Онипенко, Сидорова 2004 — Г. А. Золотова, Н. К. Онипенко, М. Ю. Сидорова. Коммуникативная грамматика русского языка. М.: Ин-т русского языка им. В. В. Виноградова; Филологический фак-т МГУ им. М. В. Ломоносова, 2004.
Казаковская 1996 — В. В. Казаковская. Способы выражения авторства в структуре предложения. Дисс. ... канд. филол. наук. Московский педагогический ун-т, М., 1996.
Казаковская 2010 — В. В. Казаковская. Модусные вопросы (к проблеме избыточности) // Acta Lingüistica Petropolitana. Труды Института лингвистических исследований РАН VI, 2, 2010. С. 225-241.
Казаковская 2011 — В. В. Казаковская. Вопроси ответ в диалоге «взрослый — ребенок». М.: Книжный дом «ЛИБРОКОМ», 2011.
Казаковская, Хохлова 2013 — В. В. Казаковская, М. В. Хохлова. Модусные вопросы в текстовом корпусе: Модели описания, частотность, предпочтения в ответах//А. В. Бондарко (ред.). Глагольные и именные категории в системе функциональной грамматики: Сб. материалов конференции 9-12 апреля 2013 г. СПб.: Нестор-История, 2013.
C. 115-121.
Колосова 1980 — Т. А. Колосова. Русские сложные предложения асимметричной структуры. Воронеж: Изд-во Воронежского ун-та, 1980.
Колосова, Черемисина 1986 — Т. А. Колосова, М. И. Черемисина. О терминах и понятиях описания семантики синтаксических единиц // М. И. Черемисина (ред.). Синтаксическая и лексическая семантика: На материале языков разных систем. Новосибирск: Наука, 1986. С. 10-32.
Крылов 1987 — С. А. Крылов. О содержании термина «предикаты пропозициональной установки» // Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспекте: Тез. докл. рабочего совещания. М.: Наука, 1987. С. 71-73.
Лекант 1996 — П. А. Лекант. Вопросительные предложения // П. А. Ле-кант (ред.). Современный русский литературный язык. М.: Высшая школа, 1996.
Лекант 2002 — П. А. Лекант. Очерки по грамматике русского языка. М.: Изд-во МГОУ, 2002.
Мелиг 2008 — Х. Р. Мелиг. Частичные и полные модальные вопросы // С. С. Ваулина (ред.). Модальность в языке и речи: Новые подходы к изучению. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008. С. 75-93.
Митрофанова, Захаров 2009 — О. А. Митрофанова, В. П. Захаров. Автоматизированный анализ терминологии в русскоязычном корпусе текстов по корпусной лингвистике // А. Е. Кибрик (ред.). Компьютерная лингвистика и интеллектуальные технологии: По материалам ежегодной Международной конференции «Диалог 2009» (Бекасово, 27-31 мая 2009 г.). Вып. 8 (15). М.: РГГУ, 2009. С. 321-328.
Модальность в языке и речи 2008 — С. С. Ваулина (ред.). Модальность в языке и речи: Новые подходы к изучению: Сб. научн. тр. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008.
Овсянико-Куликовский 1912 — Д. Н. Овсянико-Куликовский. Синтаксис русского языка. СПб.: Издание И.Л.Овсянико-Куликовской, 1912.
Онипенко 1994 — Н. К. Онипенко. Идея субъективной перспективы в русской грамматике // Русистика сегодня 3, 1994. С. 74-83.
Онипенко 2003 — Н. К. Онипенко. Я говорящего в грамматике и тексте // Исследования по славянским языкам 8, 2003. С. 357-392.
Онипенко 2013 — Н. К. Онипенко. Модель субъектной перспективы и проблема классификации эгоцентрических элементов // А. В. Бондарко, В. В. Казаковская (ред.). Проблемы функциональной грамматики: Принцип естественной классификации. М.: Языки славянской культуры, 2013. С. 92-121.
Попова 2013 — Л. В. Попова. Связка в грамматической системе русского языка. Автореф. дисс.... докт. филол. наук. Сев. (Аркт.) федер ун-т им.М.В.Ломоносова, Архангельск, 2013.
Пропозициональные предикаты 1987 — Пропозициональные предикаты в логическом и лингвистическом аспекте: Тез. докл. рабочего совещания. М.: Изд-во Ин-та языкознания АН СССР, 1987.
Рахилина 1990 — Е. В. Рахилина. Семантика или синтаксис? (К анализу частных вопросов в русском языке.) München: Verlag Otto Sagner, 1990.
Рестан 1969 — П. Рестан. Синтаксис вопросительного предложения. Общий вопрос. Осло: Universitetsforlaget, 1969.
Рябцева 1993 — Н. К. Рябцева. Ментальный модус: От лексики к грамматике // Н. Д. Арутюнова, Н. К. Рябцева (ред.). Логический анализ языка. Ментальные действия. М.: Наука, 1993. С. 51-57.
Свиридова 2008 — Т. М. Свиридова. Категория согласия / несогласия в русском языке. Автореф. дисс.... докт. филол. наук. Елец. гос. ун-т им. И. А. Бунина, М., 2008.
Сиротинина 1974 — О. Б. Сиротинина. Современная разговорная речь и ее особенности. М.: Просвещение, 1974.
Сиротинина 2003 — О. Б. Сиротинина. Лекции по синтаксису русского языка. М.: Эдиториал УРСС, 2003.
ТФГ 1990 — А. В. Бондарко (ред.). Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность. Л.: Наука, 1990.
Фридман 1980 — Л. Г. Фридман. Об одной разновидности сверхфразовых единств в немецком языке //Г. Ешке (ред.). Диалогическая речь — основы и процесс. Тбилиси: Изд-во Тбилисского ун-та, 1980. С. 67-79.
Хохлова 2010 — М. В. Хохлова. Разработка грамматического модуля русского языка для специализированной системы обработки корпусных данных//Вестник Санкт-Петербургского государственного университета. Сер. 9. Филология, востоковедение, журналистика 2, 2010. С. 162-169.
Шатуновский 1988 — И. Б. Шатуновский. Эпистемические глаголы: Коммуникативная перспектива, презумпция, прагматика // Н. Д. Арутюнова (ред.). Логический анализ языка. Знание и мнение. М.: Наука, 1988. С. 18-22.
Шведова 1960 — Н. Ю. Шведова. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М.: Изд-во АН СССР, 1960.
Шмелева 1988 — Т. В. Шмелева. Модус и средства его выражения //В. А. Бе-лошапкова, И. Г. Милославский (ред.). Идеографические аспекты русской грамматики. М.: Изд-во МГУ, 1988. С. 168-202.
Шмелева 1995 — Т. В. Шмелева. Субъективные аспекты русского высказывания. Дисс. в виде науч. докл. ... докт. филол. наук. МГУ им. М. В. Ломоносова, М., 1995.
Шмелева 2008 — Т. В. Шмелева. Модальность и модус// С. С. Ваулина (ред.). Модальность в языке и речи: новые подходы к изучению. Калининград: Изд-во РГУ им. И. Канта, 2008. С. 140-151. Эвиденциальность 2007 — В. С. Храковский (ред.). Эвиденциальность в языках Европы и Азии: Сборник статей памяти Наталии Андреевны Козинцевой. СПб.: Наука, 2007. Aikhenvald 2006 — A. Y. Aikhenvald. Evidentiality in grammar//K. Brown (ed.). Encyclopedia of Language and Linguistics. Oxford: Elsevier, 2006. P. 320-325.
Palmer 2001 — F. R. Palmer. Mood and Modality. New York: Cambridge University Press, 2001.
