CC BY
32И. ШАБЛИНСКИЙ. Вопрос о НЕОБОСНОВАННОМ ПРОВЕДЕНИИ ЗАКРЫТЫХ СУДЕБНЫХ ЗАСЕДАНИЙ В РЕШЕНИЯХ ЕСПЧ.
• 3
Вопрос о необоснованном проведении закрытых судебных заседаний в решениях Европейского Суда по правам человека: комментарий к постановлениям от 25 октября 2016 года по делу Чаушев и другие против России (жалобы № 37037/03, 39053/03 и 2469/04) и от 21 ноября 2017 года по делу Ламбин против России (жалоба № 12668/08)
Илья Шаблинский*
В статье комментируются два постановления Европейского Суда по правам человека, касающихся необоснованных решений судов о проведении судебных разбирательств в закрытом режиме. Речь идёт о решениях по делам Чаушев и другие против России и Ламбин против России, связанных общей проблематикой в 2016-2017 годах. В статье разбираются фабулы обеих жалоб. Отмечается, что Суд уже имел опыт рассмотрения подобных дел. Его позиция заключается в том, что гласность и прозрачность осуществления правосудия -одна из гарантий доверия общества к судам. Открытость суда - это также одно из условий справедливости судебного разбирательства. Ограничение гласности и объявление закрытых заседаний допускается лишь в случаях, предусмотренных законом. Закрытые судебные заседания в деле Чаушев и другие против России не были обоснованы соответствующими положениями закона, но могли быть объяснены политическими мотивами. Закрытые судебные заседания в деле Ламбин против России также не были обоснованы, но объяснялись ошибкой. Европейский Суд признал, что в обоих случаях был нарушен пункт 1 статьи 6 Европейской Конвенции по правам человека. Главный вывод статьи заключается в том, что судебное разбирательство серьёзных и опасных преступлений требует гласности и открытости не меньше, чем любые другие судебные процессы. Открытость суда в подобных случаях является одним из факторов доверия к правосудию. В конкретном случае речь шла о доверии к суду со стороны жителей Кавказского региона (о необходимости такого доверия говорил в своём решении и Европейский Суд). Принятие судом решения о проведении судебного разбирательства в закрытом режиме без всякой аргументации и обращения к закону могло восприниматься жителями региона как свидетельство политической зависимости суда. Таким образом, закрытость суда над лицами, которых обвиняли в терроризме, вряд ли добавила авторитета вынесенным приговорам.
^ Европейский Суд по правам человека; закрытое судебное разбирательство; открытость и прозрачность правосудия; доверие к судам; ограничение 001: 10.21128/2226-2059-2018-3-3-13 гласности судебного разбирательства
PRAXIS RES JUDICATA
* Шаблинский Илья Георгиевич — доктор юридических наук, профессор кафедры конституционного и административного права Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», Москва, Россия (e-mail: ishablin@ yandex.ru).
1. Введение
Объявление судьёй судебного заседания закрытым означает ограничение гласности су-
допроизводства. Согласно статье 123 Конституции Российской Федерации, разбирательство дел во всех судах является открытым, слушание дела в закрытом заседании допустимо лишь в случаях, предусмотренных федеральным законом. Эту же норму дублирует статья 9 Федерального конституционного закона «О судебной системе Российской Федерации». В рамках уголовного судопроизводства исчерпывающий перечень оснований для такого ограничения предусмотрен статьёй 241 УПК РФ. Закрытое разбирательство допускается: 1) когда рассмотрение дела в суде может привести к разглашению государственной и иной охраняемой федеральным законом тайны; 2) когда рассматриваются уголовные дела о преступлениях, совершённых лицами, не достигшими возраста шестнадцати лет; 3) когда рассмотрение дела может привести к разглашению сведений об интимных сторонах жизни участников уголовного судопроизводства либо сведений, унижающих их честь и достоинство; 4) когда этого требуют интересы обеспечения безопасности участников судебного разбирательства, их близких родственников, родственников или близких лиц.
В российском гражданском судопроизводстве в соответствии со статьёй 10 Гражданского процессуального кодекса также существует перечень оснований (правда, не исчерпывающий) для того, чтобы объявить заседание суда закрытым.
Разбирательство в закрытых судебных заседаниях осуществляется по делам, содержащим сведения, составляющие государственную тайну, тайну усыновления (удочерения) ребёнка, а также по другим делам, если это предусмотрено федеральным законом. Разбирательство в закрытых судебных заседаниях допускается и при удовлетворении ходатайства лица, участвующего в деле и ссылающегося на необходимость сохранения коммерческой или иной охраняемой законом тайны, неприкосновенность частной жизни граждан или иные обстоятельства, гласное обсуждение которых способно помешать правильному разбирательству дела либо повлечь за собой разглашение указанных тайн или нарушение прав и законных интересов гражданина.
Предусмотрены такие основания и Административным процессуальным кодексом, и Кодексом административного судопроизводства. Статья 31 Федерального конституцион-
ного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» также устанавливает возможность проведения закрытых судебных заседаний Конституционного Суда.
Однако нередки случаи, когда судьи объявляют о закрытии судебного заседания и в отсутствие указанных оснований, не приводя никаких доводов. Такое может происходить по разным причинам. Чаще всего суды просто идут навстречу пожеланиям следственных органов, которые не хотят предавать огласке показания некоторых свидетелей или обвиняемых, ставящих под сомнение выводы следствия или использованные им методы. Хуже всего, когда речь идёт об утаивании фактов пыток, применявшихся к обвиняемым. Иногда сам суд по каким-то причинам стремится исключить широкое освещение процесса в СМИ.
В любом случае это является серьёзным процессуальным нарушением. Открытость или гласность судебного процесса, таким образом, представляет собой существенную гарантию прав сторон. Этой теме посвящена обширная литература. Понятия «гласность», «открытость», «транспарентность», «публичность» в рамках данной темы часто рассматриваются как тождественные, но в то же время высказываются и иные точки зрения относительно соотношения этих понятий и их различий1. В настоящей работе мы не разграничиваем их. Принцип открытости или публичности рассматривался в ряде работ и с точки зрения соотношения с другими принципами судопроизводства2.
Европейский Суд по правам человека (далее — ЕСПЧ, Европейский Суд) в своих постановлениях указывал на то, что публичный характер разбирательства защищает заяви-
1 См., например: Аносова Л. С. Соотношение понятий гласности, открытости и транспарентности судопроизводства: конституционно-правовые аспекты // Конституционное и муниципальное право. 2009. № 21. С. 25—30; Фоменко Е. Г. Принцип публичности гражданского процесса: истоки и современность : дис. ... канд. юрид. наук. Томск, 2006; Вдовина Е. И. Принцип гласности в гражданском процессе : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2011; Приходько И. А. Доступность правосудия в арбитражном и гражданском процессе: основные проблемы. СПб. : Издательство юридического факультета Санкт-Петербургского государственного университета, 2005.
2 См., например: Хузина Н. А. Принцип публичности в уголовном судопроизводстве и реабилитация // Судебная власть и уголовный процесс. 2015. № 4. С. 75—78; ДикаревИ. С. Соотношение принципов публичности и состязательности в уголовном судопроизводстве // Государство и право. 2012. № 5. С. 88-95.
телей от тайного, неподконтрольного обществу отправления правосудия; это также один из способов укрепления доверия к деятельности судов как высшей, так и низшей инстанции3. Делая процесс отправления правосудия прозрачным, гласность способствует достижению цели пункта 1 статьи 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция), а именно обеспечению справедливого судебного разбирательства, гарантия которого является одним из основных принципов любого демократического общества по смыслу Конвенции4.
Важность принципа открытости или публичности судебного разбирательства Европейский Суд отмечал и в целом ряде других своих постановлений. В настоящей статье рассматриваются два относительно недавних решения ЕСПЧ, посвящённых проблеме неправомерного и произвольного отказа от открытости судебного разбирательства — объявления закрытого режима заседаний без законных оснований5. Представляется, что это достаточно актуальная проблема для российского правосудия.
2. Суть постановлений Европейского Суда
Рассматриваемые жалобы касались того, что разбирательство дел заявителей осуществлялось в закрытых судебных заседаниях без законных оснований. Во всех случаях судьи распоряжались о проведении судебного процесса в закрытом режиме без объяснения причин. В рамках одного дела заседания суда были выездными, проходили в помещении следственного изолятора в условиях самых серьёз -ных мер безопасности, поскольку подсудимые обвинялись в особо тяжких преступлениях, и дело имело большой политический резонанс в регионе. В рамках другого дела ни о каких дополнительных мерах безопасности речь не шла, и никакого общественного резонанса дело не имело.
3 См.: European Court of Human Rights (далее — ECtHR). Mar-tinie v. France. Application no. 58675/00. Judgment of 12 April 2006. § 39.
4 См.: ECtHR. Axen v. Germany. Application no. 8273/78. Judgment of 8 December 1983. § 25.
5 См.: ECtHR. Chaushev and Others v. Russia. Applications nos. 37037/03, 39053/03, 2469/04. Judgment of 25 October 2016; Lambin v. Russia. Application no. 12668/08. Judgment of 21 November 2017.
Европейский Суд, признав обе жалобы в части, касающейся закрытого характера судебного разбирательства, приемлемыми, постановил, что по данным делам были допущены нарушения пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с непроведением публичного слушания.
3. Содержание жалоб, обстоятельства
дел и позиция государства
Дело Чаушев и другие против России было инициировано тремя жалобами, направленными в ноябре 2003 года гражданами России Османом Чаушевым, Валерием Айбазовым и Тимуром Шамановым. Российским властям жалобы были коммуницированы в январе и феврале 2008 года.
Как отмечалось выше, заявители жаловались, в частности, на то, что разбирательство их дела осуществлялось в закрытом судебном заседании.
Чтобы лучше понять специфику данного дела и позицию государственных структур, в частности судов, имеет смысл более подробно охарактеризовать подсудимых и организацию, в которую они входили.
Все заявители состояли в так называемом «Карачаево-Черкесском джамаате», созданном в середине 1990-х годов. Главное значение арабского слова «джамаат» — община, объединение мусульман, имеющих целью совместное изучение ислама, совершение религиозных обрядов и взаимопомощь. Но фактически «Карачаево-Черкесский джамаат» с конца 1990-х годов трансформировался в террористическую группу. Члены именно этой группировки обвинялись в организации и проведении террористических актов в Москве (в частности, взрывов жилых домов в сентябре 1999 года) и в Ставрополье (в Пятигорске, Невинномысске и в Минеральных водах в 2000—2001 годах). Большая часть членов группировки была задержана в июне 2001 года. Заявители относились к рядовым исполнителям. Они входили в число 17 лиц, которым были предъявлены обвинения в связи с указанными преступлениями и которых судил Ставропольский краевой суд.
12 апреля 2002 года судья данного суда распорядился, не объяснив причины, о проведении судебного разбирательства в закрытом режиме. Следует также отметить, что заседания проходили в помещении следствен-
ного изолятора ИЗ-26/2 города Пятигорска. (Следует заметить, что проблеме проведения выездных заседаний судов, в том числе заседаний, проводимых в следственных изоляторах, в тюрьмах, на военных базах, Европейский Суд также уделил в своих постановлениях достаточное внимание; однако это самостоятельная тема, заслуживающая специального исследования.)
11 июля 2002 года все заявители были приговорены к различным срокам лишения свободы. В своей кассационной жалобе в Верховный Суд России они, в частности, жаловались и на закрытый режим судебного разбирательства. Верховный Суд оставил приговор без изменения, не отреагировав на вопрос об основаниях для проведения суда в закрытом режиме. После этого заявители обратились с жалобой в ЕСПЧ.
Автор ещё одной жалобы — Денис Лам-бин — в 2005 году был осуждён за убийство. Апелляционная инстанция оставила приговор в силе. Но в 2010 году апелляционное определение было отменено ввиду допущенных судом процессуальных нарушений. Данное дело рассмотрел Верховный Суд, который провёл четыре заседания (все в закрытом режиме) и в результате оставил в силе приговор, вынесенный в 2005 году. Заявитель обратился с жалобой в Европейский Суд.
Отстаивая позицию российских властей в деле Чаушев и другие против России, представители государства отмечали, что в ряде решений Европейского Суда допускалась возможность ограничения гласности судеб -ного разбирательства и проведения закрытых заседаний из соображений безопасности6. Представители государства указывали также на то, что обвиняемые являлись членами хорошо организованной и опасной террористической организации. Всем им были предъявлены обвинения в совершении тяжких преступлений. При этом на скамье подсудимых находились лишь 17 человек из примерно 300 членов преступной организации. Можно было предположить, что сообщники могут организовать побег подсудимых прямо из зала суда, поставив под угрозу жизни лиц, находящихся в зале, и охранников.
6 См.: ECtHR. Riepan v. Austria. Application no. 35115/97. Judgment of 14 November 2000. § 34; ECtHR. Campbell and Fell v. the United Kingdom. Application no. 7819/77. Judgment of 28 June 1984. § 88.
Представители государства использовали также и другие аргументы. По их мнению, открытое судебное разбирательство дало бы подсудимым возможность обращаться непосредственно к публике с опасными призывами, использовать представителей СМИ для распространения их экстремистских взглядов. Подсудимые могли бы призывать к мятежу. Предполагалось, что, поскольку судебный процесс вызывал серьёзный интерес в регионе, СМИ могли бы решиться на широкое распространение подобных высказываний и призывов. В результате под угрозу был бы поставлен общественный порядок в нескольких субъектах Российской Федерации.
Представители государства посчитали вполне оправданным то, что общественность получала информацию о судебном процессе из пресс-релизов МВД России. Представители государства обращали внимание Европейского Суда также на то, что действовавшее на тот момент законодательство допускало рассмотрение дел о преступлениях террористического характера в закрытых судебных заседаниях. При этом все правила судопроизводства были соблюдены и приговор был вынесен законно.
При рассмотрении дела Ламбин против России представители государства утверждали, что указание на закрытый характер судебного заседания в Верховном Суде — не более чем техническая ошибка и никакого специального решения о проведении закрытого заседания судом не принималось. Действительно, в зале не было зрителей и представителей СМИ, но дело в том, что никто из представителей общественности и не изъяв -лял желания присутствовать на процессе. Сам Ламбин не обращался с просьбами о присутствии в зале его родственников или журналистов.
4. Содержание постановлений
Европейского Суда и их
концептуальные положения
Разбирая жалобы по делу Чаушев и другие против России, Европейский Суд подчеркнул важность публичного характера судопроизводства как условия контроля общества за властью (в данном случае судебной), как способа поддержания доверия общества к судам. Проведение открытых судебных заседаний —
один из основополагающих принципов, закреплённых в пункте 1 статьи 6 Конвенции7. Гласность и прозрачность осуществления правосудия являются также условиями обеспечения справедливого судебного разбирательства. Гарантия справедливости — один из основополагающих принципов демократического общества. Несомненно, в ходе судебного разбирательства объектом анализа может становиться поведение лиц, представляющих серьёзную общественную опасность8. Эти лица могут иметь определённое влияние и на общественное мнение. Тем не менее гласность судебного разбирательства остаётся основополагающим принципом и важнейшим правилом.
Действительно, из данного правила могут допускаться исключения. Согласно пункту 1 статьи 6 Конвенции, «пресса и публика могут не допускаться на судебные заседания в течение всего процесса или его части по соображениям... национальной безопасности в демократическом обществе... или — в той мере, в какой это, по мнению суда, строго необходимо — при особых обстоятельствах, когда гласность нарушала бы интересы правосу-дня...». Это означает, что публичный характер судебного процесса может быть ограничен, например, в целях обеспечения безопасности или частной жизни свидетелей9.
Обратимся в связи с этим к одному из решений ЕСПЧ, принятому по жалобе из России и связанному как раз с необходимостью дать оценку решению Омского областного суда о слушании дела в закрытом режиме10.
Европейский Суд рассматривал его за десять лет до дела Чаушев и другие против России, но руководствовался одними и теми же критериями. В связи с этим очевидна и определённая разница в обстоятельствах принятия процессуального решения о «закрытии» процесса.
В рамках дела Волков против России ЕСПЧ принял к сведению довод российских властей о том, что заявитель (Волков), по информации Управления борьбы с организо-
7 См.: ECtHR. Gautrin and Others v. France. Applications nos. 21257/93, 21258/93, 21259/93. Judgment of 20 May 1998. § 42.
8 См.: Campbell and Fell v. the United Kingdom. § 87.
9 См.: ECtHR. B. and P. v. the United Kingdom. Applications nos. 36337/97, 35974/97. ECHR 2001-III. § 37.
10 См.: ECtHR. Volkov v. Russia. Application no. 64056/00. Judg-
ment of 4 December 2007.
ванной преступностью, является лидером преступной группировки, способной оказывать давление на свидетелей. Европейский Суд также внимательно изучил ход заседания Омского областного суда и, в частности, рассмотрение вопроса о том, что это заседание следует объявить закрытым.
Было, в частности, установлено, что в начале слушания 17 ноября 1999 года Омский областной суд рассмотрел возражения адвоката заявителя против проведения закрытого судебного разбирательства. Суд заслушал вдову одного из убитых, гражданку Г., которая подтвердила, что боится друзей заявителя и их угроз, и попросила о проведении закрытых слушаний по данному делу. Далее суд выслушал заявителя, который настаивал на том, что не видит оснований проводить закрытые слушания. Затем суд выслушал прокурора, который поддержал ходатайство гражданки Г. и подтвердил, что потерпевшие и свидетели находятся под давлением и опасаются открыто давать показания. Следует подчеркнуть, что суд провёл лишь одно закрытое заседание, на котором и заслушивались показания гражданки Г.
Проанализировав данные материалы, Европейский Суд в итоге решил, что доводы, выдвинутые Омским областным судом после совещания на месте в качестве обоснования закрытых судебных слушаний, были основаны на желании «обеспечить всестороннее и объективное изучение дела и исключить любую возможность давления на потерпевших и свидетелей».
Обратим внимание на то, что и обвинение, и защита имели возможность изложить свои доводы по вопросу о закрытом характере заседания, а решающим доводом, который в итоге был воспринят ЕСПЧ, была просьба гражданки Г., которая подтвердила, что опасается друзей заявителя11. Именно в таком порядке и было принято решение о рассмотрении дела в закрытом режиме. Европейский Суд посчитал, что решение областного суда имело очевидное основание12. В итоге Европейский Суд пришёл к выводу, что в рамках данного дела требования статьи 6 Конвенции нарушены не были13.
11 См.: Ibid. § 29.
12 См.: Ibid. § 32.
13 См.: ECtHR. Volkov v. Russia. § 31.
Интересно отметить, что ЕСПЧ тем не менее посчитал достойной сожаления саму краткость доводов, которые использовал Омский областной суд для обоснования своего решения. По мнению ЕСПЧ, было бы целесообразно расширить их, чтобы разъяснить более подробно, почему свидетели имели серьёзные основания опасаться давать показания публично и почему забота о безопасности свидетелей в данном случае перевесила важность обеспечения открытости судебного разбирательства. Более того, если суд действительно принимал во внимание информацию Управления по борьбе с организованной преступностью, то эти сведения необходимо было представить участникам дела, в частности заявителю, чтобы обеспечить открытое обсуждение по данному вопросу.
Констатируем, таким образом, что, последовательно защищая принцип открытости судебного разбирательства, Европейский Суд в то же время признаёт вполне правомерными определённые основания для объявления судебных заседаний закрытыми. Важно, что данная позиция была обозначена и в постановлении по жалобе из России. Представляется в связи с этим, что ЕСПЧ нельзя упрекнуть в необъективности.
При рассмотрении дела Чаушев и другие против России ЕСПЧ в принципе согласился с властями в том, что в случаях, предусмотренных законодательством, публика может быть лишена доступа к судебному заседанию; но такие случаи должны рассматриваться именно как исключение из правила14.
Действовавший в период проведения суда над Чаушевым и другими заявителями Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР 1960 года в статье 18 предусматривал следующую норму: «Разбирательство дел во всех судах открытое, за исключением случаев, когда это противоречит интересам охраны государственной тайны. Кроме того, по мотивированному определению суда или постановлению судьи в закрытом судебном заседании могут слушаться дела о преступлениях лиц, не достигших 16-летнего возраста, о половых преступлениях, а также в иных случаях в целях предотвращения разглашения сведений — об интимных сторонах жизни участвующих в деле лиц. Слушание дела в закрытом
заседании суда ведётся с соблюдением всех правил судопроизводства. Решения судов во всех случаях провозглашаются публично».
Кроме того, в тот период действовал Федеральный закон от 25 июля 1998 года № 130-Ф3 «О борьбе с терроризмом», который включал следующую норму: «дела о преступлениях террористического характера. по решению суда могут рассматриваться в закрытых судебных заседаниях с соблюдением всех правил судопроизводства» (статья 24).
Однако ни суд первой инстанции, ни суд кассационной инстанции не обратились к данным предусмотренным законом основаниям для того, чтобы закрыть судебное заседание. Судьи принимали соответствующие решения без всяких просьб со стороны участников процесса и никак не мотивируя свои действия. Нужно отметить, что статья 18 УПК РСФСР прямо обязывала суд мотивировать определение либо постановление об объявлении закрытого судебного заседания.
Особо отметим в связи с этим, что отдельного внимания Европейского Суда заслуживал факт проведения судебных заседаний в помещении следственного изолятора Ставрополя. Даже если бы заседания были объявлены открытыми, представители подсудимых, их родственники, зрители и журналисты не могли бы попасть в зал без специальных разрешений. В своё время ЕСПЧ обращал внимание на то, что проведение судебных заседаний в тюрьмах само по себе создаёт серьёзные проблемы для публики и СМИ и для принципа публичности в целом. Разбирая дело Рипан против Австрии, Европейский Суд отмечал, что проведение судебного процесса вне зала суда, особенно в таком месте, как тюрьма, куда в принципе широкая общественность не имеет доступа, представляет собой серьёзное препятствие для публичного характера судебного разбирательства15. Европейский Суд указал, что в таком случае государство обязано принять компенсирующие меры для того, чтобы гарантировать, что общественность и СМИ надлежащим образом будут извещены о месте судебного заседания и им будет обеспечен эффективный доступ к нему.
В рамках дела Рипан против Австрии ЕСПЧ посчитал нарушением статьи 6 Кон-
14 См.: ECtHR. Riepan v. Austria. § 34.
15 См.: Ibid. § 29.
венции то, что, кроме стандартного объявления, не были приняты какие-либо конкретные меры, такие как отдельное объявление на информационном стенде суда, сопровождающееся информацией о том, как добраться до тюрьмы Гарстен с чёткими указаниями на условия доступа16.
Возвращаясь к делу Чаушев и другие против России, мы должны признать, что закрытость судебного процесса была надёжно обеспечена и проведением заседаний в следственном изоляторе, и формальным, хотя и никак не обоснованным, решением суда.
В итоге Европейский Суд решил, что по настоящему делу было допущено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с непроведением публичного слушания.
При рассмотрении жалобы Ламбина Европейский Суд отклонил доводы представителей Российской Федерации, утверждавших, что указание на закрытый характер заседания суда — результат технической ошибки. Было отмечено, что указания о закрытом характере заседания имеются в самых разных процессуальных документах по данному делу. Европейский Суд обратил также внимание на то, что не было представлено доказательств того, что Верховный Суд фактически обеспечил доступность разбирательства для всех желающих.
В связи с этим ЕСПЧ признал, что по настоящему делу было допущено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции в связи с непроведением публичного слушания.
Заявители по делу Чаушев и другие против России жаловались также на суровость вынесенных им приговоров, воспрепятствование отправлению ими религиозных обрядов в местах лишения свободы, а также на испытанные там неудобства. Однако Европейский Суд с учётом всех имевшихся в его распоряжении материалов, а также его компетенции в отношении указанных жалоб посчитал, что в данной части жалоба не является обоснованной. В связи с этим она была отклонена в соответствии с подпунктом «а» пункта 3 и пунктом 4 статьи 35 Конвенции.
Каждый из заявителей по делу Чаушев и другие против России требовал присудить ему в качестве компенсации морального вреда 500 000 евро.
16 См.: ECtHR. Riepan v. Austria. § 30.
Представители Российской Федерации посчитали это требование завышенным. Европейский Суд постановил, что в данном случае достаточно установление факта нарушения. Это соответствовало практике ЕСПЧ по некоторым делам17.
В рамках дела Ламбин против России заявитель в своей жалобе не просил о материальной компенсации, и она не была ему присуждена.
5. Правовое значение постановлений
ЕСПЧ: некоторые выводы
В сущности, Европейский Суд в данных постановлениях ещё раз подтвердил свою позицию, нацеленную на исключение произвольных действий национальных судов, отказывающихся в некоторых случаях от гласности и публичности без каких-либо законных оснований18. Мы выбрали в данном случае поступившие из Российской Федерации жалобы, связанные с совершенно разными делами и имевшими совершенно разный резонанс. Заявители по делу Чаушев и другие против России — члены экстремистского подполья, исполнители террористических актов, которые широко обсуждались в СМИ. Государство нередко прибегает к сокрытию некоторых фактов, связанных с борьбой с такими организациями. И во многих случаях, если речь идёт об оперативно-розыскной деятельности, установление режима секретности вполне оправданно: это условие эффективности данной деятельности. Но для проведения закрытых судебных заседаний Уголовно-процессуальным кодексом предусмотрены чёткие основания.
Именно интересами сохранения государственной тайны, которую составляют сведения о проведении оперативно-розыскной деятельности19, достаточно часто обосновывается возможность закрытия судебных заседаний по данной категории уголовных дел и
17 См., например: ECtHR. Osinger v. Austria. Application no. 54645/00. Judgment of 24 March 2005. § 58.
18 Подборку извлечений из постановлений ЕСПЧ в связи с данной проблемой см.: МакбрайдДж. Права человека и уголовный процесс: Практика Европейского Суда по правам человека / пер. с англ.: В. А. Власихин и др. М. : Развитие правовых систем, 2018. Гл. X: Публичное разбирательство дела.
19 См.: Часть 1 статьи 12 Федерального закона от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности».
сегодня, когда закон «О борьбе с терроризмом» прекратил действовать20. Данный закон утратил силу в связи с принятием Федерального закона от 6 марта 2006 года № 35-ФЗ «О противодействии терроризму»21, который уже не содержит норм, предусматривающих рассмотрение таких дел в закрытых судебных заседаниях. В целом соглашаясь с подобным подходом, полагаем, тем не менее, что перевод судебного разбирательства в закрытый режим не должен происходить автоматически, только в связи с категорией рассматриваемого дела. Суд в каждом конкретном случае должен взвешенно подходить к решению вопроса об ограничении открытости и гласности разбирательства, помня о том, что речь идёт о конституционных принципах судопроизводства. Поэтому его определение или постановление о закрытии судебного заседания должно быть тщательно мотивировано. Кроме того, правильно говорить о закрытии именно судебного заседания, а не разбирательства — полное закрытие судебного процесса должно рассматриваться как исключительное явление.
Заявления обвиняемых в терроризме лиц часто становились предметом рассмотрения ЕСПЧ. Как справедливо отмечает судья Европейского Суда Ангелика Нуссбергер, «многое стоит на кону при решении подобных дел: сохранение базовых ценностей общества, с одной стороны, эффективная защита жизни и здоровья граждан — с другой»22. Анализируя практику Суда по делам о терроризме, Нуссбергер приходит к выводу, что «императивом правосудия должна быть последовательная охрана основ правового государства, которые должны защищаться даже во имя тех, кто не только отрицает, но и пытается уничтожить их»23.
В связи с этим можно затронуть вопрос о проведении судебных заседаний в режиме видеоконференций. Стоит отметить, что в
20 См., например: Безлепкин Б. Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). 14-е изд., перераб. и доп. М. : Проспект, 2017.
21 Федеральный закон от 6 марта 2006 года № 35-Ф3 «О противодействии терроризму» (в ред. от 18 апреля 2018 года) // Собрание законодательства Российской Федерации. 2006. № 11. Ст. 1146.
22 Нуссбергер А. Терроризм и права человека: о правоприменительной практике Европейского Суда по правам человека // Международное правосудие. 2018. № 1(25). С. 67—78, 68.
23 Там же. С. 77.
данном формате заседания проводятся всё чаще, причём речь идёт о самых разных категориях дел. Можно ли считать, что такой формат также противоречит принципу гласности и открытости суда? Европейский Суд в ряде решений не нашёл тут явных противоречий. В решении по одному из дел подчёркивалось: «Эта форма участия в судебном процессе не противоречит, как таковая, принципу справедливого и публичного разбирательства, но заявителю должна быть обеспечена возможность следить за разбирательством и быть услышанным без технических помех, а также эффективное и конфиденциальное общение с адвокатом.»24
В любом случае стоит отметить, что судебное разбирательство серьёзных и опасных преступлений требует гласности и открытости не меньше, чем любые другие судебные процессы. Открытость суда в подобных случаях является одним из факторов доверия к правосудию.
В конкретном случае речь шла о доверии к суду со стороны жителей Кавказского региона (о необходимости такого доверия говорил в своём решении и Европейский Суд). Принятие судом решения о проведении судебного разбирательства в закрытом режиме без всякой аргументации и обращения к закону могло восприниматься жителями региона как свидетельство политической зависимости суда.
Таким образом, закрытость суда над лицами, которых обвиняли в терроризме, вряд ли добавила авторитета вынесенным приговорам. Инициаторы «закрытия» судебного процесса опасались, что какие-то высказывания и выступления подсудимых могли вызвать (или усилить) протестные настроения в ряде республик Северного Кавказа. Однако результат «закрытия процесса» мог быть и другим, и также неблагоприятным: он мог выразиться в усилении недоверия к правосудию (и можно сказать, что признаки такого недоверия сейчас вполне заметны).
Да, открытый процесс, возможно, стал бы для судей, заседавших в Пятигорске, серьёзным психологическим испытанием, но, безусловно, повысил бы их ответственность и — при вполне доказанном обвинении — вернул
24 ECtHR. Sakhnovskiy v. Russia. Application no. 21272/03. Judgment of 2 November 2010. § 98.
И. ШАБЛИНСКИЙ. Вопрос о НЕОБОСНОВАННОМ ПРОВЕДЕНИИ ЗАКРЫТЫХ СУДЕБНЫХ ЗАСЕДАНИЙ В РЕШЕНИЯХ ЕСПЧ.
• 11
бы уважение к правосудию. Можно согласиться с одним из авторов, оценивавших принципиальное значение открытости судебных заседаний: «Принцип гласности дисциплинирует всех участников судебного разбирательства, повышает ответственность судей и в то же время способствует их защите от необоснованных подозрений в нарушении правил судопроизводства, в превышении должностных полномочий»25.
Напротив, уголовное дело Дениса Ламби-на не вызвало никакого общественного резонанса и, в сущности, являлось заурядным уголовным делом. И в этом случае можно было сделать вывод о том, что Верховный Суд отнёсся к «закрытию» процесса без всяких законных оснований как к рутине. Вероятно, закрытый режим заседаний суду был почему-то удобней — о причинах судить трудно. И в этом тоже можно усмотреть серьёзную опасность: высший орган судебной власти позволил себе пренебречь процессуальной нормой как чем-то несущественным, и его ошибку некому было исправить.
Поскольку соответствующие решения были приняты Европейским Судом, следует напомнить, что установленное им нарушение положений Конвенции при рассмотрении уголовного дела российским судом является в соответствии с подпунктом «б» пункта 2 части 4 статьи 413 УПК РФ основанием для возобновления производства по этому делу ввиду новых обстоятельств. Согласно части 5 статьи 415 УПК РФ, Президиум Верховного Суда по результатам рассмотрения представления отменяет или изменяет судебные решения по уголовному делу в соответствии с постановлением Европейского Суда по правам человека.
Представители адвокатского сообщества отметили важное значение решений Европейского Суда. В частности, комментируя постановление ЕСПЧ по делу Ламбин против России, С. Князькин указал на то, что, как свидетельствует правоприменительная практика, в российских судах статья 241 УПК РФ нередко используется для проведения судебных разбирательств в закрытом режиме
25 Добровлянина О. В. Правовое регулирование гласности судебного разбирательства в российском уголовном процессе // Актуальные проблемы российского права. 2015. № 1 (50). С. 148—154, 154.
без всякого на то обоснования. Таким образом, решение Европейского Суда имеет важное значение с точки зрения защиты принципа публичности судебных разбирательств. С. Князькин также подчеркнул, что «одна из важных задач судебного разбирательства — не только наказать виновного, но и указать обществу на недопустимость нарушения закона. Такое судебное разбирательство должно проходить под контролем общества. Учёт мнения Европейского Суда по делу Ламбин против России и снижение количества неоправданно закрытых судебных разбирательств могут позитивно повлиять на повышение уровня доверия общества к российскому правосудию, что является сегодня одной из главных задач судебной ветви власти в России»26.
Адвокат Н. Ермолаева высказала аналогичную точку зрения. По её словам, объявление судебного разбирательства по уголовному делу закрытым без достаточных на то оснований — часто используемый правоохранителями приём, который не только позволяет не привлекать лишнего общественного внимания к нарушениям закона, но и существенно ограничивает стороны в освещении процесса. Она также отметила, что «нередко за закрытием процесса от публики следует и запрет защите производить аудиофиксацию хода судебного разбирательства, а значит, возможности для последующего принесения замечаний на протокол судебного заседания существенно сокращаются. Надеюсь, что постановление по делу Ламбина будет воспринято отечественной правоохранительной практи-кой»27.
Принцип гласности судебного разбирательства настолько важен, что даже при наличии формальных оснований для объявления закрытого заседания суд обязан взвесить все обстоятельства для принятия соответствующего решения. В связи с этим С. Бахмина напомнила один из выводов постановления Пленума Верховного Суда РФ от 13 декабря 2012 года № 35 «Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации
26 ЕСПЧ: Закрытие судебного заседания может нарушить права подсудимого. URL: https://www.advgazeta.ru/novosti/espch-zakrytie-sudebnogo-zasedaniya-mozhet-narushit-prava-podsu dimogo/ (дата обращения: 18.09.2018).
27 Там же.
о деятельности судов»: даже наличие в деле сведений, относящихся к частной жизни участвующих в деле лиц, не является безусловным основанием для принятия судом решения о проведении разбирательства дела в закрытом судебном заседании. Судам при решении вопроса о проведении разбирательства дела в закрытом судебном заседании по мотиву обеспечения права лица на неприкосновенность частной жизни надлежит принимать во внимание характер и содержание сведений о частной жизни лица, а также возможные последствия разглашения таких сведений28.
Следует вспомнить еще несколько важных положений из того же постановления Пленума Верховного Суда: «Несоблюдение требований о гласности судопроизводства (статья 10 ГПК РФ, статья 24.3 КоАП РФ, статья 241 УПК РФ) в ходе судебного разбирательства свидетельствует о нарушении судом норм процессуального права и является основанием для отмены судебных постановлений, если такое нарушение соответственно привело или могло привести к принятию незаконного и (или) необоснованного решения, не позволило всесторонне, полно и объективно рассмотреть дело об административном правонарушении либо привело или могло привести к постановлению незаконного, необоснованного и несправедливого приговора (пункт 4 части 1 и часть 3 статьи 330, статья 387 ГПК РФ, пункты 3, 4 части 1 статьи 30.7, пункты 3, 4 части 2 статьи 30.17 КоАП РФ, пункт 2 части 1 статьи 369, часть 1 статьи 381 УПК РФ). Так, проведение всего разбирательства дела в закрытом судебном заседании при отсутствии к тому оснований, предусмотренных частью 2 статьи 10 ГПК РФ, частью 1 статьи 24.3 КоАП РФ и частью 2 статьи 241 УПК РФ, является нарушением принципа гласности судопроизводства и влечёт за собой отмену судебных постановлений в установленном законом порядке. Намеренное создание судьёй условий, ограничивающих или исключающих доступ лиц, не являющихся участниками процесса, в том числе представителей редакций средств массовой информации (журналистов), в открытое судебное заседание, или условий, препятствую-
щих его фиксации, свидетельствует о нарушении профессиональной этики»29.
Данное постановление Верховного Суда, бесспорно, имело важное позитивное значение. И вполне созвучным ему были и рассмотренные выше постановления Европейского Суда по правам человека, ставшие, по сути, очередным напоминанием о важности соблюдения одного из фундаментальных принципов правосудия. Однако придётся признать, что в данном случае напоминание было адресовано и самому Верховному Суду.
Библиографическое описание: Шаблинский И. Вопрос о необоснованном проведении закрытых судебных заседаний в решениях Европейского Суда по правам человека: комментарий к постановлениям от 25 октября 2016 года по делу Чаушев и другие против России (жалобы № 37037/03, 39053/03 и 2469/04)и от 21 ноября 2017 года по делу Ламбин против России (жалоба № 12668/08) // Международное правосудие. 2018. № 3 (27). C. 3-13.
The issue of unreasonable closed trials in the case law of the European Court of Human Rights: case comments to judgments in Chaushev and Others v. Russia (25 October 2016) and Lambin v. Russia (21 November 2017)
Ilya Shablinsky
Doctor of Sciences in Law, Professor, Higher School of Economics, Moscow, Russia (e-mail: ishablin@yandex.ru).
Abstract
This article provides commentary on two judgements of the European Court of Human Rights on the decision of Russian courts to hold court proceedings in closed regimes. The article considers the factual allegations and shows that the ECtHR has dealt with these issues before. The ECtHR has stated that public and open hearings guarantee public confidence in the courts, and that a public hearing is a condition of a fair trial. Restrictions on publicity and closed trials are allowed only when provided for by law. The closed trial in the case of Chaushev and others v. Russia was not based on any accompanying law, and could have been explained by political motives. The closed trial in the case of Lambina v. Russia also was not based on law, but was explained to be a mistake. The ECtHR recognized that in both situations sec. 6, pt. 1 of the European Convention on Human Rights was violated. The main conclusion of this article is that the legal proceedings for serious and dangerous crimes require publicity and openness no less than any other legal proceedings. A court's openness in these situations is one of the factors of
28 См.: Бахмина С. О практике «закрытия» судебных заседаний. URL: https://blog.newsru.com/article/14feb2018/deripaskasud (дата обращения: 18.09.2018).
29 Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 13 декабря 2012 года № 35 «Об открытости и гласности судопроизводства и о доступе к информации о деятельности судов».
trust in justice. in this specific situation, at issue was trust in the court from residences of the Caucasus region (which the ECtHR mentioned in its judgement). A court's decision to hold the legal proceedings in a closed regime without any argument and appeal to the law could be perceived by residences of the region as a testimony of the political dependency of the court. Thusly, it is unlikely that the closed nature of a court that tried individuals who were accused of terrorism added any authority to the court's verdicts.
Keywords
European Court of Human Rights; closed trial; public and transparent hearing; restrictions of the transparency.
Citation
Shablinsky i. (2018) Vopros o neobosnovannom provedenii zakrytykh sudebnykh zasedaniy v resheniyakh Evropeyskogo Suda po pravam che-loveka: kommentariy k postanovleniyam ot 25 oktyabrya 2016 goda po delu Chaushev i drugie protiv Rossii (zhaloby N 37037/03, 39053/03 i 2469/04) i ot 21 noyabrya 2017 goda po delu Lambin protiv Rossii (zhaloba N 12668/08) [The issue of unreasonable closed trials in the case law of the European Court of Human Rights: case comments to judgments in Chaushev and Others v. Russia (25 October 2016) and Lambin v. Russia (21 November 2017)]. Mezhdunarodnoe pravosudie, vol. 8, no. 3, pp. 3-13. (in Russian).
References
Anosova L. S. (2009) Sootnoshenie ponyatiy glasnosti, otkrytosti i transpa-rentnosti sudoproizvodstva: konstitutsionno-pravovye aspekty [The correlation of the notions of openness and transparency of trials: constitutional and legal aspects]. Konstitutsionnoeimunitsipal'noepravo, no. 21, pp. 25-30. (in Russian). Bezlepkin B. T. (2017) Kommentariy k Ugolovno-protsessual'nomu kodeksu Rossiyskoy Federatsii (postateynyy) [Commentary on the Code of Crimi-
nal Procedure of the Russian Federation (article-by-article)], 14th ed., Moscow: Prospekt.
Dikarev i. S. (2012) Sootnoshenie printsipov publichnosti i sostyazatel'nosti v ugolovnom sudoproizvodstve [Correlation of the principles of publicity and competition in criminal proceedings]. Gosudarstvoipravo, no. 5, pp. 88-95. (in Russian).
Dobrovlyanina O. V. (2015) Pravovoe regulirovanie glasnosti sudebnogo razbiratel'stva v rossiyskom ugolovnom protsesse [The legal regulation of the publicity of trials in Russian criminal law] // Aktual'nye problemy rossiyskogoprava, no. 1, pp. 148-154. (in Russian).
Fomenko E. G. (2006) Printsip publichnosti grazhdanskogo protsessa: istoki i sovremennost': Dis. ... kand. yurid. nauk [The principle of publicity in civil procedure: the origin and modernity: Cand. legal sci. diss.], Tomsk. (in Russian).
Khuzina N. A. (2015) Printsip publichnosti v ugolovnom sudoproizvodstve i reabilitatsiya [The principle of publicity in criminal proceedings and rehabilitation]. Sudebnaya vlast i ugolovnyy protsess, no. 4, pp. 75-78. (in Russian).
Nussberger A. (2018) Terrorizm i prava cheloveka: o pravoprimenitel'noy praktike Evropeyskogo Suda po pravam cheloveka [Terrorism and human rights: on the jurisprudence of the European Court of Human Rights]. Mezhdunarodnoe pravosudie, no. 1, pp. 67-78. (in Russian).
Prikhod'ko i. A. (2005) Dostupnost pravosudiya v arbitrazhnom i grazhdan-skomprotsesse: osnovnyeproblemy [The accessibility of justice in arbitration and civil procedure: main problems], Saint-Petersburg: izdatel'stvo yuridicheskogo fakul'teta Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo univer-siteta. (in Russian).
Vdovina E. i. (2011) Printsip glasnosti v grazhdanskom protsesse: Dis. ... kand. yurid. nauk [The principle of openness in civil procedure: Cand. legal sci. diss.], Moscow. (in Russian).
