CC BY
40
С. В. АКОПОВ
ВОПРОС МОРЕНО
Ключевые слова:
Шотландия, Каталония, европеизация, «Вопрос Морено», двойная идентичность, локальный космополитизм
Вниманию читателя предлагается отрывок из ранее не переведенной на русский язык статьи профессора Луиса Морено. На примерах компаративных эмпирических исследований, проведенных в Шотландии и Каталонии, автор анализирует феномены двойной идентичности и локального космополитизма, а также влияние, которое последние могут оказать на становление общеевропейской идентичности в рамках ЕС.
Вниманию читателей предлагается отрывок из ранее не переведенной на русский язык статьи профессора Испанского национального исследовательского совета (CSIC) Луиса Морено Фернандеса1. Опубликованная в 2006 г. в шотландском журнале «Вопросы шотландской политики» («Scottish Af-fairs») статья озаглавлена им как «Шотландия, Каталония, европеизация и вопрос Морено» и написана по мотивам ставшего уже классическим в области политической социологии эмпирического исследования так называемого «вопроса Морено». На примерах данных, полученных в результате компаративных эмпирических исследований, проведенных в Шотландии и Ката-
1 Перевод — Акопов С. В.
Key words:
Scotland, Catalonia, Europeanization, dual identity, “Moreno question”, cosmopolitan localism
Readers are invited to an excerpt from the article written by professor Luis Moreno. Based on comparative empirical studies conducted in Scotland and Catalonia, the author analyzes the phenomena of double identity and local cosmopolitanism, and the impact they have on the formation of European identity within the European Union.
лонии, автор анализирует феномены двойной идентичности и локального космополитизма, а также влияние, которое они могут оказать на становление общеевропейской идентичности в рамках Европейского союза.
Профессор Луис Морено Фернандес родился в 1950 г. в Мадриде. В 1972 г. он окончил Мадридскую школу журналистики и одновременно получил диплом специалиста в области массовых коммуникаций Университета Комплутенсе (Мадрид). В 1986 г. в том же университете Морено защитил докторскую диссертацию в области политологии и социологии, а также докторскую диссертацию по политологии в Эдинбургском университете. В настоящий момент Луис Морено Фернандес занимает должность
Акопов С. В. Вопрос Морено
Политика и правовое государство
профессора в Испанском национальном исследовательском совете (CSIC).
Среди многочисленных научных заслуг профессора Морено важно вспомнить, например, следующие: Л. Морено — один из основателей Института высших социальных наук в Мадриде (Instituto de Estudios Sociales Avanzados), научный эксперт Европейской комиссии, эксперт испанского Министерства науки и образования, научный руководитель 28 диссертаций, автор и научный редактор 22 монографий, более 200 научных статей, глав, рецензий и материалов конференций. Л. Морено работал в качестве приглашенного профессора в лучших университетах США, Италии, Великобритании, является почетным профессором Эдинбургского университета. В число основных научных интересов Л. Морено входят: сравнительная и публичная политика в социальной сфере, институт гражданства, сообщества социального страхования, идентичности национальных государств и национализм, децентрализация и федерализм, европеизация и европейская социальная модель. Помимо испанского языка профессор Л. Морено свободно владеет английским и итальянским, а также на высоком уровне — французским и каталонским1.
1 Более подробную информацию о проф.
Л. Морено можно получить на сайте Испанского национального исследовательского
Профессор Морено известен как классик современной зарубежной политологии и социологии. В частности, в зарубежной литературе широкое распространение получило выражение «вопрос Морено» («The Moreno Question»). В русскоязычной литературе словосочетание «вопрос Морено», насколько нам известно, на сегодняшний день мало что говорит читателю. Мы попытаемся ввести это выражение в отечественный научный оборот и предложим читателю перевод отрывков статьи Л. Морено «Шотландия, Каталония, европеизация и вопрос Морено» («Scotland, Catalonia, Europeanization and the ‘Moreno Question’»), опубликованной в 2006 г. в журнале «Вопросы шотландской политики».
Л. Морено2
Шотландия, Каталония, европеизация и вопрос Морено
В начале XXI в. с особой остротой возникает вопрос идентичности национальных государств. Разъедаемые силами глобализации, они становятся объектами фрагментации, конкуренции и воздействия самых разнообразных, влияющих
совета. URL: http://www.ipp.csic.es/en/fic ha1?apellido=Moreno%20Fern%C3%Alndez &nombre=Luis.
2 Перевод выполнен с личного разрешения автора с источника: Moreno L. Scotland, Catalonia, Europeanization and the Moreno question // Scottish Affairs. 2006. № 54. Р. 1-21.
друг на друга сил. Одновременно происходит заметное усиление суб-национальных и наднациональных идентичностей. Возрождение этно-территориальных идентичностей совпало с вызовом, возникшим в связи с появлением центристской модели унитарного государства. В различных по составу сообществах процессы децентрализации, федерализации и субсидиарности диктуют необходимость институционального ответа внутреннему многообразию. Они часто охватывают группы и страны с множественными идентичностями, историческими нарративами, языками и традициями, что находит свое отражение в различных партийных системах, процессах канализации элит и артикуляции интересов. Случаи Каталонии и Шотландии в этом смысле являются парадигматическими. <...>
Двойная идентичность и самоуправление
Концепция двойной идентичности или составной национальности касается того, как граждане идентифицируют себя в субнацио-нальных меньшинствах и регионах. Она в неравных пропорциях инкорпорирует в себя и этнотерритори-альную (региональную), и государственную (существующую на национальном уровне) идентичности1.
Терминология, описывающая оба уровня пространственной идентичности (регио-
В результате граждане проявляют лояльность к институтам сразу двух уровней, без какого-либо существенного противоречия между ними.
Что касается мультинациональных демократий и составных государств, то в течение долгого периода, после Второй мировой войны, граждане боролись, чтобы сделать конкурентоспособной как этнотеррито-риальную (региональную), так и государственную (национальную) идентичности. Задача самоуправления, а также местного управления в регионах и субгосударственных общностях заключается именно в согласовании проявлений такой двойственности в самоидентификации граждан: чем выраженнее предсоюзная этнотерриториальная идентичность (the pre-Union ethno-territorial identity) перевешивает идентичность с государством, тем сильнее становятся требования политической автономии. И, соответственно, чем выраженнее характер идентичности с государством, тем
нальный и государственный/национальный), в ряде случае страдает концептуальной неясностью. Термин «этнотерритори-альный» предполагает как категории безгосударственных наций и национальных меньшинств, так и регионы внутри многообразных союзов и составных наций государств. При этом употребляются и другие выражения, такие, например, как «субгосу-дарственные» или просто «государственные идентичности», несмотря на то, что они несут в себе скорее иерархическое понимание анализируемого феномена [7].
Акопов С. В. Вопрос Морено
Политика и правовое государство
меньше вероятность возникновения этнотерриториальных конфликтов.
В некоторых случаях положительное восприятие гражданами действий государственных акторов может привести к ослаблению их этнотерриториальной идентичности и к соответствующему усилению чувства уверенности в целостности государства, и наоборот. В этом случае полное отсутствие одного из двух составных элементов идентичностей может привести к разрыву социально-политических связей внутри многоэтнического сообщества. При этом требования самоуправления, скорее всего, примут форму сепаратистской борьбы за независимость, либо же насильственная ассимиляция будет навязывать гомогенность и аккультурацию. Другими словами, когда граждане в субгосударствен-ных сообществах идентифицируют себя в качестве единственных и исключительных (in an exclusive manner), институциональные последствия такого антагонизма будут носить тот же исключительный по своей сути характер. <...>
Вопрос Морено
На данных, полученных в результате исследования, проведенного в 1986 г. в Шотландии, я собирался подтвердить то, что я уже знал о Каталонии1. До сих пор в Шотлан-
Компания ЭКО — Исследования бизнеса и общественного мнения (ECO-Estudios
дии подобных исследований, насколько мне было известно, никогда не проводилось. Откуда же мне было взять эмпирические данные? На ту пору я был докторантом, шел третий год моей работы в Эдинбурге. Я с трудом мог начать интервьюировать и осуществлять большую и репрезентативную выборку шотландцев. Однако, по милости судьбы, Генри Друкер был не только ученым, но также и постоянным теле- и радиокомментатором, имевшим связи в СМИ. Он предложил обратиться в газету «Glasgow Herald» с просьбой добавить мой вопрос в один из постоянно проводившихся опросов политического мнения. <...>
Обладая выдающимися организаторскими способностями, Генри Друкер нашел 200 фунтов (с налогами 230) для «System Three» («Системы Три»), проводившей опрос, и включил «Вопрос Морено» в анкету, разработанную для исследования с выборкой в 965 человек в возрасте 18 лет, осуществлявшегося в 39 пунктах по всей Шотландии в период с 26 июня по 1 июля 1986 г.
Comercial.es y de Opiniyn, S. A.) 13-15 марта 1985 г. выполняла исследование с выборкой в 1 316 взрослых (предел погрешности ±2.8 с определенностью 95,5%). Результаты исследования были изложены в журнале «Камбио» («Cambio») и подтвердили степень «двойной (составной) идентичности» у 80% населения Каталонии, выявленной в рамках предыдущего исследования 1984 г. [4, p. 68].
Респондентам была предложена карточка с пятью альтернативными ответами: «Нам интересно узнать, как люди, живущие в Шотландии, воспринимают себя в плане национальности. Какие из утверждений на этой карточке наилучшим образом описывают то, как Вы себя воспринимаете?». Конкретные формулировки «Вопроса Морено» несколько менялись в разных последующих исследованиях1, однако главная мысль каждый раз сводилась к тому, чтобы респонденты выбрали одну из пяти категорий. В случае Каталонии и Шотландии предлагались следующие варианты:
1. Каталонец/шотландец, не испанец/британец.
2. Больше каталонец/шотландец, чем испанец/британец.
3. В одинаковой степени и каталонец/шотландец и испанец/британец.
4. Больше испанец/британец, чем каталонец/шотландец.
5. Испанец/британец, не каталонец/шотландец.
Цифры в графе «Не знаю / Нет ответа» оказались низкими, если сравнивать с процентами, обычно получаемыми в подобного рода опросах. Это свидетельствовало, что гражданам были небезразличны культурные практики их самоиден-
1 Другие формулировки были следующими: «В целом, могли бы Вы сказать, что Вы чувствуете...», или «В какие из этих пяти категорий Вы могли бы включить себя.».
тификации. Однако, в особых случаях, более высокий процент выбора ответа «не знаю» был важен. Так, например, в Стране Басков атмосфера политической агрессии и терроризма, очевидно, оказала на подобный показатель значительное влияние. Примечательно, что в период с октября 1990 по июнь 1995 гг. 6% ответов басков относились к данной графе [6, p. 116].
В середине июля 1986 г. мы получили от организации «System Three», проводившей опрос, следующие результаты:
1. Шотландец, не британец: 39%.
2. Больше шотландец, чем британец: 30%.
3. В одинаковой степени и шотландец и британец: 19%.
4. Больше британец, чем шотландец: 4%.
5. Британец, не шотландец: 6%.
6. Не знаю/Нет ответа: 2%.
Полученные цифры показали
степень «двойственности» в том, как большинство шотландцев (при сложении ответов на варианты 2—4 — 53%) воспринимало себя. Эта пропорция, однако, была меньше, чем 80%, по опросам каталонцев. Проведенное исследование породило много интересных интерпретаций. Как неоднократно отмечал в своих исследованияхД. МакКрон2, «регио-
2 Со времени конституционных изменений
в Соединенном Королевстве, после реализации ограниченных автономий Шотландии
Акопов С. В. Вопрос Морено
Политика и правовое государство
нальная идентичность» (ответы 1 и 2) оказалась существенно выраженнее в Шотландии (69%) в сравнении с Каталонией (34%). Англичане могли испытывать больше сложностей в различении английской и британской идентичностей в связи с частым использованием слова «Англия» за пределами Британии, людьми, апеллирующими к Соединенному Королевству1. В то время как шотландцы традиционно были более осведомлены о статусе Шотландии, входящей в состав королевства Великобритания, и поэтому более осознанно идентифицировали себя и как шотландцы, и как британцы. В течение 1990-х гг. резуль-
в составе Великобритании, Дэйвид Мак-Крон первым приступил к проведению социологических исследований в Шотландии (1992), опросов шотландского общественного мнения и исследований в области национальной идентичности. Сначала Мак-Крон выступал в качестве редактора выходившего с 1983 г. ежегодника Шотландского правительства (The Scottish Government Yearbook) и далее в качестве автора ежегодного доклада «Опросы шотландского общественного мнения» («Opinion Polls in Scotland»), опубликованного в журнале «Вопросы шотландской политики» («Scot-tish Affairs»).
Например, в Италии СМИ и общественное мнение в целом продолжают апеллировать к Соединенному Королевству, как к Inghil-terra (Англия). То же самое было и в Испании до начала перехода к демократии и децентрализации в конце 1970-х гг. В Великобритании национализация символов (футбол, гольф или регби) привела к более точному различению в общественном сознании между Великобританией как целым и составляющими ее нациями.
таты исследований по «вопросу Морено» показали, что «региональная идентичность» была гораздо ниже (59% в 1992 г.). Тем не менее, согласно данным третьего опроса общественного мнения в Шотландии (2001 г.), результаты оказались близкими к показателям 1986 г. (36% — для категории 1 и 30% — для категории 2) [1].
Европейский локальный космополитизм и ограничивающие идентичности
Действительно, наднациональные структуры, подготовленные Европейским союзом, усилили наднациональные идентичности. Децентрализация стала основным фактором реализации современной политической жизни в Европе. <...>
Процесс наднационализации снизу и децентрализации сверху позволил значительно расшириться так называемому «космополитическому локализму»2 (Moreno, 1999). Это находит отражение в социальных интересах, направленных одновременно и на развитие чувства локального сообщества и на участие в международном контексте. Таким образом, повышается согласованность между частным и общим.
2 Комментарий переводчика: представляется благозвучнее далее переводить термин «cosmopolitan localism» на русский язык как «локальный космополитизм».
Европейский локальный космополитизм в основном затрагивает сообщества среднего размера, существующие в пределах или стремящиеся за пределы структур конкретного государства. В Европе он проявляется в рамках наций-государств (Дания и Финляндия), в рамках национальных образований, лишенных государственного статуса (Каталония или Шотландия), регионов (Брюссель или Венеция) и городских агломераций (Лондон или Берлин), хорошо подготовленных для того, чтобы осуществлять собственную инновационную политику в интегрированной Европе. Последние, судя по всему, продолжают традиции воссоздания политических сообществ, процветавших в эпоху до Нового времени (итальянские города-государства, Ганзейский союз, княжества). Вместе с тем, в отличие от периода Ренессанса, на сегодняшний день существуют общие институциональные связи, сопутствующие процессу европеизации. Народы ЕС, хотя и достаточно постепенно, но все-таки интернализуют европейские институты. Европейский суд и Шенгенское соглашение, также как и общая политика в области единой валюты евро, Маастрихтский макроэкономический критерий и программы, продвигаемые с помощью ОМК (открытый метод координации), могут рассматриваться в качестве шагов, приближающих нас к идее
наднациональной1 европеизации2. Вместе с тем, принцип субсидиарности предполагает, что решения будут приниматься на уровне ЕС только в случае, если местные, региональные или демократические государственные институты не смогут делать это более эффективно. Другими словами, оптимальная локализация решений заключается в том, чтобы они принимались как можно ближе к уровню самоуправления. Элиты национальных государств, сопротивляющиеся дальнейшему процессу европейской институциализации, часто интерпретировали принцип субсидиарности как защиту традиционного национального суверенитета и, со-
1 Следует отметить, что во французской версии этой же статьи Л. Морено употребляет вместо «наднациональной европеизации» термин «транснациональная европеизация» («une trans-nationalisation europeenne») — см.: [9, p. 16]. Эта деталь важна, т. к. до сих пор в литературе не закрыта дискуссия в отношении разницы между понятиями «наднациональный» и «транснациональный». Например, канадский исследователь Р. Тарас рассматривает транснационализм (transnationalism) лишь как первую ступень наднационализма (supranationalism), см [11, p. 71].
2 Однако образование Соединенных Штатов Европы не является необходимым результатом процесса европеизации. Неофункци-оналистская школа мысли в целом приняла позицию, что универсальный прогресс предполагает интеграцию, которая рассматривается как культурная ассимиляция и формирование единой идентичности, согласно американской концепции «плавильного котла» [8].
Акопов С. В. Вопрос Морено
Политика и правовое государство
ответственно, своей власти от централизованного вмешательства. Каким образом в рамках процесса европеизации субнациональные идентичности могут взаимодействовать внутри одного и того же государственного устройства? Каковы политические и институциональные последствия конфликта компонентов идентичностей у граждан с составной идентичностью? Возможно ли, что две субнациональные идентичности будут интегрированы в наднациональные организации (larger-than-the-state entity), способные сочетать в себе несовместимости? Могут ли исключающие формы идентификации, например, баскская-испанская, корсиканская-французская, фла-мандская-бельгийская, галло-ита-льянская или шотландская-британ-ская быть совместимы с общей европейской идентичностью?
Эти вопросы не могут быть просто отброшены как часть политического оксиморона. Общий ответ для разных возможных случаев и демонстраций подобных дихотомий идентичности может быть только спекулятивным, т. к. эмпирические сравнительные данные еще отсутствуют. Однако следует подчеркнуть тот факт, что множественные идентичности устанавливаются в контекстуальном порядке в процессе постоянной адаптации к меняющимся политическим сценариям, во многих случаях модели-
руемым политическими партиями по причинам желания потратить как можно больше средств государственного бюджета на круг собственных избирателей1. <...>
Важная составляющая дальнейшего анализа: будет ли освобождение от принадлежности к одной территориальной идентичности приводить к росту показателей по другому измерению идентичности. Высказывалось мнение, что английская /британская идентичности могут быть осмысленны в качестве противовеса Европейскому союзу, работать на исключение из ЕС [10]. В Шотландии наоборот европейская идентичность — и в целом более позитивное отношение к процессу европеизации — рассматривалась в качестве контраста по отношению к ситуации, сложившейся «к югу от границы». Также существует мнение, что нельзя сбрасывать со счета и ответный эссенциалистский характер национализма, выступающего против «размывания» характеристик национального государства, против движения в сторону «плавильного котла» бюрократизированного ЕС. Ряд авторов аргументирует, что потенциальный пессимистический сценарий вовсе не за горами. Всегда скрывающаяся латентная опасность ссор между нациями-государствами, экономических конфликтов между
1 Комментарий переводчика: У Л. Морено используется английское выражение «'pork barrel' politics».
мировыми регионами или возможность роста религиозного фундаментализма и ксенофобии — представляет собой серьезную угрозу [2].
Большое внимание следует уделить вытекающим из идентичности проектам коллективного поведения в будущем. Как мы утверждали ранее, разделяемая идентичность Европейского союза, а также интернализация европейцев должны при-
вести к легитимизации европейских институтов, властей и политических стратегий. Однако необходимы дальнейшие исследования, для того чтобы проследить двустороннюю зависимость между европейской идентичностью и ее институциональными последствиями. Сохранение ресурса особой европейской идентичности представляет собой базу для строительства общего института гражданства.
1. Bond R. and Michael R. National Identities in Post-Devolution Scotland', Edinburgh, Institute of Governance. Online paper (www.institute-ofgovernance. org). 2002.
2. Chomsky N. World Orders, Old and New. L..: Pluto, 1994.
3. McCrone D. Understanding Scotland. The Sociology of Stateless Nation. L.: Routledge, 1992.
4. Moreno L. Decentralization in Britain and Spain: The cases of Scotland and Catalonia, Ph. D. thesis, University of Edinburgh, National Library of Scotland, 1986.
5. Moreno L. Local and Global: Mesogovernments and Territorial identities // Nationalism and Ethnic Politics. 1999. Vol. 5. №. 3/4. P. 61-75.
6. Moreno L. The Federalization of Spain. L.: Frank Cass, 2001.
7. Moreno L. and McEwen N. Exploring the territorial politics of welfare // The territorial politics of welfare / McEwen N. and Moreno L. (eds.). Oxon: Routledge, 2005. P. 1-40.
8. Moreno L. and Palier B. The Europeanization of Welfare: Paradigm shifts and social policy reforms // Ideas and Welfare State Reform in Western Europe / Taylor-Gooby P. (ed.). Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2005. P. 145-175.
9. Moreno L. Identitas duales et nations sans иtat (la Question Moreno) // Revue Internationale de Politique Compare, (monographic issue: La concurrence des identitas? Dйbats а propos de l'utilisation de 'La question Moreno'. Coords.: And™-Paul Frognier and Pierre Baudewyns). 2007. Vol. 14. № 4. P. 497-513.
10. Schlesinger P. From Cultural Defence to Political Culture: Media, Politics and Collective Identity in the European Union // Media Culture and Society. 1997. Vol. 19. P. 369-391.
11. Taras R. Europe Old and New: transnationalism, belonging, xenophobia. Rowman & Littlefield, Lanham, 2009.
References
1. Bond R. and Michael R. National Identities in Post-Devolution Scotland', Edinburgh, Institute of Governance. Online paper (www.institute-ofgovernance. org). 2002.
2. Chomsky N. World Orders, Old and New. L.: Pluto, 1994.
3. McCrone D. Understanding Scotland. The Sociology of Stateless Nation. L.: Routledge, 1992.
4. Moreno L. Decentralization in Britain and Spain: The cases of Scotland and Catalonia, Ph. D. thesis, University of Edinburgh, National Library of Scotland, 1986.
5. Moreno L. Local and Global: Mesogovernments and Territorial identities // Nationalism and Ethnic Politics. 1999. Vol. 5. №. 3/4. P. 61-75.
Акопов С. В. Вопрос Морено
Политика и правовое государство
6. Moreno L. The Federalization of Spain. L.: Frank Cass, 2001.
7. Moreno L. and McEwen N. Exploring the territorial politics of welfare // The territorial politics of welfare / McEwen N. and Moreno L. (eds.). Oxon: Routledge, 2005. P. 1-40.
8. Moreno L. and Palier B. The Europeanization of Welfare: Paradigm shifts and social policy reforms // Ideas and Welfare State Reform in Western Europe / Taylor-Gooby P. (ed.). Basingstoke: Palgrave Macmillan, 2005. P. 145-175.
9. Moreno L. Identitas duales et nations sans иtat (la Question Moreno) // Revue Internationale de Politique Compare, (monographic issue: La concurrence des identitas? Dйbats а propos de l'utilisation de 'La question Moreno'. Coords.: And™-Paul Frognier and Pierre Baudewyns). 2007. Vol. 14. № 4. P. 497-513.
10. Schlesinger P. From Cultural Defence to Political Culture: Media, Politics and Collective Identity in the European Union // Media Culture and Society. 1997. Vol. 19. P. 369-391.
11. Taras R. Europe Old and New: transnationalism, belonging, xenophobia. Rowman & Littlefield, Lanham, 2009.
