CC BY
50
16. Бабакин А. Словарь рифм Р. Рождественского. Тюмень, 2001.
17. Прищепа В.П. Сипкина Н.Я. Орфей великой эпохи: Поэтическое творчество Р. И. Рождественского: 1940-е - первая половина 1960-х годов: монография. Иркутск: Принт Лайн, 2011.
18. Прищепа В.П., Сипкина Н.Я. «Орфей великой эпохи» Биография поэта. Творчество Р.И. Рождественского: 1940-е - первая половина 1960-х годов: монография. Иркутск, 2012. 2-е издание, доп. и дораб.
19. Воронов В. Мы еще будем. Вопросы литературы. 1965; 3; Бочаров А. О Роберте Рождественском. Рождественский Р. Радар сердца. Москва, 1971; Сидоров Е. Служба поэтического слова. Рождественский Р. Стихотворения. Москва, 1988; Минералов Ю. Современная предударная рифма и проблема рифменной эволюции в русском стихе. Автореферат диссертации ...кандидата филологических наук. Тарту, 1975; Геуркова Н. Индивидуально-авторские новообразования в поэзии А. Вознесенского и Р. Рождественского 60-70-х годов. Автореферат диссертации ... кандидата филологических наук. Москва, 1986.
20. Кременцов Л.П. Русская литература ХХ века: учебное пособие. Под редакцией Л.П. Кременцова. Москва: Acadеmia, 2003.
21. Лейдерман Н.Л., Липовецкий М.Н. Современная русская литература: 1950-1990-е годы: учебное пособие. Москва: Acadеmia, 2003.
References
1. Sovremennaya russkaya literatura (1990-e gg. - nachalo XXI v.). S.I. Timina, V.E. Vasil'ev, O.Yu. Voronina i dr.; pod red. S.I. Timinoj. Sankt-Peterburg: Filologicheskij fakul'tet SPbGU; Moskva: «Akademiya», 2010.
2. Anninskij L. Shestidesyatye - semidesyatye - vos'midesyatye. Literaturnoe obozrenie. 1991; 4.
3. Mal'gin A. Robert Rozhdestvenskij: ocherk tvorchestva. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1990.
4. Chuprinin S. Russkaya literatura segodnya: Zhizn'po ponyatiyam. Moskva: Vremya, 2007.
5. Prischepa V.P. Paradigma idejno-'esteticheskih poiskovE.A. Evtushenko (1949-1998 gg.). Avtoreferat dissertacii ... doktora filologicheskih nauk. Moskva, 1999; Rossijskogo otechestva po'et (E.A. Evtushenko: 1965-1995 gg.). Abakan: Izd-vo Hakasskogo gosudarstvennogo uni-versiteta im. N.F. Katanova, 1996; Onprishel vXXI vek: Tvorcheskijput'Evgeniya Evtushenko Irkutsk, 2009. (V soavtorstve s V.V. Kominym). Zima - stolica Evgeniya Evtushenko. Irkutsk, 2013. (V soavtorstve s V.V. Kominym) i dr.
6. Ahmadulina B. Mig bytiya. Prilozhenie. I. Brodskij, A. Bitov, O. Grushnikov i dr. Moskva: Agraf, 1997; Ketchian Sonia. The poetic craft of Bella Akhmadulina. The Pennsylvania State University Press University Park, Pennsylvania, 1993; Avedova I.V. Zhanrovaya sistema po'ezii BellyAhmadulinoj. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Tver', 1999; Aleshka T.V. Tvorchestvo B. Ahmadulinoj vkontekste tradicij russkojpo'ezii. Minsk: RIVSh BGU, 2001; Afanas'eva E.N. Osobennosti tvorcheskoj manery B. Ahmadulinoj: po'eziya, proza. Dissertaciya ... kandidata filologicheskih nauk. Rostov-na-Donu, 2005; Mihajlova M.S. Po'eziya Belly Ahmadulinoj: dinamika liricheskoj knigi. Avtoreferat dissertacii . kandidata filologicheskih nauk. Krasnoyarsk, 2008.
7. Mal'gin A.V. Publicistika v po'ezii (R. Rozhdestvenskij i E. Evtushenko). Moskva: Obschestvo «Znanie» RSFSR, 1988; Mal'gin A.V. Robert Rozhdestvenskij: ocherk tvorchestva. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1990.
8. Mihajlov A. Andrej Voznesenskij. Moskva: Hud. lit., 1970; Geurkova N. Individual'no-avtorskie novoobrazovaniya v po'ezii A. Voznesenskogo iR. Rozhdestvenskogo 60-70-h gg. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. NII prepodavaniya russkogo yazyka v nac. shko-lah. M., 1986; Fedotova O.V. Leksika nauki i iskusstva v strukture yazykovoj lichnosti A.A. Voznesenskogo. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Tyumen', 2007; Zajcev V.A., Gerasimenko A.P.. Istoriya russkojliteratury vtorojpoloviny HH veka: ucheb. posobie. Moskva: Akademiya, 2008; Petrova S.V. Stihiya Zemlya v yazyke po'ezii E. Evtushenko, A. Voznesenskogo, B. Ahmadulinoj. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Belgorod, 2009; Medvedev F. Andrej Voznesenskij. «Ya tebya nikogda ne zabudu». Moskva: 'EKSMO: Algoritm, 2011.
9. Sipkina N.Ya. 'Evolyuciya idejno-'esteticheskih vzglyadovR.I. Rozhdestvenskogo vkontekste literaturnogo processa vt. pol. 1950-h - pervoj pol. 1960-h godov. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Abakan, 2010.
10. Sipkina N.Ya. Rannee po'eticheskoe tvorchestv R. Rozhdestvenskogo: osobennosti idejno-'esteticheskoj 'evolyucii po'eta. Vestnik Hakasskogo gosudarstvennogo universiteta im. N.F. Katanova. Seriya 6: Filologiya: literaturovedenie. Abakan, 2004; Vypusk 3; Specifika rifmy R. Rozhdestvenskogo rannego perioda tvorchestva (1954-1864 gg.). Aktual'nye problemy izucheniya yazyka iliteratury: yazykovaya lichnost' v mezhkul'turnoj kommunikacii: materialy V Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii 23-25 noyabrya 2005 goda. Abakan, 2005.
11. Rozhdestvenskij R.I. Udostoverenie lichnosti. Sost. K. Rozhdestvenskaya, A. Kireeva. Moskva: 'Estepont, 2002.
12. Rozhdestvenskij R.I. Udostoverenie lichnosti. Sost. K. Rozhdestvenskaya, A. Kireeva. M.: 'Eksmo, 2007.
13. Bocharov A. O Roberte Rozhdestvenskom. Rozhdestvenskij R. Radar serdca. Moskva, 1971: 3-13; Sidorov E. Sluzhba po'eticheskogo slova. RozhdestvenskijR. Stihotvoreniya. Moskva, 1988; Mineralov Yu. Sovremennaya predudarnaya rifma iproblema rifmennoj 'evolyucii v russkom stihe. Avtoreferat dissertacii .kandidata filologicheskih nauk. Tartu, 1975.
14. Geurkova N. Individual'no-avtorskie novoobrazovaniya v po'ezii A. Voznesenskogo i R. Rozhdestvenskogo 60-70-h godov. Avtoreferat dissertacii .kandidata filologicheskih nauk. Moskva: NII prepodavaniya rus. yaz. v nac. shk., 1986.
15. Rozhdestvenskij Robert Ivanovich. Russkie pisateli. Po'ety: Biobibliograficheskij ukazatel'. Sankt-Peterburg: Izd-vo Rossijskoj nacional'noj biblioteki, 1998; T.21.
16. Babakin A. Slovar'rifm R. Rozhdestvenskogo. Tyumen', 2001.
17. Prischepa V.P. Sipkina N.Ya. Orfej velikoj 'epohi: Po'eticheskoe tvorchestvo R. I. Rozhdestvenskogo: 1940-e - pervaya polovina 1960-h godov: monografiya. Irkutsk: Print Lajn, 2011.
18. Prischepa V.P., Sipkina N.Ya. «Orfej velikoj 'epohi» Biografiya po'eta. Tvorchestvo R.I. Rozhdestvenskogo: 1940-e - pervaya polovina 1960-h godov: monografiya. Irkutsk, 2012. 2-e izdanie, dop. i dorab.
19. Voronov V. My esche budem. Voprosy literatury. 1965; 3; Bocharov A. O Roberte Rozhdestvenskom. Rozhdestvenskij R. Radar serdca. Moskva, 1971; Sidorov E. Sluzhba po'eticheskogo slova. Rozhdestvenskij R. Stihotvoreniya. Moskva, 1988; Mineralov Yu. Sovremennaya predudarnaya rifma i problema rifmennoj 'evolyucii v russkom stihe. Avtoreferat dissertacii .kandidata filologicheskih nauk. Tartu, 1975; Geurkova N. Individual'no-avtorskie novoobrazovaniya v po'ezii A. Voznesenskogo i R. Rozhdestvenskogo 60-70-h godov. Avtoreferat dissertacii ... kandidata filologicheskih nauk. Moskva, 1986.
20. Kremencov L.P. Russkaya literatura HH veka: uchebnoe posobie. Pod redakciej L.P. Kremencova. Moskva: Academia, 2003.
21. Lejderman N.L., Lipoveckij M.N. Sovremennaya russkaya literatura: 1950-1990-e gody: uchebnoe posobie. Moskva: Academia, 2003.
Статья поступила в редакцию 10.03.15
УДК 81-114.4
Telpov R.E., Oand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of General and Russian Linguistics, Pushkin State Russian Language Institute (Moscow, Russia), E-mail: roman-telpov@yandex.ru
EMBODIED NAME IN TEXTS OF A MODEL TYPE. Traditionally studying of proper names concerns, first of all, the research of their etymology, during which proper names act only as the material, giving important information on the history and ethnography. The research of "semantic aura" of a proper name conducted within the Moscow Semiotics School and connected, first of all, with
names of Vyacheslav Vsevolodovich Ivanov and Vladimir Nikolayevich Toporov, who showed what possibility open for linguists, when considering a name interacting with a text. In the article pragmatical and semantic features of the personal names used in texts of model type are considered. Under texts of a model type after Yury losifovich Levin, a famous representative of Tartu-Moscow Semiot-ic School, we understand such texts that consist of statements having visibility of a concrete notion, but not having certain localization and a temporalization, serving, first of all, for expression of the hidden sense. Considering as an example of this type of texts an evangelical parable about rich man and Lazarus - the only evangelical parable containing a personal name, we came to a conclusion that the use of a personal name isn't the element contradicting the model status of this text, because at the beginning of the text an embodiment of a personal name contains, this embodiment is present in the statement At his gate was laid a beggar named Lazarus... (Luke 16: 20), which, in our opinion, not so much establishes connection of a name with its character, operating in the text, how many approves insignificance of any other information on this character. Further we consider the name of отец Никола used in the text of a folk legend - a folklore genre which, in our opinion, is most similar according to the logicosemantic characteristics to texts of a model type. Because in the text of the folk legend there is no act of embodiment of a name of отец Никола, this name acts as an element contradicting formation at a folk legend of the model status, its existence brings opportunities for additional interpretations of the hidden sense put in a legend, it is represented by superfluous for morals, that folk legend contain.
Key words: model type texts embodied name, Parables, legends.
Р.Е. Тельпов, канд. филол. наук, доц. каф. общего и русского языкознания Государственного института русского
языка им. А.С. Пушкина, г. Москва, E-mail: roman-telpov@yandex.ru
ВОПЛОЩЕННОЕ ИМЯ В ТЕКСТАХ МОДЕЛЬНОГО ТИПА
Традиционно изучение имён собственных связывается с изучением их этимологии, в ходе которого имена собственные зачастую выступают лишь материалом, дающим важные сведения по истории и этнографии. Исследования «семантической ауры» имени собственного, проводимые в рамках Московской семиотической школы и связанное, прежде всего, с именами Вяч. Вс. Иванова и В.Н. Топорова, продемонстрировали то, какие новые возможности для лингвиста открываются при рассмотрении имени, взаимодействующего с текстом. В статье рассматриваются прагматические и семантические особенности личных имен, употребляемых в текстах модельного типа. Под текстами модельного типа мы, вслед за известным представителем тартуско-московской семиотической школы Ю.И. Левиным, понимаем тексты, состоящие из высказываний имеющих видимость конкретных, но не имеющих определенной локализации и темпорализации - призванных, в первую очередь, служить для выражения скрытого смысла. Рассматривая в качестве примера данного типа текстов притчу о богатом и Лазаре - единственную евангельскую притчу, содержащую личное имя, мы пришли к выводу, что употребление личного имени не является элементом, противоречащим модельному статусу данного текста, в силу того, что в начале текста содержится момент воплощения личного имени, заключенный в высказывании: Был также некоторый нищий, именем Лазарь.(Лк. 16: 20-21), который, по нашему мнению, не столько устанавливает связь имени с его действующим в тексте носителем, сколько утверждает несущественность какой-либо иной информации о данном носителе. Далее мы рассматриваем имя отец Никола, употребляемое в тексте народной легенды - фольклорном жанре, который, на наш взгляд, в наибольшей степени схож по своим логико-семантическим характеристикам с текстами модельного типа. Поскольку в тексте рассматриваемой нами народной легенды отсутствует акт воплощения имени отец Никола, то это имя выступает как элемент, противоречащий формированию у народной легенды модельного статуса, его наличие вносит возможности для дополнительных интерпретаций заложенного в легенде скрытого смысла, представляется избыточным для содержащейся в легенде морали.
Ключевые слова: тексты модельного типа, воплощенное имя, притча, легенда.
В статье рассматривается роль воплощённого имени собственного и его влияние на тексты, обладающие модельным статусом. Под текстами, обладающими модельным статусом, мы, вслед за Ю.И. Левиным, будем понимать тексты, охарактеризованные как «репрезентация в модели реального пространства обстоятельств, относящихся к миру идей» [1, с. 526]. Ярким примером текстов модельного типа являются евангельские притчи. Модельный статус высказываний, составляющих текст притчи, обусловлен их промежуточным положением: на одной стороне располагаются конкретные факты о конкретных событиях, привязанных к определенному месту в нашем пространстве-времени (данные факты реализуются в тексте посредством К-высказыва-ний, по терминологии Ю.И. Левина), на другой стороне находятся факты, «относящиеся к миру идей» (данные факты реализуются в Л-высказываниях, по терминологии Ю.И. Левина). Высказывания, обладающие модельным статусом, мы охарактеризуем как имеющие видимость конкретных, но не имеющие определенной локализации и темпорализации единичные факты - в терминологии Ю.И. Левина высказывания, формирующие притчи, характеризуются как «моделирование Л-ситуаций в К-коде» [там же, с. 521]). По мнению Ю.И. Левина, статус высказывания может варьироваться и находиться в зависимости от «указанности персонажей и хронотопических элементов притчи» [там же, с. 527]. Данное положение было проиллюстрировано примерами евангельских притч, демонстрирующих различную степень «указан-ности» персонажей, которая может быть практически нулевой («Притча о бесплодной смоковнице» (Лк. 13: 6-9)), может быть и достаточно выраженной. В качестве примера второго типа притч Ю.И. Левин рассматривал притчу «О богаче и Лазаре» (Лк. 16: 19-30) - единственную евангельскую притчу, содержащую собственное имя. Говоря о данном тексте и употребляемом в нем имени, Ю.И. Левин отметил, что имя является фактором, «противопоказанным» тексту, обладающему модельным статусом [там
же]. На наш взгляд, степень соответствия / несоответствия имени собственного логической структуре текстов, наделенных модельным статусом, может быть различной и в значительной степени зависимой от характеристик самого имени, о которых мы скажем ниже. Имена в текстах, обладающих модельным статусом, мы будем рассматривать на примере имени Лазарь, употребляемом в евангельской притче, а также на примере имени отец Никола в записанной Д.Н. Садовниковым у Абрама Новопольцева легенде «Миколай-угодник и охотники». Имя Лазарь из евангельской притчи «О богатом и Лазаре» будет рассмотрено нами в качестве наиболее показательного случая употребления имени собственного в тексте модельного типа; что касается имени отец Никола, то оно для нас значимо как пример имени собственного, употребляемого в текстах, приближенных к текстам модельного статуса, - в народных легендах. По сравнению с героями произведений других фольклорных жанров для героев легенд в наибольшей степени характерна роль «субъектов этического выбора» [2, с. 21], которая свойственная также и притчам. Мы ставим своей целью определить специфику логико-семантического статуса текстов данного типа, а также рассмотреть, какую роль в формировании модельного статуса играет качество воплощён-ности / невоплощённости собственного имени.
На особый статус имен христианских святых в фольклорных текстах обращала внимание О.Е. Фролова. Она рассматривала роль антропонима в жестко структурированном тексте (пословице и поговорке) и пришла к выводу, что имена христианских святых в таких пословицах, как Никола на море спасает; Никола мужику воз подымает; На поле Никола общий бог, несмотря на формально занимаемую позицию субъекта высказывания, на самом деле обозначают глубинного адресата, к которому обращена просьба говорящего [3, с. 39]. В своей работе О.Е. Фролова говорила также о сильном влиянии качества воплощённости / невоплощённости имени собственного на его статус в жестко
структурированном тексте ([там же, с. 306]). Под воплощенными именами собственными мы, вслед за М.А. Кронгаузом, будем понимать имя, «жестко связанное с конкретным объектом», имя, обозначающее данный объект или его свойства; под невоплощенным именем собственным мы (также вслед за М.А. Кронга-узом) будем понимать имя собственное, либо употребляемое в контексте «иметь данное имя», либо употребляемое по отношению к «множеству объектов, обладающих этим свойством» (см. подробнее [4, с.133]). Если рассматривать упоминаемое в евангельской притче имя Лазарь с позиции его воплощённости / невоплощённости, то можно отметить, что в большей части текста оно фигурирует как воплощенное, за исключением вводной фразы, знакомящей читателя / слушателя с данным персонажем (Был также некоторый нищий, именем Лазарь, который лежал у ворот его(богача) в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпы его (Лк. 16: 20-21) - см. [5, с. 74]), в которой имя Лазарь фигурирует как невоплощённое. Данный контекст соотносится с той ограниченностью контекстов, предпочтительных для невоплощенного имени (контексты типа Познакомьтесь. Это - Иван; назывные предложения; высказывания, посвященные смене имени, и т. д.), которое выделял в своей статье М.А. Кронгауз (см. подробнее [4, с. 118-135]). В качестве воплощенного имени имя Лазарь начинает играть роль, подобную той, которую играют названия всех остальных герои евангельских притч - роль «Л-символа в К-коде». Свою роль выразителя назидательного подтекста рассматриваемой нами евангельской притчи имя Лазарь играет достаточно успешно, несмотря на всю отмеченную Ю.И. Левиным «противопоказанность» имени собственного логико-семантическим особенностям модельных текстов. Соответствие имени Лазарь логико-семантической структуре притчи обусловлено, на наш взгляд, имплицитной выраженностью акта воплощения имени (Был также некоторый нищий, именем Лазарь...), без которого текст попросту был бы неправильным (ср. *Лазарь лежал у ворот в струпьях... в качестве начала текста притчи); подобное вступление скорее соответствовало бы началам модернистских текстов нового времени (ср. начала произведений Даниила Харм-са: Андрей Андреевич Мясов купил на рынке фитиль и понес его домой... («Потери»); Алексей Алексеевич подмял под себя Андрея Карловича и, набив ему морду, отпустил его... («История дерущихся»); Вот однажды Петраков хотел спать лечь, да лег мимо кровати... («Случай с Петраковым») [6] и др.). Немаловажную роль в том, что имя Лазарь не нарушает модельного статуса рассматриваемой нами притчи, играет формальность акта воплощения данного имени - на месте имени Лазарь могло бы быть любое другое. Даже если учитывать формальность и условность акта воплощения имени Лазарь, выбор данного имени все равно порождает ощущение некоторой недосказанности и таинственности в восприятии морали рассматриваемой нами евангельской притчи, заставляет искать в ней скрытый смысл (ср. толкование на данную притчу Феофилакта Болгарского: «Богача в притчу Господь взял без имени, поскольку он недостоин и именоваться пред Богом, как и чрез Пророка сказано: «не помяну имен их устами моими» (Пс. 15, 4). А о нищем упоминает по имени, ибо имена праведных записываются в книге жизни» [7]). Конкретность даже в такой минимальной степени уже воспринимается как избыточная деталь. Естественно, что подобная избыточность возрастает, когда в обладающих модельным статусом текстах появляются имена, воплощенные за пределами текста, примером чего являются имена христианских святых в текстах народных легенд. Кардинальным отличием логико-семантической структуры легенды является, во-первых, отсутствие акта воплощения (читателя никто не знакомит с действующими в легенде христианскими святыми, они известны заранее); во-вторых, в легендах рассматриваемого нами типа воплощенное ранее имя является, на наш взгляд, чужеродным элементом по отношению к заключенному в легенде назидательному подтексту. Имя в легенде является связующим звеном между повседневным и сверхъестественным, что связано, прежде всего, с «экстралингвистическим аспектом значения имени», куда входят «и особые условия существования имени в обществе, и культурно-исторические ассоциации, с ним связанные, и специфика связи имени с именуемым объектом, и степень известности объекта и его имени» [8, с. 106]. Для легенды наиболее значимым экстралингвистическим аспектом, заключенным в именах христианских святых, является указание на сверхъестественную природу носителя данного имени. Именно знание имени упоминаемого в легенде христианского святого придает всем описываемым в ле-
генде событиям статус сверхъестественных событий. Приведем текст легенды «Миколай-угодник и охотники»:
Жили два шабра (выделено у Д.Н. Садовникова. - Тель-пов Р.Е.) охотника, и ходили они за охотой. Идут дремучиим лесом, глухою тропочкой; повстречался им старичок, святитель отец Никола. Они его не узнали и за человека сочита-ли. И говорит он им: «Не ходите этой тропочкой, охотнички!» - «<А что, дедушка?» - «<Тут, други, через эту тропочку лежит превеликая змея и нельзя ни пройти, ни проехать». - «Спасибо тебе, дедушка, что нас от смерти отвел». Дедушка и ушел. Постояли охотники, и подумали, и говорят: «А что нам, какая веща змея! С нами орудия много. Дерьма-то не убить змею?» И пошли. Дошли и видят: превеличающий бугор казны на тропочке, и рассмехнулись друг с дружкой: «Вон он что, старый дурак, нам сказал! Кабы мы не прошли, он бы казну-то взял, а теперь нам ее не прожить». Сидят и думают, что делать. Один и говорит: «Ступай-ка домой за лошадью: мы ее на себе-то не донесем». Один караулить остался, а другой за лошадью пошел. Который караулить остался и говорит тому, который домой-то пошел: «Ты зайди, брат, к хозяйке, к моей, хлебца кусочек привези!» Товарищ пошел домой, пришел к своей жене и говорит: «Тут-то жена, что нам Бог-то дал!» - «Чего дал?» - «Превеличающую кучу казны: нам не прожить, да и детям-то будет и внучатам! Ну-ка затопи-ка избу, замеси пресную лепешку на еду и на зелье! Я ему скажу, что его жена ему прислала». Завернула жена лепешечку на еду и на зелье и спекла сейчас. Он запряг лошадь и поехал. А товарищ ружье зарядил и думает: «Вот как он приедет, я его хлоп - все деньги-то мое, а дома скажу, что не видал его». Подъезжает к нему товарищ; он прицелился, да и хлоп его, и убил. Сам подбежал к телеге - прямо в сумку; лепешечки поел и сам умер. И казна тут осталась: съела змея обеих [9, с. 265-266].
Все, что надо было сделать главным героям, чтобы избежать постигшей их участи, - это идентифицировать встретившегося им старика с Николаем-угодником. Такой идентификации не произошло - это явилось причиной смерти, постигшей охотников (ср. также другие легенды подобного типа, записанные Д.Н. Садовниковым: «Илья-пророк и Миколай-угодник», «Илья-пророк и стрелец»). Легенда становится не просто логически построенным предостережением против неправильно сделанного этического выбора, осуществленного охотниками, но к чисто рассудочному построению, иллюстрирующему последствия неправильно сделанного этического выбора, здесь добавляется тема предопределенности, тщетности усилий человека перед волей высших сил. Вторая тема остается не раскрывается до конца, поскольку Николай-угодник остается неузнанным. Таким образом, наделение действующего в легенде персонажа изначально воплощенным именем предоставляет читателю / слушателю возможность для дополнительной интерпретации, а отсутствие в тексте акта идентификации данного воплощенного имени с его носителем мешает этой возможности развиться. Познание сверхъестественной природы описываемого в легенде факта должно было бы окончательно придать легенде поучительный характер, определить место упоминаемых в ней христианских святых как морализирующей силы. Без всех этих факторов упоминание персонажа, обладающего изначально воплощенным именем, представляется для содержащейся в легенде морали избыточным. Исторически подобные разобщенность и избыточность могут быть объяснены наблюдающейся в легенде рассматриваемого нами типа контаминацией, в результате которой одним из действующих лиц известного сюжета, отраженного в мировой литературе (вспомним «Рассказ продавца индульгенций» из «Кентерберийских рассказов» Дж. Чосера), стал христианский святой. Подобную же роль мог сыграть персонаж, носящий любое другое имя. С позиций логико-семантического анализа рассматриваемого нами текста наличие изначально воплощенного имени является той избыточной по отношению к М-статусному тексту степенью «указанности персонажей и хронотопических элементов притчи», о которых, по всей видимости, говорил Ю.И. Левин. Легенда наивна, потому что все составляющее загадку для героя (следовательно, и для её читателя / слушателя) не составляет никакой загадки для рассказчика. Рассказчик здесь словно присваивает себе право на избыток видения по отношению ко всем происходящим в легенде событиям. Сверхъестественный характер описываемого в легенде события и их морализатор-ское значение находятся в разрозненном соотношении друг с
другом, и связано это с образом условного рассказчика, которому, по словам М.Я. Дымарского, «возможно лишь повествовать сюжет» [10, с. 258]. Пример полной сосредоточенности на факте идентификации имени с его носителем представляют собою агиографические тексты - в частности, присутствующие в них повествования о посмертных явлениях христианских святых, появляющихся в нашем мире под видом благообразных старцев, светлого вида отроков, чудного вида мужей и т. д. (см. подробнее [11, с. 16-19]) Характерно, что в отличие от легенды, где рассказчик присваивает себе право на избыток видения по отношению к своим героям, в агиографических текстах данный акт преподносится всегда с опорой на точку зрения повествователя, с введением в текст разного рода мотиваций акта наименования.
В случае с произведениями агиографии стремление создать поучительный текст, предостерегающий от неправильно сделанного этического выбора, уступает стремлению создать как можно более реалистичное описание произошедшего с рассказчиком вызывающего удивление факта (встреча со сверхъестественным). Стремление к как можно более подробному и реалистичному описанию акта идентификации придает агиографическим текстам статус К-высказываний.
Библиографический список
В заключение отметим, что текстам, обладающим модельным статусом (например, текстам притч), несвойственно употребление собственных имен. Фактом, «примиряющим» текст модельного типа с наличием собственного имени, является наличие высказываний, содержащих акт воплощения данного имени. Такие высказывания, как правило, располагаются в самом начале наделённого модельным статусом текста. В акте воплощения имени происходит не только установление связи имени с его действующим в тексте носителем, но и подспудно утверждается несущественность какой-либо иной информации о данном носителе. Акт воплощения имени, присутствующий в самом начале текста притчи, словно отрицает все вызываемые данным именем ассоциации, расположенные за пределами притчи, и делает употребляемое в притче имя собственное максимально прозрачным обозначением для реализующего этический выбор субъекта. В легенде - фольклорном жанре, в наибольшей степени реализующем черты, характерные для текстов модельного типа, - именно наличие изначально воплощённого имени является главным фактором, препятствующим окончательному оформлению модельного статуса у текстов, относящихся к данному жанру.
1. Левин Ю.И. Структура евангельской притчи. Избранные труды. Поэтика. Семиотика. Москва: Языки русской культуры,
1998.
2. Аверинцев С.С. Притча. Краткая литературная энциклопедия. В 6 томах. Москва, 1971; Т. 6.
3. Фролова О.Е. Антропоним в жестко структурированном тексте. Вопросы ономастики. Екатеринбург: Издательство Уральского университета, 2005.
4. Кронгауз М.А. Воплощённое и невоплощённое имя собственное: некоторые аспекты референции. Экспериментальные методы в психолингвистике. Москва, 1987.
5. Евангелие от Луки. Новый завет. Псалтирь. Книга притчей. Москва: Российское Библейское общество, 2009
6. Даниил Хармс. Старуха: Рассказы. Сцены. Повесть. Сост. и предисл. В. Глоцера. Москва: СП «Юнона», 1991.
7. Евангелие от Луки. Толкование Священного Писания Блаженного Феофилакта архиепископа Болгарского. Гл. 16. Available at: http://feofilakt.ru/ot-luki/glava-16
8. Суперанская А.В. Теория и методика ономастических исследований. Москва, 1986.
9. Сказки и предания Самарского края. Собраны и записаны Д.Н. Садовниковым Полное собрание русских сказок. Ранние собрания. Санкт-Петербург: Тропа Троянова, 2003; Т. 10
10. Дымарский М.Я. Проблемы текстообразования и художественный текст (на материале русской прозы XIX-XX вв.). Санкт-Петербург, 1999.
11. Тельпов Р.Е. Некоторые особенности повествования о сверхъестественном в житиях и легендах Актуальные вопросы изучения православной культуры: материалы заседания Всероссийской научно-практической конференции «Славянская культура: истоки, традиции, взаимодействие». VIII Кирилло-Мефодиевские чтения, 16 мая 2007 года. Москва. Ярославль: Ремдер, 2007; Выпуск 3.
References
1. Levin Yu.I. Struktura evangel'skoj pritchi. Izbrannye trudy. Po'etika. Semiotika. Moskva: Yazyki russkoj kul'tury, 1998.
2. Averincev S.S. Pritcha. Kratkaya literaturnaya 'enciklopediya. V 6 tomah. Moskva, 1971; T. 6.
3. Frolova O.E. Antroponim v zhestko strukturirovannom tekste. Voprosy onomastiki. Ekaterinburg: Izdatel'stvo Ural'skogo universiteta, 2005.
4. Krongauz M.A. Voploschennoe i nevoploschennoe imya sobstvennoe: nekotorye aspekty referencii. 'Eksperimental'nye metody v psiholingvistike. Moskva, 1987.
5. Evangelie ot Luki. Novyjzavet. Psaltir'. Kniga pritchej. Moskva: Rossijskoe Biblejskoe obschestvo, 2009
6. Daniil Harms. Staruha: Rasskazy. Sceny. Povest'. Sost. i predisl. V. Glocera. Moskva: SP «Yunona», 1991.
7. Evangelie ot Luki. Tolkovanie Svyaschennogo Pisaniya Blazhennogo Feofilakta arhiepiskopa Bolgarskogo. Gl. 16. Available at: http://feofilakt.ru/ot-luki/glava-16
8. Superanskaya A.V. Teoriya i metodika onomasticheskih issledovanij. Moskva, 1986.
9. Skazki i predaniya Samarskogo kraya. Sobrany i zapisany D.N. Sadovnikovym Polnoe sobranie russkih skazok. Rannie sobraniya. Sankt-Peterburg: Tropa Troyanova, 2003; T. 10
10. Dymarskij M.Ya. Problemy tekstoobrazovaniya i hudozhestvennyj tekst (na materiale russkoj prozy XIX-XX vv.). Sankt-Peterburg,
1999.
11. Tel'pov R.E. Nekotorye osobennosti povestvovaniya o sverh'estestvennom v zhitiyah i legendah Aktual'nye voprosy izucheniya pravoslavnoj kul'tury: materialy zasedaniya Vserossijskoj nauchno-prakticheskoj konferencii «Slavyanskaya kul'tura: istoki, tradicii, vzaimodejstvie». VIII Kirillo-Mefodievskie chteniya, 16 maya 2007 goda. Moskva. Yaroslavl': Remder, 2007; Vypusk 3.
Статья поступила в редакцию 20.03.15
УДК 894.321
Urazmanova E.Sh., postgraduate, Department of History and Criticism of Literature, G. Ibragimov's Institute of Language, Literature and Art, Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan; teacher, Department of Foreign languages in Professional Communication, Kazan National Research Technological University (Kazan, Russia), E-mail: elmirochka.86@mail.ru
THE ROLE OF А. SHARIPOV'S RESEARCH IN THE FIELD OF STUDY OF POETIC GENRES' ORIGIN AND FORMATION IN TATAR LITERATURE. This article is dedicated to complex research of A. Sharipov's activity in the field of conception, formation and functioning of poetic genres' system in ancient Turkic and Turkic-Tatar literature of VIII-XIV centuries. His fundamental scientific work
