CC BY
150
УДК 009
«ВОПЛОЩЕННАЯ» ИСТОРИЯ: ВЛАСТЬ ВИЗУАЛЬНОГО ОБРАЗА НА ПЕРЕСЕЧЕНИИ ИСТОРИИ ПАМЯТИ И ИСТОРИИ ПОВСЕДНЕВНОСТИ
© Е. В. Худякова*, Е. В. Путилова
Уральский федеральный университет имени первого Президента России Б. Н. Ельцина Россия, 620002 г. Екатеринбург, ул. Мира, 19.
Тел./факс: +7 (343) 375 45 07.
E-mail: khoodyakova@gmail.ru
Визуальные образы сопровождали человечество на всем протяжении его истории. Иногда только благодаря визуальному источнику оказывалась возможна реконструкция определенного момента человеческого бытия. Но только быстрое развитие информационно-коммуникационной среды и технологический бум смогли вызвать к жизни «визуальный поворот», получивший выражение в появлении новых представлений о визуальном и его роли в жизни социума. Последствием «визуального поворота» стал отход представителей различных направлений исторического сообщества от текста как главного источника, определяющего человеческое бытие в его прошлом, к образу, берущему на себя те функции, которые ранее принадлежали слову как составляющей текста. В XXI веке визуальный источник оказывается более удобным и соответствующим духу времени инструментом для воссоздания картин минувшего, что в данной статье доказывается на примерах, принадлежащих сферам истории повседневности и истории памяти.
Ключевые слова: методология истории, визуальный источник, история повседневности, история моды, "à la garconne", история памяти, "lieux de memoire", демотивационный постер
История - это процесс, связанный с развитием человеческого бытия, характеризуемый неизмеримым числом трансформаций, изменений, эволюционных и революционных сдвигов. Процесс постоянного и неизбывного движения. На протяжении многих столетий историки и те, кто примерял на себя эту роль до и после их появления, пытаются уловить каждый момент этого движения. Они вырывают факты из контекста прошлого, помещают их под микроскоп, состоящий из самого разнообразного методологического инструментария, меняют угол обзора и, тщательно препарировав каждый элемент, выносят свой вердикт, который с течением времени неизменно сменяется новым приговором.
При этом стоит отметить, что как сам исторический «препарат», так и «микроскоп» под которым его рассматривают, постоянно видоизменяются. Более того, сегодня история - «всегда проблематичная и неполная реконструкция того, чего больше нет» [1, с. 20], это уже не только строгая академическая дисциплина, с которой рискует работать только узкая прослойка посвященных, но и та область знания, которая становится интересна и доступна широким массам населения.
Современная жизнь просто не оставляет выбора ни самому человеку ни единицам его самоизмерения - историческим категориям, все более расширяя объемы информации, способы их хранения и распространения в обществе, опираясь на новейшие технические открытия. Как никогда пророческими становятся слова Овидия, о том, что времена меняются, и мы, люди, меняемся вместе с ними. Истории же приходится устремляться вслед за временем и человеком, потому что она является неотъемлемой частью как первого, так и второго. На
практике это выражается в том, что, неспособная преодолеть аксиому «священны факты», и тем самым поменять «средство производства», она устремляется к трансформации прежних или открытию новых «орудий производства» - методологических экзерсисов.
Так, в XX веке на «массовизацию» культуры и ускорение темпов жизни она отреагировала отходом от тотальной повествовательной истории к истории проблемно-аналитической. Сбегая от обезличивания и от конвейеризации всего и вся в «век народных масс», от настоящего в мир, где он не терял связи с прошлым, человек изобрел историю повседневности, микроисторию и гендерную историю, словно обращая внимание на то, что действительность стремительно и в одночасье изменилась и, одновременно изыскивая корни этих изменений.
В XXI веке история вновь приспосабливается под изменившиеся условия в виде возросшего потока информации и осознания человеком ее значимости не только как места хранения знаний о прошлых состояниях общества, но также важной для последующего моделирования его жизнедеятельности. Именно поэтому одни современные исследователи стремятся перевести образы прошлого в форму наиболее близкую к «универсальному языку вселенной», обращаясь к математическим и статистическим методам, компьютерному моделированию исторических данных. Другие же апеллируют к сфере, на первый взгляд легкой и очевидной, - к сфере визуальной истории, тесно взаимодействующей с исторической психологией и антропологией, с историей памяти, что, в совокупности, открывает огромное количество исследовательских путей.
* автор, ответственный за переписку
ISSN 1998-4812
Вестник Башкирского университета. 2014. Т. 19. №2
743
Визуальный материал, поистине неисчерпаемый и сравнительно мало изученный, становится прекрасной возможностью вынести на повестку дня то, что долгое время лежало на полке времени. При этом по сравнению с тем же текстом, структура и символика которого довольно часто оказывается трудна для восприятия и анализа, визуальный источник отличает огромная сила эмоционального воздействия, которая позволяет ему быстрее и полнее проникать в человеческие души. Стоит помнить и то, что образ первичен, и человек облекает в слова те образы, что видит перед собой. Однако встает вопрос, каким образом визуальный источник может быть задействован в сфере истории повседневности и истории памяти?
История повседневности - отрасль исторического знания, предметом изучения которой является сфера человеческой обыденности во множественных историко-культурных, политико-событийных, этнических и конфессиональных контекстах. В центре внимания истории повседневности - комплексное исследование повторяющегося, «нормального» и привычного, конструирующего стиль и образ жизни, их компоненты и их изменения [2, с. 21]. И одной из сфер исторического знания, на примере которой мы наиболее ярко можем расширить представления об исторической повседневности, приблизиться к пониманию обыденной жизни человека и которая активно использует визуальные источники, является история костюма. В ней отражаются существенные черты своего времени, прослеживается связь с изменениями в стране, с процессами в сфере культурной жизни общества [3, с. 49]. Изучение трансформации костюма во времени и феномена моды в целом способствует более глубокому пониманию потребностей общества, выявлению интересов и запросов различных слоев населения. А визуальный источник, фактически, является необходимым инструментарием при исследовании данной сферы.
За конкретным примером мы можем обратиться к социокультурным изменениям начала XX века, которые нашли отражение, в том числе и в области женской моды того времени. Первая мировая война оставила глубокий след не только на полях сражений, но и стала мощным катализатором эмансипации женщин. Дамы, вынужденные занять место воюющих мужчин у станка, работающие в госпиталях, раскапывающие траншеи, выполняющие функции пожарных и полицейских отказались от корсетов, силуэты одежды стали проще, платья и юбки короче, замысловатые прически остались в прошлом [4, с. 16]. Они стали носить удобную мужскую одежду из необходимости, что в итоге вылилось и в повседневную послевоенную практику. Война и участие женщин в этой войне, изменила мировоззрение последних и их роль в социуме. Общество получило веские доказательства того, что представительница слабого пола способна
сравняться с мужчиной во многих профессиональных сферах. Все это вовлекло женщин в производство, а растущее применение разнообразных средств бытовой техники увеличило экономическую самостоятельность женщин и повысило их политическую активность. Результатом всего вышеозначенного стала массовая эмансипация: женщины получили избирательное право, свободу в выборе профессии и определенную свободу в сексуальной жизни.
В моде же, как в зеркале, отражающем существующую действительность, это отозвалось появлением стиля "à la garconne", получившем название в честь романа "La garconne" французского писателя В. Маргерита, главная героиня которого становится символом независимой, активной современной женщины. Характерными чертами стиля "à la garconne" были мальчишеский силуэт, плоская грудь, короткая стрижка и длинная челка, костюм мужского покроя или маленькое платье - рубашка без рукавов со шляпкой клоше, которую носили, глубоко надвинув на лоб [5, с. 53]. В модной сфере неотъемлемыми атрибутами стали функциональные элементы костюмов солдат, авиаторов, шоферов. Прекрасный пол расширил свой гардероб за счет включения в него кожаных курток, автомобильных крагов, комбинезонов и т.д. [6, с. 44]. Но что может утвердить нас в мысли, что все вышеописанное имело место быть? Разумеется, визуальные источники. Что хорошо демонстрируют иллюстрации К. В. Донгена к уже упомянутому выше роману В. Маргерита, фотографии кинорежиссера Эсфирь Шуб, Лили Брик в автомобильном турне, Марлен Дитрих во фраке и цилиндре, Эмми Джонсон и Амелии Эрхарт в костюме авиаторов.
Несколько иначе проявляет себя визуальный образ в истории памяти. Последняя понимается как совокупность донаучных, научных, квазинаучных и вненаучных знаний и массовых представлений социума об общем прошлом. Более того, историческая память определяется как память об историческом прошлом, или, вернее, его историческая репрезентация, которая является не только одним из главных каналов передачи сведений и опыта о прошлом, но и важнейшей составляющей самоидентификации индивида, социальной группы и общества в целом, ибо оживление разделяемых образов исторического прошлого является таким типом памяти, который имеет особое значение для конструирования и интеграции социальных групп в настоящем [7, с. 22].
Сегодня проблематика истории памяти, или "memory studies" как она именуется в зарубежной историографии, постоянно расширяется. И если ранее она разрабатывалась в тесной взаимосвязи с вопросами национальной идентичности, то сегодня ее подходы находят применение в изучении социальных общностей самого разнообразного спектра. При этом важную роль здесь играет понятие "lieux
de memoire" - мест памяти, которые П. Нора определяет их как «места, на которых складывается память сообщества» [8].
Самая главная функция мест памяти - сохранять память группы людей. Их главная роль - символическая. Они призваны создавать представления общества о самом себе и своей истории. Важной характеристикой мест памяти является то, что они могут нести разные значения, и что эти значения могут меняться. Источниками для изучения мест памяти являются тексты, картины и предметы, которые дают информацию об определенном событии, человеке или идее. Источниками могут стать, например, памятники исторической мысли, газетные статьи об открытии памятников, политические доклады, прочитанные на исторических юбилеях, живопись, предметы повседневной жизни.
Визуальный источник также может быть местом памяти, в чем мы можем убедиться на примере такого исторического сюжета как наполеоновские войны. Как показывает практика, данная страница истории может ассоциироваться в современном социуме с самыми различными визуальными образами. С одной стороны, это могут быть «классические» батальные и портретные полотна П. Гес-са, В. В. Верещагина, Ф. А. Рубо, Н. С. Самокиша, литографии участников войн - Х. В. Фабер дю Фора и А. Адама, карикатуры И. И. Теребнева на войну 1812 года, картины современных художников А. Ю. Аверьянова, А. С. Чагадаева, И. Г. Машкова. С другой стороны, нечто новое может стать «отражателем» эпохи двухсотлетней давности - фотографии с мест реконструкторских «баталий», постановочные фотографии «под историю» для журналов мод, скриншоты стратегических компьютерных игр таких как «Total war» и «Казаки», демотивацион-ные постеры. Последние становятся особенно популярны в связи с разрастанием интернет-пространства.
Демотивационные постеры или демотиваторы - это изображение, состоящее из графического компонента в черной рамке и поясняющего его слогана, создающегося по особым правилам. Они имеют четкую композицию и содержат три основных элемента: изображение в черной рамке, слоган или лозунг, набранный крупным шрифтом с засечками; пояснительную надпись к лозунгу, набранную более мелким шрифтом [9]. Мы можем привести в пример как минимум два демотиватора, затрагивающих тематику наполеоновских войн. Первый из них состоит из картины Ж. Л. Давида «Наполеон в своем рабочем кабинете» и надписи «носил лосины до того как это стало мейнстри-мом». На втором запечатлена литография с М. И.
Кутузовым и надпись «Хоть одним глазком взгляну на Париж. Кутузов». Разумеется, ни Ж. Л. Давид не мог подумать, что портрет императора Наполеона I, писаный его кистью, станет высмеивать моду XXI века и страсть молодых девушек к лосинам и леггинсам, ни удачливый полководец М. И. Кутузов не мог представить, что сплетня о его «одноглазости», перерастет сначала в исторический миф, а потом превратится в популярную шутку, все чаще обыгрываемую в юбилейный для наполеоновской эпохи период. Однако такова специфика истории памяти, которая позволяет использовать реальный исторический образ как инструмент для отображения и изменения реалий настоящего.
Вышеозначенные примеры, только верхушка айсберга, потому что визуальная история это не только статичные иллюстрации, но и реклама, видеофильмы, так называемые gif-изображения и многое другое. Поэтому визуальный источник для современного исследователя это не просто иллюстрация, но также необъятный массив новой информации и неотъемлемый аргумент, обладающий большим потенциалом за счет своих интегративных резервов. Именно он позволяет скелету из исторических фактов облечься в плоть. В век междисциплинарных исследований именно он становится связующим звеном, в массовом порядке обеспечивающим передачу информации от поколения к поколению и преемственность исторического развития. И, в конечном счете, посредством ли истории памяти или истории повседневности или на их перекрестье, он позволяет человеку определить будущее его настоящего и прошлого.
ЛИТЕРАТУРА
1. Нора П., Озуф М., Пюимеж Ж. де, Винок М. Франция -Память. СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского университета, 1999. 328 с.
2. Пушкарева Н. Л. «История повседневности» и этнографическое исследование быта: расхождения и пересечения // Glasnik Etnografskogo institute SAN (Beograd). 2005. №LIII. С. 21-34.
3. Гусейнов Г. М., Ермилова В. В. Композиция костюма. М.: Академия, 2004. 360 с.
4. Которн Н. История моды в ХХ веке. М.: Тривиум, 1998. 175 с.
5. Галаджева Г. Эпоха La Garconne // Ателье. 2007. №12. С. 52-55.
6. Ермилова Д. Ю. История домов моды. М.: Академия, 2003. 288 с.
7. Симбирцева Н. А. Метаморфозы памяти: культурологическая интерпретация // European Social Science Journal. 2011. №8. С. 20-27.
8. Шенк Ф. Б. Концепция "Lieux de memoire". URL: http://www.hist.vsu.ru/cdh/Articles/02-11.htm
9. Бугаева И. В. Демотиваторы как новый жанр в Интернет-коммуникации: жанровые признаки, функции, структура, стилистика. URL: http://www.rastko.rs/filologija/stil/2011/10Bugaeva
Поступила в редакцию 12.02.2014 г.
ISSN 1998-4812
BecraaK BamKHpcKoro yHHBepcHTeTa. 2014. T. 19. №2
745
"EMBODIMENT" HISTORY: THE POWER OF VISUAL IMAGE AT THE INTERSECTION OF HISTORY AND MEMORY OF DAILY LIFE STORIES
© E. Khudyakova*, Е. Putilova
Ural Federal University named after the first President of Russia BN Yeltsin 19 Mira st., 620002 Yekaterinburg, Russia.
Phone: +7 (343) 375 45 07.
E-mail: khoodyakova@gmail.ru
The material presented here is an attempt to describe the prospects for the use of visual sources in the reconstruction of the history and stories of everyday memory. Certain methodological approaches to the study of the past, of course, represent the current trends in the diverse landscape of modern historical research. Current trends of massivization history discussed in detail in the: the emergence of mass communication networks provoked not only multiplying exponentially personal testimonies, but also the rapid transformation of the history of professional field set to inherit non-professional. Describing the observed changes are reliance on research now classic works of theorists of history memory, everyday life and fashion. Consequence of the "visual turn" was a departure from different areas of the historic community of the text as the main source which determines the human being in his past, to the image , taking on the functions that previously belonged to the word as part of the text. In the XXI century visual source is more convenient and relevant zeitgeist tool to recreate the paintings of the past, in this paper we prove the examples belonging to the realm of history and stories of everyday memory.
Keywords: methodology of history, visual source, history of everyday life, the history of fashion, a la garconne, a history of memory, lieux de memoire, demotivation post.
Published in Russian. Do not hesitate to contact us at bulletin_bsu@mail.ru if you need translation of the article.
REFERENCES
1. Nora P., Ozuf M., Pyuimezh Zh. de, Vinok M. Frantsiya - Pamyat' [France - Memory]. Saint Petersburg: Izd-vo Sankt-Peterburgskogo universiteta, 1999. 328 c.
2. Pushkareva N. L. Glasnik Etnografskogo institute SAN (Beograd). 2005. No. LIII. Pp. 21-34.
3. Guseinov G. M., Ermilova V. V. Kompozitsiya kostyuma [Composition of Costume]. Moscow: Akademiya, 2004.
4. Kotorn N. Istoriya mody v XX veke [History of Fashion in XXth Century]. Moscow: Trivium, 1998.
5. Galadzheva G Atel'e. 2007. No. 12. Pp. 52-55.
6. Ermilova D. Yu. Istoriya domov mody [History of Fashion Houses]. Moscow: Akademiya, 2003.
7. Simbirtseva N. A. European Social Science Journal. 2011. No. 8. Pp. 20-27.
8. Shenk F. B. Kontseptsiya "Lieux de memoire". URL: http://www.hist.vsu.ru/cdh/Articles/02-11.htm
9. Bugaeva I. V. Demotivatory kak novyi zhanr v Internet-kommunikatsii: zhanrovye priznaki, funktsii, struktura, stilistika. URL: http://www.rastko.rs/filologija/stil/2011/10Bugaeva
Received 12.02.2014.
