CC BY
48
ВОПЛОЩЕНИЕ ИСТОРИОСОФСКИХ ИДЕЙ В ПРОЗЕ Е.И. ЗАМЯТИНА
© Астафьева О.В.*
Ишимский государственный педагогический институт им. П.П. Ершова,
г. Ишим
В статье рассматривается система выразительных средств, используемых Е.И. Замятиным, как способ реализации историософских идей (на примере публицистических статей, рассказов 1920-1930-х годов). Своеобразие историософских идей Е.И. Замятина в современном литературоведении является актуальной и наименее изученной проблемой. Цель данного исследования: выявить взаимосвязь историософских мировоззрений писателя с жанрово-стилевыми особенностями произведений.
Начало XX века - это переломное, кризисное время в истории России. Коренные перемены произошли не только в политической, экономической, но и в культурной жизни страны. В общественном сознании начало XX века представлялось Апокалипсисом. Это время творческих исканий для писателей, художников, философов. Начало века связывают с появлением неореализма в России. Неореализмом называли литературное направление, включающее в себя романтическую и модернистскую стилевые тенденции, которые возникли на общей реалистической основе. Переход от реализма был вполне оправдан: старые формы не могли отражать действительность. Неореализм соответствовал динамике и ритму исторических событий в стране. Хатямова М. А. по этому поводу отмечает: «Появление в русской литературе Серебряного века «избыточно литературных» поэтик Белого А., Ремизова А., Сологуба Ф., Брюсова В., Замятина Е., развивающих гоголевско-лесковскую линию русской прозы, совершенно справедливо объясняется возникновением модернистской системы творчества, однако этим не исчерпывается, так как захватывает и другие эстетические феномены, в частности, реалистические. Показательным явлением для прозы начала XX века является «неореализм», который квалифицировался как промежуточный между реализмом и модернизмом» [4, с. 7].
Евгений Иванович Замятин создает свою формулу искусства слова: «это живопись + архитектура + музыка» [1, с. 519]. Писатель совершенствует, усложняет формы художественного произведения потому, что убежден в несостоятельности «плоского» изображения действительности. По мнению писателя, классические стили нуждаются в языковом обновлении. Е.И. Замятин, рассуждая о неореализме, пишет: «Материал для творчества у неореалистов тот же, что у реалистов: жизнь, земля, камень, все, имеющее
* Аспирант кафедры Русской литературы.
меру и вес. Но, пользуясь этим материалом, неореалисты изображают главным образом то, что пытаются изобразить символисты, дают обобщения, символы ... они заставляют читателя приходить к обобщающим выводам, к символам, изображая совершенно реальные частности» [2, с. 359-360].
Преобразование классической литературной традиции и синтез реализма, и символизма - новый творческий метод прозаика. Основами литературных тенденций писателя являлись: сказовая форма повествования, орнаментальная проза, использование «базовых метафор» (данный термин впервые употребил А. Шейн).
Признаки орнаментальной прозы можно рассмотреть в классической литературе в произведениях М.Е. Салтыкова-Щедрина, Н. Лескова, Н.В. Гоголя. Впоследствии, классические традиции орнаментальной прозы были восприняты писателями начала XX века (Е.И. Замятиным, М.А. Булгаковым, А. Белым, Б. Пильняком). Орнаментальная проза соединяет характерные черты прозы (свободный ритм, экспрессия, образность, повторение лексических единиц и конструкций) и поэзии (упорядоченный ритм, рифма, строфика, рифма, определенная система стихосложения). В основу орнаментального сказа Е. Замятина ложится формула искусства, так как она обладает особой пластичностью, музыкальностью, яркостью, звукописью.
Замятинский орнаментальный сказ ложится в основу публицистики -это заметное преобразование жанра, воплощенное в курсе «Лекции по технике художественной прозы», которые отражали авторские размышления о развитии искусства и культуры в целом. В лекциях поставлены актуальные проблемы современной филологии: «поэтического» (языка прозы и поэзии), «народного», «разговорного», книжного, «мысленного» языков, что говорит об особой филологической активности Замятина, направленной в первую очередь на эстетические концепции» [4, с. 25].
Орнаментальность прозы у Евгения Замятина обладает краткостью, логикой, динамикой и метафоричностью. Время (кризисная эпоха) задает литературе новые цели. Теперь искусство слова должно исполнять роль оружия в борьбе с государством. «Единственное оружие, достойное человека - завтрашнего человека - это слово. Словом русская интеллигенция, русская литература - десятилетия подряд боролась за великое человеческое завтра. И теперь время вновь поднять оружие» [1, с. 499]. Писатель придает особую выразительность малой прозе и публицистике, так как главная цель писателя - «еретика» - передать особенности эпохи и предотвратить гибель культуры.
Метафоричность прозы Замятина прослеживается в произведениях 1918-1923 гг. В рассказе «Пещера» художник изображает не отапливаемый, послереволюционный Петербург. Но в описании мы узнаем эпоху палеолита: «Ледники, мамонты, пустыни. Ночные черные, чем-то похожие на дома, скалы; в скалах пещеры. И не известно, кто трубит ночью на камен-
ной тропинке между скал и, вынюхивая тропинку, раздувает белую снежную пыль; может, серохоботый мамонт; может быть, ветер...» [1, с. 323]. Данный пейзажный образ - это метафора исторического времени. Повторяясь, в рамках произведения, она образует лейтмотив данного художественного текста. Сквозной мотив - символ ветра, в пещере служит метафорой современной художнику эпохе.
В более позднем рассказе «Наводнение» автор использует традиционный для классической литературы мотив библейского потопа. Этот образ является метафорой не только эпохи стихийно развивающейся цивилизации, но и служит отражением душевного состояния главной героини -Софьи. «Всю ночь со взморья ветер бил прямо в окно, стекла звенели, вода в Неве подымалась. И будто связанная с Невой подземными жилами -подымалась кровь» [1, с. 346]. Лейдерман Н.Л. объясняет введение «базовых метафор» в прозе Е.И. Замятина: «метафоры, апеллирующие к традиционным мифологическим архетипам. Это отмеченные всеми исследователями ассоциативные пары: подъем и падение воды в Неве - и приливы и отливы чувств героини, «женское чрево» - и «земля, плодородная почва». За ними стоят фундаментальные мифологические метаморфозы: вода и кровь, женщина-мать и земля-родительница - в них испокон веку закреплено сознание связи человека с главными природными стихиями» [3, с. 96]. В рассказе «Пещера» метафорой является образ «чугунного», «пещерного бога». Неведомый чугунный бог гудел, затихал, дремал, потухал. Физические характеристики «чугунного бога», передают эмоциональное состояние героя рассказа - Мартина Мартиныча. Нисходящая динамика прослеживается не только в описании физического состояния «чугунного бога», но и в душевном состоянии Мартина Мартиныча. Сначала «бог могуче гудел», потом - «чугунный бог еще гудел», «пещерный бог затихал», «равнодушно задремывал» [1, с. 323], потухая. И жизненные силы оставляют главного героя рассказа. Постепенно в нем умирает человек - он превращается в нечто дикое. «Умирает человек. Гордый Homo Erectus становится на четвереньки, обрастает клыками и шерстью, в человеке - побеждает зверь. Возвращается дикое Средневековье, стремительно падает ценность человеческой жизни.» [1, с. 500]. Видимо, используя данный метафоричный образ, Е. Замятин воплощает свои мысли о движении исторического процесса, о «революции» и «энтропии». «Чугунный бог могуче гудел. В темной пещере - великое огненное чудо» [1, с. 323] - огненной вспышкой прозаик видел революцию. Октябрьский переворот воспринимался Замятиным, как нечто безудержное, стихийное, мессианское (вспомним, что писатель до 1918 года разделял идеи «скифства»). Революция ведет к коренным изменениям в политической, экономической, культурной жизни, в общественном сознании, но это способствует зарождению новой цивилизации. Лишь с 1918 года прозаик придает иное звучание идеи революции. Он понимает, революция
не оправдала себя: идея превратилась в догму, а политика государства - в новую религию. Произведения 1920-1930-х годов отражают эти мировоззрения. Преломляя опыт современных писателей и философов (Н.Я. Данилевского, О. Шпенглера, H.A. Бердяева), он вводит понятие «энтропии» -вырождения новой идеи. Согласно Е. Замятину, идея проходит стадии: зарождения, борьбы, воздействия энтропии, гибели. История человечества представляется им, как бесконечная смена идей. «Последней революции нет» -утверждает прозаик. Используя метафоры времени (обращаясь к эпохе палеолита) художник показывает условность хронотопа. Время и пространство теперь неразделимы, и все разнообразие происходящего объединяется понятием «исторический процесс». Метафоричность повествования показывает мятежную сущность человека и стихийный характер развития истории.
Особая динамика и экспрессия орнаментальной прозы Замятина достигается за счет повторения языковых единиц. В рамках определенного произведения художник использует отдельные слова или синтаксические конструкции. Это прослеживается на примере нескольких публицистических статей. Несомненно, у художника существовали свои критерии выбора языковых единиц. В качестве повторов он использует базисные понятия своей историософской теории, которые становятся лейтмотивом произведений. Синтаксические единицы: «варвар», «еретик», «революция», «энтропия» - расставляют акценты в повествовании. Частое обращение к этим понятиям является повышенной смысловой нагрузкой. «Мир жив только еретиками: еретик Христос, еретик Коперник, еретик Толстой. Наш символ веры - ересь» [1, с. 499]. В статье «Я боюсь» (1920) Замятин пишет: «Я боюсь, что настоящей литературы у нас не будет...». Эта синтаксическая конструкция, повторяясь несколько раз, становится устойчивой. Писатель выделяет строфы, используя эту же схему. Таким образом, выражается субъективная оценка происходящего. А речь автора становится экспрессивной. Сам Евгений Замятин называет этот прием «сгущением мысли».
Авторская позиция и приоритеты выражаются в названиях произведений. Замятина Е.И. волнует будущее России, русской культуры (литературы), вопрос о свободе и несвободе личности в тоталитарном обществе. Поэтому в названиях статей он использует доминантные понятия: «Завтра», «О литературе, революции, энтропии и о прочем», «О сегодняшнем и современном», «Я боюсь».
Орнаментальная проза Е.И. Замятина, базируется на классической литературной традиции. И, все-таки, имеет отличительные черты. Прозаик вводит новый инструментарий для изображения действительности. Он усложняет формы и методы. Выводит свою формулу искусства, которая могла бы воплотить субъективное видение автором реальности. Метафоричность образов, лейтмотивность, условность хронотопа позволяют воплотить историософские идеи художника.
Список литературы:
1. Замятин Е.И. Мы: роман, повести, рассказы, пьесы, статьи и воспоминания [Текст] / Сост. Е.Б. Скороспелова. - Кишинев, 1989.
2. Замятин Е.И. Сочинения. Том IV. - Мюнхен, 1988.
3. Лейдерман Н.Л. С веком наравне // Русская литературная классика в советскую эпоху: Монографические очерки. - СПб.: Златоуст, 2005.
4. Хатямова М.А. Формы литературной саморефлексии в русской прозе XXвека: автореф. дисс. ... докт. филол. наук. - Томск, 2008.
«НЕРЕСТИЛИСЬ РЫБЫ В СВЕТЕ ЛУННОМ»: К ВОПРОСУ О ВЛИЯНИИ ЭКЗИСТЕНЦИАЛИЗМА НА ТВОРЧЕСТВО Б. ЧИПЧИКОВА
© Гочияева О.М.*
Кабардино-Балкарский государственный университет, г. Нальчик
Статья посвящена повести русскоязычного писателя Кабардино-Балкарии Бориса Чипчикова «Нерестились рыбы в свете лунном». Автор предлагает рассматривать данный художественный феномен в контексте литературы экзистенциализма. Выявляются основные понятия и проблемы, концептуально связывающие рассматриваемую повесть с экзистенциальной эстетикой и философией.
Борис Чипчиков является одним из наиболее ярких представителей современной русскоязычной прозы Кабардино-Балкарии. Среди знаковых произведений писателя - повесть «Нерестились рыбы в свете лунном». Данное произведение можно назвать экзистенциальным, о чем сигнализирует ряд ключевых моментов, характеризующих данный художественный феномен.
Основной круг проблем, вызывающих художественную рефлексию писателей-экзистенциалистов и поднимаемых ими в произведениях, имеет онтологический код. Среди них наиболее важными являются проблема смысла жизни и самоопределения человека, проблема духовного одиночества, соотношения ограниченных возможностей человеческого сознания и многообразия исторической реальности, отношения между внутренним миром человека и повседневной действительностью, проблема нравственного выбора. Обозначенная проблематика актуализируется в повести Б. Чипчикова.
С первых строк произведения улавливается и угадывается обособленность, «отдельность» главной героини, от лица которой ведется повество-
* Старший преподаватель кафедры Русской литературы, кандидат филологических наук.
