Воображая Румынию пространственно и телесно: «Национальный локус» и «Национальное тело» как изобретаемые традиции раннемодерной румынской идентичности второй половины XIX века Текст научной статьи по специальности «История и археология»

УДК 94(498); ББК 63.3(4РУМ); DOI 10.21638/11701/spbu19.2016.211

М. В. Кирчанов

ВООБРАЖАЯ РУМЫНИЮ ПРОСТРАНСТВЕННО И ТЕЛЕСНО: «НАЦИОНАЛЬНЫЙ ЛОКУС» И «НАЦИОНАЛЬНОЕ ТЕЛО»

КАК ИЗОБРЕТАЕМЫЕ ТРАДИЦИИ РУМЫНСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX ВЕКА

Постановка проблемы

Известно, что понятие «локус» означает «место». В политическом контексте «локус» ассоциируется с территориями и пространствами как на национальном, так и региональном уровне. Примечательно то, что эти территории нередко оказываются в центре националистического воображения, в рамках которого они институционализируются как изобретенные или изобретаемые традиции. Националистическое воображение, о котором идет речь, является текстуализированным и проявляется в различных литературных текстах, которые формируют коллективные представления о тех или иных пространствах и их роли в развитии национальных идентичностей. В этом контексте локусы национальных идентичностей прочно утвердились в различных современных национальных литературах, в которых эти локусы имеют два измерения.

С одной стороны, заметным явлением остается локус идеального воображаемого и изобретаемого отечества в целом, с другой — региональные и локализированные образы некой коллективной большой Родины также сохраняют свою уникальность. В XIX и XX вв., в период активного развития европейских национализмов1, которые предлагали новые идентичности для создаваемых ими наций, приоритетное значение имело «большое» значение локуса, так как «новые» националисты были, прежде всего, заинтересованы в том, чтобы утвердить локус своего нового, иногда вовсе несуществующего,

1 О XIX веке как «столетии национализма» см.: Lawrence P. Nationalismul, istorie §i teorie. Bucure§ti, 2006; Mure§an C. Natiune, nationalism. Evolutia nationalitatilor. Cluj-Napoca, 1996.

© С.-Петерб. гос. ун-т, 2016; © М. В. Кирчанов, 2016

отечества среди других подобных отечеств, которые были институционализированы ранее более успешными националистами.

В этом контексте Хорватия, Латвия, Македония, Украина, Венгрия и другие коллективные пространства были воображены как большие локусы для создаваемых новых наций, а европейская история XIX века — как история национализма. Именно как эпоха национализма вошел в историю XIX век2. В XXI в. акценты в формировании и изобретении новых локусов сместились с национального на региональный и локальные уровни, что привело к локализации и регионализации целого ряда национальных идентичностей. При этом локус продолжал оставаться одной из центральных категорий в воображениях различных европейских национализмов, обозначаясь и картируясь в формирующихся национальных самосознаниях как «родина», «отечество», «земля», «страна». Все эти воображаемые и изобретаемые конструкты обозначали воображаемое коллективное «тело» нации, а телесный дискурс проявлялся в одинаковой степени в нарративных и визуальных контекстах.

В XX в. категории «локус» и «тело» изменили свои значения, обретя новые измерения и уровни, став междисциплинарными понятиями. Начиная с 1980-х гг. категория «локус» стала соотноситься с проблемами воображаемости и изобретенности (исследования Эрнеста Геллнера, Бенедикта Андерсона, Эрика Хобсбаума и др.). На протяжении 1990-2010-х гг. корпус текстов, основанных на этой методологии, которая подвергалась определенной критике со стороны примордиалистов, сфокусированных на изучении изобретаемых и воображенных локусов как коллективных традиций в контексте идентичностей, пополнился новыми исследованиями. В румынской историографии были созданы работы3, которые теоретически могут быть отнесены к инвенционнист-ской парадигме, а их авторы сосредоточили свои усилия на анализе истории румынского национализма и идентичности как воображенных и изобретенных конструктов. В историографии относительно истории Румынии второй половины XIX-XX вв. утвердилась традиция писать ее преимущественно в рамках конструктивистской парадигмы, а национальные сюжеты более ранней истории растворены в позитивистской историографии.

Формирование во второй половине XIX столетия коллективных представлений о румынском национальном пространстве, тенденции его социальной биологизации и уподобления страны телу следует анализировать в более широком, балканском, контексте. XIX-ХХ столетия вошли в историю Балкан как чрезвычайно пролонгированная эпоха формирования наций, национальных идентичностей и национальных государств. Эти процессы, с одной стороны, протекали динамично, но неравномерно, будучи десинхронизированными с аналогичными процессами в Западной Европе. С другой — балканский контекст развития коллективных представлений о национальном теле отличался периодической актуализацией универсальных принципов насилия. Факты этнических

2 О национализме как факторе европейской истории Нового времени (XIX века) существует обширная литература, в том числе и переводы западных историков на румынский язык. См. подробнее: Tamas G. M. Idola Tribus. Esenta morala a sentimentului national. Cluj-Napoca, 2001; Thiesse A.-M. Crearea videntitatilor nationale in Europa. Ia§i, 2000; Viroli M. Din dragoste de patrie: eseu despre patriotism §i nationalism. Bucure§ti, 2002.

3 Karnoouh C. Inventarea poporului-natiune. Cronici din Romania si Europa Orientala 1973— 2007. Cluj, 2011.

чисток, принудительных перемещений населения, насильственной смены этнического и языкового состава населения достаточно хорошо описаны в историографии истории греческого, хорватского, сербского и македонского национализмов.

Теоретики и идеологи всех этих национализмов активно использовали идеи ущемлен-ности национальных прав, культивировали нарративы и коллективные представления о соседях как Других, которые заняли / оккупировали исконные греческие / хорватские / сербские / болгарские / македонские земли. Балканские национализмы в ХХ в. пережили три волны этнически мотивированного насилия — балканские войны, Вторая мировая война и этнические конфликты 1990-х гг. Факты насилия легитимизировались идеологами национализма, которые, с одной стороны, культивировали коллективные представления о Других, а язык вражды стал универсальной формой политической коммуникации. С другой стороны, идеи национального локуса и тела, как стремящихся к восстановлению единства разъединенных коварными соседями членов, также стали универсальными в балканских национализмах.

Подобные родовые травмы нации и национализма оказали существенное влияние и на развитие румынского национальной идеи в контексте попыток легитимации как незавимости румынского локуса, так и расширения символического пространства румынского национального тела.

В центре внимания в настоящей статье оказываются тактики и стратегии румынских интеллектуалов второй половины XIX в. в контексте изобретения и воображения пространственного локуса и коллективного тела Румынии в европейском контексте. Ставится вопрос — как и в рамках каких культурных стратегий и практик конструировался локус Румынии как некоего идеального воображаемого целого? С присущими ему культурными, языковыми, историческими и прочими характеристиками как качествами «телесности», позволяющими отделять и выделять румынский локус среди других национальных конструктов и проектов Балканского региона?

Механизмы, стратегии и тактики создания и воспроизводства румынского национального локуса в румынской идентичности в XIX в.4 были очень разнообразны, но в эти ^ процессы были втянуты преимущественно поэты и историки5, которых можно отнести к представителям образованных классов и носителям традиций «высокой культуры». Эта 1 тенденция была общей для истории большинства европейских национализмов6 в период п новой истории, хотя в историографии7 имеют место попытки датировать появление а румынской идентичности более ранними этапами (локализуя ее проявления преиму- С щественно в памятниках литературы). Псоледнее является спорным и дискуссионным, е

4 О феномене румынской идентичности см.: Alexandrescu S. Paradoxul Român. Bucureçti, 1998; Antohi S. Civitas Imaginalis: Istorie çi utopie în cultura românâ. Bucureçti, 1994; Ralea M. Fenomenul românesc. Bucureçti, 1997.

5 О роли румынских интеллектуалов в развитии национализма в XIX в. см.: Lovinescu E. Titu Maiorescu si contemporanii lui: V Alecsandri, M. Eminescu, A. D. Xenopol. Bucuresti, 1943.

6 Pop I.-A. Geneza medievalâ a natiunilor moderne. Bucureçti, 1998; Sabourin P. Nationalismele europene. Iaçi, 1999; Shulze H. Stat çi natiune în istoria europeanâ. Iaçi, 2003.

7 Du{u A. Coordonate ale culturii româneçti în secolul al XVIII-lea. Bucureçti, 1968; Pompiliu E. Influenta francezâ asupra spiritului public în România. Bucureçti, 1982; Iorga N. Istoria liter-aturii române în sec. al XVIII-lea: Vol. I—II. Bucureçti, 1969; Piru A. Literatura românâ veche. Bucureçti, 1962.

если анализировать историю румынского национализма в модернистском контексте, и вполне нормальным, если отталкиваться от примордиалистского подхода. Румынские интеллектуалы XIX в., будучи националистами8, доступными им языковыми, художественными и научными средствами формировали румынский локус, воображая его территориально и географически, актуализировали историчность румынского локуса, его преемственность с более ранними формами культурной и политической организации пространства и его причастность к большому романскому миру.

XIX век стал в европейской истории столетием модернизации, но это вовсе не означает того, что румынские националисты не интегрировали унаследованные от Средневековья9 общероманские и балканские румынские архаичные реликты (элементы традиционной народной культуры), преобразуя их в новые изобретенные националистические традиции. Венгерская исследовательница Моника Баар, комментируя особенности развития национализма в XIX в. в Центральной Европе, полагает, что его системными особенностями были наличие «иррациональных идей, проблем этничности и национального мессианизма»10. Эти особенности в полном объеме были характерны и для истории румынского национализма, в особенности — для попыток румынских интеллектуалов изобрести и локализовать румынский национальный локус.

Румынские историки и филологи прилагали значительные усилия для национализации локуса, его румынизации, что было маловероятно без демонтажа старой литературной традиции, основанной на использовании кириллического алфавита. Поэтому первым шагом на пути формирования румынского локуса как одной из форм бытования идентичности стала латинизация алфавита, проведенная в 1860-е гг. Поэты и прочие интеллектуалы, которые не имели формальных академических аффилиаций, были относительно свободны в выборе форм и методов для укоренения представлений о румынском локусе в трансформировавшейся румынской идентичности. В поэтическом дискурсе, который функционировал уже на основе латинской графики, румынский локус нередко конструировался, изобретался и воображался в романтическом контексте.

Румынские поэты, как представители интеллектуального сообщества, обслуживали официальный политический дискурс, который в значительной степени был идентичен формируемому в поэтическом воображении. Как и поэты, историки актуализировали континуитет между различными этапами в истории Румынии и разными поколениями румын начиная от римских колонистов, чем обеспечивали легитимность румынской государственности XIX столетия и ее связь с более ранними политическими формами. В этом отношении румынские поэты и историки в XIX в. формировали не только румынскую идентичность и румынский локус как частную форму коллективных представлений о национальном, но и то, что в 1980-е гг. будет определено как «воображаемые сообщества» и «изобретенные традиции».

8 Об интеллектуальной ситуации в Румынии в XIX в. в контексте развития национализма см.: Andreescu G. Nationali§ti, antinationali§ti...: O polemica in publicistica romaneasca. Ia§i, 1996.

9 Armstrong J. A. Nations before Nationalism. Chapel Hill, 1982; Geary P. J. Mitul natiunilor: originile medievale ale Europei. Targovi§te, 2007.

10 Baar M. The Intellectual Horizons of Liberal Nationalism in Hungary: The Case of Mihaly Horvath (1809-1878) // Nation-Building and contested identities: Romanian and Hungarian Case-Studies. Budapest; Ia§i, 2001. P. 21.

Концепт Румынии как национального государства в XIX в. стал местной формой «воображаемого сообщества», а коллективные представления о румынском локусе — изобретенной традицией, которая обслуживала более широкий дискурс румынской формирующейся политической и этнической идентичности.

ВизУАльность языка КАК ВНЕШНЕЕ ТЕЛО ЛОКУСА Первым пространством, в рамках которого воображался и изобретался румынский национальный локус, стал румынский язык, который на протяжении нескольких столетий функционировал в окружении славянских языков на основе кириллической графики. Румынские национально и прозападно ориентированные интеллектуалы к началу 1860-х гг. осознали необходимость реформы языка в направлении его сближения с другими родственными романскими языками. Формой этого сближения стала латинизация румынского алфавита, которая привела к условной румынизации только формирующегося национального, воображаемого и изобретаемого, локуса. Латинизация алфавита11 актуализировала раннее неиспользуемые ресурсы, определенные венгерским историком Ласло Контлером как «символические»12, то есть актуализирующие эмоционально значимые моменты настоящего или прошлого сообщества, которое динамично национализировалось в направлении модерной нации.

Латинизация румынского локуса, его отделение от других кириллических контекстов оказалась длительным процессом, в котором, вероятно, следует выделять два этапа, отразившихся в практиках использования и манипуляциях с языком со стороны румынских интеллектуалов. Эти манипуляции, которые со временем стали основой тактик и стратегий национально ориентированного обращения с языком и его националистического освоения, отражены в истории румынской прессы XIX в. Ограничимся в данном случае несколькими примерами. Например, газета «Foaea Duminecii», которая выходила в 1837 г., печаталась с использованием кириллических шрифтов. Другая газета «Foae pentru minte mima shi literatura», которая издавалась на протяжении почти тридцати лет, с 1838 по 1865 г., отразила трансформации тогда еще формирующегося румынского g локуса в лингвистическом плане: с 1838 по 1841 г. использовался церковнославянский С шрифт, в 1841 г. — гражданский кириллический, с 1854 г. — кириллический с исполь- l зованием отдельных латинских букв, с 1861 г. — латинский. g

«Gazeta de Transilvania», издававшаяся с 1838 по 1852 г., отразила аналогичные / тенденции в трансформациях визуальных проявлений румынского локуса, а ее номера начала 1850-х гг. отражали хаотическое состояние в применении и использовании с кириллических и латинских шрифтов, хотя во второй половине 1840-х гг., например, ^ в газете «Organulu Luminarei» имели место случаи использования исключительно латинских шрифтов. «România literara», одно из первых изданий, выходивших в Яссах в 1855 г. и фиксировавших румынский (Роmънiа / România) компонент в самом названии, издавалось с использованием разных шрифтов. «Vestitorul románese» (1845-1856),

11 О релатинизации румынского языка см.: Densusianu O. Istoria limbi române. Bucuresti, 1985; Oprea H. Relatinizarea limbii române: privire generala: acceptii, delimitari, aspecte. Bucuresti, 2011.

12 Kontler L. Searching for Common Grounds: National Identity and Intercultural Research in an East-Central European Context // Nation-Building and contested identities: Romanian and Hungarian Case-Studies / Ed. by Balázs Trencsényi, Dragoç Petrescu. Budapest; Iaçi, 2001. P. 10.

фиксировавший «румынскую» (ромапеск) принадлежность, также отличался значительным разнообразием применяемых шрифтов. Газета «Sionulu Romanescu», которая начала издаваться в 1865 г., использовала уже только латинские шрифты. С 1860-х гг. румынский дискурс функционировал исключительно на румынской графике, а тексты, о которых речь пойдет в последующих разделах статьи, были написаны уже исключительно с применением латиницы.

Анализируя формирование румынского национального локуса, особое внимание следует уделить тем лексическим изменениям, в условиях которых он развивался. Поэтому наряду с визуальными изменениями, связанными с отказом от кириллицы, румынский язык в XIX в., ставший основой функционирования и развития румынского национального локуса, подвергся релатинизации. Формально румынский лингвистический локус более раннего времени был наполнен многочисленными заимствованиями из других языков, а соседство со славянскими языками, одновременное сосуществование с ними на одной территории привело к тому, что в лексический состав румынского языка проникло немало славянизмов, на вытеснение которых были направлены усилия румынских интеллектуалов. Александру Ксенопол в связи с этим указывал на весьма противоречивые результаты их деятельности: «...привычка вставлять французские слова в предложения была настолько сильной, что начало предложения получалось французским, а завершение — румынским. французские слова очень выделялись в

13

предложении. эта смесь языков выглядела очень смешно»13.

Поэтому начиная с середины XIX в. румынские националисты поставили в качестве своей задачи фактическую релатинизацию румынского языка и сознательный отказ от славянских заимствований, активно используя новые заимствования из родственных языков, преимущественно — итальянского и французского14. Слова славянского происхождения, например, nädejde, vreme, milostiv, räzboinic, slujitär, glas заменяются неологизмами, основанными на латинских корнях — sperantä, timp, mdurätor, militar, servitor, voce. Кроме вытеснения славянских заимствований и их замены неологизмами с латинскими корнями, в словарный запас формировавшегося румынского языка вошли слова (gheatä от glacies, ager от agilis, apä от aqua, drept от direct, a auzi от audire)15, специально возрожденные из латинских основ и введенные в активный обиход для описания тех или иных явлений.

Если воспринимать язык как одно из проявлений национального локуса, то подобные тактики его развития, которые привели к релатинизации словарного состава румынского языка, в значительной степени изменили румынский национальный локус.

13 Xenopol A. D. Les Roumains. Histoire, état matériel et intellectuel: huit leçons faites au Collège de France. Paris, 1909. Р. 76.

14 Alistar D. Contribuai la studiul influen^ei limbii franceze asupra limbii române în prima jumâtate a secolului al XlX-lea. Bucureçti, 1973; Moldovanu-Cenusa I. Influença francezâ în cadrul arhitecturii limbii române. Teoria «relatinizârii» sau a «reromanizârii» // Philologica Jas-syensia. 2013. No 1. P. 183-194.

15 Об исторической лексикологии румынского языка в контексте латинизации и проявлений пуризма, направленных на сокращение числа славянских заимствований см.: Coteanu I. Intro-ducere în lingvistica çi filologia românescâ. Bucureçti, 1970; Coteanu I., Sala M. Etimologia çi limba românâ. Bucureçti, 1987; RosettiA., Cozacu B., Onu L. Istoria linbii române literare. Bucureçti, 1971.

Подобные тактики и стратегии в рамках румынского националистического воображения в XIX в. не были случайны. Они, с одной стороны, содействовали румынизации интеллектуального и культурного пространств формирующегося румынского локуса, а с другой — актуализировали преемственность между румынами и воображаемыми римскими предками, интегрируя румын в число других романских наций, которые к тому времени среди интеллектуалов в Бухаресте или Яссах имели репутацию европейцев. Релатинизация языкового пространства, которая фактически стала формой его румынизации, позволила румынским интеллектуалам во второй половине XIX в. «изобрести» и «вообразить» румынский национальный локус. Релатинизированный румынский язык стал воображаемым коллективным телом румынского локуса, в то время как различные тактики и стратегии, направленные на формирование идеи румынской нации и актуализацию римско-румынской преемственности, обеспечили существование и развитие румынского «национального тела» во второй половине XIX в.

От локального к румынскому локусу

Румынские политические классы и интеллектуалы после появления на политической карте Центральной Европы независимой Румынии столкнулись с региональными проблемами, так как оказались вынуждены интегрировать в новое национализирующееся государство исторические регионы, населенные румыноязычным населением. Румынские интеллектуалы — в особенности поэты, конечно — были склонны воспевать и идеализировать локальные особенности румынских земель. Среди политических элит на протяжении раннего периода независимости доминировали представления об этих землях как «фатальном даре». На протяжении второй половины XIX столетия элиты в активном союзе с интеллектуалами смогли интегрировать эти регионы в единый румынский локус, вообразив их как «древние румынские земли»16. В румынской поэзии XIX в., как форме активно растущего и развивающегося румынского национализма, не было представления о Румынии как едином локусе. Локус Румынии был, наоборот, фрагментирован. В текстах румынских поэтов румынский локус был представлен локальными и региональными формами большого румынского дискурса.

Михай Эминеску (Mihai Eminescu)17 в своих текстах18 зафиксировал локус Буковины как «frumoasa Bucovina»19 («прекрасной Буковины») в контексте воображаемого

16 Iordachi C. «The California of the Romanians»: The Integration of Northern Dobrogea into Romania, 1878-1913 // Nation-Building and contested identities: Romanian and Hungarian Case-Studies. Budapest; Ia§i, 2001. P. 124.

17 Михай Эминеску в Румынии относится к числу мифологизированных фигур и «отцов нации». См.: Bulgar Gh. 1) Momentul Eminescu in evolutia limbii romane literare. Bucure§ti, 1971; 2) De la cuvint la metafora in variantele liricii eminesciene. Iasi, 1975; Calota C. Poezia lui Mihail Eminescu si psihologia romantismului. Bucuresti, 1936; Caracostea D. 1) Arta cuvan-tului la Eminescu. Bucuresti, 1938; 2) Creativitatea eminesciana. Bucuresti, 1943; Murarasu D. Mihai Eminescu, Viata si Opera. Bucuresti, 1983; Vianu T. Poezia lui Eminescu. Bucuresti, 1930; Negoitescu I. Poezia lui Eminescu. Iasi, 1970.

18 Eminescu M. La Bucovina. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/labucovina.php

19 Eminescu M. La mormantul lui Aron Pumnul. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/ poezii/pumnul.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

румынского пространства. Буковина периодически оказывалась в центре внимания

" 20

гуманитарных штудии20, авторы которых не только описывали, конструировали и воображали историю Буковины как локальную, но и интегрировали ее в румынский изобретаемый географический локус. Василе Александри (Vasile Alecsandri) формировал образ Молдовы как «Scumpâ... çi frumoasâ» («драгоценная и красивая»), но эти позитивные качества не имели общенациональных коннотаций, так как сферой их распространения была «tarâ» как категория близкая в большей степени к земле или стране, но не политическому понятию государства. Молдова конструировалась им в контексте региональной, локальной, местной идентичности как «tara mea» («моя земля» / «моя страна»21). Василе Александри конструировал образ Молдовы как страны, как родины, но пока что только родины личной и персональной, которая в перспективе может стать родиной всей румынской нации. Молдовенизм в поэзии В. Александри как локализованная идентичность романоязычного населения региона постепенно трансформируется в румынизм.

воображая и изобретая румынию: локус как «здоровое» тело

В одном из наиболее известных стихотворений поэта «Hora Unirii» представлен проект национального румынского единства, но это единство имеет еще патриархальные и архаичные черты («Hai sâ dam mânâ cu mânâ / Cei cu inimâ românâ / Sâ-nvârtim hora frâtiei / Pe pâmântul României!» — «пусть рука к руке / и румынским сердцем / закружится в братском танце / Румынская земля») и «земельные» коннотации, которые проявились, например, в упоминании «câmpia româneascâ!» («румынской равнины»). В 1848 г. Василе Александри написал одно из самых национально окрашенных стихотворений «Deçteptarea României» («Пробуждение Румынии»), в котором «glas de înviere... glas de libertate» («глас воскрешения и голос свободы») призывал жителей страны, которой еще не существовало, чувствовать себя «sfânt çi românesc» («святыми и румынами») и требовал от них пробуждения — «treziti-vâ... fratii mei de Românie!» («пробудитесь. мои братья ради Румынии»)22.

Джордже Кошбук23 также призывал соотечественников быть активными «рentru tara Româneascâ»24 («ради страны Румынской»). «Deçteptarea României» зафиксировала появление еще одного европейского народа, пробуждение «poporului român» и его «copii de Românie» («детей Румынии»), населяющих «câmpia româneascâ // Cete mândre de

20 Sbiera I. O pagina din istoria Bucovinii din 1848-1850: Notite despre familia Hurmuzachi. Cernâut, 1899.

21 Alecsandri V. Adio Moldovei. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/adio-moldovei.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

22 Alecsandri V. Hora Unirii. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/horaunirii.php

23 О Джордже Кошбуке см. подробнее: MicuD. George Cosbuc. Bucuresti, 1966; Sulutiu O. Intro-ducere în poezia lui George Cosbuc. Bucuresti, 1970; Poanta P. Poezia lui George Cosbuc. Cluj, 1976; ValeaL. Pe urmele lui George Cosbuc. Bucuresti, 1986; Scridon G. Viata lui George Cosbuc. Cluj, 2003; Dragulescu R. 1) George Cosbuc: Mitopoetica. Cluj, 2005; 2) George Cosbuc: Din Paradis catre Infern. Sibiu, 2004; 3) Limba si poezie în opera lui George Cosbuc. Sibiu, 2004.

24 Co§buc G. Oltenii lui Tudor. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/tudor.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

români» («румынскую равнину и румынские поля»), очерченные и локализованные в конкретных границах «Peste Molna, peste Milcov, peste Prut, peste Carpati»25, что являлось одной из первых попыток зафиксировать румынский локус. В некоторых текстах Димитрие Болинтинеану (Dimitrie Bolintineanu) фигурировала не сама Румыния как политический локус, а «Domnul României»26 как владетель румынского пространства. «Jara luminoasa»27 («яркая земля»), «Scumpa tara româneasca»28 («дорогая румынская земля»), «Scumpa noastra Românie» («наша дорогая Румыния») и «România îndrazneata» («Румыния отважная»), ради которой лирический герой «вольно воскрикнет: Да здравствует Румыния!» («§i strigati în libertate: România sa träiascä!»29), превратилась в центральные образы в творчестве В. Александри, провозгласившего, что «Jara mea cea româneasca!»30 («Моя страна — Румыния»).

Румыния была среди центральных образов в поэтическом наследии Димитрие Болинтинеану31, где она, правда, воображена не в национально выраженной системе координат, изобретена не как румынский национальный локус, но воображена как некое абстрактное географическое пространство, описанное в категориях, свойственных в большей степени для национальных романтиков. Румыния в классической румынской поэзии фигурировала как уникальное пространство, как «dulce Românie»32 или «Patria» (родина), «patria româna»33 (родина румын), история которой актуализировала континуитет между различными поколениями румын. Изобретение и институционализация румынского локуса не могла быть успешной без развития коллективных представлений о прошлом.

Румынские историки34 сделали много не только для написания румынской истории, но и для национализации румынского прошлого в контексте его румынизации, активно знакомя западного читателя с историей румын, интегрируя тем самым румынский

25 Alecsandri V. Deçteptarea României. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/ desteptarearom.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

26 Bolintineanu D. Mihai revenind de la Dunare. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/ g poezii/mihaidunare.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). S

27 Alecsandri V. Jara. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/tara.php (Последнее l посещение — 22 октября 2016 г.). g

28 Co§buc G. Scumpa tara româneasca. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/ g scumpa.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). О

29 Alecsandri V. 15 mai 1848. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/15mai1848. е php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). ь

30 Alecsandri V. Cântec ostâçesc. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/ostasesc_ va.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

31 Bolintineanu D. La România. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/laromania.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

32 Eminescu M. Ce-ti doresc eu tie, dulce Românie. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/ poezii/doresc.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

33 Co§buc G. Patria româna. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/patriaromana.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

34 О роли румынской историографии в развитии национализма см.: Pop A. O fenomenologie a gândirii istorice românesti. Teoria si filosofia istoriei de la Hasdeu si Xenopol la Iorga si Blaga. Bucuresti, 1999.

локус в европейский исторический контекст, что проявилось в изданиях синтетических версии румынской истории на других европейских, преимущественно — романских35, языках. Исторические штудии румынских интеллектуалов, которые легитимизировали румынизм36, были той сферой, где формировались и воображались румынские национальный локус и коллективное политическое тело. Румынская историография, которая формировалась в условиях модернизации румынского общества и роста румынского национализма37 во второй половине XIX - первой четверти XX в., усилиями таких историков как Александру Ксенопол38, Николае Йорга наделила румынский локус историей и тем самым легитимизировали его как в настоящем, так и в контексте его преемственности с более ранними этапами румынской истории.

Историзация локуса в румынской историографии имела разные измерения, включая написание собственно истории39, истории румынской литературы40, румынской церкви и религиозной жизни41. Историзация локуса стала написанием истории обретения и завоевания локуса. Написание истории Румынии было невозможно без актуализации проблем истории даков42, которые были покорены Римом. Историзация румынского локуса требовала от тех интеллектуалов, которые его формировали и институционализировали, персонификации истории румынского пространства, которая благодаря их усилиям перестала быть безличной.

История Румынии и ее отдельных исторических регионов и земель оказалась связанной с историческими деятелями и боярскими фамилиями43, интегрированными формировавшийся пантеон отцов нации и творцов румынского локуса как политического пространства. Одной из важнейших форм историзации локуса стало создание синте-

35 XenopolA. D. Edutes historiques sur les peuples roumains. Bucuresti, 1887.

36 О тактиках и стратегиях работы с прошлым в румынской историографии см.: Rusu M. (Hi)story-telling the nation: the narrative construction of Romanianism in the late 19th century // Journal of Comparative Research in Anthropology and Sociology. 2014. Vol. 5. No 1. P. 101-120.

37 Об историографии в контексте модернизации Румынии во второй половине XIX в. см.: Zub A. 1) De la istoria criticä la criticism. Istoriografia românâ la finele secolului XIX si începutul secolului XX. Bucuresti, 1985; 2) De la istoria criticâ la criticism. Istoriografia românâ sub semnul modernitâtii. Bucuresti, 2000.

38 Об Александру Ксенополе см. подробнее: Toma G. Xenopol despre logica istoriei. Bucuresti, 1971; ZubA. 1) A. D. Xenopol, 1847-1920. Biobibliografie. Bucuresti, 1973; 2) L'Historiographie roumaine à l'âge de la synthèse: A. D. Xenopol. Bucuresti, 1983; 3) Istoriografia românâ la vârsta sintezei: A. D. Xenopol. Iasi, 2004.

39 Iorga N. Acte çi fragmente cu privire la istoria românilor: Vol. 1-2. Bucuresti, 1895-1896.

40 Cartojan N. 1) Istoria literaturii romane vechi. Vol. 1. De la origini pina la epoca lui Matei Basarab si Vasile Lupu. Bucuresti, 1940; 2) Istoria literaturii romane vechi. Vol. 2. De la Matei Basarab si Vasile Lupu pina la Serban Cantacuzino si D. Cantemir. Bucuresti, 1942; 3) Istoria literaturii romane vechi. Vol. 3. Cronicarii moldoveni. Epoca lui Serban Cantacuzino si a lui Constantin Brincoveanu. Bucuresti, 1945.

41 Iorga N. Istoria Bisericii românesti çi a vietii religioase a românilor: Vol. 1-2. Bucuresti, 1908-1909.

42 Maior P. Istori'a pentru Inceputulu Romaniloru in Daci'a. Budapesta, 1883.

43 Iorga N. §tefan cel Mare, Mihai Viteazul çi Mitropolia Ardealului. Bucuresti, 1904.

тических версий истории в позитивистском стиле, обобщающих историй Румынии44, в которых доминировали большие нарративы, а румынская история конструировалась, начиная с завоевания Дакии римлянами45.

Попытки институционализации румынского локуса были невозможны без формирования соответствующей национальной идентичности, точнее - распространения создаваемой интеллектуалами идентичности на относительно широкие массы населения. Потребители этих новых идентичностей модерной румынской нации были носителями традиционных крестьянских культур и идентичностей. Последние имели преимущественно религиозные основания. Создание Румынского государства, которые было активно и динамично национализирующимся сообществом, привело к распространению новых идентичностей на широкие слои потенциальных членов румынской политической нации. Институционализация румынского локуса и румынского национального тела требовала от элит молодого национализирующегося государства постоянного взращивания и заботы о воображаемом и изобретаемом «национальном теле».

Поэтому вторая половина XIX в. в истории Румынии стала совокупностью попыток правящих элит и интеллектуальных сообществ культивировать национальный локус и взращивать воображаемо локализуемое в нем национальное румынское тело. Во второй половине XIX столетия румынские политические элиты, подобно правящим классам других национализирующихся обществ, активно использовали создаваемую ими же систему среднего и высшего образования для трансформации традиционных групп, представленных преимущественно пребывающими на культурной и социальной периферии крестьянами, в модерновые сообщества.

С одной стороны, румынские элиты пытались провести ограниченную секуляриза-цию46 румынского национального локуса, что было попыткой придать преимущественно традиционному и архаичному национальному крестьянскому телу налет современности и европейскости. Секуляризации, по мнению элит, должно было содействовать преобразованию верующих крестьян в граждан посредством распространения унифицированного румынского языка47 и образования, теоретически оформленного относительно поздно, в начале ХХ в., в концепте национальной школы48.

Первые попытки подобной трансформации имели место в конце 1830-х гг., когда в Бухаресте был издан первый учебник, посвященный истории румын49, а в 1843 г.50 националистически ориентированные интеллектуалы попытались сформировать у потенциальных граждан еще не существующего румынского государства идеи «Родины» и патриотизма. Упражнения румынских интеллектуалов с историей, направленные на формирование национальной истории для относительно массового потребления в

44XenopolA.D. Istoria romanilor. Bucuresti, 1879.

45 Xenopol A.D. Istoria romanilor din Dacia-Traiana: Vol. 1-6. Bucuresti; Ia§i, 1888-1893.

46 Murgescu M.-L. Intre «bunul crestin» si «bravul roman». Rolul scolii primare in construirea identitatii nationale romanesti (1831-1878). Iasi, 1999.

47 Laurian A. T., Massim I. C. Dictionariulu limbei romane. Bucuresti, 1871.

48 Haret S. Scoala Nationalists. Bucuresti, 1907.

49 Aaron F. Manual de istoria principatului Romaniei. Dela cele dintii vremi istorice pina in zilele de acum. Bucuresti, 1839.

50 Aaron F. Patria, patriotul si patriotismul. Bucuresti, 1843.

средней школе, в целом оставались в рамках позитивистского канона. Их авторы51 были склонны писать большие истории, которые актуализировали прямые и непрерывные линии исторического процесса от даков до румын.

Подобные тактики и стратегии румынских националистов на данном этапе не носили регулярного и последовательного характера потому, что национальный локус сохранял свой пространственно-множественный характер. Одновременно с румынскими концеп-

52 53

тами культивировались идеи молдовенизма или актуализировались трансильванские53 пласты формирующегося концепта румынского национального пространства и тела. Формирование румынского локуса и национального тела начиналось с их историзации, призванной актуализировать пространственную преемственность между различными румынскими землями и континуитет между историческими поколениями румын. Попытки исторической унификации румынского локуса отличались значительными противоречиями: с одной стороны, интеллектуалы в Бухаресте понимали необходимость национальной консолидации и издавали книги, предназначенные для смешанных школ54; с другой — предусматривалось использование различных учебников для городских и сельских школ55.

Новые поколения румын, прошедшие через государственную унифицированную школу, стали национализированными массами, которые были в состоянии не только воспринимать и принимать, но и обслуживать румынский национальный локус, гарантируя его воспроизводство и дальнейшее развитие концепта национального румынского тела. Круг активных потребителей этой идеи был уже, чем число тех, для кого предназначался концепт румынского локуса, выраженный в более понятных идеях румынской земли, внешней угрозы, римско-румынской преемственности.

локус в контексте римско-румынского континуитета: исторические предки национального румынского тела Нарративы и образы исторической румынской преемственности, которые в румынской идентичности XIX в.56, с одной стороны, успели стать общим местом, а с другой — подверглись значительной мифологизации, были характерны для текстов Димитрие Болинтинеану, который, конструируя Румынию как идеальное отечество, уподоблял ее «Cuib in care ne-am nascut / Camp pe care s-a vazut /

51 Heliade Rädulescu I. Prescurtare de historia românilor sau Dacia çi România. Bucureçti, 18б1; LaurianA. T. Istoria Romaniloru. Vol. 1-3. Iasi, 1853; Melidon G. R. Istoria nationala pentru poporü saü Némul, sapa, arma, casa çi mintea Românilor prin tóte timpurile çi locurile. Bucuresti, 187б.

52 Albinet I. Manual de istoria Principatului Moldavei. Iaçi, 1845.

53 Moldovan I. M. Istoria Ardealului, pentru scolele poporale. Blasiu, 18бб; Rusu I. V. Elemente de istori'a Transilvaniei pentru învetiatorii çi çcoalele popularie romane. Sibiiu, 18б5.

54 Tocilescu G. G. Istoria romana: pentru scólele primare de ambe-sexe. Bucuresti, 1889; Xeno-pol A. D. Istoria românilor: pentru clasele primare de ambe-sexele. Iaçi, 1890.

55 Tocilescu G. G. Istoria romanilor cu naratiuni, întrebari çi resumate: pentru clasa IV-a urbana çi a V-a rurala: Cursul superior. Bucureçti, 189б.

56 О формировании модерновой румынской идентичности см.: Boia L. 1) Doua secole de mitologie nationala. Bucureçti, 2002; 2) Istorie çi mit în conçtiinta româneasca. Bucureçti, 1997; Boia L. Occidentul — o interpretare istorica. Bucureçti, 2007.

Vitejia stramoçeasca»57 («гнезду, где мы родились, пашням, на которые мы взираем, наследственной доблести предков»). Эта преемственность в румынской поэзии XIX в. носила романтически-идиллический характер, но была важна в контексте наделения румынского локуса идеальными характеристиками. Более того, в текстах Димитрие Болинтинеану локус Румынии как локализированной Родины не только расширяется до «români pe lume»58 (румынского мира), но и обретает качество «legea româneasca»59 (румынского закона), то есть национальной легитимности, преемственности между юридическими традициями Рима и национальным правом Румынии.

В текстах Октавиана Гоги60 волчьи образы61 актуализировали римско-румынскую преемственность в контексте традиционной народной культуры. В поэме «Sentinela româna» Василе Александри актуализировал римские образы («Sunt roman çi sunt oçtean // De-a-mparatului Traian! // Maica Roma cea batrâna»62), что придавало румынскому локусу континуитет с Древним Римом. Историческая преемственность между Римом и Румынией периодически актуализировалась в текстах Джордже Кошбука, в частности — в поэме «Мост Траяна» («Podul lui Traian»63). Если румынские поэты-романтики идеализировали румынскую историю и предпочитали описывать римско-румынский континуитет поэтическими образами, включая сюжеты из римской мифологии, то интеллектуалы-гуманитарии искали несколько иные проявления и доказательства непосредственного и прямого континуитета между римлянами и румынами.

Сравнительно быстро они осознали, что румынская речь является проявлением языковой преемственности между латынью и румынским языком. Национально ориентированные румынские авторы особое внимание уделяли роли румынского языка64 в развитии культуры, абсолютизируя и идеализируя роль языкового фактора и языковой

57 Co§buc G. Scumpa tara româneasca. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/ scumpa.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

58 Coçbuc G. Patria româna. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/patriaromana.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). g

59 Coçbuc G. Patria româna. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/patriaromana.php s (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). l

60 Об Октавиане Гоге см.: Boilä Z. Un braconier politic: Octavian Goga. Blaj, 1924; Botoiu S. g Animatorii marelui ideal. Craiova, 1930; Crainic N. Elogiul lui Octavian Goga. Bucuresti, 1941; g Doicescu C. Viata lui Goga. Bucuresti, 1942; Ghibu O. Amintiri despre Octavian Goga. Sibiu, ° 1943; Papadima O. Octavian Goga. Bucuresti, 1944; Netea V. De la Petru Maior la Octavian ^ Goga: Studii si evocari istorice. Bucuresti, 1944; Bälan I. Octavian Goga. Bucuresti, 1971; p Popa M. Octavian Goga între colectivitate si solitudine. Cluj, 1981; Fätu M. Cu pumnii strânsi: Octavian Goga în viata politica a României 1918-1938. Bucuresti, 1994; Sandache C. Doctrina national-crestina în România. Bucuresti, 1997; Gutan I. Octavian Goga — rasfrângeri în evantai. Sibiu, 2002; Bodea Gh. Octavian Goga — o viata, un destin. Cluj, 2004.

61 Goga O. Lupul. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/lupul.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

62 Alecsandri У. Sentinela româna (poem istoric). URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/ poezii/sentinelarom.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

63 Coçbuc G. Podul lui Traian. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/podultraian. php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

64 Capidan T. Limba çi cultura. Bucureçti, 1943.

уникальности румын среди нероманских соседей. Кроме этого, румынские авторы внимательно относились к судьбе румын и румынских диалектов за пределами Румы-нии65. Румынские националисты прилагали значительные усилия, чтобы картировать изобретаемый и воображаемый ими коллективный румынский локус в балканском пространстве так, чтобы он выделялся из соседних нероманских пространств, контекстов и таких же воображаемых локусов, актуализируя румынскую идентичность.

Поэтому румынские интеллектуалы уделяли особое внимание Балканскому региону66. Балканы в целом были воображены как некий коллективный локус бытования румынского языка с подвижными и неопределенными, незафиксированными границами. Языковые штудии румынских национально ориентированных интеллектуалов актуализировали проблемы незавершенности формирования румынского локуса, фронтирного характера его границ. Актуализация языковой компоненты в румынском национализме была неизбежной, если принять во внимание соседство романоязычных румын, воображаемых как прямые потомки римлян, с нероманскими народами.

Румынские интеллектуалы уделяли особое внимание изучению латыни, связям румынского языка с вульгарной латынью и истории языка в целом. В 1920 г. они предприняли важный шаг на пути актуализации римско-румынской преемственности, опубликовав один из первых фундаментальных латино-румынских словарей67. Сама лексика в них была призвана подчеркнуть и фактически актуализировала языковые связи румынского языка с латынью.

Румынский локус и война: «тело» сопротивляется...

Начиная с Василе Александри в румынской поэзии закрепилась традиция отождествлять все румынское, в том числе ее страдания, «Р1аши1 sfintei Romaшi»68 («плач святой Румынии»), с войной, с возможностью и необходимостью расширения территорий румынского локуса, защиты национального румынского тела от внешних опасностей и посягательств со стороны соседей. В этом контексте румынский воображаемый локус XIX в. актуализирует свои «телесные» характеристики, уподобляясь растущему телу. Сравнение локуса с телом не является случайным: сами румынские интеллектуалы в XIX в. активно сравнивали свою Родину с телом, что включает румынский национализм в общеевропейскй контекст. Националисты в других регионах не были чужды биологизации воображаемой нации и изобретаемой родины. В частности, Николае Йорга уподоблял румынскую нацию телу, «которое может жить или умереть, но не может превратиться в другое живое творение»69. Октавиан Гога подчеркивал, что румынская нация «подобна больному телу, на котором регулярно появляются

65 Hasdeu B. Românii bânâteni din punctul de vedere al conservatorismului dialectal çi tentorial. Bucureçti, 1896.

66 Avion V., Pârvan V. România çi popoarele balcanice. Bucuresti, 1913.

67 Nädejde I., Nädejde-Gesticone A. Dictionar Latin - Român. Iaçi, 1920.

68 Coçbuc G. Cântec ostâçesc. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/ostasesc.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

69 Цит. по: Neagoe L. From «national essence» to «ethnic ontology»: philosophical backgrounds of Romanian nationalism // Anuarul Institutului de Istorie «George Baritiu». 2010. No XLIX. P. 360.

паразиты»70. На роль этих «паразитов» претендовали географические соседи Румынии, которым румынские авторы приписывали желание отторгнуть румынские территории. Румынские историки71 не отставали от поэтов, которые обеспечивали нацию романтически выверенными образами Других, активно принимая участие в изобретении политических и военных противников, которые покушались на румынский локус.

Поэтому «ostaç român»72 или «о§йгеа românâ»73 периодически выступал как центральный герой румынской поэзии. Василе Александри стремился зафиксировать румынский локус не только географически, но и наделить эту воображенную (в румыноцентрич-ной системе координат) географию столь же румынской историей, что проявилось в его поэме «Sentinela românâ» («Страж румынский»), где в качестве центральных элементов румынского пространства были воображены Carpa^ii, Dunârea, Nistru (которые следовало защищать и оберегать от внешних врагов), а общий политический месседж поэмы сводился к идее, что «Românul nu piere» («Румын никогда не погибает»). В ряде случаев румынская идентичность в XIX в. актуализировала свою типологическую и структурную близость с другими балканскими и центрально-европейскими новыми национализмами74, что проявилось в активном развитии в рамках румынского националистического воображения образов инаковости. На статус универсальных и неизбежных Других, которые окружали румынский локус и против кого боролись румынские предки, выступали «Turcii»75 (турки). Территориальная преемственность румынского локуса была актуализирована и в контексте общего враждебного окружения, представленного «limbile duçmane» («вражьими языками»), которые в себя включали «De gepizi çi de bulgari // De lombarzi çi de avari! / Vin çi hunii, vin çi go^ii»76. Военная компонента румынского локуса будет реализована позднее, в XX столетии, когда румынские интеллектуалы предпримут попытку пересмотреть его фронтирный характер и зафиксировать границы румынского локуса, коллективного пространства Румынии как нации, что толкнет их к участию в балканской и двух мировых войнах. Это было бы невозможно без интеллектуальной легитимации, предпринятой уже в конце XIX в.

70 Цит. по: Szilagyi-GalM. The Nationality of Reasoning: Autochthonist Understandings of Philosophy in Interwar Romania // Nation-Building and contested identities: Romanian and Hungarian Case-Studies. Budapest; Ia§i, 2001. P. 86.

71 XenopolA. D. Razboiul dintre Ru§i §i Turci. Bucuresti, 1880.

72 Bolintineanu D. Un osta§ roman inchis peste Dunare. URL: http://www.romanianvoice.com/ poezii/poezii/ostas.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

73 Co$buc G. Pa§a Hassan. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/pasahassan.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

74 О румынском национализме и сконструированных им нации и идентичности в центрально-европейском и балканском контекстах см.: Delsol Ch. Mituri §i simboluri politice in Europa Centrala. Chi§inau, 2003; Hermet G. Istoria na^iunilor §i a na^ionalismului in Europa / G. Hermet; Trad. de. S. Dram. Ia§i, 1997.

75 Bolintineanu D. Mihai revenind de la Dunare. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/ poezii/mihaidunare.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

76 Alecsandri V. Sentinela romana (poem istoric). URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/ poezii/sentinelarom.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.).

символические слияния национального локуса и национального тела: Похороны как изобретаемая традиция (казус Арона Пумнула)

Мотивы румынского локуса и румынского тела переплелись в румынской романтической поэтической традиции XIX в., когда речь заходила о смерти. Мортемный пласт77 в румынской национальной поэтике в одинаковой степени актуализировал мотивы локуса и образы тела, а сам акт погребения румынских националистических лидеров в румынскую землю стал одной из первых изобретенных традиций. Стихотворение Михая Эминеску «La mormântul lui Aran Pumnul» показательно как одна из первых попыток зафиксировать связь национального локуса и тела, картировать погребение национального героя как изобретаемую традицию в контексте формирующихся национальных праздников и символически значимых политических ритуалов. В тексте стихотворения актуализирован румынский национальный локус на его региональном уровне в контексте Буковины, но в этом контексте он обретает новое содержание — плачущего и скорбящего национального локуса по утрате национального тела. Символическим образом это национальное тело олицетворяет фигура Арона Пумнула, определенного Михаем Эминесу как «geniul mare al deçteptârii tale»78 («великий гений пробуждения нашего»). Поэтому Буковина не только «frumoasâ», но и локус в состоянии излета, падения, утрат («Se stinse un luceafâr, se stinse o luminâ» — «Утрення звезда погасла и свет исчез»). Одновременное совпадение национального локуса и мертвого «национального» тела качественно меняет содержание пространства: на смену идиллической Буковине приходит «te plânge Bucovina, te plânge-n voce tare». «Cununi de albe flori» предстает не только как романтический, но и политический образ, как одна из первых попыток зафиксировать подношение венка политически значимому усопшему. Михай Эминеску своим текстом «La mormântul lui Aron Pumnul», с одной стороны, фиксирует нарождающуюся изобретенную традицию, а с другой — сам поэтический дискурс М. Эминеску, переосмысленный наследниками, стал такой же изобретенной традицией, интегрированной в румынскую идентичность.

выводы и перспективы исследования

Подводя итоги статьи, во внимание следует принимать ряд факторов. Румынский культурный локус или локус румынской идентичности был институционализирован во второй половине XIX в. усилиями румынских националистически ориентированных интеллектуалов. Локус в националистическом воображении оказался тесно переплетен с представлениями о коллективном национальном теле, когда румынская нация

77 Термин «мортемность» не получил широкого распространения в российской гуманистике, за исключением ряда работ автора, сфокусированных на проблемах формирования коллективных образов и представлений о смерти националиста-революционера в модернизирующихся и национализирующихся культурах. См.: КирчановМ. В. Поэтическая депрессия в дискурсе чувашского модернизма начала 1920-х годов // Вестник ВГАСУ 2014. № 2. С. 12-20; Карчансен М. Нарративы вилём в дискурсе чувашской (пост)модерной литературы // Российский журнал исследований национализма. 2015. № 1-2. С. 6-63.

78 Eminescu M. La mormântul lui Aron Pumnul. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/ poezii/pumnul.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (Далее все цитаты в тексте приводятся по данной публикации).

воспринималась как коллективный живой организм. Румынский национальный локус XIX столетия благодаря усилиям румынских националистов обрел одновременно географические и национальные уровни. С одной стороны, локус Румынии был воображен и изобретен как целостное географическое пространство. С другой стороны, формирующийся румынский локус радикально отказывался от более ранних локализованных форм и проявлений идентичности, решительно порывал с архаической и традиционной аграрной идиллией, но фактически в социальном и экономическом плане румынский культурный локус оставался традиционным.

Поэтому в контексте румынской идентичности XIX-XX вв. сосуществовали два идеальных и воображенных локуса, которые актуализировали традиционную и динамично меняющуюся идентичности — нео-романизированную идентичность политических и интеллектуальных классов и традиционные локализированные региональные идентичности условно румынского крестьянства. В XIX столетии румынский локус имел несколько измерений, а именно — географическое, европейское, румынское и романское. Географическое измерение румынского изобретаемого локуса проявлялось в попытках и стремлении политических классов утвердить Румынию в воображаемой политической географии Европы, втиснув и вписав ее в контекст европейских, преимущественно — имперских, географий.

Европейский уровень румынского национального локуса проявился в стремлении румынских националистов изобрести и вообразить румын как европейскую нацию и актуализировать европейские, западные компоненты в румынской национальной идентичности. Румынская форма локуса Румынии состояла в культивировании и утверждении румынской идентичности: политические элиты стремились трансформировать традиционные аграрные сообщества в новую политическую нацию. Романское измерение румынского локкуса состояло в актуализации именно романского происхождения румын, что содействовало маргинализации архаичных региональных уровней идентичности, минимизации славянского влияния и радикального разрыва с Востоком.

Формирование и развитие румынского локкуса в XIX в. стало и историей постепенной деориентализации и последовательной оксидентализации воображаемых культурных пространств. Рероманизация или вторичная романизация румынской культурной традиции была формой именно деориентализации румынского культурного локуса. Системной особенностью румынского культурного локуса было то, что румынский локус в XIX и XX вв. не имел четких границ, а развивался в условиях фронтира, что стало следствием составного характера румынского проекта, который интегрировал в себя несколько регионализированных локусов, среди которых были Трансильвания, Молдова, Мунтения, Валахия, Бессарабия, Олтения, Добруджа, Буковина, Марамуреш.

Фронтирный характер румынского культурного локуса актуализировался в склонности румынских политических элит в XX в. реализовать проект «Великой Румынии», существенно расширив границы румынского воображаемого национального и политического локуса за счет интеграции в его состав территорий, которые изобретались в румынском националистическом дискурсе как румынские и которым румынские националистически ориентированные интеллектуалы приписывали все воображаемые ими же румынские национальные качества, характеристики и добродетели — от латинизированного романизма до этнического румынизма, от оксидентализма в широком понимании до европеизма как его частного прочтения. Важнейшая особенность румынского

культурного локуса XIX и XX столетий состояла в том, что он был текстуализирован, и поэтому локус развивался как часть «большого» националистического дискурса. Локус Румынии или румынский локус в XX в. перестал быть только географическим понятием подобно тому как румынские интеллектуалы отказались от концепта «тела» как исключительно биологически-социального национального организма. Текстуализация локуса и тела существенно и решительно расширила сферу их бытования, распространив на различные культурные дискурсивные практики и языки политики, которые, в свою очередь, содействовали формированию или актуализации новых форм идентичности.

Данные о статье

Автор: Кирчанов, Максим Валерьевич — доктор исторических наук, доцент, Воронежский государственный университет, Воронеж, Россия, maksymkyrchanoff@gmail. com

Заголовок: Воображая Румынию пространственно и телесно: «национальный локус» и «национальное тело» как изобретаемые традиции румынской идентичности второй половины XIX в. Резюме: Автор анализирует проблемы ранней модерной румынской идентичности в контексте развития понятий «национальный локус» и «национальное тело». Анализируются тактики и стратегии формирования и продвижения идентичности. Румынские поэты и интеллектуалы были основными форматорами румынской идентичности. Автор полагает, что идеи Родины, римско-румынской преемственности, борьбы против внешних врагов формировали ядро ранней румынской идентичности. Средняя школа содействовала унификации и росту серийной румынской национальной идентичности. Концепты румынского «национального локуса» и «национального тела» формировались во второй половине XIX века. Эволюция коллективных представлений о национальном локусе и теле к началу ХХ столетия не завершилась, что содействовало радикализации румынских политических классов и актуализировало военные сценарии институционализации национального локуса и тела. Ключевые слова: Румыния, идентичность, национализм, изобретение традиций, национальный локус, национальное тело

Information about the article Author: Kirchanov, Maksim Valeryevich — Doctor in History, Associate Professor, Voronezh State University, Voronezh, Russia, [email protected]

Title: Imagining Romania spatially and bodily: «national locus» and «national body» as inventing traditions of Romanian identity in the second half of the 19th century

Summary: The author analyzes problems of early modern Romanian identity in context of development of «national locus» and «national body» concepts. The tactics and strategies of formation and promotion of identity are analyzed. Romanian poets and intellectuals were the main formators of Romanian identity. The author presumes that ideas of homeland, Roman-Romanian continuity, struggle against external enemies formed the core of early Romanian identity. Secondary school system also promoted unification and rise of serial Romanian national identity. The concepts of Romanian «national locus» and «national body» were formed during the second half of the 19th century. The evolution of collective representations about national body and locus has not ended by the beginning of the 20th century that assisted to radicalization of Romanian political class and actualized war scenario of national body and locus institutionalization. Keywords: Romania, identity, nationalism, invention of tradition, national locus, national body

References

Aaron, Florian. Manual de istoria principatului Romaniei. Dela cele dintii vremi istorice pina in zilele de acum [Textbook of Romanian History from the first historical times to modern days]. Bucuresti: Tipografia Colegiului Sf. Sava, 1839. 125 p. (in Romanian).

Aaron, Florian. Patria, patriotul si patriotismul [Motherland, Patriot and Patriotism]. Bucuresti: Tipografia cur^ii a lui Fr. Valbaum, 1843. 214 p. (in Romanian).

Albinek Ioan. Manual de istoria Principatului Moldavei [Basic textbook ofMoldovan history]. Ia§i: Institutlui Albinei Publ., 1845. 216 p. (in Romanian).

Alecsandri, Vasile. 15 mai 1848 [May 15, 1848]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/ poezii/15mai1848.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Alecsandri, Vasile. AdioMoldovei [FarewellMoldova]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/ adiomoldovei.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Alecsandri, Vasile. Cantec ostagesc [Military song]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/ ostasesc va.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Alecsandri, Vasile. Degteptarea Romaniei [Awakening Romania]. URL: http://www.romanianvoice.com/ poezii/poezii/desteptarearom.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian). Alecsandri, Vasile. Hora Unirii [Hour for unity]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/horauni-rii.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Alecsandri, Vasile. Sentinela romana (poem istoric) [Romanian Sentinel (historicalpoem)]. URL: http:// www.romanianvoice.com/poezii/poezii/sentinelarom.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Alecsandri, Vasile. Jara [Land]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/tara.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Alexandrescu, Sorin. Paradoxul Roman [Romanian Paradox]. Bucuresti: Univers Publ., 1998. 333 p. (in Romanian).

Alistar, Dumitru. Contribufii la studiul influenlei limbii franceze asupra limbii romane in prima jumatate a secolului al XlX-lea [Contributions to studies of French influence on Romanian language in the first half of the 19th century]. Bucuresti: Centrul de Multiplicare al Universita^ii din Bucuresti Publ., 1973. 190 p. (in Romanian). Andreescu, Gabriel. Nafionaligti, antinafionaligti...: O polemica in publicistica romaneasca [Nationalists, anti-nationalists: polemics in Romanian journalism]. Ia§i: Polirom Publ., 1996. 192 p. (in Romanian). Antohi, Sorin. Civitas Imaginalis: Istorie gi utopie in cultura romana [Civitas Imaginalis: a history and utopia in Romanian culture]. Bucuresti: Litera Publ., 1994. 344 p. (in Romanian).

Armstrong, John. Nations before Nationalism. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 1982. 410 p. Avion, Virgil; Parvan, Vasile. Romania gi popoarele balcanice [Romania and Balkan nations]. Bucuresti: Tipografia Romaneasca, 1913. 61 p. (in Romanian).

Baar, Monika. The Intellectual Horizons of Liberal Nationalism in Hungary: The Case of Mihaly Horvath (1809-1878), in Trencsenyi, Balazs; Petrescu, Drago§ (eds). Nation-Building and contested identities: Romanian and Hungarian Case-Studies. Budapest; Ia§i: Regio Books and Polirom Publ., 2001. P. 21-41. Balan, Ion. Octavian Goga. Bucuresti: Minerva Publ., 1971. 173 p. (in Romanian).

Bodea, Gheorghe. Octavian Goga — o viata, un destin [Octavian Goga: life and destiny]. Cluj: Limes Publ., 2004. 381 p. (in Romanian).

Boia, Lucian. Doua secole de mitologie nalionala [Two centuries of national mythology]. Bucuresti: Humanitas Publ., 2002. 136 p. (in Romanian).

Boia, Lucian. Istorie gi mit in congtiinla romaneasca [A history and myth in Romanian conciousness]. Bucuresti: Humanitas Publ., 1997. 410 p. (in Romanian).

Boia, Lucian. Occidentul — o interpretare istorica [West — historical explaination]. Bucuresti: Humanitas Publ., 2007. 102 p. (in Romanian).

Boila, Zaharia. Un braconier politic: Octavian Goga [A political poacher: Octavian Goga]. Blaj: Cartea Romaneasca Publ., 1924. 32 p. (in Romanian).

Bolintineanu, Dimitrie. La Romania [Romania]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/laro-mania.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Bolintineanu, Dimitrie. Mihai revenind de la Dunare [Returning of Mihai from the Danube]. URL: http:// www.romanianvoice.com/poezii/poezii/mihaidunare.php Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Bolintineanu, Dimitrie. Un ostag roman inchispeste Dunare [Romanian soldier closed over the Danube]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/ostas.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Botoiu, Stefan. Animatorii marelui ideal [The great ideal of rulers]. Craiova: Tiparul Prietenii Stiintei Publ., 1930. 260 p. (in Romanian).

Bulgar, Gheorghe. De la cuvint la metafora in variantele liricii eminesciene [From the variants of word to metaphor on poetry of Eminescu]. Iasi: Junimea Publ., 1975. 260 p. (in Romanian).

Bulgar, Gheorghe. MomentulEminescu in evolutia limbii romane literare [Eminescu moment in evolution of Romanian literary language]. Bucuresti: Minerva Publ., 1971. 344 p. (in Romanian). Calota, Constantin. Poezia lui Mihail Eminescu sipsihologia romantismului [Poetry of Mihai Eminescu and psychology of Romanticism]. Bucuresti: Librariei «Principele Mircea» Publ., 1936. 317 p. (in Romanian).

Capidan, Theodor. Limba çi cultura [Language and culture]. Bucuresti: Funda^ia regalâ pentru Literaturâ §i Arta Publ., 1943. 441 p. (in Romanian).

Caracostea, Dumitru. Creativitatea eminesciana [The creativness of Eminescu]. Bucuresti: Fundatiilor Regale Publ., 1943. 313 p. (in Romanian).

Caracostea, Dumitru. Arta cuvântului la Eminescu [Art of word ofEminescu]. Bucuresti: Institutul de istorie literara §i folclor Press, 1938. 168 p. (in Romanian).

Cartojan, Nicolae. Istoria literaturii romane vechi. Vol. 1. De la originipina la epoca lui Matei Basarab si Vasile Lupu [A history of old Romanian literature. Vol. 1. From epoch of Matei Basarab to Vasile Lupu]. Bucuresti: Funda^ia regala pentru literatura §i arta Publ., 1940. 268 p. (in Romanian). Cartojan, Nicolae. Istoria literaturii romane vechi. Vol. 2. De la Matei Basarab si Vasile Lupu pina la Serban Cantacuzino si D. Cantemir [A history of old Romanian literature. Vol. 2. From Matei Basarab and Vasile Lupu to Serban Cantacuzino andD. Cantemir]. Bucuresti: Funda^ia regala pentru literatura §i arta Publ., 1942. 272 p. (in Romanian).

Cartojan, Nicolae. Istoria literaturii romane vechi. Vol. 3. Cronicarii moldoveni. Epoca lui Serban Cantacuzino si a lui Constantin Brincoveanu [A history of old Romanian literature. Vol. 3. Moldavian Chronicles. Epoch of Cantacuzino and Constantin Brincoveanu]. Bucuresti: Funda^ia regala pentru literatura §i arta Publ., 1945. 266 p. (in Romanian).

Cosbuc, George. Cântec ostaçesc [The song of soldier]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/ ostasesc.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Cosbuc, George. Oltenii lui Tudor [Oltenii Tudor]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/tudor. php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Cosbuc, George. PaçaHassan [PashaHassan]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/pasahas-san.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Cosbuc, George. Patria româna [Homeland of Romanians]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/ poezii/patriaromana.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian). Cosbuc, George. Podul lui Traian [The bridge of Traian]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/ podultraian.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Cosbuc, George. Scumpa J.ara româneasca [PreciousRomanian country]. URL: http://www.romanianvoice. com/poezii/poezii/scumpa.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian). Coteanu, Ion. Introducere în lingvistica çi filologia românesca [Introduction in Romanian linguistic and philology]. Bucuresti: Univ. din Bucuresti Press, 1970. 347 p. (in Romanian).

Coteanu, Ion; Sala, Marius. Etimologia çi limba româna [Ethimology and Romanian language]. Bucuresti: Academia Republicii Socialiste România Press, 1987. 160 p. (in Romanian).

Crainic, Nichifor. Elogiul lui Octavian Goga [Euology of Octavian Goga]. Bucuresti: Monitorul Oficial si Imprimeriile Statului, Imprimeria Nationala Publ., 1941. 336 p. (in Romanian).

Delsol, Chantal. Mituri çi simboluri politice în Europa Centrala [Myths and political symbols in Central Europe]. Chiçinâu: Cartier Publ., 2003. 597 p. (in Romanian).

Densusianu, Ovid. Istoria limbi române [A history of Romanian language]. Bucuresti: Univ. din Bucuresti Press, 1985. 320 p. (in Romanian).

Doicescu, Ciprian. Viata lui Goga [The life of Octavian Goga]. Bucuresti: Cartea Româneasca Publ., 1942. 208 p. (in Romanian).

Dragulescu, Radu. George Cosbuc: Din Paradis catre Infern [George Cosbuc: from Paradise to Hell]. Sibiu: ULBS Publ., 2004. 285 p. (in Romanian).

Dragulescu, Radu. George Cosbuc: Mitopoetica [George Cosbuc: mythopoetics]. Cluj: Casa Cartii de Stiinta Publ., 2005. 296 p. (in Romanian).

Dragulescu, Radu. Limba si poezie în opera lui George Cosbuc [Language and poetry in works of George Coçbuc]. Sibiu: ULBS Publ., 2004. 260 p. (in Romanian).

Dufu, Alexandra. Coordonate ale culturii româneçti în secolul alXVIII-lea [Coordinates of Romanian culture in the 18th century]. Bucuresti: Editura pentru literatura Publ., 1968. 44 p. (in Romanian). Eminescu, Mihai. Ce-Ji doresc eu Jie, dulce Românie [What do you want fir thee, my sweet Romania]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/doresc.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Eminecu, Mihai. La Bucovina [Bucovine]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/labucovina.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Eminescu, Mihai. La mormântul lui Aron Pumnul [The tomb of Aron Pumnul]. URL: http://www. romanianvoice.com/poezii/poezii/pumnul.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г). (in Romanian).

Fätu, Mihai. Cupumnii strângi: Octavian Goga în viatapolitica aRomâniei 1918-1938 [With crossedfingers: Octavian Goga in political life of Romania, 1918-1938]. Bucuresti: Globus Publ., 1994. 297 p. (in Romanian). Geary Patrick J. Mitul nafiunilor: originile medievale ale Europei [The myths of nations: medieval origins of Europe]. Târgovi^te: Cetatea de Scaun Publ., 2007. 230 p. (in Romanian).

Gellner, Ernest. Cultura, identitate gi politica [Culture, identity and politics]. Ia§i: Institutul Europea Publ., 2001. 280 p. (in Romanian).

Gellner, Ernest. Nafionalismul [Nationalism]. Bucuresti: Antet Publ., 2001. 107 p. (in Romanian). Gellner, Ernest. Nafiuni gi nafionalism. Noi perspective asupra trecutului [Nations and Nationalism. New perspectives of the past]. Bucuresti: Antet Publ., 1997. 216 p. (in Romanian).

Ghibu, Onisifor. Amintiri despre Octavian Goga [Memoirs about Octavian Goga]. Sibiu: Tiparul Institutului de Arte Grafice Dacia Traiana Publ., 1943. 216 p. (in Romanian).

Goga, Octavian. Lupul [Wolf]. URL: http://www.romanianvoice.com/poezii/poezii/lupul.php (Последнее посещение — 22 октября 2016 г.). (in Romanian).

Gutan, Ilie. Octavian Goga — rasfrângeri în evantai [Octavian Goga: reflections of admirer]. Sibiu: Imago Publ., 2002. 302 p. (in Romanian).

Haret, Spiru. Scoala Nafionalista [Nationalistic school]. Bucuresti: Institutul de Arte Grafice «Carol Göbl» Publ., 1907. 23 p. (in Romanian).

Hasdeu, Bogdan Petriceicu. Românii banafeni din punctul de vedere al conservatorismului dialectal gi tentorial [Romanians banats from viewpoint of dialectal and territorial conservatism]. Bucuresti: Institutul de Arte Grafice Publ., 1896. 69 p. (in Romanian).

Heliade, Radulescu Ion. Prescurtare de historia românilor sau Dacia gi România [Brief history of Romanians in Dacia and Romania]. Bucuresti: Typographia Heliade §i Associa^, 1861. 200 p. (in Romanian). Hermet, Guy. Istoria nafiunilor gi a nafionalismului în Europa [A history of nations and nationalisms in Europe]. Ia§i: Institutul European Publ., 1997. 344 p. (in Romanian).

Hobsbawm, Eric J. Nafiuni gi nafionalism din 1780 pâna în prezent: program, mit, realitate [Nations and Nationalism Since 1780: Programme, Myth, Reality]. Chi^inau: Arc Publ., 1997. 206 p. (in Romanian). Hobsbawm, Eric; Ranger, Terence. The Invention of Tradition. Cambridge: Cambridge University Press, 1983. 320 p.

Iordachi, Constantin. The California of the Romanians: The Integration of Northern Dobrogea into Romania, 1878-1913 Ia§i: Regio Books and Polirom Publ., 2001. 152 p.

Iorga, Nicolae. Acte gi fragmente cu privire la istoria românilor: Vol. 1-2 [Acts and fragments of Romanian history: Vol. 1-2]. Bucuresti: Imprimeria Statului Publ., 1895-1896. 107 p. (in Romanian). Iorga, Nicolae. Istoria Bisericii românesti gi a viefii religioase a românilor: Vol. 1 [A History of Romanian Church and religious life of Romanians: Vol. 1]. Bucuresti: Neamul Românesc Publ., 1908-1909. 472 p. (in Romanian).

Iorga, Nicolae. Istoria literaturii române în sec. alXVIII-lea: Vol. I [A history of Romanian literature in the 18th century: Vol. I]. Bucuresti: «Didactica §i Pedagogica» Publ., 1969. 269 p. (in Romanian). Iorga, Nicolae. §tefan cel Mare, Mihai Viteazul gi Mitropolia Ardealului [§tefan cel Mare, Mihai Viteazul and Metropolitan of Transylvania]. Bucuresti: Institutul de Arte Grafice Publ., 1904. 272 p. (in Romanian). Karnoouh, Claude. Inventarea poporului-natiune. Cronici din România si Europa Orientala 1973-2007 [Invention of people-nation. Chronicles of Romania and Eastern Europe 1973-2007]. Cluj: Refractii Publ., 2011. 365 p. (in Romanian).

Kirchanov, Maxim Valerievich. Poeticheskaya depressiya v diskurse chuvashskogo modernizma nachala 1920-h godov [Poetical depression in discource of Chuvash modernism in the early 1920s], in Vestnik VGASU. 2014. № 2. P. 12-2079 (in Russian).

79 Кирчанов, Максим Валерьевич. Поэтическая депрессия в дискурсе чувашского модернизма начала 1920-х годов // Вестник Воронежского государственного архитектурно-строительного университета. 2014. № 2. С. 12-20

Kârchansen, Makçâmë. Narrativy vilëm v diskurse chuvashskoi (post)modernoi literatury [Vilëm narratives in discource of Chuvash (post)modern literature], in Rossiiskiy zhurnal issledovaniy natsionalizma. 2015. № 1-2. P. 6-6380 (in Russian).

Kontler, Laszlo. Searching for Common Grounds: National Identity and Intercultural Research in an East-Central European Context. Iaçi: Regio Books and Polirom Publ., 2001. 97 p.

Laurian, August Treboniu. Istoria Romaniloru. Vol. 1-3 [A History of Romanians. Vol. 1-3]. Iasi: Institutlui Albinei Publ., 1853. 1792 p. (in Romanian).

Laurian, August Treboniu; Massim, Ion. Dictionariulu limbei romane [Dictionary of Romanian language]. Bucureçti: Noua typographia a laboratoriloru romani Publ., 1871. 1242 p. (in Romanian). Lawrence, Paul. Nafionalismul, istorie çi teorie [Nationalism, history and theory]. Bucureçti: Antet Publ., 2006. 182 p. (in Romanian).

Lovinescu, Eugen. Titu Maiorescu si contemporanii lui: V. Alecsandri, M. Eminescu, A. D. Xenopol [Titu Maiorescu and his contemporaries: V. Alecsandri, M. Eminescu, A. D. Xenopol]. Bucuresti: Casa Scoalelor Publ., 1943. 384 p. (in Romanian).

Maior, Petru. Istori'a pentru Inceputulu Romaniloru in Daci'a [A history of Roman resetlement in Dacia]. Budapesta - Cherl'a. Budapesta: Cherl'a Publ., 1883. 343 p. (in Romanian).

Melidon, Radu George. Istoria nafionalä pentru poporü saü Némul, sapa, arma, casa çi mintea Românilor prin tote timpurile çi locurile [National history ofpeople, hoes, guns, houses and Roman mind of all times and places]. Bucuresti: Tineretului Publ., 1966. 364 p. (in Romanian).

Moldovan, Ioan Micu. Istoria Ardealului, pentru scolele poporale [A History of Transylvania for school pupils]. Blasiu: Cu Tipariul Seminariului Publ., 1866. 350 p. (in Romanian).

Moldovanu-Cenusâ, Ioana. Influen|a francezâ în cadrul arhitecturii limbii române. Teoria «relatinizârii» sau a «reromanizârii» [French influence on architecture of Romanian language. «Re-latinization» and «re-Romanization» theories], in Philologica Jassyensia. 2013. No 1. P. 183-194 (in Romanian). Murârasu, Dimitru. Mihai Eminescu, Viata si Opera [Mihai Eminescu, life and work]. Bucuresti: Eminescu Publ., 1983. 488 p. (in Romanian).

Mureçan, Camil. Nafiune, nationalism. Evolutia nationalitâtilor [Nation and nationalism. Evolution of nationalities]. Napoca: Fundatia Culturalâ Românâ Publ., 1996. 308 p. (in Romanian). Murgescu, Mirela-Luminita. Intre «bunul crestin» si «bravul român». Rolul scolii primare în construirea identitâtii nationale românesti (1831-1878) [From «good Christian» to «brave Romanian». The role of primary school in Romanian national identity construction (1831-1878)]. Iasi: A92 Publ., 1999. 263 p. (in Romanian).

Nâdejde, Ioan; Nâdejde-Gesticone, Amelia. Dicfionar Latin-Român [Latin-Roman Dictionary]. Iaçi: Viata Romîniascâ Publ., 1920. 704 p. (in Romanian).

Neagoe, Liviu. From «national essence» to «ethnic ontology»: philosophical backgrounds of Romanian nationalism, in Anuarul Institutului de Istorie «George Barifiu». 2010. No XLIX. URL: https://www.ceeol. com/search/article-detail?id=178161.

Negoitescu, Ion. Poezia lui Eminescu [Poetry of Eminescu]. Iasi: Junimea Publ., 1970. 242 p. (in Romanian). Netea, Vasile. De la Petru Maior la Octavian Goga: Studii si evocâri istorice [From Octavian Goga to Petru Maior: studies and historical evocations]. Bucuresti: Cugetarea - Georgescu Delafras Publ., 1944. 342 p. (in Romanian).

Oprea, Helga-Iuliana. Relatinizarea limbii române: privire generalâ: acceptii, delimitâri, aspecte [Relatinization of Romanian language: Overview: meanings, boundaries, issues]. Bucuresti: Univ. din Bucureçti Press, 2011. 331 p. (in Romanian).

Papadima, Ovidiu. Octavian Goga. Bucuresti: Fundatia Regalâ pentru Literaturâ si Artâ Publ., 1944. 136 p. (in Romanian).

Piru, Alexandra. Literatura românâ veche [OldRomanian literature]. Bucureçti: Editura pentru literaturâ Publ., 1962. 136 p. (in Romanian).

Poantâ, Petru. Poezia lui George Cosbuc [Poetry of George Cosbuc]. Cluj: Dacia Publ., 1976. 150 p. (in Romanian). Pompiliu, Eliade. Influenfa francezä asupra spiritului public în România [French influence on public spirit in Romania]. Bucureçti: Univers Publ., 1982. 383 p. (in Romanian).

80 Кирчанов, Максим Валерьевич. Нарративы вилём в дискурсе чувашской (пост)модерной литературы // Российский журнал исследований национализма. 2015. № 1-2. С. 6-63

Pop, Adrian. O fenomenologie a gândirii istorice românesti. Teoria si filosofia istoriei de la Hasdeu si Xenopol la Iorga si Blaga [A phenomenology of Romanian historical thought. Theory and history of philosophy from Haçdeu and Xenopol to Iorga and Blaga]. Bucuresti: All Educational Publ., 1999. 349 p. (in Romanian). Pop, Ioan-Aurel. Geneza medievalä a nafiunilor moderne [Medieval genesis of modern nations]. Bucureçti: Fundatia Culturale Române Publ., 1998. 230 p. (in Romanian).

Popa, Mircea. Octavian Goga între colectivitate si solitudine [Octavian Goga between community and solitude]. Cluj: Dacia Publ., 1981. 122 p. (in Romanian).

Ralea, Mihai. Fenomenul românesc [Romanian phenomenon]. Bucureçti: Albatros Publ., 1997. 91 p. (in Romanian).

Rosetti, Alexandru; Cazacu, Boris; Onu, Liviu. Istoria linbii române literare [A history of Romanian literature language]. Bucureçti: Univ. din Bucureçti Press, 1971. 672 p. (in Romanian).

Rusu, Ioan. Elemente de istori'a Transilvanieipentru învefiatorii çi çcoalelepopularie romane [Fragments of Trasylvanian historyfor secondary schools]. Sibiiu: Tipariu si in comisiune la S. Filtsch Publ., 1865. 180 p. (in Romanian).

Rusu, Mihai. (Hi)story-telling the nation: the narrative construction of Romanianism in the late 19th century, in Journal of Comparative Research in Anthropology and Sociology. 2014. Vol. 5. No 1. P. 101-120. Sabourin, Paul. Nafionalismele europene [European natioanlisms]. Iaçi: Institutul European Publ., 1999. 134 p. (in Romanian).

Said, Edward Wadie. Orientalism. Conceptiile occidentale despre Orient [Orientalism. Western concepts of the East]. Timiçoara: Amarcord Publ., 2001. 400 p. (in Romanian).

Sandache, Cristian. Doctrina national-crestinä în România [National Christian Doctrine in Romania]. Bucuresti: Paideia Publ., 1997. 150 p. (in Romanian).

Sbiera, Ion. O paginä din istoria Bucovinii din 1848-1850: Notite despre familia Hurmuzachi [A page from Bucovine history from 1848 to 1850: some notes about Hurmuzachi family]. Cernâut: Sotietatea tipograficâ bucovineanâ Publ., 1899. 40 p. (in Romanian).

Scridon, Gavril. Viata lui George Cosbuc [The life of George Cosbuc]. Cluj: Centrul de Studii Transilvane Publ., 2003. 302 p. (in Romanian).

Shulze, Hagen. Stat çi nafiune în istoria europeanä [State and nation in European history]. Iaçi: Polirom Publ., 2003. 352 p. (in Romanian).

Smith, Anthony. Nafionalism çi modernism: un studiu critic al teoriilor recente cu privire la natiune çi nationalism [Nationalism and modernism: a critical review of recent theories of nation and nationalism]. Chiçinâu: Epigraf Publ., 2002. 278 p. (in Romanian).

Sulutiu, Octav. Introducere în poezia lui George Cosbuc [Introduction in poetry of George Cosbuc]. Bucuresti: Minerva Publ., 1970. 187 p. (in Romanian).

Szilagyi-Gal, Mihaly. The Nationality of Reasoning: Autochthonist Understandings of Philosophy in Interwar

Romania, in Trencsényi, Balazs; Petrescu, Dragoç (eds). Nation-building and contested identities: Romanian

and Hungarian case-studies. Budapest; Bucharest: Regio Books Publ., 2001. P. 81-93.

Tamas, Gaspar Miklos. Idola Tribus. Esen|a moralâ a sentimentului national [Idola Tribus. Moral essence of

national sentiment]. Trad. de M. Tabacu. Cluj-Napoca: Dacia Publ., 2001. 314 p. (in Romanian).

Thiesse, Anne-Marie. Crearea videntitäfilor nafionale în Europa [Creating of national identities in Europe].

Iaçi: Polirom Publ., 2000. 224 p. (in Romanian).

Tocilescu, Grigore. Istoria romänä: pentru scolele primare de ambe-sexe [Romaniam history: for primary

schools of both sexes]. Bucuresti: Imprimeria Statului Publ., 1889. 323 p. (in Romanian).

Tocilescu, Grigore. Istoria romanilor cu narafiuni, mtrebäri çi resumate: pentru clasa IV-a urbanâ çi a V-a

ruralâ: Cursul superior [Romanian historian narratives, questions and conclusions: for 4th grade of city and

5th grade of village schools]. Bucureçti: Librâria Socec & Co Publ., 1896. 143 p. (in Romanian).

Toma, Gheorghe. Xenopol despre logica istoriei [Xenopol about logic of history]. Bucuresti: Politicâ Publ.,

1971. 250 p. (in Romanian).

Valea, Lucian. Pe urmele lui George Cosbuc [Footsteps of George Cosbuc]. Bucuresti: Sport-Turism Publ., 1986. 326 p. (in Romanian).

Vianu, Tudor. Poezia lui Eminescu [Poetry of Eminescu]. Bucuresti: Cartea Româneascâ Publ., 1930. 190 p. (in Romanian).

Viroli, Maurizio. Din dragoste de patrie: eseu despre patriotism çi nationalism [The love to Motherland: essay about patriotism and nationalism]. Bucureçti: Humanitas Publ., 2002. 232 p. (in Romanian).

Xenopol, Alexandru Dimitrie. Edutes historiques sur les peuples roumains [Historical studies in Romanian people]. Bucuresti: Tipografia Româneasca, 1887. (in French).

Xenopol, Alexandru Dimitrie. Istoria românilor din Dacia-Traiana [A history of Romanians from Dacia of Traian]: Vol. 1. 623 p.; Vol. 2. 590 p.; Vol. 3. 669 p.; Vol. 4, 660 p.; Vol. 5, 770 p.; Vol. 6, 666 p. Ia§i: Tipo-litografia H. Goldner, 1888-1893 (in Romanian).

Xenopol, Alexandru Dimitrie. Istoria românilor [A history of Romanians]. Bucuresti: Imprimeria Statului Publ., 1879. 586 p. (in Romanian).

Xenopol, Alexandru Dimitrie. Istoria românilor: pentru clasele primare de ambe-sexele [A History of Romanians: for primary classes of both sexes]. Ia§i: Libraria «Çcoalelor» Fra^ii Çaraga Publ., 1890. 176 p. (in Romanian).

Xenopol, Alexandru Dimitrie. Razboiul dintre Rugi gi Turci [The war between Russia and Turkey]. Bucuresti, 1880. 404 p. (in Romanian).

Xenopol, Alexandru Dimitrie. Les Roumains. Histoire, état matériel et intellectuel: huit leçons faites au Collège de France [Romanians. History, material and intellectual status: eight lectures in College de France]. Paris: Librairie Ch. Delagrave Publ., 1909. 151 p. (in Romanian).

Zub, Alexandru. A. D. Xenopol, 1847-1920. Biobibliografie [A. D. Xenopol, 1847-1920. Biobibliography]. Bucuresti: Enciclopedica Româna - Militara Publ., 1973. 694 p. (in Romanian).

Zub, Alexandru. De la istoria criticä la criticism. Istoriografia româna la finele secolului XIX si începutul secolului XX [Crirical history of crticism. Romanian historiography in the late 19th and the early 20th centuries]. Bucuresti: Academiei Publ., 1985. 311 p. (in Romanian).

Zub, Alexandru. De la istoria critica la criticism. Istoriografia româna sub semnul modernitatii [Crirical history of crticism. Romanian historiography and modernization]. Bucuresti: Enciclopedica Publ., 2000. 382 p. (in Romanian).

Zub, Alexandru. Istoriografia româna la vârsta sintezei: A. D. Xenopol [Romanian historiography in the age of synthesis: A. D. Xenopol]. Iasi: Institutul European Publ., 2004. 120 p. (in Romanian).