CC BY-NC-ND
71
М.Р. Балина
«ВООБРАЖАЕМАЯ ГЕОГРАФИЯ» В ДЕТСКИХ ПОВЕСТЯХ ЛЬВА КАССИЛЯ
Статья посвящена интерпретации содержания детских повестей Льва Кассиля. Автор анализирует его тексты через дидактический мотив «перековки», которая происходит на фоне «воображаемой географии» - в мире сказок и фантастических героев. Высказывается предположение, что с помощью «воображаемой географии» писатель создает реальность, альтернативную советскому «новому миру», причем не только для своих героев, но и для себя самого.
Ключевые слова: Лев Кассиль, «воображаемая география», сиротство, «перековка».
Исследования советской литературы в последние десятилетия претерпели значительные изменения: расширился диапазон проблем, рассматриваемых скорее с позиций эстетики, чем идеологии и политики. На смену понятия «советский писатель» пришло словосочетание «писатель советского времени», причем М.О. Чуда-кова увидела в этом признак не только идеологических разночтений, но и различий между поколениями писателей в России1.
Если воспользоваться градацией этого критика, то Льва Кассиля (1905 года рождения) следует отнести ко второму поколению писателей, которые с детства жили в послереволюционной России. Поэтому они не приходили к признанию основ нового мира (как литераторы первого поколения Самуил Маршак и Корней Чуковский), а исходили из него. Чудакова утверждает, что писатели второго поколения застали уже сложившиеся стереотипы советской литературы, основной задачей которой стало утверж-
© Балина М.Р., 2012
дение и восхваление нового мира. Жизненный путь таких писателей был удручающе одинаков: в начале 1930-х годов - дебют в печати, в середине десятилетия - литературная известность, а в 1937-1938 гг. - безвинная гибель или долгая отсидка в тюрьмах и лагерях. Вне всякого сомнения, Лев Абрамович Кассиль разделил драматическую судьбу своего поколения, хотя и не в полной мере. Хорошо известны такие факты его биографии: повесть «Кондуит и Швамбрания» (1930, 1933), хотя и подверглась резкой критике советских «педологов», была восторженно принята читателями. Другая его повесть «Вратарь республики» (1939) также пользовалась заслуженным успехом. Явно заказная послевоенная повесть о пионере-герое Володе Дубинине «Улица младшего сына» (1949) принесла автору правительственную награду, сталинскую премию третьей степени. В это же время, хотя сам писатель и не подвергался репрессиям, он потерял многих друзей и любимого брата Оську, расстрелянного в 1938 г.; постоянный страх тяготел над ним, как и над всем его поколением. В мою задачу не входит ни осуждение, ни оправдание политической позиции автора и его лояльности по отношению к власти, но вопросы эстетики и идеологии в творчестве Льва Кассиля оказываются прочно связанными. «Воображаемые страны» становятся важным композиционным элементом его детских повестей. С какой целью автор включает в реалии советского детства фантастический нарратив? Какую смысловую и стилистическую нагрузку несут «географические» инновации Кассиля? Это вопросы, которые мне бы хотелось рассмотреть в рамках статьи.
Многие исследователи - не только М.О. Чудакова, но и Лев Лосев, и И.В. Кондаков - отмечали «эзоповские» тенденции советской детской литературы. Чудакова связывает эти ее особенности с классической традицией2, а Кондаков предполагает, что советские писатели находили в детской литературе своеобразное «убежище»3. Не подвергая сомнению ни одну из этих версий, мне хотелось бы обратить внимание на два мотива, неизменно присутствующих в текстах Кассиля разных лет. Во-первых, это дидактический мотив «перековки» личности, который начинает разрабатываться именно в детской литературе, а затем переносится в литературу соцреализма для взрослых. В творчестве Кассиля своеобразие этого обязательного для соцреалистической модели принципа заключается в том, что процессы перековки происходят на стыке реальности и пространства «воображаемой географии», созданной авторской фантазией. Другим важным моментом такой перековки становится сиротство детей - героев его повестей.
Среди персонажей Кассиля благополучные Лёля и Ося (в автобиографической повести «Кондуит и Швамбрания») - скорее исключение, чем правило. Гешка Черемыш («Черемыш - брат героя», 1938) - сирота, детдомовец; Сима Крупицына («Великое противостояние», 1941), хотя и растет в семье, остро нуждается в духовном отце - режиссере Расщепее. Без матери и без отца, пропавшего без вести, растет Капка Бутырев («Дорогие мои мальчишки», 1944). Пьер Кондратов - тоже сирота, спасенный из «капиталистических джунглей» знаменитым борцом Артёмом Незабудным; мальчика привезли на незнакомую ему родину, где он стал нахимовцем («Чаша гладиатора», 1961). Наконец, в последней повести Кассиля главные персонажи - сирота принц Дэлихьяр Сурамбук из экзотической Джунгахоры и его новая подруга, тоже сирота из детдома Тоня Пашухина («Будьте готовы, Ваше Высочество!», 1964).
Итак, сиротство становится для героев Кассиля необходимым условием вхождения в новый мир, создаваемый писателем. Не отягощенные семейными правилами и запретами, его персонажи легко перемещаются из ситуаций реальных и узнаваемых в фантастический мир. Фантазии Гешки Черемыша, выдающего себя за брата знаменитого летчика, вполне объяснимы его тоской по семье, желанием быть в центре внимания; чтобы «перековаться» и вернуться в реальный мир, этот сирота должен просто перестать лгать и равновесие в мире реальном для мальчика восстановится. Даже его однофамилец, знаменитый летчик Черемыш, готов признать его своим родственником. Для Симы Крупицыной процесс «перековки» происходит сложнее: мир кино, в который она случайно попала, начинает подменять для нее реальность, но режиссер Рас-щепей, принимающий на себя ответственность за судьбу девочки, помогает ей понять и принять свое реальное призвание.
Для многих героев Кассиля суровый мир взрослой жизни уравновешивается поэтикой альтернативной реальности, в которой они живут и мечтают. Такой реальностью и становится «воображаемая география» в повестях Кассиля. Этот термин, вошедший в критический дискурс 1990-х годов, был предложен Эдвардом Саидом при его анализе западного подхода к описанию Востока4. «Воображаемая география» возникает на уровне личного восприятия, которое организует реальное пространство по законам собственного воображения.
«Воображаемая география» Кассиля создает три несуществующие страны - Швамбранию, Синегорию и Джунгахору. Писатель населяет эти фантастические страны реалистически изображен-
ными современными героями, которые живут и взрослеют в этом двойном измерении. Так, почетные «швамбраны» Лёлька и Оська действуют одновременно и в реальности Покровска, и на славных просторах придуманной ими страны. По словам Лёльки, Швам-бранию «мы с братишкой придумали, чтобы скрываться в ее утешительных просторах от тех многих обид, что наносил нам старый мир взрослых»5 [1, 25]. Храбрые синегорцы - персонажи повести «Дорогие мои мальчишки» (1944) ходят в школу, работают на заводе, но при этом успевают перенестись в Лазоревые горы, охраняя славные традиции синегорского братства, придуманного учителем Арсением Гаем. Далекая Джунгахора существует параллельно с пространством советского пионерлагеря, когда в его палатке № 4 появляется Дэлихьяр Сурамбук - наследный принц этой воображаемой страны. Из этой палатки начинается увлекательное путешествие в страну слонов и злых мерихьянго, причем пионерские субботники в соседнем колхозе происходят вперемешку с попытками спасти политического заключенного - джунгахорского поэта Тонгаора. С.М. Лейтер пишет:
Неведомые страны Кассиля явились в нашей детской литературе как воплощение мечты о счастье людей, о «жизни совсем хорошей»; они связаны с желанием писателя увидеть завтрашний день. <...> Неведомые страны Кассиля - это и целый духовный континент детства, исполненный веры и счастья, потребности добра и любви6.
И хотя с этим оптимистическим взглядом трудно не согласиться, «воображаемая география» Кассиля дает возможность предложить более противоречивое толкование такого, например, текста:
Швамбрании были приданы очертания зуба. По океану были разбросаны острова и кляксы. Около клякс имелась честная надпись: «Остров ни считается, это клякса ничаянно». Вокруг зуба простирался «Акиан». Ося провел по глади океана бурные зигзаги и засвидетельствовал, что это «волны». Затем на карте было изображено «морье», на котором одна стрелка указывала «по тичению», а другая заявляла: «а так против» [1, 40].
Швамбрания Оськи и Лёльки - это страна не только полной справедливости, но еще и дозволенной ашипки, которая имеет полное право на существование и за которую не стыдно. В этой стране нет страха поражения, поэтому и расставание с ней воспринимает-
ся детьми вовсе не как «прощание с экзотикой»7. «Сказка - прах, сказка - пыль, лучше сказки будет быль!», - скандируют бывшие жители Швамбрании, теперешние ученики «Единой трудовой» школы. Условия «прекрасной новой жизни» - это отрицание индивидуального поиска и подчинение давлению коллектива, от которого так славно спасались братья на берегу швамбранской речки Хальмы. Реальная жизнь требует отказа от своего неповторимого мира и подчинение человека миру «коммунальности и коллективности». Именно в этом Евгений Добренко видит «главное требование тоталитарной культуры»8. Даже прощание со Швамбранией происходит чужими словами: «Жизнь взаправду хороша... / Точка, и ша». Это уже не поэтика свободной сказки, а авторитарный слог комиссара Чубарькова.
Прощание с «воображаемой географией» описано в повести вполне конкретно: деревянные стены сказочной страны, построенной двумя братьями-мечтателями, отданы ими на дрова для библиотеки с таким напутствием: «Черт с ней, со Швамбранией... Для своих не жалко» [1, 316]. Но, оказывается, все же жалко: доски разбираемой постройки, которые братья передают по цепочке, - это еще куски Швамбрании, а уходят они из рук Лёльки, не сумевшего удержать мечту, уже как дрова... В конце повести взрослый писатель смотрит на глобус и грустит, не обнаружив на нем Швамбрании. Этот эпизод символизирует не просто выход за пределы детской фантазии, но еще и осознание того, что в новой жизни свободным и независимым мечтам места больше нет. И совсем печально звучит последнее замечание автора: эта повесть - «не откровение, а всего лишь наглядное пособие» [1, 323].
У повести был сложный путь к читателю: Льва Кассиля обвиняли в мелкобуржуазности, во взгляде на революцию «из буржуазной подворотни»9. Писатель был вынужден постоянно переписывать текст; в конце концов, он объединил обе книги в одну, подчинив историю свободной мечты правилам советского кондуита. По сути, «Кондуит и Швамбрания» - книга совсем не веселая.
Можно предположить, что «воображаемая география» детских повестей Льва Кассиля становится важным приемом создания альтернативной реальности не только для их героев, но и для самого писателя. В интервью с Натальей Кочетковой сын писателя, Владимир Кассиль, так ответил на вопрос о том, был ли его отец политизованным писателем: Лев Кассиль, как и все его поколение, «с огромной надеждой проживал первые революционные годы», но имени Сталина в его повестях и рассказах не встретишь10. И.В. Кон-
даков считает «детский дискурс» советской литературы принципиально многозначным и многомерным. По его мнению, «литература для детей несла в себе еще и метафорическое, философское содер-жание»11. В случае Кассиля придуманные им страны становятся территорией, на которой происходит решение экзистенциальных вопросов, важных для писателя.
Рискну предположить, что сам Кассиль пытается передать свои чувства по поводу советской реальности в сказке о волшебной стране Синегории - повести военных лет «Дорогие мои мальчишки» (1944). Ее первый план - вполне «советский»: писатель рассказывает о преданности Родине его героев, об их готовности пожертвовать жизнью во имя победы. Тем не менее, повесть подверглась резкой критике за ту сказку, которая была вставлена в основной «правильный» текст. В частности, Александр Ивич писал: «Сочиняя сказку, Кассиль совершил насилие над своим дарованием»12. По мнению Ивича, «мастер метких наблюдений, точных и эффектных реалистических ситуаций, Кассиль, вторгшись в чуждую ему область аллегорической сказки», напрасно нарушил структуру повествования. Критика также обвиняла автора в злоупотреблении красивостью, даже в «вычурности». С.М. Лойтер защитила сказку Льва Кассиля, но сделала это своеобразно, увидев ее «морально-этическую связь с фольклором»13. Исследовательница обнаружила в описании волшебной страны Синегории структурные элементы, восходящие к народной сказке (например, мотив «чудесного помощника»). Связь с народной традицией должна была реабилитировать рассказ о стране, в которой жили и трудились три волшебных мастера: мастер зеркал и хрусталя Амальгама, искусный оружейник Изобар и знаменитый садовник Дрон Садовая Голова. Славную страну Лазоревых гор завоевали ветры, объединившиеся в Тайный Совет. Их ставленник король Фанфарон требует, чтобы на каждой крыше стоял флюгер: жители страны должны внимательно следить за тем, откуда дует ветер, чтобы не ошибиться в своих взглядах и симпатиях. А вот и прямая цитата из повести:
Сквозняки проникали в дома через все двери, окна и щели, подхватывали каждое слово и доносили его Фанфарону. Специально назначенные королем начальники Печной Тяги следили за тем, чтобы люди не закрывали вьюшками трубы своих очагов [2, 404].
Новые властители заставили мастера Амальгаму поставлять мыльные пузыри особого состава (известного только ему), кото-
рые «высоко взлетали и не сразу лопались». Сомнений в том, что это всего лишь мыльные пузыри, не было ни у кого, однако страна молчала об этом. Кроме того, мастеру запретили впредь делать зеркала, чтобы люди не могли «сами разглядеть, как иссушили их ветры».
Аллегоричность сказки - вне сомнений. Конечно, всегда можно отнести эти явные намеки к нацистской Германии, как это уже было сделано Евгением Шварцем в его сказочной пьесе «Дракон» (1943). Но слишком прямые ассоциации с советской действительностью вызывает упоминание о кривых зеркалах, искажающих прекрасные лица честных людей. Весьма рискованно звучит и заявление Амальгамы во время тюремных пыток: вся моя вина в том, что я «всю свою жизнь не искажал прекрасного, не скрывал уродства, не льстил безобразию и говорил людям правду прямо в лицо» [2, 408]. В зеркалах мастера сохраняется правда, так как они обладают «таинственным свойством сохранять в своих глубинах солнечный свет и излучать его в темноте» [2, 407].
Сегодня сложно судить о политической окраске текстов Кассиля. Дневники писателя, опубликованные в 1971 г. в журнале «Знамя», мало помогают понять его позицию, так как в этих текстах несомненно присутствует самоцензура. 1963-й год был вполне благополучным для писателя: выходят его книги, он преподает в Литературном институте, руководит секцией детской литературы Союза писателей. Но на фоне этого внешнего успеха писатель жалуется: «И зыбко под ногами, утло в душе, и обтекают меня берега, мимо которых я сейчас живу и работаю»14. Из этого мира Лев Кассиль убегал в альтернативное пространство «воображаемой географии», где только и можно было попытаться решить важные для него вопросы бытия. Так, свое жизненное кредо писатель формулирует только в «Притче о пятерых» придуманного им джунга-хорского поэта Тонгаора Байранга:
Береги себя! Нет, не в работе, не в борьбе, не в любви. Там будь безгранично щедр. А вот если требуют, чтобы ты покривил душой, ужался сердцем, притоптал, заглушил, ущемил что-то главное в себе, -тут будь бережен, не уступай [4, 681].
Вряд ли эти сентенции относились к «перековке» принца Дэлихьяра! Скорее, это сам писатель пытался разобраться в себе и смутном времени, заставившем его когда-то сжечь дорогую его сердцу Швамбранию.
Примечания
1 Чудакова М. Новые работы. М.: Время, 2007. С. 193.
2 Там же. С. 161-192.
3 Кондаков И.В. Детство как убежище, или «детский дискурс» советской литературы // Какорея. Из истории детства в России и других странах. М.; Тверь, 2008. С. 138-167.
4 Said E.W. Orientalism. N. Y.: Knopf Doubleday Publishing Group, 2003. Р. 35-37.
5 Кассиль Л. Собрание сочинений: В 5 т. М.: Детская литература, 1987. В дальнейшем ссылки на это издание даются с указанием номера тома и страницы.
6 Лойтер С. Там, за горизонтом... М.: Детская литература, 1973. С. 11.
7 Там же. С. 29.
8 Добренко Е. «Социализм и мир детства». Соцреалистический канон. СПб.: Академический проект, 2000. С. 32.
9 Николаев Вл. Дорогами мечты и поиска. М.: Детская литература, 1965. С. 46.
10 См.: URL: http://ctoby-pomnili.com/page.php7id-358. (дата обращения: 10.09.2011).
11 Кондаков И.В. Указ. соч. С. 143.
12 Ивич А. Воспитание поколений. М.: Детская литература, 1969. С. 327.
13 Лойтер С.М. Указ. соч. С. 42.
14 Дневники Л.А. Кассиля // Знамя. 1971. № 1-2.
