CC BY
29Палеоросия. Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях
Па1аюрюош: еп %ропю, еп ярооюяю, еп егбег
Научный журнал Санкт-Петербургской Духовной Академии № 2 (18) 2022
ev "Проа^,
rrvTOApl
<2.
ПАААЮРШЛА ДРЕВНЯЯ РУСЬ Я>
личной
А. Ю. Дворниченко
«Воображаемая другая»: Киевская Русь в научно-учебном дискурсе Восточной Европы
УДК 94(470):930
DOI 10.47132/2618-9674_2022_2_70 EDN MFTEWX
Аннотация: Статья посвящена конструированию образа Киевской Руси — древнейшего периода восточнославянской истории в государствах, возникших после распада СССР: Беларуси, Украине, России. В общественном сознании и научной мысли этих государств Киевская Русь конструируется, исходя из схемы «свой — чужой». Это, в первую очередь, объясняется борьбой за то, что представляется самым главным — древнее государство, которое историки стараются «притянуть» к истории своих стран. Между тем, все эти споры беспочвенны, поскольку Киевская Русь — своего рода античность Восточной Европы.
Ключевые слова: Киевская Русь, Беларусь, Украина, Россия, государство. Об авторе: Андрей Юрьевич Дворниченко
Доктор исторических наук, профессор, заведующий Кафедрой истории России с древнейших времён до XX века Санкт-Петербургского государственного университета. E-mail: a.dvornichenko@spbu.ru ORCID: https://orcid.org/0000-0003-4813-7340
Для цитирования: Дворниченко А.Ю. «Воображаемая другая»: Киевская Русь в научно-учебном дискурсе Восточной Европы // Палеоросия. Древняя Русь: во времени, в личностях, в идеях. 2022. № 2 (18). С. 70-82.
Статья поступила в редакцию 05.09.2022; одобрена после рецензирования 12.09.2022; принята к публикации 13.09.2022.
Paleorosia. Ancient Rus in time, in personalities, in ideas
Palaiopwoia: ev cpovw, ev ppoowpw, ev ei8ei Scientific journal of Saint-Petersburg Theological Academy № 2 (18) 2022
ev "npoaoiy, ^ -
<2.
ÜAAAIOPQSIA
äpebhhh pyct
Andrey Dvornichenko
«Imaginary Other»: Kievan Rus in the Scientific and Educational Discourse of Eastern Europe
UDK 94(470):930
DOI 10.47132/2618-9674_2022_2_70 EDN MFTEWX
Abstract: This article is devoted to design of an image of Kievan Rus — the ancient epoch of East Slavs history — in the contemporary states (Russia, Belarus', Ukraine) appeared after the disintegration of Soviet Union. In a social consciousness and historiography of these states an image of Kievan Rus is design now according to a scheme "my or another's". A main explanation of this phenomenon is the struggle for a main object which is an ancient state. This state the historians try to pull up to their native history. However, this debate is useless because Kievan Rus is a common Antiquity of all these countries.
Keywords: Kievan Rus, Russia, Belarus', Ukraine, State, Historical Science.
About the author: Andrey Dvornichenko
Doctor of History, Professor, Head of the Department of History of Russia from Ancient Times to the 20th Century, St. Petersburg State University. E-mail: a.dvornichenko@spbu.ru ORCID: https://orcid.org/0000-0003-4813-7340
For citation: Dvornichenko A. «Imaginary Other»: Kievan Rus in the Scientific and Educational Discourse of Eastern Europe. Paleorosia. Ancient Rus in time, in personalities, in ideas, 2022, No. 2 (18), p. 70-82.
The article was submitted 05.09.2022; approved after reviewing 12.09.2022; accepted for publication 13.09.2022.
Нашу страну иной раз определяют как «страну с непредсказуемым прошлым». Имеется в виду то, что сдвиги в государственном правлении, смены режимов и т.д. приводят к кардинальному «переписыванию» истории и, практически, каждому новому поколению история России предстаёт в новом свете, с новыми интерпретациями и выводами. Казалось бы, это отнюдь не только российская особенность. Соотносить настоящее с прошлым и наоборот стремятся отнюдь не только российские мыслители. Жак Ле Гофф, интерпретируя слова Марка Оже, пишет: «Следовательно, прошлое, которое постоянно должно ставиться под сомнение, необходимо непрерывно пересматривать, сообразуясь при этом с настоящим»1. Можно вспомнить и Марка Блока, писавшего в своей знаменитой «Апологии истории», что попытка осмыслить прошлое, ничего не зная о настоящем, столь же глупа, сколь и желание понять настоящее, ничего не зная о прошлом. Это всё французские варианты, весьма взвешенные, несмотря на галльский темперамент. И этому можно было бы следовать. Беда в том, что на нашей славянской почве крайности, к сожалению, неизбежны...
Объективная реальность, данная нам в данном случае отнюдь не только в ощущениях, та, что на обломках «великой советской империи» появились три государства, в которых восточные славяне являются, условно говоря, «титульными нациями». По-обывательски мы считаем наличие трёх этих государств некоей ошибкой истории, но ошибкой, которую можно исправить и в каком-то будущем странам этим объединиться снова в одну. Как ученые, мы понимаем, что этого не будет никогда. А ещё каждой из этих стран надо как-то самоопределиться, в том числе и за счёт соседа.
Ожидаемо одним из яблок раздора стала история, и многострадальная муза Клио может пасть жертвой этой «борьбы роковой». Казалось бы, чем ближе по хронологии к нашему времени, тем накал борьбы должен быть сильнее, будут ниспровергать памятники полководцам, пересматривать историю войн и мятежей. Трудно сразу поверить, что таким объектом сражающейся исторической памяти (на славянских языках множественное число образовать трудно) станет седая старина — древняя Киевская Русь. Напомню, что Киевская Русь — это научный термин, обозначающий начальный период восточнославянской истории примерно с IX по XIII век. И теперь появившиеся на карте новые страны самозабвенно делят это и ещё более древнее наследие.
Конечно, я не первый, кто это заметил — об этом уже многие писали. Важнее понять, что в этой ситуации делать. Например, исследователь из Белоруссии А. В. Мар-тынюк, констатировав эту ситуацию, призывает к тому, чтобы Древняя Русь стала «вещью в себе», самодостаточной культурной ценностью, самостоятельным полем исследований в медиевистике. Кто же против этого будет возражать? Но как этого добиться? Для этого А. В. Мартынюк призывает к византинизации истории Древней Руси2. Мысль понятна: Киевская Русь должна вызывать столь же мало эмоций, стать столь же «академической», как и история Византии. Историк явно идеализирует ситуацию. И по поводу-то Византии у нас часто страсти кипят, а уж касательно древнейшего периода восточнославянской истории ждать у моря такой благостной ситуации не приходится. Наверное, есть и другие рецепты — я ниже предложу свой. Но сначала, как мне представляется, в этой ситуации надо более внимательно разобраться. Правда, вряд ли целесообразно в жанре статьи подробно перечислять все изыски, которые предлагает современная научная и околонаучная мысль. Тем более, что спектр высказываний тут крайне разнообразен: от научных до просто популистских. Поэтому здесь главное — это кратко выявить анамнез и выписать тот самый рецепт.
1 Ле Гофф Ж. История и память. М., 2013. С. 40.
2 Мартынюк А.В. «Великий раскол» восточнославянской медиевистики: семь тезисов к дискуссии // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2017. № 1 (21). С. 152.
В общем-то, всё укладывается в рамки ситуации «воображаемый свой — другой (чужой)», может быть, в некую её модификацию: каждый воображает «свою» древность и норовит отлучить от неё древность другого. При этом взор устремляется в седую древность и уже там находит для себя предмет гордости, объект любования. Я обращаю внимание читателя, что речь идёт не просто о научном любовании древними цивилизациями, как мы любуемся, скажем, и древними палеонтологическими окаменелостями, а о попытке найти в древности такое, что будет отличать тех, кто сейчас обитает на этой земле, от соседей. Страсть эта достигает такого накала и таких масштабов, что позволяет её сравнивать с современными мифами в духе К. Юнга.
В Украине таким мифом стало увлечение трипольской культурой. Спору нет — культура яркая и своеобразная, но, как справедливо пишет П. П. Толочко, вполне первобытная. Да дело, собственно, и не в этом, а в том, что её считают уже, практически, на официальном уровне, «праукраинской». Толчок тут дал и экс-президент Украины В. Ющенко, который был (а может и сейчас является) фанатичным коллекционером трипольских древностей3. Нас посему не удивит изображение украинского воина времени трипольской культуры в издании, которое ещё на общем фоне выглядит довольно серьёзным4. Воин важен не сам по себе, а как один из элементов при создании нового варианта украинской истории, которая должна резко отличаться от советской и российской историй5. С глубокой древности некоторые хотят найти особый «украинский антропологический тип»6, вся древнегреческая философия выводится из причерноморских полисов и т.д., и т.п. В общем, «Арии (ории) — древнейшее название украинцев. Первые пахари мира. Приручили коня, изобрели колесо и плуг»7.
В России подобный психоз разворачивается вокруг памятников раннеандронов-ского времени. Это замечательные памятники на Урале: поселение Аркаим и комплекс (поселение и группа могильников) Синташта, положили уже начало некой новой религии8. Накал мифа столь силён, что все попытки в той или иной аудитории объяснить, что это не история России, а история на территории России или, если угодно, история той территории9, на которой позже будет Россия, обречены на неудачу. Скифы-пахари, которые так «грели душу» академика Б. А. Рыбакова, теперь в новом российском государстве возбуждают далеко уже не всех — ведь оказываются они на территории Украины. Зато в ход идут всякие фантастические прародины славян на Балтике или в каких других местах. С народами, этносами авторы этого круга обращаются весьма вольно. Так, один из них (автор докторской диссертации
3 Толочко П. П. Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки. СПб., 2018. С. 37.
4 Вiдейко М, Галушка А., Лободаев В. та ш. 1сторш украшського вшська / тд заг. ред. В. Павлова. Харюв, 2016. С. 14.
5 Долгов В.В. Галантерейная история украинского воинства // Вестник Санкт-Петерб. ун-та. История. 2018. Т. 63. Вып. 3. С. 972-982.
6 Вовк Х. Студи з украшсь^ етноГрафп та антропологи. Кшв, 1995. С. 36-38.
7 Плачинда С. Словник давньо-украшсь^ мiфологii. Кшв, 1993.
8 Зданович Г. Б. Аркаим: арии на Урале или несостоявшаяся цивилизация // Аркаим. Исследования. Поиски. Открытия. Челябинск, 1995.
9 «Просчёт современной научной методологии состоит в том, что изучение начинают обычно с истории территории, а не с истории нации, создавшей государство», — пишет В. Меркулов (Меркулов В. Тенденциозное освещение истории Руси в современной украинистике // Русин. 2005. № 2(2). С. 130. Тут, наверное, сказано неточно — если с истории «нации» начинать, то иной раз начинать придётся довольно поздно или не начнешь никогда. Но мысль насчёт территории правильна: надо различать историю страны и историю на её территории, которая может быть иной раз и не связана с нынешней страной.
и двух монографий) смеётся над псевдоисториками, когда те пишут о «тонкотелых людях-орусах», летающих змеях — предках современных русских, но сам историю «Россов» прослеживает уже по Геродоту и Библии10.
В Украине в учебниках найдём рассказы о древнейшем украинском государстве «Аратта», которое старше Шумера и Аккада, о становлении украинской монархии в скифское время, заселении славянами Северной Африки и Ближнего Востока, Веле-совой книге11. В России, к счастью, подобного рода муть ещё пока в учебники не попадает, хотя, если покопаться, то тоже много несуразного можно найти.
Белорусам в этом отношении не повезло (всё-таки скорее повезло). «Для территории Беларуси понятие "бронзовый век" является несколько условным, так как медных и бронзовых изделий в употреблении было очень мало, что объясняется отсутствием рудных месторождений и удаленностью от древних металлургических центров (Альпы, Карпаты, Кавказ)»12. Вот и превращается изложение древнейшей истории на их территории в сухое, но радующее глаз трезвого ученого описание древних археологических культур.
«Начиная с истории Киевской Руси, мифы постепенно утрачивают свое позитивное содержание и превращаются в страшные сказки о невыносимо трудной судьбе Украины, особенно во времена после присоединения к России и до распада Советского Союза», — пишет искренний сторонник российско-украинской дружбы, академик П. П. Толочко13. Конечно, эти сказки при ближайшем рассмотрении (во всяком случае, касательно Киевской Руси) оказываются не только страшными, но и смешными. Какова задача националистически настроенных украинских историков? Чтобы ответить на этот вопрос, надо напомнить читателю, что Киевская Русь как отдельный предмет исследования окончательно оформилась в историографии уже довольно поздно, не ранее начала ХХ века.
А борьба за неё началась гораздо раньше, не позднее середины XIX в.14 Надо, впрочем, отметить, что Киевская Русь стала своего рода подспорьем, а лучше сказать материалом для ведения идеологической борьбы гораздо раньше, ещё в XVII в.15 Персонажи, образы, явление оказались весьма востребованы со стороны авторов полемической литературы, которые вели борьбу против унии.
Основы современной «националистической концепции» заложены уже столпом украинской (нельзя его отлучать и от «отечественной») историографии М. С. Грушевским. Концепция эта пронизана национализмом, и всё-таки стоит воздержаться от того, чтобы объединять взгляды Грушевского с фантастическим «туранизмом» Ф. Духинского16, отлучавшего «москалей» от славянского мира. Хотя надо видеть, что Грушевский в итоге приходил к выводу, что «Киевское государство» было созданием украинского народа, а его право и культура является «почти такою же рецепциею
10 Акашев Ю.Д. История народа Рос: от ариев до варягов (Наша Русь). М., 2013. С.31. Таких работ много.
11 Толочко П. П. Украина между Россией и Западом... С. 38.
12 История белорусской государственности. В 5 т. Т.1: Белорусская государственность: от истоков до конца XVIII в. Минск, 2018. С. 90.
13 Толочко П. П. Украина между Россией и Западом. С. 38.
14 См. подробнее: Толочко А.П. Киевская Русь и Малороссия в XIX веке. К., 2012; Dvornichenko A. Yu. The place of the Kievan Rus in history // Вестник Санкт-Петерб. ун-та. Серия 2. История. 2016. Вып. 4. С. 5-16.
15 Затилюк Я. В. Давньоруська iсторiя на службi у кшвських церковних ieрархiв середи-ни — друго! половини XVII столггтя: полiтична риторика i статус митрополп // Украшський iсторичний журнал. 2012. № 6. С. 40-56.
16 Меркулов В. Тенденциозное освещение истории Руси. С. 134.
(великорусами. — А.Д.) как право и культура византийская»17. Вот, собственно, квинтэссенция той концепции, которую и ныне развивают многие украинские ученые. По сути дела, это «поиск идентичности..., которая соответствовала бы нынешнему дню по отношению к периоду Древней Руси»18. Так, Г. П. Пивторак — «шановный» академик, который до распада СССР спокойно изучал родную «мову», в новых условиях изрядно распалился. Он считает, что на протяжении УП-УШ вв. этнополитиче-ские сообщества переросли в феодальные княжества, а на рубеже IX в. эти княжества слились в единую могучую державу19, которая была украинской. Даже «Слово о полку Игореве» по духу сугубо украинское!
Количество этих примеров можно увеличить, но это не имеет смысла. Ключевым словом в любом случае будет «государство». Каждая «нация» нуждается в «государстве», и её можно понять — без государства очень неуютно, даже если «нация» ещё и не совсем нация. Лучше всего, когда государство возникает очень давно, а если его таки не было, то можно и придумать, благо эта ложь, как кажется, во благо. Правда, фантазии украинских историков о некоей «империи» в Киевской Руси явно уводят их далеко от вожделенного «национального государства»20. Ведь империя никак не совмещается с национальным государством. Вот, например, Турции и до сих пор не удаётся избавиться от имперского наследия и превратиться в «нормальное» национальное государство.
Конечно, часть историков, особенно та, которая взросла ещё при советской власти, старается не допускать такого экстремизма. Желанную государственность они подтягивают к Украине гораздо мягче и деликатнее. Ярко это видно на примере работ того же живого классика украинской историографии П. П. Толочко. Впрочем, его работы мне уже доводилось анализировать, и я могу отослать читателя к своему труду21. Приведу только один пример. Одна из глав совместного сочинения П. П. и А. П. Толочко так и называется: «Русь твденна чи Русь твтчна?». Ну, конечно же «твденна»! Именно юг (Поднепровье) стал родиной государства22. А Ладоге, как и другим ранним поселениям на севере, отводится роль торговых варяжских факторий. Разве могли они повлиять на формирование государственности23? Другой, уже ушедший из жизни ветеран украинской историографии также признает потенции политогенеза только за южнорусскими (украинскими) землями, а для Ладоги остаются только «холодный, дождливый климат, скудные почвы» и прочие несчастия24.
Характерно, что в последнее время историки несколько скорректировали свою концепцию, придя к выводу об «органической зависимости» двух центров Руси: Киева и Новгорода, «жизненной необходимости» объединения их в одних руках25. При этом забавно, что завоевание Киева новгородским князем Олегом всё-таки не упоминается, а сразу речь идёт о назначении посадников в Новгород из Киева.
17 Грушевский М. С. Очерк истории украинского народа. К., 1991. (По изданию 1911 г.). С. 76-77.
18 Толочко П. П. Украина между Россией и Западом. С. 48.
19 Швторак Г.П. Походження украшцев, роаян, белоруав та !хшх мов. Мiфи i правда прот трьох братав слав'янських зi «спшьно! колиски». К., 2001. С. 48 и след.
20 Дворниченко А. Ю. Зеркала и химеры. О возникновении древнерусского государства. СПб., М., 2014.
21 Там же.
22 Толочко О.Ш., Толочко Ш.Ш. Кшвська Русь. К., 1998. С.48-59. 4й том 15-ти томного издания «Украша ^зь вжи».
23 Толочко Ш. Ш. Ранняя Русь: история и археология. СПб., 2013. С. 93.
24 Котляр Н. Ф. Канун государственности: очаги политогенеза // Древняя Русь и средневековая Европа: возникновение государств. Материалы конференции. М., 2012. С. 109.
25 Толочко Ш. Ш. Украина между Россией и Западом. С. 48.
Ещё одна черта украинской историографии, когда речь заходит о Киевской Руси, это отведение особой роли в её истории Галицко-Волынской земле26. Уже С. Тома-шевский назвал, как ему казалось, объединение Романом Мстиславичем Галичины и Волыни «першою украшською нацюнальною державою»27. Украинские историки в эмиграции дружно считали, что Киев передал эстафету «столичности» Галичу. Историографическую эстафету подхватили современные их коллеги на Западной Украине. Конечно, и здесь есть свои экстремисты и есть те, кто более осторожен и наукообразен28. Итак, в украинской историографии сохранили версию Грушевского и советской историографии о некоем «древнерусском государстве» и всё больше его «украинизируют» (за исключением некоторых академических ученых, которые предпочитают дружбу с Россией). Кстати, сохранены в украинской историографии и другие мифы советской историографии: о феодализме, «феодальной раздробленности» и прочее.
Подобная ситуация, но в более замедленном и «стертом» виде характерна и для Беларуси. В отличие от Украины (полностью зависевшей и в этом смысле от Москвы), Белоруссия в советский период не была таким оплотом ортодоксального подхода к Киевской Руси. Здесь творили такие ученые, как В. И. Горемыкина и А. П. Пьянков, которые и в рамках жесткого марксистского варианта умудрялись высказывать оригинальные концепции, которые не находили поддержки в Москве29. После распада СССР ситуация изменилась: надо было найти основу для своей государственной идентичности. Здесь также, как и в Украине, были высказывания более взвешенные, не очень взвешенные и совсем вольные. Кстати говоря, один из столпов постсоветского национального подхода к истории Беларуси, историк-любитель Н. И. Ермалович рассуждал еще довольно взвешенно, разве что начинал «державность» с союзов племён и княжений30. Полоцк ещё входил в состав Древнерусской «державы», из которой, правда, вышел раньше других. В общем, можно сказать, что Ермалович при рассмотрении древней белорусской государственности на Киевскую Русь, фактически, не покусился, сосредоточившись на Великом княжестве Литовском.
Но накал государственной страсти рос. История белорусской государственности всё удревнялась и удревнялась.31 Высказывания становились всё более резкими. С. В. Тарасов, например, доказывая, что «Полоцкое государство» развивалось в унисон с европейскими государствами, пишет: «Проникновение славян в Беларусь мы можем считать началом образования нашего государства, которое сопровождается возникновением городов»32. Были и другие подобные высказывания33.
Все, что писали белорусы в последние десятилетия, стало подготовкой к манифесту (и одновременно апофеозу!) «своей» государственности — «История белорусской
26 См.: Дворниченко А.Ю. Зеркала и химеры. О возникновении древнерусского государства.
27 Томашiвський С. Украшська iсторiя. Старинш часи i середш вжи. Львiв, 1919. С. 85-89. Княжение Романа в Галиче нет оснований воспринимать как слияние двух волостей: Галицкой и Владимирской (Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988. С. 147).
28 Дворниченко А. Ю. Зеркала и химеры. О возникновении древнерусского государства.
29 См.: ФрояновИ.Я. Киевская Русь. Очерки советской историографии. Л., 1990.
30 Ермаловiч М.1. Старажггная Беларусь: Полацю i новагародсю перiяды. Мшск, 2001. С. 43.
31 Псторыя Беларуск У 6 т. Т. 1. Старажытная Беларусь: Ад першапачатковага засялення да сярэдзшы XIII ст. Мшск, 2000. С. 215-222, 323-330.
32 Тарасоу С.В. Полацкая зямля X-XI ст. Перадумовы утварэння Полацкай зямлi // Труды VI Междунар. Конгресса славянской археологии. Т. 1. Проблемы славянской археологии. М., 1997. С. 97-98.
33 См. Дворниченко А. Ю. Зеркала и химеры. О возникновении древнерусского государства.
государственности». «Методологическим фундаментом» осмысления проблемы государственности стала сформулированная Институтом истории НАН Беларуси «принципиально новая трактовка дефиниции государственность». Она рассматривается как «внутренняя потенциальная способность этнонациального сообщества и его элиты, обеспечивающая право и возможность длительного самостоятельного исторического существования и развития». «Государство же — это конкретно-историческое воплощение потенциала государственности, совокупность государствообразующих факторов». Такая трактовка дефиниции «государственность» оценивается самими белорусскими историками как значительное достижение исторической науки34.
Дальше — больше. Исходя из такой сомнительной дефиниции государства, ученые обнаружили свою государственность в виде «исторических и национальных форм». При этом, «исторические формы доминировали во второй половине IX — начале XX в., а национальные формы в начале XX — начале XXI в. Протогосударственными образованиями представлены племенные княжения, прежде всего, княжение полочан с Полоцком — центром управления подвластной территорией35. Дальше своей волей, преобразующей историческую действительность, историки в X — начале XI в. помещают в Восточную Европу два типа социально-политических организаций: сложившиеся в процессе расселения славянских племен территориально-племенные образования и раннегосударственные структуры (княжества, волости и погосты), которые создавались зарождающейся государственной властью36. Что это была за «государственная власть» и как она творила такие чудеса, остаётся «за скобками».
За относительно короткое время княжение полочан преобразовалось в ранне-государственную структуру — княжество37 с центром в Полоцке, который наравне с Киевом и Новгородом являлся одним из государствообразующих центров восточных славян. Дальше «оно всё больше превращалось из волости-княжества в государство-землю». Кстати, не могу не заметить, что с точки зрения древнерусских реалий фраза совершенно бессмысленная, поскольку «княжеств» не было, а волость была тем, что мы можем условно назвать «городом-государством»38. Далее белорусские исследователи пишут о том, что княжение дреговичей стало основой Туровского княжества и вошло в Киевскую Русь. Территориально-племенное объединение радимичей не было преобразовано в княжество и в конце Х в. было подчинено Киевской Руси39.
Полоцкому «княжеству» уделено особое внимание. Причём, посмотрев на основу основ через те же советские феодальные очки, белорусские исследователи пришли к выводу, что землевладение прошло те же фазы формирования, что и в других восточнославянских государственных структурах. При этом забавно, что свидетельством преобразования Полоцка в конце УШ-К вв. из племенного центра в раннегосудар-ственный является исчезновение балтских импортных товаров в курганных могильниках северной части смоленского региона40.
Второй этап развития Полоцкой земли (рубеж XI-XП вв.) совпал с процессом создания удельных княжеств и земель-уделов на феодальном праве. Не разъяснив читателю, чем отличаются друг от друга земли-волости и земли-уделы, полоцкое вече
34 История белорусской государственности. В 5 т. Т.1: Белорусская государственность. С. 6.
35 Там же. С. 126.
36 Там же. С. 140.
37 Историкам безразлично то, что Киевская Русь вовсе не знала понятия «княжество». В древнерусских источниках фигурирует только понятие «княжение».
38 Фроянов И.Я., Дворниченко А.Ю. Города-государства Древней Руси. Л., 1988.
39 История белорусской государственности. В 5 т. Т.1: Белорусская государственность. С. 147.
40 Там же. С. 161, 175.
белорусские историки трактуют в советском историческом ключе, как «сплоченную силу городского патрициата и полоцкого земельного боярства»41.
Эти новейшие воззрения белорусских историков интересны не только тем, что они повторяют зады давно устаревших советских исторических концепций, но и самой ситуацией, которую они рисуют. Полоцкое «государство» является основой всей дальнейшей белорусской государственности и противостоит. всей остальной Киевской Руси42! Итак, Полоцк, живя своей жизнью, прошел три стадии в своём развитии, в конце этого пути войдя в состав Великого княжества Литовского. Вот такую роль сыграл Полоцк в истории белорусской государственности, а Киевская Русь (?) несколько другую43. Правда, не вполне понятно, какую.
Кстати, кроме самого Полоцка, таким символом знаменем «государственности» и одновременно символом борьбы за независимость стала и святая Ефросинья Полоцкая, которой были установлены памятники в нескольких городах, были восстановлены связанные с ней реликвии, утерянные в ХХ веке44. Вообще, «монументальная пропаганда» работает серьезно и энергично — памятники деятелям, о многих из которых знаем досадно мало, устанавливаются охотно в разных городах и весях45. Белорусские историки даже с варягами установили свои «белорусско-варяжские отношения»46.
Российская историческая наука и ставшая в последнее время объектом исследования историческая память рассматривают Киевскую Русь как бесспорную принадлежность современной России. Выстраивается такая ретроспекция: Российская Федерация является правопреемником СССР. Тот, в свою очередь, непосредственно связан с Российской Империей и т.д. Замечу, что из схемы выпадает Великое княжество Литовское, без которого, по моему убеждению, историю российской государственности просто не понять.
В перестройку домонгольская Русь, вообще, мало волновала общественность47. Такая амбивалентность по отношению к Киевской Руси продолжается и по сей день. Считая эту историю своей по определению, россияне находят ей место в современной культурной жизни страны. Те или иные её сюжеты становятся основой для тех бесталанных фильмов, которые характерны для современного времени («Александр Невский», «Викинг», «Легенда о Евпатии Коловрате» и др.), былины пытаются класть в основу сомнительных мультипликационных фильмов об Илье Муромце. «Сказание о Петре и Февронии Муромских» легло в основу ежегодного праздника. Автору этих строк довелось в 2012 г. принимать участие в праздновании 1150-летия «российской государственности» в г. Великом Новгороде. Проходил он, судя по всему, менее пышно, чем это было там же в 1862 г., но вполне в том же духе. Преемственность с Древней Русью показывает и монументальная политика.
41 Там же. С. 200. Один из зачинателей белорусской историографии В. Ю. Ластовский был гораздо ближе к истине, чем современные белорусские историки: «Надо ещё знать, что в Беларуси с самых древних времён существовал вечевой порядок, при котором княжеством управлял народ, а не князь» (Ластоуст В.Ю. Кароткая исторыя Беларуси Вшьня, 1910. С. 8).
42 Там же. С. 203.
43 Главка так и называется: «Киевская Русь в истории белорусской государственности» (С. 211).
44 Филюшкин А.И. «Мобилизация Средневековья» как поиск идентичности: какими путями Белоруссия хочет уйти от исторического наследия Российской империи и СССР // ^аезйо Rossica. 2017. Т. 5. № 2. С. 576.
45 Там же. С. 573.
46 Самонова М. Н. Скандинавско-славянские связи на белорусских землях в К^Ш вв. (по письменным источникам): дис. .канд. ист. наук. Минск, 2014.
47 Сосницкий Д. А. Историческая память о допетровской Руси в России второй половины XIX — начала XXI вв. Дисс. ... канд. ист. наук. СПб., 2015. С. 198.
Локальные объекты исторической памяти на основе анализа монументальной скульптуры (персоналии) (1991-2010гг./8.
№ Локальные объекты исторической памяти Количество установленных памятников
1. Александр Невский 6
2. Владимир Святой 5
3. Княгиня Ольга 4
Кирилл и Мефодий 1
Святослав 1
4-8 Ярослав Мудрый 1
Даниил Московский 1
Дмитрий Донской 1
Как видим, деятели древнерусской истории даже выбились в чемпионы по количеству установленных им памятников. В появлении такого количества памятников Владимиру Святому, который никогда не был на нынешней территории России, причем, в ущерб местным князьям (Андрей Боголюбский, Юрий Долгорукий и др.), есть элемент курьеза. Однако нет повода видеть здесь борьбу за приоритет в обладании Киевской Русью. Как убедительно предполагает Д. А. Сосницкий, здесь сказался фактор значимости персонажа в религиозной сфере. Данный фактор сказывается и на социологических опросах: одно из главных событий российской истории — крещение Руси. Оно стоит на втором месте, уступая только Великой Отечественной вой-не49. Видимо, речь, действительно, идёт о стремлении теснее привязать к Владимиро-Суздальской Руси таинство крещения50. То же самое можно сказать и о княгине Ольге — первой христианке на восточнославянской почве. Два известных мне памятника князю Святославу: в Белгородской области и Серпухове (?) вызвали столько разнообразных сомнительных аллюзий, споров и сомнений, что понять, зачем их поставили крайне сложно.
В общем, вроде бы, никакого беспокойства относительно принадлежности Древней Руси российское общественное сознание пока не демонстрирует. Может быть, такие интенции можно связать с памятником Ярославу Мудрому в Ярославле, но этот князь, ассоциирующийся с Новгородом Великим, никаких сомнений в своей принадлежности не вызывает.
Представители науки, как это часто бывает, показывают большую чувствительность в этих вопросах. Сразу после распада СССР и формирования новых самостоятельных государств гораздо реже стали использовать сочетание «Киевская Русь», заменив его расплывчатым понятием «Древняя Русь», понятием, которое зачастую распространяется на всю российскую историю вплоть до петровских реформ. Стали уделять пристальное внимание Новгороду, акцентируя ситуацию завоевания
48 Там же. С. 201.
49 Там же. С. 206.
50 Сиренов А. В. Святой князь Владимир, как креститель Северо-Восточной Руси: несостоявшееся «место памяти» // «Места памяти» руси конца XV — середины XVIII в. Сб. ст. М., 2019. С. 25-42.
Киева из Новгорода51. Ну и, конечно, находить новые очаги государствообразования, а то и «столицы» восточных славян именно на российской территории. Так, в качестве «столицы Рюриковичей» стала выступать Ладога, Ладожская Русь52. Такая трактовка Ладоги — один из вариантов борьбы за знаменитый Русский каганат. Похоже, что Русский каганат стал жертвой борьбы за наследие Киевской Руси. Ведь Россию теперь отлучили от «столицы» первого восточнославянского «государства». Вот она и ищет новые столицы. Российские историки помещают этот пресловутый «каганат» на севере или на русском юге (например, бассейн Дона), но никогда на Днепре! Киев тогда и вовсе не существовал. Таким русским духом пропитался даже французский историк К. Цукерман...
Касательно самой «Киевской Руси» X-XI вв. у российских историков существуют разные точки зрения. Интересно, что вполне в духе времени интересы и споры сместились от социально-экономического устройства, которое так волновало историков в 30-70-е гг. к проблемам социально-политического развития и, прежде всего, к истории того же государства. Эти точки зрения я анализировал в специальной и довольно пространной работе, здесь же лишь отмечу, что подходы многих российских историков полны противоречий. Их хватают «руки из прошлого»: все те идеи, которые высказывались в заидеологизированной атмосфере научной жизни СССР в те же 30-70-е годы.
Среди этих уже безжизненных «рук-идей» — «феодализм», «феодальная раздробленность», да и само обветшавшее «государство Киевская Русь», созданное фантазиями М. С. Грушевского и, казалось бы, его антиподами — советскими историками эпохи культа личности, прежде всего, Б. Д. Грековым. Ясно, что это весьма шаткая основа для борьбы в науке, которая только будет нарастать по мере укрепления и развития националистических идей в новых государствах. Кстати, в эту борьбу могут вмешаться и другие силы. Утверждал же казахский поэт Олжас Сулейменов в своей книге «Аз и я», что «Слово о полку Игореве» написано на половецком языке, который считал одним из предков казахского языка.
А можно ли эту борьбу устранить вообще, элиминировать, как выражаются философы. Автор этих строк, основываясь на многолетних исследованиях своих и других историков, прежде всего, петербургской школы, видит путь к этому. Ведь борются за что? Прежде всего, за государство: «такая корова нужна каждому». В своих работах я утверждаю, что государство в условиях эпохи Киевской Руси сформироваться ещё не успело. Киевская Русь IX-X вв. — это время господства вождества, а XI-XII века видели распад Руси на волости (которые мы в своё время не совсем корректно назвали городами-государствами) практически идентичные архаическим греческим полисам. Это также ещё не была государственная стадия политогенеза.53
Значит, главный объект борьбы просто отпадает. Возвращаясь к началу данной статьи, я вижу панацею не в «византизации» Киевской Руси, а в сравнении её с античностью. «Киевская Русь» — это наше общее восточнославянское (кстати, можно и гораздо шире брать, ведь уже тогда там жили разные народы) наследие. Это наша восточноевропейская античность. Как и Античность на Западе она принадлежит всем и никому в отдельности. Надо прекратить споры касательно того, чья она, и изучать спокойно и взвешенно, как уж сотни лет изучают Античность во всём мире.
51 Фроянов И. Я. Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия. СПб., 1992. Такой вариант вполне греет душу и белорусским историкам, но неприемлем для украинских.
52 Кирпичников А.Н. 1250-летие Старой Ладоги // Культура, образование, история Ленинградской области. СПб., 2001. С. 39-40.
53 См. об этом: Дворниченко А.Ю. 1) Российская история с древнейших времён до падения самодержавия. М., 2010; 2) The place of the Kievan Rus in history.
Источники и литература
1. АкашевЮ.Д. История народа Рос: от ариев до варягов (Наша Русь). М.: Алгоритм, 2013. 336 с.
2. BideÜKO М, Галушка А, Лободаев В. та íh. Iсторiя укра!нського вшська / тд заг. ред. В. Павлова. Харюв, 2016. 416 с.
3. Вовк Х. Студи з украшсь^ етноГрафп та антропологи. Ки!в: Мистецтво, 1995. 335 с.
4. Псторыя Беларуси У 6 т. Т. 1. Старажытная Беларусь: Ад першапачатковага засялення да сярэдзшы XIII ст. Мшск: Экаперспектыва, 2000. 351 с.
5. Грушевский М..С. Очерк истории украинского народа. 2-е изд. Киев: Лыбидь, 1991. 400 с.
6. Дворниченко А. Ю. Российская история с древнейших времён до падения самодержавия. М.: Весь Мир, 2010. 944 с.
7. Дворниченко А. Ю. Зеркала и химеры. О возникновении древнерусского государства. СПб: Евразия; М.: ИД КЛИО, 2014. 560 с.
8. Dvornichenko A Yu. The place of the Kievan Rus in history // Вестник Санкт-Петербургского университета. Серия 2. История. 2016. Вып. 4. С. 5-16.
9. Долгов В. В. Галантерейная история украинского воинства // Вестник Санкт-Петербургского университета. История. 2018. Т. 63. Вып. 3. С. 972-982.
10. Ермаловiч М. I. Старажиная Беларусь: Полацк i новагародск перiяды. Мшск: Мастац-кая лггаратура, 2001. 198 с.
11. Затилюк Я. В. Давньоруська iсторiя на службi у кгавських церковних ieрархiв середи-ни — друго! половини XVII столитя: полиична риторика i статус митрополи // Украшський кторичний журнал. 2012. № 6. С. 40-56.
12. Зданович Г.Б. Аркаим: арии на Урале или несостоявшаяся цивилизация // Аркаим. Исследования. Поиски. Открытия. Челябинск, 1995. С. 21-42.
13. Ле Гофф Ж. История и память. М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2013. 303 с.
14. История белорусской государственности. В 5 т. Т.1: Белорусская государственность: от истоков до конца XVIII в. / А. А. Коваленя [и др.]; отв. ред. тома: О. Н. Левко, В. Ф. Голубев; Нац. акад. наук Беларуси, Ин-т истории. Минск: Беларуская навука, 2018. 598 с.
15. Кирпичников А.Н. 1250-летие Старой Ладоги // Культура, образование, история Ленинградской области. СПб.: Вести, 2001. С. 39-47.
16. Котляр Н. Ф. Канун государственности: очаги политогенеза // Древняя Русь и средневековая Европа: возникновение государств. Материалы конференции. Preprints. М.: Институт всеобщей истории РАН, 2012. С. 109-114.
17. Ластоуст В.Ю. Кароткая псторыя Беларусь Вшьня: Друкарня Марцша Кухты, 1910. 126 с.
18. Мартынюк А.В. «Великий раскол» восточнославянской медиевистики: семь тезисов к дискуссии // Studia Slavica et Balcanica Petropolitana. 2017. № 1 (21). С. 146-153.
19. Меркулов В. И. Тенденциозное освещение истории Руси в современной украинисти-ке // Русин. 2005. № 2(2). С. 130-135.
20. ШвторакГ. П. Походження украшцев, роаян, белоруав та !хшх мов. Мiфи i правда прот трьох браив слав'янських зi «спшьно! колиски». Ки!в: Видавничий центр «Академiя», 2001. 152 с.
21. Плачинда С. П. Словник давньоукрашсь^ мiфологii. Ки!в: Украшьский письменник, 1993. 62 с.
22. СамоноваМ.Н. Скандинавско-славянские связи на белорусских землях в IX-XIII вв. (по письменным источникам): дис. .канд. ист. наук. Минск, 2014.
23. Сиренов А. В. Святой князь Владимир, как креститель Северо-Восточной Руси: несостоявшееся «место памяти» // «Места памяти» руси конца XV — середины XVIII в. Сб. ст. / Отв. ред. и сост. А. В. Доронин. М., 2019. С. 25-42.
24. Сосницкий Д. А. Историческая память о допетровской Руси в России второй половины XIX — начала XXI вв.: дис. ... канд. ист. наук. СПб., 2015.
25. Тарасоу С. В. Полацкая зямля X-XI ст. Перадумовы утварэння Полацкай зямл1 // Труды VI Международного Конгресса славянской археологии. Т. 1. Проблемы славянской археологии. М., 1997. С. 95-101.
26. Толочко П. П. Украина между Россией и Западом: историко-публицистические очерки СПб.: СПбГУП, 2018. 500 с.
27. Толочко А.П. Киевская Русь и Малороссия в XIX веке. Киев: Laurus, 2012. 256 с.
28. Толочко О.П., Толочко П.П. Кгавська Русь. Кгав: Альтернативи, 1998. 352 с.
29. Толочко П. П. Ранняя Русь: история и археология. СПб.: Русско-Балтийский информационный центр «БЛИЦ», 2013. 212 с.
30. Томаш1вський С. Украшська ктор1я. Старинш 1 середш вжи. Льв1в: Вчора 1 ниш, 1919. 154 с.
31. Филюшкин А.И. «Мобилизация Средневековья» как поиск идентичности: какими путями Белоруссия хочет уйти от исторического наследия Российской империи и СССР // ¿aestio Rossica. Т. 5. 2017. № 2. С. 576.
32. Фроянов И. Я., Дворниченко А. Ю. Города-государства Древней Руси. Л.: Изд-во Ленин-гр. ун-та, 1988. 269 с.
33. Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки советской историографии. Л.: Изд-во Ленингр. ун-та, 1990. 328 с.
34. Фроянов И. Я. Мятежный Новгород. Очерки истории государственности, социальной и политической борьбы конца IX — начала XIII столетия. СПб.: Изд-во Санкт-Петерб. ун-та, 1992. 280 с.
