CC BY
110
И. И. Ильюшин (Киев)
Волынская трагедия 1943-1944 гг.: анализ проблемы и перспективы украинско-польского исторического примирения
Автор акцентирует внимание на мотивах, которые побудили Краевой провод Организации украинских националистов (бан-деровцев) на Волыни и Полесье принять в 1943 г. решение о создании Украинской повстанческой армии и проведении де-полонизационной акции на этих территориях. Ключевые слова: межнациональные отношения,украинцы, поляки, Волынская трагедия, ОУН, УПА, бандеровцы.
Прежде чем ставить вопрос о каких-либо перспективах украинско-польского примирения в понимании сложнейших исторических проблем во взаимоотношениях украинцев и поляков, следует поговорить о сущности самих этих проблем, и в первую очередь главнейшей из них - так называемой волынской трагедии 1943-1944 гг. Именно эти события стали поводом для принятия польскими Сеймом и Сенатом известных решений, квалифицирующих антипольские действия как этническую чистку с чертами геноцида.
Волынские события 1943-1944 гг. являются одним из кровавых этапов украинско-польского конфликта времен Второй мировой войны и первых послевоенных лет. Многие исследователи выделяют его из общей картины тогдашнего межэтнического украинско-польского противостояния, которое имело место на территории совместного проживания двух народов - Полесья, Западной Волыни, Восточной Галиции, Холмщины, Подляшья, Надсянья, Лемковщины.
Анализ хода событий, а также имеющиеся документы, прежде всего украинских повстанцев, свидетельствуют о том, что весной 1943 г. Краевой провод Организации украинских националистов (бандеровцев) - ОУН (Б) на Северо-западных украинских землях (Швшчно-захвдш украшсьш землi - ПЗУЗ) во главе с Дмитрием Клячкивским («Климом Савуром») принял решение о том, чтобы избавиться любой ценой на этих землях от местного польского населения. Обосновывалось это решение прежде всего стратегией борьбы украинских повстанцев. По мнению командования созданной тогда же Украинской повстанческой армии (УПА), деятельность
волынских, а позже и галицийских поляков мешала реализации этой стратегии.
После поражения вермахта под Сталинградом и отступления с Волги для руководства ОУН (Бандеры) стало ясно, что, скорее всего, Германия войну проиграет, что вскоре в провозглашенную в 1939 г. «Западную Украину» возвратится Красная Армия, а местные поляки будут «препятствовать» борьбе УПА с ней. То, что советские партизанские отряды на Волыни и Полесье, не говоря уже о Галиции, будут находить поддержку в основном только в польских колониях и поселениях, стало ясно уже в 1942 г. Именно на рубеже 1942-1943 гг. на Волынь пришли первые крупные партизанские группировки Сидора Ковпака и Александра Сабурова, которые разрушили хрупкий нейтралитет, державшийся здесь до весны 1943 г. между коммунистами и националистами1.
Красная Армия и советская власть становились теперь для украинских повстанцев не просто формальным врагом № 1, а реальным, к тому же - самым сильным. Поэтому, по мнению руководства ОУН (Бандеры), необходимо было сделать все возможное, чтобы мобилизовать в западноукраинском регионе силы, способные оказать советским войскам максимальное сопротивление. Тем более что даже после разрыва в апреле 1943 г. Москвой в одностороннем порядке дипломатических отношений с польским эмигрантским правительством из-за так называемой катынской проблемы кабинет министров во главе с генералом Владиславом Сикорским продолжал настаивать на том, что СССР остается «союзником наших союзников», то есть союзником США и Великобритании, а значит, косвенно, и польским союзником. При этом польские правительственные круги и подконтрольные им подпольные военно-политические формирования на «кресах всходних» бескомпромиссно отстаивали позицию незыблемости довоенных границ Второй Речи Посполитой, которая с точки зрения польских геополитических интересов была вполне мотивирована. Как известно, ОУН имела собственные планы, направленные на создание Украинской самостоятельной соборной державы (УССД) с включением в ее состав всех украинских этнических территорий, в том числе тех, которые до войны принадлежали Польше. Таким образом, именно из-за активизации враждебного фактора в виде советского партизанского движения Краевой провод ОУН (Бандеры) на Волыни и Полесье принял решение о создании УПА и «деполонизации» этих земель.
Первый напрашивающийся вывод таков: характер непростых взаимоотношений между украинцами и поляками на территориях их совместного проживания в годы войны нельзя объяснить только ростом напряженности между ними и стремлением отомстить за старые обиды на национальной и социальной почве (как это ошибочно пытаются делать некоторые украинские и польские исследователи), то есть эти события невозможно понять в рамках только национальной истории. Взаимоотношения между украинцами и поляками менялись в зависимости от их осведомленности о мероприятиях советской и нацистской властей, а также от хода войны. Поэтому в 1943-1944 гг. определяющим во время противостояния в волынско-галицком регионе был именно военный фактор, тогда как территориально-политический, этноконфессиональный, социальный и все остальные служили только общим фоном.
Среди других мотивов принятия решения о начале «деполони-зационной» акции было стремление наказать часть местных поляков за деятельность в немецкой оккупационной администрации и полиции. В свою очередь, эти поляки пошли на сотрудничество с немцами посл того как оттуда дезертировали около шести тысяч украинских служащих и полицейских. Целью сотрудничества была месть украинцам, а также попытки усилить польские позиции в регионе накануне поражения вермахта и возвращения сюда Красной Армии и советской власти. Украинская сторона также говорила о мести за убийства польскими партизанами украинских общественных деятелей на Холмщине в предшествующий период. И хотя Провод ОУН (Бандеры) внимательно следил за событиями в смежном с Волынью холмском регионе, понятно, что на тот момент этот мотив мог быть только второстепенным.
Поскольку до сих пор не обнаружен документ, который содержал бы приказ о физическом уничтожении поляков (о нем известно лишь из показаний арестованных НКВД членов ОУН и УПА, впрочем, в письменной форме он мог и не существовать), мы не можем пока однозначно утверждать, что картина генезиса и протекания антипольской акции на Волыни до конца ясна. Однако отчеты о результатах проведенных отрядами УПА антипольских акций не оставляют сомнений относительно их цели.
Сначала действия украинских повстанцев были направлены против польских сотрудников немецкой администрации, работавших в службах охраны лесов, путей сообщения и так называемых лигеншафтов. Постепенно они распространились также на польское
сельское население, причем и на колонистов межвоенного периода, и на поселившихся гораздо раньше. С февраля 1943 г. антипольские акции охватили восточные районы (поветы) довоенного польского Волынского воеводства - Сарненский, Костопольский, Ровенский и Здолбуновский. В июне убийства распространились на Дубен-ский, Кременецкий и Луцкий районы, в июле - на Гороховский, Владимир-Волынский и Ковельский, а в конце августа - на последний волынский район - Любомльский.
Антипольские действия УПА поддерживала значительная часть местных украинцев. Причину этой поддержки следует видеть, помимо прочего, в стремлении украинских крестьян воспользоваться ситуацией и отобрать у своих польских соседей вместе с их жизнью имущество и землю. На это же была направлена земельная политика командования УПА - распределить отобранные у поляков участки среди украинцев (декрет от 15 августа 1943 г.). Несомненно, именно поддержка УПА гражданским украинским населением, вооруженным косами, вилами, топорами, ножами, и сделала убийства на Волыни массовыми и особенно жестокими. К тому же эти события происходили в условиях полного беспорядка, способствовавшего проявлению худших человеческих инстинктов.
Со второго квартала 1943 г. убийства поляков на Волыни фактически приобретают массовый характер. В то время бандеровская УПА подчинила себе вооруженные формирования своих политических противников, в частности, отряды УПА («Полесская Сечь») Тараса Бульбы-Боровца, которые с конца 1942 г. действовали на территории Сарненщины и Костопольщины, а также отделы ОУН (Мельника). К середине 1943 г. силы УПА составляли не менее 10-12 тысяч бойцов.
Но далеко не все, даже в Центральном проводе ОУН (Бандеры), не говоря уже о политических оппонентах бандеровцев, разделяли мнение о необходимости «очищения украинской повстанческой территории от польского присутствия» (среди них - тогдашний фактический глава Центрального провода Николай Лебедь, член провода Михаил Степаняк). Лишь в августе 1943 г. на Третьем чрезвычайном съезде ОУН антипольские действия на Волыни получили одобрение нового руководителя Центрального провода ОУН (Бандеры) Романа Шухевича - и позже была дана санкция на их проведение также на территории Восточной Галиции.
Особенно остро против проведения антипольских действий бандеровцев выступил Боровец-Бульба. Он обратился с открытым
письмом к членам Центрального провода, в котором отметил: «Уже во времена переговоров вместо того, чтобы проводить акцию по совместно намеченной линии, военные отряды ОУН под маркой УПА и еще якобы по приказу Бульбы стали истреблять гнусным способом гражданское польское население и другие национальные меньшинства... Может ли истинный революционер-государственник подчиниться руководству партии, которая начинает построение государства с вырезания национальных меньшинств и бессмысленного сжигания их жилищ? Украина имеет более грозных врагов, чем поляки. Каждый ребенок знает, что с уничтожением нескольких сотен поляков в некоторых областях не ликвидируется польская опасность для Украины. Польский народ все равно существует, и как долго он будет в той же неволе, что мы, так долго силой обстоятельств он будет не врагом нашим, а союзником»2.
О способе и цели истребления гражданского польского населения свидетельствуют многочисленные отчеты исполнительных референтов Службы безопасности ОУН (Бандеры), которые содержатся в Центральном государственном архиве высших органов власти и управления Украины в Киеве, Государственном архиве Ровенской области и др. Процитирую некоторые из них: «Получил я приказ уничтожить два поселения - Горькая Полонка и Городище... Без единого выстрела проникаем внутрь селений. Из-за конюшни раздается выстрел часового. В ответ мы сделали несколько выстрелов. Начался короткий, но упорный бой. Поляки отстреливались из-за стен. Чтобы лучше сориентироваться, откуда бьет враг, мы зажгли солому. Ляхи начали убегать из фольварка. Повстанцы захватывали дом за домом. Из домов вытаскивали ляхов и резали, говоря им: "Это вам за наши села и семьи, которые вы сожгли". Поляки, выкручиваясь на длинных советских штыках, умоляли: "На милосьць Бога, даруйте нам жице, я ниц не винен и не винна". А сзади взводный О., с разбитой головой, отзывается: "Наши дети, наши старики, были виноваты, что вы их бросали живыми в огонь". И работа идет дальше. После короткого боя мы подожгли дома с ляхами, где они сгорели»3.
А вот фрагмент из отчета исполнительного референта Службы безопасности ОУН из района Млынов на Дубенщине, за период с 1 по 10 сентября 1943 г.: «В течение отчетного периода ликвидировано 17 польских семей (58 человек). Район в целом очищенный. Чистокровных ляхов нет. Вопрос о судьбе смешанных семей рассматривается.»4
Уже после июльских 1943 г. массовых нападений УПА на польские поселения (а что они были массовыми, не вызывает сомнения, поскольку только в отчете от 27 июля о военной акции 1-й группы УПА за подписью ее командира Ивана Литвинчука («Дубового») речь идет об уничтожении в течение 17-19 июля 27-ми польских сел и колоний)5 их жители стали искать спасения у советских партизан. Вскоре в составе советских партизанских отрядов на Волыни будут воевать около двух тысяч поляков.
Другим следствием массовых июльских антипольских нападений стало то, что командование Армии Крайовой (АК) Волынского округа наконец решилось на частичную деконспирацию своих сил и применение радикальных мер противодействия отрядам УПА и местным украинцам. Во-первых, значительный процент офицеров и рядовых бойцов кадрового состава АК в городах и сельской местности был направлен на базы самообороны, которые в то время уже создали их жители во многих поселениях. Во-вторых, 20 июля было принято решение о создании подвижных (летучих) партизанских отрядов, которые извне должны были сотрудничать с защитниками баз. Согласно этому решению, в ближайшее время было организовано 9 партизанских отрядов.
В течение 1943 г. на территории Волыни возникло более 100 польских пунктов самообороны. Первые из них были созданы уже в апреле. К наиболее мощным базам следует отнести те, которые были организованы в поселениях Пшебраже на Луччине, Гута-Степанская и Старая Гута на Костопольщине, Панская Долина на Дубенщине, Засмыки на Ковельщине, Белин на Владимирщине и некоторые другие. Подавляющее большинство пунктов сопротивления, а среди них и вышеупомянутый в Гуте-Степанской, не выдержали натиска отрядов УПА и были уничтожены. Только из немногих населенных пунктов местным полякам удалось эвакуироваться в города под охрану немецкой администрации или добраться до других крупных очагов самообороны. Люди бежали через границу в Генеральную губернию или соглашались на добровольный выезд на работу в Германию. Местное командование АК пыталось сдержать этот поток польских беженцев, но безуспешно.
Выстоять в боях против украинских вооруженных формирований удалось только тем польским базам самообороны, которые, во-первых, были многочисленными и в которых сосредотачивалось иногда даже по несколько тысяч человек, во-вторых, тем, которые получили солидную материальную поддержку со стороны коман-
дования АК оружием, амуницией, а также профессиональными военными, в-третьих, тем, которые пользовались помощью советских партизан (преимущественно в лесистых восточных и северных районах Волыни).
Вот, например, какая информация о характере таких боев содержалась в показаниях командира отряда «Котловина», который входил в состав военного округа (группы) УПА «Турив», Степана Коваля («Рубашенка»). Процитирую один из фрагментов протокола его допроса в НКВД: «В июне 1943 г., после того, как поляки совместно с немцами начали нападать на украинские села, ОУН отдала приказ уничтожить все польские колонии на территории Волынской области, а в случае сопротивления необходимо было уничтожить и людей. В частности, Олег, находясь в с. Журавичи Цуманского района, дал указание своим сотням уничтожить следующие колонии: сотне "Мороза" - Марьяновку, сотне "Богдана" - Вулку Котовскую, сотне "Рыбака" - Софиевку. На проведение этих акций было дано двое суток. После их завершения сотни должны были прибыть к колонии Пшебраже Киверцивского района и совместными усилиями ее уничтожить». Далее Рубашенко описывал бой в Пшебраже, подчеркивая, что поляки создали там настолько мощную базу сопротивления, что ее пришлось обстреливать даже из 45-миллиметровой пушки. Бой продолжался до тех пор, пока в тылу сотни Богдана не появились советские партизаны. Столкнувшись еще и с ними, украинские повстанцы с большими потерями отступили6.
Некоторым польским селам на Волыни помогали также немцы или польская вспомогательная полиция, в частности, давали оружие, чтобы поляки могли защищаться самостоятельно. Как правило, это делалось в тех местностях (чаще Луцкого, Гороховского и Кременец-кого районов), откуда оккупанты вывозили зерно (например, колония Галы возле г. Сарны). Благодаря полученному от немцев оружию поляки, например, поселения Гута-Степанская смогли удерживать оборону от нападений отрядов УПА на протяжении трех дней - с 16 по 18 июля 1943 г. Польскую самооборону оккупанты пытались использовать также для борьбы с УПА и советским партизанским движением, которые все более крепли.
Несмотря на призывы командования АК Волынского округа и волынских представителей польского эмигрантского правительства «ни в коем случае не сотрудничать с немцами и советскими партизанами», далеко не все местные поляки прислушивались к ним. Ситуация на Волыни сложилась таким образом, что решаю-
щим фактором в выборе своего места для них служили чаще не приказы руководителей подполья, а инстинкт самосохранения. Немецкая оккупационная администрация и советские партизаны были единственной силой, как казалось местным полякам, на которую они могли рассчитывать.
С другой стороны, письма с Волыни в Варшаву тех лиц, которые были жертвами антипольских нападений, свидетельствуют о том, что несколько десятков тысяч польских крестьян, далеких от политики, согласились быть втянутыми в отряды самообороны только потому, что хотели физически выжить, и действовали они в ней не столько из патриотических соображений, сколько в целях самосохранения. В такой ситуации люди были согласны искать поддержки и защиты не только у немецкой оккупационной власти или советских партизанских отрядов, но, как говорится, и «у самого черта».
Именно в результате действий польских полицаев и жандармов (среди последних было немало привезенных немцами из Генеральной губернии) на Волыни пострадало наибольшее число местных украинцев. Но польское общество, как и украинское, не должно отвечать за действия тех, кто перешел на службу немецкому нацистскому режиму. Следует считать, что это преступления этого режима.
В течение 1943 г. местные поляки были стороной, которой приходилось чаще обороняться. В конце года силы УПА, вероятно, достигли 15-20 тысяч бойцов. К тому же антипольские действия УПА поддерживали местные украинцы, а это около 80% общего населения Волыни, тогда как поляков было до 16%, а до 1943 г. их представительство уменьшилось еще где-то до 8-10% (около 200 тысяч). По данным же Волынского командования АК, польские партизанские отряды насчитывали только около 1300 бойцов. Еще примерно 3600 человек, которые имели хоть какое-то оружие, воевало в отрядах самообороны. Этим можно объяснить и разницу в количестве жертв противостояния на Волыни. С украинской стороны - несколько тысяч, с польской - несколько десятков тысяч.
Только создание в первых месяцах 1944 г. 27-й Волынской дивизии пехоты АК сохранило определенную часть поляков от гибели и способствовало усилению их действий против УПА, поэтому возросло число жертв среди украинского населения. Сохранившиеся документы опровергают утверждение многих польских авторов о том, что действия этой дивизии не имели характера «ответных акций» украинцам, а были вызваны только необходимостью «очищения» территории от отрядов УПА с целью расширения оперативной
базы для борьбы с немцами в рамках реализации операции «Вигаа» («Буря»).
В подтверждение этой мысли процитирую отрывок из отчета на имя представителя польского эмигрантского правительства на Волыни. Один из подчиненных сообщал ему 31 января 1944 г.: «То, что сейчас происходит в сельской местности, ничем не отличается от того зверства, которое демонстрировали еще недавно украинские банды в своем отношении к полякам. Польские партизанские отряды организуют нападения на украинские села, выгоняют из них украинцев, отбирают инвентарь, а поселения целиком сжигают. Тех украинцев, которые не успели убежать, расстреливают на месте, не делая исключения, кажется, даже для женщин и детей»7.
Другой участник тех событий, командующий Здолбуновским регионом АК и руководитель участка в г. Рожище Винцент Романовский, отмечал: «Поляки в своих действиях применяли принцип коллективной ответственности и на нападения, разбой и грабеж отвечали убийствами, реквизициями, ограблением. Убийства считались делом чести. Молодые ребята, которые потеряли семьи, на прикладах винтовок делали пометки, считая количество своих жертв. Человеческое правосудие превращалось в звериную месть»8.
Суммируя вышеизложенное, акцентирую внимание на том, что в украинской историографии немало ее представителей до сих пор поддерживают ошибочное мнение, что во время межэтнического противостояния в волынско-галицийском регионе в 1943-1944 гг. «во многих действиях польского и украинского повстанческих движений наблюдаем полную симметрию и применение одинаковых средств борьбы»9. Как исследователь, проработавший в украинских и польских архивах не один год, изучая все доступные документы, по этому поводу отмечу следующее.
Антиукраинские «ответные акции» подразделений 27-й Волынской дивизии пехоты Армии Крайовой в январе - марте 1944 г., о которых выше упоминалось, или даже «ответно-превентивная» акция отрядов АК и Батальонов Хлопских против украинских сел на Грубешевщине (территория Люблинского дистрикта Генерал-губернаторства) в марте 1944 г., только в миниатюре напоминали действия бандеровских отрядов против польского гражданского населения на территории всей той части Западной Волыни и Восточной Галиции, которая до войны принадлежала Польше и в конце войны оставалась предметом территориального спора. Польские партизанские отряды также «зачищали» от украинского гражданского населения
район своих боевых действий и совершили многочисленные военные преступления, однако у местных поляков просто не было ни намерений, ни необходимости, ни даже возможностей «деукраинизировать» всю Западную Волынь и Восточную Галицию или какой-то один из их районов. Даже если принять во внимание программы польских правых партий, в частности, эндеков ^гоп-nictwo Naгodowe), по переселению украинцев, которые уже после войны в ходе акции «Висла» пытались воплотить в жизнь польские коммунисты, то все же следует помнить, что одно дело - строить планы по устранению иной этнической группы, но совсем другое - практически их реализовывать, да еще варварским способом, с целью достичь этнической однородности на определенной территории. Отсюда, еще раз повторюсь, и такая поразительная разница в количестве украинских и польских жертв во время конфликта на Западной Украине.
Мы также считаем, что бандеровское руководство в первую очередь несет ответственность за принятое решение относительно убийств нескольких десятков тысяч гражданских поляков на основании примененного им принципа коллективной ответственности. Если же абстрагироваться от бандеровской антипольской акции в Западной Волыни и Восточной Галиции 1943-1944 гг. и говорить об общих причинах и фоне украинско-польского межэтнического противостояния военного времени, то, учитывая длительную напряженность в отношениях на протяжении всей многовековой истории сосуществования украинцев и поляков, невозможно признать виновной какую-либо одну сторону, как это часто делалось и делается в историографии.
Может ли изложенная нами концепция понимания волынских событий 1943-1944 гг. восприниматься если и не всеми, то, во всяком случае, большинством как компромиссная? Мне лично представляется, что может. Одновременно я хотел бы подчеркнуть следующее. В самосознании украинского народа сосуществуют не просто разные представления об истории своей страны, но разные ценностные ориентации, причем этот ценностный раскол распространяется на все социальные слои общества, включая церковь. Одни люди рассматривают жизнь и безопасность отдельной личности как сакральную ценность, не считая, что они могут быть принесены в жертву даже ради самой святой идеи, а зачастую просто абстрактных идеалов. Другие же полагают, что любые борцы за независимость Украины, даже если они практиковали в своей борьбе
насилие по отношению к другим народам, однозначно являются героями. И это убеждение покоится на вере в то, что собственное самостоятельное государство является наибольшей ценностью в системе гражданских свобод.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Украинские националистические организации в годы Второй мировой войны. Документы: в 2 т. М., 2012. Т. 1: 1939-1943. С. 678.
2 Центральний державний архiв Вищих оргашв влади i управлшня Украши (далее - ЦДАВО Украши). Ф. 3833. Оп. 1. Спр. 107. Арк. 5-7. Крайовий проввд ОУН на захвдних украшських землях. По-лiтична референтура. Вщкритий лист командувача Украшсько! народно! революцшно! армп Тараса Бульби (Боровця) до члешв проводу ОУН бандерiвського крила. Б. д.
3 ЦДАВО Украши. Ф. 3833. Оп. 1. Спр. 112. Арк. 4. Крайовий про-вiд ОУН на захвдних украшських землях. Полiтична референтура. Bi-стки з бо1'в вiддiлiв УПА та рейди 1'х на схвд (поч. липня 1943 р.).
4 Державний архiв Рiвненськоl областi (ДАРО). Ф. Р-30. Оп. 2. Спр. 30. Арк. 259. Колекщя матерiалiв ОУН i УПА, що дiяли на терито-рп Рiвненськоl области Звiти про рух збройних сил ворога по районам, про роботу групи Енея (1943-1944). Звгг виконавчого реферату СБ району Млишв за час 1-10 вересня 1943 р.
5 Волинь i Полкся: УПА та запшля 1943-1944. Документи i мате-рiали. Лггопис УПА. Нова серiя. Кив; Торонто, 1999. Т. 2. С. 175-176.
6 Галузевий державний архiв Служби безпеки Украши (ГДА СБУ). Ф. 6. Спр. 75175-ф. п. Арк. 27-28. Витяг з протоколу допиту С. Коваля ввд 27 серпня 1953 р. Копия всего архивного судебного дела Степана Коваля - в собственном архиве автора.
7 Biblioteka Uniwersytetu Warszawskiego. Dzial R^kopisów. Sygn. 2131. Кайа 19. Raporty i sprawozdanie okresowe do Pana Wolynskiego De-legata Rz^du. Raport do Pana Wolynskiego Delegata Rz^du z 31.I.1944 r.
8 Romanowski W. ZWZ-AK na Wolyniu1939-1944. Lublin, 1993. S. 181-182.
9 В'ятрович В. Друга польсько-украшська вшна 1942-1947. Ки'в, 2011. С. 163.
124
H. H. HnbwmuH
Iljusin 1.1.
Volhynia tragedy of 1943-1944: the analysis of the problem and the perspectives of the Ukrainian-Polish historical reconciliation
The author dwells upon the motives of the Regional Command (Ukr.: Krajovyj provid) of the Organization of Ukrainian Nationalists (under S. Bandera's leadership) in Volhynia and Polesia for creating the Ukrainian Insurgent Army in 1943 and depolonisation of the territory.
Keywords: interethnic relationships, Ukrainians, Poles, Volhynian Massacre, Organization of Ukrainian Nationalists, Ukrainian Insurgent Army, banderivci.
