CC BY
13Аннотация
Статья посвящена проблеме соотношения закона и обычая в деятельности волостных судов Казанской губернии. Волостные суды, учрежденные крестьянской реформой Александра II в 1861 г. в качестве органа крестьянского самоуправления, рассматривали споры между крестьянами. Положения законодательства требовали от волостных судей выносить решения на основании местных обычаев и правил, принятых в крестьянском быту, что вызвало широкие дискуссии в историографии об уровне правосознания крестьян и форме волостного судопроизводства. Несмотря на высокую степень разработанности данной темы в научной литературе, волостное правосудие в неоднородных с этнорелигиозной точки зрения регионах империи изучено недостаточно. Целью настоящей работы является описание правового быта в деревнях Казанской губернии пореформенного периода. Для реализации обозначенной цели в ходе работы над статьей были изучены ключевые работы в историографии, посвященные волостной юстиции пореформенной России. Кроме того, на основе микроисторического подхода автором статьи проанализированы решения и журналы по исполнению решений Алатского, Елышевского, Ковалин-ского, Левашевского, Сатышевского, Кук-морского, Собакинского и Черемышевского волостных судов с 1889 по 1917 г., из фондов Государственного архива Республики Татарстан. В результате проведенного исследования в статье дана характеристика волостного правосудия в Казанской губернии, а также определены основания, которыми руководствовались судьи волостного суда при вынесении решений.
Abstract
The article is devoted to the problem of the relationship between laws and customs in the activity of the Kazan province's volost courts. Volost courts, established as peasants' self-governing body in accordance with the peasant reform of Alexander II in 1861, judged disputes between peasants. The legislation required volost judges to adjudicate based on local customs and rules
УДК 94(47)
Волостные суды Казанской губернии: правосознание, закон и обычай
Т. С. Митрофанов,
Казанский федеральный университет, г. Казань, Республика Татарстан, Российская Федерация
Volost courts of the Kazan province: legal consciousness, laws and customs
T. S. Mitrofanov,
Kazan Federal University, Kazan, the Republic of Tatarstan, the Russian Federation
being common in peasants' everyday life, which raised historiographical discussions about the level of peasants' legal consciousness and the form of volost legal proceedings. Despite the elaboration of the subject in the scientific literature, the volost legal proceedings in multi-confessional and multiethnic provinces of the Empire have not been sufficiently studied. The goal of the research is to describe the legal life in villages of the Kazan province of the post-reform period. To implement the mentioned goal, key researches in historiography devoted to the volost justice in the post-reform Russia were studied. Besides, based on the microhistorical approach, the author analyzes court judgments and judgment dockets of Alatsky, Elyshevsky, Kovalinsky, Levashevsky, Satyshevsky, Kukmorsky, Sobakinsky and Cheremyshevsky volosts' courts from 1889 to 1917, which are kept in the State Archive of the Republic of Tatarstan. As a result of the study, the article contains the description of the volost courts' justice system in the Kazan province and the grounds referred to by judges while adjudicating.
Ключевые слова
Пореформенная Россия (1861-1917), местное самоуправление, волостной суд, обычаи, крестьянское правосознание.
Keywords
Post-reform Russia (1861-1917), local self-government, volost court, customs, peasants' legal consciousness.
Волостные суды были учреждены 19 февраля 1861 г. «Общим Положением о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости»1. В ведении суда находились споры и тяжбы между крестьянами, а также дела по маловажным проступкам. Судьи волостного суда избирались из крестьян, участвующих в волостном сходе, в составе от 4 до 12 человек. Волостной суд решал споры и тяжбы между крестьянами до ста рублей включительно о недвижимом и движимом имуществах в пределах крестьянского надела, по займам, покупкам, продажам и всякого рода сделкам и обязательствам, а также дела по вознаграждению за убытки и ущерб, причиненные крестьянскому имуществу. Система наказаний, налагаемых судом за совершенные крестьянами проступки, содержалась в ст. 102 Положения и включала общественные работы - до шести дней; денежное взыскание - до трех рублей; арест - до семи дней; до 20 ударов розгами лиц, не изъятых из телесного наказания. Назначение меры наказания за каждый проступок предоставлялось на усмотрение самого суда. Судопроизводство было устным, но все решения записывались волостным писарем в книгу решений.
В Положении не содержалось требования об обязательной грамотности судей, поскольку от них не требовалось знания законодательства и основ юридической науки. Предполагалось, что судьи волостного суда будут склонять тяжущихся крестьян к примирению. В случаях, когда примирение сторон не было достигнуто, судьи были обязаны решать дела «либо на основании заявленных в волостном правлении сделок и обязательств, если таковые были заключены между спорящими сторонами, либо, при отсутствии таковых сделок, на основании местных обычаев и правил, принятых в крестьянском быту»2. Обязанность судей применять обычай при рассмотрении дел была закреплена контрреформой Александра III в п. 25 Временных правил о волостном суде в местностях, в которых введено Положение о земских участковых начальниках 1889 г.: «Волостной суд решает дела по совести, на основании имеющихся в деле доказательств. При разрешении тяжб и споров между крестьянами, в особенности же дел о разделе
КАРТА
Карта волостей Казанской губернии. 1892 г. Электронный ресурс. Режим доступа: http://elib.shpl.ru/ru/nodes/13019-volosti-kazanskoy-gubernii.
A map of Kazan province volosts. 1892. [On-line]. Available at: http://elib.shpl.ru/ru/ nodes/13019-volosti-kazanskoy-gubernii.
крестьянского наследства, суд руководствуется местными обычаями»3. Однако при разрешении дел о проступках волостной судья должен был руководствоваться нормами Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями4.
На основании вышеуказанных положений законодательства Российской империи в историографии можно встретить тезис о ключевой роли обычая при вынесении решений в волостных судах. В частности, П. Скоробогатый отмечал, что в своей деятельности волостные суды «регулировались в значительной степени обычаем»5. С ним соглашался Г. А. Дашкевич, который писал о «житейских правовых понятиях», являющихся основой волостного суда6. Аналогичной позиции придерживался правовед А. А. Леонтьев, он считал обычай и правовые воззрения крестьян единственным источником права в волостном судопроизводстве7. Современный исследователь крестьян пореформенного периода В. Б. Безгин пришел к выводу, согласно которому «правовые обычаи выступали основой для решения гражданско-правовых споров, закон - уголовных преступлений»8. Тем не менее следует также отметить исследования, в которых вопрос соотношения права и обычая в крестьянском правосудии описан иным образом. Так, изучив решения волостных судов Московской губернии с 1905 по 1917 г., Дж. Бербэнк не соглашается с тезисом об архаичности волостных судов и утверждает, что решения судей основывались на писаном праве, в частности на нормах «Общего положения о крестьянах» и «Уставе о наказаниях, налагаемых мировыми судьями»9. Альтернативный взгляд на проблему соотношения закона и обычая содержится в статье К. Фрирсон. По ее мнению, решающую роль в принятии решений играли
волостные писари, поскольку «после слушания судьи уходили в отдельную комнату в сопровождении писаря, который нес свод законов. Там они обсуждали дело и выносили решение»10.
Заметим, что в указанных работах не рассматривалась деятельность волостных судов Казанской губернии, а существующее исследование по интересующей нас теме затрагивает скорее особенности обычного права в полиэтнических деревнях губернии, а также организационно-правовые аспекты деятельности волостного судоустройства и судопроизводства11, нежели проблему соотношения религиозных норм, обычаев и закона в волостных судах губернии. Исследование правовой культуры крестьян, населявших Казанскую губернию, представляется перспективным с научной точки зрения, поскольку губерния являлась уникальным регионом империи с разнородным этническим и конфессиональным составом. К 1890 г. в Казанской губернии насчитывалось 182 волости12, которые, согласно результатам Первой всеобщей переписи населения 1897 г., были объединены в 12 уездов с общей численностью населения 2 170 665 человек13. При этом численность крестьян и прочих лиц сельского состояния составляла 2 045 700 человек (однако 96 563 из них проживали в городах)14. В настоящей работе анализируются волостные суды Казанского, Мамадышского, Спасского и Лаишевского уездов. В связи с этим следует детализировать этнический состав указанных уездов. Так, 54,8 % населения в Казанском уезде составляли русские; 41,8 % - татары; 0,2 - чуваши; 1,5 - черемисы; 0,4 % - вотяки; прочие - 1,3 %. В Лаишевском уезде: русских - 57,5 %; татар - 42,4 %; чувашей - 0,1 %. В Мамадышском уезде: русских - 25,1 %; татар - 69,4 %; черемисов - 1 %; вотяков - 4,4 %; прочих - 0,1 %. В Спасском уезде: русских - 58,5 %; татар - 30,2 %; чувашей - 7,2; мордва - 4,1 %15. Конфессиональный состав населения губернии был представлен главным образом православными - 68,9 % и магометанами - 29,1 %. Приверженцами православной веры были 97,1 % русских, 98,7 % чувашей, 97,2 % черемисов, 99,6 % мордвы, 76,5 % вотяков и 6,3 % татар. К магометанам, в свою очередь, относили себя 93,7 % татар и 0,2 % вотяков. Язычество было распространено среди вотяков -23,3 %, черемисов - 2,8 % и чувашей - 1,3 %. Процент остальных вероисповеданий был незначительным: иудеев, протестантов и католиков - по 0,1 %, старообрядцев - 1,1 %16. Для дальнейшего анализа правосознания крестьян Казанской губернии следует также указать уровень грамотности. Так, согласно переписи, среди русских грамотными были 33,51 % мужчин и 13,9 % женщин. Среди татар грамотными являлись 21,67 % мужчин и 17,73 % женщин. При этом только незначительная часть татар умела писать и читать по-русски: 4,68 % мужчин и 2,45 % женщин. Грамотность среди остальных народностей губернии, как отмечается в переписи, выражается еще меньшими относительными числами: больше всего грамотных мужчин среди черемисов - 18,34 %, а меньше всего у вотяков - 12,84 %. Процент грамотных женщин был крайне мал и составлял 1,05 % у чувашей и до 2,19 % у вотяков17. Приняв во внимание приведенную выше статистику, следует выделить следующие проблемные вопросы: сосуществование различных обычно-правовых норм в практике волостных судов и их коллизии, способы разрешения споров в крестьянском правосудии, а также проблема развития правосознания крестьян при низком уровне грамотности. В связи с этим целью данной работы является анализ решений волостных судов и определение степени соотношения закона и обычая в волостных судах, а также выявление основных признаков волостного правосудия
Поволжские крестьяне. 1870-е гг.
Электронный ресурс. Режим доступа: http://primo.nlr. ru/primo-explore/fulldisplay.
The Volga region peasants. 1870s. [On-line]. Available at: http://primo. nlr.ru/primo-explore/fulldisplay.
в Казанской губернии. Кроме того, необходимо определить основания, которыми руководствовались судьи волостного суда при отправлении правосудия.
Благодаря письменной фиксации решений суда и ведению волостными писарями журналов по исполнению решений, отчетов о движении дел и книг решений волостных судов, представляется возможным дать характеристику волостному правосудию и отметить некоторые особенности правосознания крестьян. Изучив документы фондов Государственного архива Республики Татарстан, посвященные волостным судам, мы пришли к следующим выводам. Анализ решений волостных судов Казанской губернии показал достаточно частое применение судьями статей Устава о наказаниях. Например, в журнале по исполнению решений волостного суда Левашевского волостного старшины Спасского уезда за 1914 г. ссылка на статьи Устава содержится в 40 % решений18, а в журнале по исполнению решений волостного суда Ковалинского волостного старшины Казанского уезда за 1913 г. - 30 %19. Эти данные говорят о достаточно высоком уровне правосознания волостных судей, поскольку применение норм писаного закона требует определенного уровня восприятия и понимания абстрактных юридических формулировок и терминов. Судьи волостного суда также разбирались в иерархии судебных инстанций. Так, известны случаи, когда волостной суд отказывал в рассмотрении дела в силу отсутствия полномочий. 25 сентября 1897 г. сельский староста Сайфутдинов и лесной сторож Шамсутдинов из деревни Сухие Курнали обратились в волостной суд с просьбой взыскать ущерб с односельчан Багаутдинова, Хуснутдинова и Валеева за порубку общественного леса. Однако суд указал, что проступок обвиняемых предусматривается ст. 155 «Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями» и подсуден мировым учреждениям, в связи с чем суд
постановил: «настоящее дело предоставить господину земскому начальнику 4 участка Спасского уезда»20.
В отличие от проступков реформа 1889 г. не включила гражданские правоотношения крестьян в сферу действия законодательных актов империи. Гражданские тяжбы, как уже говорилось выше, согласно ст. 107 Положения и п. 25 Временных правил, подлежали регулированию местными обычаями. Необходимо заметить, что мы не нашли в решениях волостных судов Казанской губернии ссылок на обычаи и правила, принятые в крестьянском быту. Вероятно, многообразие обычаев в полиэтнической губернии не нашло отражения в деятельности волостных судов. Соответственно, нам также не удалось обнаружить коллизий между православными и мусульманскими обычаями в волостных судах губернии. Игнорирование волостными судьями требований законодательства, обязывающих руководствоваться при разрешении тяжб и споров местными обычаями, можно объяснить как отсутствием на территории Казанской губернии устоявшихся в крестьянском быту обычаев, так и тем, что крестьяне применяли нормы обычного права в неофициальных судах (суд стариков, суд посредников, суд соседей и др.), которые продолжали действовать в крестьянской общине и после утверждения волостного суда21, а в волостной суд обращались лишь при отсутствии обычая, регулирующего конкретные жизненные обстоятельства. Важно заметить, что Положение прямо предусматривало такую возможность в ст. 99: «По всем делам без ограничения их ценою, если с оными не соединено преступления или проступка, и не сопряжены пользы малолетних и умалишенных, крестьяне как одной, так и разных волостей могут вместо разбирательства в волостном суде обращаться по взаимному согласию к третейскому, по совести, суду, не стесняясь никакими формами». Таким образом, проведенный анализ решений и журналов по исполнению решений волостных судов Казанской губернии не подтверждает тезис о широком распространении и применении норм обычного права при отправлении крестьянами правосудия в волостных судах.
Как правило, при вынесении решений по гражданским спорам судьи волостных судов Казанской губернии руководствовались своей личной оценкой обстоятельств дела. Их решения были аргументированы следующими формулировками: «рассмотрев дело и найдя виновность доказанной, суд постановил...» и «принимая во внимание слова свидетелей, суд постановил...»22. В условиях практически полного отсутствия письменного документооборота между крестьянами показания свидетелей играли важную роль при вынесении решений. В большинстве случаев судьи отказывались удовлетворить требование истца, основанное лишь на устных показаниях. Так, показательно дело № 223/271, зафиксированное в книге решений Левашевского волостного суда за 1897 г.: крестьянин Ибрагимов обвинил свою односельчанку Меняфову в краже дверного замка и потребовал компенсацию в размере 15 копеек. В качестве свидетеля он вызвал в суд другую односельчанку Нигматуллину, но она сообщила суду, что ничего не знает о случившемся. Выслушав стороны и свидетеля, судьи Федотов, Куликов, Васякин и Шамсутдинов заявили о невиновности обвиняемой и отказались удовлетворить просьбу истца в связи с тем, что виновность обвиняемой ничем не доказана23.
Распространенным способом прекращения гражданских споров в волостных судах Казанской губернии было примирение сторон. Например, согласно месячному отчету о движении дел в Елышевском волостном суде Мамадышского уезда за 1909 г., около 56 % гражданских дел были прекращены в результате примирения
сторон (для сравнения: примирением завершились только 20 % проступков)24. Если примирение не было достигнуто, то дела в волостном суде заканчивались денежным взысканием (по гражданским делам) или штрафом (в связи с совершением проступка), арестом (простым или строгим), а иногда сочетанием этих видов наказания. Так, согласно данным, отраженным в журнале по исполнению решений волостного суда Кукморского волостного старшины Казанского уезда за 1913 г., около 45 дел завершились взысканием денежных средств в пользу истца, три дела - денежным штрафом, 13 дел - простым арестом, одно дело - взысканием и простым арестом, четыре дела - другими требованиями суда (например, передача земли)25.
Как видно из указанной выше статистики, самым распространенным способом наказания за проступки был арест. Следует также обратить внимание на то, что в статистике отсутствуют телесные наказания, поскольку они были отменены для сельских обывателей Высочайшим манифестом о милостях, дарованных в день Святого крещения наследника цесаревича и Великого князя Алексея Николаевича от 11 августа 1904 г.26 и, соответственно, не были включены в журналы исполнения решений более поздних годов. До 1904 г. практика применения телесных наказаний характеризовалась следующими особенностями. В исследованных документах обнаружено несколько случаев назначения судьями телесного наказания. 13 мая 1895 г. Собакинский волостной суд, рассмотрев жалобу крестьянина Семенова из деревни Кульсеитово на его сына, «предающегося пьянству с расстройством своего и его, просителя, хозяйства», приговорил провинившегося к десяти ударам розгами27. Крестьяне из деревни Шапши Казанского уезда Савелий и его жена Лукерья оскорбили отца Савелия, а затем избили его мать. Собакинский волостной суд, рассмотрев дело, решил: Савелию назначить пятнадцать ударов розгами, а Лукерью отправить под арест на семь суток28. Вероятно, назначение Собакинским волостным судом столь суровых наказаний объясняется тем, что жертвой противоправных деяний в рассмотренных случаях стали родители правонарушителей, что, в свою очередь, является грубым нарушением семейной иерархии. Другой пример нарушения социальной иерархии связан с оскорблением должностных лиц волостного правления. Так, к десяти ударам розгами был приговорен крестьянин Шаронов, который «безо всякого повода при односельчанах» оскорбил сельского старосту деревни Малые Дербышки крестьянина Шкурина. В решении суда, при этом, отмечается, что ранее ответчик уже два раза подвергался наказанию розгами29. Аналогичному наказанию был подвергнут крестьянин Медянский за нанесение оскорблений словами сельскому старосте Никитину30. В других случаях, когда пострадавшие не являлись родителями ответчика и не занимали должности в системе волостного самоуправления, за совершение побоев и нанесение оскорблений словами провинившихся крестьян приговаривали только к аресту31. После исключения телесных наказаний из системы наказаний, налагаемых судом за совершенные проступки, за избиение односельчан или нанесение обиды сельскому должностному лицу провинившегося крестьянина наказывали арестом32.
В итоге можно констатировать следующие характерные черты волостного правосудия. Анализ решений волостных судов Казанской губернии показывает принципиальную возможность восприятия и применения крестьянскими судьями норм позитивного права. Применение писаных норм имперского законодательства по уголовным проступкам было корректным и соответствовало требованиям, изложенным в Положении и Временных правилах. Для победы в споре
было недостаточным заявить свои требования: от истцов требовалось предъявлять доказательства (как правило, в форме свидетельских показаний). В решениях волостных судов не обнаружено отсылок на тот или иной крестьянский обычай. В связи с этим выводы А. А. Леонтьева, П. Скоро богатого, Г. А. Дашкевича и В. Б. Безгина о превалирующем значении обычая в системе волостных судов Российской империи не соотносятся с полученными в ходе исследования данными о крестьянском правосудии в Казанской губернии. Таким образом, крестьянское правосудие в Казанской губернии характеризовалось сочетанием различных оснований для разрешения конфликтов: судьи предпочитали выносить решения на основании статей Устава о наказаниях, свидетельских показаниях и субъективных оценках обстоятельств дела.
ПРИМЕЧАНИЯ:
1. Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости / Сост. Н. Мак-шеев. - М.: Тип. Кушнерева, 1899. - 317 с.
2. Там же. - С. 104.
3. Логинович С. Ф. Временные правила о волостном суде в местностях, в которых введено Положение о земских участковых начальниках и Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями. - Тамбов: Тип. Губ. правл., 1894. - С. 14.
4. Там же. - С. 18.
5. Скоробогатый П. Устройство крестьянских судов; Устройство волостных судов: Обычные формы крестьянского суда. - М.: Тип. А. И. Мамонтова и Ко, 1880. - С. 39.
6. Дашкевич Г. А. О волостном суде и его реформе: из наблюдений над крестьянским самоуправлением. - Вильна: Тип. А. Г. Сыркина, 1885. - С. 3.
7. Леонтьев А. А. Волостной суд и юридические обычаи крестьян. - СПб.: Изд. юрид. кн. маг. Н. К. Мартынова, 1895. - С. 94.
8. Безгин В. Б. Правовые обычаи в обыденном сознании и повседневной жизни российского крестьянства второй половины XIX - начала XX века. // Право и политика. - 2013. -№ 10. - С. 1379.
9. Burbank J. Russian Peasants Go to Court: Legal Culture in the Countryside, 1905-1917. -Bloomington: Indiana University Press, 2004. - P. 248.
10. Frierson C. A. «I Must Always Answer to the Law...» Rules and Responses in the Reformed Volost' Court // The Slavonic and East European Review. - 1997. - V. 75, № 2. - P. 318.
11. Скуратова И. Н. Право и обычаи в регулировании деятельности волостных судов Российской империи: на примере волостного суда Казанской губернии 1861-1917 гг.: дис. ... канд. юрид. наук. - Владимир, 2007. - 200 с.
12. Волости и гмины 1890 г. - СПб., 1890. - Т. 73. - С. 6.
13. Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 г. / Под ред. Н. А. Тройницкого. - СПб.: издание Центрального статистического комитета Министерства внутренних дел. - 1903. - Т. 14: Казанская губерния. - С. 7.
14. Там же. - С. 8.
15. Там же. - С. 6.
16. Там же. - С. 7.
17. Там же. - С. 11.
18. ГА РТ, ф. 1146, оп. 1, д. 3.
19. Там же, ф. 803, оп. 1, д. 1.
20. Там же, ф. 1146, оп. 1, д. 1, л. 97.
21. Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX вв.): генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. - СПб., 1999. - Т. 1. - С. 470.
22. ГА РТ, ф. 1146, оп. 1, д. 1, л. 3, 10-11.
23. Там же, л. 96.
24. Там же, ф. 1085, оп. 1, д. 2.
25. Там же, ф. 632, оп. 1, д. 41.
26. Милости царя народу: Высочайший манифест, 11 августа 1904 г. - М.: Тип. Т-во И. Д. Сытина, 1905. - 36 с.
27. ГА РТ, ф. 630, оп. 1, д. 13, л. 59.
28. Там же, л. 48.
29. Там же, л. 114.
30. Там же, л. 134.
31. Там же, ф. 632, оп. 1, д. 4, л. 119, 152.
32. Там же, ф. 803, оп. 1, д. 1, л. 7 об., 21 об., 23 об.
Список литературы
Безгин В. Б. Правовые обычаи в обыденном сознании и повседневной жизни российского крестьянства второй половины XIX - начала XX века // Право и политика. - 2013. -№ 10. - С. 1373-1380.
Дашкевич Г. А. О волостном суде и его реформе: из наблюдений над крестьянским самоуправлением. - Вильна: Тип. А. Г. Сыркина, 1885. - 104 с.
Леонтьев А. А. Волостной суд и юридические обычаи крестьян. - СПб.: Изд. юрид. кн. маг. Н. К. Мартынова, 1895. - 140 с.
Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII - начало XX вв.): генезис личности, демократической семьи, гражданского общества и правового государства. - СПб.: Изд-во «Дмитрий Буланин», 1999. - Т. 1. - 548 с.
Скоробогатый П. Устройство крестьянских судов; Устройство волостных судов: Обычные формы крестьянского суда. - М.: Тип. А. И. Мамонтова и Ко, 1880. - 68 с.
Burbank J. Russian Peasants Go to Court: Legal Culture in the Countryside, 1905-1917. -Bloomington: Indiana University Press, 2004. - 374 p.
Frierson C. A. "I Must Always Answer to the Law..." Rules and Responses in the Reformed Volost' Court // The Slavonic and East European Review. - 1997. - V. 75. - № 2. - P. 308-334.
References
Bezgin V. B. Pravovye obychai v obydennom soznanii i povsednevnoy zhizni rossiyskogo krestyanstva vtoroy poloviny XIX - nachala XX v. [Legal customs in everyday consciousness and daily life of the Russian peasantry in the second half of the 19th - early 20th century]. IN: Pravo ipolitika [Law and politics], 2013, no. 10, pp. 1373-1380.
Burbank J. Russian Peasants Go to Court: Legal Culture in the Countryside, 1905-1917. Bloomington, Indiana University Press, 2004, 374 p.
Dashkevich. G. A. O volostnom sude i ego reforme: iz nablyudeniy nad krestyanskim samoupravleniem [On volost legislation and its reform: observations of peasants' self-government]. Vilna, Typography ofA. G. Syrkina publ., 1885, 104 p.
Frierson C. A. "I Must Always Answer to the Law..." Rules and Responses in the Reformed Volost' Court. IN: The Slavonic and East European Review, 1997, vol. 75, no. 2, pp. 308-334.
Leontyev A. A. Volostnoy sud i yuridicheskie obychai krestyan [Volost court proceedings and legal customs of peasants]. St. Petersburg, The printing house of law bookstore of N. K. Martynov publ., 1895, 140 p.
Mironov B. N. Sotsialnaya istoriya Rossii perioda imperii (XVIII - nachalo XX vv.): genesis lichnosti, demokraticheskoy semyi, grazhdanskogo obshchestva ipravovogo gosudarstva [The social history of Russia of the Empire period (18th - early 20th centuries): genesis of the individual, democratic family, civil society and the law-governed state]. St. Petersburg, The printing house "Dmitry Bulanin" publ., 1999, vol. 1, p. 548.
Skorobogaty P. Ustroystvo krestyanskih sudov; Ustroystvo volostnyh sudov: Obychnye formy krestyanskogo suda [Organization of peasants' courts; organization of volost courts: common types of peasant courts]. Moscow, Typography of A. I. Mamontov and Co publ., 1880, 68 p.
Сведения об авторе
Митрофанов Тимур Сергеевич, аспирант кафедры отечественной истории Казанского федерального университета, e-mail: timur.mitrofanov@gmail.com.
About the author
Timur S. Mitrofanov, graduate student at Department of History of Russia of Kazan Federal University, e-mail: timur.mitrofanov@gmail.com.
В редакцию статья поступила 31.08.2018 г., опубликована:
Митрофанов Т. С. Волостные суды Казанской губернии: правосознание, закон и обычай // Гасырлар авазы - Эхо веков. - 2019. - № 1. - С. 171-180.
Submitted on 31.08.2018, published:
Mitrofanov T. S. Volostnye sudy Kazanskoy gubernii: pravosoznanie, zakon i obychay [Volost courts of the Kazan province: legal consciousness, laws and customs]. IN: Gasyrlar avazy - Eho vekov, 2019, no. 1, pp. 171-180.
