CC BY
107
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 7 (261).
История. Вып. 49. С. 100-105.
РЕЛИГИЯ. ОБЩЕСТВО. ВЛАСТЬ
Р. Ш. Хакимов
ВОИНСТВУЮЩИЙ АТЕИЗМ ПРОТИВ ИСЛАМА НА УРАЛЕ (1928-1940 ГОДЫ)
В статье рассматривается политика воинствующего атеизма, проводимая Советским государством против религиозных объединений в период 1928-1940 гг., в Уральском регионе на примере ислама. Отмечается, что одним из главных направлений в осуществлении этой политики было закрытие культовых зданий - материальной основы деятельности религиозных общин. Мероприятия по закрытию мечетей направлялись и координировались партийными и советскими органами. Застрельщиками были коммунисты, комсомольцы и сельские активисты. Автор делает вывод о том, что массовое закрытие мечетей, политика воинствующего атеизма нанесла огромный ущерб духовной культуре татар и башкир.
Ключевые слова: мечети, медресе, воинствующий атеизм, закрытие, мусульманские общины, мулла, антирелигиозные собрания, антирелигиозная пропаганда.
С первых дней существования Советского государства в отношении религии проводилась политика четко выраженного атеизма. В какие-то периоды она видоизменялась в линию относительной, вынужденной терпимости к вере и верующим, но были периоды засилья воинствующего атеизма, как, например, 1928-1940 гг. Одним из главных направлений в осуществление этой политики было закрытие культовых зданий - материальной основы деятельности религиозных общин.
На Урале наибольшее распространение имели традиционные религии - православие и ислам. В данной статье рассматривается политика воинствующего атеизма, направленная против ислама.
Следует отметить, что изъятие зданий мечетей и их закрытие началось с первых лет Советской власти. Так, одним из центров мусульманства на Урале был Троицк, его называли «уральской Меккой», в городе до революции действовало семь мечетей, знаменитые медресе «Расулия» и «Мухамадия». В 1919 г. была закрыта первая мечеть в Троицке, построенная еще в 1835-1838 гг. Во время нэпа она была открыта и действовала до
1929 г., когда ее снова закрыли.
В 1923 г. была изъята мечеть в Красноу-фимске и передана педтехникуму, несмотря на возражения верующих. В городе Кизел райисполком своим решением изъял дом муллы и устроил в мечети общежитие Губа-хинской копи. Начальник Верхне-Камского окрадмотдела по этому поводу 2 сентября
1926 г. направляет докладную записку в административный отдел Уралоблисполкома, которая имеет характерное для того времени название «Об отобрании РИКом в г. Кизел дома муллы..
Первый приход мусульман Челябинска располагался в Ак-Мэчет (Белая Мечеть), построенной в 1890-99-х гг. купцами Х. Зари-фовым и З. Г. Галеевым. После революции Ак Мечеть перешла в собственность государства и была передана в пользование зарегистрированной общине верующих. В период голода 1921-22 гг. муллой Ак Мечети Салимзяном Урмановым был организован сбор средств в пользу голодающих, предприняты другие шаги, способствующие взаимодействию мусульманской общины и Советской власти. Однако процесс по делу товарищества «Итти-хад», работавшего при мечети летом 1924 г., сделал подобные контакты невозможными. Товарищество обвинили в том, что согласно законам шариата оно выделяло закят - 1/40 часть своих доходов - на содержание мечети и муллы, а Урманов не уплатил налогов с полученного денежного вознаграждения. Товарищество закрыли, муллу приговорили к 4 годам тюрьмы с последующим поражением в правах на три года. Кроме того, ему было запрещено после освобождения в течение трех лет проживать в пределах Уральской области. С этого времени Ак Мечеть стала одним из объектов антирелигиозной пропаганды в Челябинске. Все чаще звучали призывы к закрытию мечети. В таких условиях 24 августа
1928 г. сложил с себя обязанности муллы Исхак Исмагилов, объявив об этом через газету, а в начале 1930 г. собрание общины Ак Мечети, на котором присутствовало 181 человек, под давлением властей приняло решение о самороспуске. 21 февраля 1930 г. Челябинский окрисполком утвердил закрытие мечети и передал здание под «клуб нацменов»2.
Для обеспечения поддержки проводимых мероприятий по закрытию религиозных культовых учреждений партийные и советские органы организуют снизу инициативу масс в форме проведения антирелигиозных собраний, митингов, сельских сходов, сбора различных петиций, заявлений. Проводятся индивидуальные и групповые беседы с верующими по вопросу закрытия действующих мечетей, организаторами этой работы являются члены партии и комсомольцы.
21 июля 1929 г. в городе Миасс проводится собрание граждан татар и башкир. На собрании присутствует 139 человек. Повестка собрания: окончательное оформление вопроса передачи мечети под школу, «за» голосует 138 человек. Из принятого решения собрания:
«1. Постановление общего собрания граждан татар и башкир города Миасс от 14 июля
1929 г. подтвердить и мечеть передать для помещения нацменовской школе <.>
4. Просить Президиум Горсовета о передаче бывшего помещения нацменовской школе под татаро-башкирский клуб, произвести необходимый ремонт, оборудование, обеспечить топливом, освещением, дать платного клубного работника и сторожа-истопника.
5. Вызываем на соревнование рабочих Миасского напилочного завода и граждан города Миасс передать церковь под культурное учреждение»3.
Обращает на себя внимание последний пункт решения, ярко характеризующий нагнетание накала пропагандистской кампании, разжигающий дух соревновательности - обязательный элемент кампанейщины.
Следом один за одним принимают решения Миасский горсовет от 25 июля, Миасский райисполком от 2 августа и Златоустовский окрисполком об удовлетворении ходатайства рабочих, и материалы представляются на утверждение в Уральский облисполком.
19 августа 1925 г. Малый Президиум Уральского облисполкома принимает постановление: «1. С постановлением Златоустовского окрисполкома согласиться <.>
3. Поставить на вид Президиуму Златоустовского ОкрИК фактическое окончательное закрытие мечети до утверждения вопроса в облисполкоме»4.
Верующие Миасса предприняли попытку опротестовать данное решение и написали жалобу в ВЦИК, мотивируя неполным составом на собрании башкир и татар, где принималось решение и закрытии мечети. Горсовет дал сведения о посещаемости собрания: всего нацменов - 241, выехали на заработки - 40, находилось в городе - 201, не явилось на собрании по уважительной причине - 30 человек. Следует отметить, что население Миасса насчитывало в то время 20 тысяч человек и около 5 % составляли татары и башкиры, или около тысячи человек. Получается, что значительная часть мусульманского населения фактически не принимала участие в решение вопроса о мечети.
19 декабря 1929 г. Секретариат Председателя ВЦИК дал ответ такого содержания: «Президиум ВЦИК отклонил просьбу верующих о пересмотре Вашего постановления от 19 августа сего года о закрытии мечети в городе Миасс. Ваше постановление входит в силу. Объявите об этом заинтересованной группе верующих. Президиум ВЦИК обращает ваше внимание на нарушение закона, так как мечеть изъята была до решения дела ВЦИКом. Президиум ВЦИК предлагает предоставить верующим другое помещение взамен отобранного. Член Президиума ВЦИК П. Смидович»5.
Следует отметить в деле о закрытии мечети в городе Миассе грубые нарушения, которые не мог не отметить даже Президиум ВЦИК. Согласно постановлению ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» от 8 апреля 1929 г. решение о закрытии мечети (церкви) могло вступить в силу только после утверждения облисполкомом, а в случае подачи жалобы во ВЦИК община не могла быть ликвидирована до рассмотрения дела ВЦИК.
В 1930 г. с началом сплошной коллективизации процесс закрытия мечетей приобретает массовый характер. Крупным центром мусульманства на Урале был Оренбург, где с 1788 г. располагалось Духовное магометанское собрание. До революции в городе было восемь мечетей. В 1930 г. были закрыты: первая соборная мечеть с медресе «Валия», мечеть при Меновом дворе, впоследствии ее
снесли вместе со всем комплексом Менового двора. Эта мечеть и Меновой двор представляли собой огромную историческую и архитектурную ценность. В этом же году закрыли вторую соборную Караван-Сарайную мечеть, четвертую соборную мечеть вместе с медресе «Хабибия», в 1931 г. закрыли шестую соборную мечеть с медресе «Хусания», где учился цвет татарской, башкирской и казахской интеллигенции: Муса Джалиль, Сагит Агиш, Габдулла Амантай, Шагит Худайбердин, и где преподавали такие видные просветители, как Ризаэтдин Фахретдинов, Сагит Рамеев, Мусса Бигиев, Шариф Камал. Были закрыты также пятая соборная мечеть «Медресе-и-Захидийе», третья соборная мечеть. В городе осталась только седьмая соборная мечеть, ставшая центром духовной жизни оренбургских мусульман.
3 февраля 1930 г. малый президиум Уральского облисполкома принимает решение удовлетворить ходатайство Нижне-Тагильского окрисполкома о закрытии в городе мечети и передаче здания под клуб для нац-меншинств6. 13 января заседание Малого Президиума Уралоблисполкома принимает решение о закрытии мечети в городе Ирбит и о передаче здания под культпросветучреж-дение для нацмен7. 18 января - докладная записка начальника Пермского окрадмотдела в Уральский областной административный отдел о закрытии мечети в городе Лысьва8. На основании этой докладной Малый Президиум Уралоблисполкома своим решением от 13 февраля 1930 г. утверждает закрытие данной мечети9.
Утверждение решения Уралоблисполко-мом по представлениям с мест принимает обязательный характер, нет ни одного случая отказа в принятии решений о закрытии религиозных учреждений.
Мусульманские общины стремились не давать никакого повода для закрытия мечетей, своевременно уплачивали высокие налоги, но это никак не влияло на принятие решений. Так, верующие города Троицка жаловались: «.налоги мечети № 1 и № 2 были уплачены полностью, но, несмотря на это, их закрыли административно, мы дали об этом одну телеграмму и заявление в Свердловск, а ответа никакого нам не дали»10.
Советские органы на местах активно включаются в кампанию по закрытию мечетей. Малый Президиум Троицкого окриспол-
кома 7 января 1930 г. принимает решение о закрытии мечети в поселке Пласт и о передаче ее под школу нацменшинств, а 27 февраля
1930 г. принимает такое же решение по мечети в поселке Шукуровский Уйского района. Приложен протокол собрания граждан Шу-куровского поселка от 17 декабря 1929 г.: «... ликвидировать мечеть в 10-тидневный срок, здание отдать под школу». На собрании присутствовало 84 человека, из них 8 человек голосовало «против»11.
Произвол властей, игнорирование права верующих не могло не вызывать противодействия со стороны населения. Так, в селе Утееево Ивановского района Оренбургского уезда 4 мая 1930 г. на религиозной почве произошло массовое женское выступление в количестве 50 человек, требовавших от местной власти возврата им мечети, закрытой на основании общего собрания от 1 февраля. Участники митинга выкрикивали: «Русские молятся, а у нас наступает большой праздник “Курбан-байрам”, а молится негде». В ходе инцидента секретарю сельсовета изорвали рубашку, на место выезжал уполномоченный ОГПУ. После произошедшего инцидента районные власти вынуждены были предоставить верующим села пустующее помещение для совершения религиозных обрядов12. Здесь видим момент противопоставления и сравнения с православной церковью, но и ее положение ничем не отличалось от положения ислама.
Зачастую закрытие религиозных культовых учреждений принимало явочный характер, с полным отступлением от установленного законодательства.
Аргаяшский кантонный комитет ВКП(б) вынужден был отметить в одном из своих решений в 1927 г.: «В деревне Курманово Арга-яшской волости без подготовки собираются общие собрания и ставят о закрытии мечети, на собрании из всего населения участвует не более 30 %, во время голосования получает меньше голосов, несмотря на это, решено в административном порядке о закрытии мечети. Имеются случаи, когда целой толпой шествующие на одно лицо захватывают мечети, вывешивают флаг, образуют культурные учреждения (Мухамет-Кулуевская волость)»13.
В октябре 1929 г. было созвано в Златоусте городскими властями неправомочное собрание мусульманской общины, которое вынесло постановление о передаче здания мечети на культурно-просветительные нужды.
Как отмечал в жалобе член мусульманского приходского совета Хисамутдин Дяушев, активисты мусульманской общины не допускались на собрание силами специально выставленной для этой цели охраны. Несмотря на протесты, здание мечети в конце 1929 г. было переоборудовано под клуб для нацмен-
шинств14.
Создавалась обстановка психологического давления на служителей культа, вынуждающая их принимать решение о сложении сана. Так, в деревне Караболка Кунашакско-го района муллой был Сафиулла Губайду-лич Ибатуллин, 1877 г. р. Он был человеком прогрессивных взглядов, достаточно сказать, что, будучи муллой, он одновременно занимался учительством, преподавал по джади-дисткой методике, в 1917 г. как левонастроенный мулла был даже исключен из служителей культа, но не переставал служить до
1930 г. В 1929 г. Ибатуллин был раскулачен, и в такой обстановке 1 января 1930 г. заявил о своем желании снять сан муллы и сдал имеющиеся документы служителя культа в сельский Совет15.
Партийные организации активно вели антирелигиозную пропаганду, стремясь искоренить религиозные праздники. Так, Троицкий окружком 28 апреля 1928 г. направляет письмо секретарям райкомов партии о проведении антирелигиозной пропаганды и агитации во время празднования мусульманами Курбан-Байрама и Сабантуя, где окружком предложил проводимый в это же время праздник труда - Сабантуй - использовать в противовес религиозному празднику и провести праздник Сабантуй раньше Курбан-Байрама. Предлагалось агитировать против жертвоприношения, за увеличение и улучшение породности скота, разъяснять пользу коллективизации и машинизации сельского хозяйства, организовать массовые культурные развлечения (спорт, джигитовка, бега, игры, концерты)16.
В день празднования Курбан-байрама активисты Союза воинствующих безбожников устроили под окнами соборной мечети в городе Курган антирелигиозный митинг, предшествовавший закрытию культового сооружения.
В стране создавалась обстановка нетерпимости к верующим, их фактически лишали возможности удовлетворять свои религиозные потребности. Муадзин 4-й Троицкой
мечети А.-М. Л. Латыпов показал на допросе в ОГПУ 29 апреля 1933 г.: «.верующие мечеть посещают мало, лишь потому, что большинство находятся на работе, если не выходить на работу и пойти в мечеть, лишить работы, а верующих у нас много, и религия в них еще есть, лишь по этой причине они от-сутствуют»17.
ЦК ВКП (б) 5 июня 1929 г. принимает директивное указание «О допущенных ошибках в борьбе с религией и мерах по их устранению», где отмечается, что в связи с усилением антирелигиозного движения среди рабочих и крестьян за последнее время решения
о закрытии церквей принимают массовый характер. Однако при этом участились случаи совершенно нетерпимого искажения партийной линии в области борьбы с религией. Закрытие культовых учреждений проходит без предварительной массовой работы, без соблюдений законов, порой с издевательством над предметами культа, порой лишь по постановлению местного органа без санкции соответствующих исполкомов и центра18.
Принятие партийного документа, как видно из его же содержания, было вызвано, прежде всего, происходящими в стране за последние 4-5 месяцев волнениями верующих. ЦК партии предложил всем местным организациям вести борьбу с этими «извращениями», обращая особое внимание на учет настроения населения, опираться на общественное мнение, соблюдать максимальную осторожность в районах хлебозаготовок. ЦК ВКП (б) запретил ликвидацию культовых религиозных учреждений по мотивам неисполнения распоряжения о регистрации, по мотивам неуплаты налогов, запретил аресты так называемого религиозного характера, поскольку они не связаны с явными контрреволюционными деяниями служителей церквей и верующих.
ЦК партии потребовал при сдаче помещений религиозным обществам и определении ставок соблюдать постановление ВЦИКа от 2 марта 1923 г. и также потребовал обеспечить такой порядок, чтобы все закрытые церкви и другие молитвенные здания, до сих пор неиспользуемые, немедленно были рационально использованы18. Последний пункт был особенно важным для понимания, фактически прямо утверждалось, что курс партии неизменен. Само содержание документа вносило лишь корректировки, но кардинально не ме-
няло партийный курс на фактическую ликвидацию религии через ликвидацию ее материальной основы - культовых центров-зданий и организационных форм - общин.
Принимая во исполнение директивное указание, Малый Президиум Уральского облисполкома 23 марта 1930 г. рассматривает вопрос «О мероприятиях по борьбе с нарушениями закона о порядке закрытия зданий религиозного культа». В принятом постановлении отмечаются имевшие место за последнее время, особенно в районах сплошной коллективизации, случаи явного нарушения установленного законом порядка ликвидации церквей. Малый Президиум предлагает окружным исполкомам допускать закрытие церквей только при наличии добровольно выраженного желания подавляющего большинства населения и при условии, если решения общих собраний граждан по этому вопросу получат утверждение облисполкома. Впредь до разрешения в облисполкоме вопроса о закрытии церкви оставлять в пользовании верующих и не применять никаких административных мер: изъятия зданий, опечатывания их, снятия колоколов и прочее. Прокуратуре и Суду привлекать к ответственности должностных лиц и частных граждан, виновных в издевательствах и оскорблении религиозных чувств верующих19.
На словах заявляя об уважении чувств верующих, в то же время партийные и советские органы не отказываются от своей главной цели - окончательно подорвать религиозное влияние на население, свести к минимуму деятельность религиозных учреждений. 22 февраля 1930 г. Административный отдел Уральского облисполкома под грифом «Секретно» направляет начальникам окрад-мотделов, горадмотделов, райадмотделений Циркуляр за номером 1-23С: «В связи с тем, что служители культа покидают те районы, где происходит закрытие церквей, наблюдающееся в настоящее время в довольно широких размерах, верующие обращаются в рай-адмотделения с ходатайством о разрешении пользоваться услугами служителей культа тех “приходов”, в которых они еще остались. Статья 19 Закона о религиозных объединениях от 8.04.1929 года (С У. - 29. № 35 ст. 353. Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства СССР) говорит, что район деятельности служителей культа, проповедников, наставников
ограничивается местожительством членов постоянного обслуживаемых ими религиозных объединений: на основании этой статьи начальники райадмотделений не разрешают духовенству выезды для совершения так называемых треб за пределы их прихода. Не чинить препятствия, но только для совершения таких обрядов, как похороны, крещение, соборование, но не разрешать богослужения, произнесение проповедей, устройства крестных ходов»20.
Партийные и советские органы, осуществляя закрытие религиозных учреждений, принимали меры, чтобы имущество данных учреждений зачислялось в государственный фонд и подлежало в обязательном порядке передаче финансовым отделениям райисполкомов. По этому вопросу Административный отдел Уралоблисполкома 31 января 1930 г. направил на места Циркуляр за номером 1-23: «.в деревнях закрываются церкви, причем на собраниях колхозников выносятся постановления о сдаче церковных ценностей и в частности колоколов различным организациям в обмен на тракторы, сельхозмашины и другое <...> Законом от 8.04.1929 года “О религиозных объединениях” точно определен порядок ликвидации имущества закрываемых культовых зданий <...> и поэтому всякая передача колхозам является совершенно незаконной и допускаемо быть не может»21.
Большей частью здания мечетей после их закрытия передавались под школы, клубы нацменьшинств, библиотеки, но часто бывшие мечети использовались как складские помещения, их пытались использовать для других производственных целей. Не существовало никаких ограничений в использовании бывших культовых зданий. Так, в здании первой Троицкой мечети располагался городской суд и морг, в здании шестой Троицкой соборной мечети одно время был магазин, где продавали вино-водочные товары. В Ярмарочной мечети города Ирбита последовательно размещались культурно-просветительское учреждение, детская поликлиника и ликеро-водочный завод.
На основе исследования, проведенного А. С. Старостиным, выявлено, что 76 % закрытых мечетей Южного и Среднего Урала использовались как культурно-просветительские учреждения: детсады, школы, избы-читальни, клубы, дворцы культуры, 7 % были отданы под склады, 4 % - под производствен-
ные помещения, 5 % - под административные помещения22. Непоправимой потерей для мусульман становилось уничтожение самих зданий. Так, была снесена вторая Троицкая соборная мечеть, бывшая уникальным архитектурным памятником, снесено здание пятой соборной мечети. Здания бывших мечетей ввиду плохого содержания, отсутствия ухода за зданиями со стороны новых хозяев быстро приходили в негодность. Как отмечает автор уже выше приведенного исследования, 73 % мечетей Среднего и Южного Урала не сохранилось к моменту распада СССР23.
Закрытие мечетей продолжалось и в последующие годы. К 1940 г. в Челябинской области из 135 мечетей было закрыто 120, а в Свердловской области осталась действующей только одна мечеть - в деревне Новый Бугалыш.
Но нередко здания бывших мечетей пустовали, или же их разбирали на дрова, или же материал использовали для строительства. Для оправдания изъятия мечетей использовали аргумент о «чрезвычайной отсталости нацменов в культурном отношении против русских», «необходимости ликвидации неграмотности». Здесь полностью игнорировался тот момент, что мечети были частью духовной культуры башкир и татар, выполняли наряду с религиозной и просветительскую роль, до революции почти при каждой мечети было мектебе (начальная ступень) или медресе (средняя ступень) образовательного учреждения, где наряду с религиозными преподавали и светские дисциплины.
Закрытие мечетей и связанная с этим ликвидация существовавших при них религиозных общин нанесли огромный ущерб ду-
ховной культуре башкир и татар, во многом подорвали связь времен и нравственность, которая тесно была связана с религиозными нормами.
Примечания
1 Государственный архив Свердловской области (ГАСО). Ф. Р-102. Оп. 1. Д. 363. Л. 13.
2 Ислам на Урале : энцикл. слов. Сер. «Ислам в Российской Федерации». Вып. V. М. ; Н. Новгород, 2009. С. 334.
3 ГАСО. Ф. Р-102. Оп. 1. Д. 490. Л. 10, 11.
4 Там же. Л. 4, 5, 9, 10, 11.
5 Там же. Л. 19.
6 Ислам на Урале. С. 194.
7 ГАСО. Ф. Р-102. Оп. 1. Д. 697. Л. 1, 1 об.
8 Там же. Д. 698. Л. 1, 1 об.
9 Там же. Д. 699. Л. 9.
10 Объединенный государственный архив Челябинской области (ОГАЧО). Ф. Р-467. Оп. 4. Д. 552. Л. 17 об.
11 ГАСО. Ф. Р-102. Оп. 1. Д. 701. Л. 3.
12 Центр документации новейшей истории Оренбургской области (ЦДНИОО). Ф. 4. Оп. 1. Д. 321. Л. 47.
13 ОГАЧО. Ф. П-196. Оп. 1. Д. 27. Л. 126.
14 Ислам на Урале. С. 224.
15 ОГАЧО. Ф. Р-467. Оп. 3. Д. 9515. Л. 215.
16 ОГАЧО. Ф. П-170. Оп. 1. Д. 535. Л. 23.
17 ОГАЧО. Ф. Р-467. Оп. 4. Д. 552. Л. 17 об.
18 ОГАЧО. Ф. П-170. Оп. 1. Д. 648. Л. 292.
19 ГАСО. Ф. Р-575. Оп. 1. Д. 22. Л. 29.
20 ГАСО. Ф. Р-575. Оп. 1. Д. 22. Л. 17.
21 Там же. Л. 15.
22 Ислам на Урале. С. 358.
23 Там же. С. 359.
