CC BY
304
И. К. Москвина
Воинская слава России: память, памятники и забвение
Почитание воинских подвигов в России имеет многовековую традицию. Воинская доблесть и беззаветная жертвенность при защите Отечества являют собою важнейшие образцы нравственных ценностей русского народа. В героической летописи запечатлены примеры воинских подвигов многих поколений. Обращаясь к коллективной памяти россиян, мы видим, что отличительной чертой самосознания русского воинства являлись не жажда подвига во имя личной славы, не стремление к торжеству над поверженным врагом, а идея защиты родной земли, христианская жертвенность во имя общей великой цели. Христианские принципы определили нравственные основы воинского подвига, его образно-символическое воплощение в русской культуре.
«Ценностные маяки», в первую очередь идея защиты отечества, содержащиеся в ядре исторической памяти русского народа, создали ориентиры, «матрицу» восприятия прошлого и настоящего. Они во многом определяли и нацеленность вектора развития желаемого (идеального) будущего. Ценностный смысл «матрицы» - мужество, упорство в достижении лучшей доли, вера в «светлое будущее» и т. п. обуславливали позитивную направленность восприятия даже трагических событий, закрепленных в исторической памяти.
Еще при жизни отец Иоанн Кронштадтский, говоря о христолюбивом воинстве и ратных подвигах, обращался к «полям бранным»: «Не назову вас полями смерти или могилами мертвых, но полями жизни, сокровищницами бессмертия, ибо все тела убиенных воинов восстанут нетленными и процветут бессмертием».
Характер исторической памяти во многом определил особенности национальной традиции почитания героев. В русской культуре сложился и свой тип памятников как символических форм закрепления коллективной памяти. С истоков зарождения русского государства и до наших дней (исключая советский период насаждения насильственного атеизма) памятниками русской воинской славы становились храмы и часовни. Характерно и то, какие именно события военной истории и героические деяния прошлого оставались запечатленными в коллективной народной памяти. Она донесла до нас не только свидетельства о победах русского оружия. В поражении, в погибели зачастую обреталась необыкновенная нравственная высота, заключенная в идеалах заступничества и жертвы. Поэтому национальная традиция включает в себя память о подвиге народа и в тех войнах, в которых Россия, казалось бы, понесла поражение или исход которых был не всегда ясен. В народной памяти заключено множе-
ство подобных примеров: как героические страницы национальной истории были восприняты и оборона Севастополя в Крымской войне, не ставшей победоносной для России, трагические эпизоды русско-японской войны: оборона Порт-Артура, гибель крейсера «Варяг».
Мощный духовный и эмоциональный потенциал, который содержится «ядре» коллективной памяти, зачастую становится импульсом ее мифологизации. Концепции мифа, предложенная А. Ф. Лосевым и А. М. Пятигорским, позволяет рассматривать миф как содержание и форму сознания. Объективация мифа в культуре всегда связана с его интерпретацией. Мифы, легенды, предания могут передаваться из поколения в поколение, обрастая новыми подробностями. Отстоявшись во времени и набрав «вес», они начинают приобретать черты реальности. Мифологизированная память становится частью традиции, частью национальной культуры, оказывая сильное влияние на самосознание народа. Мифологемы, в том числе и героико-патриотические, включенные в традицию, являются неотъемлемой составной частью исторического дискурса, во многом определяют содержание и форму культурного текста.
Война является ситуацией, требующей мобилизации всех сил общества. Она нарушает нормальное течение жизни, подвергает испытанию существующую систему ценностей. Мифологизация героических подвигов, самих героев, имеет в этот период важное общественное значение Существенную роль при этом имеет формирование и восприятие массовым сознанием героических символов и мифов, вдохновляющих на борьбу. В коллективной памяти естественным путем, спонтанно складывается система мифологем и символов, служащих опорой национальному самосознанию. Часть символов является воплощением сакральных представлений как, например, образ святого Георгия, покровителя русского воинства. Символы часто носят персонифицированный характер. Подобные символы - это обобщенные, очищенные от второстепенных деталей образцы индивидуального или группового поведения, которые подчас подвергаются интерпретации, приводящей к мифологизации. Символы призваны поддерживать боевой дух армии и народа. Так, в годы Великой Отечественной войны символический характер приобрели фигуры Александра Матросова, Зои Космодемьянской, Николая Гастелло, героев-памфиловцев. Героические символы в некоторых случаях создаются целенаправленно, искусственно (благодаря усилиям государственной пропаганды), а затем более или менее успешно внедряются в общественное сознание. Не умаляя значения подвига героев советской истории, следует сказать, что символами эпохи стали многие люди, чья реальная биография, однако, при соприкосновении с ней историков, становилась мощным инструментом развенчания мифа. Отсюда - закрытость источников изучения реальной коллективной памяти народа в советской исторической науке. Гипертекст советского периода, посвященный Великой Оте-
чественной Войне и воплощенный в жанрах литературы, живописи, монументального, музыкального и кино искусства, насыщен мифологемами и символическими образами, олицетворяющими в первую очередь величие советского государства.
Памятник для тех, кто его сооружает, связан с формулировкой нормативных образцов мышления и поведения, важных для современного общества. Часто памятник выступает как идеологический объект, сконструированный для восприятия и усвоения ценностей широкими массами. Он регулирует и закрепляет в сознании современников образы истории, участвуя в формировании коллективной памяти, общепринятого знания о прошлом. Механизм освоения привнесенного через визуальные формы исторического опыта может быть формой пропагандистской риторики. Интересно, что большинство памятников, как правило, подхватывает сложившуюся повествовательную модель «монументального рассказа». Они в основной массе продолжают служить иллюстрацией для общепринятых представлений об истории. Коммеморативная практика служит укреплению господствующей идеологии. Так, в послевоенный период стали устанавливать грандиозные монументы и памятники героям революции и Гражданской войны, связывающие эти исторические события с Великой Отечественной войной в единую историческую линию. Схема героико-патриотической «матрицы» предполагала, что сначала была борьба за власть Советов, а потом защита созданного государства. Так в 1957 году (сорокалетие революции) был открыт монумент «Борцам за революцию» и Вечный огонь на Марсовом поле в Ленинграде. Вместе с тем многие события, закрепленные в исторической памяти народа, не были отражены в памятниках. К ним относятся такие страницы истории как советско-финская война, не нашедшая яркого отражения в коммемо-ративной практике. Почти нет монументов, посвященных трагическим страницам этой войны. Коллективная память также сохранила мало свидетельств, так как многие материалы тех лет были намерено сокрыты.
Смена духовных ориентиров и ценностей сопровождается напряженным вниманием к символам культуры. Это нашло отражение, в частности, в культурной и идеологической политике государства по отношению к памятникам и ритуалам других эпох.
В 1932 году на ратном поле Бородина был взорван главный монумент «Защитникам Отечества» на батарее Раевского и могила генерала Петра Багратиона. То же самое происходило и с другими монументами и символами Российской империи: в 30-е годы была уничтожена колонна Славы из трофейных пушек перед Спасо-Преображенским собором Измайловского полка в Ленинграде. Эти примеры можно множить. Так уничтожали историческую память о героях, вождях и защитниках Отечества. Борьба с историческим наследием России была продолжена более изощренными методами и в последующие годы. 116
Стремление целенаправленно ввести что-либо в историческую память путем закрепления символов в культурном тексте, активного повторения в ритуале, способствует даже большему идеологическому искажению подлинной традиции, чем намеренное умолчание о чем-то. Известный английский исследователь мемориальной традиции СССР Кэтрин Мерридейл говорит о намеренной избирательности советской «коммемо-рации», или приемов, поддерживающих коллективную память: «Непомерное повторение одних воспоминаний и целенаправленное исключение всех остальных представлялось формой цензуры, настолько же мощной, как любой покров официального отрицания»160.
Безусловно, что коммеморативная традиция находится в зависимости от государственной политики в целом. Государство оказывает существенное влияние на то, каким образом и какие события военной истории должны быть запечатлены для потомков.
Что касается советской мемориальной политики, то наряду с сохранением памяти о Гражданской и Великой отечественной войне были приложены огромные усилия для стирания из коллективной памяти многие героических страниц военной истории России, в частности, первой мировой войны.
Нельзя сказать, что первая мировая - это «неизвестная война» как ее определил в своей книге У. Черчиль. История первой мировой широко изучалась в разные годы зарубежными и отечественными историками. Но для России это - «забытая» война, преданная забвению на 90 лет. Возможно, это произошло по тому, что ее символическое и духовное значение не вписывались не в одну из идеологических систем, прошедших 90 лет: на уровне теории коммунистическая идеология не приемлет христианства, в либеральную доктрину не вписывается национализм. Могут возразить, что война стерта из коллективной памяти, потому что с точки зрения исторических последствий для России война завершилась бесславно. Россия не была в числе стран-победительниц, участвовавших в подписании Версальского мирного договора. Однако Крымская война была проиграна, но в коллективной народной памяти остались имена героев, символы, места памяти, памятники, связанные с героическими эпизодами этих войн: адмирал Нахимов, солдат Кошка и многие другие. Коммеморативная традиция обороны Севастополя была заложена и в символах Великой Отечественной Войны. Поэтому проблема стирания памяти первой мировой войны в отечественной традиции - это не только проблема исторической науки, но и истории культуры. Ответ на этот во-
160 Merridale C. War, death, and remembrance in Soviet Russia // War and Remembrance in the Twentieth Century / Ed. by Jay Winter and Emmanuel Sivan. Cambridge University Press. 1999. P. 76.
прос можно дать, исходя из понимания соотношения феномена коллективной памяти народа и истории161.
Во всем мире существует традиция чтить память ветеранов двух мировых войн 1914-1919, 1941-1945 гг., в частности День ветерана в Британском содружестве, в Бельгии, Франции. Героям двух мировых войн посвящены многочисленные памятники: В Лондоне сооружен грандиозный мемориал ветеранам двух мировых войн, первый мемориал Неизвестному солдату, вечный огонь был открыт в Париже на Елисейских полях как памятник героям войны 1914-1919 годов. В разных странах существуют воинские мемориалы, посвященные героям и жертвам этой войны, в том числе и русским ее участникам, они есть в Бельгии, Франции, Словакии и других странах. В России нет традиции поминовения героев первой мировой войны, почти нет памятников и мест памяти, за редкими исключениями. Мемориал Братского кладбища в Москве было создан еще попечительством Великой княгини Елизаветы Федоровны. 6 августа 1916 года состоялась закладка каменного храма-часовни во имя Преображения Господня, построенного по проекту архитектора А. Б. Щусева в 1918 году.
На территории огромного воинского некрополя-пантеона были похоронены 17,5 тысячи рядовых, более 580 унтер-офицеров, офицеров и генералов, 14 врачей, 51 сестра милосердия и боевые русские летчики, воевавшие в 1915-1918 годах. Здесь же на отдельных участках были погребены сербские, английские, французские солдаты и офицеры и около 200 юнкеров, погибших в боях с большевиками в 1917 году в Москве. В годы безбожного лихолетья по приказу Лазаря Кагановича почти все надгробные памятники на Братском кладбище были снесены, а храм-часовня Преображения Господня взорван. В 1956 году на территории Братского воинского кладбища началось строительство кинотеатра «Ленинград». При рытье котлована были выброшены останки погибших героев, повсюду валялись кости, обрывки парадной формы и боевые награды. В наши дни, к 90 -летию начала первой мировой войны, мемориал частично восстановлен. К 100-летию окончания первой мировой войны в г. Пушкние (Царское Село) была открыта первая очередь мемориала в память героев первой мировой.
В чем же причина забвения столь грандиозной и трагической страницы отечественной истории? Почему она оказалась стертой из коллективной памяти? Можно ли найти этому объяснение в том, что она не была победоносной для России и, начавшись с патриотического подъема всех слоев русского общества, закончилась разочарованием и, в конечном итоге, революцией? Но как уже отмечалось, особенность национальной
161 Франция-память / П. Нора, М. Озуф, Ж. де Пюимеж, М. Винок. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1999, с. 17-50.
118
традиции почитания воинского подвига не предполагает обязательную победу. Многие трагические военные эпизоды были овеяны героизмом, мифологизированны и вошли в отечественный исторический нарратив. Первая мировая война оказалась стертой из коллективной памяти. Ком-меморативная практика не сохранила до нас памятников, ритуалов, мифов, символов, посвященных войне, грандиозной по масштабам и жертвам. Парадоксальность ситуации заключается в том, что период первой мировой войны был тщательно исследован советскими историками. Однако советская историческая наука преподносила многочисленные факты, сведения только лишь идеологически «препарированными», так как это было выгодно новой власти, вожди которой выступали с самого начала с пораженческих позиций. История в данном случае выступила, как писал Фуко, идеологическим прессом для непосредственной коллективной памяти. Коллективная и личная память о первой мировой также оказались стертыми. Во-первых, значительная часть носителей личной памяти погибла на фронтах, особенно в кампанию 1915 г., когда полегла основная часть регулярной русской армии, ее цвет, а на смену ей пришли резервисты. А. И. Деникин писал об ужасных потерях 15-го года. После, в гражданскую войну многие участники войны, ее герои стали сторонниками белого движения: трижды георгиевский кавалер Н. Юденич, георгиевские кавалеры А. И. Деникин, П. А. Колчак, К. Г. Маннергейм и многие другие рядовые участники войны. Существенная часть оказалась в последствии эмиграции. Были расстреляны большевиками георгиевский кавалер, автор «Записок кавалериста» Н. С. Гумилев, человек- символ, георгиевский кавалер, донской казак Козьма Крючков. Места памяти оказались за рубежом СССР - во Франции, Бельгии, Польше, Западной Украине и Белоруссии. Зачастую было опасно вспоминать о службе в царской армии, хранить фотографии, письма, награды. Хотя участниками первой мировой, георгиевскими кавалерами были: Чапаев, Буденный, будущие маршалы победы - Малиновский, Рокоссовский, Жуков и многие другие. Только в 90-е годы были опубликованы в России мемуары участников войны - А. Деникина, великих князей Александра Михайловича, великой княгини Марии Павловны и других
Главная причина забвения второй мировой войны состоит в том, что после октября 1917 года была намерено стерта коллективная память о ней. Изучение войны проходило, но пришедшие к власти большевики приложили все усилия для того, чтобы оклеветать память об этой войне. Поражение в войне рассматривалось как условие победы революции (пораженческая позиция была сформирована еще на II съезде РСДРП). Исходя из ленинского определения, сложились метафоры: «империалистическая бойня», «последняя война царского режима». Они стали обязательной частью советского нарратива.
Вместе с тем, первую мировую войну (1914-1918 гг.) в России первоначально восприняли как отечественную. Объявление Германией 1 августа 1914 г. войны России было встречено русским обществом как необоснованное нападение на славянский мир. И оно сплотилось для защиты Отечества как части славянского православного братства. Даже левые круги, враждебные власти, не желали победы реакционной Германии.
Многие участники первой мировой войны - офицеры, прапорщики и генералы, солдаты и матросы, сестры милосердия и военные священники проявили образцы мужества, самоотверженности, верности присяге и воинскому долгу. Об их героизме и подвигах, силе духа и воинской доблести свидетельствовали ордена, наградное оружие, Георгиевские кресты и медали «За храбрость» всех четырех степеней.
Первый Георгиевский кавалер в годы войны - донской казак Козьма Крючков. Он стал символом народности первой мировой войны. Образ Козмы Крючкова стал почти мифологизированным. Его идеализированное изображение воспроизводилось в многочисленных литографиях, гравюрах. В обществе существовала потребность в опоре на героический миф о непобедимости русского духа, символом которого стал удалец-казак, в одиночку одолевший немецкую бездушную несметную силу.
В первую мировую войну орден Святого Георгий 1-й степени не выдавался, 2-ю степень награды заслужили четверо российский подданных - командующие фронтами генералы Н. Юденич, впоследствии вождь белой армии в гражданскую войну, Н. Иванов, Н. Рузский и Великий князь Николай Николаевич Младший (до 1915 года бывший верховным главнокомандующим русской армии). Из иностранных подданных орден Святого Георгия в первую мировую войну заслужили двое: главнокомандующий французскими вооруженными силами генерал Жозеф Жоффр (за разгром германских войск в Марнском сражажении) и Ф. Фош.
Римма Михайловна Иванова, сестра милосердия получила офицерский Георгиевский крест (посмертно) «За мужество и самоотвержение, оказанное в бою, когда после гибели всех командиров приняла командование ротой на себя; после боя скончалась от ран». Погибшая медсестра удостоилась ордена указом Николая II, нарушившим статут ордена в виде исключения. Были и юные герои: 13-летний Василий Правдюк, за личное мужество и героизм был награжден Георгиевскими крестами всех четырех степеней. Были знаменитые Георгиевские батальоны, где все солдаты и офицеры были Георгиевскими кавалерами.
В годы первой мировой войны сложилось особое героическое предание, символика, многие из которых были возрождены в последствие в Великую Отечественную. Здесь сказалась и устойчивость коллективной памяти, хотя подвергшейся репрессивному давлению идеологии, но подспудно хранившейся в народе традицию понимания героизма. Традицию,
хотя и насильственно прерванной, но восстановленной патриотическим порывом, необходимости жертвы за спасение Отечества.
Символическими образами уже в первую мировую стали русские герои-летчики. В народной памяти закрепилась героическая гибель летчика Нестерова, изобретателя «мертвой петли». Были русские летчики, летавшие без ног, предвосхитившие подвиг А. Маресьева. Были дети-герои первой мировой (ставшие предвестниками других юных героев уже в Великую Отечественную войну). Символами действенной христианской любви стали сестры милосердия.
Первая мировая война, как в последствии Великая Отечественная, нашла отражение в художественной культуре: «Записки кавалериста» и стихи Н. Гумилева, песни, рассказы, очерки, литографии и гравюры. С патриотическим репертуаром выступали популярные артисты - Морфе-си, Плевицкая, Вяльцева и другие.
Таким образом, мы можем утверждать, что первая мировая война (особенно в первый период) в коллективном сознании широких слоев русского общества была сопряжена с идей защиты Отечества. В героической символике первой мировой нашли отражение ценности христианской жертвенности в стойкости.
Стирание коллективной памяти о первой мировой войне служит ярким примером того, что коммеморативная практика последующего периода имела четкую негативную идеологическую направленность. Коммеморативная практика обусловливает следующее: подлинность традиции во многом зависит от того, что общество предпочитает помнить и что оно предпочитает забыть. Коммеморация как форма государственного воздействия на коллективную память может быть направлена как на стирание, так и на создание новой ее парадигмы. Когда государство и общество заняты поиском путей для формирования исторической памяти - сюда относится, например проведение дней памяти того или иного события, мемориальных церемоний, культивирование памяти посредством проведения ритуалов или создания мемориальных комплексов, музеев, то часто такие действия имеет целью мифологизацию прошлого. Эти действия подчас ориентированы на то, чтобы изобрести новые культовые церемонии для общества, то есть некий суррогат религии, где место прежних культов опустело, или придать некое самобытное сознание обществу, оставшемуся без идентификации.
Историческая справедливость требует воскресить коллективную память, собрать документы, письма, открыть архивы, воздвигнуть памятник героям «забытой войны».
