CC BY
36
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
УДК 94(47+571.5).072/.084.3
ВОЕННО-ПОЛИЦЕЙСКАЯ СЛУЖБА ЕНИСЕЙСКОГО И ИРКУТСКОГО КАЗАЧЕСТВА
В XIX - НАЧАЛЕ XX ВВ.
А. Е. Богуцкий
Хакасский государственный университет им. Н. Ф. Катанова
В статье рассматривается служебная деятельность енисейских и иркутских казаков в XIX — начале XX вв. Обращение к этой теме позволяет расширить сложившиеся в исторической науке представления о казачестве Восточной Сибири.
Ключевые слова: енисейское и иркутское казачество, сословие, военная и полицейская службы.
В сложный период кризисов и преобразований конца XX - начала XXI вв. в российском обществе неоднократно поднимался и поднимается вопрос о возрождении казачества. Интерес к этой категории населения Российского государства связан с попытками его представителей выполнять некоторые функции дореволюционного служилого сословия в нынешних условиях, в частности, несение военной и охранной служб. Возрождение и активизация такого общественного объединения, как казачество, имеющего многолетнюю историю, вызывает интерес и у исследователей.
В данной статье автор обобщает сведения о военной и полицейской службе енисейских и иркутских казаков в XIX - первой четверти XX вв. в отечественной историографии, а также на основе введения в научный оборот новых источников расширяет сложившиеся представления о служебной деятельности казаков енисейцев и иркутян в XIX - начале XX вв.
Среди дореволюционных авторов, косвенно затронувших в своих работах историю службы енисейско-иркутского казачества, следует отметить офицеров Русской императорской армии Н. Путинцева [1], М. Хлыновского [2], А. Мунгалова [3]. Проблема службы указанного сословия частично рассматривались этими авторами в связи с изучением истории сибирского казачества и анализом социально-экономического положения данной группы казаков на рубеже XIX-XX вв.
В советской исторической науке история службы енисейских и иркутских казаков практически не затрагивалась. В постсоветской историографии изучение этого вопроса связано с такими исследователями, как Г. Романов [4], В. Милюхин [5], Н. Меринов [6], которые впервые остановились на аспектах не только военной службы, связанной прежде всего с охраной государственной границы, но и службы в горно-полицейской страже, а также на участии данного казачества в подавлении народных выступлений в период первой русской революции.
Проникновение казаков в Восточную Сибирь началось ещё в конце XVI века. Первое постоянное поселение - Туруханское зимовье - было основано здесь в 1607 году в северной части будущей Енисейской губернии. В 1617 году построен Маковский острог, а в 1619 году - Енисейский острог, который стал на долгие десятилетия главным политическим и экономическим центром русской колонизации Восточной Сибири, исходным пунктом для дальнейшего продвижения казаков на юг и восток. Опираясь на эти укреплённые пункты, казачьи отряды проводили разведки по Енисею, его притокам, они дошли до рек Лена, Ангара и озера Байкал, а позже вышли к Тихому океану, попутно закладывая новые зимовья и остроги [7].
Енисейские и иркутские казаки в период XVII-XVШ вв. входили в состав «служилых людей», которые, по разным оценкам, насчитывали от 8 до 9 тыс. человек [8, с. 423]. По роду службы казаки делились на две категории: станичных и полковых. К первым относились казаки, которые должны были отбывать службу в местах своего жительства (не далее 150 вёрст от дома), в том числе на пограничных заставах и постах. Ко вторым относились казаки, которые жили в городах, острогах и не обзавелись хозяйством или должны были отбывать службу в регионах, отдалённых от постоянного их места жительства. Отсутствие внешнего противника (особенно после 1750-х гг.) сместило военную функцию енисейских и иркутских казаков на полицейскую [1, с. 294].
С середины XVIII века царским правительством были определены штаты казачьего населения. Казаки, находясь на службе, получали от государства жалованье, снаряжение, вооружение, фураж и провиант. Все казаки обязаны были служить «...доколе в силах», то есть почти пожизненно [7, с. 17; 8. с. 428; 9, с. 33-36]. Малочисленность енисейских и иркутских казаков, отсутствие серьёзной внешней угрозы постепенно привели к подчинению этого казачества гражданским властям. Подобный вывод нам позволяют сделать решения царских властей начала XIX века, в которых законодательно закреплено подчинение казаков гражданской администрации Сибири [1, с. 293; 2, с. 116-118; 10, с. 270]. В частности, в 1802 году в Сибири были сформированы 24 городовые казачьи команды: Тарская, Пелымская, Енисейская, Красноярская, Туруханская, Кузнецкая и др. На команды были возложены полицейские функции. В 1810 году состоявшие на службе в Сибири казаки сводятся в казачьи городовые команды под управлением гражданских властей [11, с. 327].
С 1822 года по инициативе М. М. Сперанского принимаются меры по реформированию этой части российского казачества. Согласно Уставу о сибирских городовых казаках из разных команд формируются семь городовых казачьих полков, в том числе шестисотенные Енисейский (из Туруханской, Енисейской и Красноярской команд) и Иркутский (из полка того же наименования). Были определены численность казачества Енисейской и Иркутской губерний и штаты казачьих полков. По Уставу воспрещалось верстание в казаки и выход из казачества. Тем самым реформа М. М. Сперанского окончательно превратила городовых казаков в особое сословие, выделив эту группу из общей массы населения [2, с. 118; 11, с. 327; 20, с. 5-6]. Положения Устава определяли и служебные обязанности казаков, которые заключались в следующем: сбор ясака, городовые полицейские службы (ночные разъезды, караулы, поддержание правопорядка), охрана соляных озёр, описание открываемых земель, хлебопашество для казённых нужд, поддержание в исправности и строительство крепостных сооружений, пограничная служба и т. д. [8, с. 428-429] Изменения во внутреннем устройстве и службе казаков продолжались и в дальнейшем.
В 1851 году царское правительство провело реорганизацию городовых казачьих полков, переведя казаков в податные сословия или в казачьи войска. По «Положению об Иркутском и Енисейском казачьих конных полках» от 4-го января 1851 года Енисейский и Иркутский городовые казачьи конные полки были переданы в военное ведомство и названы Енисейским и Иркутским конными казачьими полками. В Иркутский полк вошли казаки городового полка, станичные казаки Иркутского и Нижнеудинского округов и Тункинского отдела Китайской пограничной линии; Енисейский полк составили казаки городового полка и станиц Абаканской и Саянской. В состав новообразованных полков также вошла часть крестьян Енисейской и Иркутской губерний. После реорганизации в подчинении Енисейского полка, по данным правительственных чиновников, числилось 4 970 казаков мужского пола, а Иркутского - 3 552 [12, д. 64, лл. 1, 10-11 об.].
Увеличение численности енисейского и иркутского казачества связано со стремлением администрации Восточной Сибири оформить резерв для войск, расквартированных в Забайкалье. Именно в этот период генерал-губернатор Восточной Сибири граф Н. Н. Муравьёв принял меры, направленные на воссоединение южных дальневосточных земель с Россией. Оба полка, а также образованное в 1851 году Забайкальское казачье войско были подчинены военному ведомству [9, с. 49].
Как показывает анализ литературы и документальных источников, произошедшее увеличение численности казачьих полков и Забайкальского казачьего войска по-прежнему не удовлетворяло администрацию Восточной Сибири, которой требовались люди для освоения новых земель и их охраны. В конце 1850-х гг. царское правительство приняло решение увеличить численность казачьего населения Восточной Сибири за счёт штрафованных чинов внутренней стражи, аналога современных внутренних войск. Из европейской части страны в Енисейскую, Иркутскую губернии и Забайкалье было направлено около тринадцати тысяч бывших солдат. Часть из них поехала добровольно, но большинство вместе с семьями было переведено в казачье сословие и казачьи полки, можно сказать, насильно [13, с. 167]. Таким образом, в ранее замкнутой сословной группе населения восточносибирских губерний появилась значительная группа людей, которые по своему происхождению были далеки от казачества, которые не знали его обычаев, традиций, бытового уклада, особенностей несения военной службы.
Для «оказачивания» (то есть создания полноценного по духу и быту казачьего населения) сосланных солдат прикрепляли к потомственным казакам, чтобы они несли ответственность за воспитание причисленных (приписанных) к казачеству бывших штрафованных чинов. Как указывал современник описываемых событий И. Попов, этой категории причисленных казаков местные жители дали пренебрежительное прозвище «казачишки» [14, с. 141].
Политика реформ, проводимая в период правления императора Александра II, привела к изменениям в хозяйственной жизни и службе российского казачества. Введенное в 1870 году положение об общественном управлении в казачьих войсках закрепило за военно-служилым сословием автономное самоуправление, независимое от крестьянской и гражданской администраций в хозяйственных и социальных сферах. По данным исследования Е. Ю. Рукосуева, на территориях со смешанным крестьянско-казацким населением это позволяло иметь две сословные структуры управления с обособленными крестьянским и казачьим войсковыми земельными фондами [15]. Казачье население освобождалось от уплаты государственных податей (в том числе и подушной) и налогов, а также некоторых повинностей и т. д. Каждому казаку мужского пола, включая и несовершеннолетних, полагался больший, чем у крестьян, земельный надел в 30 десятин пахотной земли. Ещё 10 десятин отводилось в войсковой запас на будущий прирост населения. Подобные реформы, по мнению властей, должны были способствовать превращению казачества в самоокупаемую военную силу. На полученный доход с земельного надела казак должен был приобрести амуницию, строевого коня и холодное оружие, с которыми обязан выходить на действительную военную службу [15; 21, с. 136, 144-146].
Согласно «Положению о преобразовании Иркутского и Енисейского конных казачьих полков» 1871 года реформированию подверглось также казачество Енисейской и Иркутской губерний. Енисейский и Иркутский казачьи конные полки были расформированы. Зачисленное в казачество по «Положению об Иркутском и Енисейском казачьих конных полках» 1851 года неказачье население приписывалось к другим сословиям, в основном к крестьянскому. В служилом сословии остались только потомственные казаки, бывшие в нём до 1851 года. В мирное время оставшееся казачье население обязано было выставлять на военную службу одну Красноярскую и одну Иркутскую конные сотни, дислоцированные в губернских центрах. В военное время они развёртывались в одноимённые трёхсотенные конные дивизионы. Кроме того, казачье население формировало особые
команды казаков в помощь полиции, для охраны на золотых приисках, в консульскую охрану в городах Монголии и т. д. [11, с. 329; 16, с. 57-58].
Причинами столь радикальных реформ в отношении енисейско-иркутского казачества в начале 1870-х гг., с чем трудно не согласиться, могли быть следующие события. С присоединением Приамурья и Приморья в середине XIX века границы Российской империи отодвинулись на восток. Для их охраны были созданы Забайкальское и Амурское казачьи войска. По мнению Г. Романова, восточносибирские губернии оказались надёжно защищены этим казачеством. Южные границы губернии охраняли Саянские горы. Надобность в больших военных казачьих формированиях отпала. Для выполнения полицейских функций в Енисейской и Иркутской губерниях было достаточно двух конных сотен [4, с. 35].
Как известно, отмена крепостного права в России в 1861 году привела к проведению других реформ в стране, которые также способствовали изменению положения казачества. В начале 1870-х гг. намечалась реорганизация русской армии. Она должна была комплектоваться на основе всеобщей воинской повинности. Многие высшие сановники предлагали упразднить казачьи войска, посчитав систему их комплектования и экономический уклад жизни анахронизмом. Но правительство не пошло на этот шаг, так как формирование регулярных кавалерийских и пограничных частей требовало огромных финансовых затрат. Тем более что в условиях малонаселённой Сибири казаки, чьи поселения находились недалеко от государственной границы, более всего подходили для несения пограничной службы [17, с. 14].
На решение властей о реорганизации казачества в восточносибирских губерниях могло повлиять и во с-стание ссыльных поляков, участников национально -освободительного движения 1863-1864 гг. в Польше, вспыхнувшее в Иркутской губернии во второй половине 1860 -х гг. Этой точки зрения придерживается, например, Н. Меринов. По его мнению, обращённые в казаки бывшие солдаты и крестьяне в боевых условиях показали свою полную непригодность и ненадёжность, отказавшись из-за боязни быть убитыми участвовать в ликвидации мятежа. Коренные же казаки проявили готовность отдать жизнь, выполняя воинскую присягу [6, с. 151, 153-155]. К тому же нравственное состояние приписных казаков и членов их семей, по словам современников, оставляло желать лучшего [14, с. 141, 144-146]. Большая часть бывших солдат разбрелась по Сибири, скрывшись от местных властей, либо пропала без вести. Деньги, полученные на обзаведение хозяйств, были ими промотаны. Некоторые из них совершили новые преступления и после суда были отправлены на каторгу или сосланы в дальние и глухие места Сибири [13, с. 167]. Имели место случаи, когда дочери приписных казаков, чтобы прокормить себя и семьи, занимались проституцией [14, с. 144]. По мнению царских чиновников, только третья часть поселенцев обзавелась хозяйством и стала нести казачью службу [13, с. 167].
Считаем, что содержание сотен из таких казаков, неспособных к ведению боевых действий, можно было считать нецелесообразным, а с учётом затраченных финансов и обременительным для государственной казны. Отчисленные из казачества бывшие казаки сформировали в губерниях особую специфическую группу населения, получившую в официальных документах наименование «крестьяне из казаков» [2, с. 120; 18, д. 1933, лл. 6 об. - 7; 20, с. 18-19].
Совокупность указанных выше фактов, по-нашему мнению, и привела к реформированию енисейско-иркутского казачества.
Порядок внутреннего управления енисейских и иркутских казаков после 1871 года резко отличался от других регионов с казачьим населением. Органы казачьего самоуправления ликвидировались, а управление казаками передавалось из военного ведомства в ведение министерства внутренних дел, а также гражданской и крестьянской волостной администрациям. Таким образом, Положение 1871 года лишило казаков войскового статуса, но сохранило их в служилом сословии.
Исследователи Г. Романов, П. Новиков называют ещё одну причину ликвидации войскового статуса у данных казаков и подчинение крестьянской администрации. Они считают, что после 1871 года, ввиду малочисленности казаков, большинство которых проживало в крестьянских селениях по всей территории губерний, ввести казачье самоуправление было делом нереальным. Для создания войска требовалось выделение специального войскового земельного фонда, что при непроведённом землеустройстве казаков в условиях сильной чересполосицы крестьянских и казачьих наделов являлось для царского правительства практически неразрешимой проблемой [4, с. 35; 21, с. 106, 108].
Подтверждением этой точки зрения может служить следующий факт. Наибольшая концентрация казачьего населения в Енисейской губернии приходилась на самый южный уезд - Минусинский. Здесь к 1917 году проживало почти 80 процентов казачьего населения губернии. В Иркутской губернии казачье население концентрировалось в городах Нижнеудинске, Иркутске и их окрестностях, а также в Тункинской долине [18, д. 1933, л. 2 об.; 22, с. 28]. Но многие казачьи семьи проживали в крестьянских селениях, где на несколько десятков и сотен крестьянских дворов приходилось только одно казацкое хозяйство. Доля таких хозяйств насчитывала более половины от общего количества селений, где проживали казаки [18, д. 1933, л. 3]. По другим оценкам, например, в Енисейской губернии к 1917 году доля таких хозяйств насчитывала 40 процентов от общего количества казачьего населения [20, с. 15]. Действительно, такая распылённость казачьего населения по губерниям осложнила проведение землеустроительных работ, о чём свидетельствуют и официальные документы тех лет [18, д. 1933, лл. 4 об. - 5]. О небольшой численности енисейских и иркутских казаков свидетельствует тот факт, что даже в совокупности они уступали самому небольшому казачьему войску Российской империи - Уссурийскому, насчитывавшему к 1917 году около тридцати пяти тысяч казаков обоего пола [17, с. 15]. В енисейско-
иркутском казачестве к 1917 году числилось около восемнадцати тысяч казаков обоего пола [23, д. 94, лл. 2828 об., д. 283, лл. 42-43 об.].
На решение земельного вопроса в отношении казачьего населения влияли и особенности несения казаком военной службы, на которую, как известно, он должен был являться с собственным обмундированием, конским снаряжением и строевым конём. Всё это требовало немалых денежных средств, поскольку от казны казак получал только огнестрельное оружие. Так, в начале ХХ века в Забайкальском казачьем войске расходы на подготовку казака к действительной службе составляли от 172 до 207 руб., в Донском - около 310 руб., енисейские и иркутские казаки тратили более 230 руб. [21, с. 196]. Насколько значительными были эти финансовые расходы для казачьих семей, можно проследить по показаниям вахмистра Донского казачьего войска Афонина, занимавшего в 1906-1917 гг. пост станичного атамана. По его показаниям, лучшая пара волов на Дону в начале ХХ века стоила 150 рублей. Нужно учитывать, что казачьим семьям приходилось нести и различные дополнительные финансовые траты, связанные со службой. Поэтому сама служба для казачества в начале века являлась разорительной [24, с. 25-26]. Царское правительство вынуждено было оказывать материальную поддержку казачьим войскам, чтобы избежать недовольства казаков. В отличие от других казаков, получавших от правительства на время службы только винтовку, енисейцы и иркутяне также получали холодное оружие (шашку) и нижнее бельё [21, с. 196].
Получить средства для подготовки к службе казаки могли, в первую очередь, с доходов со своих земельных участков. Сборы на службу отнимали у енисейско -иркутского казачества, как уже указывалось выше, значительные средства, к тому же сам порядок службы, действовавший в отношении данной группы казаков до 1910 года, не способствовал развитию казачьего хозяйства. После реформы 1871 года енисейцы и иркутяне служили 22 года. Причём через каждый год действительной службы они находились два года на льготе. Такой периодический порядок несения действительной службы в казачьих войсках был отменён в 1860- 1870-х гг. как крайне неудобный для казака и его семьи. Вместо одного раза казак собирался на службу пять раз. Подобные условия и сама служба, иногда далеко от дома, приводили к печальным последствиям для казацкого хозяйства [1, с. 295; 2, с. 120-121; 5, с. 20-21].
В начале XX века, как показывает сравнительный анализ хозяйств крестьян и казаков восточносибирских губерний, проведённый Генерального штаба полковником М. И. Хлыновским (бывшим командиром иркутских казаков, охранявших Тункинскую долину в период «боксёрского» восстания в Китае), казаки уступали крестьянам в хлебопашестве. В среднем по губерниям на одно крестьянское хозяйство приходилось пашни 15,3 десятин, у казаков - 8,3 десятины. Процент хозяйств, совсем не сеющих хлеба, у крестьян составлял 7,3 %, у казаков - 10,1 %. Уступали крестьянам казаки и по другим показателям сельскохозяйственного производства [2, с. 120].
Вопрос о более целесообразном устройстве енисейского и иркутского казачества неоднократно ставился администрацией Восточной Сибири со второй половины XIX века. Мнения колебались от решения создать Ир-кутско-Енисейское казачье войско до решения упразднить данное казачество. На рубеже XIX-XX вв. предпринимались попытки создания из енисейских и иркутских казаков 4-го отдела Сибирского казачьего войска. Но проект, в силу объективных обстоятельств, остался лишь на бумаге [1, с. 296].
Межевание казачьих земель, отделение их от крестьянских участков длилось почти пятьдесят лет. К 1915 году правительству удалось, как указал Г. Романов, обеспечить землёй большую часть енисейских казаков, компактно проживавших в станицах Минусинского уезда на юге Енисейской губернии. В то же время следует отметить, что значительная группа казаков вплоть до 1917 года не получила положенный по закону земельный надел. Особенно много таких казаков, согласно официальным документам, было в Иркутской губернии [4, с. 89; 19, д. 500, лл. 58 об. - 61].
Благоприятным условиям для развития казацкого хозяйства способствовали и новые правила отбывания воинской повинности, принятые для енисейского и иркутского казачества в 1910 году [25, с. 542-548]. По новому закону казаки должны были служить следующим образом: в 20 лет их зачисляли в очередные списки, но в течение года на службу они не призывались. По-видимому, за этот год молодые казаки готовили к службе амуницию, обмундирование и строевого коня. Затем следовала действительная военная служба (с 21 до 23 лет). До тридцати лет казаки находились на льготе и обязаны были содержать в исправности только обмундирование и амуницию. В дальнейшем, до 38, лет казаки находились в разряде внутренних служащих, то есть могли быть задействованы для каких-либо полицейских мероприятий. Казаки, достигшие этого возраста, увольнялись в отставку [25, с. 543, 547-548]. Подобное прохождение действительной службы позволяло казакам более серьёзно заниматься своим хозяйством, так как у них появилось свободное от несения службы время.
Изменения условий прохождения военной службы были связаны с обострением внешнеполитической ситуации вблизи российских границ в начале XX века. В период национально-освободительного («боксёрского») восстания в Китае в 1900 году енисейские и иркутские казаки были привлечены к охране границы от возможных проникновений на российскую территорию китайских войск и шаек китайских бандитов-хунхузов. В Енисейской губернии из казаков Минусинского уезда были сформированы три казачьи дружины: Арбатская, Кара-тузская и Саянская. Из г. Красноярска дополнительно была откомандирована полусотня казаков с несколькими офицерами. Она была расквартирована в г. Минусинске. В начале августа 1900 года казачьи дружины в составе 127 человек вошли в Усинский пограничный округ и блокировали границу с Урянхайским краем (Тувой) [3, с. 52; 5, с. 23]. В июле 1900 года началось формирование казачьих дружин в Иркутской губернии. Под общим командованием Генерального штаба полковника М. Хлыновского казачьи дружины и полусотня Иркут-
ской казачьей сотни несли службу на границе с Китаем в долине реки Иркут [26]. В связи с отсутствием явной угрозы со стороны хунхузов и боксёров, осенью енисейские и иркутские казачьи дружины были расформированы, а полусотни отправлены в места постоянной дислокации [3, с. 52; 5, с. 23].
С началом русско-японской войны Иркутская и Красноярская казачьи сотни были развёрнуты в одноимённые дивизионы трёхсотенного состава. Во время войны сотни Красноярского дивизиона несли охранную службу в губернском центре, городах Минусинске, Томске и Бийске. Казаки-иркутяне несли охрану границы в долине Иркута, а также линии железной дороги. Поддерживали порядок казаки и в Иркутске. В конце 1904 года на фронт было отправлено 16 казаков и один офицер от Иркутского дивизиона и 12 казаков и один офицер от Красноярского. Активного участия в войне казаки не принимали, они охраняли штабы 1-го Армейского и 4-го Сибирского корпусов. За боевые заслуги многие казаки были награждены знаками военного отличия ордена Св. Георгия 4-ой степени [3, с. 52; 5, с. 23].
Енисейские казаки приняли активное участие в подавлении революции 1905 -1907 гг. В конце 1905 года более сотни енисейских казаков, находившихся на льготе, добровольно вышли на службу. За усердие, проявленное при подавлении народных выступлений, казаки были отмечены медалями [4, с. 139]. Несмотря на усердную полицейскую службу, среди казаков Иркутского дивизиона произошёл бунт, обусловленный, по мнению некоторых исследователей, неудовлетворительным материальным положением данной группы казачества и массовыми беспорядками в гарнизоне города. Под командованием урядника С. С. Сизых две сотни дивизиона 30 ноября 1905 года устроили вооружённую демонстрацию. Но уже через несколько дней казаки арестовали руководителей выступления и принесли командованию повинную. Этот инцидент был единичным случаем неповиновения властям среди енисейских и иркутских казаков [21, с. 231-234; 27, с. 77-79].
В награду за ревностную и верную службу и в ознаменование особого монаршего благоволения 6 декабря 1908 года иркутским и енисейским казакам, единственным среди российского казачества, за полицейскую деятельность (по утверждению Г. Романова) были пожалованы редкие знаки военного отличия - одиночные беле-вые петлицы на обшлага и воротники мундиров [4, с. 141; 11, с. 329].
После русско-японской войны в связи с нападениями урянхов на русское население Урянхайского края министерство внутренних дел и военное министерство Российской империи попытались сформировать дополнительные казачьи части для защиты Усинского округа. Была разработана операция по вторжению в Урянхайский край нескольких сотен строевых и льготных частей енисейских и иркутских казаков [21, с. 254-258]. По некоторым сведениям, новое усиление охраны границы связано с началом Первой мировой войны [5, с. 24].
В 1914-1915 гг. царское правительство воспрепятствовало отправке на фронт енисейских и иркутских казаков, оставив их в тылу для несения полицейской службы. Но, движимые патриотическими чувствами, многие казаки бежали на фронт. Такие случаи «дезертирства» наблюдались даже во вновь развёрнутых на период войны Красноярском и Иркутском казачьих дивизионах. Позже из-за огромных потерь кадрового состава армии некоторым казакам-добровольцам было разрешено выехать на фронт. В 1916-1917 гг. большинство енисейцев и иркутян, оказавшихся на фронте, служило в сотнях Уссурийского казачьего полка одноименной дивизии, часть казаков воевала в других кавалерийских частях. Многие из них стали георгиевскими кавалерами [21, с. 266-271; 28]. Следует отметить ещё одну причину нежелания царского правительства отправить на фронт эту категорию казаков - малочисленность казачьего населения восточносибирских губерний, которая не позволяла сформировать полноценный шестисотенный конный полк в каждой губернии [21, с. 266271; 28, с. 157].
В период войны не попавшие на фронт казачьи части участвовали в карательных акциях. Так, Иркутский казачий дивизион в 1914 году подавил выступление новобранцев и солдат запасных полков в ряде городов Енисейской губернии, а в 1916 году иркутяне и енисейцы принимали участие в подавлении волнений солдат гарнизона г. Красноярска [21, с. 263].
После Февральской революции служившие в Уссурийском казачьем полку енисейцы были выделены в особую сотню и «как элемент надёжный, не революционизированный» составили конвой командира 3-го Конного корпуса генерала П. Краснова. О героизме енисейцев, их дисциплинированности в период развала армии генерал Краснов позже написал в своём произведении «От двуглавого орла к красному знамени». Мысль генерала сводилась к тому, что в России не было бы разрухи, если бы все казаки были похожи на енисейцев [29, с. 144].
Подтверждением готовности выполнить воинский долг в период развала бывшей императорской армии следует считать следующий факт: в июне 1917 года в телеграмме командованию от имени всех казаков Красноярского дивизиона его командир подъесаул А. Каргополов потребовал немедленной отправки на фронт. Это характеризует дивизион как достаточно боеспособную часть в то время, когда на фронте происходило массовое дезертирство. Решением командующего Иркутским военным округом полковником А. Краковецким дивизион был оставлен в губернии для охраны порядка [4, с. 152].
Уже после Октябрьских событий 1917 года под командованием генерала П. Краснова 50 енисейских казаков приняли участие в первом крупном антисоветском выступлении - походе на Петроград [30, с. 20, 28]. После демобилизации казаки, несмотря на попытки представителей советской власти их разоружить, по железной дороге прибыли в Красноярск, сохранив оружие и амуницию [29, с. 144-145].
С приходом к власти большевиков и началом гражданской войны большая часть енисейских и иркутских казаков выступила на стороне белого движения, некоторые поддержали новую власть и приняли участие в крас-нопартизанском движении, служили в Красной Армии [31]. В годы гражданской войны енисейцы и иркутяне выставили в белую армию два конных шестисотенных и один четырехсотенный полк, одну конную батарею и
сформировали ряд других частей (дружин самообороны, отрядов особого назначения и т. д.). Енисейцы принимали участие в боях на западном фронте (вплоть до взятия Перми) и на восточном фронте - в Забайкалье. Ряд иркутских казаков воевал на Южном Урале. В то же время большая часть енисейцев и иркутян была задействована для борьбы с краснопартизанским движением в Енисейской губернии и Урянхайском крае. После поражения белых армий некоторые казаки оказались в эмиграции [32, с. 77-79, 85-87, 100-102, 106]. Оставшиеся на Родине подверглись репрессиям или были распылены среди колхозного крестьянства.
Таким образом, формирование енисейского и иркутского казачества шло на протяжении нескольких столетий. Служба, обязанности и внутреннее устройство казаков за этот период неоднократно менялись. В XVIII-XIX вв. из-за отсутствия внешнего противника превалировали полицейские функции.
После реорганизации в 1870-х гг. казачество Енисейской и Иркутской губерний имело ряд специфических отличий от других регионов с казачьим населением. Органы казачьего самоуправления были ликвидированы, и управление казаками вне военной службы передано министерству внутренних дел, гражданской и крестьянской администрациям. Фактически, оставшись в военно-служилом сословии, казаки лишились войскового административного устройства.
С обострением внешнеполитической угрозы в начале XX века произошло усиление охраны государственной границы в Сибири. Впервые за двести лет енисейские и иркутские казаки приняли участие в войнах, в том числе и Первой мировой. После падения самодержавия енисейское и иркутское казачество осталось верным военной присяге и не допустило в своей среде революционных нововведений.
В период развала старой армии в 1917 году среди енисейских и иркутских казаков не было дезертиров, что свидетельствует об их высокой моральной устойчивости. Октябрьская революция 1917 года, гражданская война, победа советской власти, упразднившей казачье сословие и казачьи войска, прервали многолетнюю службу енисейских и иркутских казаков российскому государству.
Библиографический список
1. Путинцев, Н. Иркутское и енисейское казачество (Историческая справка) / Н. Путинцев // Военный сборник (Санкт-Петербург). -1900. - № 4. - С. 290-296.
2. Хлыновский, М. Казаки иркутские и енисейские / М. Хлыновский // Военный сборник (Санкт-Петербург). - 1903. - N° 10. - С. 106-121.
3. Мунгалов, А. Историческая справка для казаков. К 300-летнему существованию казачьего населения в Сибири / А. Мунгалов. - Иркутск, 1907. - 60 с.
4. Романов, Г. И. Казачье население Восточной Сибири (конец XIX - начало XX в.): дис. ... канд. ист. наук / Г. И. Романов. - Иркутск, 1996. - 174 с.
5. Милюхин, В. П. Енисейское казачье войско: Историческая справка / В. П. Милюхин. - Новосибирск, 1996. - 27 с.
6. Меринов, Н. М. Иркутское казачье войско: история и современность / Н. М. Меринов. - Иркутск: Репроцентр А1, 2009. - 440 с.
7. Служба иркутских казаков в 17 и 18 веках // Атаманский клич. - Харбин, 1939. - С. 15-17.
8. Российское казачество: научно-справочное издание / отв. ред. Т. В. Таболина. - М., 2003. - 880 с.
9. Сергеев, О. И. Казачество на русском Дальнем Востоке в XVII-XIX вв. / О. И. Сергеев. - М.: Наука, 1983. - 127 с.
10. Материалы к истории антибольшевистского движения в Иркутском казачьем войске // Белая Гвардия: Альманах. - М.: Посев, 2005. -№ 8. - С. 269-277.
11. Казачьи войска. По апрель 1912 года: Справочная книжка Императорской главной квартиры / сост. В. Х. Казин; под ред. В. К. Шенка. -СПб., 1912. - 462 с.
12. Муниципальное учреждение «Минусинский городской архив». Ф. 81. Оп. 1.
13. Ларионов, Д. Д. Очерк экономической статистики Иркутской губернии. Статистика сельскохозяйственная / Д. Д. Ларионов. - Иркутск: Типография Н. Н. Синицына, 1870. - 380 с.
14. Попов, И. Казачьи станицы на реке Уде / И. Попов // Памятная книжка Иркутской губернии 1881 г. / под ред. Д. Д. Ларионова. - Иркутск: Типография Н. Н. Синицына, 1881. - С. 137-146.
15. Рукосуев, Е. Ю. Казачество: права и обязанности сословия / Е. Ю. Рукосуев // Вопросы истории. - 1998. - № 5. - С. 137-143.
16. Служба енисейских казаков // Енисейские казаки. - Харбин, 1940. - С. 44-59.
17. История казачества Азиатской России: в 3 т. / гл. ред. В. В. Алексеев. - Т. 3. - Екатеринбург: УрО РАН, 1995. - 268 с.
18. Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 330. Оп. 61.
19. Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 1468. Оп. 2.
20. Козьмин, Н. Н. Казачьи земли / Н. Н. Козьмин. - Красноярск: Издание Т-ва Кооперативов Енисейской губернии, 1917. - 29 с.
21. Романов, Г. И. Иркутское казачество (2-я половина XVII - начало XX вв.) / Г. И. Романов, П. А. Новиков. - Иркутск: ООО НПФ «Земля Иркутская», 2009. - 352 с.
22. Гидлевский, К. Минусинская коммуна 1917-1918 гг. Из истории Октябрьской революции в Сибири / К. Гидлевский, М. Сафьянов, К. Трегубенков. - М.-Л.: ОГИЗ-СОЦЭКГИЗ, 1934. - 295 с.
23. Российский государственный военный архив. Ф. 39515. Оп. 1.
24. Афонин. Ещё ответ Шанхайцам - далёким и близким / Афонин // Вольное казачество (Прага). - 1931. - № 84-85. - С. 25-26.
25. Сборник приказов по Военному ведомству за 1910 год. - СПб., 1910. - 1285 с.
26. Хлыновский, М. По Саянам / М. Хлыновский // Военный сборник (Санкт-Петербург). - 1903. - № 1. - С. 204-234; № 2. - С. 205-246.
27. Обзор революционного движения в округе Иркутской судебной палаты за 1897-1907 и 1908 гг. - СПб., 1909. - 249 с.
28. Юшков. Казаки Енисейцы в Германскую войну. (По запискам сотника Г. У. Юшкова) / Юшков // Енисейские казаки. - Харбин, 1940. -С. 157-164.
29. Тялшинский, А. Н. Воспоминания А. Н. Тялшинского / А. Н. Тялшинский // Енисейские казаки. - Харбин, 1940. - С. 142-151.
30. Белая Россия: Альбом № 1 / сост. С. В. Денисовым: репр. воспр. изд. 1937 г. (Нью-Йорк). СПб.: Нева - Ладога - Онега, 1992. - 128 с.
31. «Жил-был казак...» // Земля (Иркутск). - 1991. - 10 октября.
32. Богуцкий, А. Е. Енисейское и иркутское казачество в 1917-1925 гг.: дис. ... канд. ист. наук / А. Е. Богуцкий. - Абакан, 2007. - 180 с. © Богуцкий А. Е., 2013
