CC BY
152
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2009. № 2
В.В. Русецкий
(соискатель ученой степени кафедры истории России XIX — начала
XX века исторического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова)*
ВОЕННО-АДМИНИСТРАТИВНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
Н.И. ЕВДОКИМОВА НА КАВКАЗЕ (1840-1860)
Специфика географического положения и этнического многообразия Кавказа отразилась на специфике войны. Последняя в свою очередь взрастила не менее специфических героев. Однако если непосредственно войне, ее причинам, этапам и результатам, как и некоторым специальным проблемам, посвящено огромное количество трудов, то работ, нацеленных на изучение неординарности ее участников, крайне мало. В центре внимания автора статьи — военно-административная деятельность генерала Н.И. Евдокимова на Северном Кавказе в 40—60-е гг. XIX в., во многом ускорившая окончание военных действий в регионе.
Ключевые слова: история России XIX — начала XX в., Кавказская война, Н.И. Евдокимов, Шамиль, А.И. Барятинский, мюридизм, махаджирство, выселение горцев Северо-Западного Кавказа.
Specific nature of geographical location and ethnic variety of the Caucasus defined the specific character of the war itself. The latter, in its turn, brought about no less specific heroes. Nevertheless, if to the war with its causes, stages and results an incredible amount of study has been dedicated, the number of works dealing with unconventional participants of the war is dramatically small. The article tackles military and administrative activity of General N.I. Evdo-kimov in the North Caucasus in 40—60-s of XIX century, that in many ways brought about the end of military action in the region.
Key words. Russian history of XIX-early XX cent., the Caucasus war, N.I. Ev-dokimov, Shamil, A.I. Baryatinsky, myuridism, mahadzhirstvo, displacement of the mountain peoples of the North-Western Caucuses.
Николай Иванович Евдокимов был старшим сыном в многодетной семье Ивана Евдокимова (ок. 1764 — после 1844), происходившего «из крестьян Уфимской губернии Богоруславской округи Руслановской слободы!»1. Отец будущего военачальника дослужился до чина подпоручика, что стало поощрением его скорее многолетней, нежели блистательной службы в артиллерии2.
Совершенно по-другому сложилась военная карьера Николая Ивановича, родившегося в 1804 г. в станице Наурской близ Моздо-
* Русецкий Вячеслав Владимирович, e-mail: rus013@yandex.ru.
1 Российский государственный военно-исторический архив (далее — РГВИА). Ф. 846. Оп. 16. Ед. хр. 6696. Ч. 17. Л. 55 об.
2 См.: Ореус И.И. Граф Николай Иванович Евдокимов // Русская старина (далее — РС). 1888. Т. 58. № 4. С. 145.
ка3. Начинавший службу полуграмотным прапорщиком, Н.И. Евдокимов закончил войну генерал-адъютантом, генералом от инфантерии, графом и кавалером ордена Святого Георгия II степени. Вершиной карьеры «солдатского генерала» был окончательный разгром и пленение Шамиля, а затем и покорение Северо-Западного Кавказа.
Уже первые годы службы Евдокимова сложились довольно необычно4. Известен случай, когда, провинившись, он самовольно покинул воинскую часть. Евдокимову грозило серьезное наказание, но он вернулся и был прощен. Причиной была информация, которую он выведал «относительно сил и местонахождения черкесского скопища»5. В другой раз Евдокимов с бесстрашием, граничащим с безрассудством, бросился в атаку на горцев и получил тяжелое ранение. В мае 1831 г. при освобождении города Тарки от крупного соединения имама Кази-Муллы он уже после выполнения данного командованием поручения обратил внимание на обнесенный стеной дом, над воротами которого развевалось несколько значков горцев. Думая, что в нем находится сам Кази-Мулла, прапорщик Евдокимов, объединив свою команду с двумя другими, находившимися поблизости, решился на штурм. Но солдат из-за стены встретил убийственный залп. «Большая часть передних людей, — писал А.Л. Зиссерман, — была перебита, а Евдокимов упал замертво, простреленный в щеку под левым глазом. Солдаты, подхватив Евдокимова, бросились назад, — штурм был отбит»6.
Пулевое ранение «в левую сторону лица навылет с повреждением скуловой кости» оставило заметный рубец7. За него горцы впоследствии прозвали Евдокимова «Учь-гез», что дословно переводится как «Трехглазый», а в переносном смысле означает «прозревающий мысль и сердце». Евдокимов действительно «знал горца насквозь»8.
Оба примера показательны и свидетельствуют о том, что Евдокимов не был слепым исполнителем воли начальства и имел склонность к самостоятельным действиям. Однако начало его военной карьеры не состояло из одних лишь выдающихся случаев. Большей частью в 20-е — начале 30-х гг. XIX в. Евдокимов, подобно многим другим его современникам, нес вполне обычную службу. «Пристрастился, было, к картишкам, — писал военный историк, — про-
3 РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Ед. хр. 7074. Ч. 3. Л. 775.
4 См.: Ореус И.И. Указ. соч. // РС. 1888. Т. 58. № 4. С. 146—147; Кухарук С. Николай Евдокимов // Родина. 1994. № 3—4. С. 62.
5 Ореус И.И. Указ. соч. // РС. 1888. Т. 58. № 4. С. 146—147.
6 Зиссерман А.Л. Двадцать пять лет на Кавказе. СПб., 1884. Т. 3. С. 38; Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею (далее — АКАК). Тифлис, 1883. Т. 8. С. 531.
7 РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Ед. хр. 7074. Ч. 3. Л. 782.
8 Ореус И.И. Указ. соч. // РС. 1888. Т. 58. № 4. С. 148.
игрываясь до того, что щеголял и летом, и зимою в одном дрянном сюртуке; от выпивки, по старому Кавказскому обычаю, тоже не отказывался и чуть было не попал в категорию отпетых обер-офицеров, которыми Кавказские полки изобиловали еще и до пятидесятых годов»9.
Переломными для Евдокимова оказались первые годы третьего десятилетия XIX в. Тогда на Северо-Восточном Кавказе набирало силу новое духовное учение — мюридизм, ставший для горцев идеологической основой войны. Важным событием этого времени явилось утверждение в роли духовного и военного главы горцев Шамиля, власть которого, переживая взлеты и падения, просуществовала, во многом благодаря личным качествам имама, 25 лет.
С 1840-х гг. начался наиболее интенсивный период Кавказской войны, ознаменованный расцветом горской государственности. После катастрофы в Ахульго в августе 1839 г. и краткосрочной политической смерти Шамиля русское командование поспешило поверить в окончательную победу на Северо-Восточном Кавказе. Однако в действительности имаму с помощью примкнувшего к нему населения Чечни достаточно быстро удалось не только восстановить, но и усилить свое влияние.
К тому времени Евдокимов имел уже немалый боевой опыт, участвуя в многочисленных операциях Кавказского корпуса, и в 1840 г. был рекомендован на ответственный пост Койсубулинского пристава в Дагестане (т.е. управляющего местным населением в обществе Койсубу). Институт приставства, будучи опытом введения в среде горцев начал российской администрации, в сущности, играл роль сдерживающего фактора. Задача пристава сводилась в основном к удержанию в покорности местного населения и сохранению важных стратегических пунктов. В ведении пристава находилась также милиция, набиравшаяся из местных жителей в помощь разбросанным по всему Кавказу войскам. Назначать на эту должность старались людей, хорошо знакомых с краем, нравами и обычаями горцев.
Н.И. Евдокимов явился на этом посту своего рода исключением10. Из-за специфики должности на нее большей частью принимались находившиеся на службе в российской армии местные уроженцы. Однако майор Евдокимов, несмотря на свое русское происхождение, как никто другой, соответствовал предъявляемым требованиям. С детства близкий к горцам, он отлично знал и учитывал свойства их характера, а почти двадцатилетняя служба в Дагестане дала ему возможность ознакомиться с местными наречиями и лучше приглядеться к обычаям и психологии населения.
9 Зиссерман А.Л. Двадцать пят лет... Т. 3. С. 27.
10 РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Ед. хр. 7074. Ч. 3. Л. 776.
Между тем обстановка в регионе накалялась, и сдерживать горцев становилось все труднее. Койсубулинское приставство, по замечанию А.Л. Зиссермана, оказалось «некоторым образом мифом; главные аулы изменили и подчинились Шамилю»11. В итоге ни армия, ни тем более Евдокимов в качестве пристава не в состоянии были совладать с вырвавшейся наружу стихией, обусловленной прежде всего «внутренними социальными процессами в горских обществах»12.
С возобновлением в феврале 1842 г. военных действий Евдокимову было поручено командование «летучей» колонной, помогавшей действовать главному отряду ген.-л. К.К. Фези. И вскоре Евдокимову удалось проявить решимость, быстроту соображений и личную геройскую отвагу, за которые он был удостоен звания подполковника и ордена Святого Георгия IV степени13. С небольшим отрядом он закрепился в «отложившемся» от власти селении Ун-цукуль и захватил в плен находившихся в нем мюридов. Правда, сам при этом чуть было не поплатился жизнью. К выступавшему перед собравшимся народом Евдокимову незаметно подкрался юноша и неожиданно ударил кинжалом «ниже левой лопатки, так что конец вышел насквозь, на дюйм ниже сердца»14. К счастью, писал А.Л. Зиссерман, «с ротами был батальонный врач Любомудров, который успел перевязать рану Евдокимова»15.
Для выздоровления Евдокимову хватило менее двух месяцев, и уже в конце мая 1842 г. он участвовал в печально известной своими результатами экспедиции ген.-л. П.Х. Граббе в глубь Чечни. Эта экспедиция наглядно показала Евдокимову, что можно ожидать от подобного рода предприятий, не приносивших ничего, кроме значительных людских и материальных потерь.
До 1846 г. Евдокимов постоянно участвовал в различных операциях русских войск на Северном Кавказе под начальством Ф.К. Клюге фон Клюгенау, Р.К. Фрейтага, А.Н. Лидерса, В.С. Голицына и других командующих. При этом ему все чаще доверялись наиболее важные участки и направления российско-горского противостояния.
Следующей страницей карьеры Евдокимова стало его назначение 10 января 1846 г. командиром существовавшего тогда еще только на бумаге Дагестанского полка. В отличие от обычной практики передачи более-менее благополучных полков от одного командира другому здесь Евдокимову пришлось начинать все практически
11 Зиссерман А.Л. Двадцать пять лет... Т. 3. С. 40.
12 Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М., 1994. С. 381.
13 Зиссерман А.Л. Двадцать пять лет. Т. 3. С. 40—44.
14 Там же. С. 43.
15 РГВИА. Ф. 489. Оп.1. Ед. хр. 7074. Ч. 3. Л. 783; Зиссерман А.Л. Двадцать пять лет. Т. 3. С. 43.
с нуля. Решение командования укомплектовать кавказские войска новыми частями явилось следствием второй неудачной экспедиции в Дарго в 1845 г. и отказа от тактики движения больших отрядов, не обеспеченных надежным сообщением, в глубь территории противника16.
В целом 40-е гг. XIX в. оказались для Евдокимова весьма плодотворными. За этот период он не только проявил свои военные дарования, но и зарекомендовал себя на должностях пристава и полкового командира как толковый, ответственный и неутомимый администратор. Поэтому вполне логичным выглядит решение М.С. Воронцова назначить его в феврале 1850 г. начальником правого фланга Кавказской линии17.
Отличительной чертой правого фланга на этом этапе Кавказской войны было то, что он находился некоторым образом на периферии Северного Кавказа, так как главное внимание командования в 50-е гг. было обращено на Чечню и Дагестан. В обязанности начальника входила оборона Кубани и передовых лабинских кордонов от набегов адыгских племен и по возможности постепенное продвижение за Лабу к реке Белой.
Хотя деятельность Евдокимова в первой половине 50-х гг. не принесла немедленных и ощутимых результатов, его «полезное служение» повлекло за собой важные последствия. Одним из предприятий, имевших долгосрочную перспективу, стало возведение Белореченского укрепления. Проведя в 1850 г. несколько экспедиций, генерал Евдокимов понял, что передовые укрепления с реки Лабы необходимо перенести на реку Белую. Мысль эта была не нова, и подобное предложение высказывал Николай I еще в 1839 г.18, однако реальное воплощение этой идеи началось лишь через двенадцать лет.
Несколько активизировалась политика России на Северо-Западном Кавказе с конца 1853 г. За период с 1854 по 1855 г., несмотря на ограниченность в средствах, удалось прорубить несколько стратегически важных просек в районе Малой Лабы и совершить ряд карательных экспедиций. Но в целом система действий носила тот же характер, что и ранее, и в большей мере была реакцией на активизацию горских обществ, в среде которых муссировались слухи о высадке на черноморском берегу англо-французского десанта. Основной задачей командования по-прежнему оставалось сдерживание горских набегов.
16 См.: Игнатович Д.Л. Боевая летопись 82-го пехотного Дагестанского полка во время Кавказской войны (1845—1861 гг.). Тифлис, 1897.
17 РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Ед. хр. 7074. Ч. 3. Л. 777.
18 Там же. Ф. 846. Оп. 16. Ед. хр. 6363. Л. 112 об.—113.
Тем не менее при всей неприглядности для Евдокимова такого рода действий ему вполне удалось справиться с поставленными задачами, о чем недвусмысленно сообщается в характеристике М.С. Воронцова, которую он дал в 1854 г. при отъезде с Кавказа в инструкции генералу Н.А. Реаду. «Правым флангом, — писал главнокомандующий, — заведует старый и опытный кавказский воин, генерал-майор Евдокимов; он несколько лет служил и отличался в Дагестане, с тех пор, как командует правым флангом, я более и более удостоверяюсь, что он вполне достоин этой важной должности. За назначением его туда я боялся, что некоторая грубость в его характере может быть там вредна; но как человек умный он умел, как кажется, взять тон и манеры, необходимые для тамошнего управления; военные же его достоинства и энергия всем известны, и все последние полученные оттуда сведения соглашаются в том, что он приобрел уважение и доверенность всех народов, которые имеют с ним дело»19.
С окончанием Крымской войны и высвобождением значительных армейских сил российское командование всерьез задумалось над завершением войны Кавказской. Наряду с возможностью увеличения интенсивности военных действий выполнению этой задачи благоприятствовал «глубокий внутренний раскол имамата», выразившийся в обнищании основной массы населения Чечни и Дагестана на фоне резкого нарастания стяжательства во властных структурах горской государственности20. Переселяя под натиском русских войск целые аулы все глубже в горы, уничтожая их прежнее хозяйство, Шамиль не предлагал взамен ничего, кроме набегов, «производительность» которых в 50-е гг. неумолимо падала. Довершал бедственное положение народа произвол наибов, постепенно превращавшихся в абсолютных властителей отдельных областей имамата. Это ускоряло покорение Северо-Восточного Кавказа, но главным по-прежнему оставалось военное давление на горцев.
С начала 1850-х гг. центром стратегических операций стала Чечня, находившаяся в ведении начальника левого фланга Кавказской линии. Значительная часть Чечни была покрыта лесами и служила надежным естественным «оплотом туземцев». Поэтому на первый план выходило уничтожение непроходимых лесов и прокладка через них дорог по наиболее важным стратегическим направлениям. Однако действия руководства тогда еще не отличались строгой продуманностью и последовательностью и не подчинялись твердо намеченной цели.
Разработать военный план покорения Чечни и Дагестана и убедить Александра II в возможности скорого завершения Кавказ-
19 АКАК. Тифлис, 1885. Т. 10. С. 95.
20 См.: Блиев М.М., Дегоев В.В. Указ. соч. С. 514—515.
ской войны удалось А.И. Барятинскому. В конце августа 1856 г. Барятинский был назначен главнокомандующим, а Евдокимову император пожаловал звание генерал-лейтенанта «с утверждением Начальником дивизии и Командующим войсками Левого крыла Кавказской линии»21.
Основные боевые операции зимы 1856/57 г. производились Чеченским отрядом под командованием генерал-лейтенанта Евдокимова и разделялись на три этапа. Целью декабрьской экспедиции были занятие долины реки Мичик и рубка просеки через так называемый Маюртупский орешник (от аула Маюртуп к Качкалы-ковскому хребту). Этой и последовавшими в январе—марте 1857 г. экспедициями войска отчасти довершали предприятия, не законченные в начале 50-х гг., и «открывали» покрытую лесом равнинную часть Чечни, перемещая передовую линию к предгорьям.
Увлекшись первыми успехами в Чечне, Барятинский тогда же предложил Евдокимову высказать свои мысли по поводу скорейшего занятия Аргунского ущелья. Евдокимов на преждевременное, по его мнению, предложение наместника ответил отрицательно, «явившись тут сдерживающим элементом»22. Главным препятствием была недостаточная обеспеченность тыла. «Не смею отвергать, — писал главнокомандующему Евдокимов 4 января 1857 г., — что занятие Аргунского ущелья доставит нам важные результаты; но мне кажется, что достижение их менее затруднительно и вернее путем систематической последовательности»23. И, перечислив далее меры, которые должны были предшествовать взятию Аргунского ущелья, предложил отсрочить операцию до более удобного времени.
Начальник Главного штаба Кавказской армии Д.А. Милютин 8 января 1857 г. сообщал Евдокимову: «Г. Главнокомандующий, получив письмо вашего п-ва от 4-го сего января, поручил мне уведомить вас, что его с-во вполне одобряет ваши соображения относительно предстоящего образа действий в Чечне и разрешает вам приводить в исполнение ваши соображения совершенно по вашему усмотрению»24.
Уже первые экспедиции Евдокимова наглядно продемонстрировали, какие методы ведения войны он считал более приоритетными и каких взглядов придерживался. «Его система действий, в которой не штык, а топор был главным орудием завоевания», его тактические ходы постоянно ставили в тупик и постепенно демо-рализовывали горцев25. Продвигаясь к намеченной цели спокойно
21 РГВИА. Ф. 489. Оп. 1. Ед. хр. 7074. Ч. 3. Л. 778.
22 Ореус И.И. Указ. соч. // РС. 1889. Т. 61. № 3. С. 488; Милютин Д.А. Воспоминания. 1856—1860. М., 2004. С. 74—75.
23 Ореус И.И. Указ. соч. // РС. 1889. Т. 61. № 3. С. 489.
24 Там же. С. 493.
25 См.: Фадеев P.A. Шестьдесят лет Кавказской войны // Фадеев Р.А. Собр. соч. СПб., 1889. Т. 1. Ч. 1. С. 45.
и уверенно, доводя каждое задуманное дело до логического конца, не упуская ни на минуту из рук стратегической инициативы, Евдокимов шаг за шагом отторгал от имамата земли его житницы.
Летом и осенью 1857 г. были продолжены операции в равнинной части Чечни, облегчавшие прорыв в Аргунское ущелье и практически предрешавшие исход Кавказской войны. С занятием же самого ущелья от имамата отрезалась Малая Чечня и открывался путь в тыл Ичкерии с находящейся в ней резиденцией Шамиля. Вход в Аргунское ущелье находился всего в пяти верстах южнее крепости Воздвиженской, но при кажущейся близости прорваться в него было крайне трудно. Сама природа постаралась укрепить это место, попытки завладеть которым всегда заканчивались неудачей и большими потерями. Вдобавок к естественным препятствиям вход в ущелье был хорошо укреплен рядом завалов с расчетом на долгое и упорное сопротивление.
Готовиться к атаке позиций противника Евдокимов начал заранее, прибегнув к, казалось бы, уже известной горцам тактике отвлечения их к другому пункту. Действия Евдокимова достигли цели и оттянули основные силы Шамиля, охранявшие вход в ущелье. Начавшаяся 16 января 1858 г. операция проходила по канонам «кавказского» военного искусства. Участь Аргунского ущелья была решена двумя тяжелейшими в физическом отношении обходными движениями и удачным расположением артиллерии. При проведении операции один человек был убит и семь ранены.
Вынужденное отступление главных сил имамата вызвало волну народного возмущения против мюридизма. Доведенные до нищеты и уставшие от войны горские общества Чечни одно за другим стали обращаться к русским властям с просьбой защитить их от Шамиля. Там же, где было можно, они собственными силами выдворяли мюридов и заменяли навязанные им нормы шариата на более привычное народное право. По свидетельству Евдокимова, чеченцы, «как дети, освободившиеся от жестокого надзирателя», с увлечением бросались «на все, что только запрещено мусульманским уставом»26.
Опытный «кавказец» не мог не почувствовать наступивший в войне перелом и сумел воспользоваться им. «Генерал Евдокимов, — писал Н.А. Волконский, — был игрок опытный; он быстро пользовался улыбками счастья, ловил их на лету и еще не намерен был выпустить карты из рук»27.
В сентябре 1858 г. Евдокимов настаивал на незамедлительных и решительных действиях. «Если правительство наше желало поко-
26 АКАК. Тифлис, 1904. Т. 12. С. 1112.
27 Волконский Н.А. 1858 год в Чечне // Кавказский сборник. 1879. Т. 3. С. 571.
рить когда-либо Кавказ, — писал он Барятинскому, — то лучшего момента для этой цели до сей поры не было, да едва ли и будет в скором времени, если мы не воспользуемся настоящим. <...> Я остаюсь в полном убеждении, что горцы сами облегчат нам покорение гор, как скоро увидят, что русские пришли не для набега, что они водворяются прочно и ведут войну не против народонаселения, а против власти, их же угнетающей. <...> Момент для решительного предприятия настал именно теперь; не должно жалеть средств, ибо они положат конец войне, столько лет истощавшей государство и стоившей ему сотни тысяч жертв и сотни миллионов денег»28.
Отдавая должное таланту командующего Левого крыла, Д.А. Милютин отмечал: «За Евдокимовым остается великая заслуга, что он первый положительно заявил о наступившем критическом моменте для нанесения решительного удара нашему врагу, что он первый указал и самый способ нанесения этого удара: направлением сосредоточенно наибольших сил с разных сторон в долину Андийского Койсу под общим предводительством самого главнокомандующего»29.
Тем не менее, прежде чем двигаться во внутренние районы Дагестана, необходимо было очистить от противника горную часть Чечни. К зиме 1858 г. Чеченскому отряду ценой небольших потерь удалось полностью занять Аргунское ущелье и покорить большую часть населения к западу от него. На Аргунской линии остались только войска, необходимые для несения гарнизонной службы, и все помыслы Евдокимова обратились к взятию «столицы» имамата — аула Ведено.
Евдокимов и в этот раз не изменил своей тактике, превосходно оправдавшей себя в предшествующие годы. После взятия каждого из аулов он не двигал войска с места до тех пор, пока не прорубались леса, не прокладывалась дорога и не возводился промежуточный укрепленный лагерь. Эти действия не выглядели эффектно, но эффективность их сомнений не вызывает. Наступая в глубь территории противника, Евдокимов оставлял за своей спиной только покоренные области.
Аул Ведено оборонялся как по периметру, так и с расположенных на примыкавших к нему высотах редутов. Его гарнизон, насчитывавший до семи тысяч человек, разделялся примерно поровну: одна часть находилась внутри укрепления, другая была рассредоточена по редутам. Ключом позиций горцев был так называемый Андийский редут, с потерей которого шансы на успешную защиту аула значительно сокращались, так как его высота господствовала над местностью.
28 Милютин Д.А. Указ. соч. С. 300—303.
29 Там же. С. 303.
3 ВМУ, история, № 2
33
1 апреля 1859 г. началась сильнейшая артподготовка. Почти 12 часов основной огонь артиллерии был направлен против Андийского редута. В шесть часов вечера батареи перенесли огонь на аул, а три батальона пехоты устремились на штурм редута. Уцелевшие защитники мгновенно были смяты и либо погибли, либо бежали. Одновременно с западной стороны аула была двинута демонстративная колонна. Этого оказалось достаточно, чтобы окончательно сломить дух противника и заставить его в спешке покинуть селение. К десяти часам вечера в Ведено не осталось ни одного горца. Во время штурма убиты были два человека и 24 ранены30.
К маю 1859 г. стало понятно, что серьезное сопротивление чеченцы оказать не способны. Оставалось нанести концентрический удар по горной части Дагестана силами трех группировок Кавказской армии: Дагестанского отряда под командованием А.Е. Врангеля, Чеченского — Н.И. Евдокимова и Лезгинского — Л.И. Меликова. Общее руководство войсками взял на себя А.И. Барятинский. Однако это движение войск больше напоминало парад, кульминацией которого стало пленение Шамиля в ауле Гуниб 25 августа 1859 г. Второй подобный «парад» состоялся через пять лет в урочище Кбаада.
Одним из главных героев этого важного для Российской империи события наряду с А.И. Барятинским и Д.А. Милютиным был Евдокимов. Можно сказать, что окончание войны на Северо-Восточном Кавказе стало их общим триумфом. Каждый оказался на своем месте и каждый внес свой посильный вклад в достижение цели. Отличительной чертой командующего войсками Левого крыла было использование только для него характерного комплекса действий. Прежде всего, каждой военной операции Евдокимова предшествовали их тщательное планирование и подготовка. На этой стадии производилась глубокая разведка местности, сил противника, его психологической устойчивости и готовности к сопротивлению, причем командующий не стеснялся использовать методы ложного маневрирования и дезинформации горцев. Вследствие такой тактики неприятелю всегда было трудно предугадать, что намерены предпринять войска в тот или иной момент — совершить стремительный бросок небольшого отряда или планомерное движение значительных соединений. Примечательной особенностью деятельности Евдокимова был также основательный подход к задуманным мероприятиям. В результате при внешней неторопливости действий войск военные операции развивались без затяжки и сопровождались малыми потерями.
30 См.: Фадеев Р.А. Шестьдесят лет... С. 64—65; Зиссерман А.Л. Два слова к исто-
рии покорения Кавказа // РС. 1880. Т. 27. № 4. С. 877; Ореус И.И. Указ. соч. // РС.
1889. Т. 63. № 7. С. 96—97.
С окончанием в 1859 г. активных боевых действий в Дагестане и Чечне перед правительством и кавказским командованием встала проблема покорения Северо-Западного Кавказа. Достаточно быстрое завершение борьбы с имаматом Шамиля вселяло в российское руководство надежды на столь же успешные действия против разобщенных адыгских племен. В первую очередь это было связано с возможностью значительного увеличения военных сил Правого крыла Кавказской армии за счет переброски части войск с Левого.
За основу был принят детально разработанный план, предложенный Евдокимовым, главным союзником которого в этом вопросе являлся Д.А. Милютин. План заключался в следующем: по мере быстрого вытеснения абадзехов, шапсугов и убыхов с обоих склонов Кавказского хребта к черноморскому побережью предоставить им выбор — переселение на равнину в Прикубанье или в Турцию. При этом освободившееся пространство предполагалось заселить казаками с целью лишить нелояльное население тех стратегических преимуществ, которые давала им горная местность.
Мысль о переселении адыгских племен и заселении предгорий Кавказа казачеством была не нова и разрабатывалась ранее в штабе Кавказской армии. «Князь Барятинский, — писал А.Л. Зиссерман, — еще в 1857 году представил Государю записку Д.А. Милютина о неизбежности занятия всего пространства Западного Кавказа по обеим сторонам хребта вооруженным казачьим населением, с учреждением опорных пунктов и обеспеченных путей сообщения: туземное же население водворить на плодородных местах левого берега Кубани под надзором и управлением нашей администрации. Записка эта встретила одобрение Его Величества»31.
Основными препятствиями в осуществлении плана Евдокимова были сложность его исполнения и отрицательное отношение западноевропейского и части российского общественного мнения к переселению горцев. Оппозиция существовала и в среде кавказского генералитета. Ее выразителем был командовавший Правым крылом Г.И. Филипсон, который ратовал за постепенное, непредсказуемое по длительности подчинение горцев, что конечно же не устраивало главнокомандующего.
В итоге А.И. Барятинский поддержал план Евдокимова, в связи с чем в военно-политическом руководстве Кавказа произошли перемены. Генерал-адъютант Евдокимов был назначен командующим войсками Правого крыла, а Г.И. Филипсон — начальником Главного штаба Кавказской армии вместо переведенного в Петербург на должность товарища военного министра Д.А. Милютина.
31 Зиссерман А.Л. Странное обвинение // Русский архив. 1886. Кн. 3. № 11. С. 426.
35
Тогда же было решено: переселение казачества производить целыми полками, Правое и Левое крыло переименовать в Кубанскую и Терскую области, а Кавказское линейное казачье войско разделить соответственно новому административно-территориальному
32
устройству32.
С этого времени ум, энергия и непреклонная воля Евдокимова были направлены на устранение последнего очага нестабильности на Кавказе. Принимая на себя исполнение этого громадного дела, он говорил: «Первая филантропия — своим; я считаю себя в праве предоставить горцам лишь то, что останется на их долю после удовлетворения последнего из русских интересов»33.
Вступив в новую должность, Евдокимов начал с реорганизации казачьих войск. Для решения вопросов, связанных с переустройством войсковых учреждений, им был создан специальный комитет, в течение двух недель разработавший все детали реформы. Одобрив проект, начальник Кубанской области представил его на рассмотрение главнокомандующего, который без всяких изменений утвердил вступавшее в силу с 1 января 1861 г. преобразование. По нему первые шесть бригад Кавказского линейного войска, расположенные по Кубани и передовым линиям, были объединены с черноморским казачеством и составили Кубанское казачье войско. Остальная часть линейцев, размещавшихся восточнее реки Кумы, получила наименование Терского казачьего войска34.
Военные операции в этот период развивались по двум направлениям — с востока от реки Лабы и с северо-запада от реки Адагум. Они были своего рода подготовкой к последующему переселению казачьих станиц на освобожденные от нежелательного элемента горского населения земли35.
Вследствие этого Евдокимову нужно было заранее согласовывать военные операции с масштабами ежегодного заселения Северо-Западного Кавказа новыми жителями. Вместе с тем в обязанности командования Кубанской области входило определение материальных средств, необходимых для водворения сразу нескольких десятков тысяч человек, передвижения их по неспокойному краю, обеспечения их продовольствием, медицинской помощью, льготами и многим другим36.
Для облегчения и ускорения этого сложнейшего мероприятия первоначально решено было переселить часть казаков целыми ста-
32 См.: Кравцов И.С. Кавказ и его военачальники: Н.Н. Муравьев, кн. А.И. Барятинский и гр. Н.И. Евдокимов // РС. 1886. Т. 50. № 6. С. 585, 590.
33 Фадеев Р.А. Письма с Кавказа // Фадеев Р.А. Собр. соч. Т. 1. Ч. 1. С. 150.
34 См.: Кравцов И.С. Указ. соч. // РС. 1886. Т. 51. № 7. С. 109—110.
35 См.: Фадеев Р.А. Письма... С. 150.
36 Там же. С. 150—151.
ницами со старых, удаленных от противника линий. Но несмотря на определенные выгоды, заключавшиеся в денежном вознаграждении, большем земельном наделе и различных льготах, казаки, попавшие под распоряжение командования, встретили его с недовольством. Их отрицательное отношение было связано главным образом с невозможностью продать оставляемые дома и хозяйственные постройки. Вследствие этого предлагалось либо рассрочить, либо вовсе отменить массовое переселение, на что командование не согласилось.
Не добившись решения вопроса в свою пользу, казаки обратились к войсковому начальству с требованием предъявить им императорский указ, отсутствие которого и стало поводом к бойкотированию приказания о начале переселения. Причинами же протеста являлись действительные затруднения, связанные с передвижением целыми станицами, и непродуманность механизма этого сложного процесса. Практические действия командования опережали подготовку их теоретической базы и потому вызывали определенное недоверие среди казачества. Однако ускорить разработку положения о заселении Кубанской области не представлялось возможным, так как ступенчатая система принятия решений (Ставрополь—Тифлис—Петербург и обратно) отнимала много времени.
Евдокимов все же попытался угрозой применения силы и арестами осуществить срывавшееся переселение. Но мобилизация казаков и их готовность к сопротивлению остановили его. Он не решился использовать против казачества регулярные войска и объявил об отмене переселения37.
Отправив в Тифлис донесение о произошедших в Кубанской области волнениях казаков, Евдокимов немедленно приступил к переработке плана заселения Северо-Западного Кавказа. Участвовавший в составлении нового проекта И.С. Кравцов суть внесенных изменений изложил следующим образом: «Граф Евдокимов избрал для этого другую систему, именно: наряд требующегося каждый год числа семейств на переселение, посредством уравнительного назначения со всего населения Кубанского казачьего войска, живущего на правой стороне Кубани, на всем ее течении, на старой линии, а в станицах этот наряд должен был производиться по жребию.» Он писал: «Вызывались также и охотники, которым обещана была и потом точно выполнена добавка по 5 десят. на каждую мужскую душу в личное потомственное владение, независимо от обыкновенных душевых наделов, составляющих общинное владение. При этой системе дома, сады, рощи, хутора и прочее имущество переселенных продавалось своим же станичникам за выгодную цену; сверх того оставшиеся на местах делали складчину
37 См.: Кравцов И.С. Указ. соч. // РС. 1886. Т. 51. № 7. С. 111—112.
подворную деньгами и давали пособия переселяющимся, большей частью гораздо превышавшие пособия от правительства»38.
Переработанный в течение недели проект был отправлен в Тифлис, а оттуда в Петербург. Через полтора месяца, в июле 1861 г., из столицы в Ставрополь, минуя Главный штаб Кавказской армии, на имя Евдокимова был прислан рескрипт Александра II. В нем император утвердил распоряжение начальника Кубанской области об отмене запланированного на текущий год переселения и одобрил в главных чертах представленную Евдокимовым новую систему заселения39. Представленный депутатам шести линейных бригад Высочайший рескрипт на казаков подействовал. По статистическим сведениям, в 1861 г. в Кубанской области, несмотря на отмеченные затруднения, было основано 11 новых станиц, состоявших примерно из 1700 семей40, а в 1862 г. — по одним данным, 24 станицы из порядка 3900 семей41, по другим — 28 станиц из 4387 се-мей42. Таким образом, компромисс с казаками, на который не без риска пошел Евдокимов, и затраченные на переработку проекта о заселении усилия вполне оправдали себя.
Поглощенный в первой половине 1861 г. решением проблем переселения казаков, Евдокимов старался не оставлять без внимания действия регулярных войск и часто лично посещал отряды. В результате к началу 1862 г. почти 100-тысячная группировка Кавказской армии в Кубанской области блокировала адыгские племена с севера и востока. В оставшееся до конца войны время это блокадное полукольцо только сжималось в юго-западном направлении, стесняя основную массу горцев к морю. Войска в продолжение трех лет не сходили с боевых позиций и не знали никакого другого жилья, кроме палаток, перенося их за собой все глубже в горы. «Граф Евдокимов, — отмечал Р.А. Фадеев, — не жалел себя, не жалел ни начальников, ни солдат, и сказав в начале, что никто не будет отдыхать прежде, чем война не окончится, буквально исполнил программу»43.
Усиление военного давления послужило толчком и к массовой горской эмиграции, хотя российское правительство не ставило своей целью полностью уничтожить или изгнать местное население. Лишь потенциальная угроза национальным интересам государства
38 Там же. С. 113.
39 См.: Барилко И.Г. Из воспоминаний. Ставрополь, 1912. С. 32—39.
40 См.: Кравцов И.С. Указ. соч. // РС. 1886. Т. 51. № 7. С. 119; Фелицын Е.Д., Щербина Ф.А. Кубанское казачье войско. 1696—1888. Краснодар, 1996. С. 225.
41 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Ед. хр. 6688. Л. 140 об.; Ореус И.И. Указ. соч. // РС. 1889. Т. 64. № 11. С. 390.
42 См.: Кравцов И.С. Указ. соч. // РС. 1886. Т. 51. № 7. С. 119; Фелицын Е.Д, Щербина Ф.А. Указ. соч. С. 226.
43 Фадеев Р.А. Письма. С. 165.
во время и после Крымской войны вынудила Россию пойти на решительные меры в отношении адыгов44.
Более существенной причиной махаджирства являлось нежелание самих горцев изменять в соответствии с российским законодательством сложившийся экономический уклад с преобладанием в нем набеговой системы как главного источника богатства и влияния в обществе. Выселению адыгов в Турцию способствовало также опасение местной знати утратить традиционную социальную иерархию в связи с крестьянской реформой в России. Желая сохранить свою власть над зависимыми сословиями посредством перенесения существующего порядка общественной жизни на новое место, знать часто сама провоцировала массовую эмиграцию45. Определенную роль сыграло здесь и турецкое правительство, прибегавшее к религиозной и политической агитации адыгов против подчинения российской администрации на Кавказе.
«Переселение непокорных горцев в Турцию, — писал в этой связи Евдокимов 5 сентября 1862 г., — без сомнения, составляет важную государственную меру, способную окончить войну в кратчайший срок, без большого напряжения с нашей стороны; но, во всяком случае, я всегда смотрел на эту меру как на вспомогательное средство покорения западного Кавказа, которая дает возможность не доводить горцев до отчаяния и открывает свободный выход тем из них, которые предпочитают скорее смерть и разорение, чем покорность русскому правительству»46.
В итоге, придерживаясь четко поставленных целей и не изменяя своим принципам, Евдокимову и находившимся в его подчинении войскам в достаточно короткий срок удалось полностью покорить Северо-Западный Кавказ. Немаловажную роль в успешном завершении войны сыграл и боевой опыт командующего Кубанской областью.
Последним разработанным Евдокимовым планом на СевероЗападном Кавказе стал торжественный акт завершения длившейся здесь несколько десятков лет борьбы. Как писал командующему войсками Кубанской области начальник Главного штаба А.П. Кар-цов 28 апреля 1864 г., «Великий князь (Михаил Николаевич) очень желает быть свидетелем не последнего слова Кавказской войны — ибо оно уже написано вами, — а последней точки»47. 21 мая 1864 г.
44 См.: Силаев Н.Ю. Миграционная политика правительства на Северном Кавказе во второй половине XIX в. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8. История. 2002. № 3. С. 83—84.
45 См.: Блиев М.М., Дегоев В.В. Указ. соч. С. 578—579; Документальная история образования многонационального государства Российского. М., 1998. Кн. 1. С. 87.
46 Берже А.П. Выселение горцев с Кавказа // РС. 1882. Т. 33. № 2. С. 342—343.
47 Ореус И.И. Указ. соч. // РС. 1890. Т. 65. № 2. С. 479.
в урочище Кбаада в присутствии соединившихся в этом месте четырех отрядов по случаю окончания Кавказской войны было «отслужено благодарственное Господу молебствие и произведен церковный парад»48. Месяц спустя своим рескриптом Александр II признал высокие заслуги Евдокимова как в составлении плана покорения Северо-Западного Кавказа, так и в его реализации49.
Прожив всю жизнь на Кавказе и в какой-то мере «вжившись в Кавказ», в его войну и в его людей, Евдокимов, однако, также чутко воспринимал и интересы государства, осуществляя во второй половине 50-х — первой половине 60-х гг. XIX в. политику, согласовывавшуюся с планами высшего руководства России. И нет ничего удивительного, что ему удалось найти общий язык с такими людьми из военной элиты, как Барятинский, Милютин, Карцов и др. Генерал Евдокимов, которому военно-политическое руководство Российской империи предоставило огромную свободу действий и к мнению которого постоянно прислушивалось, блестяще справился с возложенными на него обязанностями и значительно ускорил развязку длительной Кавказской войны, несколько десятилетий тяжелым бременем лежавшей на государстве.
Список литературы*
Берже А.П. Выселение горцев с Кавказа // Русская старина. 1882. Т. 33. № 2.
Блиев М.М., Дегоев В.В. Кавказская война. М., 1994.
Волконский Н.А. 1858 год в Чечне // Кавказский сборник. 1879. Т. 3.
Зиссерман А.Л. Двадцать пять лет на Кавказе. СПб., 1879—1884. Т. 1—3.
Зиссерман А.Л. Два слова к истории покорения Кавказа // Русская старина. 1880. Т. 27. № 4.
Зиссерман А.Л. Странное обвинение // Русский архив. 1886. Кн. 3. № 11.
Игнатович Д.Л. Боевая летопись 82-го пехотного Дагестанского полка во время Кавказской войны (1845—1861 гг.). Тифлис, 1897.
Кравцов И.С. Кавказ и его военачальники: Н.Н. Муравьев, кн. А.И. Барятинский и гр. Н.И. Евдокимов // Русская старина. 1886. Т. 50. № 6.
Кухарук С. Николай Евдокимов // Родина. 1994. № 3—4.
Ореус И.И. Граф Николай Иванович Евдокимов. 1804—1873 // Русская старина. 1888. Т. 58. № 4; Т. 60. № 10; 1889. Т. 61. № 3; Т. 62. № 5—6; Т. 63. № 7—8; Т. 64. № 11; 1890. Т. 65. № 2.
Силаев Н.Ю. Миграционная политика правительства на Северном Кавказе во второй половине XIX в. // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 8. История. 2002. № 3.
Фадеев Р.А. Письма с Кавказа // Фадеев Р.А. Собр. соч. СПб., 1889. Т. 1. Ч. 1.
48 РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Ед. хр. 6693. Л. 153—153 об.
49 Ореус И.И. Указ. соч. // РС. 1890. Т. 65. № 2. С. 480—481.
* В списке приведена только упоминаемая в данной статье литература.
Фадеев Р.А. Шестьдесят лет Кавказской войны // Фадеев Р.А. Собр. соч. СПб., 1889. Т. 1. Ч. 1.
Фелицын Е.Д., Щербина Ф.А. Кубанское казачье войско. 1696—1888. Репринт. изд. Краснодар, 1996.
Список процитированных источников
Акты, собранные Кавказскою археографическою комиссиею. Тифлис, 1883—1904. Т. 8—12.
Барилко И.Г. Из воспоминаний. Ставрополь, 1912. Документальная история образования многонационального государства Российского. Кн. 1. Россия и Северный Кавказ в ХУ1—Х1Х вв. М., 1998. Милютин Д.А. Воспоминания. 1856—1860. М., 2004. Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 489, 846.
Поступила в редакцию 31.05.2007
