CC BY
32
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
С. В. Балаева
ВОЕННАЯ ТЕМА В ПРОЗЕ АЛЕКСАНДРА ЛЕРНЕТА-ХОЛЕНИА 1930-х годов
В прозе австрийского писателя Александра Лернета-Холениа (Alexander Lernet-Holenia, 1897-1976) в 1930-е годы центральное место занимает военная тема. К тому времени немецкоязычная литература, которая в течение первых лет после окончания Первой мировой войны почти не касалась связанной с этим событием проблематики1, военную тему освоила всесторонне и с огромным успехом2. Из наиболее заметных литературных произведений, авторы которых пытались представить и осмыслить случившееся в 1914-1918 гг. с Европой и европейцами, следует назвать романы «Спор об унтере Грише» (1927) Арнольда Цвейга, «На Западном фронте без перемен» (1929) Эриха Марии Ремарка, дилогию «Война» и «После войны» (1928-1930) Людвига Ренна.
Для австрийца Лернета-Холениа (как и для Роберта Музиля, написавшего «Человек без свойств», 1930-1938, Германа Броха «Лунатики», 1931-1932, Йозефа Рота «Марш Радец-кого», 1932) сами события Первой мировой войны, поражение в ней и совпавший с ними распад Австро-Венгерской империи были отчетливым поводом для обращения к исторической проблематике, к осмыслению исторических процессов прошлого, разрушивших «вчерашний мир»3. На авансцену вышел исторический роман, обратившийся в том числе к проблеме национальной идентичности4, и военный роман (Kriegsroman) как разновидность исторического романа5 занял важное место в австрийской литературе тех лет.
А. Лернет-Холениа, ушедший в восемнадцатилетнем возрасте на фронт добровольцем, меньше всего ориентировался в своей «военной» прозе на документальную, дневниковую манеру изложения и рассказ об ужасах массовых сражений, об «окопной правде». Рассказывая о войне, писатель избегает кровавых описаний, характерных, например, для повествования в романе Э. Юнгера «В стальных грозах», а позднее — для произведений А. Цвейга и Э. М. Ремарка, где подчеркивался индустриальный характер мировой войны, в корне отличавшейся от войн прошлых столетий.
У Лернета-Холениа мировая война предстает лишь в отдельных эпизодах, сохраняя черты галантных войн прошлого, изложенных в приключенческих романах. В произведениях писателя есть обязательный набор героев и ситуаций, дополненный декоративностью, картинностью повествования (например, описание кавалерийского мундира офицера австро-венгерской армии, идеализированное изображение доблести героя и необыкновенной красоты главной героини). Боевые действия представлены в достаточной степени условно, из перспективы некоего отстраненного сознания персонажа, словно бы сконцентрированного на некоторых общих (лишенных детализации) впечатлениях от происходящего.
© С. В. Балаева, 2008
По мнению исследователей, Лернет-Холениа отдается мечтам о прошлом, его произведения наполнены персонажами, более подходящими авантюрным романам прошлого века: «Лернету-Холениа не удается перейти границу сентиментального романа с историческим фоном»6, «из его текстов заведомо исключена ориентация на художественный эксперимент, на стремление к индивидуальному литературному стилю»7, будь то ориентированная на документальность и репортажность проза «новой деловитости» или насыщенная философско-эссеистическим началом модернистская проза. Вместе с тем подобная «архаизация» повествовательной манеры, работа писателя с традиционными повествовательными и характерологическими формулами не переводит произведения австрийского автора автоматически в разряд «массовой», формульной8 литературы. Обращение к военному прошлому своей страны позволяет писателю подойти к такому художественному решению занимающей его проблематики, которое представляет существенный интерес в плане взаимодействия этической концепции автора и поэтики его романа.
«Творческое намерение» Лернета-Холениа связано прежде всего с его отношением к ушедшей эпохе, к гибели габсбургской империи, с экзистенциальной проблематикой, представленной в перспективе «вспоминающего» героя. Можно предположить, что писатель осознанно стремился к консервации старых литературных форм, воплощая в этой технике свое традиционалистское мировосприятие, свою концепцию истории: «нам следует смотреть не вперед, а назад. [...] мы, в лучшем и ценнейшем смысле, — наше прошлое»9.
В своих первых «военных» романах — «Приключения молодого человека в Польше» (1931) и «Любины соболя» (1932) — Лернет-Холениа, к тому времени завоевавший признание как театральный автор10, следует беллетристическим традициям приключенческого жанра, соединяя несколько сюжетных линий: любовную, детективную и военную, которые порой перегружают романы, будучи не всегда органично связанными друг с другом11.
В прозе Лернета-Холениа начала 1930-х годов военный элемент выделен достаточно сильно, при этом писатель делает акцент именно на военном поражении дунайской монархии. В романе «Штандарт» (1934) на фоне разрушения империи рассказывается история любви, которая не была бы возможна без войны и сопутствующего ей хаоса и без которой крах старого порядка было бы намного тяжелее пережить. Любовная интрига находит традиционное оформление: в силу объективных обстоятельств герои не могут быть вместе и на протяжении всей истории пытаются воссоединиться, то и дело попадая в необычные ситуации.
Главный герой книги, современник автора, в начале романа, обрамляющем основное повествование, вспоминает о том, как в последние дни войны влюбился в Резу Ланг, фрейлину эрцгерцогини Марии Антонии. Вместе с ней, ротмистром Боттенлаубеном и своим слугой Антоном он бежит из занятого англичанами Белграда, чтобы сохранить императорский штандарт своего полка и вернуть его в Вену. Возвращение в преобразившуюся Вену предстает своего рода поминальной молитвой по потерянному миру.
Переход повествования из настоящего в прошлое связан с попыткой это прошлое понять и передать его как «настоящее рассказывания». Рассказчик переходит границу памяти, связывающую его с событиями десятилетней давности, чтобы вновь оказаться там, где его существование имело смысл. Пересечение «границы», как временной (рассказ о прошлом), так и композиционной (переход из рамочного во «внутреннее» повествование), позволяет автору активизировать механизм «различения» реальности12. В конце своего рассказа герой не возвращается в пространство рамки, что делает ее незавершенной
и указывает на то, что прошлое не получило окончательного объяснения. В романе «Штандарт» главный герой, рассказывая свою историю, перебрасывает «мост» из настоящего в прошлое, стараясь определить для себя, что такое война: «Я совсем не верю в то, что война совсем закончилась. Она все еще продолжается. ... Она продолжает идти во мне. Я ее не постиг тогда. Только когда война закончилась, я начал ее понимать»13.
Героя романа Лернета-Холениа можно поставить в один ряд с героями произведений Ремарка, представителями так называемого «потерянного поколения». Лернет-Холениа пытается ответить на вопрос, какой смысл для настоящего имеет переживание героем военного опыта. Изображая мировую войну в декорациях авантюрного романа, австрийский автор все же отказывает ей в романтическом ореоле. Писатель повествует о войне как о катастрофе, лишившей людей (в особенности военных) смысла и цели жизни. Избегая натуралистических описаний, Лернет-Холениа тем не менее придерживается исторической достоверности, и в этом смысле его книги противостоят квазиисторическим сочинениям о войне, так называемым «солдатским романам» (Landserroman) — беллетристическим произведениям, воспевавшим войну как дело настоящих мужчин и создававшимся в соответствии с господствующей в 1930-е годы в Германии и в конце 30-х годов в Австрии нацистской идеологией14.
При этом у Лернета-Холениа изображение «правды о войне» не является единственной целью. Главный герой «Штандарта» представляет собой, скорее, некое романтизированное представление героя-военного. Он молод, красив, обходителен, храбр, а главное, он — офицер австро-венгерской армии, которая для дунайской империи была цементом, скрепляющим многонациональное общество, а офицеры были особо привилегированным сословием и обладали правом «свободно появляться при дворе»15 императора. В романе «Штандарт» рассказчик знакомится с героиней в театральной ложе эрцгерцогини, куда пробирается без особых сложностей. История любви осложнена еще одним чувством героя — горячей привязанностью к знамени полка, к штандарту, который символизирует военные победы, т. е. победы, одержанные еще в середине прошлого века (после поражения под Садовой в 1866 г. «габсбургская армия не воевала почти полвека»16), а точнее, герой испытывает любовь вовсе не к австро-венгерской армии, а к некому мифу о ней. Миф
о непобедимости австрийского оружия — часть так называемого «габсбургского мифа», понятие о котором было выдвинуто итальянским литературоведом Клаудио Магрисом17. Здесь любопытны культурно-исторические и литературные источники, на которые Лернет-Холениа опирается, создавая образ героя-военного. Особую роль для понимания замысла романа «Штандарт» играет новелла Райнера Марии Рильке «Песнь о любви и смерти корнета Кристофа Рильке» (1906), в которой поэтически описаны жестокости войны, увиденной глазами юного человека, любовь, переживаемая героем в течение одной ночи, и его героическая смерть. Судьба героя Рильке вплетается в общее движение истории, он вовлекается в войну и отдает свою жизнь, спасая знамя эскадрона. Верность корнета знамени как символу служения18 Лернет-Холениа использует в своем романе как центральную пружину сюжета. Прощание с прошлым у него изображено символически — в финале романа все флаги и штандарты сожжены в венском императорском дворце Шёнбрунн.
Размышляя о причинах распада Австро-Венгерской империи, писатель в качестве основного фактора катастрофы рассматривает национальный вопрос, что, по мнению австрийской исследовательницы К. Туппи, не совсем обоснованно19. Однако именно армия была государственной основой Австро-Венгерского государства, и эта основа пошатнулась во время войны: в конце 1914 — начале 1915 г. императорская и королевская армия впервые
столкнулась с ненадежностью некоторых подразделений — в первую очередь чешских, не желавших сражаться против «славянских братьев»20, а в 1918 г. славянские подразделения отказывались подчиняться приказам австро-венгерского командования, аргументируя свой отказ тем, что они более не подчиняются императору и не связаны присягой21.
Лернет-Холениа был свидетелем разложения габсбургской армии, и именно этот факт современной истории произвел на него самое сильное впечатление. Поэтому, обратившись через десятилетие к своему военному прошлому, писатель оценил распад армии как основную причину краха империи. Воспоминание в его романах выхватывает отдельные события и подает их как основные, заставляя односторонне судить о произошедшем, а иногда главным становится то, чего в действительности и не происходило.
В повести «Барон Багге» (1936), по праву считающейся вершиной творчества писателя, основное действие происходит на Восточном фронте. Здесь о Первой мировой войне упоминается в контексте единичного события, что создает тему и исходный пункт для фантастического (сновидческого) действия: тяжелое ранение в голову провоцирует в сознании героя видение, в котором он встречает девушку своей мечты и женится на ней. Много раз происходящее кажется герою сном, но потом он убеждает себя в обратном, тем более что действие в повести вписано не в «мнимый, чуждый земному, а в привычный и знакомый ландшафт»22. Герой словно возвращается в славное прошлое — с ночными балами, зажиточными бюргерами и добрыми крестьянами. Пространство сна — мирное и безмятежное, будто стоячее болото, герой повести Лернета в нем поначалу счастлив, но это же и пространство смерти, воспоминаний, ставших частью истории.
И все-таки во сне действуют некоторые законы реальной жизни: в повести подчеркивается дистанция между рассказчиком и его товарищами, кавалерийскими офицерами, и «простыми солдатами». Эта особенность обращает на себя внимание в точном именовании офицерских чинов и замечаниях о солдатах, чей образ жизни сильно контрастирует с положением офицеров. Повествование с точки зрения привилегированного военного скрывает еще одну сторону войны: нищета и часто встречающаяся среди солдат крайняя нужда совсем не попадают в поле зрения рассказчика. Очевидно, что Лернет-Холениа обращается именно к своему офицерскому прошлому, он не слишком хорошо знаком с солдатским бытом, на что были объективные причины: в австро-венгерской армии существовал запрет на личное общение с рядовыми. Австрийский социалист Отто Бауэр, который непосредственно перед Первой мировой войной стал офицером, цитирует слова своего командира: «Рядовые — это крестьяне; образованный человек не общается с крестьянами. Если я услышу, что кто-то из вас разговаривает с унтер-офицером не по делам службы, подает ему руку или сидит с ним за одним столом, этот человек потеряет свою честь офицера»23. В произведениях Лернета-Холениа следует отметить следующую особенность: война сама по себе не окутана ореолом славы, романтическим ореолом окутаны герои-офицеры.
В 1938 г. вышел в свет рассказ Лернета-Холениа «Сияющий дом» (Б^аЫепЬет), действие в котором происходит также во время Первой мировой войны. Война так или иначе влияет на гражданскую жизнь: получение главным героем отпуска с фронта — исходная точка повествования. Конкретные военные события описываются мало, основное внимание уделено представлению рокового влияния природных сил — непогоды на одном из австрийских озер, в результате которой погибает американский мирный посредник. В противоположность остальным произведениям писателя и закону жанра «военной прозы» в «Сияющем доме» нет ни боев, ни военных действий. Лернет-Холениа видит в войне (и в ходе истории в целом) природную силу, сопротивляться которой бессмысленно.
Своеобразие представления военной темы у Лернета-Холениа состоит в том, что он в знакомой читателю повествовательной форме старается рассказать о войне и военных. Избегая художественных экспериментов, используя знакомые сюжетные схемы и насыщая свою прозу отсылками к известным произведениям своих литературных предшественников, Лернет-Холениа создает собственную манеру письма о войне, а точнее, о военных, больше похожих на рыцарей из прошлого, попавших в реальность настоящего. Подобное проникновение прошлого в настоящее является особенностью военной прозы Лернета-Холениа и отличает его произведения.
I Пожалуй, только Эрнст Юнгер в своем знаменитом «военном дневнике» «В стальных грозах» (1920) и в нескольких публикациях первой половине 1920-х годов был отчетливым автором военной темы.
2MullerH.-H. Der Krieg und die Schriftsteller. Der Kriegsroman der Weimarer Republik. Stuttgart, 1986. S. 36.
3 Стефан Цвейг назовет так свою книгу (1944), в которой попытается создать свой, чрезвычайно субъективный портрет Австро-Венгерской империи, — на фоне событий, связанных с фашизмом и Второй мировой войной, отнявшей у Цвейга и сотен тысяч его соотечественников ту Австрию, которая «осталась» после 1918 г.
4 Попова М. К. Национальная идентичность и ее отражение в художественном сознании. Воронеж,
2004. С. 30-31.
5 Wilpert G. Sachworterbuch der Literatur. Stuttgart, 1989. S. 481.
6Magris C. Der habsburgische Mythos in der modernen osterreichischen Literatur. Wien, 2000. S. 296.
7Белобратов А. В. Случай на мосту через Ондаву: Александр Лернет-Холения в царстве «мнимого небытия» // Лернет-Холения А. Барон Багге. СПб., 2002. С. 76.
8 См. об этом: Luehrs-Kaiser K. Der Gebrauch des Trivialen. Zur Funktion des Gattungsklischees in den Romanen Alexander Lernet-Holenias // Alexander Lernet-Holania: Resignation und Rebellion. Riverside, 2005. S. 41-56.
9Lernet-Holenia A. GruP des Dichters // Der Turm. 1945/46. N 1. S. 109.
10 См. об этом: Pott P. Alexander Lernet-Holenia: Gestalt, dramatisches Werk und Buhnengeschichte. Wien, 1972.
II Lipinski K. Abenteuer eines alteren Bewuptseins: die Perspektive der Spatzeit in der ErzahltechnikAlexander Lernet-Holenias // Alexander Lernet-Holenia: Resignation und Rebellion. Riverside, 2005. S. 96.
12 По определению отечественного исследователя: «Проведение границы есть событие, в котором происходят индивидуации — сознание различает и определяет отдельные предметы, явления [...]. Ситуация различения и дифференциации смыслов, когда то пространство, в котором данное явление получает свою форму и обретает смысловую идентичность в системе языка», — одно из пониманий границы, согласно которому граница представляет собой «момент дифференциации». См.: РымарьН. О функциях границы в художественном языке // Граница как механизм смыслопорождения. Самара, 2004. С. 30.
13Lernet-Holenia A. Die Standarte. Wien, 1977. S. 20-21.
14 См.: Nutz W. Der Krieg als Abenteuer und Idylle. Landserhefte und triviale Kriegsromane // Gegenwa rtsliteratur und Drittes Reich. Deutsche Autoren in der Auseinandersetzung mit der Vergangenheit. Stuttgart, 1977. S. 265-283.
15 ШимовЯ. Австро-Венгерская империя. М., 2003. С. 368-369.
16 Шимов Я. Австро-Венгерская империя. М., 2003. С. 371.
17Magris C. Der habsburgische Mythos in der modernen osterreichischen Literatur. Wien, 2000. — По мысли Магриса, дунайская монархия стремилась создать в головах своих подданных, иногда весьма успешно, идею идеального государства, в котором все взаимосвязано и царит гармония.
18 «Неторопливо выводит он крупные, строгие, прямые буквы: «Дорогая мать, / гордись: я несу знамя». (Рильке Р. М. Стихотворения. Харьков; Москва, 1999. С. 350.)
19 Tuppy C. Ein Offizier am Schreibtisch: Zur Darstellung von Krieg, Liebe und Tod in Romanen und Erzahlungen von Alexander Lernet-Holenia // Alexander Lernet-Holania: Resignation und Rebellion. Riverside,
2005. S. 27.
20 Шимов Я. Австро-Венгерская империя. М., 2003. С. 483.
21 Rauchensteiner M. Der Tod des Doppeladlers. Osterreich-Ungarn und der Erste Weltkrieg. Graz; Wien; Koln, 1994. S. 612.
22 Nickel G. Einleitung // Carl Zuckmayer — Alexander Lernet-Holenia Briefwechsel. Zuckmayer-Jahrbuch. Bd 8. 2005/06. Goettingen, 2006. S. 24.
23DeakI. Der K. (u.) K. Offizier: 1848-1918. Wien; Koln; Weimar, 1991. S. 127.
