14Issues in Elitology. 2023. No 2 | ISSN: 2712-8415
Political Elite Studies | doi: 10.46539/elit.v4i1.148
Military Elite or Counter-Elite'? (Private Military Companies as a Tool for Realizing the National Interests of the State: on the Example of American and Chinese Pmcs)
(a) Gennady V. Kosov, (b) l.\ udmila N. Garas, (c) Nikolay I. Lebed
(a) Sevastopol State University, Sevastopol, Russia
Email: kossov1[at]yandex.ru ORCID 0000-0002-1422-895X
(b) Sevastopol State University, Sevastopol, Russia E-mail: garas_ln[at]mail.ru ORCID 0000-0002-0391-652X
(c) Sevastopol State University, Sevastopol, Russia E-mail: dia.lebed[at]mail.ru
Abstract
At the moment, private military companies (PMCs) are considered one of the topical phenomena of world politics. Over the past decades, PMCs have often been attracted by great powers in order to strengthen their positions in a particular region, causing the transformation of its architecture, helping states to realize their national interests. Structures of this kind were involved in a number of major conflicts of our time (Iraq, Afghanistan, Central African Republic, Mali, etc.), which increases the relevance of scientific reflection in relation to this phenomenon. The article proves that in the current conditions, PMCs are an instrument that responds to the request of modern states to realize their national interests. Using the examples of the activities of the largest PMCs, the authors sought to show how the great powers exploit these military structures to achieve foreign policy ambitions and assert their dominant position on the world stage. As examples, American PMCs involved in the Iraqi conflict of 2003-2011, as well as Chinese ones, created to implement the China's geopolitical project "One Belt - One Road" were taken. The article attempts to consider through the prism of the military elite/military counter-elite the problem of the role and place of PMCs in achieving the goals of the state.
Keywords
Elite; counter-elite; private military company; national interests; international relations; foreign policy.
This work is
icensed under a Creative Commons «Attribution» 4.0 International License
Военная элита или контрэлита'? (Частные военные компании как инструмент реализации национальных интересов государства: на примере американских и китайских ЧВК)
(а) Косов Геннадий Владимирович, (b) Гарас Людмила Николаевна, (е) Лебедь Николай Игоревич
(a) Севастопольский Государственный Университет, Севастополь, Россия Email: kossov1[at]yandex.ru ORCID 0000-0002-1422-895X
(b) Севастопольский Государственный Университет, Севастополь, Россия E-mail: garas_ln[at]mail.ru ORCID 0000-0002-0391-652X
(c) Севастопольский Государственный Университет, Севастополь, Россия E-mail: dia.lebed[at]mail.ru
Аннотация
В настоящий момент частные военные компании (ЧВК) считаются одним из актуальных феноменов мировой политики. На протяжении последних десятилетий, ЧВК нередко привлекались великими державами в целях усиления своих позиций в том или ином регионе, обуславливая трансформацию его архитектуры, помогали государствам реализовывать их национальные интересы. Подобного рода структуры были задействованы в ряде крупных конфликтов современности (Ираке, Афганистане, ЦАР, Мали и др.), что повышает актуальность научной рефлексии в отношении данного феномена. В статье доказывается, что в нынешних условиях инструментом, отвечающим на запрос современных государств по реализации своих национальных интересов, являются ЧВК. Авторы на примерах деятельности крупнейших ЧВК стремились показать, как великие державы эксплуатируют данные военные структуры для достижения внешнеполитических амбиций и утверждения своего господствующего положения на мировой арене. В качестве примеров были взяты американские ЧВК, задействованные в Иракском конфликте 2003-2011 гг., а также китайские, созданные с целью реализации геополитического проекта КНР «Один пояс - один путь». В статье предпринята попытка рассмотрения через призму военная элита/военная контрэлита проблему роли и места ЧВК в достижении государством своих целей.
Ключевые слова
Элита; контрэлита; частная военная компания; национальные интересы; международные отношения; внешняя политика.
Это произведение доступно по лицензии Creative Commons «Attribution » («Атрибуция») 4.0 Всемирная
Issues in Elitology. 2023. No 2 | ISSN: 2712-8415 Political Elite Studies | doi: 10.46539/elit.v4i1.148
В настоящий момент частные военные компании (ЧВК) считаются одним из актуальных феноменов мировой политики. На протяжении последних десятилетий, ЧВК нередко привлекались великими державами в целях усиления своих позиций в том или ином регионе, обуславливая трансформацию его архитектуры, помогали государствам реализовывать их национальные интересы. Подобного рода структуры были задействованы в ряде крупных конфликтов современности (Ираке, Афганистане, ЦАР, Мали и др.), что повышает актуальность научной рефлексии в отношении данного феномена.
Изученность проблемы
Свое современное оформление частные военные компании впервые нашли во второй половине XX в., что обусловило необходимость осмысления «нового» феномена. Научный интерес к данной тематике был проявлен как зарубежными, так и отечественными исследователями.
Вопросам трансформации военно-силовой компоненты государства, посвящены работы М. ван Кревельда, У.С. Линда, В.И. Слипченко, Э. Тоффлера, А.А. Храмчина и др.
Проблематика конфликтного взаимодействия между государствами детально прорабатывается в трудах таких зарубежных ученых, как Дж. Дер Дериан, М. Калдор, Ф. Хоффман и др. На разного рода аспектах гибридной конфликтности фокусируют свое внимание такие отечественные ученые как А.А. Бартош, Н.А. Комлева, А.В. Манойло, В.М. Родачин, Л.О. Тернова, П.А. Цыганков и др.
Вопросы деятельности частных военных компаний анализируются в публикациях зарубежных исследователей: Р. Абрахамсен, Д. Брукс, М. Вильямса, К. Кинзи, М. Моррисон, П.У. Сингер и др. Интерес российских ученых прикован преимущественно к политико-правовому аспекту современных конфликтов и участия в них ЧВК. Так, исследователей М.А. Небольсину, В.М. Неёлова, А.И. Никитина, А.Н. Михайленко, А.А. Сырхаева, К. А. Хажме-това, П.А. Шашкина и др., интересуют вопросы регуляторной политики государств и международных организаций касательно частных военных компаний.
Методы
Авторы исследования опирались на общелогические методы: анализ, синтез, индукция, дедукция. Для выявления общих и специфических характеристик американских и китайских частных военных компаний авторами применялся метод сравнительного анализа.
Частные военные кампании как реакция на эволюцию
современного государства
Эволюция государства в конце XX- начале XXI века обуславливала пересмотр его силовой компоненты. Так, согласно мнению профессора истории Иерусалимского университета М. ван Кревельда, окончание холодной войны способствовало появлению новой исторической реальности, где сильные государства с полным оснащением военной техники вынуждены раз за разом претерпевать поражения от иррегулярных военизированных образований, повстанцев и террористов (ван Кревельд, 2005) . Как считает исследователь, данный тип конфликтов не вписывается в классическую формулу «государство, армия, народ», в силу чего ни одна из сторон конфликта не ограничивается подобной троицей, а прибегает к пересмотру состава конфликта и создает новые инструменты ведения войны. Подобная ситуация предопределяет обращение правительств к взаимодействию с ЧВК, которые могут выступить одним из инструментов решения проблемы. Так, государство способно заключить контракт с подрядчиком на оказание широкого спектра услуг (оборонительных, разведывательных, консалтинговых, логистических, обучением военнослужащих национальной армии и т.д.).
Можно выделить следующие причины возникновения и распространения частных военных компаний: длительный исторический опыт использования наемников, посредством которого была создана основа для эволюции частной военной силы; постепенная трансформация конфликтов; не менее важным является процесс «приватизации» военной силы, который подразумевает частичное делегирование государством «монополии на насилие». Немаловажным фактором, все больше проявляющимся в XXI в., стал, перенос деятельности традиционных структур государства (армии и полиции) на аутсорсинг, что продуцирует новые тенденции, а именно: в некоторых странах количество сотрудников ЧВК начинает превышать число военнослужащих (США, Израиль, Великобритания). Стоит также обозначить, что ранее перечисленные тенденции оказывают влияние не только на спрос частной военной силы, а и способны в разной мере оказывать влияние на формирование современного миропорядка.
Учитывая, что крупнейшим заказчиком деятельности ЧВК являются государственные структуры, и ЧВК зачастую имеют юридическую регистрацию на территории этого государства. Следовательно, по сути, они являются не «частными», а своего рода «государственными» структурами, в том смысле, что их деятельность подразумевает роль проводника внешней политики. Поэтому для лоббирования собственных интересов государства латентно прибегают к новому инструменту - ЧВК. Интересными, на наш взгляд, является высказывание бывшего сотрудника Military Professional Resources Inc. (MPRI) генерал-лейтенанта Сойстера, который заявил, что правительство США «использует нас для проведения американской внешней политики. Мы, конечно, не опреде-
Issues in Elitology. 2023. No 2 | ISSN: 2712-8415 Political Elite Studies | doi: 10.46539/elit.v4i1.148
ляем внешнюю политику, но мы можем быть частью американского правительства, которое проводит внешнюю политику» (Пыхалов, 2010, стр.164). Таким образом, ЧВК, стратегически позиционирующие себя как законных и незаменимых поставщиков услуг безопасности на мировой арене, ставят правительства некоторых стран в зависимость от частных служб безопасности. Так, согласно мнению бывшего военного подрядчика Шона Макфейта, зависимость от военных услуг сегодня возрастает до такой степени, что такие страны, как Соединенные Штаты, «больше не могут воевать без частного сектора» (McFate, 2016).
Значимым также представляется процесс постепенной коммерциализации, пронизывающей с каждым годом все больше политику государства, не исключая институты безопасности. Это проявляется посредством феномена «аутсорсинга», и предопределяется высокой степенью прагматичности ЧВК в сравнении с национальными армиями. Рынок частных военных услуг считается на данным момент «развивающимся», но с высокими темпами роста, что подтверждается количественными показателями. Так, объем индустрии на 2006 г. составлял приблизительно 100 млрд. дол. (Cameron, 2006), а уже к 2009 году - свыше 165 млрд. дол. (с прогнозируемым ежегодным приростом порядка 8%) (Abrahamsen, & Williams, 2009). При этом, что важно, корреляция личного состава ЧВК по отношению к контингенту военнослужащих национальных армий составляет приблизительно 1 к 8, а это подразумевает, что на каждые восемь представителей вооруженных сил государства во всем мире приходится один контрактник ЧВК, в то же время, в Соединенных Штатах Америки эта корреляция составляет 1 к 2 соответственно (Zlutnick, 2007).
На сегодняшний день на рынке труда многих стран предложение ветеранов армии и кадров правоохранительных органов значительно превышает спрос. А поскольку ЧВК имеют высокие доходы, они способны приобретать вооружение и военную технику различного типа, в том числе и самую современную и высокотехнологичную. Более того, в основном руководители ЧВК, часто являющиеся отставными военными уровня генералитета, могут не только использовать свои связи в военной элите, чтобы легко получать контракты, но и обладают харизмой и силой влияния на персонал. Например, в США большинство ЧВК состоит из вышедших в отставку высокопоставленных военнослужащих. Имеют место шутки о том, что в ЧВК «на квадратный фут приходится больше генералов, чем в Пентагоне» (Percy, 2012).
По мнению российского политолога П.Л. Карабущенко, главным выразителем идеи войны является профессиональная военная элита, а война является апофеозом военной элиты, то есть это то время, когда она может максимально реализовать свои высокие профессиональные качества (Карабу-щенко, 2016). Возможно в условиях «гибридизации» конфликтов ЧВК могут способствовать профессиональной реализации военной элиты государства.
О б ос н ова н и е выб ор а к ей сов
В нынешних условиях инструментом, отвечающим на запрос современных государств по реализации своих национальных интересов, являются ЧВК. Авторы на примерах деятельности крупнейших ЧВК стремились показать, как великие державы эксплуатируют данные военные структуры для достижения внешнеполитических амбиций и утверждения своего господствующего положения на мировой арене. В качестве примеров были взяты американские ЧВК, задействованные в Иракском конфликте 2003-2011 гг., а также китайские, созданные с целью реализации геополитического проекта КНР «Один пояс -один путь».
Обоснованием для такой выборки является диаметрально противоположные подходы в использовании ЧВК. В случае с иракской кампанией США и коалиции, прежде всего, стоит говорить о заведомо жестком походе с применением силовых методов воздействия и, соответственно, задействование всевозможного потенциала интересующих нас военных структур, что позволяет отобразить масштабы их участия в боевых действиях, а также объемный спектр милитаризированных услуг.
Китайские же ЧВК представляют особый интерес ввиду основной цели их создания - реализация инициативы «Один пояс - один путь», в рамках которой они призваны обезопасить ход воплощения проекта, уберечь денежные средства от непредвиденных обстоятельств.
ЧВК как инструмент внешней политики США
Стремление США закрепиться на Ближнем Востоке в начале XXI в., которое было обусловлено реализацией национальных интересов, нашло свое отражение во внешней политике, проводимой в отношении Ирака. Так, под видом демократизации и установления рыночной экономики в стране, США начинают убеждать мировое сообщество в губительности режима Саддама Хусейна, его сопричастности к террористическим организациям и разработке оружия массового уничтожения (химического). Что нашло свое отражение в известном выступлении госсекретаря США Коллина Пауэлла на заседании Совета безопасности ООН в феврале 2003 г., где он демонстрировал пробирку с якобы «опасным веществом» из Ирака.
Необходимо подчеркнуть, что применяемые инструменты в рамках конфликта позволяют утверждать, что он носит преимущественно гибридный характер. Это проявляется в ряде аспектов, во-первых, давление на Ирак проходило по нескольким фронтам одновременно (политическом, информационном, экономическом, военном, дипломатическом). Во-вторых, на протяжении всей войны в Ираке была высокая активность множества террористических организаций, преследовавших различные цели, что подчеркивает высокую степень асимметричности конфликта. В-третьих, основной инстру-
Issues in Elitology. 2023. No 2 | ISSN: 2712-8415 Political Elite Studies | doi: 10.46539/elit.v4i1.148
мент ведения настоящей войны были иррегулярные военизированные структуры, среди которых особо отличились ЧВК, способные вести непрерывные военные действия и оказывать влияние на внутреннюю ситуацию в стране.
Апогеем политики США в регионе стала война в Ираке, начавшаяся в марте 2003 года и получившая статус одного из крупнейших конфликтов после падения биполярного мира. Ее очертания можно было наблюдать после окончания войны в Персидском заливе 1991 г., когда Ирак, развязавший конфликт, однако переоценивший свои силы и не в полной мере оценивший ситуацию, остался ни с чем, при этом обратив взор мирового сообщества на «проблему» региона. На государство было возложено 12 резолюций Совета Безопасности ООН, преимущественно затрагивающих ирако-кувейтский кризис. В частности принятая резолюция № 687 подразумевала работу особой комиссии по наблюдению за «ликвидацией, транспортировкой, и прекращением разработки оружия массового уничтожения». Не менее важным считается также введение зон, запрещенных для полета иракской авиации над северной и южной частями страны, контроль за выполнением данных ограничений выполняли коалиционные ВВС Великобритании и США.
Однако ситуация обострилась уже к октябрю 1998 г., по причине отказа Ирака от сотрудничества ввиду обширного списка санкций, наложенных на государство. Подобные действия были восприняты администрацией Билла Клинтона как акт агрессии, поэтому уже через две недели была осуществлена операция «Лис пустыни». Суть которой заключалась в нанесении воздушных ударов по местам расположения объектов разработки оружия массового уничтожения (ОМУ), и как следствие - ослабление режима С. Хусейна, что было более значимой целью в политике США.
В попытках «сгладить» ситуацию отказа содействию, Ирак принял резолюцию № 1141 (от ноября 2002 г.), подразумевавшую одобрение властей на возвращение инспекторов на территорию страны (Резолюция, 2002). Однако это не уберегло правительство страны от обвинений в сокрытии ведущихся работ по разработке ОМУ, а также в причастности в событиях сентября 2001 г. и сотрудничестве с «Аль-Каидой» (запрещена в РФ).
Точкой отсчета назревающего конфликта, несомненно, можно считать теракт 11 сентября 2001 г., который предопределил дальнейшую политику США как «глобальную войну с терроризмом». Последняя нашла свое отражение во множестве проводимых с 2001 года операций США, в частности ввод войск в Афганистан в 2001 г. и Ирак 2003 г.
Так, в условиях сильного внешнеполитического давления, экономического кризиса и сложной гуманитарной ситуации, в отношении Ирака разворачивается военная операция объединённых сил США и антииракской коалиции. Операция изначально носила название «Шок и трепет», однако позже была переименована в «Иракскую свободу» (Мусихина, 2016, стр. 127). Всего за 21 день силы коалиции захватили все стратегически важные точки и крупнейшие города страны. Однако, война на этом не заканчивается, а скорее, перетекает в
другую плоскость и становится партизанской, главным образом это было обусловлено состоянием безвластия, отсутствием контроля за вооружением после конфликта, которое впоследствии попало в руки повстанцев (членов партии Баас и приверженцев свергнутого режима).
Антитеррористическая кампания со стороны США на территории Ирака привела к бурному росту объемов рынка частных военных структур, которые на протяжении дальнейшего хода конфликта оказывали существенную помощь в подавлении повстанческих движений. Примечательно, что на момент войны в Персидском заливе доля «наемной» военной силы была значительно меньше, так на одного «контрактника» в 1991 г. приходилось приблизительно 55 военных армии США, в то время как в 2008 г. доля сотрудников ЧВК значительно превышала национальные ВС США (Wing, 2010) .
Согласно данным Рабочей группы ООН по вопросам, касающихся регулирования деятельности ЧВК, Министерство внутренних дел Ирака зарегистрировало 117 ЧВК (на момент 2011 г.), которые имеют право на осуществление своей деятельности и лицензированы, 89 из них зарегистрированы на территории Ирака, и 28 - за её пределами (Генеральная Ассамблея ООН, 2011).
Следует отметить, что контракты с частными военными компаниями были заключены еще на подготовительном этапе войны в Ираке, а процесс их вовлечения начался заранее, со строительства базы США в Дохе (территория Катара), которая в дальнейшем обслуживалась и охранялась сотрудниками ЧВК. При этом, оценка объемов использования ЧВК в иракском конфликте позволяет говорить о первой так называемой «приватизированной» войне (Verkuil, 2007, р.129).
Появление частных военных образований было обусловлено рядом причин, связанных, прежде всего, с прагматичностью их использования. Во-первых, ввиду «размытого» представления противника, вооруженные силы США не могли эффективно проводить операции, начиная с 2004 г., что вынуждало сегментировать деятельность по ряду направлений (охрана, транспорт, проведение военных операций, логистика и т.п.). Во-вторых, деятельность ЧВК не имеет строгого регулирования, что дает возможность компаниям «уходить» от отчетности перед мировым сообществом и проводить более независимую деятельность в рамках контракта. В-третьих, использование ЧВК на территории Ирака позволяло США обрести полный контроль над внутренними силами (полицией и армией), посредством заключения контрактов на их обучение и переподготовку. В-четвертых, развернувшаяся параллельно борьба с терроризмом в Афганистане позволяла проводить ротацию во время обострения ситуации в первой или второй стране. Также стоит отметить, что невозможность использования против повстанческих группировок тактики «выжженной земли» привело к необходимости использования ЧВК, которые в свою очередь способны на более «точечные» операции и действия в условиях «неопределенности».
Issues in Elitology. 2023. No 2 | ISSN: 2712-8415 Political Elite Studies | doi: 10.46539/elit.v4i1.148
Для выявления специфики деятельности ЧВК в иракском конфликте считаем целесообразным рассмотреть деятельность отдельных компаний, которые предоставляли большую часть военных услуг. Следует сразу обозначить, что на момент 2010 года, согласно данным госдепартамента и агентства США по международному развитию, численность сотрудников ЧВК на территории Ирака насчитывала более 130 тыс. чел., из которых чуть более 20 тыс. американцы, остальные же, жители третьих стран и местные подрядчики.
Вместе с тем, финансовая составляющая деятельности ЧВК за период от начала 2005 до конца 2010 насчитывала 146 млрд. долл. (18 % от всех затрат за этот период). Среди основных подрядчиков, стоит назвать тех, чьи контракты значительно превышают стоимость предоставленных услуг остальных компаний за период деятельности 2002-2011 гг. В так называемую «Большую четверку» лидеров-компаний, по мнению отечественного исследователя М.А. Небольсиной стоит включить: Kellogg Brown & Root (KBR), сумма контрактов которой превышает 40 млрд. долл.; «Agility» (8,9 млрд. долл.); Dyncorp (7,4 млрд. долл.); далее идет совокупность компаний более «низкого уровня» и «прочие иностранные подрядчики», с общей стоимостью контрактов 38,5 млрд. долл. (Небольсина, 2018, стр. 218).
По статьям расходов значительная доля средств, которые выделены из бюджета США, идет на обеспечение транспортно-логистических операций американских военных (46,5 млрд. долл.). Далее идут контракты, преимущественно включающие в себя восстановление инфраструктуры (строительство зданий и объектов разного уровня), сумма подобного рода контрактов насчитывает порядка 13,4 млрд. долл. Последующие группы контрактов не составляют больших сумм и содержат «прочие» расходы (до 5 млрд. долл. на отдельные сферы).
Деятельность ЧВК в рамках военных операций США в Ираке включала в себя следующий спектр предоставляемых услуг:
1) непосредственное участие в боевых действиях против повстанцев, разведка и сбор «трудно получаемой» информации, подкуп и установление связи с командирами оппозиции (в этой сфере проявили себя следующие компании: Blackwater (ныне Academi), Control Risks Group и др.);
2) авиационная поддержка и разведка (Air Scans Inc.);
3) охранная деятельность и обеспечение безопасности значимых объектов и инфраструктуры (дипломатическое представительство США, посольств и т.п.) (Triple Canopy Inc.); обеспечение безопасности тюрем, аэропортов и нефтяных месторождений (Titan Corporation, Custer Battles, Erinys Iraq Limited); охрана первых лиц правительства Ирака;
5) обеспечение безопасности состава миротворческих миссий ООН, а также их транспортировка (Kroll);
6) подготовка и переквалификация военнослужащих полиции Ирака (MPRI);
7) деятельность по обеспечению безопасности и снабжению тыла (KBR);
8) осуществление подбора личного состава для международных полицейских миссий (DynCorp) (Башкиров, 2013). Также, США задействовали ЧВК для охраны нефтяных месторождений и трубопроводов Ирака (Black Water, Hart Group), что позволило получить контроль над энергетическими ресурсами страны.
Таким образом, основными предпосылками задействования ЧВК, как инструмента ведения войны в Ираке, можно считать, сложность театра военных действий, который отличается повышенной «неопределенностью» состава участников, в том числе, включая различного рода террористические и экстремистские группировки, что делает необходимым распределение военной сферы на отдельные составляющие для более точного и эффективного взаимодействия. Вместе с тем, существенной причиной задействования ЧВК является их способность к быстрому развертыванию и «гибкости», которые представляются необходимым условием для противодействия гибридным угрозам. Еще одна, однако, не менее важная особенность частных военных компаний, которая предопределила их включение в современные войны, и в иракский конфликт в частности, отражается в возможности действовать «латентно», не привлекая внимания мирового сообщества, ввиду отсутствия необходимости подотчетности. В то же время, специфика деятельности ЧВК демонстрирует обширный «арсенал» военных услуг, которые могут быть взяты современным государством на вооружение.
Последствия деятельности ЧВК в Ираке оцениваются по-разному, однако исследователями подчеркивается, что участие данных структур было продиктовано необходимостью использования более утонченных средств ведения войны в силу ее специфичности. Так, с одной стороны, частные военные компании продемонстрировали эффективность ЧВК как «проводника» внешней политики государства на удаленном от национальных границ расстоянии. Но с другой стороны отмечается ряд проблем, которые проявились в ходе иракской войны 2003-2011 гг. среди них: высокий риск невыполнения поставленных задач (некоторые ЧВК действовали согласно собственным планам, что не позволяло добиться необходимого результата); высокий уровень недоверия со стороны местного населения, которое было обусловлено недовольством пребывания ЧВК на их территории. Также одни из главных проблем, возникших в ходе конфликта, отражаются в появлении и быстром росте объемов коррупции, преступности, нецелевого расходования средств, что значительно «повышает стоимость» такого инструмента, как ЧВК.
В частности, некоторые ЧВК себя дискредитировали вследствие «скандальных» событий, одно из таких учинила компания BlackWater в 2007 году, когда отряд наемников открыл стрельбу по мирному населению, находясь в составе конвоя с дипломатами Государственного департамента США. После данного инцидента компания занялась ребрендингом (ныне - Academi), однако печальный след «смыть» не удалось и компанию на протяжении нескольких лет обвиняли в нарушении международного гуманитарного права и привле-
Issues in Elitology. 2023. No 2 | ISSN: 2712-8415 Political Elite Studies | doi: 10.46539/elit.v4i1.148
кали к ответственности (только к 2015 году удалось осудить нескольких контрактников).
Помимо этого, упомянутые ранее проблемы коррупции и неадекватной траты средств были отражены в докладе иракской Комиссии и представлены Конгрессу США (2011 г.). В документе отмечается, что основная часть средств (порядка 30 млрд. долл.) отчисленных на стабилизацию и восстановление инфраструктуры были потрачены впустую (Commission on wartime contracting, 2011).
Следует отметить, что правительство Ирака практически с самого начала конфликта приступило к разработке законодательства, ограничивающего деятельность частных военных компаний на территории государства. Так, внутреннее регулирование деятельности ЧВК нашло свое отражение в Меморандуме № 17 Временного коалиционного правительства Ирака (2003 г.) (Coalition Provisional Authority, 2003). Однако, положения документа многократно нарушались и преимущественно не выполнялись частными подрядчиками США.
Позднее Ирак принял еще одну попытку урегулировать деятельность ЧВК на своей территории с помощью создания некоммерческого объединения, которое позволило бы координировать взаимодействие министерств, ведомств и правительства Ирака с компаниями, вступившими в организацию (Ассоциация частных военных и охранных компаний Ирака), что также оказалось безуспешным.
Существенным образом ситуация с «засильем» ЧВК переменилась с ноября 2008 г., когда было подписано Соглашение между США и Республикой Ирак о выводе вооруженных сил США из Ирака, и организации их деятельности на период временного пребывания в Ираке. Одним из поводов этому послужил упомянутый инцидент с BlackWater в 2007 г., который не смог остаться незамеченным мировым сообществом. Документ не был направлен на непосредственное регулирование деятельности ЧВК, однако оказал значительное влияние на дальнейший процесс «ухода» подрядчиков с территории Ирака. В соответствии с положениями документа, Ирак получил право самостоятельно в судебном порядке проводить преследование американских военнослужащих, и сотрудников военных ведомств, за совершенные уголовные преступления. Так, деятельность подрядчиков с начала 2009 г. подпадала под юрисдикцию иракских судов, что, несомненно, ускорило тенденцию на снижение их количества.
Помимо «внешних» причин постепенного отстранения ЧВК от участия в конфликте существуют также и внутренние, затрагивающие, прежде всего аспект «спроса» на военную силу. Уже с 2009 г. отмечается постепенный отход от заключения контрактов с подрядчиками и сворачивание военных объектов на территории Ирака. Решающими факторами «оттока» ЧВК из региона является, прежде всего, уменьшение финансирования их деятельности, а также расширение прав в распоряжении собственным бюджетом правитель-
ства Ирака. Что привело к набору в ряды «контрактников» преимущественно иракцев, и как следствие уменьшение зарплат. Вместе с тем, уже к 2012 году Ирак отказался выдавать лицензии на работу иностранным сотрудникам ЧВК, что явно усугубило положение зарубежных компаний.
Однако, несмотря на перечисленные ограничения и факторы снижения масштабов присутствия частных военных компаний в Ираке, они продолжают выполнять контракты США на конфликтной территории. На момент 2015 г., ряд задач, касающихся борьбы с терроризмом (в особенности с организацией ИГИЛ, запрещенной в РФ), были отданы на выполнение частным военным компаниям. В данном случае были задействованы компании находящиеся, как на территории США (осуществляли анализ снимков беспилотников, проводили стратегическое планирование операций), так и располагающиеся непосредственно на территории Ирака (участие в боевых операциях, обучение персонала иракской армии). Количество сотрудников ЧВК согласно данным военного ведомства США от 2015 года насчитывает приблизительно 6300 чел. (без учета персонала, не относящихся к военным).
Таким образом, последствия деятельности частных военных компаний в иракском конфликте 2003-2011 гг. имеют неоднозначный характер. Во-первых, ЧВК выполнили поставленные перед ними задачи и проявили себя как действенный инструмент в контексте гибридной войны, способного изменять архитектуру региона, свергать неугодное правительство и действовать в условиях «неопределенности». ЧВК проявили себя как метод противостояния «нетрадиционным» угрозам (терроризму, повстанческим группировкам, ведущих подрывную деятельность).
Во-вторых, участие коммерциализированных военных структур в конфликте продемонстрировало «внутренний» аспект противодействия засилью ЧВК, проявленном в выработке Ираком эффективной законодательной базы для ограничения «ударов» по суверенитету и стабилизации внутриполитической ситуации.
Однако, в ходе конфликта деятельность ЧВК обнажила «проблемные» аспекты, среди которых главными можно считать преступность, коррупцию и неадекватную трату средств. Также, стоит подчеркнуть, что частные военные компании не покинули территорию Ирака и продолжают оказывать значительное влияние на баланс сил в регионе.
ЧВК как инструмент внешней политики КНР
Интересным, по мнению авторов, является пример использования ЧВК в качестве инструмента реализации геополитического проекта КНР «Один пояс - один путь». Данная инициатива представляет собою масштабный проект создания логистической инфраструктуры, подконтрольной правительству КНР и усиливающей связи с регионами Юго-Восточной Азии, Ближним Востоком, Западной и Центральной Азией в сфере сбыта товаров и поставки сырья.
Issues in Elitology. 2023. No 2 | ISSN: 2712-8415 Political Elite Studies | doi: 10.46539/elit.v4i1.148
Достижение успеха в реализации «Пояса и пути» принесет Китаю огромные экономические преимущества, и позволит воздействовать на страны Европейского Союза, тем самым опосредованно снижая «вес» мирового гегемона - США. Подобного мнения придерживается профессор Чикагского университета Дж. Миршаймер, утверждая, что «в случае продолжения экспансии Китая, миру и США придется противостоять серьезному сопернику на мировой арене» (Mearsheimer, 2014).
По мнению экспертов, такой дорогостоящий проект как «Пояс и путь» в регионе, характеризующимся нестабильностью, требует особого внимания к вопросам обеспечения безопасности. Данный факт и стал практически основополагающим для возникновения китайский частных охранных предприятий в Центральной Азии. Так, с момента провозглашения курса на реализацию инициативы в 2013 г. возникла необходимость обеспечения безопасности граждан, участвующих в реализации проекта и защите финансовых вложений Китая.
Следует особо подчеркнуть, что ранее Китай имел негативный опыт в контексте потери больших финансовых средств в регионе Ближнего Востока, а именно в Сирии и Ливии, именно это стало триггером пересмотра китайской экономической экспансионистской политики. Отметим, что в реализации проекта «Пояса и пути» происходит ее модификация и насыщение силового компонента, в том числе путем наращивания и размещения собственного контингента в целях обеспечения безопасности, которым и стали ЧВК.
Высокую значимость для геополитического проекта КНР «Один пояс -один путь» имеет Пакистан, выступающий в качестве «хаба» для огромного количества сырья и ресурсов. Стратегическая значимость Пакистана обусловлена двумя факторами, во-первых, географическое положение страны позволяет оказывать влияние на Афганистан и близлежащие страны Центральной Азии (Таджикистан, Узбекистан, Туркмению). Во-вторых, Пакистан занимает противоборствующую позицию по отношению к Индии, представляющей одного из соперников Китая в рамках региона. Экспертами отмечается, что Пакистан является главным «звеном инфраструктурного коридора», поэтому закономерно, что КНР стремится как можно устойчивее закрепиться на данной территории, путем частных подрядчиков, китайских граждан и инвестиций в страну.
Подобный подход ранее получил реализацию в Ираке и Афганистане, где крупные строительные и нефтедобывающие компании несли убытки из-за столкновения с различными группировками. По этой причине компании VSS Security Group и Shandong Huawei стали первыми китайскими ЧВК, предлагающими охранные услуги корпорациям, включая «Китайскую национальную шельфовую нефтяную корпорацию» (CNOOQ.
Актуальность размещения в регионе Центральной Азии своего контингента резко возросла после ухода сил США с территории Афганистана осенью 2021 г. Сразу после этого, КНР стала регистрировать новые филиалы охранных
предприятий в Центральной Азии, расширять количественный состав сотрудников компаний, устанавливать новые связи с правительствами стран региона и т.п.
Посредством ЧВК Китай стремится распространить свое влияние и на постсоветское пространство, в частности такой интеграционный проект как Евразийский экономический Союз (ЕАЭС). На данный момент обеспечением безопасности инфраструктурных объектов, логистических узлов и транспортировки товаров на пространстве стран ЕАЭС занимаются китайские подрядчики Dewei Security и Huawei Security совместно с охранным агентством российской госкорпорации РОСТЕХ - СИБЕР (Сун, 2021).
Среди наиболее известных китайских ЧВК, представленных в регионе, также можно выделить: Frontier Services Group и Zhongjun Junhong. Последняя открыла филиал в Киргизстане в сентябре 2016 г., имеет местную лицензию на оружие и военное снаряжение. Вместе с тем, компанию считают одним из лидеров-поставщиков частных охранных услуг. В частности, в ноябре 2018 года Zhongjun Junhong заключила соглашение с Китайской железной дорогой о защите своих строительных площадок вдоль железной дороги Китай-Кыргызстан-Узбекистан (Yau, 2019).
Вторая крупная ЧВК - Frontier Services Group зарегистрирована в Гонконге. Она основана, как и скандально известная «Blackwater», Эриком Принсом. В 2019 г. компания заключила контракты на поддержку в рамках инициативы «Один пояс - один путь».
Интересным на наш взгляд являются отличия китайских ЧВК от их западных конкурентов. Так, по мнению исследователей, они разнятся набором предоставляемого «арсенала» услуг. Китайские подрядчики известны, прежде всего, своими «охранительными» функциями и задействуются для обеспечения безопасности стратегически важных объектов, а также своих граждан за рубежом. Такое аккуратное использование ЧВК исключает риски высоких репутационных издержек, что могло бы негативно отразиться на реализации проекта «Один пояс - один путь» в регионе, в то время как, американские подрядчики на это не особо обращают внимание и периодически «показывают себя» в негативном свете.
Примечательным является подход китайского правительства в отношении контроля за деятельностью ЧВК. Так, по законодательству КНР контрольный пакет акций принадлежит государству, что явно демонстрирует невозможность частного сегмента руководства компании действовать в разрез с национальными интересами страны. Стоит также отметить, что КНР старается транспарентно подходить к вопросам правового регулирования. За рубежом ЧВК руководствуются национальным законодательством страны, на территории которой они базируются.
Issues in Elitology. 2023. No 2 | ISSN: 2712-8415 Political Elite Studies | doi: 10.46539/elit.v4i1.148
Таким образом, глобализация конца XX - начала XXI веков обусловила трансформацию института государства, существенным образом претерпели изменения характер и способы ведения современных конфликтов. При этом, современную международную обстановку с высокой долей объективности можно обозначить гоббсовской формулой - «война всех против всех». И, хотя, практика демонстрирует «невоенную» оснащенность арсенала государств в виде «мягкой силы», разного рода санкций, информационных методов воздействия и других методов противостояния, тем не менее, военно-силовые инструменты не теряют своей актуальности, что актуализирует изучение феномена частных военных компаний (ЧВК).
В результате сравнительного анализа деятельности американских и китайских ЧВК можно выделить характерные черты, подчеркивающие стра-новую специфику. Так, американские подрядчики предоставляют широкий спектр, как услуг милитаристского характера, так и логистического плана (от участия в боевых действиях, до тылового снабжения и подготовки военных кадров). В свою очередь китайские ЧВК отличаются нацеленностью на выполнение преимущественно охранительных функций. Вместе с тем, ЧВК в Ираке продемонстрировали себя, как действенного «проводника» внешней политики сильного американского государства, способного противодействовать асси-метричным угрозам (борьбе с повстанцами, террористическими группировками и т.п.) и трансформировать архитектуру региона, как этого требуют национальные интересы США. Однако, именно в иракской кампании 2003 - 2011 гг. были выявлены некоторые уязвимости использования ЧВК, среди которых в качестве основных можно отметить высокую преступность, коррупцию и неадекватную высокую трату финансовых средств.
Стоит отметить, что, размещая свои ЧВК в регионе Центральной Азии, тем самым закрепляя свое ведущее положение на этом пространстве, Китай вынужден сталкиваться с новыми видами противостояния.
Безусловно, политика США в отношении рассматриваемого региона за последние десятилетия существенным образом трансформировалась, так называемый «разворот США к Азии», проявившийся еще во время администрации Б. Обамы и еще более укоренившийся в период президентства Д. Трампа предопределил соперничество двух держав в регионе. Оставляя свои позиции в Афганистане, США лишилась огромной доли физического присутствия на территории Центральной Азии, при этом, курс на «антикитайскую» политику не был отменен, наоборот, борьба перешла в иную плоскость.
Очевидно, что дестабилизировать регион, где находится большое количество силового контингента является сложно задачей, в том числе для США. Поэтому используется принципиально иной инструментарий, прежде всего информационный и экономический (санкционный).
Посредством информационных вбросов и освещения скандальных ситуаций, затрагивающих китайских подрядчиков, США пытаются нанести вред имиджевой стратегии КНР в регионе. Один из подобных примеров получил широкую огласку в мировых СМИ, когда упомянутая ранее компания Frontier Services Group подверглась критике за притеснение уйгуров и жестком подавлении любого недовольства (Шалак & Третьяков, 2022, стр. 80).
Подобной тактики придерживаются США в отношении многих действий китайских ЧВК в странах проекта «Пояса и пути», размещая в массмедиа инфо-поводы об антикитайских протестах. При этом, насыщение информационного фона негативным образом Китая ни раз приводило к политическим протестам. Так, за период 2019 - 2020 гг., в Средней Азии прошло около 40 протестов под лозунгом антикитайской экспансии (один из крупнейших прошел в 2021 г. в г. Гвадар (Пакистан)) (Pakistan: Protests against China's Belt and Road Break out in Gwadar, 2021.
Другим инструментом воздействия на регион со стороны США, по мнению экспертов, является технология «цветных революций», главным образом затрагивающая лояльно настроенные политические режимы по отношению к России и Китаю.
Стоит отметить, что обращение к ЧВК в военных целях китайским правительством является затруднительным, ввиду прямого противоречия концепции КНР о «гармоничном мире». В то же время, размеренная и последовательная политика Китая по наращиванию силового контингента в странах региона проходит успешно, при этом, задействуются ЧВК, находящиеся под прямым контролем правительства.
Учитывая, что объективные показатели эффективности китайских ЧВК на данный момент уступают своим западным конкурентам (по причинам недостатка боевого опыта, ограниченности национальным законодательством и т.п.), можно говорить о перспективе усиления подрядчиков в ближайшие годы и превращения их в «частную» армию Пекина. Последняя, вероятнее всего, в полной мере позволит обеспечить реализацию геополитического проекта, обезопасить экономические вложения КНР и обеспечить плацдарм для дальнейшего развития.
Сложившаяся ситуация в Центральной Азии открывает возможности для присутствия ЧВК, в особенности в условиях «вакуума силы», который сформировался после вывода войск США из Афганистана. В настоящий момент, идет постепенное размещение китайских частных охранных предприятий в регионе, наращивание контингента. Следует отметить, что военно-силовые подрядчики выступают действенным инструментом, способствующим проведению уверенной политики в регионе, уменьшая венчурность геополитического проекта «Один пояс - один путь».
Список литературы
Issues in Elitology. 2023. No 2 | ISSN: 2712-8415 Political Elite Studies | doi: 10.46539/elit.v4i1.148
Abrahamsen, R., & Williams, M. C. (2009). Security Beyond the State: Global Security Assemblages in International Politics. International Political Sociology, 3(1), 1-17. https://doi.org/10.1111/j.1749-5687.2008.00060.x
Cameron, L. (2006). Private military companies: Their status under international humanitarian law and its impact on their regulation. International Review of the Red Cross, 88(863), 573-598. https://doi.org/10.1017/S1816383106000683
Coalition Provisional Authority. (2003). Memorandum number 17—Registration Requirements for Private Security Companies (PSC) with Annexes. https://publications.parliament.uk/pa/cm200506/ cmselect/cmfaff/573/573we04.htm
Final Report to Congress. Transforming Wartime Contracting. Controlling Costs, Reducing Risks. (2011). Commission on Wartime Contracting. https://cybercemetery.unt.edu/archive/cwc/ 20110929213815/http://www.wartimecontracting.gov/
McFate, S. (2016, август 12). America's Addiction to Mercenaries. The Atlantic. https://www.theat-
lantic.com/international /archive/2016/08/iraq-afghanistan-contractor-pentagon-obama / 495731/
Mearsheimer, J. J. (2014, октябрь 25). Can china rise peacefully? [Text]. The National Interest. https:// nationalinterest.org/commentary/can-china-rise-peacefully-10204
Pakistan: Protests against China's Belt and Road break out in Gwadar. (2021). Business and Human
Rights Resource Center. https://www.business-humanrights.org/en/latest-news/pakistan-protests-against-chinas-belt-and-road-break-out-in-gwadar/
Percy, S. (2012). Regulating the private security industry: A story of regulating the last war. International Review of the Red Cross, 94(887), 941-960. https://doi.org/10.1017/S1816383113000258
Verkuil, P. R. (2007). Outsourcing Sovereignty: Why Privatization of Government Functions Threatens Democracy and What We Can Do about It (1-е изд.). Cambridge University Press. https:// doi.org/10.1017/CB09780511509926
Wing, I. (2010). Private Military Companies and Military Operations/Land Warfare Studies Centre. Working Paper, 138. https://researchcentre.army.gov.au/sites/default/files/wp138-private_military_companies_and_military_ops_ian_wing.pdf
Yau, T. Y. (2019, июль 3). Chinese Private Security Moves Into Central Asia. The Diplomat. https:// thediplomat.com/2019/07/chinese-private-security-moves-into-central-asia/
Zlutnick, D. (2007). Making a Killing: America's Private Army. Global Policy Forum. https://archive.-globalpolicy.org/component/content/article/173-sovereign/30568.html
Башкиров, Н. (2013). Опыт использования частных военных компаний в ходе военных
конфликтов в Ираке и Афганистане. Pentagonus. http://pentagonus.ru/publ/opyt_ispol-
zovanija_chastnykh_voennykh_kompanij_v_khode_voennykh_konfliktov_v_irake_i_afgan
istane_2013/104-1-0-2495
ван Кревельд, М. (2005). Трансформация войны. Альпина Бизнес Букс.
Генеральная Ассамблея ООН. (2011). Доклад Рабочей группы ООН No A/HRC/18/32/Add.4. http://www2.ohchr.org/english/bodies/hrcouncil/docs/18session/ A.HRC.18.32.Add.4_en.pdf
Карабущенко П. Л. (2016). Элита и война. Россия в глобальном мире, 8 (31), 420-430.
Мусихина, Т. П., & Мамин, Н. В. (2016). Ближний Восток в условиях войн «четвертого поколения» (на примере войны в Ираке 2003-2011 гг.). Известия Уральского федерального университета. Серия 3: Общественные науки, 158(11(4)), 120-131.
Небольсина М.А. (2018). Регулирование деятельности частных военных и охранных компаний. Сравнительный анализ политики международных организаций и мировых держав. ИД «Международные отношения».
Пыхалов, И. В. (2010). ЦРУ и другие спецслужбы США. Эскмо.
Резолюция СБ ООН № 1441, 8 ноября 2002 г. (2002). https:/undocs.org/ru/S/RES/1441(2002)
Сун, Ч. (2021). Китайские частные охранные компании: Возможности деятельности в Центральной Азии. Проблемы Дальнего Востока, 3, 34-47.
Шалак, А. В., & Третьяков, Д. А. (2022). Роль китайских частных военных компаний в реализации инициативы «Один пояс—Один путь». Российско-китайские исследования, 6(2), 77-83. https://doi.org/10.17150/2587-7445.2022.6(2).77-83
References
Abrahamsen, R., & Williams, M. C. (2009). Security Beyond the State: Global Security Assemblages in International Politics. International Political Sociology, 3(1), 1-17. https://doi.org/10.1111/j.1749-5687.2008.00060.x
Bashkirov, N. (2013). The Experience of Using Private Military Companies in the Military Conflicts in Iraq and Afghanistan. Pentagonus. http://pentagonus.ru/publ/opyt_ispolzovanija_chast-nykh_voennykh_kompanij_v_khode_voennykh_konfliktov_v_irake_i_afganistane_2013/1 04-1-0-2495 (In Russian).
Cameron, L. (2006). Private military companies: Their status under international humanitarian law and its impact on their regulation. International Review of the Red Cross, 88(863), 573-598. https://doi.org/10.1017/S1816383106000683
Coalition Provisional Authority. (2003). Memorandum number 17—Registration Requirements for Private Security Companies (PSC) with Annexes. https://publications.parliament.uk/pa/ cm200506/cmselect/cmfaff/573/573we04.htm
van Creveld, M. (2005). The transformation of war. Alpina Business Books (In Russian).
Final Report to Congress. Transforming Wartime Contracting. Controlling Costs, Reducing Risks.
(2011). Commission on Wartime Contracting. https://cybercemetery.unt.edu/archive/cwc/ 20110929213815/http://www.wartimecontracting.gov/
Karabushchenko, P. L. (2016). Elites and war. Russia in the global world, 8 (31), 420-430 (In Russian).
McFate, S. (2016, August 12). America's Addiction to Mercenaries. The Atlantic. https: //www.theat-
lantic.com/international/archive/2016/08/iraq-afghanistan-contractor-pentagon-obama/ 495731/
Mearsheimer, J. J. (2014, October 25). Can china rise peacefully? [Text]. The National Interest. https:// nationalinterest.org/commentary/can-china-rise-peacefully-10204
Musikhina, T. P., & Mamin, N. V. (2016). The Middle East in the conditions of "fourth generation" wars (on the example of the war in Iraq 2003-2011). Izvestia Ural Federal University. Series 3: Social Sciences, 158(11(4)), 120-131. (In Russian).
Nebolsina, M.A. (2018). Regulation of private military and security companies. Comparative analysis of the policy of international organizations and world powers. International Relations Publishing House (In Russian).
Issues in Elitology. 2023. No 2 | ISSN: 2712-8415 Political Elite Studies | doi: 10.46539/elit.v4i1.148
Pakistan: Protests against China's Belt and Road break out in Gwadar. (2021). Business and Human
Rights Resource Center. https://www.business-humanrights.org/en/latest-news/pakistan-protests-against-chinas-belt-and-road-break-out-in-gwadar/
Percy, S. (2012). Regulating the private security industry: A story of regulating the last war. International Review of the Red Cross, 94(887), 941-960. https://doi.org/10.1017/S1816383113000258
Pykhalov, I. V. (2010). CIA and other special services of the USA. Eskmo (In Russian).
Sun, C. (2021). Chinese Private Security Companies: Opportunities in Central Asia. Problems of the Far East, 3, 34-47 (In Russian).
UN General Assembly. (2011). Report of the UN Working Group No A/HRC/18/32/Add.4. http: // www2.ohchr.org/english/bodies/hrcouncil/docs/18session/AHRC.18.32.Add.4_en.pdf
UNSC Resolution No. 1441, November 8, 2002 (2002). https://undocs.org/ru/S/RES/1441(2002) (In Russian).
Verkuil, P. R. (2007). Outsourcing Sovereignty: Why Privatization of Government Functions Threatens Democracy and What We Can Do about It (1st ed.). Cambridge University Press. https: // doi.org/10.1017/CBO9780511509926
Wing, I. (2010). Private Military Companies and Military Operations/Land Warfare Studies Centre. Working Paper, 138. https://researchcentre.army.gov.au/sites/default/files/wp138-private_military_companies_and_military_ops_ian_wing.pdf
Yau, T. Y. (2019, July 3). Chinese Private Security Moves Into Central Asia. The Diplomat. https:// thediplomat.com/2019/07/chinese-private-security-moves-into-central-asia/
Zlutnick, D. (2007). Making a Killing: America's Private Army. Global Policy Forum. https://archive.-globalpolicy.org/component/content/article/173-sovereign/30568.html
