CC BY
71
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2010. № 6
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
[1] Волков А.А. ТЕОРИЯ РИТОРИЧЕСКОЙ АРГУМЕНТАЦИИ. М.: Изд-во Моск. ун-та, 2009. - 398 с.;
[2] Волков А.А. КУРС РУССКОЙ РИТОРИКИ:
Пособие для духовных учебных заведений. изд. 2-е. М.: Индрик, 2009. 424 с.
Рецензируемые книги о риторике заведующего кафедрой общего и сравнительно-исторического языкознания МГУ профессора А.А. Волкова представляют немалый интерес для широкой читательской аудитории и раскрывают сущность данной дисциплины во всем богатстве и глубине риторических идей и приемов. Эти публикации удачно дополняют друг друга и возрождают профессиональный интерес к риторике, пронизывающей, без сомнения, все сферы человеческой деятельности.
Книга [1] знакомит читателя с существом риторической литературы, целью которой является убеждение слушателя или читателя в приемлемости выдвигаемых автором идей. В первой главе монографии автор дает исторический обзор риторических идей начиная с Аристотеля, по мысли которого «... речевая аргументация может быть двух типов - техническая, основанная на умозаключениях, и нетехническая, основанная на фактах» [1: 29]. В эпоху античности эта наука была неотделима от философии, в рамках которой значительное время обсуждались и решались все словесные искусства. Риторика античности - подчеркнуто полемическая наука. Риторика Средних веков несет иной акцент: она ориентирована в основном на проповедь - гомилетику, т.е. связана с богослужением. Для данного периода развития риторики характерны такие жанры риторической словесности, как письменные сочинения, послания, ораторские речи. Византийская риторика привнесла в эту науку светский элемент, а сама риторика изучалась параллельно с грамматикой и логикой. В этот период в контексте риторики активно обсуждаются вопросы стилистики, этики и выразительности речи [1: 48].
А.А. Волков кратко касается и отечественной традиции XVIII-XIX вв.: обсуждает труды М.В. Ломоносова, Н.Ф. Кошанского. Автор констатирует, что, к сожалению, «во второй половине XIX в. риторика была исключена из системы образования, а ее место заняло обязательное изучение художественных сочинений и мнений литературных критиков по различным вопросам общественной жизни» [1: 68].
Новый этап развития риторики - XX век - связан с эволюцией функциональных стилей и изменением всей системы речевых и литературных жанров и, конечно же, с сильным влиянием идеологии. В этой части А.А. Волков говорит об идеях В.В. Виноградова и Ю.В. Рождественского. Завершается глава определением ключевых категорий и понятий риторики: аудитория, диалог, монолог, дискурс, убеждение, аргументация, научная и риторическая проза и др.
Вторая глава книги показывает коммуникативные возможности риторики и оценивает проблемную ситуацию. Автор разграничивает понятия содержание проблемы и модальность проблемы, говорит о статусе проблемы - анализируются философская, юридическая, социальная и филологическая составляющие риторического процесса. Его неотъемлемым участником является аудитория, с которой связан принцип построения словесного общения: ритор - высказывание - аудитория [1: 162]. По мнению А.А. Волкова, «...соотношение ритора и аудитории остается одной из самых трудных этических и интеллектуальных антиномий риторики: аудитория выносит решение о высказывании и задает ритору правила содержания, уместности, построения его высказываний и даже определяет право ритора на публичную речь, а ритор не только управляет решениями аудитории, но и создает ее, организуя и формируя ее своим словом» [1: 163].
Важной для современного понимания принципов речевой аргументации является оценка «культурного состояния» аудитории, ее численности, уровня разнородности и конвенциональности. К последнему типу автор относит «аудитории, объединенные техническими правилами речи, которые рассматриваются как общепринятые» [1: 171]. Таковой, по А.А. Волкову, является, в частности, судебная коллегия.
Наконец, риторическая ситуация не может состояться без ритора. А.А. Волков показывает образ ритора и черты, формирующие его стиль. Освещение этого вопроса невозможно без учета трех категорий, содержащих правила использования публичных выступлений: «этос - совокупность норм, на основе которых аудитория оценивает ритора по речи.»; «пафос проявляется в авторском замысле и индивидуальном стиле речи.»; «логос - система целесообразных средств выражения замысла речи и его обоснования в форме, приемлемой и убедительной для аудитории» [1:1; 174]. Интересным и полезным считаем освещение «ораторских нравов» с этико-философской и филологической сторон. По А.А. Волкову, это - честность, скромность, доброжелательность, предусмотрительность. Ученый характеризует стиль «как проявление риторического этоса» [1: 198-211], а также говорит о том, каков должен быть «риторический идеал» [1: 211-216].
11 ВМУ, филология, № 6
Показательны выделенные автором общие черты (их в общей сложности 12), свойственные наиболее влиятельным риторам с XII по XX вв.: «.. .Осознанная цельность личности <.. .> Соответствие задач и содержания речи общественному положению ритора: всякое самозванство оценивается крайне негативно как проявление корысти, невежества и лицемерия <.> Понимание уместности речи. <.> ... готовность к личной ответственности за слово как поступок. <.> Народность речи, ее простота и доступность <...> Полемичность речи, смысл и назначение которой понимается как необходимая борьба за правду. Поэтому полемика - исполнение нравственного долга, а не самоутверждение» [1: 216-217].
Третья глава рецензируемой книги исследует «риторический аргумент», его строение и свойства. Особое внимание автор уделяет топике: он рассматривает топ как «посылку аргумента», говорит об иерархии топов и их типах: выделяет описательные (обстоятельственные) топы, топы определения и сравнительные топы. Здесь же он знакомит читателя с ключевыми понятиями и прежде всего поясняет суть термина аргумент: «Аргументом... мы будем называть фрагмент высказывания, содержащий обоснование мысли, приемлемость которой представляется сомнительной. Обосновать - значит свести сомнительную или спорную для аудитории мысль к приемлемой» [1: 227]. Из других понятий в этой главе раскрываются также: положение аргумента; обоснование; общее место, или топ; словесный ряд и др.
Данная глава интересна тем, что автор оперирует не столько общефилологическими понятиями, сколько общекультурными, приближая тем самым предмет изучения - риторику - к мировым гуманистическим ценностям: религии, искусству, нравственности, праву, государству, личности и т.д. Эта часть книги, на наш взгляд, наиболее «математична» в том смысле, что автор устанавливает конкретные схемы аргументов (см. с. 266 и далее), что исключительно ценно для практического освоения того, как и с какой целью создаются реальные аргументы речи. Вместе с тем обсуждаемая часть, по нашему мнению, и наиболее философична, так как оценивает ключевое понятие в контексте «риторического дискурса», где происходит «постоянное обращение слов и значений»: «Слова объединяются в группы различного рода по общности тех или иных компонентов значения, которые представляются существенными для поставленных целей, или, наоборот, обособляются, или противопоставляются там, где стоит задача - противопоставить соответствующие предметы мысли» [1: 298].
Четвертая глава книги («Классы риторических аргументов») выясняет отношение аргумента к реальности, авторитету и аудитории. «Аргументы к личному авторитету, по мнению А.А. Волко-
ва, - самый распространенный вид риторических аргументов. Они встречаются практически в любом риторическом произведении, в особенности в судебной ораторике и в журналистике» [1: 336].
Заключительная глава книги посвящена системе образов. Автор рассматривает такие составляющие словесного ряда, как образы ритора, аудитории, оппонента, предмета речи, а также говорит об образном пространстве и об оппозиции образов. Все это вопросы, решаемые в рамках «универсальности аргументации», но каждому словесному ряду соответствует определенный образ. Заслуживает внимания следующее наблюдение А.А. Волкова: «Образ аудитории не является изображением данной, реальной совокупности людей, к которым обращается оратор или писатель, а предстает как некое идеальное мы или я в зависимости от вида речи, которое в силу своих нравственных и интеллектуальных качеств готово принять то правильное решение, которое ритор предлагает как достойное этого я или мы. Стилистическая же задача ритора и состоит в том, чтобы реальные слушатель или читатель согласились отождествить себя с этим идеальным образом» [1: 355].
Вторая книга А.А. Волкова «Курс русской риторики» [2] создана на основе лекций, читаемых автором на филологическом факультете МГУ имени М.В. Ломоносова и в Московской духовной семинарии. Поэтому книга имеет несколько больший, по сравнению с предыдущим трудом, методический акцент. «Главная педагогическая цель риторики, - пишет А.А. Волков, - речевая компетентность: выработка индивидуального стиля на основе умения строить завершенные устные и письменные высказывания на определенную тему в определенной форме, что и составляет основу искусства целесообразного слова» [2: 9]. Данная книга прежде всего учит тому, как строить письменную и устную речь. И автор дает четкий ответ на данный вопрос: надо «(1) знать теорию риторики; (2) изучать классические произведения риторической прозы; (3) упражняться в построении различного рода устных и письменных высказываний, усвоить навыки самостоятельной творческой работы со словом; (4) говорить и писать публично» [2: 10].
В главах этой книги, частично пересекающихся с разделами рассмотренной выше монографии, но нацеленных на студенческую аудиторию, последовательно и системно излагаются основные понятия и содержание этой науки, предмет которой А.А. Волков выразил предельно лаконично: это язык и словесность. Важнейшие свойства человеческого языка: номинативность, предикативность, членораз-дельность,рекурсивность, диалогичность - соотносятся со словом, существующим «не само по себе, но в системе имен, которые в совокупности образуют картину мира и предполагают определенный образ действия в нем» [2: 15].
В трактовке строения словесности А.А. Волков полагается на взгляды проф. Ю.В. Рождественского и выделяет устную, письменную, печатную словесность и массовую коммуникацию. Последняя все более стала напоминать технологические тексты, создающиеся для принудительного сообщения и часто подавления аудитории (можно согласиться с А.А. Волковым, что «массовая информация находится за пределами культуры» [2: 59]).
Автор подробно излагает строение этой риторики, покоящейся на трех основных понятиях: изобретении, расположении и элокуции. Последний термин реже применяется в современных риторических пособиях и требует пояснения: «Элокуцией называется раздел риторики, в котором рассматриваются средства и приемы словесного выражения замысла» [2: 245]. Автор освещает такие понятия, как слог, стиль, тропы, построение высказывания и др. Важным свойством нормированной речи ученый считает чистоту слога - «однородность речи в отношении к общим и частным нормам литературного языка» [2: 251].
Интересны наблюдения А.А. Волкова над тем, как должна осуществляться работа над стилем: от отбора и использования слов, «которые составляют основу содержания текста» до «членения и организации текста в целом, согласования приемов выражения, устранения длиннот и повторов и восполнения смысловых пробелов [2: 260].
В этой же части говорится и о фигурах речи, оформляющих риторический текст - это фигуры выделения и диалогизма: добавления и повторы, плеоназм, синонимия, градация, экзергазия (т.е. «фигура, которая состоит в добавлении к словосочетанию или обороту синонимических выражений» [2: 275]), реприза, анафора, эпифора и др.
Наконец, большую практическую ценность имеют материалы, излагаемые в последней главе пособия, где говорится об «исполнении речи». А.А. Волков формулирует «правила произнесения ораторской речи» (их установлено 40!) и «общие правила ведения диалога, которые состоят из пяти «правил говорящего и слушающего», шести «условий продолжения диалога» и девяти «правил защиты говорящего от слушающего и слушающего от говорящего». Весьма интересно описание пафоса, этоса и логоса полемического диалога - перед нами своего рода руководство к практической риторике спора.
Замечательно, что рецензируемое учебное пособие содержит хрестоматию текстов, куда включены слово «О любви к Отечеству и народной гордости» Н.М. Карамзина, высочайший манифест императора Александра I «О изгнании неприятеля из России», «Слово в день свершившегося столетия Московского университета» святителя Филарета, сочинения и речи Н.В. Гоголя, архиепископа Харьковского Амвросия (Ключарева), а также труды К.П. Победо-
носцева, Вл. С. Соловьева, П.А. Столыпина, С.А. Андреевского, протоиерея В. Свенцицкого, И.Р. Шафаревича, митрополита Иоанна (Снычева), расширяющие представление о типах и жанрах «риторической прозы» - от духовной и юридической до художественной и математической.
К достоинствам обеих книг мы, несомненно, отнесли бы четкое расположение и объяснение очень непростого материала, обилие интересных и разных примеров (от классических образцов риторики античности до богословских проповедей и бытовых эпизодов, показывающих богатство риторических приемов и пути совершенствования словесности). В книгах вводятся и осмысляются многочисленные термины, балансирующие на грани гуманитарных наук прошлого и настоящего. Важно и то, что автор для иллюстрации своих взглядов и подтверждения аргументов использует нетрадиционные контексты и вообще прибегает к обильному цитированию риторических текстов и их авторов - от христианских святых и проповедников до мыслителей русского зарубежья (в частности, заслуженно говорится об И.А. Ильине), а также Ф.М. Достоевского, П.А. Столыпина, Н.С. Трубецкого, А.Ф. Лосева и многих других деятелей, которые в таком контексте и с такими акцентами представлены впервые. Обращением к ним автор и читателей невольно обращает в свою «риторическую философию», расширяет границы самой науки, обостряет филологический вкус к чтению и осмыслению риторической прозы, в том числе и в русле современных лингвистических методов анализа семантики высказывания и построения текстов разных жанров и типов.
На наш взгляд, при переиздании книг стоило бы уделить больше внимания проблемам русской риторики XVIII столетия: как она складывалась в трудах отечественных философов и филологов, какие самостоятельные идеи они выдвигали, как они соотносились с мировой традицией и т.д. А.А. Волков отчасти говорит об этом. Но все же XVIII в. таит в себе еще немало открытий. Взять хотя бы А.П. Сумарокова, чья забытая ныне работа «О российском духовном красноречии» представляется нам весьма ценной в аспекте обсуждения данной проблематики.
А.А. Волков прав, когда говорит о том, что «риторика - это филологическая наука с необычной исторической судьбой» [1: 7], и убеждает нас снова познавать ее не только как источник мысли и «культурной нормы» в языке и слове, но и как особый социальный инструмент, влияющий на общественное сознание, нередко манипулирующий им, способный создавать и утверждать социоязыковые стереотипы, без знания которых невозможно ощущать себя в современном мире и, быть может, противостоять ему. Примечательно в этом смысле высказывание Аристотеля, как будто обращенное к нашему времени: «Риторика полезна, потому что истина и справед-
ливость по своей природе сильнее своих противоположностей, а если решения поставляются не должным образом, то истина и справедливость побеждаются своими противоположностями, что достойно порицания» (цит. по: [1: 21]).
Книги А.А. Волкова убедительно доказывают, насколько актуальной и пока еще недостаточно осознанной в образовательном процессе является древняя наука риторика, учащая и видеть художественный текст, и противостоять шаблонам «массовой коммуникации», и понимать «культурное состояние» аудитории, и логически, аргументированно мыслить. Значит, у этой науки большое будущее!
О.В. Никитин
Сведения об авторе: Никитин Олег Викторович, докт. филол. наук, профессор кафедры истории русского языка и общего языкознания Московского государственного областного университета. E-mail: olnikitin@yandex.ru
ВЕСТНИК МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА. СЕР. 9. ФИЛОЛОГИЯ. 2010. № 6
Гусева А.А. СВОД РУССКИХ КНИГ КИРИЛЛОВСКОЙ ПЕЧАТИ XVIII ВЕКА ТИПОГРАФИЙ МОСКВЫ И САНКТ-ПЕТЕРБУРГА И УНИВЕРСАЛЬНАЯ МЕТОДИКА ИХ ИДЕНТИФИКАЦИИ. М.: Индрик, 2010. 1252 с.
Наличие полной информации об имеющемся материале крайне важно для любого исследователя. Необходимо заранее представлять наличие текстов, их состояние, место их хранения. Поэтому такую важность для каждого ученого приобретают каталоги. Настоящий «Свод русских книг кирилловской печати XVIII века типографий Москвы и Сантк-Петербурга» А.А. Гусевой восполняет одну из давних лакун.
Появившаяся после реформы 1708-1710 гг. литература, изданная гражданским шрифтом, на протяжении всего ХХ века привлекала внимание исследователей. Благодаря их кропотливой работе был создан каталог книг гражданской печати XVIII в.1, ныне существующий также в формате постоянно обновляемой базы на сайте РНБ2.
Книги «церковной», кирилловской печати на фоне гражданских изданий рано потеряли внимание ученых и оказались на периферии
1 Сводный каталог русской книги гражданской печати XVIII века. 1725-1800: В 5 т. М., 1962-1967. Дополнения. Разыскиваемые издания. Уточнения. М., 1975.
2 Русская книга гражданской печати 1708-1800 г.: http://www. nlr.ru/rlin/ruslbr_v2. php?database=RLINXVIII. В настоящее время база включает в себя 20852 изданий.
