CC BY
213
ОБЗОРЫ
УДК 159.9
внутренний ролевой конфликт Подросткового возраста и возможности его преодоления
О.В. РУБЦОВА*
Московский государственный психолого-педагогический университет
В обзоре рассматривается значение внутреннего ролевого конфликта в подростковом возрасте. Анализируется базовая литература по данной теме, предлагаются концептуальные объяснения ряда актуальных проблем.
Ключевые слова: внутренний ролевой конфликт, подростковый возраст.
Несмотря на тот факт, что подростковый возраст традиционно считается одним из наиболее изученных периодов в развитии личности, особенности возникновения и преодоления внутренних конфликтов у подростков остаются мало исследованной проблемой отечественной психологии. Некоторые ученые (Божович Л.И., Драгунова Т.В., Коновалова Н.А., Новгородцева А.П.) предпринимали попытки связать особенности развития подростков с их внутренними конфликтами, однако на данный момент в науке не сложилось целостного подхода к изучению влияния внутренних конфликтов на различные аспекты жизнедеятельности подростков, не предложены эффективные пути их разрешения. Поэтому дальнейшее изучение внутренних конфликтов в подростковом возрасте является актуальной проблемой психолого-педагогической науки, перспективы которой напрямую связаны с разработкой эффективных технологий обучения и развития подростков.
Большой психологический словарь определяет внутриличностный конфликт как «столкновение интересов, потребнос-
© Рубцова О.В., 2011
* Для корреспонденции:
Рубцова Ольга Витальевна аспирант факультета психологии образования Московского государственного психолого-педагогического университета 127051 Москва, ул. Сретенка, 29
тей, влечений личности, возникающих при условии их примерной паритетности по интенсивности и значимости, но разной направленности» [2, с. 288]. У подростков возникновение внутренних конфликтов обусловлено динамикой развития психологических новообразований, которые являются специфическими для данного возрастного этапа. Как известно, понятие психологического новообразования было введено Л.С. Выготским. Это понятие включает в себя весь спектр качественных изменений в психике, личности и деятельности, «которые впервые возникают в данном периоде и определяют ход развития, а также отношение ребенка к самому себе и к социальному окружению и тем самым ведут к изменению существующей социальной ситуации развития» [2, с. 406]. Л.С. Выготский выделил два вида возрастных психологических новообразований - новообразования литического и новообразования критического периодов. Кризис, по Л.С. Выготскому, характеризует, прежде всего, смену основных новообразований, которая сопровождается перестройкой старого типа отношений с миром, формированием новой системы отношений и новых де-ятельностей в рамках этой системы [4].
Развивая взгляды Л.С. Выготского, К.Н. поливанова подчеркивает, что такая перестройка не может совершиться мгновенно: «Необходим этап освобождения, эмансипации новообразования от того
психологического контекста, в котором оно возникло» [12, с. 63]. Таким образом, «содержанием развития в критический период является субъективация новообразования предшествующего стабильного периода. В стабильный период оно формируется, но лишь объективно, для ребенка же его еще нет - в том смысле, что ребенок еще не видит этой новой способности. Для ее обнаружения самим ребенком нужны соответствующие условия, каким оказывается психологическое пространство кризиса» [11, с. 23]. С этой точки зрения, подростковый кризис можно рассматривать как пространство, в котором разворачиваются и «присваиваются» возрастные новообразования, основными из которых являются: развитие самосознания, развитие понятийного мышления и развитие «чувства взрослости» (Клее М., Перлз Ф., Выготский Л.С., Драгунова Т.В., Новгородцева А.П., Поливанова К.Н., Реан А.А. и др.).
Опираясь на результаты имеющихся исследований, мы склонны рассматривать центральные новообразования переходного возраста в качестве основного фактора, дающего импульс к возникновению различных видов конфликтов у подростков. Самосознание, понятийное мышление и чувство взрослости представляют собой сложные комплексные феномены, развитие которых имеет длительный, процессуальный характер, и охватывают все сферы жизнедеятельности подростка. Личность постепенно выходит «на новый уровень функционирования» (Божович Л.И.), и этот переход сопровождается перестройкой сложившейся системы взглядов, ценностей и отношений и всегда подразумевает некий этап поиска, эксперимента, пробы, во время которого происходит «субъективация» новообразований. Это дает основание рассматривать подростковую конфликтность - в данном случае, и внешнюю, и внутреннюю - в качестве средства опробования своих возможностей, попытки осознания и идентификации собственного «Я».
А.П. Новгородцева входит в число тех немногих исследователей, которые предпринимали попытку каким-то образом классифицировать внутренние конфликты подросткового возраста. Ею выделены несколько видов внутренних конфликтов, среди которых: конфликт доверия к миру, конфликт противоречивых потребностей, конфликт двойственных чувств, конфликт «Я-концепции», конфликт в развитии психосексуальной функции [10]. На наш взгляд, автор упускает из вида еще один важный для подросткового возраста конфликт - конфликт ролей (ролевой конфликт), который не может не возникнуть при переходе к качественно новой системе отношений с окружающим миром. На особенностях этого вида внутренних конфликтов мы остановимся более подробно.
Так, если рассматривать подростковый возраст с позиции социальной психологии, то речь идет, прежде всего, о переходе субъекта из одной социальной группы в другую - из группы детей в группу взрослых. Очевидно, что связующим звеном между личностью и группой является социальная роль, поскольку «невозможно иное участие личности в группе, чем посредством социальной роли, которую личность в ней играет» [6, с. 325]. Отсюда следует, что переход в новую социальную группу неизбежно сопровождается сменой социальных ролей и ведет к качественным изменениям в ролевом поведении субъекта. При этом важно учитывать, что процесс «овладения» новой системой ролей и ролевых отношений ни в коем случае не сводится к механическому «присвоению» определенного набора социальных ролей. Напротив, так же, как и «субъективация» возрастных новообразований требует особого психологического пространства «пробности» (поливанова К.Н.), так и переход к новой системе ролевых взаимодействий возможен только через специфическое опробование этих взаимодействий, экспериментирование с ними. С этой точки зрения, трактовка переходного возраста как периода ролевых
трансформаций, а также сами понятия ролевой идентичности, ролевого самосознания и ролевой «Я-концепции», которые на сегодняшний день являются мало разработанными в психологической науке, в принципе позволяют взглянуть на особенности развития личности в подростковом возрасте с несколько иных позиций.
Одним из первых на значение ролевой идентичности указал еще Э. Эриксон. Он рассматривал ролевую идентичность как важную составляющую чувства идентичности, имеющую истоки в детской «антиципации ролей». В свою очередь, становление психосоциальной идентичности в концепции Эриксона выступало в качестве основной проблемы переходного возраста, когда «возникающий в этот период параметр связи с окружающими колеблется между положительным полюсом идентификации «Я» и отрицательным полюсом путаницы ролей» [цит. по: 15, с. 104]. Таким образом, Эриксон косвенно указывал на то, что в основе конфликтности переходного возраста в значительной степени лежит «путаница ролей» - иначе говоря, ролевые противоречия. Эта идея, однако, не получила особенного развития в психологической науке, и само понятие ролевой идентичности долгое время не вызывало интереса со стороны исследователей [16].
В то же время подростковый возраст является тем периодом детства, в ходе которого ролевое развитие носит наиболее стремительный, даже драматичный характер. Именно в этом возрасте происходит формирование важнейших составляющих ролевой идентичности, непосредственно связанной с сущностными основаниями личности, ее ядром. Поэтому было бы ошибочно полагать, что трансформация ролей и ролевых представлений сводится исключительно к социальному взаимодействию и что ролевой конфликт знаменует лишь смену социальных ролей. Как известно, под социальной ролью традиционно понимается «социально нормированное поведение человека, занимающего оп-
ределенное положение в группе», а также «формы поведения (действия), ожидаемые от субъекта в разных ситуациях в силу его принадлежности к тем или иным группам и социальным позициям» [2, с. 579]. Все это дает основание говорить о том, что в социальной психологии личности на сегодняшний день преобладает одностороннее представление о социальных ролях как о системе закрепленных в социуме норм выполнения социальных функций человека, а также трактовка личности как совокупности социальных ролей.
В нашем исследовании мы исходим из более широкого понимания роли и ролевых составляющих личности, разрабатываемого, в частности, П.П. Горностаем. Этот исследователь предпочитает термину «социальная роль» понятие жизненной роли, особенность которой, «в отличие от большинства социальных ролей, заключается в достаточно глубокой вовлеченности в процесс бытия человека. Жизненные роли тесно связаны с глубинной структурой личности человека и являются по сути одними из форм ее бытия» [5, с. 45]. В свою очередь, «понимание личности как социальной сущности индивида, в структуре которой важное место занимают жизненные роли, дает возможность построить интересную концепцию жизненного кризиса как ролевого конфликта» [6, с. 330].
Следовательно, имеются основания полагать, что содержание ролевого конфликта подросткового возраста определяет не столько переход к новой системе социальных взаимодействий, сколько глубинная перестройка всей совокупности жизненных ролей субъекта. Этот сложный процесс охватывает все сферы жизнедеятельности подростка и сопровождается болезненным переходом к качественно новому типу отношений с окружающим миром. перед подростком стоит сложнейшая задача осознания системы жизненных и социальных ролей и позиционирования себя в рамках этой системы. Такая точка зрения находит подтверждение в исследованиях
многих авторов. Л.И. Божович, например, отмечает, что «самоопределение подростков представляет собой аффективный центр их жизненной ситуации» [1], задавая личностно значимую ориентацию на достижение определенного уровня в системе социальных отношений. Именно поэтому ролевой конфликт выступает как один из основных конфликтов переходного возраста, который наиболее остро переживается подростком и оказывает значительное влияние на формирование его личности (в частности, на особенности развития «Я-кон-цепции»). Условно можно говорить о трех основных направлениях развития данного конфликта: переход к новой системе отношений со взрослыми; переход к новой системе отношений со сверстниками; осмысление и переоценка собственной позиции. По сути, данный конфликт охватывает все сферы подросткового взаимодействия с окружающим миром и с самим собой.
правомерен вопрос: если рассматривать ролевой конфликт как предельное обострение внутренних противоречий, вызванное развитием центральных новообразований возраста, то какие именно противоречия лежат в его основе?
С одной стороны, можно предполагать, что определенные внутренние переживания возникают как результат процесса принятия или «акцептации» ранее не свойственных подростку социальных ролей и опосредуются освоением новых шаблонов ролевого поведения. Действительно, как показывают исследования, любой переход к новым видам ролевого взаимодействия неизбежно затрагивает личность и вполне может вызывать появление различных внутренних противоречий. В то же время исследования, посвященные проблемам возникновения ролевых конфликтов, указывают на то, что они имеют глубокие корни, в связи с чем было бы ошибочно считать, что в их основе лежат переживания, связанные исключительно с процессом принятия незнакомых ранее ролей. исходя из этого и опираясь на исследования, посвященные проблемам
развития подростков, мы полагаем, что в основе внутреннего ролевого конфликта данного возраста лежат, в первую очередь, позиционно-ролевые противоречия.
Прежде чем более подробно рассмотреть данный феномен, необходимо указать, что именно мы подразумеваем под этим понятием. Термином «позиция» в нашем исследовании обозначаются идеальные представления субъекта (в нашем случае, подростка) об исполняемых им ролях и собственном ролевом поведении. Эти представления опираются на ролевую «Я-концепцию» субъекта и тесно связаны с его ролевой идентичностью. под ролями, как уже было сказано выше, мы понимаем, прежде всего, жизненные роли субъекта, которые включают в себя весь спектр его социальных ролей.
Как известно, знакомство с разнообразными ролями индивид начинает еще с детского возраста. Однако именно в подростковом периоде происходит оформление разрозненных и не всегда адекватных представлений о ролях и их системах в целостную картину, завершающееся активным включением субъекта в реальную систему социальных взаимодействий. Как отмечает A.A. Реан, перед подростком «встает задача объединить все, что он знает о себе самом как о школьнике, сыне, спортсмене, друге, бойскауте и т.д. Все эти роли он должен объединить в единое целое, осмыслить, связать с прошлым и спроецировать на будущее» [15, с. 104]. В ходе этого сложнейшего процесса, протекающего, с одной стороны, под влиянием внешних воздействий (социума), а с другой стороны, обусловленного внутренней логикой развития и становления конкретной личности, субъект непременно сталкивается с разнообразными несоответствиями. основное несоответствие возникает, как правило, на границе идеальных представлений подростка о себе и своих возможностях и той ролью (ролями), которые заданы границами его реальной социальной ситуации. Фактически речь идет о столкновении субъ-
ективного с объективным, воображаемого с действительным. На стыке такого рода несоответствий формируется реальное противоречие, которое впоследствии развивается во внутренний конфликт и при определенных обстоятельствах способно привести к кризису.
Сходной точки зрения придерживаются также S. Stryker и A.S. Macke, которые указывают на то, что противоречие «ролевой «Я-концепции» с ролевыми ожиданиями является одним из источников ролевых конфликтов [17]. Эта концепция перекликается также с идеями К.Н. Поливановой о том, что изменение в переживании ребенком среды связано с обнаружением им в момент перехода идеальной формы развития, а также тем, что вся логика протекания кризиса обусловлена динамикой взаимопереходов реальной и идеальной формы [12]. С точки зрения ролевых противоречий, под идеальной формой можно понимать, в первую очередь, ролевые ожидания, то есть идеальные представления субъекта об исполняемых им ролях («крутой парень», «модница», «умник» и др.). В то же время правомерно говорить о том, что взрослеющему ребенку открывается именно реальная, объективная сторона ролевого взаимодействия, поскольку подросток осуществляет переход из детства в мир взрослости. Острие противоречия проявляется при этом на стыке реального и идеального, между субъективной позицией и объективной ролью («я уже взрослый» -«меня воспринимают как ребенка», «я самостоятелен» - «я зависим от родителей» и т.д.). Существующее отношение может быть представлено на схеме (рис. 1).
Отмеченная на рисунке область пересечения обозначает возможное совпадение идеальных представлений субъекта с теми жизненными ролями, которые ему приходится исполнять в действительности. при этом по мере расширения области пересечения вероятность возникновения внутренних конфликтов становится меньше и наоборот.
Рис. 1. Условное пересечение «позиции» и «роли» в социальной ситуации развития подростка
С началом подросткового периода, по мере того как взрослеющий ребенок все чаще сталкивается с несоответствием между реальностью и собственными субъективными представлениями, область пересечения сжимается. Пытаясь осознать и определить себя в открывшемся ему «двое-мирии», подросток использует все доступные ему средства, чтобы максимально реализовать собственные ролевые ожидания. Для этого необходимы коренные изменения в сложившейся за годы системе взаимодействия подростка с окружающими другими, и потому он неизбежно сталкивается с внешним противодействием. Правомерно, следовательно, говорить о том, что пик подростковой конфликтности приходится на максимальное расхождение между идеальными представлениями подростка и его реальной социальной ситуацией, когда исполняемые им жизненные роли минимально соответствуют его ролевым ожиданиям.
Дальнейший сценарий развития зависит от многих факторов. с одной стороны, логика развертывания позиционно-роле-вых противоречий в значительной степени определяется внешним воздействием и, прежде всего, готовностью ближайшего окружения подростка к радикальным изменениям по отношению к нему как к самостоятельно действующему субъекту. с другой стороны, правомерно говорить о том, что процесс формирования ролевой идентичности является не только внешне детерминированным, но и личностно обусловленным, в частности, что существует
личностная предрасположенность к конфликтам того или иного вида (в первую очередь, экстернальным или интернальным). Подчеркнем, что внутренние конфликты являются наиболее опасными для личности субъекта, поскольку в большинстве случаев именно они становятся причиной развития кризисов, а также невротических состояний, неврозов или психосоматозов. В этой связи возникает вопрос о создании условий, которые способствовали бы конструктивному преодолению внутренних конфликтов подростками. Остановимся коротко на этом вопросе.
под разрешением (преодолением) внутриличностного конфликта традиционно понимается снятие внутреннего напряжения личности, преодоление противоречий между различными элементами ее внутренней структуры и достижение состояния внутреннего равновесия. По мнению многих отечественных и зарубежных исследователей (Зейгарник Б.В., Калмыкова Е.С., Кузьменкова О.В., Митина Л.М., Шутенко А.И., Роджерс К., Хорни К., Мас-лоу А. и др.), осознание внутреннего конфликта субъектом служит определяющим фактором для его благоприятного разрешения.
Важнейшей предпосылкой этого процесса, в свою очередь, выступают рефлексивные способности личности (Аникина В.Г., Калмыкова Е.С., Карцева Т.Б., Рубинштейн С.Л., Ряшина В.В., Семенов И.Н.). В то же время осознание внутреннего конфликта не представляется достаточным условием, если оно остается на уровне пассивного самосозерцания и не инициирует активность личности, направленную на разрешение противоречия [8, с. 56]. Таким образом, можно сказать, что логика развития внутреннего конфликта определяется теми способами, которые личность использует для его разрешения, и эти способы «выражают качество развития личности» [8, с. 59].
По мере взросления внутренние противоречия и конфликты обретают типичные для данного субъекта формы разреше-
ния, человек приобретает опыт в разрешении своих внутренних противоречий, постепенно достигает определенного уровня «конфликтной компетентности». однако в подростковом возрасте, когда личность находится еще только на стадии формирования, подросток часто оказывается не в состоянии самостоятельно справиться со своими внутренними конфликтами. оставшись наедине с разрывающими его противоречиями, подросток начинает «обороняться» от них посредством различных видов психологической защиты и часто загоняет себя в тупик затяжного кризиса или невротического состояния. Семья и школа являются тем реальным пространством, где подросток может получать помощь в преодолении своих внутренних конфликтов. именно поэтому определение социокультурных воздействий, которые позволили бы целенаправленно разрешать проблемы и конфликты, свойственные подростковому возрасту, и в целом задавать направление дальнейшему развитию подростка, имеет характер первостепенной необходимости для современной школы (Кузнецова Л.Б., новгородцева А.П., Поливанова К.н.).
Исходя из того, что в основе внутреннего ролевого конфликта подросткового возраста лежат позиционно-ролевые противоречия, мы полагаем, что эффективной формой их разрешения становится деятельность, которая носит характер эксперимента, пробы и позволяет подростку осуществлять поиск самого себя путем опробования своих возможностей. Такая форма деятельности должна создавать условия, позволяющие подростку быть действующим лицом некоего альтернативного пространства, которое функционирует по своим собственным законам и дает возможность подростку самостоятельно принимать решения, нести за них ответственность, добиваться желаемого результата.
Так, согласно Э. Штерну, «целый ряд форм поведения, свойственных подростко-
вому возрасту, возможно понять только в том случае, если рассматривать их как промежуточные формы между детской игрой и серьезной деятельностью взрослого» [14, с. 20]. Такие формы деятельности ученый определяет как «серьезную игру»: «Все вещи, за которые он [подросток] принимается, носят серьезный характер, и намерения его также серьезны, и, однако, это не есть серьезная в полном смысле этого слова, а только предварительная «проба», иначе говоря, «серьезная игра». Э. Штерн полагает, что «подготовляющей и пробной «серьезной игре» нужно предоставить возможно большую свободу, но ... так, чтобы она соответствовала смыслу игры, т. е. чтобы она совершалась на «безвредном» материале» [14, с. 26]. На это обстоятельство указывает также К.Н. Поливанова, отмечая что «проба - это такое действие, которое позволяет испытать (претерпеть) чувство собственной активности и тем самым обнаружить собственное действие как таковое» [11]. Для этого автора психологическая суть кризиса представляет собой действие ребенка «на границе двух разных культурных (и психологических пространств). Если это пространство не простроено (педагогом, разработчиком программ), то проба приобретает случайный характер», что может иметь самые трагические последствия. Именно поэтому школа должна стать тем особым пространством, где подросток сможет опробовать свои возможности, в частности, осуществить ролевое эскпери-ментирование без риска для собственной личности.
Следовательно, речь идет, в первую очередь, о разработке таких форм деятельности, которые были бы адекватны возрастным особенностям развития подростков. наиболее эффективным для подросткового возраста с учетом сказанного может быть педагогическое взаимодействие, организованное в форме различных видов ролевых игр.
Ролевые (или, как их иначе называют, сюжетные, ситуационные, творческие,
драматические, подражательные, вольные, психологические) игры уже давно были выделены психологами и педагогами в отдельный класс игр. Несмотря на некоторые расхождения в трактовке данного феномена, все эти названия, по существу, обозначают один и тот же вид игровой деятельности, а именно такой, в котором участники берут на себя какие-либо роли и разыгрывают их в условиях вымышленной ситуации, регулируемой определенной системой правил. По замечанию О.В. Ми-новской, суть метода ролевой игры «состоит в импровизированном разыгрывании ее участниками заданной проблемной ситуации, в ходе которой они исполняют роли персонажей ситуации» [9, с. 35]. По мнению этого автора, ролевая игра может представляться участникам полем диагностики своих возможностей в использовании различных социальных ролей, а также в целом увеличивает представление о социальных ролях в обществе.
И.В. Вачков определяет ролевую игру как «метод психологического моделирования разнообразных систем человеческих отношений в процессе разворачивания определенных событий, направленный на изменение участников через организацию всевозможных ситуаций взаимодействия» [3, с. 94]. Данное определение расширяет возможности ролевой игры как средства, способного оказать влияние на участников игрового процесса и даже изменить их. Такое изменение, однако, может произойти только в том случае, когда ролевая игра будет носить характер специфического вида деятельности. С этой точки зрения важной представляется позиция М.Р. Битяновой, разрабатывающей понятие «большой психологической игры». Она полагает, что «большая психологическая игра» - это целостное, законченное действие, совершенно самостоятельное, имеющее свою внутреннюю систему целей и правил, достаточно продолжительное по времени. это - «маленькая жизнь», которая проживается каждым участником. ...
«Большая» игра принципиально отличается от других видов игры тем, что для своих участников она выступает как деятельность» [13, с. 7-8].
Для нашего исследования определяющим является понимание ролевой игры не как отдельного педагогического приема или метода, а именно как формы деятельности, которая имеет свою структуру, свои задачи, в ходе которой участники руководствуются определенными мотивами и преследуют определенные цели. Данная позиция представляется принципиальной по отношению к играм, проводимым с подростками, если рассматривать ролевую игру в качестве одного из возможных способов разрешения внутренних конфликтов подростков.
Ролевое взаимодействие участников игровой ситуации - это и есть та самая «серьезная игра», о которой говорит Э. Штерн, та самая проба и то самое авторское действие, о которых пишет К.Н. Поливанова. Определяющим в этой пробе является то, что это не есть экспериментирование вообще, но своеобразное экспериментирование с социальными ролями, поскольку в основе любых видов ролевых игр лежит именно отражение системы социальных отношений. ролевая игра с этой точки зрения может в значительной степени компенсировать недостаток в проявлении самостоятельности и «взрослости» подростка, а также реализовать те ролевые ожидания, которые ему не удается актуализировать в реальности и которые лежат в основе его внутренних позиционно-ролевых противоречий.
Такая форма деятельности позволяет подростку погрузиться в альтернативную действительность, где он может чувствовать себя свободным и одновременно быть ответственным за происходящее и где он может удовлетворить потребность в «реализации нереализованного». В данном отношении ролевая игра обладает колоссальным потенциалом, поскольку становится средством решения одного из основных
конфликтов подросткового возраста - ролевого конфликта.
Очевидным представляется также и то, что далеко не всякая ролевая игра может стать эффективной формой преодоления внутренних конфликтов у подростков. Перед современной школой стоит конкретная задача - научиться компетентно управлять развитием подростков с использованием ролевых игр, направленных на решение основных проблем данного возраста, в первую очередь - на разрешение внутренних конфликтов.
Дальнейшая задача нашего исследования связана с выяснением психолого-педагогических условий, при которых ролевая игра становится адресно эффективной для разрешения внутренних конфликтов у подростков.
Литература
1. Божович Л.И. Личность и ее формирование в детском возрасте. - М., 1968.
2. Большой психологический словарь / Под ред. Б.Г. Мещерякова, В.П. Зинченко. - М.: ACT. - 2009.
3. Вачков И.В. Психологический тренинг: методология и методика проведения. - М.: Эксмо, 2010.
4. Выготский Л.С. Педология подростка. Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. - М., 1984.
5. Горностай П.П. Диагностика и коррекция ролевых конфликтов // Журнал практического психолога. - 1999. - № 1. - С. 44-51.
6. Горностай П.П. Социализация личности и психологические роли / Теоретические и прикладные вопросы психологии (материалы юбилейной конференции «Ананьев-ские чтения-97»). - Вып. 3. - Ч. 1. - СПб., 1997. - С. 325-330.
7. Драгунова Т.В. Проблема конфликта в подростковом возрасте / Психология подростка. Хрестоматия. Сост. Ю.И. Фролов. -М.,1997.
8. Кузнецова Л.Б. Особенности проявления внутриличностных противоречий в процессе профессионального становления студентов вуза: Дисс. канд. психол. наук. -Белгород, 2005.
9. Миновская О.В. Ситуационно-ролевая игра как средство педагогического регулирования социальных ожиданий подростков: дисс. канд. пед. наук. - Кострома, 2002.
10. Новгородцева А.П. Внутренние конфликты подросткового возраста // Культурно-историческая психология. - 2006. - № 3. - С. 38-50.
11. Поливанова К.Н. Кризисы психического развития: соотношение взрослого и детского действия. Педагогика и психология возрастных кризисов / Сб. научн. ст. по материалам 7-й научно-практ. конф. - Красноярск: КГУ, 2000. - 227 с.
12. Поливанова К.Н. Психологический анализ кризисов возрастного развития // Вопросы психологии. - 1994. - № 1. - С. 61-69.
13. Практикум по психологическим играм с детьми и подростками / Под ред. Битяно-вой М.Р. - СПб.:, Питер, 2008.
14. Штерн Э. «Серьезная игра» в юношеском возрасте / Психология подростка. Хрестоматия. Сост. Ю.И. Фролов. - М.: Российское педагогическое агенство, 1997. - С. 20-30.
15. Психология подростка. Полное руководство / Под общей ред. A.A. Реана. - СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК; М.: Олма-Пресс, 2003. - 432 с.
16. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. - М.: Флинта, 2006.
17. Stryker S., Macke A.S. Status inconsistency and role conflict // Annual Review of Sociology. - 1978. - Vol. 4. - P. 57-90.
THE INTERNAL ROLE CONFLICT OF ADOLESCENCE AND ITS ABILITY TO OVERCOME
o.v. RUBTSOVA Moscow State Psychological-Pedagogical University
This review discusses the importance of the internal role conflict in adolescence. Examines the basic literature on the subject, offers a conceptual explanation of a number of topical issues. Keywords: internal role conflict, adolescence.
