CC BY
326
РЕЛИГИЯ, КУЛЬТУРА И ОБЩЕСТВО
у
ВНЕШНЯЯ КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА ИРАНА В ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ: ДЕМОНСТРАЦИЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРАГМАТИЗМА
Д-р Эдвард УОСТНИДЖ
старший преподаватель кафедры политики и международных отношений факультета общественных наук Открытого университета (Милтон Кейнс, Великобритания)
АННОТАЦИЯ
После распада Советского Союза в 1991 году Центральная Азия приобрела в иранской внешнеполитической стратегии новую, куда более важную роль. В исторической географии Ирана этот регион всегда занимал немалое место, и персидское культурное влияние ощущается там до сих пор. Выстраивая двусторонние и многосторонние отношения со странами Центральной Азии, Иран стремился предъявить себя как сторонника и защитника «статус-кво» — в полную противоположность той революционной риторике, которую любят подчеркивать западные сМи при освещении
иранской внешней политики. В статье анализируются попытки Ирана использовать исторический и культурный престиж, которым он традиционно пользовался в Центральной Азии, чтобы расширить свое экономическое и политическое влияние в регионе. Такое стремление отчетливо просматривается на примере усиливающейся активности Ирана в персоговорящих Таджикистане и Афганистане. Показано, как Иран пытался создать себе в регионе имидж прагматичного государства, распространяющего свое влияние с помощью собственных культурных инструментов.
Введение
После распада Советского Союза в 1991 году Центральная Азия приобрела в иранской внешнеполитической стратегии новую, куда более важную роль. В исторической географии Ирана этот регион всегда занимал немалое место: Центральная Азия и Иран буквально пронизаны взаимными культурными связями. В настоящей статье дается краткий обзор внешней культурной политики Ирана в регионе. Тема культурных связей, как будет показано далее, регулярно возникает во внешнеполитических концепциях Ирана в связи с Центральной Азией и в этом смысле определяет важный аспект иранской дипломатии. После 1991 года можно наблюдать, как Иран постоянно пытается использовать культурную и историческую общность в качестве основы для развития отношений и, не исключено, распространения своего влияния в Центральной Азии. Это стало особенно заметно в период президентства М. Хатами (1997— 2005). Тогда иранская внешняя политика, скорее всего, совершила значимый «поворот к культуре»: опубликование «Диалога цивилизаций» Хатами определило один из ключевых элементов иранской публичной дипломатии. И хотя при М. Ахмадинежаде во внешней политике вернулись к прежней революционной риторике, акцент на культуре в отношениях с государствами региона никуда не исчез, и «на местах» Иран в данный период фактически не прекращал свои культурные инициативы. Это было особенно заметно в попытках Исламской Республики расширять отношения с родственными персоговорящими народами Таджикистана и, в меньшей степени, Афганистана.
В настоящей статье доказывается, что в своих отношениях с регионом Иран в значительной мере принял прагматический курс и будет всячески акцентировать и использовать культурные факторы в самом широком смысле слова. Это хорошая иллюстрация того, как во внешней политике Ирана прагматизм пересиливает революционную риторику. В работе представлен краткий обзор культурных инициатив Ирана по отношению к государствам Центральной Азии.
Исторический фон и стратегическая обстановка
Изменение геополитической обстановки на северных границах Ирана после распада Советского Союза означало, что Иран впервые за несколько столетий остался без сухопутных границ, которые он имел с Россией / Советским Союзом. Появление независимых республик Центральной Азии в 1991 году дало Ирану возможность заново познакомиться с регионом, с которым у него когда-то существовали тесные исторические и культурные связи. Связи эти уходят своими корнями еще в шестое столетие до н.э., когда регион находился под властью империи Ахеменидов. Бухара в нынешнем Узбекистане известна как исторический центр персидской культуры и литературы, а фарси оставался в Центральной Азии языком литературы, науки и дипломатии и после «тюркификации» региона в X—XI столетиях. Кроме того, в эпоху Сефевидов и позже, при Надир-шахе большие территории на юге Цен-
тральной Азии номинально оставались под иранским правлением, хотя по мере расширения Российской империи в XVIII—XIX столетиях это положение постепенно разрушалось. Прежний исторический опыт тесных связей с Центральной Азией сегодня подогревает стремление Ирана «воссоединиться» с регионом, игравшим некогда ключевую роль в его собственной истории.
К моменту провозглашения независимости государств Центральной Азии внешняя политика Ирана как раз переживала период замены радикального идеализма прагматическим реализмом. Свидетельство такого прагматизма можно усмотреть и в готовности Ирана считаться с озабоченностью Росси после распада Советского Союза — например, в том, что Иран стремился заручиться одобрением Москвы, прежде чем открывать свои консульства в Центральной Азии1. К тому же регион, который 80 лет находился под безраздельным влиянием советского атеизма и чьи лидеры после получения независимости твердо выбрали для новых государств светский курс, был не слишком склонен принимать иранскую идеологию революционного ислама. А те исламские настроения, которые все пробуждались, не делали суннитскую по преимуществу Центральную Азию восприимчивой к религиозному влиянию шиитского Ирана. Да и ваххабитский ислам, исходивший из Саудовской Аравии, в первые годы независимости, как представляется, не встречал особой популярности у исламистов региона2. Поэтому на территориях, где в значительной степени преобладала автократия советского типа, Исламская Республика старалась вместо этого придерживаться прагматического курса, отвечавшего ее национальным интересам.
Устойчивой чертой иранской внешней политики с начала 1990-х годов была приверженность региональному сотрудничеству в рамках таких объединений, как Организация экономического сотрудничества (ОЭС) и, позже, Шанхайская организация сотрудничества (ШОС). Демонстрируя приверженность многостороннему формату сотрудничества, что выразилось, в частности, в содействии становлению и развитию ОЭС и в непрекращающихся попытках поднять свой статус в ШОС от положения наблюдателя до полноправного членства, Иран стремится создать себе — по крайней мере, в рамках этих форумов — имидж рационального и надежного актора, строго соблюдающего международные нормы. Это вполне согласовывалось с трендом в сторону большего регионализма, характерным для международных отношений в 1990-х годах, и свидетельствует о понимании Ираном того факта, что его национальным интересам, по крайней мере в данном регионе, отвечает развитие нормальных отношений с новыми независимыми государствами и создание атмосферы доверия.
Новые реалии международного положения Ирана, порожденные распадом Советского Союза, отразились и в иранских исследованиях в области внешней политики, увидевших свет в 1990-х и в начале 2000-х годов. А в самом Иране Министерство иностранных дел в 1992 году учредило Центр исследований Центральной Азии и Кавказа, который впоследствии стал издавать такие журналы, как англоязычная «Амударья» и выходящее на фарси «.Mótale 'at-e asia-ye markazi va qafqaz» (Центральноазиатское и кавказское обозрение).
К этому можно добавить активную роль Ирана в усилиях по дипломатическому посредничеству во время гражданской войны в Таджикистане, продолжавшейся с 1992 года по 1997 год. Тогда он в сотрудничестве с Россией сыграл ключевую роль в достижении окончательного урегулирования3. При этом, несмотря на то что Объединенная таджикская оппозиция имела в значительной степени исламский характер, Иран не поддержал ее, как поддерживал до этого
1 Cm.: Herzig E. Iran and Central Asia. B kh.: Central Asian Security; The International Context / Ed. by R. Allison, L. Johnson. London: Royal Institute of International Affairs, 2001. P. 171—198.
2 Cm. : Roy O. The New Central Asia: The Creation of Nations. New York: New York University Press, 2009.
3 Cm.: Parker J.W. Persian Dreams: Moscow and Tehran since the Fall of the Shah. Dulles, Virginia: Potomac Books Inc., 2009.
определенные группы на Ближнем Востоке, а стремился выступить именно посредником в конфликте. Хотя первоначально Иран и демонстрировал таджикской оппозиции определенную моральную и словесную поддержку, в его стратегии взяла верх «реальная политика», и Исламская Республика предпочла сохранение автократического статус-кво, позаботившись лишь о нескольких незначительных уступках, вроде гарантии для исламистов определенного количества мест в «каучуковом» парламенте, проштамповывающем решения авторитарной власти, — это было одним из условий окончательного урегулирования. В конце концов Иран пришел к выводу, что поддержка исламистов понизила бы региональную безопасность и угрожала бы его собственным интересам в регионе.
Иранские инициативы по налаживанию двусторонних культурных связей
в Центральной Азии
Важно отметить, что подробно описываемые ниже культурные инициативы реализуются на межгосударственном уровне, предполагающем участие глав государств и правительств, министров иностранных дел и высокопоставленных дипломатов, хотя и при заметном участии полугосударственных организаций, прежде всего Организации по культуре и исламским связям (ОИКС [ICRO]) — структуры, подведомственной Министерству культуры и исламской ориентации и входящей в «номенклатуру» офиса Высшего руководителя государства4. В каком-то смысле ее можно рассматривать как иранский эквивалент Британского совета или китайской сети Институтов Конфуция, обеспечивающий пропаганду иранской культуры за рубежом.
Как и можно было ожидать в силу культурной и языковой близости двух стран, главным объектом иранских культурных инициатив в регионе стал Таджикистан. Культурные связи между Ираном и Таджикистаном будут детально рассмотрены в следующем разделе, посвященном ирано-таджикским отношениям в сфере культуры. А здесь будут обрисованы в общих чертах важнейшие культурные инициативы Ирана в других республиках Центральной Азии. Соответственно, будут детально описаны в хронологическом порядке важнейшие двусторонние встречи и последовавшие за ними культурные инициативы.
Туркменистан
Первые меморандумы о развитии культурных связей между двумя государствами были подписаны в 1993 году, когда в Ашхабад прибыл первый иранский атташе по культуре, который впоследствии был включен в штат иранского посольства, открывшегося в Ашхабаде в 1994 году5. Позднее, в 1999 году, ОИКС открыла там собственный культурный центр, постепенно расширявший сферу деятельности. С 2002 года там действуют курсы фарси, на которые ежегодно записываются около 1 000 студентов; открыта библиотека и проходят ежегодные
4 См.: Maltzahn N. von. The Syria-Iran Axis: Cultural Diplomacy and International Relations in the Middle East. London, New York: I.B. Tauris, 2013.
5 См. вебсайт ОИКС (Ашхабад) [http://ashgabat.icro.ir/index.aspx?siteid=162&pageid=5120] (на фарси).
выставки иранских книг, фильмов и произведений изобразительного искусства6. В марте 2003 года тогдашний президент Туркменистана Сапармурад Ниязов в ходе своего официального визита в Тегеран подписал ряд соглашений, включая соглашение о расширении культурного сотрудничества7. Тогда, комментируя ход визита, иранский политолог и политический деятель Давуд Хермидас Баванд подчеркивал важность этого визита для развития культурных отношений. Он отмечал: «Туркменистан чрезвычайно важен для Ирана. Этот визит, вероятно, станет важнейшим звеном в развитии политических и экономических отношений, но прежде всего культурных связей. Туркменистан принадлежит к ареалу иранской культуры. Из Туркменистана нам легче будет выйти на Центрально-Азиатский регион в целом»8.
И хотя в словах Хермидаса Баванда о принадлежности Туркменистана к «ареалу иранской культуры» можно усмотреть некоторое подобие культурного шовинизма, они свидетельствуют об ощущении глубоко укорененной культурной общности с регионом и потенциале развития культурных отношений как средства для дальнейшего развития более широких связей. В апреле 2005 года в Ашхабаде проходила организованная ОИКС совместно с туркменским Министерством культуры конференция, посвященная памяти персоязычного поэта двенадцатого столетия Анвари, родившегося на территории современного Туркменистана9. Конечно, масштабы этого совместного чествования памяти общего для обоих народов культурного деятеля были относительно скромными. Но оно тем не менее демонстрирует возможности использования культуры как дипломатического инструмента, помогающего укрепить отношения между двумя государствами. Такого рода культурное проникновение было взаимным, как можно заметить на примере посещения вице-президентом Гуманитарной ассоциации туркмен мира Мухаммедом Айдогдыевым в июле 2005 года Гомбеде-Кавуса — иранского города с преобладающим туркменским населением. Тогда Айдогдыева встречал руководитель ОИКС; состоялись и его встречи с местными деятелями туркменской культуры10. Подобная взаимность в культурных начинаниях может показаться весьма странной, учитывая постоянные опасения Исламской Республики в связи с возможностью распространения ирредентистских настроений среди его этнически гетерогенного населения, если оно будет поддерживать связи с этнически близкими ему соседними государствами. Достаточно напомнить всего два примера: периодически возникающие на протяжении истории волнения среди арабского населения Хузистана и сепаратистские требования белуджей в Систане и Белуджистане. А вот туркменское население Ирана никогда в Новейшей истории не проявляло подобных настроений, что отчасти и может объяснить благожелательное отношение к развитию культурных связей между двумя странами.
Махмуд Ахмадинежад посетил Туркменистан в ходе своей первой поездки в Центральную Азию в июле 2006 года, включавшей визиты в Туркменистан и Таджикистан. Но культурные проблемы не входили в повестку дня этого визита — главное внимание уделялось развитию сотрудничества в газовом секторе11. Ахмадинежад наносил визиты в Туркменистан и позднее — в 2007, 2010, 2012 и 2013 годах, подчеркивая, как важно для Ирана поддержание добрых отношений со своим соседом. Хотя и здесь соглашения, подписываемые в ходе визитов, носили прежде всего экономический, а не культурный характер.
В феврале 2010 года Иран сумел добавить в свой актив небольшой успех в пиар-кампании, выступив одним из инициаторов принятой ООН резолюции, в которой Навруз признавал-
6 cm.: TaM ®e.
7 Cm. : Turkmen President Visits Iran // RFE/RL Newsline, 12 March 2003.
8 TaM ®e.
9 Cm.: Diplomat: Iranian Civilization Plays Crucial Role in Global Cultural Development // Islamic Republic News Agency (IRNA), 22 April 2005.
10 Cm.: Ettela'at-e beynolmelalli (Ettelä'ät International), 25 July 2005.
11 Cm.: Iran Looks East as Ahmadinejad Heads on Central Asia Tour //Agence France Presse, 23 July 2006.
ся международным культурным праздником12. Впоследствии Иран провел первое международное празднование Навруза, на котором вместе с президентами Таджикистана, Афганистана и Ирака присутствовал преемник Ниязова на посту лидера Туркменистана Г. Бердымухамме-дов13. Бердымухаммедов посетил и второе международное празднование Навруза в Тегеране, а четвертая такая встреча в 2013 году проходила в Ашхабаде, и в ней участвовал Ахмадине-жад14, что содействовало дальнейшему укреплению культурных связей между двумя государствами и, скорее всего, между Ираном и Центральной Азией в целом.
Кыргызстан
Акцентировать культурные связи Иран стремился и в своих отношениях с Кыргызстаном. Первый меморандум о культурном сотрудничестве был подписан еще в 1993 году, хотя до 2010 года Иран не открывал самостоятельного культурного центра в Бишкеке15. В декабре 2003 года тогдашний кыргызский президент А. Акаев возглавил высокопоставленную делегацию, отправившуюся с государственным визитом в Тегеран. В ходе этого визита наряду с многочисленными документами о расширении торговых отношений был подписан и ряд коммюнике, касающихся связей в области культуры и искусства16. Вдобавок к этому в 2002 году в Бишкеке было основано Общество дружбы Кыргызстан — Иран. Целью организации стало содействие с помощью культурных обменов укреплению отношений между двумя странами17. Что касается совместных инициатив, то в феврале 2008 года министр культуры Султан Раев встретился со своим иранским коллегой в Тегеране, чтобы договориться о расширении сотрудничества в сфере образования и культуры и подписать протокол, по которому кыргызским ученым предоставлялся доступ к иранским архивам, появилась возможность взаимного открытия архивной информации для специалистов двух стран18. Открытие культурного центра ОИКС в Бишкеке в 2010 году привело к более осязаемым результатам в деле укрепления культурных связей. Например, в декабре 2010 года ОИКС совместно с посольством Таджикистана в Кыргызстане выступило спонсором перевода рубаи Омара Хаяма на кыргызский и русский языки19. Кроме того, Иранский культурный центр совместно с Обществом дружбы Кыргызстан — Иран ежегодно проводит недели иранских кинофильмов20 и выставки иранских книг, иранского искусства, религиозные фестивали, а также бесплатные курсы фарси21. В 2012 году состоялись новые двусторонние встречи по развитию ирано-кыргызских культурных свя-
12 См.: International Day of Nowruz [http://www.un.org/en/events/nowruzday/].
13 См.: Iran Hosts International Nowruz Celebrations // Islamic Republic of Iran Broadcasting (IRIB) [http://english. irib.ir/analysis/commentaries/item/58119-iran-hosts-international-nowruz-celebrations].
14 См.: President Ahmadinejad to Attend Nowruz Festival in Turkmenistan // Press TV (Iran) [http://www.presstv.com/ detail/2013/03/20/294528/iran-pres-to-attend-nowruz-festival/].
15 См. вебсайт ОИКС (Бишкек) [http://fa.bishkek.icro.ir/index.aspx?siteid=293&pageid=34615] (на фарси).
16 См.: Kyrgyz President Visits Iran // Xinhua, 22 December 2003.
17 Общество дружбы Кыргызстан — Иран организовало встречу с официальными лицами Ирана с целью укрепления отношений в области культуры (см., например: Iran, Kyrgyzstan Confer on Expansion of Cultural Ties // Ettelä'ät-e beynolmelälli (Ettelä'ät International), 21 January 2010).
18 См.: Kyrgyzstan, Iran Sign Protocol on Archives // BBC Monitoring Central Asia, 25 February 2008.
19 См.: Khayyam's Quatrains to be Published in Kyrgyz and Russian // Islamic Republic of Iran Broadcasting (IRIB), 9 December 2010 [http://english.irib.ir/radioculture/art/persian-literature/item/142824-khayyams-quatrains-to-be-published-in-kyrgyz-and-russian].
20 См.: Iran to Hold Film Week in Kyrgyzstan // Press TV, 31 January 20011 [http://edition.presstv.ir/detail/162816.
html].
21 См. вебсайт ОИКС (Бишкек).
зей, где подчеркивалось обоюдное стремление к их дальнейшему развитию22. Отношения между двумя странами в сфере культуры продолжают развиваться.
Казахстан
Культурная активность в Казахстане традиционно пользовалась у Ирана низким приоритетом — основным полем отношений двух стран была не культура, а сотрудничество в нефтегазовом секторе (в этой сфере стороны достигли некоторых, впрочем довольно скромных, успехов), а время от времени и противоречия из-за разногласий по поводу правового режима Каспийского моря. Первый меморандум о культурном сотрудничестве с Казахстаном был подписан в 1996 году, и с тех пор ОИКС ежегодно проводил недели культурны Ирана в Казахстане, представляя иранские кинофильмы, произведения изобразительного искусства и научные исследования23. Кроме того, Центр ОИКС с 2001 года издает книги и журналы на казахском, фарси и русском языках, прежде всего касающиеся иранской культуры, исторических связей Ирана с Центральной Азией и преподавания фарси24.
Руководитель ОИКС М. Араки посещал Казахстан с визитами в апреле 2005 года25 и августе 2006-го — последний визит был составной частью его регионального турне, направленного на расширение иранской культурной деятельности в Центральной Азии. Во время этого турне он подчеркивал необходимость подписать коммюнике о развитии культурных связей26. Позднее ОИКС выступал координатором организации и проведения выставки иранской культуры в Астане в конце 2006 года27, а в 2007 году в ходе государственного визита президента Казахстана Н. Назарбаева в Иран министерства культуры двух стран подписали меморандумы о расширении сотрудничества в сфере культурного туризма и о допуске казахстанских ученых к иранской архивной информации28. Усилия по развитию культурных связей, хотя и скромные по масштабам, также были обоюдными. Главной площадкой культурных связей стал иранский город Горган, отчасти из-за того, что там традиционно проживает значительная казахская диаспора. В Горгане был создан казахский культурный центр29, а в 2009 году правительство Казахстана открыло в городе консульство30. В Тегеране также действует Общество ирано-казахстанской дружбы, организованное в 2010 году. Эта организация определяет себя как «неправительственная, неполитическая, некоммерческая» ассоциация, целью которой является укрепление связей между двумя странами в ряде областей31. Обществом руководят, в основном, представители иранских деловых и академических кругов. В декабре 2013 года оно организовало конференцию, посвященную ирано-казахстанским культурным и цивилизационным связям32.
22 См.: Kyrgyz Academic Figure Urges Promotion of Cultural Interactions with Iran // Fars News Agency, 12 November 2012; Iran, Kyrgyzstan Stress Enhancement of Cultural Ties // Fars News Agency, 5 December 2012.
23 См. вебсайт ОИКС (Алматы) [http://fa.almaty.icro.ir/index.aspx?siteid=203&pageid=26814] (на фарси).
24 См.: Там же.
25 См.: Iran, Kazakhstan Stress Expansion of Cultural Ties // Islamic Republic News Agency (IRNA), 7 April 2005.
26 См.: ICRO Head Arrives in Kazakhstan // ICRO website, 20 August 2006 [http://en.icro.ir/index.aspx?siteid=257& pageid= 11747&newsview=337911].
27 См.: Kazakhstan Hosting Iranian Art, Culture Show // Islamic Republic News Agency (IRNA), 24 December, 2006.
28 См.: Kazakh, Iranian Leaders Sign Joint Communiqué // BBC Monitoring Central Asia, 15 October 2007.
29 См.: Iran, Kazakhstan Stress Expansion of Cultural Ties.
30 См.: General Consulate of Kazakhstan Opened in Gorgan // Kazakhstan Today, 20 February 2009 [http://engnews. gazeta.kz/art.asp?aid=290802].
31 См. вебсайт Общества дружбы Иран — Казахстан [http://www.irkz.org] (на фарси).
32 См.: Там же.
Узбекистан
В Узбекистане Иран не столь активен в распространении своей культуры, как в других странах Центральной Азии. Возможно, это объясняется не слишком теплыми отношениями между двумя государствами. В Узбекистане присутствие ОИКС ограничено иранским посольством в Ташкенте33, и действует агентство сравнительно сдержанно. Правда, его глава М. Араки все же побывал в Узбекистане в 2006 году в рамках своего турне по странам Центральной Азии, он встречался с деятелями культуры и религиозными деятелями34, но встреч с высокопоставленными правительственными чиновниками у него не было. Кроме того, в декабре 2013 года глава Общества дружбы Узбекистан — Иран был арестован в Самарканде по обвинению в распространении исходившей из иранского посольства в Узбекистане шиитской религиозной пропаганды35.
Как будет показано в следующем разделе, основное внимание Ирана в Центральной Азии сосредоточено на Таджикистане, а между тем отношения между Узбекистаном и Таджикистаном осложнены множеством факторов, в том числе контролем Таджикистана над главными притоками Амударьи — реки, жизненно важной для узбекского хлопководства, и наличием в Узбекистане значительного таджикского меньшинства, проживающего главным образом в исторически персоговорящих Бухаре и Самарканде. Все это, наряду с исторически сложившейся противоположной внешнеполитической ориентацией двух стран, негативно отражается и на отношениях Ирана с Узбекистаном. К тому же активное продвижение нынешним узбекским президентом И. Каримовым представления об Узбекистане как главной державе в Центральной Азии и восприятия его страны как преемника империи Тамерлана и хранителя тюркского единства плохо согласуется с всплеском таджикско-иранского культурного и политического присутствия в регионе36. Вследствие настороженности Узбекистана по отношению к иранскому присутствию в стране деятельность ОИКС там до сих пор была менее заметна, чем в соседних государствах, и ограничивалась по большей части предоставлением книг и оборудования узбекским университетам, в которых изучается иранистика и фарси37.
Иран, Таджикистан и Персоязычный союз
После обретения независимости Таджикистан принимал иранских президентов восемь раз, а лидер Таджикистана Эмомали Рахмон с 1995 года совершил тринадцать официальных поездок в Тегеран38. Из восьми визитов иранских президентов в Таджикистан после 1997 года шесть совершил Ахмадинежад. Хатами посещал Таджикистан в 2002 и 2004 годах, во время
33 См. вебсайт ОИКС (Ташкент) [http://fa.tashkent.icro.ir/index.aspx?siteid=228&pageid=3476] (на фарси).
34 См.: Iranian Official in Uzbekistan to Hold Talks with Cultural Figures // Islamic Republic News Agency (IRNA), 21 August 2006.
35 См.: Samarkand Resident Sentenced for Propagating Shi'ite Islam // RFE/RL, 21 November 2013 [http://www.rferl. org/content/uzbek-propagating-islam/25175284.html].
36 См.: Hunter Sh. Iran's Foreign Policy in the Post-Soviet Era: Resisting the New International Order. Santa Barbara, California: Praeger/ABC-CLIO LLC, 2010.
37 См. вебсайт ОИКС (Ташкент).
38 См.: Там же.
этих визитов, а также ответных визитов Э. Рахмона было подписано множество соглашений в сфере культуры. После провозглашения независимости Таджикистана Иран сначала стремился расширить свое культурное влияние, стимулируя использование персо-арабского письма среди близкого ему персоговорящего народа. Это, однако, оказалось нелегко: лишь около 1% стопроцентно владеющего кириллической грамотой населения было способно читать арабское письмо39. В первые годы независимости Таджикистана предпринималось еще немало усилий по расширению культурных связей. Иран спонсировал множество публикаций в газетах и академических журналах и открытие книжных магазинов; иранское посольство содействовало восстановлению по всей стране библиотек, содержащих в своих фондах материалы по персидскому языку и литературе, и факультетов, на которых преподавался фарси40. Отдел культуры иранского посольства в Душанбе сыграл важную роль в создании в столице Таджикистана Института по изучению таджикско-персидской культуры, книжного магазина «Алхода» и периодического издания «Пайванд»41.
Первые меморандумы о развитии культурных связей были подписаны в 1993 году, и, как считают в ОИКС, центр в Душанбе стал одним из самых активно работающих культурных учреждений Ирана за границей42. За этими первыми шагами последовали новые соглашения по расширению культурного сотрудничества, подписанные главами обоих государств в ходе обменов визитами, начавшихся с поездки президента Рахмона в Иран в июне 1995 года и продолжившихся во время правления Хатами. Официальный визит последнего в Таджикистан очень помог закрепить наметившиеся культурные связи, дав старт множеству культурных на-чинаний43. Среди них была совместная работа художников и музыкантов, выделение средств на обучение таджикских студентов в Иране, сотрудничество в сфере высшего образования, поддержка проведения конференций, посвященных Рудаки и другим персидским литерато-рам44. Иран делал еще и символические жесты материальной помощи: в 2005 году он взял на себя расходы по проведению свадеб 100 пар, выбранных среди самых бедных семей со всех концов Таджикистана45.
Иран всячески стремился подчеркнуть свое стремление расширять культурные связи во всех областях и подкреплял культурные связи, развивавшиеся с первых месяцев независимости, связями в инвестиционной сфере. Иранские инвестиции в инфраструктурные проекты в Таджикистане подробно описаны в литературе. В 2005 году, к концу периода правления Хатами, Иран финансировал строительство туннеля Анзоб (Истиклол) на Памире и гидроэлектростанции Сангтуда-2. При этом Иран был единственным государством, согласившимся инвестировать средства в гидроэнергетические проекты Таджикистана46: другие зарубежные партнеры Таджикистана, в частности Китай и Россия, занимают более осторожную позицию из-за упоминавшихся выше возражений Узбекистана против развития таджикской гидроэнергетики.
39 См.: AtkinM. Tajikistan's Relations with Iran and Afghanistan. В кн.: The New Geopolitics of Central Asia and its Borderlands / Ed. by A. Banuazizi, M. Weiner. London: I.B. Tauris, 1994. P. 91—117.
40 См.: Mahmoudi M. äsiä markazi va roshd hamkärihäye chand jänebe irän va täjikistän (Центральная Азия и развитие многостороннего ирано-таджикского сотрудничества) // Motäle'ät-e äsiä-ye markazi va qafqäz (Центральноази-атское и кавказское обозрение), 2007, № 58. С. 7—48.
41 См.: Там же.
42 См. вебсайт ОИКС (Душанбе) [http://fa.dushanbe.icro.ir/index.aspx?siteid=185&pageid=7672] (на фарси).
43 См.: MahmoudiM. Op. cit.
44 См.: Mowjäni S.A. gozäresh-e safar-e sädegh kharäzi m'ävan-e vezärat-e khäreji be täjikestän (Визит в Таджикистан заместителя министра иностранных дел Ирана Карази: отчет) // majleh-ye didgähä (журнал «Точка зрения»), 2000, № 14. С. 30—33.
45 См.: From Tehran with Love: 100 Weddings in Tajikistan // Agence France Presse, 23 May 2005.
46 См.: АбдуллоР. Президенты Ирана и таджикско-иранские отношения // Центральная Азия и Кавказ, 2013, Том 16, Выпуск 3. С. 188—200.
Преемник Хатами на посту президента М. Ахмадинежад, вступивший в должность в августе 2005 года, также стремился всемерно использовать бурно развивающиеся связи как фундамент для реализации своей политики. Если в его отношениях с Западом доминировала идеологическая риторика, то подход к Центральной Азии, и в особенности Таджикистану, напротив, был вполне прагматичным: как и Хатами, М. Ахмадинежад стремился использовать идею национально-культурной общности как отправную точку для дальнейшего расширения связей со странами ЦА. По мнению Б. Кларка, такой подход вытекал из разделяемой Ахмадинежадом националистической концепции персидской идентичности, которая и определяла политику его правительства по отношению к персоговорящим Афганистану и Таджикистану47. В результате за время президентства Ахмадинежада культурно обусловленные внешнеполитические инициативы продолжились и переросли в деловые отношениях с Таджикистаном.
Иранские инвестиции в культурные проекты продолжились в июле 2006 года выделением средств на организацию кабинета иранской культуры в университете Назира Хосрова в Таджикистане, ему были подарены книги, компьютеры и научное оборудование48. В том же месяце в Душанбе состоялась первая встреча глав трех персоязычных государств: Ирана, Таджикистана и Афганистана49. Правда, почти ничего, кроме громких заявлений о культурной близости трех стран, там не прозвучало, но уже сама встреча показывает, что мысль о более тесных связях, основанных на культурной общности, находит определенный отклик. Впервые идея развития трехстороннего сотрудничества официально обсуждалась на встречах между тогдашним вице-президентом Ирана П. Давуди и премьер-министром Таджикистана А. Аки-ловым на полях саммита ШОС в Москве в 2005 году50. Конечной целью (по крайней мере, для иранской стороны) было учреждение Союза персоязычных государств. Примечательным результатом встречи 2006 года на высшем уровне было соглашение о формировании «комиссии по культурному сотрудничеству», призванной способствовать более тесным связям. В рамках этого соглашения был учрежден работающий под совместным управлением персоязычный телевизионный канал, который должен вести вещание на три государства51. Свою поддержку установлению более тесных связей между персоязычными государствами выразил и Хаменеи на встрече с таджикским президентом, прибывшим с визитом в Тегеран в 2007 году52. В марте 2008 года три государства договорились о формировании Экономического совета Персоязыч-ного союза53. Трехсторонние встречи по-прежнему происходят каждый год. При этом наибольший энтузиазм по поводу расширения сотрудничества проявляют Иран и Таджикистан, Афганистан же занимает более сдержанную позицию54. Возможно, установление более тесных связей было бы выгодно всем трем странам как средство борьбы с определенной политической и экономической изоляцией, с которой все они сталкивались в то время. В этом отчасти можно увидеть и реакцию на возобновившиеся в то время попытки Турции усилить влияние в регионе. Более активная внешняя политика, которую Турция начала проводить с приходом к
47 Cm.: ClarkB. Iranian Foreign Policy Towards Tajikistan and Afghanistan during the Ahmadinejad Presidency: The Rising Salience of Persian National Identity // Journal of Central Asian & Caucasian Studies, 2012, Vol. 7, Issue 13. P. 73— 105.
48 Cm.: Iranian Embassy Opens Culture Chamber at Tajik University // BBC Monitoring Central Asia, 7 July 2006.
49 Cm.: Iran Seeks to Gain Influence in Central Asia // The Star News Service, 27 July 2006.
50 Cm.: Iranian Influence in Tajikistan, Afghanistan // BBC Monitoring Central Asia, 9 November 2005.
51 Cm.: Afghanistan, Iran and Tajikistan Probe Closer Economic Ties // Eurasia Insight, 6 August 2006 [http://www. eurasianet.org/departments/insight/articles/eav080706.shtml].
52 Cm. : Iran Leader Calls for Expansion of Ties among Persian Speaking Countries // BBC Monitoring Middle East, 8 May 2007.
53 Cm.: Medrea S. Persian-Speaking Union Created by Afghanistan, Iran, Tajikistan // Central Asia-Caucasus Analyst, April 2008, Vol. 10, No. 7. P. 15—17.
54 Cm.: Afghanistan, Iran and Tajikistan Probe Closer Economic Ties.
власти в 2002 году Партии справедливости и развития, включала и расширение культурного влияния55.
Несмотря на все усилия по развитию сотрудничества, реализация совместных культурных проектов вроде упомянутого телеканала пока все же остается делом будущего. Частично причина здесь в опасениях Афганистана относительно возможного иранского влияния на политическое и идеологическое содержание программ любого такого канала56. В 2011 году иранский посол в Таджикистане заявил, что Иран целиком готов к сотрудничеству и что в случае необходимости Иран и Таджикистан будут реализовывать проект «сами»57. Однако препятствия к осуществлению проекта сохраняются. Ведь, несмотря на культурную близость трех государств, их ценности, интересы, вкусы и государственная политика различаются58. Например, если на иранском телевидении телеведущие-женщины в обязательном порядке носят хиджаб, то в светском Таджикистане такую практику не сочли бы обязательным требованием. К моменту написания данной статьи программы телеканала так и не начали выходить в эфир.
И хотя на практике мы и здесь видим не столько реальные инициативы, сколько важные декларации, — все же попытки учредить Персоязычный союз ясно говорят о прикладном значении культуры, в данном случае — национально-культурной близости в качестве фундамента для выстраивания более тесных отношений. Как отмечает А. Наджибзаде, в инициативах по созданию Персоязычного союза можно усмотреть «одновременно и инструмент усиления иранского влияния, и окно в мир для региона»59. К. Нуржанов особо подчеркивает, что Таджикистан испытывает необходимость сбалансировать свою внешнюю политику и приоритеты безопасности, и хотя культурно обусловленный подход мог на первых порах быть ему полезен, позиция его продиктована прагматическим реализмом60. Это справедливо и в отношении Ирана: его настойчивые усилия по укреплению связей с Таджикистаном обеспечили ему надежный плацдарм в регионе и продемонстрировали наличие у него близкого союзника в ситуации, когда направляемые Соединенными Штатами усилия по сдерживанию Ирана ставили страну в изоляцию на международной арене.
Об Ахмадинежаде говорили как об инициаторе «ренессанса общеперсидской близости»61 между Ираном и Таджикистаном (и Афганистаном) и выдвижения этой близости на передний план как инструмента расширения сотрудничества с Таджикистаном в других сферах. Однако вся история предшествовавших инициатив такого рода со времен провозглашения независимости Таджикистана свидетельствует, что курс Ахмадинежада был не стремлением к какой-то новой цели, а скорее продолжением прежних усилий по наращиванию культурного сотрудничества между двумя государствами, хотя и более целенаправленным и скоординированным. В ситуации, когда Афганистан не проявляет стремления к более тесному и явному союзу между тремя странами, Иран форсирует укрепление связей с Таджикистаном. Преемник Ахмадинежада Х. Рухани говорил о желании углублять отношения между двумя странами62,
55 См.: Габер Е. Политика Турции на Кавказе и в Центральной Азии в постсоветский период // Центральная Азия и Кавказ, 2011, Том 14, Выпуск 3. С. 159—170.
56 Комментарии бывшего ведущего сотрудника телерадиовещательной компании «Радио и телевидение Афганистана» по поводу условий соблюдения анонимности см.: Persian Language TV Channel Stalled // Institute for War and Peace Reporting (IWPR), 21 April 2010 [http://iwpr.net/report-news/persian-language-tv-channel-stalled].
57 Report from Iranian station «Radio Khorasan» // BBC Monitoring Central Asia, 24 March 2011.
58 См.: Medrea S. Op. cit.
59 Naghibzadeh A. Iran, kanoun-e chand zir-e system-e mateghe-ye (Иран в центре региональной субсистемы) // motaleat urasia-ye markazi (Центральноазиатские исследования), 2009, Том. 2, Выпуск 5. С. 139—152.
60 См.: NourzhanovK. Omnibalancing in Tajikistan's Foreign Policy: Security-Driven Discourses of Alignment with Iran // Journal of Balkan and Near Eastern Studies, 2012, Vol. 14, No. 3. P. 363—381.
61 Clark B. Op. cit.
62 См.: Hassan Rohani Intends to Deepen Relations with Tajikistan // The Times of Central Asia, 24 July 2013.
и в печати цитировали слова покидающего свой пост посла Ирана в Таджикистане о том, что культурные связи, по всей вероятности, во время президентства Рухани еще больше расши-рятся63.
Оценка
иранской культурной внешней политики в Центральной Азии
Поскольку Иран не в состоянии ни соперничать на равных с другими внерегиональными акторами в экономической сфере, ни предложить странам региона политическую основу для союза, — ему пришлось выработать по отношению к региону такую стратегию, в которой культурное влияние играло бы самостоятельную роль, отдельную от политического и эконо-мического64. Однако это не означает, что Иран просто играет роль щедрого соседа, бесплатно раздающего книги и финансирующего культурные проекты в качестве жестов доброй воли. Исторические связи рождают мысль о культурном лидерстве Ирана в Центральной Азии, отражающуюся в различных его культурных начинаниях; но эти связи укоренены в иранских интересах в регионе. Поэтому, хотя вышесказанное и может свидетельствовать о благотворительной на первый взгляд деятельности Ирана в регионе, нужно отметить, что его деятельность в этой сфере сталкивается с определенными проблемами, а порой и порождает их. Будучи прочно стоящим на ногах суверенным государством, Иран в 1990-х годах вполне мог предъявлять права на культурное достояние персоязычного мира и, в меньшей степени, региона в целом. Однако издавна страны региона выдвигают свои более твердые притязания на определенные культурные фигуры, особенно в персидской зоне. В частности, можно наблюдать, как, к большому неудовольствию иранских СМИ, Таджикистан предъявляет права на великого персидского поэта Рудаки, используя это как инструмент для реализации своего проекта национально-государственного строительства65. Афганистан делает то же самое с фигурой Мауланы (Руми).
Прагматизм иранского подхода к Центральной Азии показывает нам иное лицо иранской внешней политики: страна может действовать в полном соответствии с международными нормами и играть конструктивную роль. Это явно противоречит сложившемуся восприятию Ирана как актора с «отклоняющимся поведением» и «возмутителя спокойствия» в международных отношениях и показывает, что подход иранского внешнеполитического руководства многомерен, а само оно способно дифференцировать различные аспекты и направления международных отношений. Оно отдает себе отчет в том, что Иран может использовать имеющиеся в его распоряжении культурные инструменты, чтобы таким образом расширить свое влияние. Находясь под международными санкциями, Иран счел необходимым поддержать свое положение и даже попытаться укрепить его, опираясь на свое культурное значение. Оно для
63 См.: Safir-e irán dar täjikestän khodähäfezi kard (Посол Ирана в Таджикистане покидает свой пост) II moassese-ye motäleät-e irán va euräsiä (IRAS) (Институт иранских и евразийских исследований), 14 октября 2013 [http:IIwww. iras. irIvdcipzap .t1azz2bcct. html].
64 См.: NaghibzädehA. Op. cit.
65 Это вызвало острую реакцию Ирана (об этом говорит, например, недовольство иранской государственной сети Press TV тем, что Би-би-си в своих новостных материалах назвала персидского поэта IX века Рудаки таджикским поэтом) (см.: BBC Distorts Iran's History, 16 November 2007 [http:IIwww.presstv.irIDetail.aspx?id=31295§ion id=351020105]).
Ирана не просто воплощение его национальной идентичности и повод гордиться наследием своей цивилизации, но и нечто, что можно использовать как конструктивный ход в международной дипломатии. Интересно при этом, что из всех стран ЦА слабее всего у Ирана развиты культурные связи с Узбекистаном. Это показывает, как отношения в сфере культуры могут быть заблокированы сложными геополитическими отношениями.
С другой стороны, в том, о чем говорилось выше, можно усмотреть и чисто внешнюю сторону иранской внешней политики — красивый фасад, закрывающий реальные взаимоотношения с регионом. Иран стремится подчеркнуть культурную близость и использует свое культурно-историческое наследие в регионе, но делает это весьма избирательно. Можно было бы считать, что это просто средство для достижения каких-то реальных осязаемых целей, и усмотреть в тех или иных акциях его культурной политики попытку открыть путь для расширения сотрудничества в практических областях, более важных с точки зрения национальных интересов Исламской Республики. Ведь, хотя в своих попытках выйти из международной изоляции и противостоять давно инициируемым Соединенными Штатами усилиям по его сдерживанию Иран все еще использует многосторонние объединения вроде ОЭС, — возможно, больший успех на этом пути ему приносит развитие двусторонних связей. Здесь главное внимание уделялось Таджикистану, параллельно с Афганистаном, и именно там у Ирана имеются самые значительные экономические инвестиции. Тот факт, что эти две страны, самые близкие Ирану по культуре и языку, стали главным объектом его внимания в регионе, никак нельзя считать простым совпадением.
Анализ роли культурных факторов в отношениях Ирана с Центральной Азией проливает свет и на значение для его международной дипломатии таких инструментов, как ОИКС. Если публичная дипломатия Ирана в регионе по большей части все еще осуществляется в рамках двусторонних встреч на президентском или министерском уровне, то, как показывает предыдущий анализ, большинство реальных инициатив на местах осуществляется через руководимые ОИКС иранские культурные центры. Как уже отмечалось, эта организация непосредственно подчиняется офису Главы государства и потому играет роль важного рычага, с помощью которого это специфическое звено сложной системы власти Исламской Республики осуществляет свое влияние в сфере международной политики. Однако в том, что касается отношений Ирана с ЦА, это не обязательно означает конкуренцию с канцелярией президента или Министерством иностранных дел. Напротив, в этом можно видеть пример разумного согласования отношений внутри иранской внешнеполитической и дипломатической машины и подтверждение важной роли культуры в международных отношениях Ирана.
Заключение
Конечно, сегодня в регионе не видно большой готовности принимать иранское лидерство, и Иран об этом хорошо знает, но обращение к культурным связям и общему наследию все еще может восприниматься как символ другого, более прагматичного стиля иранской дипломатии, имеющего мало общего с поддержкой Хезболлы или давней враждебностью с Западом из-за ядерной проблемы — со всем тем, на чем обычно сосредоточено внимание СМИ. В настоящей статье показано, как в условиях враждебных для Исламской Республики тенденций международных отношений и настроения мирового общественного мнения Иран в своей внешней политике в Центральной Азии стремился и стремится придерживаться максимально широкого подхода, используя то, что считает своим главным козырем — культуру. И поддержание дружественных отношений с большинством стран Центральной Азии было и остается
серьезным дипломатическим успехом для государства, с которым нередко обращаются как с парией. Этот успех мог бы послужить образцом, следуя которому страна в будущем могла бы улучшить отношения и на более проблематичных направлениях. Более того, новейшая робкая тенденция развития отношений между Ираном и Западом, наметившаяся в свете событий на переговорах по ядерной проблеме, также может положительным образом повлиять на позиции Ирана в Центральной Азии. Возможное смягчение санкций вполне может сделать образ Ирана как международного партнера более привлекательным, и если полномасштабная нормализация действительно произойдет, то у Ирана появятся хорошие возможности, чтобы наконец использовать пресловутые преимущества своего географического положения и реализовать функцию важных ворот в регион.
