CC BY
84ЕВРАЗИЙСКАЯ ИНТЕГРАЦИЯ EURASIAN INTEGRATION
Научная статья
Внешние и внутренние угрозы безопасности стран ЕАЭС и проблемы
миростроительства
О. А. Воркунова
Московский государственный лингвистический университет Института мировой экономики и международных отношений им. Е.М. Примакова, РАН https://orcid.org/0000-0001-9749-1683 olga@pww.ru
Аннотация. В статье проводится анализ концепций национальной экономической безопасности государств-членов ЕАЭС, исходящих из специфики и общности проблем. Единым «знаменателем» общности угроз национальной экономической безопасности государств-членов объединения является развал СССР, частью которого они являлись. Для всех без исключения стран-участников ЕАЕЭС конец ХХ - начало XXI в. был обусловлен разрушением единого комплекса их традиционных хозяйственных связей, сложным переходом от планово-централизованной к рыночной экономике в условиях национальных, региональных и глобальных вызовов и угроз. В материале проблематика безопасности анализируется, исходя из двух ключевых основ: военная безопасность и социальная безопасность. Автор исходит из того, что в странах ЕАЭС показатели социальной безопасности учитываются в контексте проведения экономической и социальной политики, направленной на обеспечение макроэкономической и социальной стабильности и минимизации угроз, связанных с ростом безработицы, в том числе нерегистрируемой и скрытой, и низким индексом развития человеческого капитала. Говоря о диалектическом характере объединения в контексте миростроительства, стоит отметить, что в концепциях и стратегиях национальной безопасности стран евразийской интеграции доминирует защита национальных интересов. Этот подход просматривается в Договоре о ЕАЭС: подписавшие его пять стран выразили убежденность, что дальнейшее развитие интеграции соответствует именно их национальным интересам.
Ключевые слова. ЕАЕЭС, Россия, Беларусь, Казахстан, Армения, Кыргызстан, военная безопасность, социальная безопасность, экономическая интеграция.
Для цитирования: Воркунова О.А. Внешние и внутренние угрозы безопасности стран ЕАЭС и проблемы миростроительства. Постсоветские исследования. 2021;4(8):679-694.
External and internal threats to the security of the EEC countries and problems
of peacebuilding
Olga A. Vorkunova
Moscow State Linguistic University The Primakov Institute of World Economy and International Relations, RAS https://orcid.org/ 0000-0001-9749-1683 olga@pww.ru
Abstract. The article analyzes the concepts of national economic security of the EAEU member states based on the specifics and generality of problems. The single "denominator" of the common threats to the national economic security of the member states of the association is the collapse of the USSR, which they were a part of. For all without exception the EAEU member states, the turn of the century was caused by the destruction of a single complex of their traditional economic ties, a difficult transition from a planned centralized to a market economy in the context of national, regional and global challenges and threats. The security issues are analyzed in the material, based
on two key foundations: military security and social security. The author proceeds from the fact that in the EAEU countries, social security indicators are considered in the context of economic and social policies aimed at ensuring macroeconomic and social stability and minimizing threats associated with rising unemployment, including unregistered and hidden, and a low human capital development index. Speaking about the dialectical nature of the association in peace-building context, it is worth noting that the national security concepts and strategies of the Eurasian integration countries are dominated by the protection of national interests. This approach can be seen in the EAEU Treaty: the five countries that signed it expressed their conviction that the further development of integration corresponds precisely to their national interests. The principle of coordination of integration interaction of the EAEU countries is important not only to comply with this reservation and reduce the risk of slowing down the integration process, but also to realize the benefits of jointly overcoming the modern complex of challenges (national, regional, global) and achieving the indicators (indicators) specified in the concepts and strategies of their national security. The methodology of political and historical sciences is applied in the work: the method of political analysis, the method of historical analysis, the method of systematization and the method of comparison.
Kew words: EAEU, Russia, Belarus, Kazakhstan, Armenia, Kyrgyzstan, military security, social security, economic integration.
For citation: Olga A. Vorkunova. External and internal threats to the security of the EEC countries and problems of peacebuilding. Postsovetskie issledovaniya = Post-Soviet Studies. 2021;4(8):679-694. (In Russ.)
В ходе взаимодействия государств Евразии требуется совмещение
национальных интересов в процессах сотрудничества и противоборства. Государства Евразии адаптируются к изменениям внешних и внутренних условий и испытывают влияние глобальных факторов развития. Скорость перемен создает дополнительные нагрузки на принятие быстрых решений в ответ на новые вызовы. Осознание и восприятие проблем в процессе экономической конкуренции и культурно-информационном противоборстве ведущих мировых центров евразийского континента - Китая, России, Индии и Евросоюза - требует определенной реакции для обеспечения
жизнедеятельности государств.
Угрозы безопасности стран ЕАЭС, одного из интеграционных объединений Евразии - это совокупность вызовов, с которыми сталкиваются Россия, Беларусь, Армения, Казахстан и Кыргызстан. Содержание угрозы национальной и региональной безопасности определяется особенностями развития системы международных отношений в постковидный период. Внешняя среда вобрала в себя часть неразрешенных проблем и противоречий
постконфрантационного периода и уже успела накопить новые вызовы, связанные с отсутствием четких правил поведения в условиях пандемии. Сложность мирового пространства, нестабильная среда взаимодействия создают основу для выдвижения новых инициатив по сотрудничеству в целях преодоления политической и социальной нестабильности и сокращения разрыва в уровнях социально-экономического развития.
В том случае, если угроза национальной безопасности стран-участниц ЕАЭС связана с целенаправленной деятельностью противостоящей социальной силы, преследующей свои интересы и заинтересованной в дестабилизации обстановки, нарушении суверенитета и территориальной целостности, требуется принятие адекватных мер.
Covid 19 обострил все вызовы и угрозы безопасности, включая международный терроризм, наркотрафик, киберпреступность и экологические проблемы.
Складывающаяся на пространстве ЕАЭС постковидная стабильность обнаруживает сложное сплетение различных, нередко противоречивых факторов и тенденций. Резко уменьшилась вероятность
перерастания критических ситуаций в полномасштабную конвенциональную
войну. Почти полное устранение большой военной угрозы усилило иммунитет региональных отношений к конъюнктурным осложнениям евразийской обстановки. Но оборотной стороной этого феномена явилось вполне определенное ослабление той функции нестабильности, которая ранее служила средством сдерживания эскалации напряженности на более низком уровне региональных дел. Но именно диапазон угроз на этих уровнях особенно широк, и именно они так или иначе затрагивают интересы национальной безопасности России, Казахстана, Армении, Белоруссии и Киргизии. Речь идет, прежде всего, о тех специфических конфликтах, которые обусловлены ограниченными водными и земельными ресурсами, особенностями социально-политической структуры
постсоветских государств со сложной системой местнических и межклановых отношений, как в Казахстане и Киргизии, соперничеством элит и сохранением затяжного конфликта вокруг Нагорного Карабаха, затрагивающего безопасность Армении.
Применительно к уже складывающейся новой геополитической конфигурации Евразии, при всех гипотетически возможных ее нарушениях, центральным фактором остается фундаментальная, ориентированная на длительную
перспективу обоюдная заинтересованность России, Китая, Индии и ЕС в поддержании и укреплении складывающейся системы безопасности и стабильности. Из этого следует и обоюдная заинтересованность в согласовании внешнеполитических акций и в совместных усилиях по созданию структур и институтов, на которые ложится основная нагрузка практического достижения общих целей. Вместе с тем готовность основных игроков в Евразии последовательно адаптироваться к радикально изменившейся обстановке на континенте и в мире неодинакова. Расчеты на получение непосредственных выгод нередко берут верх над соображениями, ориентированными на обеспечение долговременной стабильности. Трудности выработки взаимоприемлемых
межгосударственных решений
усугубляются вторжением
внутриполитической борьбы в процесс формирования и осуществления внешней политики.
Повышение уязвимости стран ЕАЭС перед угрозой исламского экстремизма связано с особенностями социально-экономического развития центрально-азиатских участников международной организации. В регионе сохраняются подспудно существовавшие политические, социальные, этнические, религиозные и иные противоречия. С ними связана результативность внешней поддержки со стороны международных исламских фондов и некоторых мусульманских государств. Проблема возможного распространения идеологии радикального ислама была поставлена на повестку дня с появлением ИГИЛ в 2014 г. на Ближнем Востоке и форсированным преобразованием этой организации в «Исламское государство» в глобальном идеологическом контексте [Малашенко, 2019]. Угроза подготовки боевиков в странах Центральной Азии и на Северном Кавказе России и экспорт идеологии радикального ислама связаны с проблемами неудовлетворенности
социальным устройством общества, низким уровнем защищенности граждан, стремлением к справедливости. Сохранение напряженных межгосударственных
отношений в районе Ферганской долины, которая делится между Кыргыстаном, Узбекистаном и Таджикистаном, в перспективе может стать прецедентом конфликтного противостояния с
использованием исламского экстремизма [Звягельская, 2001: 14].
Государства ЕАЭС имеют также основания опасаться проявлений
сепаратизма. Так, борьба уйгурского населения на северо-западе Китая за независимость и создание Уйгуристана, включающего территорию Синьцзян-Уйгурского автономного района, ряд восточных районов Кыргызстана и Челикского района Казахстана представляет угрозу региональной безопасности стран ЕАЭС. Новой угрозой региональной безопасности становится практика
использования террора
националистическими и сепаратистскими движениями как средства достижения политических целей и передела власти.
Внутренние угрозы безопасности стран ЕАЭС связаны с особенностями модернизации постсоветских государств. Конфликтное проявление противоречий накладывается на различное восприятие трансформации и транзита власти среди политических элит и населения, испытывающего сложности
реструктуризации экономики. Для элитарных слоев характерно восприятие текущей обстановки как окончания периода транзита, характеризующегося
институционализацией политических и экономических систем, формированием правового государства, легитимностью власти в глазах мирового сообщества. В то же время оппоненты придерживаются тезиса формальной институционализации, при которой в политических и экономических системах не сформированы дееспособные и конкурентоспособные институты. Это выражается, по их мнению, в сохраняющемся дисбалансе открытой экономики и закрытой политической системы, внутриэлитными противоречиями, усилением государственного контроля за информационным и политическим пространством.
Внутренние угрозы безопасности стран ЕАЭС могут проявиться в связи с повышением уровня политических рисков в случае непредвиденного ухода со своего поста первого лица в государстве до создания эффективных механизмов преемственности власти. В этом случае политическая система государства теряет свою конкурентоспособность. Результатом роста негативных экономических тенденций становится также нереализуемая
потребность децентрализации системы управления при существующей
централизованной системе. Процессы, связанные с реструктуризацией экономики, имеют своим следствием увеличение маргинальных слоев населения в крупных городах и ведет к катастрофическому снижению уровня человеческого капитала.
Патрон-клиентская система сужает возможности «социальных лифтов», а доминирование финансово-промышленных групп препятствует развитию малого и среднего бизнеса и становлению среднего класса как основы социально-политической стабильности и формирования
человеческого капитала. Механизмом перераспределения ресурсов внутри элиты в неконкурентоспособной среде становится коррупция, что затрудняет проведение успешной модернизации экономики.
Особенности развития государств ЕАЭС Центральноазиатского региона создают питательную среду для появления экстремистских исламских организаций. Близость к зоне неурегулированного конфликта в Афганистане и к событиям на Ближнем Востоке увеличивает угрозу распространения идей создания исламского халифата как альтернативной модели развития, воплощающей надежды на социальное равенство, защищенность обездоленных слоев, свержение светского режима, замешанного в коррупции и непотизме.
Реальный путь преодоления подобных угроз безопасности стран ЕАЭС видится в создании эффективного механизма управления рисками и урегулирования вооруженных конфликтов на пространстве ЕАЭС.
Проблемы миростроительства
Анализ противоречий и конфликтов как движущей силы развития общества в целом, основы изменения социально-
экономической и политической структур внутреннего и внешнего миропорядка необходим для выяснения сущности различных форм трансформации и роли миростроительства в развитии пространства ЕАЭС.
Изменения в балансе сил являются наиболее динамичным элементом международных отношений. При этом перемены в структурной матрице внутри государств ведут постоянно к изменениям и в других элементах регионального строительства. В то же время социальные слои, группы и особенно политический класс многих стран ЕАЭС противятся
переменам и стремятся к сохранению и поддержанию стабильности как основы статус-кво. Однако в определенных условиях статус-кво может превратиться в решающий фактор малоподвижности и даже застойности всей системы международных отношений, регионального и национального развития. Искусственное обособление национального государства, доведя до крайности понимание национальных интересов, закрепив это обособление законом и традицией «особого пути» развития, превращает его в основу планомерной и авторитарной формы организации государства, в том числе особой формы этноэтатизма -административно-кланового, получившего распространение на постсоветском пространстве.
Таким образом, неизменность и обособление, доведенное с точки зрения прогресса общества фактически до абсурда, превратилось в его неизменный остов, не сломав который невозможно двигаться вперед. Этот слом возможен посредством применения физического насилия или преобразований путем мирной
трансформации.
В государственных границах
миростроительство в конечном итоге выражает трансформацию социального порядка формальной и неформальной социально-групповой структуры,
институционализацию этничности, в том числе формирование этнокультурных движений, общественно-политических
организаций, усиление органов
государственного управления и
самоуправления, трансформацию
региональных политических элит и упрочение их контроля над всей вертикальной структурой
административных органов. Успех миростроительства на национальном, локальном уровне позволяет добиться функциональной стабильности и перехода к поступательному и устойчивому развитию даже в условиях постконфликтного низкого социально-экономического уровня,
стагнации и депрессии. Процесс мирной трансформации способствует преодолению углубляющегося социального дискомфорта,
демодернизации экономики в условиях постконфликтного восстановления
хозяйства.
В региональном и международном плане процесс миростроительства способствует трансформации конфронтационных форм и методов региональных и международных взаимоотношений и сохранению
необходимой стабильности
межгосударственных отношений на почве усиления интегративных и объединенных усилий между регионами и участниками мировой политики.
Миростроительство, таким образом, есть объективное следствие, результат развития мировой политики и присущих ей отношений партнерства и сотрудничества, выходящих за рамки отдельных государств. Периодизация глобальной системы мировой политики не во всем совпадает с периодизацией системы лидерства. В основе периодизации глобальной политики находятся моменты коренных изменений в обществе, в его социально-экономическом устройстве, этапы качественных изменений в мировом лидерстве и эволюции центров и периферии.
Периодизация мировой политики, по нашему мнению, должна основываться на особенностях функционирования и динамики, качественных изменениях в развитии лидеров и их оппонентов -челленджеров. Такой подход позволяет выделить также сдвиги, которые свидетельствуют о наступлении
принципиально нового состояния в соотношении центров и периферии, и характера отношений между ведущими субъектами мировой политики,
поддерживающими статус-кво, и растущими глобальными игроками.
Нынешний этап развития человеческой цивилизации характеризуется наступлением информационной и цифровой революции. Впервые в истории человечества ведущей производительной силой становится креативный капитал, который, согласно известному российскому ученому Салихову Б.В., представляет собой «органическое единство востребованных
интеллектуальных сил и способностей, уникальных психических свойств и
состояний субъекта, ментально-смысловых моделей и ценностно-идеологических концептов, определяющих направление, скорость и качество, оригинальность алгоритмов и уникальность результатов творчески-трудовой деятельности»
[Салихов 2017: 8]. Переход от присвоения продуктов природы (аграрный период) через этап производства средств существования (индустриальный период) к
постиндустриальному, связанному с выполнением общественных функций и развитием сферы услуг, к ноосферному этапу общественного развития
сопровождается огромным скачком в развитии качественно новых факторов производства - креактивно-
интеллектуального капитала.
При выяснении наиболее существенных, неотъемлемых свойств миростроительства, как совокупности действий и процесса, невозможно получить сколько-нибудь отчетливое представление без анализа внутренней структуры миростроительства. Совокупное представление о данном объекте исследования нуждается в понимании роли отдельных компонентов миростроительства в его функционировании как целостной системы.
Комплексная система характеризуется следующими чертами: системным подходом, нелинейным характером развития и самоорганизацией. Системный подход отличается тем, что специфика отдельных элементов в ходе их взаимодействия трансформируется в новое качество социальной системы, при этом система - не сумма отдельных элементов, а комплексное сообщество элементов с новыми характеристиками. Нелинейность
проявляется в том, что затраченные усилия оказываются асимметричны результатам. Ожидание не соответствует последствиям действий.
Подход комплексных систем
предусматривает, что субъектам
миростроительства необходимо осознавать этот процесс как, главным образом, происходящий в локальном пространстве. Роль внешнего актора может оказаться полезной для реставрации стабильности
после вспышки вооруженного конфликта и играть роль катализатора, стимулируя и способствуя процессам, необходимым для социальной регенерации. Надежность и устойчивость самоорганизующихся
способностей общества, которое
оказывается перед риском возобновления насильственного конфликта, реализуется в развитии навыков к самоорганизации. Устойчивость и упругость адаптации к самоорганизации общества определяет масштаб, которым социальная система может противостоять давлению и шоку.
Миростроительство в региональных отношениях пространства ЕАЭС должно обеспечивать гарантии безопасности и поддерживать внешние параметры приемлемого поведения государства в системе международных отношений. Миростроительное вмешательство не должно нарушать течение локальных социальных процессов с целью инжиниринга и достижения специфических результатов. Попытки проконтролировать результаты зачастую приводят к противоположному эффекту и не отвечают первоначальным целям миростроительства: они генерируют текущую перманентную нестабильность, зависимость и хрупкость, поскольку подрывают способность к самоорганизации локальной комплексной системы [Cedric 2016: 48].
Практические действия
миростроительства включают: 1) анализ конфликта; 2) дизайн и планирование; 3) мониторинг и оценку; 4) менеджмент и координацию.
Конфликты на пространстве ЕАЭС могут возникнуть как результат масштабного и крайне динамичного взаимодействия многих факторов [Cedric 2016:51]. Поэтому необходимо быть крайне осторожными в процессе упрощения конфликта в целях вмешательства, поскольку это приводит к игнорированию ряда составляющих факторов.
Традиционный, устоявшийся в практике международных организаций анализ конфликта включает рассмотрение предпосылок и триггеров. Поэтому сценарий практических шагов
миростроительства сведен к тому, чтобы разработать серию действий по нейтрализации триггеров и в конечном итоге устранению первопричины
конфликта. Миростроительство в своей основе предупреждает скатывание в вооруженный конфликт, а анализ конфликта помогает идентифицировать локализацию основных рисков для возобновления вооруженного конфликта, чтобы
сфокусировать ответные политические действия на эти вызовы и риски [Cedric 2016: 51].
Необходимо определить основную проблему миростроительства на
региональном пространстве. Система миростроительства имеет способность диагностировать проблемы, обозначить дизайн и управление решением проблемы.
Основная проблема региональной системы миростроительства заключается в ограниченности в ресурсах. Поэтому так важно определиться с приоритетами практических шагов.
Анализ предпосылок и триггеров конфликтного взаимодействия
недостаточен, хотя и имеет наибольшее распространение. Комплексный подход к конфликтному противостоянию на пространстве ЕАЭС предполагает бесконечный процесс изучения и самокритичного анализа. Это не одномоментный во времени процесс, предшествующий вмешательству.
Большинство текущих, современных анализов, предшествующих миротворческой миссии, получают информацию в ходе краткосрочного «полевого» исследования. Итогом такого анализа становится доклад, на основе которого ведется планирование миссии. Анализ и план действий периодически обновляются.
Анализ конфликтного взаимодействия на пространстве ЕАЭС также должен быть основан на осознании неспособности полностью понять комплексные системы, с которыми мы имеем дело, и осознании изменчивости масштабов перемен в системе. Это означает, что наш анализ должен быть ограниченным по объему и актуальным в течение относительно короткого периода времени [Cedric 2016:
52]. При этом важно участие локальных акторов в анализе конфликтов. Внешние аналитики подвержены влиянию своего профессионального и субъективного подхода. Локальные участники
конфликтного противостояния владеют уникальной информацией об особенностях развития ситуации на местах и контекстом, который недоступен внешним акторам. Миростроительство должно быть направлено на защиту, стимулирование, содействие и создание возможностей общества для развития надежных и устойчивых способностей к
самоорганизации.
Использование альтернативной
методологии планирования,
продолжающийся процесс
операционального эксперимента и адаптации, прагматичная и гибкая политика, учитывающая изменения, является единственно устойчивой стратегией.
Процесс планирования должен быть легким и креативным, не концентрироваться на изменениях, которых хотели бы достичь, инвестировать время и энергию на мониторинг результатов той политики, в которую вложились. Поэтому важно не ограничивать дизайн и планирование началом миссии миростроительства или программы, но сделать их частью продолжающегося процесса адаптации на протяжении всего периода действия постконфликтных операций и программ.
Аналитическая методология направлена на выработку решений, комплексного системного подхода, генерирующего процесс непрерывного управления адаптацией в сложных системах.
Приходится отказываться от прежних решений, в том числе тех, которые оказались успешными. Планирование не означает конечный пункт назначения - это продолжающийся во времени процесс, целью которого является оказание помощи системе миростроительства адаптироваться к среде для выполнения главной цели -консолидации мира.
Обратная связь - это процесс, который усложняет причинно-следственную связь. Чтобы оценить степень эффективности миростроительства, необходимо провести
мониторинг степени эффективности всей системы, а не проводить оценку специфических целей, которые были поставлены.
Например, согласно теории перемен, если увеличить число полицейских, то это сократит число преступлений. Но в комплексной социальной системе простое увеличение числа полицейских вовсе не гарантирует снижение преступности и обеспечение личной безопасности граждан. Чтобы добиться успеха проекта миростроительства в данной сфере, необходимо исследовать всю динамику изменений уровня преступности, как это оценивается теми, кто является объектом проекта и чью безопасность мы стремимся обеспечить.
Дело в том, что сложные результаты лучше всего отслеживать, рассматривая общие системные эффекты с точки зрения сообществ, которые призваны извлечь выгоду из консолидации мира.
Традиционное использование механизма мониторинга и результативности
миростроительства ограничивается
информированием инвестора о проделанной работе, о том, насколько эффективно потрачены выделенные средства и каковы достигнутые результаты по сравнению с запланированными целями. Таким образом, это принципиальный инструмент для подотчетности. Это - средство модуляции информации в комплексной социальной системе и передача информации, которая сможет стимулировать менеджмент и координацию миростроительного процесса. Мониторинг занимается поиском необходимой информации и добавляет анализ к этой информации. Целью является не только эффективность, это лишь один из результатов, но цель состоит в информировании всех акторов, вовлеченных в процесс миростроительства, о том, какой эффект получен и как система отвечает на различные формы вмешательства. Эта обратная связь должна помочь различным акторам принять решение о том, как приспособить вмешательство для того, чтобы продолжить получать тот эффект, к которому они стремятся.
Одной из проблем миростроительства является разработка эффективной стратегии управления. Решения, принимаемые в реальном времени, являются компромиссом между экстренными мерами, информацией, доступной в данный отрезок времени, и возможностью для проведения стратегии. Командно-контрольный стиль руководства не обеспечивает нужного результата. Сложные адаптивные системы лучше реагируют на легкие стили управления, основанные на постоянном мониторинге общих моделей производительности в сочетании с продуманными небольшими поэтапными корректировками.
В крайне динамичной нелинейной среде большинство политических решений принимается в отсутствие критически важной информации, что мешает принятию обоснованных политических решений при наличии значительной неопределенности относительно потенциальных затрат, выгод и рисков, связанных с определенными направлениями действий.
Исследование механизма
централизованного управления и контроля сверху - вниз показывает, что их применение в комплексных социальных системах ведет к дегенерации системы. Приходится все чаще избавляться от иллюзий о всемогуществе прежних методов разрешения противоречий и отказе от привычных прогнозов и догматов.
Для того, чтобы процесс восстановления мира стал устойчивым, любая комплексная социальная система нуждается в развитии институтов для управления своими собственными конфликтами мирным путем. Для того, чтобы это состоялась, требуется достаточное пространство и горизонт времени, чтобы запустить процесс самоорганизации. Внерегиональные
участники миростроительства могут оказать содействие процессу миростроительства, но они не должны вмешиваться сверх меры, поскольку они могут затормозить процесс самоорганизации.
Ключ к успешному миростроительству на пространстве ЕАЭС лежит в поиске баланса между оказанием помощи и
локальной самоорганизацией, и этот баланс меняется от контекста к контексту.
Попытки полностью контролировать процесс миростроительства извне наталкивается на появление
противоположных целей задачам миростроительства. Вместо того, чтобы привести социальную систему к стабильности и устойчивому миру, излишний контроль и регламентация приводят к нестабильности, зависимости и хрупкости, поскольку подрывает механизм самоорганизации.
Комплексный подход к
миростроительству касается защиты, стимулирования, содействия и создания пространства для социальных систем, развития прочного и эластичного потенциала для самоорганизации.
В целом ряде вооруженных конфликтов на первый план выходят вопросы прекращения насилия, а не разрешения спорных вопросов, приведших к насилию. Образующиеся в ходе подобного процесса постконфлитные пространства можно охарактеризовать как неразрешенный мир. Примером подобного миростроительства может служить провал мирного процесса между Арменией и Азербайджаном вокруг Нагорного Карабаха. Главной слабостью переговорного процесса в формате Минска стал отказ рассматривать ключевые вопросы противостояния - статус Нагорного Карабаха и условия возвращения беженцев.
Иная ситуация складывается, когда предметы спора выносятся на обсуждение, но глубинное недовольство сохраняется. Такого рода конфликтное взаимодействие формируется вокруг проблем идентичности, культурной самобытности и вопросов, связанных с дискриминацией по отношению к меньшинствам, нарушениями прав на свободу слова, вероисповедания и т. д. В этом случае миростроительство относится к восстановлению мира.
Наконец, постконфликтное
урегулирование способно привести к новой эскалации, росту напряженности в том случае, когда участники внутреннего конфликта обнаруживают исчезновение общего врага. Тогда на передний план выходят проблемы постконфликтного
миростроительства, связанные с новой расстановкой сил, соперничеством в борьбе за власть и ресурсы. Эту ситуацию можно определить как состояние «оспариваемого мира».
В постконфликтном обществе в поведенческой политике главные опасения связаны с проблемой возобновления вооруженного насилия и обеспечением личностной безопасности. Вероятность эскалации конфликтного противостояния с использованием силовых методов во многом определяется поведением участников конфликта, в том числе вооруженных формирований и повстанческих групп, их незаинтересованностью в мирном процессе. Исключительную роль в возникновении и возможной эскалации конфликтного противостояния способно в принципе сыграть остаточное насилие и угрозы личностной безопасности. Эти действия, не имеющие массового характера, но сохраняющие резонансное воздействие, способны затормозить или прервать начавшийся процесс мирного
урегулирования.
Миростроительство может оказаться в ситуации «частичного мира», наибольшей неустойчивости отношений и поведения участников конфликта в различных частях региона. Отдельные формирования бывших воюющих сторон или новые акторы конфликтного противостояния, не заинтересованные в мирном исходе конфликта, способны сконцентрироваться в различных частях страны или региона и оттуда наносить удары по инфраструктуре и мирным жителям. Остаточные всплески вооруженного насилия имеют своей целью внесение изменений в отношения сторон, тактического маневрирования,
стимулирования вмешательства извне.
В большинстве случаев подверженность прямых участников конфликта подобному силовому воздействию является
производной не столько от региональных, сколько структурных факторов в данном регионе, включая плотность населения, климатические особенности,
инфраструктуру. Нарушение мирного процесса является также производным от степени вовлеченности участников в
систему политических, экономических, военных и прочих взаимоотношений в данном регионе, поведенческой системы транснациональных конфликтных
взаимодействий и элементов
взаимозависимости с соседними странами.
Серьезным препятствием на пути установления устойчивого мира служит процесс криминализации постконфликтного пространства, поведение экс-комбатантов, распространение оружия среди
гражданского населения, активизация криминальных элементов в условиях разбалансировки правоохранительной
деятельности государственных структур.
Одной из проблем миростроительства на пространстве ЕАЭС является надежность коммуникационных систем. Подходы, основанные на коммуникациях, обычно подчеркивают важность переговоров как средства для изменения восприятия сторон в конфликтном противостоянии, чтобы они научились доверять друг другу и проявлять готовность участвовать во взаимном обмене уступками. Доверие развивается путем приведения сторон в непосредственный контакт друг с другом на неформальных встречах и форумах, которые поощряют диалог, обсуждение и, в конечном итоге, переговоры.
Поэтому переговорный процесс следует рассматривать как основу для деятельности по укреплению доверия, которая учитывает потребности сторон и вызывает эмпатию по отношению к своим партнерам по переговорам. В рамках системы коммуникации переговоры также являются процессом обучения, когда стороны постепенно переопределяют собственное восприятие потребностей, которое может быть удовлетворено путем отказа от насилия в качестве «предпочтительного» варианта. Установление диалога по образцу неформальных, а также официальных обменов и контактов между официальными лицами, помогает заложить основу для сотрудничества и поиска более прочных согласованных политических решений урегулирования разногласий. Ключом к этому процессу зачастую является участие в диалоге не только политического
руководства стран, но и более широкой группы гражданских и общественных деятелей, чья поддержка необходима для долгосрочной устойчивости процесса миростроительства.
В ходе коммуникации стороны определяют конкретные проблемы как причины конфликта, но при этом само конфликтное взаимодействие также отражает субъективные,
феноменологические и социальные разногласия, и, следовательно, анализ «интересов» становится менее важным по сравнению с выявлением основных потребностей, которые определяют восприятие и поведенческие установки каждой из сторон конфликта. Переговорные процессы должны быть направлены на изменение восприятия, взглядов, ценностей и поведения сторон в их конфликтном взаимодействии. Соответственно,
переговорный процесс должен начинаться с неформального диалога, иногда
называемого предварительными
переговорами, который позволяет конфликтующим сторонам развивать личные взаимоотношения, прежде чем они действительно начнут обсуждать различные аспекты своего конфликта. Эти отношения рассматриваются как критически важные для создания основы доверия, которая в итоге поможет поддержать переговорный процесс.
Изменения в процессе
миростроительства могут быть достигнуты с помощью различных инструментов, включая, например, консультативные встречи, семинары по разрешению проблем, организационно-деятельностные игры по разрешению конфликтов на уровне общин и / или помощь третьей стороны в разработке иных форм разрешения споров, которые совместимы с местной культурой и нормами. Основываясь на результатах, которые показывают, что люди более склонны к совместному поведению в небольших, неформальных, межгрупповых мероприятиях, семинар по решению проблем устанавливает отношения между важными игроками, которые могут повлиять на стороны в конфликте и тем самым внести
свой вклад в мирную трансформацию конфликта.
Подход, кажется, работает лучше всего, если отдельные лица являются представителями среднего звена, такими как ученые, советники, бывшие чиновники или отставные политики, которые продолжают иметь доступ к тем, кто находится у власти. Способствуя налаживанию связи между сторонами на уровне субэлиты, эти семинары помогают подорвать образы конфликтов, установить контакты между влиятельными лицами, начать обсуждение рамочных решений, выявить шаги в нужном направлении, когда принимаются реальные решения.
Различные виды предварительных переговоров
Активность - это действия со стороны третьих лиц, осуществляемые как официальными, так и
неправительственными структурами. Эта деятельность направлена на этнические расовые или религиозные группы, которые находятся во враждебных или враждебных отношениях. Это диалог официального уровня вокруг официального мирного процесса, адресованный как официальным лицам, так и гражданским лидерам, в том числе руководителям местных
общественных организаций, застройщикам, работникам здравоохранения,
руководителям лагерей беженцев, этническим и религиозным лидерам, интеллектуалам и ученым. Процессам диалога могут помочь специализированные учебные программы, направленные на изучение способов установления и построения отношений, повышения квалификации в области упрощения формальностей, лечения, взлома, сбора данных, установления фактов и других видов совместного принятия решений. Большая часть этой деятельности направлена на поддержку избирательных округов миротворческими усилиями.
Практика диалогов и общения не ограничивается неправительственным
сектором. В некоторых случаях, не имея ресурсов отдельных государств или Организации Объединенных Наций, региональные организации используют
консультации, диалог и своего рода моральный пример, чтобы изменить восприятие и отношение участников к конфликту.
Подходы, основанные на коммуникации, как правило, подчеркивают важность сторонних вмешательств в установлении каналов связи между различными группами в обществе, инициировании обсуждений или принятии рамочных решений проблем, представляющих взаимный интерес, в определении шагов для преодоления тупиковых ситуаций, разработке новых норм и создании понимания видов процесса принятия решений, способных вывести стороны из конфликта. В этих видах деятельности третьи стороны должны играть нейтральную и существенно облегчающую роль, способствуя и поощряя процесс взаимного обучения, а не направляя стороны к взаимоприемлемым подходам к решению проблем. Их участие основано на экспертном авторитете или на способности представлять нормативное или реальное сообщество, к которому стремятся комбатанты. Если третьи стороны успешно продвигают диалог, их значение в качестве организаторов со временем уменьшится, поскольку стороны в споре берут на себя ответственность за свой диалог и учатся самостоятельно управлять процессом переговоров.
Реалисты обычно рассматривают переговорный процесс в терминах максимизации полезности, когда расчеты ожидаемой полезности стороны оказывают решающее влияние на согласование стимулов, поведения и результатов. Некоторые ученые подчеркивают «стоимостные» аспекты переговоров, когда «стоимость» переговоров и результатов переговоров следует сравнивать с затратами на сам конфликт, включая ожидаемые в будущем расходы. Используя идеи теории игр, другие ученые утверждают, что проблемы концессий и обязательств являются острыми в таких конфликтных ситуациях, когда стороны не доверяют друг другу и трудно установить доверие просто путем диалога и общения. В таком случае в процессе переговоров должны быть разработаны механизмы для управления
рисками при одновременном усилении обязательств сторон по ведению переговоров. Это включает использование мер по принуждению и гарантиям безопасности, которые снижают стоимость переговоров при одновременном повышении стоимости несоблюдения.
Стороны считают, что у них есть хорошая перспектива победить своего противника с помощью насильственных средств и с меньшими для себя издержками, чем если бы они выбрали соглашение на основе переговоров, которое потребовало бы от них идти на уступки. Вариант переговоров становится привлекательным только если это ожидание изменится. Изменение, скорее всего, произойдет, если стороны зашли в тупик в военном отношении, конфликт затянулся и не имеет признаков ослабления, а сторонам отказали в возможности перехватить военную инициативу и довели конфликт до более высокого уровня. В этот момент конфликт становится «созревшим для разрешения», потому что стороны готовы - возможно, впервые - принять свои согласованные варианты и политическое «решение», которое в итоге обещает более низкие затраты, чем продолжение конфликта. Это иногда называют моментом «зрелости». Главное «условие» для переговоров - это если стороны считают, что перспективы продолжения войны более обременительны, чем издержки и перспективы урегулирования. Таким образом,
перспектива урегулирования спора путем переговоров становится больше, когда между сторонами наступает усталость от войны и конфликт достигает плато или «тупиковой ситуации», когда
односторонние решения больше не считаются заслуживающими доверия или достижимыми. При таком подходе время имеет решающее значение. Третьи стороны, которые хотят помочь в переговорном процессе путем предоставления различных видов посреднических услуг, должны признать, что их вмешательство будет более успешным, если стороны достаточно «истощатся» на поле битвы. Подчеркивая важность сроков, теория «зрелости» имеет
наибольшую полезность в установлении критериев и ориентиров, которые помогают третьим сторонам калибровать свои стратегии, чтобы помочь созреть конфликту. Тактика приверженности также играет важную роль в изменении ожидаемых расчетов полезности сторон относительно стоимости соглашения. Отказывая в военной помощи или принимая меры, которые изменят баланс сил между противоборствующими сторонами, внешние участники могут усилить стимулы для ведения переговоров. В то же время предложение дополнительных стимулов может сделать соглашение более привлекательным при других условиях. Тем не менее, виды наказаний и побуждений должны быть введены с большой осторожностью. Например, предложение о военной помощи стороны посчитают, что это позволит им победить своих врагов, они могут принять его, но не выполнить свое обязательство добиваться согласованного решения. Это может привести к непредвиденным последствиям.
Сравнительный анализ реакции США и ЕС на развитие евразийской интеграции
Под воздействием существенных изменений в мире экономические и политические отношения между ЕАЭС. США и ЕС в 20-х гг. XXI в. вступили в качественно новый этап. Специфика его состоит в том, что система отношений, основанная на неоспоримом превосходстве США во всех областях - экономической, политической и военной, - вошла в противоречие со сложившимся новым соотношением сил. Соединенные Штаты оказались экономически и политически не в состоянии осуществлять прежнее безоговорочное лидерство в Большой Евразии. Возросли уязвимость экономики и валюты США, взаимозависимость с экономической политикой стран ЕС.
Интеграционный процесс в Евразии привел к образованию регионального центра, который по многим показателям становится все более соизмерим с США. Глубокие сдвиги в соотношении экономических сил между США и Китаем
создали материальные предпосылки для перестройки партнерства на более равноправной основе.
Возрастание роли Евразии
свидетельствует об ослаблении позиций США, но США по-прежнему обладают мощным экономическим потенциалом, намного превосходящим конкурентов из ЕС в области науки и техники. В политической области США удерживают определенные рычаги давления на курс отдельных евразийских государств.
Нарастание конкурентной борьбы в экономической области между США и ЕС во втором десятилетии XXI века оказало непосредственное воздействие на перспективы развития единого
экономического пространства в Евразии. Поэтапное расширение евразийской интеграции от Евразийского
экономического союза (2000-2014 гг.) до Таможенного союза и Евразийского союза (с 1 января 2015 г.) создает новые возможности для формирования единой зоны свободной торговли от Атлантики до Тихого океана. Вместе с тем появление элементов сотрудничества между ЕС и ЕАЭС могли бы способствовать качественным изменениям в мировой экономике в сторону ее большей сбалансированности.
США по-прежнему остаются главным противником сближения ЕС и ЕАЭС. Этому в немалой степени способствуют взаимное недоверие между США и Россией и принятие антироссийских санкций. Вашингтон отказывается воспринимать Евразийский союз как надежного партнера.
Пространственные границы
интеграционной зоны ЕАЭС
предположительно будут меняться с вхождением в организацию стран-наблюдателей. Реальная интеграция ЕАЭС представляет собой непрерывный процесс развития самых разнообразных
технологических, экономических и политико-правовых связей между мелкими и средними предприятиями, торговыми фирмами, банками и т.д., а также между макроэкономическими комплексами -национальными хозяйствами России, Беларуси, Казахстана, Армении и
Кыргызстана. Масштабы и глубина этих связей непрерывно изменяются, усиливаясь на одном участке и ослабевая на другом. Но, в общем и целом, баланс таких изменений складывается в пользу нарастания и усложнения этих связей и постепенного расширения зон, где они достигли интеграционного уровня. На практике диалектика взаимодействия намного сложнее.
Проблемы сближения ЕС и ЕАЭС возникают под влиянием ряда объективных факторов и политических расчетов правящих кругов европейских стран. Нередко интересы европейской элиты идут вразрез с политикой США. Развитие и упрочение производственных, торговых, научно-технических и других
хозяйственных связей стран ЕАЭС с европейскими государствами создает материальную основу заинтересованности европейских элит в полной либерализации движения товаров, капиталов и услуг между ЕС и ЕАЭС, в координации ряда направлений их национальной
хозяйственной политики. О
заинтересованности ЕС в создании зоны свободной торговли с организацией евразийской интеграции заявил в сентябре 2014 г. еврокомиссар по вопросам расширения ЕС и политики соседства Штефан Фюле. В конце 2014 г. канцлер Германии Ангела Меркель подтвердила намерения ЕС создать ЗСТ с евразийской интеграционной организацией. Ухудшение отношений России со странами-членами ЕС из-за присоединения Крыма и конфликта на Украине затормозили процесс сближения. Не отрицая в целом идею о создании ЗСТ, Ангела Меркель обозначила долгосрочную перспективу данной инициативы. Введение санкций Евросоюза против России в марте 2014 г. осложнило взаимодействие сторон.
В то же время финансовая олигархия и правящие круги стран ЕС стремятся путем вовлечения в свою интеграционную организацию новых стран еще более упрочить экономические и политические позиции ЕС в конкуренции с США. Все эти обстоятельства ведут к тому, что и фактические, и юридические границы ЕС постепенно раздвигаются. Наиболее
наглядна в этом отношении юридическая сторона процесса в западно-балканском направлении. Как известно, статус официальных кандидатов на вступление в ЕС имеют Северная Македония (заявка с 2014 г.), Албания (заявка с 2009 г.), Сербия (заявка с 2009 г.), Черногория (заявка с 2008 г.). Соглашение о стабилизации и ассоциации с ЕС вступило в силу для Сербии, Черногории, Албании и Северной Македонии. Постсоветские страны Молдова, Украина и Грузия также подписали соглашение об ассоциации с ЕС.
В ходе формирования евразийского экономического комплекса интеграционный процесс развивается не только «вширь», но и «вглубь». Развитие «вглубь» имеет свою внутреннюю логику, но при этом демонстрирует смешанную динамику. Оно начинается с исторически наиболее подготовленной к интеграции сферы товарного обращения, с переплетения и объединения национальных товарных рынков. Первоначальная фаза требует по возможности максимального устранения внешнеторговых ограничений, которые связаны с санкциями ЕС против РФ.
Обеспечение свободы конкуренции, провозглашенное в качестве основной задачи Таможенного союза, предполагает устранение ограничений движения долгосрочных капиталовложений, а также создание единого рынка ссудного капитала. Основные партнеры России по ЕАЭС -Беларусь и Казахстан рассматривали евразийскую интеграцию прежде всего как способ укрепления собственной экономики. Такая позиция сказывается на поведении этих стран в отношении санкционной политики ЕС против России и ответных мерах РФ по введению санкций против западных стран. В этом вопросе Беларусь, Казахстан и Армения не проявили солидарности, но попытались заработать на реэкспорте, что подрывало таможенную политику и осложняло проблему регулирования общественного
воспроизводства в каждой стране-участнице ЕАЭС. В итоге евразийская интеграция национальных хозяйств все более обесценивает национальные инструменты
государственного регулирования
экономических процессов. С одной стороны, в условиях вызовов политической стабильности Беларуси и Армении возникает стремление отгородить национальное хозяйство от негативных внешних влияний таможенными и иными барьерами, а с другой стороны, нарастающая координация национальной экономической политики стран-участниц интеграционного комплекса по все более широкому кругу вопросов становится жизненной необходимостью.
Такая координация в свою очередь вызывает необходимость создания единых для всего комплекса инструментов этой политики и органов принятия и исполнения решений. Встает вопрос об интеграции политико-правовой надстройки. Вместе с тем Беларусь и Казахстан не проявляют интереса к созданию наднациональных органов. Институциональная слабость ЕАЭС отражается на восприятии союза со стороны ЕС, который не рассматривает ЕАЭС в качестве равноправного партнера.
Однако сохраняющиеся противоречия между РФ и ЕС на фоне украинского кризиса, факторы влияния на формирование и осуществление внешнеполитической стратегии ЕС - в их числе непоследовательность политики президента США Д. Трампа и выборы нового президента, Брексит и миграционный кризис в Европе, а также пандемия СOVID 19 -создает множество препон, которые крайне затрудняют взаимодействие двух интеграций.
Лишь в отдельных случаях хозяйственно-политической интеграции (общий рынок рабочей силы, перспективы развития аграрного рынка) ЕАЭС смогло подняться до уровня частичной унификации национальной политики, в других (общий рынок промышленных товаров) - дело ограничилось лишь некоторой
координацией национальной политики, а в области кратко- и среднесрочного регулирования хозяйственной
конъюнктуры, создания экономического и валютного союза, экономического программирования евразийский
интеграционный комплекс серьезно не продвинулся, что негативно сказывается на репутации ЕАЭС в глазах ЕС.
Мало продвинулось вперед и создание межнациональных инструментов
хозяйственной политики ЕАЭС: налоговой системы, централизованных финансовых ресурсов, правового регулирования хозяйственной деятельности.
Таким образом, подавляющая часть инструментов хозяйственной политики остается в руках национальных властей. Что касается институциональной стороны хозяйственно-политической интеграции, то страны ЕАЭС придерживаются принципа межгосударственности, когда каждая страна-участница вправе самостоятельно представлять и отстаивать свои интересы.
Практика показала, что тенденция к углублению интеграционного процесса ЕАЭС встречает на своем пути серьезные проблемы, порождаемые внутренними противоречиями, связанными с вопросами передачи власти, как это произошло в Беларуси и Армении. Поскольку на сегодняшний день большое значение в сохранении достигнутых договоренностей в ЕАЭС имеют двусторонние договоренности между президентом РФ В. Путиным и лидерами стран-участниц интеграционного комплекса, то появляются риски негативного развития процесса. Сочетание внутренних противоречий в странах ЕАЭС с глубоким кризисом механизма
региональной интеграции ЕС и мировой экономики в целом вследствие COVID 19 создало крайне сложную ситуацию в области хозяйственно-политической
интеграции ЕС и ЕАЭС. Учитывая затяжной характер пандемии и нереальность скорого восстановления экономического равновесия, можно ожидать, что такое состояние хозяйственно-политической евразийской интеграции может продлиться еще некоторое время. В такой ситуации развитие интеграционных комплексов замедлится, станет более неравномерным и противоречивым, но при всей непоследовательности и противоречивости вероятно продвижение взаимодействия двух интеграций.
При рассмотрении создавшейся ситуации в целом бросается в глаза появление еще одного важного фактора, оказывающего влияние на перспективы взаимодействия ЕС и ЕАЭС. Это касается китайской инициативы «Один пояс, один путь», предусматривающей создание сухопутного торгового пути из Китая в ЕС через страны ЕАЭС. В свою очередь, ЕС предложил концепцию «сопряжения» Европы и Азии, а Россия представила проект создания Большой Евразии с включением интеграционных комплексов ЕС, ЕАЭС и Китая.
Рассмотренные выше процессы тесной взаимозависимости различных
интеграционных комплексов
свидетельствуют о четко выраженной тенденции ко все более прочному взаимосцеплению национальных хозяйств Евразии, ведущему в долгосрочной перспективе к формированию более или менее целостного хозяйственного комплекса в масштабе всей Евразии.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Болгова И.В. «Восточное партнерство»: неоднозначные результаты. Современная Европа.
2016. № 6. С. 63-71.
Данилов Д.А. Глобальная стратегия ЕС: восточный вектор. Современная Европа. 2017. № 1. С. 10-21.
Заславская Н.Г. Проблемы взаимодействия ЕАЭС и ЕС. Управленческое консультирование.
2017. № 11. С. 8-15.
Звягельская И.Д. Угрозы безопасности в Центральной Азии. Свободная мысль. 2001. № 8. С.13-18.
Кондратьева Н.Б. Евразийский экономический союз: достижения и перспективы. Мировая
экономика и международные отношений. 2016. Том 60. № 6. С. 15-23. Кондратьева Н.Б. Отношения ЕС-ЕАЭС: особенности современного этапа. Современная
Европа. 2018. № 3. С. 60-70. Конфликт двух интеграций. 2016. М.: Изд-во «Эконом-Информ». 241 с.
Малашенко А.В. Ислам: век XXI. М.: Институт Ближнего Востока, Институт диалога
цивилизаций, 2019. 229 с. Мухамеджанова Д. Концептуальные вопросы евразийской экономической интеграции:
взгляд из Казахстана. 2014. № I(XXII). С. 26-32. Чуфрин Г. Достижения и проблемы евразийской интеграции. Россия и новые государства Евразии. 2013. № IV(XXI). С. 7-17.
REFERENCES
Bolgova I.V. «Vostochnoe partnerstvo»: neodnoznachnye rezul'taty. Sovremennaya Evropa. 2016. № 6. S. 63-71.
Danilov D.A. Global'naya strategiya ES: vostochnyj vektor. Sovremennaya Evropa. 2017. № 1. S. 10-21.
Zaslavskaya N.G. Problemy vzaimodejstviya EAES i ES. Upravlencheskoe konsul'tirovanie. 2017. № 11. S. 8-15.
Zvyagel'skayaI.D. Ugrozy bezopasnosti v Central'noj Azii. Svobodnaya mysl'. 2001. № 8. S.13-18. Kondrat'eva N.B. Evrazijskij ekonomicheskij soyuz: dostizheniya i perspektivy. Mirovaya
ekonomika i mezhdunarodnye otnoshenij. 2016. Tom 60. № 6. S. 15-23. Kondrat'eva N.B. Otnosheniya ES-EAES: osobennosti sovremennogo etapa. Sovremennaya Evropa.
2018. № 3. S. 60-70. Konflikt dvuh integracij. 2016. M.: Izd-vo «Ekonom-Inform». 241 s.
Malashenko A.V. Islam: vek XXI. M.: Institut Blizhnego Vostoka, Institut dialoga civilizacij, 2019. 229 s.
Muhamedzhanova D. Konceptual'nye voprosy evrazijskoj ekonomicheskoj integracii: vzglyad iz
Kazahstana. 2014. № I(XXII). S. 26-32. Chufrin G. Dostizheniya i problemy evrazijskoj integracii. Rossiya i novye gosudarstva Evrazii. 2013. № IV(XXI). S. 7-17.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ / INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Воркунова Ольга Алексеевна|, доцент |Olga A. Vorkunova|, Associate Professor
кафедры теории регионоведения МГЛУ; of the Department of Theory of Regional
кандидат исторических наук, старший Studies at Moscow State University; Candidate
научный сотрудник Института мировой of Historical Sciences, Senior Researcher at the
экономики и международных отношений им. Primakov Institute of World Economy and
Е.М. Примакова, РАН. E-mail: olga@pww.ru; International Relations, RAS. E-mail:
vorkunovaimemo@gmail.com olga@pww.ru; vorkunovaimemo@gmail.com
