CC BY
59Влияние технологического прогресса на трансформацию сущности государственного суверенитета
Мамедов Владислав Русланович
аналитик, АНО «Институт сравнительных исследований умных городов», ruswaylaw@gmail.com
Настоящая статья посвящена процессам трансформации концепта национальных государств и отдельных элементов государственного суверенитета под влиянием информационно-коммуникационных и цифровых технологий. Выделяются изменения социально-политического и экономического контекста, происшедшие под влиянием информационной революции, выявляются основные следствия, вытекающие из данных изменений. В этой связи основной исследовательский вопрос статьи ставится следующим образом: какие слагаемые суверенитета национальных государств с неизбежностью потерпят трансформацию и на что именно они будут заменены в управленческих структурах будущего? Констатируется, что такими аспектами станут территория, армия, право на денежную эмиссию, системы налогообложения, национальное законодательство, демократические институты, государственные услуги, институт гражданства.
Ключевые слова: суверенитет, национальные государства, цифровизация, цифровая трансформация, электронное правительство, цифровое правительство, частное виртуальное государство.
1. Результаты цифровой революции как предпосылки трансформации социально-экономических систем
В последние десятилетия благодаря широкому распространению Интернета как сама информация, так и информационно-коммуникационные технологии вышли на небывалый до этого уровень мобильности. Как следствие, изменился и ряд базовых условий, в которых существовали национальные государства. Приведем некоторые из таких изменений:
• появилась возможность использования компьютерного программного обеспечения для эффективного управления информацией: сбора, хранения, обработки, анализа и распространения данных, что стало предпосылкой к большей автоматизации процессов государственного управления;
• стоимость цифровой единицы информации практически равна нулю - поэтому, как только информация, процессы, услуги, продукты или даже оружие получили своих «виртуальных двойников», стало возможным их копирование в огромных масштабах с минимальными затратами. Доступ к крайне значимым с точки зрения управления ресурсам значительно облегчился;
• после того, как продукты и услуги получили возможность быть переведенными в цифровую форму, их стало гораздо проще смешивать с другими продуктами и услугами;
• Интернет связал людей в одноранговую (р2р) сеть по всему миру; как следствие, кардинально возросла функциональность горизонтальных структур человеческой деятельности, в то время, как на протяжении предыдущих тысячелетий абсолютно доминировали вертикальные, иерархические структуры [1].
2. Следствия цифровой революции для управленческих процессов в рамках социально-экономических систем
Каковы же основные следствия вытекают из вышеуказанных предпосылок изменившегося социально-экономического контекста?
Во-первых, произошло существенное изменение бизнес-моделей, характеризующееся общим переходом от владения к доступу и от продуктов к услугам. Это стало возможным благодаря тому, что все, существующее в цифровом виде, можно копировать практически до бесконечности, а то, что не может быть представлено в цифровом формате, может стать доступным для совместного использования с помощью цифровых платформ. В последнем случае речь идет о т.н. «экономике совместного потребления» (sharing economy), которая влечет концентрацию пользователей в рамках цифровых платформ благодаря сетевому эффекту, явлению, при котором продукт или услуга приобретают дополнительную ценность по мере того, как все больше людей начинают их использовать.
X X
о го А с.
X
го m
о
ю 00
2 О
м
сч
0 сч
оэ
01
о ш m
X
3
<
m О X X
Во-вторых, повысилась зависимость от горизонтальных сетевых структур, среди которых особое значение имеют социальные сети, а также неформальные сообщества для распространения знаний и информации. Этот процесс сопровождается различными «непреднамеренными последствиями», вызывающими к жизни феномена троллинга, бот-нетов, фальшивых новостей (fake-news) и других негативных эффектов.
В-третьих, внимание стало сосредотачиваться на целях человеческой деятельности, их содержании. Интернет сегодня предоставляет огромные возможности для горизонтальной совместной работы, причем влияние такой работы, ее результаты, могут быть масштабированы до глобальных размеров быстро и дешево. Ранее подобное влияние имелось лишь у государств и крупных корпораций, сегодня же такие примеры совместных проектов, как Википедия или программное обеспечения с открытым исходным кодом показывают, что монополия государств здесь практически утрачена [2].
В-четвертых, повысилось внимание к опыту пользователей (потребителей, клиентов), их оценке конкретных продуктов. Сегодня выпустить на глобальный рынок какой-либо товар или услугу проще, чем когда-либо до этого в человеческой истории. Это автоматически повышает уровень конкуренции в общемировом масштабе, что стимулирует активность всех социально-экономических структур - от бизнеса до государств, которые должны выигрывать борьбу за постоянно возрастающие ожидания потребителей, стремиться обеспечить им простоту, удобство и прозрачность [2].
В-пятых, следует отметить появление «четвертой ветви» вооружений. Помимо армии, авиации и флота, в информационную, цифровую эпоху теперь следует учитывать фактор кибервойны. Все крупные социально-экономические структуры сегодня предъявляют высокие требования к кибербезопасности, поскольку возможности для проведения высокоэффективных кибератак резко возросли. Такие атаки могут осуществляться как в рамках преступной деятельности, направленной на получение экономической выгоды, так и в рамках инициированной или поддерживаемой государством деятельности по нанесению ущерба своим противникам на международной арене (феномен так называемых информационных войн).
Вышеуказанные явления представляют собой отдельные аспекты широкого процесса цифровизации, который, безусловно, представляет собой вызов для традиционных социально-экономических структур - как для государства, так и для корпораций. Ответом на этот вызов является стратегия повышения конкурентоспособности в цифровую эпоху, которая в литературе обозначается термином «цифровая трансформация».
Этот процесс сегодня находится на первых стадиях своего развития, однако уже сегодня нетрудно предположить, сколь революционными могут стать различные конфигурации социально-управленческого взаимодействия, объединяющие передовые цифровые технологии - искусственный интеллект, интернет вещей, большие данные, технологии распределенного реестра (блок-чейн), виртуальную/дополненную реальность, облачные вычисления и многое другое.
В контексте вышеизложенного, возникает закономерный вопрос: утратят ли актуальность знакомые нам национальные государства, основывающиеся на традиционных представлениях о суверенитете? Какие слага-
емые суверенитета с неизбежностью потерпят трансформацию и на что именно они будут заменены в управленческих структурах будущего?
3. Трансформация суверенитета в условиях цифровой революции: контуры будущего государственного управления
Суверенитет предполагает существование верховной власти государства над населением в рамках определенной территории (юрисдикции). Именно наличие определенного населения на определенной территории (границы которой признаны всем международным сообществом) выступает одним из ключевых признаков суверенного государства. Общая территория также выступает фактором национального сплочения, «привязки» людей к месту, где они родились. Однако уже больше века тенденции глобализации, увеличивающие человеческую мобильность, разрушают влияние этого фактора [3].
В условиях цифровой революции территория «привязывает» граждан еще слабее - как минимум потому, что имманентной чертой Интернета является экстерриториальность. М.Ш. Шарипов неслучайно пишет о коллизии между трансграничностью глобальной Сети и ограниченностью территориальной компетенции отдельного государства, которая порождает проблемы в реализации государством властных полномочий [4].
В итоге, экономическая активность корпораций и физических лиц в сетевом пространстве подрывает суверенитет государства в отношении граждан, проживающих на его территории: так, например, российские пользователи американских социальных сетей и интернет-сервисов Facebook, Twitter, YouTube и др., находясь в виртуальном пространстве, подчиняются не только российскому законодательству, но и правилам этих интернет-платформ.
Более того, именно эти правила сегодня выступают приоритетным регулятором отношений в Сети, тогда как государство может лишь в ограниченной форме влиять на происходящие в ней процессы (достаточно вспомнить неудачную попытку «Роскомнадзора» заблокировать мессенджер Telegram в 2018 г. или вполне удачное удаление аккаунта экс-президента США Д. Трампа из сервиса микроблогов Twitter, которое, несмотря на свой радикальный эффект, было осуществлено без какого-либо решения со стороны государственных органов).
Кроме того, полезность территории как источника ресурсов силы государства тоже ослабевает: английский социолог Э. Гидденс отмечает, что в эпоху «общества знаний» именно навыки и компетенции, т.е. «человеческий капитал» становится основным конкурентным преимуществом государства, тогда как природные ресурсы отходят на второй план [5].
Верховная власть суверена проявляется также в наличии упорядоченных, эксклюзивных отношений между государством и обществом, выражающихся в политико-правовой связи, именуемой гражданством. В рамках этой связи государство реализует свои социально значимые функции - обеспечение общественного здоровья, образования, социальной помощи, правопорядка, обороны и т.д. В силу суверенитета, эти функции в классических представлениях о государстве не могут быть переданы другому субъекту верховной власти, другому суверену [6].
Однако цифровизация вносит здесь свои коррективы. Особенно интересной здесь видится проблема
альтернативных поставщиков государственных услуг (под услугами в широком смысле мы будем понимать отмеченные выше социальные функции государства, реализуемые в отношении граждан). В условиях трансграничного характера развития Интернета, поставщики услуг, традиционно осуществляемых от лица государства, фактически могут находиться в любой точке мира, действуя на глобальном рынке. Как следствие, сами государства могут начать конкуренцию на рынке публичных услуг, не ограничиваясь собственной территорией и собственными гражданами.
Приведем пример. Эстония, одно из государств-мировых лидеров в области развития электронного правительства, предлагает сегодня институт электронного ре-зидентства (e-Residency). Это своего рода ограниченное гражданство в форме цифрового удостоверения личности государственного образца, доступного любому человеку в мире, т.е. не обязательно являющемуся гражданином этой страны. Электронное резидентство позволяет легко зарегистрироваться в качестве предпринимателя и вести бизнес в Эстонии (притом, что само по себе оно не дает права проживать на эстонской территории или пользоваться какими-то эксклюзивными правами граждан этой страны) [7].
Концепция электронного резидентства также тесно связана с предложениями частных услуг от «альтернативных поставщиков» и с вопросом о том, насколько широкими могут стать эти предложения. Допустим, такие цифровые гиганты, как Google, Apple, Amazon или Microsoft, могут за плату представлять качественные услуги, объединенные в пакеты. Это может быть он-лайн-образование, цифровое здравоохранение, кибер-безопасность, транспорт и многое другое. В традиционном обществе подобные услуги часто выполняло государство, поэтому можно говорить о том, что крупные корпорации претендуют на выполнение функций, составляющих предмет государственного суверенитета. По сути, они становятся формой частного виртуального государства (PVS).
М. Льюан ставит в связи с появлением частных виртуальных государств следующие проблемные вопросы. Во-первых, очевидно, что PVS не имеют собственной территории, а значит, они с неизбежностью будут подчинены какой-либо из уже существующих национальных юрисдикций, подчиняться их праву, платить в них налоги и т.д. Во-вторых, сами пользователи услуг «виртуальных государств» чаще всего будут являться гражданами государства, на территории которого они проживают [1].
В этой ситуации можно прогнозировать развитие гибких форм подхода к правовой связи между государством и гражданином, «дисперсию» института гражданства. Отношение же между PVS и национальными государствами смогут оформляться путем заключения соглашений, где будут решаться вопросы двустороннего взаимодействия с гражданином. В полной мере оценить сценарии будущего, связанные с развитием PVS, пока невозможно, но уже сейчас понятно, что в этом случае будет идти речь о реальном воплощении концепции «государство как платформа». В рамках этой концепции гражданство будет привязано не к конкретному суверену, имеющему власть на определенной и международно признанной территории, а к крупной частной корпорации [8].
Как следствие, возникает ряд рисков: как обеспечить демократичность PVS в условиях отсутствия электоральных процедур? Как быть с вопросом утраты «виртуального гражданства», чем оно будет заменено? Какие
национальные государства будут физически размещать на своей территории серверы со всеми данными, образующими «виртуальную личность» гражданина PVS? На эти и другие вопросы следует отвечать уже сегодня, действуя в рамках привычных нам национальных государств.
Следующим аспектом суверенного государства, который с неизбежностью подвергнется трансформации под влиянием цифровых технологий, является устройство внутренней политической жизни, понимаемое как процесс организации публичной власти в государстве. Учитывая, что сегодня большинство государств мира, реально или номинально являются демократиями, вопрос о влиянии цифровизации на демократические процедуры не без причин становится предметом исследований и экспертных оценок.
Как справедливо отмечает С.Г. Камолов, здесь возрастают риски манипуляции общественным мнением с помощью социальных сетей и других ИКТ, причем эта манипуляция может быть как внутренней, так и инспирированной извне. Кроме того, системы управления в национальных государствах будут вынуждены адаптироваться под экстерриториальный характер операций, осуществляемых их гражданами в сетевом пространстве [9]. При этом, государство должно быть готово к тому, что цифровая свобода отрицательно сказывается на доверии к властным институтам, поскольку в свободном и открытом обществе невозможно избежать критики. Следовательно, подлинные демократии станут фактически слабее.
Также важно обратить внимание на такой аспект суверенного государства, как обеспечение обороны, независимости, территориальной целостности. Эта неотъемлемая функциональная черта государства позволяет обеспечивать подлинную независимость в проведении как внутренней, так и внешней политики. И здесь также цифровизация выступает вызовом: с появлением кибероружия и феномена кибер-войны вся военная политика государства цифровизи-руется. Становится возможным нанесение крупного ущерба противнику исключительно за счет хакерских атак на объекты критической инфраструктуры. При этом, подобные атаки характеризуются минимальными рисками материальных и человеческих потерь [10].
Немаловажно и то, что в условиях проникновения цифровых технологий в сферу национальной обороны меняется сам характер войны как явления международных отношений: война принимает гибридные формы, не сводясь к традиционным боевым действиям, которые могут выступать лишь одним из аспектов военного противостояния. Возможность проведения атак информационно-психологического характера, а также атак на объекты инфраструктуры с помощью сетей затрудняет идентификацию противника, в силу чего война несколько утрачивает свой потенциал в области сплочения нации, укрепления национальной идентичности.
Не менее важной чертой суверенных государств является налогообложение, т.е. вопрос об источнике доходов государства и способах организации этих доходов. Учитывая, что большая часть налоговых поступлений в подавляющем числе государств мира - это подоходные налоги с граждан и юридических лиц, важно понимать, как трансформация отразится на доходах, выступающих налоговой базой.
X X
о го А с.
X
го m
о
ю
О 2 О
м
CS
0
CS cd
01
О Ш
m x
3
<
m о x
X
Наблюдаемый сегодня прогресс в области искусственного интеллекта и машинного обучения показывает, что все более сложные задачи, которые раньше могли выполнять только люди, в настоящее время могут быть автоматизированы, причем это касается не только физической, но и умственной работы. В некоторых сферах машины даже превосходят людей, и поэтому существуют вполне оправданные опасения, что эти процессы приведут к к высокому уровню безработицы.
Однако сегодня неясно, сильно ли уменьшатся налоговые поступления от подоходных налогов из-за безработицы, но несомненно, что будущее налоговой политики тесно связано со сценариями развития в области автоматизации труда [1]. В случае значительного роста безработицы в качестве решений по распределению ресурсов среди населения уже предложены такие модели, как отрицательный подоходный налог или безусловный базовый доход. Подобные модели меняют представления о финансовом взаимодействии граждан и государства.
Также немаловажно отметить и трансформацию такой монополии суверенных государств, как право денежной эмиссии, благодаря чему сегодня существуют национальные валюты. Цифровизация и здесь бросает вызов в виде распространения такого явления, как крипто-валюты. Наиболее сильной криптовалютой сегодня является биткоин, который предлагает крайне любопытные возможности для проведения одноранговых финансовых транзакций (в том числе, трансграничного характера) без необходимости обращения к эмиссионными центрам или контролирующим сторонам - т.е. тем функциям, которые традиционно выполняло государство.
Любопытно, что некоторые исследователи пишут не только о перспективах, но и об опасностях криптовалют, которые могут стать основой «мировых денег» - единой валюты, оборачиваемой в интересах крупных транснациональных корпораций, которым невыгодно существование национальных валют [11, 12].
Наконец, отдельный блок проблем, связанных с трансформацией суверенитета под влиянием цифрови-зации, относится к такому суверенному праву государства, как право на собственное законодательство, монополия на правовое регулирование общественных отношений. Несмотря на контртенденции локализации и глобализации (когда полномочия государства передаются либо на локальный, либо на наднациональный уровни), верховенство права как базовый принцип современных обществ обретает повышенное значение -как гарантия стабильности, призванная ограничить ущерб, который могут нанести отдельные физические лица, корпорации и само правительство [3].
М. Льюан совершенно справедливо указывает: несмотря на то, что города часто считаются основными субъектами глобального сотрудничества в недалеком будущем, классические национальные государства по-прежнему важны для обеспечения подотчетности городов и региональных правительств в части соблюдения ими национального законодательства [1].
Любопытно, что именно законодательство и национальные правовые системы в целом сегодня являются «последним аргументом» в руках правительств, поскольку распространение цифровых технологий, масштаб их влияния на социальные процессы зависит, в том числе, от государственного регулирования. Прогресс нельзя остановить, однако его плоды могут быть
использованы как во благо (возрастание цифровой свободы), так и во зло (построение «цифрового авторитаризма», зачатки которого сегодня можно видеть, например, в Китае) [13]. Как следствие, посредством контроля над цифровыми технологиями, осуществляемого, в том числе, путем законодательного регулирования, современные государства могут какое-то время обеспечить себе суверенитет в той мере, в которой они этого захотят.
Вывод
Процессы цифровизации, объективно происходящие в современном мире под влиянием развития информационно-коммуникационных и цифровых технологий, требуют от социально-экономических структур цифровой трансформации, т.е. адаптации под новые реалии. Государства здесь не являются исключением.
Цифровая трансформация классических национальных государств, выступающих как суверены во внутренних и внешних делах, с неизбежностью повлечет за собой изменение всех ключевых признаков суверенитета. Вместе с ними изменится и само понимание государства. Территория, армия, право на денежную эмиссию, системы налогообложения, национальное законодательство, демократические институты, государственные услуги, институт гражданства - все это в той или иной степени будет меняться под влиянием цифровизации.
Конкретные направления этих изменений, а также их скорость и качественные характеристики определить не просто, но общим местом здесь является децентрализация. Будучи одним из ключевых параметров виртуального пространства, децентрализация проникает в различные иерархически организованные системы, включая суверенные государства. Следовательно, для сохранения суверенитета в современном мире необходимо поставить цифровые технологии «на службу государства» в целях общего блага, для того, чтобы обезопасить себя от негативных эффектов цифровизации.
Литература
1. Lewan M. Digital Transformation and Public Services - Social Impacts in Sweden and Beyond. Routledge, 2018.
2. Грибанов Ю.И. Цифровая трансформация социально- экономических систем на основе развития института сервисной интеграции. Дисс. доктора эконом. наук. СПб., 2019.
3. Гадисов С.Р. Государственный суверенитет в условиях глобализации: общетеоретическое измерение. Дисс. кандидата юрид. наук. Саратов, 2020.
4. Шарифов М.Ш. Суверенная власть в киберпро-странстве и в сетевом пространстве // Современное право. 2009. № 6.
5. Гидденс Э. Навстречу глобальному веку // Отечественные записки. 2002. № 6.
6. Hutchinson J. The past, present, and the future of the nation-state // Georgetown Journal of International Affairs. 2003. № 4 (1).
7. Головенчик Г.Г. Построение современного цифрового государства // Наука и инновации. 2019. №11.
8. Brainard L., McNutt J.G. Virtual Government-Citizen Relations // Administration & Society. 2010. №42 (7).
9. Камолов С.Г. Высокотехологичная парадигма государственного управления на региональном уровне. Дисс. доктора эконом. наук. М., 2020.
10. Silverstein N. The New Geopolitical Space in the Information Era. Geneva: International Studies and Multilateral Diplomacy, 2019.
11. Джойс Э.А., Симаков А.А. Цифровой суверенитет и правовое регулирование пиринговых платежных систем // Научный вестник Омской академии МВД России. 2018. №3
12. Сидоренко Э. Л. Криминологические риски оборота криптовалют // Экономика. Налоги. Право. 2017. Т. 10. № 6.
13. Freedom House: «цифровой авторитаризм» угрожает свободе интернета во всем мире [Электронный ресурс] // Режим доступа: https://www.golosameriki.coiTi/a/freedoiTi-house-report-on-internet-freedom/4638025.html (дата обращения: 5.05.2021)
The impact of technological progress on the transformation of the
essence of state sovereignty Mamedov V.R.
Institute for Comparative Research of Smart Cities JEL classification: B41, E22, E44, N01, N10, O33, O38
This article is devoted to the processes of transformation of the concept of nation states and individual elements of state sovereignty under the influence of information, communication and digital technologies. The changes in the socio-political and economic context that have occurred under the influence of the information revolution are highlighted, the main consequences arising from these changes are revealed. In this regard, the main research question of the article is posed as follows: what components of the sovereignty of national states will inevitably undergo transformation and what exactly will they be replaced by in the management structures of the future? It is stated that such aspects will be the territory, the army, the right to issue money, tax systems, national legislation, democratic institutions, public services, the institution of citizenship.
Key words: sovereignty, nation states, digitalization, digital transformation, e-government, digital government, private virtual state.
References
1. Lewan M. Digital Transformation and Public Services - Social Impacts in
Sweden and Beyond. Routledge, 2018.
2. Gribanov Yu.I. Digital transformation of socio-economic systems based on
the development of the institution of service integration. Diss. doctor economy. sciences. SPb., 2019.
3. Gadisov S.R. State sovereignty in the context of globalization: a general
theoretical dimension. Diss. candidate jurid. sciences. Saratov, 2020.
4. Sharifov M.Sh. Sovereign power in cyberspace and network space //
Modern Law. 2009. No. 6.
5. Giddens E. Towards the global century // Notes of the Fatherland. 2002.
No. 6.
6. Hutchinson J. The past, present, and the future of the nation-state //
Georgetown Journal of International Affairs. 2003. No. 4 (1).
7. Golovenchik G.G. Building a modern digital state // Science and
Innovations. 2019. No. 11.
8. Brainard L., McNutt J.G. Virtual Government - Citizen Relations //
Administration & Society. 2010. No. 42 (7).
9. Kamolov S.G. High-tech paradigm of public administration at the regional
level. Diss. doctor economy. sciences. M., 2020.
10. Silverstein N. The New Geopolitical Space in the Information Era. Geneva: International Studies and Multilateral Diplomacy, 2019.
11. Joyce E.A., Simakov A.A. Digital sovereignty and legal regulation of peer-to-peer payment systems // Scientific Bulletin of the Omsk Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2018. No. 3
12. Sidorenko E. L. Criminological risks of cryptocurrency turnover // Economy. Taxes. Right. 2017.Vol. 10.No. 6.
13. Freedom House: "digital authoritarianism" threatens Internet freedom around the world [Electronic resource] // Access mode: https://www.golosameriki.com/a/freedom-house-report-on-internet-freedom/4638025. html (date accessed: 05/05/2021)
X X
о
го А с.
X
го m
о
ю 00
2 О M
