CC BY
34
DOI 10.24411/9999-001А-2018-10049 УДК:[39 +72.03](911.53)
О.В. Мальцева Институт археологии и этнографии СО РАН (Новосибирск) [email protected]
Влияние среды обитания на организацию жизненного пространства народов северной части тихоокеанского побережья (Восток России)
Исследование выполнено в рамках проекта Российского научного фонда (№14-50-00036)
Аннотация
В статье рассматриваются основные типы организаций жизненного пространства Востока России (Дальнего Востока). Эта территория составляет северную часть тихоокеанского побережья и по своим природно-климатическим условиям совмещает признаки, характерные для Сибири и северных широт, тихоокеанского побережья и Юго-Восточной Азии. Адаптация к местным условиям и промысловая специализация определили характер поселений у местного населения. Так, занятия таежной охотой и оленеводством легли в основу кочевого образа жизни, что обусловило появление переносного жилища в виде чума. У жителей береговой зоны и больших рек охота на морского зверя и вылов проходной рыбы способствовали переходу на полустационарную форму существования. Для этого типа характерна организация зимних постоянных и летних временных поселений. Необходимость консервации продуктов в зимнее время послужила толчком к возведению хозяйственных, подсобных сооружений.
Ключевые слова: тихоокеанское побережье, среда обитания, промысловое хозяйство, жилище, временные и полустационарные поселения
O.Vl. Maltseva Institute of Archeology and Ethnography (Siberian Branch of Russian Academy of Sciences, Novosibirsk)
Influence of Habitat on Living Space of the Eastern Russia (Far East) People
Abstract
The paper deals with the main types of the Eastern Russia (Far East) living space and vernacular architecture. This area is part of the Pacific coast. Its nature and climatic conditions are typical for Siberia and Northern latitudes, the Pacific coast and Southeast Asia. Adaptation to local conditions, hunting and fishing specialization determined settlements of the local population. Taiga hunting and reindeer herding formed the basis of the nomadic life that led to emergence of the portable dwelling called chum. Among the coastal and big river inhabitants, the hunting for sea animals and fishing pacific salmon have caused transition to a semi-stationary form of existence. This type is characterized by the organization of winter permanent and summer temporary settlements adding the household buildings. The necessity of preservation of products in the winter time encouraged the erection of economic and auxiliary facilities.
Key words: Pacific coast, habitat, commercial household, dwelling, permanent and semi-stationary settlements
Территория Востока России (Дальний Восток), омываемая с севера и востока водами Северного Ледовитого и Тихого океана, расположена в различных природно-климатических зонах — арктической, субарктической, северной и южной бореальной [Берг, 1947, с. 34—284]. Основное население, освоившее данный регион, принадлежит к палеосибирской и тунгусо-маньчжурской языковым группам. На большей части региона длительная зима и короткий вегетационный период обусловили выработку у данных народов определенной стратегии освоения пространства.
В ее основе находится способность организма выживания в северных широтах, что сказалось и на ритмах его жизни. Как у человека, так и животных был выработан механизм регулирования метаболизма, когда с наступлением холодов снижаются обменные функции в организме. Фактор холода стимулирует и запуск защитных функций организма: у животных — в виде накопления толстой прослойки жира и образования плотного шерстистого покрова для сохранения теплообмена; у человека появилась необходимость изготовления меховой одежды как средство защиты
от переохлаждения [Крупник, 1989].
В условиях протяженной тундры и занимающей обширные территории тайги с преимущественным составом хвойных пород деревьев, постепенно сменяющихся к югу широколиственными, человек вынужден был выработать соответствующие навыки выживания. Безлесная открытая местность тундры или лесотундры со слабой кормовой базой способствовала развитию умения мигрировать на длинные дистанции в поисках пропитания, что обусловило развитие оленеводства [История и культура дальневосточных эвенков, 2010, с. 130—152; История и культура коряков, 1993, с. 72—87; История и культура чукчей, 1987, с. 55—62; История и культура эвенов, 1997, с. 63—69]. Таежный край, представляющий более емкую среду для проживания с плотным растительным пологом, являющимся укрытием и кормовой базой, определил тенденцию к обустройству остановок, кочевий. Сезонные изменения в природе обусловили экстенсивно-присваивающую форму ведения хозяйства с переключением на тот или иной промысловый источник. Для выживания в суровом климате необходимые ресурсы в тайге человек получал за счет мясной и пушной охоты, которая осуществлялась путем перекочевок от одного промыслового места к другому [История и культура дальневосточных эвенков, 2010, с. 191—195; История и культура чукчей, 1987, с. 73—76; История и культура эвенов, 1997, с. 101—110].
Береговая зона Дальнего Востока (протяженностью с севера на юг почти 5 тыс. км) отличается от континентальной местности не только климатическими особенностями, но и ресурсным потенциалом. Морской климат (типичный для тихоокеанского побережья), близость океанской акватории определили появление у местных народов технологий, связанных с водонепромокаемостью, и ориентацию на морские, речные ресурсы в своем существовании. Кроме того, районы юго-восточной части России имеют смешанный состав флоры и фауны с характерными чертами северных и южных широт [Смоляк, 2001, с. 8—13].
Часть территории Северной Пасифики, простирающейся от Северного Ледовитого океана до северной границы Китая; с запада на восток — от мест слияния рек Шилки и Аргуни, Станового хребта, Колымского нагорья до побережья Чукотки, полуострова Камчатки и побережий Охотского моря и Татарского пролива, стала зоной распространения различных форм организации пространства, связанных с промысловой деятельностью. В этих вариациях можно выделить три основных типа — характерные для Сибири и северных широт; для тихоокеанского побережья; совмещающие традиции Сибири и Юго-Восточной Азии. Природное окружение определило структуру жилых и хозяйственных зон и специфику жилищного строительства. Многие традиции домостроения и типы поселений, распространенные у коренного населения тундры и тайги, восходят к эпохе неолита. Они сформировались вследствие длительной адаптации человека к местным условиям. Базовым элементом жизнеобеспечения местных сообществ стала добыча таежного и морского зверя [История и культура дальневосточных эвенков, 2010, с. 152—163; История и культура коря-
ков, 1993, с. 62—72; История и культура эвенов, с. 59—63]. Другой ключевой фактор, повлиявший на уклад жизни поморских народов, связан с ежегодной миграцией тихоокеанского лосося по рекам побережья. Промысел проходной рыбы имеет много общих черт у жителей Восточной Азии и Северной Америки. С эпохи голоцена в Северной Пасифике массовый заход лососевых в реки, впадающие в океан, делал их привлекательными для бродячих охотников и собирателей. Обосновавшись в долине реки, с течением времени они приобретали рыболовецкие навыки. Знание циклов захода лососевых в реки служило гарантом их стабильного существования, что стимулировало переход к оседлости и строительству долговременных поселений [Васильевский, 1971, с. 161—163; Васильевский и др., 1997, с. 39—48; История и культура ительменов, 1990, с. 40—45; История и культура эвенов, с. 69—72; Мальцева, 2012; ИаН^а, 2012].
Так, у народов арктических, субарктических, таежных районов континентальной части кочевой образ жизни обусловил появление переносных жилых строений. Основным сегментом поселений стала коническая или шатрового типа юрта (чум), получившая распространение у оленных чукчей и эвенков (ил. 1—2). Остов илума, яранги состоял из скрещенных деревянных жердей, шестов; стенки укреплялись короткими палками. В зависимости от района проживания и основных занятий группы выбирался материал покрытия. Оленеводы тундры чаще использовали шкуры оленей. В таежной полосе применяли бересту, настил из травы, шкуры животных; зимой юрту покрывали шкурами оленей, летом — берестой. На этой территории пол в юрте устилали ветками лиственницы или кедрового стланника, а сверху — невыделанными оленьими шкурами. Вход закрывали ровдужной занавеской. Через отверстие на вершине купола выходил дым от очага (ил. 3). Круглое основание юрты, используемой в северных широтах, благоприятствовало равномерному распределению и сохранению тепла, идущего от очага. Такое строение использовалось как временная стоянка, для ночлегов. При смене места его разбирали и детали конструкции — жерди, шесты, полог — транспортировали на оленьих нартах [Историко-этнографический атлас Сибири, 1961, с. 131—151; История и культура дальневосточных эвенков, 2010, с. 179—183; История и культура чукчей, с. 78—79; История и культура эвенов, с. 78—84].
У жителей побережья Берингова пролива тип переносного жилища имел некоторые отличия. Береговые чукчи ярангу сооружали в небольшом углублении почвы, снаружи покрывали дерном. В связи с отсутствием леса, в ней не было дымового отверстия, в таких постройках даже не устраивали очага. Пищу готовили на жировых лампах или в специально устроенных «кухнях» около яранги, где жгли кости морских животных, обливая их жиром. Прибрежные чукчи также использовали жилище, собранное из китовых челюстей. В нем могли проживать сироты или посторонние, которые могла поселить около себя большая семья [История и культура чукчей, 1987, с. 76—77].
У населения акватории Охотского моря, специализировавшегося на вылове тихоокеанского лосося,
добыче морского зверя, полустационарная форма существования обусловила появление другого вида дома по типу землянки, полуземлянки с прямоугольным, многоугольным основанием. У оседлых коряков крыша такого жилища была с сооружением в виде воронки (ил. 4). Основу жилища составляли четыре столба высотой 5—7 м, которые вкапывали в землю посередине круглой ямы глубиной 1—1,5 м. Стенки ямы укреплялись толстыми плахами с выступающими над поверхностью земли концами. Снаружи их обкладывали сухой травой, дерном [Историко-эт-нографический атлас, 1961, с. 151—153; История и культура ительменов, 1990, с. 62—63; История и культура коряков, с. 29—33].
В отличие от кочевников, у жителей береговой полосы поселения варьировались по сезонам. Зимним (постоянным) видом жилищ являлась землянка (полуземлянка), летним (временным) — балаганы. В местах изобилия леса в строительстве последних использовали древесный материал. У ительменов летние балаганы имели дополнения в виде обрешетки для прочности каркаса, двери, внешнюю площадку, лестницы. Как правило, летние строения возводились на период лососевого промысла, недалеко от рыболовного участка. Зимние жилища строили на холодное время, в защищенных от ветра местах [История и культура ительменов, 1990, с. 59—66; История и культура коряков, с. 25—29].
У береговых поселенцев появился еще важный элемент в постройках — хозяйственные, подсобные сооружения, что связано с необходимостью консервации продуктов на зимний период. В данном случае особое внимание привлекают типы построек коренного населения юго-восточной части России. В долине Амура отмечено разнообразие вариантов, типичных для северной таежной зоны и юго-восточной части тихоокеанского побережья. У нанайцев и ульчей промысел кеты и горбуши обусловил их привязку к определенным местам. У них отмечены постоянные (зимние) и временные поселения. Основой временных поселков являлись сплетенные из веток тальника, камыша шалаши (с пологом из бересты), используемые в основном как средство укрытия от непогоды. Их сооружали во время лососевой путины, на берегу реки, и в период летнего собирательства, где-нибудь на таежной опушке. Для постоянных поселений выбирались безветренные, защищенные горными преградами территории. Жилище фанза являлось одним из вариантов зимних построек (ил. 5—7). Для его сооружения выбирали летний период без дождей. По краям прямоугольного основания втыкали шесты, которые переплетали прутьями. В пазухи переплетений вбивали глину. Снаружи такой глинобитный дом дополнительно обмазывали глиной. Крыша у него была двухскатной, покрытая настилами из сухой травы. Внутри, по периметру дома, от очага протягивали глиняные трубы. Наружная труба выходила через боковую стену дома. Теплый воздух, циркулирующий по трубам, обогревал пол, деревянные нары, расположенные над ними. Подобный тип жилища отмечен на юге Дальнего Востока еще в XII в. и встречался у населения, жившего за пределами Амура. Многие исследователи считают, что традиция строительства глинобитных домов была привнесена в среду нанайцев маньчжу-
рами (из Северо-Восточного Китая) и адаптирована к амурским условиям [История и культура нанайцев, 2003, с. 95—100; История и культура ульчей, 1994, с. 50—53].
Из хозяйственных построек распространенными в среде коренного населения Приамурья и Камчатки можно назвать бревенчатые амбары на сваях, в которых хранились охотничье, рыболовное снаряжение, вяленая рыба (ил. 8) [История и культура ительменов, 1990, с. 66—67; История и культура нанайцев, 2003, с. 100—101; История и культура ульчей, 1994, с. 53—54; Сем, 1973, с. 70—75]. По данным В.И. Лопатина, свайные постройки являются традиционными для населения юго-восточной Азии и характерны для пойменной зоны. Наличие их в северных широтах свидетельствует о давних контактах народонаселения всего тихоокеанского побережья. У нанайцев выбор строительного материала между глиной и деревом был обусловлен предназначением строения, имевшим тесную связь с верованиями. Использование дерева в строительстве амбара указывает также на сакральный статус этого сооружения [Лопатин, 1922, с. 94—95]. Помимо хозяйственных предметов, в нем зачастую хранилось снаряжение шамана, что подчеркивает их ритуальное значение.
Среди подсобных конструкций, встречающихся у речных рыболовов, можно назвать вешала, на которых вялили пойманную рыбу (ил. 9). Вешала представляли собой воткнутые в землю под наклоном шесты с деревянными перекладинами, на которые подвешивали для просушки разделанную рыбу [История и культура ительменов, 1990, с. 67; История и культура нанайцев, 2003, с. 101—102; История и культура ульчей, 1994, с. 53—54].
С 1930-х гг. с реформированием жизни аборигенов Дальнего Востока, переводом их на оседлый образ жизни, экологическая составляющая в их жилищном строительстве исчезла. С коллективизацией повсеместной практикой стало возведение бревенчатых, брусчатых домов с чердаком и подполом для хранения огородного урожая. Как отмечали исследователи начала XX в., введение печного отопления спровоцировало ослабление иммунитета аборигенов. Если в зимней нанайской фанзе температура зимой достигала максимум +15оС, накопленные ресурсы организма позволяли переносить длительный холод. С печным отоплением появился резкий температурный контраст, вызвавший появление у представителей коренного населения легочных заболеваний. В настоящее время площадками возрождения традиций жилищного строительства служат музейные комплексы под открытым небом, фестивальная практика.
Список литературы
1. Берг Л.С. Географические зоны Советского Союза.
— М.: Географгиз, 1947. — 400 с.
2. Васильевский Р.С. Происхождение и древняя культура коряков. — Новосибирск: Наука, 1971. — 252 с.
3. Васильевский Р.С., Крупянко А.А., Табарев А.В. Генезис неолита на юге Дальнего Востока России. Каменная индустрия и проблема ранней оседлости.
— Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 1997. — 160 с.
4. Историко-этнографический атлас Сибири. — М.; Л.: Акад. наук СССР, 1961. — 498 с.
5. История и культура дальневосточных эвенков. Историко-этнографические очерки. — СПб.: Наука, 2010. — 336 с.
6. История и культура ительменов. Историко-этно-графические очерки. — Л.: Наука, 1990. — 208 с.
7. История и культура коряков. — СПб.: Наука, 1993. —240 с.
8. История и культура нанайцев. Историко-этногра-фические очерки. — СПб.: Наука, 2003. — 328 с.
9. История и культура ульчей в МП—ХХ вв. Исто-рико-этнографические очерки. — СПб.: Наука, 1994. — 178 с.
10. История и культура чукчей. Историко-этнографи-ческие очерки. — Л.: Наука, 1987. — 288 с.
11. История и культура эвенов. Историко-этнографи-ческие очерки. — СПб.: Наука, 1997. — 184 с.
12. Крупник И.И. Арктическая этноэкология: Модели традиционного природопользования морских охот-
ников и оленеводов Северной Евразии. — М.: Наука, 1989. — 270 с.
13. Лопатин И.А. Гольды амурские, уссурийские и сунгарийские. — Владивосток: [б. и.], 1922. — 371 с.
14. Мальцева О.В. Влияние лососевого промысла на хозяйственную специализацию и социальные отношения в среде ульчей и амурских нанайцев // Археология, этнография и антропология Евразии. — 2012. — № 2 (50). — C. 124—132.
15. Народы Сибири. - М.; Л.: АН СССР, 1956. - 1084 с.
16. Сем Ю.А. Нанайцы: Материальная культура. — Владивосток: Акад. наук СССР, 1973. — 314 с.
17. Смоляк А.В. Народы Нижнего Амура и Сахалина (фотоальбом). — М.: Наука, 2001. — 320 с.
18. Maltseva O.Vl. Impact of salmon fishing on livelihood and social relations among the Ulchi and the Amur Nanai (second half of the 19th — early 20th century) // Archaeology, Ethnology and Anthropology of Eurasia. — 2012. — Vol. 40. — Is. 2. — Pp. 124— 132.
Ил. 1. Чум, характерный для таежной зоны. ПМА
Ил. 2. Цилиндрический шалаш (яранга) чукчей. По: [Историко-этнографический атлас Сибири, 1961, с. 195]
Ил. 3. Отверстие в вершине купола чума. ПМА
Ил. 4. Полуподземное жилище с раструбом у коряков. По: [Историко-этнографический атлас Сибири, 1961, с. 195]
Ил. 5. Фанза с кановой отопительной системой. По: [Народы Сибири, 1956, с. 797]
Ил. 6. Фанза, внешний вид. ПМА
Ил. 7. Фанза, внутренний вид. ПМА
Ил. 9. Вешала для просушки рыбы. ПМА
