CC BY
115
УДК 1:316.012
Козырев Максим Сергеевич
кандидат философских наук Российский государственных социальный университет (г. Москва)
Max-han@yandex.ru
ВЛИЯНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ СТРУКТУРЫ НА ИДЕОЛОГИЮ В РАБОТАХ К. МАРКСА И Ф. ЭНГЕЛЬСА
Автором статьи исследовано влияние социальной структуры на идеологию в трудах К. Маркса и Ф. Энгельса. Проведен анализ источников, на основе которого дана обстоятельная характеристика научным воззрениям основателей марксизма на описываемую проблему. Взгляды указанных ученых и публицистов можно свести к следующему. Во-первых, классовая принадлежность индивида не делает его автоматически сторонником идеологии своего класса. Во-вторых, идеологические формы обладают определенной степенью автономии от реального базиса, что, возможно, служит одной из причин ее иллюзорности, «переворачивания на голову». В-третьих, идеология является одним из средств манипуляции господствующего класса. В-четвертых, материальные условия жизни необходимы, их влияние не подвергается сомнению, но недостаточны для формирования мировоззрения социальных групп, которые оказываются под воздействием других неэкономических факторов. Экономические условия, по мнению Маркса и Энгельса, следует рассматривать как предрасположенность, а не раз и навсегда поставленный диагноз «хронической болезни». И, в-пятых, идеология способна оказывать влияние не только на экономику, но и на другие элементы надстройки. Реальный базис и надстройка находятся в сложном взаимодействии, и определить, какой именно фактор оказывается в конкретный исторический момент решающим, весьма проблематично. Однако не подвергался сомнению тезис о том, что общая линия общественного развития определяется материальными условиями жизни. Иные факторы оказывают лишь флуктуационное воздействие на социальное бытие человечества.
Ключевые слова: идеология, социальная структура, материальные условия жизни, классовый интерес.
Теория К. Маркса и Ф. Энгельса в течение полувека их творческой деятельности стала весьма многогранной концепцией, покрывающей своим исследовательским полем чуть ли не всё обществоведение. Не обделен вниманием в марксизме вопрос исследования влияния социальной структуры на идеологию. Хотя можно сказать, что целенаправленно, как это было сделано, к примеру, у К. Маннгейма, он не изучался. Те или иные результаты исследования по описываемой здесь теме более похожи на побочный продукт научной деятельности отцов марксизма. Однако это ни в коей мере не нивелирует их (результатов) ценности, рассмотрению которых и посвящена данная статья.
Одни из центральных категорий марксизма -«реальный базис» и «надстройка». Они, а также их взаимодействие, заслуживают отдельного краткого рассмотрения. Ведь научная проблема социальной обусловленности идеологии у Маркса и Энгельса является частным случаем более общей проблемы -проблемы взаимоотношения базиса и надстройки.
Базис представляет собой совокупность производственных отношений, а те, в свою очередь, складываются под влиянием средств производства. К последним относятся средства труда и предметы труда. Средства производства и люди с производственным опытом и навыками к труду, которые пользуются этими средствами, составляют производственные силы. Совокупность производственных сил и отношений есть не что иное, как способ производства [3, с. 8].
Историческое развитие человечества, с точки зрения Маркса, - это, прежде всего, развитие «реального базиса», которое происходит по следующему алгоритму.
«Первый исторический акт, это - производство средств, необходимых для удовлетворения этих потребностей, производство самой материальной жизни» [3, с. 30]. Причем удовлетворение первой потребности, действие удовлетворения и уже приобретенное орудие удовлетворения ведут к появлению новых потребностей.
В дальнейшем люди в процессе производства собственной жизни производят других людей, то есть размножаются. Впоследствии умножившиеся потребности порождают новые общественные отношения, а размножившееся население - новые потребности [3, с. 12].
Подобное положение вещей делает необходимым общественное взаимодействие. А способ этого взаимодействия обусловлен «способом производства или определенной промышленной ступенью». В итоге, Маркс констатирует обнаружение материалистической связи людей между собой, связи, которая «обусловлена потребностями и способом производства, связи, которая принимает все новые формы и представляет собой "историю"» [3, с. 13].
Государство, политика, право, религия, наука, идеология и т.д. - социальные институты и соответствующие им формы общественного сознания, то сеть всё то, что именуется у Маркса и его последователей идеологической надстройкой [7], изменяется настолько, насколько это позволяют материалистические условия жизни общества, насколько это отвечает интересам экономически господствующего класса. «Способ производства материальной жизни обусловливает социальный, политический и духовный процессы жизни вообще. Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание» [3, с. 8].
© Козырев М.С., 2014
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова .¿к № 7, 2014
165
Однако нельзя утверждать, что основатели марксизма представляли связь между базисом и надстройкой как одностороннюю. Безусловно, производственные отношения, по их мнению, составляют скелет общества и играют определяющую роль в её жизни, но они допускали некоторую самостоятельность идеологических форм и возможность обратного их влияния на реальный базис. «Политическое, правовое, философское, религиозное, литературное, художественное и т.д. развитие основано на экономическом развитии. Но все они также оказывают влияние друг на друга и на экономический базис. Дело обстоит совсем не так, что только экономическое положение является причиной, что только оно является активным, а все остальное - лишь пассивное следствие. Нет, тут взаимодействие на основе экономической необходимости, в конечном счете всегда прокладывающей себе путь» [8, с. 175].
Примечательно то, что эту мысль Энгельс не перестает неустанно повторять. «Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу. Экономическое положение - это базис, но на ход исторической борьбы также оказывают влияние и во многих случаях определяют преимущественно форму ее различные моменты надстройки: политические формы классовой борьбы и ее результаты - государственный строй, установленный победившим классом после выигранного сражения, и т. п., правовые формы и даже отражение всех этих действительных битв в мозгу участников, политические, юридические, философские теории, религиозные воззрения и их дальнейшее развитие в систему догм. Существует взаимодействие всех этих моментов, в котором экономическое движение как необходимое в конечном счете прокладывает себе дорогу сквозь бесконечное множество случайностей (то есть вещей и событий, внутренняя связь которых настолько отдалена или настолько трудно доказуема, что мы можем пренебречь ею, считать, что ее не существует)» [9, с. 394].
Причем, по всей видимости, различные «идеологические формы» значительно отличаются друг от друга, обладают неидентичной степенью автономности от условий материальной жизни. К примеру, Энгельс выделяет в указанном смысле право. «Как только становится необходимым новое разделение труда, создающее профессиональных юристов, открывается опять-таки новая самостоятельная область, которая при всей своей общей зависимости от производства и торговли все же обладает особой способностью обратно воздействовать на эти области. В современном государстве право должно не только соответствовать общему эконо-
мическому положению, не только быть его выражением, но также быть внутренне согласованным выражением, которое не опровергало бы само себя в силу внутренних противоречий. А для того чтобы этого достичь, точность отражения экономических отношений нарушается все больше и больше. И это происходит тем чаще, чем реже случается, что кодекс законов представляет собой резкое, несмягченное, неискаженное выражение господства одного класса: ведь это противоречило бы "понятию права"» [10, с. 417-418].
Также особый статус в устах Маркса приобретают естественные науки и политическая экономия. «С изменением экономической основы более или менее быстро происходит переворот во всей огромной надстройке. При рассмотрении таких переворотов необходимо всегда отличать материальный, с естественнонаучной точностью констатируемый переворот в экономических условиях производства от юридических, политических, религиозных, художественных или философских, короче - от идеологических форм, в которых люди осознают этот конфликт и борются за его разрешение» [3, с. 8].
Естествознание не является точным отражением производственных отношений, но обретает с их помощью «цели» и «материал»: «...Но чем было бы естествознание без промышленности и торговли? Даже это "чистое" естествознание получает свою цель, равно как и свой материал, только благодаря торговле и промышленности, благодаря чувственной деятельности людей» [2, с. 9].
Базисно-надстроечное взаимодействие происходит не само по себе. Ни экономика, ни политика, ни что-либо еще никаких отношений из себя не создают. Только люди вступают с другом во взаимоотношения, только люди создают материальные и нематериальные блага, учреждения и предприятия. Причем человеческое взаимодействие локализуется в классовой структуре, которая создается не по людскому произволу, а в соответствии с существующими общественными (или социетальными) условиями. К таковым, по мнению Маркса, можно отнести экономические условия (разделение труда, отношение к средствам производства и т.д.), интересы, образ жизни, образование. Помимо указанного, между людьми одного класса должна существовать выходящая за пределы местного сообщества связь - связь национального масштаба, которая бы делала возможным существование классовой общности и её политической организации [1, с. 161]. Последнее выступает важной предпосылкой классовой борьбы, так как она возможна только в том случае, если субъекты осознают себя общностью и свои интересы. В противном случае трансформации из «класса в себе» в «класс для себя» не происходит. «Экономические условия превратили сначала массу народонаселения в рабочих. Господ-
ство капитала создало для этой массы одинаковое положение и общие интересы. Таким образом, эта масса является уже классом по отношению к капиталу, но еще не для себя самой. В борьбе... эта масса сплачивается, она конституируется как класс для себя. Защищаемые ею интересы становятся классовыми интересами» [5, с. 106].
Для Маркса и Энгельса классовая структура является определяющей и основой для всестороннего исследования общественных отношений. Подтверждение этому можно найти уже в первом предисловии к «Капиталу»: «Но здесь дело идет о лицах лишь постольку, поскольку они являются олицетворением экономических категорий, носителями определенных классовых отношений и интересов» [4, с. 10]. Отстраняясь от других фактов, от «бесконечного множества случайностей» и рассматривая людей в их классовых ролях, основатели марксизма полагали, что эти роли являются первичными. Начиная с незаконченной «Немецкой идеологии» был поставлен вопрос о том, в какой мере идеологическое мышление зависит от производственных и классовых отношений и каков механизм этого влияния. В этой связи любопытными являются наброски к одной из частей вышеупомянутого произведения:
«Почему идеологи ставят все на голову.
Проповедники религии, юристы, политики.
Юристы, политики (государственные деятели вообще), моралисты, проповедники религии.
По поводу этого идеологического подразделения внутри одного класса: 1) Обособление профессии вследствие разделения труда. Каждый из них считает свое ремесло истинным. Относительно связи их ремесла с действительностью они тем неизбежнее создают себе иллюзии, что это обусловлено уже самой природой данного ремесла. Отношения становятся в юриспруденции, политике и т. д. - в сознании - понятиями; так как они не выходят за пределы этих отношений, то и понятия об этих отношениях превращаются в их голове в застывшие понятия; судья, например, применяет кодекс, поэтому он считает законодательство истинным активным двигателем. Почтение перед своим товаром, - ибо их профессия имеет дело с всеобщим» [2, с. 72].
Первое, на что следует обратить внимание при изучении влияния социальной структуры на идеологию в работах Маркса и Энгельса, - это на неоднократное и настойчивое подчеркивание с их стороны невозможности сведения идеологии социальной группы к сознанию тех личностей, которые в нее включены. Мышление отдельного индивида не выводится автоматически из его классовой позиции.
К примеру, в «Манифесте коммунистической партии» они высказываются следующим образом: «Наконец, в те периоды, когда классовая борьба
приближается к развязке, процесс разложения внутри господствующего класса, внутри всего старого общества принимает такой бурный, такой резкий характер, что небольшая часть господствующего класса отрекается от него и примыкает к революционному классу, к тому классу, которому принадлежит будущее. Вот почему, как прежде часть дворянства переходила к буржуазии, так теперь часть буржуазии переходит к пролетариату, именно -часть буржуа-идеологов, которые возвысились до теоретического понимания всего хода исторического движения» [6, с. 23].
Схожие условия производства жизни какой-либо социальной группы порождает схожий образ мышления, который находит свое выражение в классовой идеологии. Но часто возникают ситуации, когда индивиды, несмотря на классовую предрасположенность, не разделяют соответствующий тип идеологии: «Не следует только впадать в то ограниченное представление, будто мелкая буржуазия принципиально стремится осуществить свои эгоистические классовые интересы. Она верит, напротив, что специальные условия ее освобождения суть в то же время те общие условия, при которых только и может быть спасено современное общество и устранена классовая борьба. Равным образом не следует думать, что все представители демократии - лавочники или поклонники лавочников. По своему образованию и индивидуальному положению они могут быть далеки от них, как небо от земли. Представителями мелкого буржуа делает их то обстоятельство, что их мысль не в состоянии преступить тех границ, которых не преступает жизнь мелких буржуа, и потому теоретически они приходят к тем же самым задачам и решениям, к которым мелкого буржуа приводит практически его материальный интерес и его общественное положение. Таково и вообще отношение между политическими и литературными представителями класса и тем классом, который они представляют» [1, с. 60].
Но если из первого отрывка можно сделать вывод о том, что подобное расхождение объясняется «возвышением теоретического понимания» отдельных личностей, то во втором объяснение прямо противоположное - их мысль не в состоянии преступить тех границ, которых не преступает жизнь лавочников или поклонников лавочников, и это несмотря на разницу в образовании и индивидуальном положении. Отчего же причина несоответствия между социальной позицией и сознанием в одном случае усматривается в «возвышении» последнего, а в другом - его ограниченности?
Если предположить, что все дело в сугубо индивидуальных особенностях (по всей видимости, в способностях к интеллектуальной деятельности), то, значит, материальные условия жизни оказывают весьма слабое влияние (либо его вовсе не
оказывают) на образ мышления и тип разделяемой идеологии, которая никак не связана с классовой структурой. В этом случае все интеллектуальные сливки общества, удачно обретшие «возвышение теоретического понимания», должны были в конечном итоге сконцентрироваться в пролетариате.
Безусловно, эти выводы созвучны с принятым в марксизме делением классов на прогрессивные и реакционные, но вряд ли это можно бесспорно отнести к убеждениям Маркса и Энгельса.
Во-первых, такой вариант (как, впрочем, и любой другой) социального расизма противоречит общей гуманистической направленности их творчества. А во-вторых, все рассуждения о взаимодействии реального базиса и надстройки оказываются не более чем фикцией, раз идеологические формы выводятся из генетического материала человека, то есть того, что ему дано от природы, а не создается в ходе производства жизни.
Скорее всего, подобные теоретические пробелы обусловлены исследовательской сложностью описываемого вопроса, разрешение которого на недостаточном научном материале XIX века оказалось не под силу даже таким великим умам, как Маркс и Энгельс. К слову, второй из них в одном своем письме признавал слабую изученность этого момента: «Всю историю надо изучать заново, надо исследовать в деталях условия существования различных общественных формаций, прежде чем пытаться вывести из них соответствующие им политические, частноправовые, эстетические, философские, религиозные и т. п. воззрения. Сделано в этом отношении до сих пор немного, потому что очень немногие люди серьезно этим занимались. В этом отношении нам нужна большая помощь, область бесконечно велика, и тот, кто хочет работать серьезно, может многое сделать и отличиться» [10, с. 372].
Поскольку идеологические представления не являются простым отражением классовой позиции, то снова появляется вопрос о том, как же обстоит дело на самом деле. Указание на сложность и недостаточную изученность этот момента, сделанное выше, вряд ли удовлетворяет целям работы. При внимательном изучении творчества классиков марксизма некоторый ответ на этот вопрос все же можно найти.
В частности, во многих произведениях утверждается, что идеология является инструментом манипуляции со стороны экономически господствующего класса, который формирует в нужное ему русле сознание подчиненных народных масс, выдавая свои узкоклассовые интересы за общие.
В «Манифесте» по этому поводу сказано следующее: «Буржуазия все более и более уничтожает раздробленность средств производства, собственности и населения. Независимые, связанные почти только союзными отношениями области с раз-
личными интересами, законами, правительствами и таможенными пошлинами, оказались сплоченными в одну нацию, с одним правительством, с одним законодательством, с одним национальным классовым интересом, с одной таможенной границей» [6, с. 10].
В «Немецкой идеологии» Маркс и Энгельс выразились более обобщенно и, вместе с тем, явно: «Мысли господствующего класса являются в каждую эпоху господствующими мыслями. Это значит, что тот класс, который представляет собой господствующую материальную силу общества, есть вместе с тем и его господствующая духовная сила. Класс, имеющий в своем распоряжении средства материального производства, располагает вместе с тем и средствами духовного производства, и в силу этого мысли тех, у кого нет средств для духовного производства, оказываются в общем подчиненными господствующему классу» [2, с. 30]. Но если подобного объяснения «хватает» для подчиненных классов, то для правящих социальных групп оно недостаточно. В этом случае не ясно, почему «во всей идеологии люди и их отношения оказываются поставленными на голову»? Почему иллюзорное сознание появляется у господствующего класса?
Идеология, помимо средства господства, понимается в марксизме еще как неосознаваемый мотив, но обусловленный надличными движущими силами: «Идеология - это процесс, который совершает так называемый мыслитель, хотя и с сознанием, но с сознанием ложным. Истинные движущие силы, которые побуждают его к деятельности, остаются ему неизвестными, в противном случае это не было бы идеологическим процессом. Он создает себе, следовательно, представления о ложных или кажущихся побудительных силах. Так как речь идет о мыслительном процессе, то он и выводит как содержание, так и форму его из чистого мышления - или из своего собственного, или из мышления своих предшественников. Он имеет дело исключительно с материалом мыслительным; без дальнейших околичностей он считает, что этот материал порожден мышлением, и вообще не занимается исследованием никакого другого, более отдаленного и от мышления независимого источника. Такой подход к делу кажется ему само собой разумеющимся, так как для него всякое действие кажется основанным в последнем счете на мышлении, потому что совершается при посредстве мышления.
Исторический идеолог. располагает в области каждой науки известным материалом, который образовался самостоятельно из мышления прежних поколений и прошел самостоятельный, свой собственный путь развития в мозгу этих следовавших одно за другим поколений. Конечно, на это развитие могут воздействовать в качестве сопутствующих причин и внешние факты, относящиеся к этой
или иной области, но факты эти, как молчаливо предполагается, представляют собой опять-таки просто плоды мыслительного процесса, и таким образом мы все время продолжаем оставаться в сфере чистой мысли, которая как будто благополучно переваривала даже самые упрямые факты» [11, с. 83].
В данном отрывке также обнаруживается указание на ограниченность мыслителя, но под подозрение, как причины идеологических иллюзий, попадают уже не индивидуальные особенности, а интеллектуальный материал, прошедший обработку предыдущими поколениями и обретший самостоятельность. Хотя внешние факты представляются чем-то второстепенным и незначительным, влияние реального базиса не устраняется, а скорее предполагается с констатацией малого исследовательского внимания, которое уделили «этой стороне дела» основатели марксизма. Однако автономия идеологии остается лишь видимостью, что, впрочем, не мешает ей взаимодействовать с другими сторонами социального бытия [11, с. 82-86].
Подводя итог анализа аспектам творчества Маркса и Энгельса, в соответствии с целями данной работы, можно прийти к выводу о том, что идеология имеет неоднозначную и довольно сложную природу. Во-первых, классовая принадлежность индивида не делает его автоматически сторонником идеологии своего класса. Во-вторых, идеологические формы обладают определенной степенью автономии от реального базиса, что, возможно, служит одной из причин её иллюзорности, «переворачивания на голову». В-третьих, идеология является одним из средств манипуляции господствующего класса. В-четвертых, материальные условия жизни необходимы, их влияние не подвергаются сомнению, но недостаточны для формирования мировоззрения социальных групп, которые оказываются под воздействием других неэкономических факторов. Высказывание будет более корректным, если обозначить экономические условия как предрасположенность, а не раз и навсегда поставленный диагноз «хронической болезни». И, в-пятых, идеология способная оказывать влияние не только на экономику, но и на другие элементы надстройки. Реальный базис и надстройка находятся в сложном взаимодействии, и определить, какой именно фактор оказывается в конкретный исторический
момент решающим, весьма проблематично. Однако в марксизме бытует мнение, что общая линия общественного развития определяется материальными условиями жизни. Эта мысль как нельзя лучше выражена Энгельсом: «Чем дальше удаляется от экономической та область, которую мы исследуем, чем больше она приближается к чисто абстрактно-идеологической, тем больше будем мы находить в ее развитии случайностей, тем более зигзагообразной является ее кривая. Если Вы начертите среднюю ось кривой, то найдете, что чем длиннее изучаемый период, чем шире изучаемая область, тем более приближается эта ось к оси экономического развития, тем более параллельно ей она идет» [8, с.176].
Библиографический список
1. Маркс К. 18 брюмера Луи Бонапарта. - М.: Прогресс, 1984. - 183 с.
2. Маркс К., Энгельс Ф. Избранные сочинения: в 9 т. - М.: Политиздат, 1985. - Т. 2. - 637 с.
3. Маркс К. К критике политической экономии. - М.: Политиздат, 1990. - 771 с.
4. Маркс К. Капитал. Т. 1. Предисловие к первому изд. // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. - Изд. 2-е. -М.: Политиздат, 1960. -Т. 23. - 672 с.
5. Маркс К. Нищета философии. - М.: Прогресс, 1980. - 299 с.
6. Маркс К., Энгельс Ф. Манифест коммунистической партии. - М.: Политиздат, 1980. - 63 с.
7. Философская энциклопедия: в 5 т. / под ред. Ф.В. Константинова - М.: Советская энциклопедия, 1960-1970. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_philosop hy/4158/%D0%91%D0%90%D0%97%D0%98%D0 %АШе1=4:29,4:30 (дата обращения: 30.08.2013).
8. Энгельс Ф. Письмо В. Боргиусу // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. - Изд. 2-е. - М.: Политиздат, 1966. -Т. 39. - 473 с.
9. Энгельс Ф. Письмо Й. Блоху. // К. Маркс и Ф. нгельс. Соч. - Изд. 2-е. - М.: Политиздат, 1966. - Т. 37. - 489 с.
10. Энгельс Ф. Письмо Кондрату Шмидту // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. - Изд. 2-е. - М.: Политиздат, 1966. - Т. 37. - 441 с.
11. Энгельс Ф. Письмо Францу Мерингу // К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. - Изд. 2-е. - М.: Политиздат, 1966. - Т. 39. - 473 с.
