CC BY
28
фийской традиции. Если общее знание всегда остается привязанным к поверхностным и потенциально иллюзорным реальностям, то существует возможность и даже потребность в их «корректировке» при помощи эзотерических озарений. Так, шейхи аль-Хилалийи и аль-Баджинкийи легитимируют свое религиозное знание, помещая его в цепи передатчиков (силсила), которая в некоторой степени объединяет всех кадирийских наставников, но в то же время неизменно утверждают уникальность и превосходство своих эзотерических способностей и мистических сил».
Эзотерическое измерение религиозного знания, в свою очередь, транслируется в ритуальном обиходе и дисциплинарных практиках через манипуляцию конкретными символами - любовью как пережитым опытом или Пророком и его семейством как архетипом эмоциональной чувствительности и нравственных ценностей. Тот факт, что данная символика имеет множественные семантические слои, для понимания которых требуется не только интеллектуальное раскодирование их когнитивного содержания, но и соответствующее эмоционально-экзистенциальное переживание, не дает им застыть и превратиться в косную рутину.
Реферат подготовил Т.К. Кораев «РЖ: Социальные и гуманитарные науки. Серия 9.
Востоковедение и африканистика», М., 2012 г., № 2.
ВЛИЯНИЕ РЕЛИГИОЗНОГО ФАКТОРА НА ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКУЮ СИТУАЦИЮ НА ЮГЕ РОССИИ
В настоящее время в Российской Федерации проживает более 100 национальностей. Специфика ситуации состоит в том, что 81% приходится на долю одного народа - русского, а лишь 19% -на все остальные. В постсоветский период стихийно сформировалась впечатляющая по своим масштабам религиозная инфраструктура. Сегодня можно констатировать наличие достаточно стабильного конфессионального ландшафта. Д.Г. Котеленко пишет: «Бурный рост религиозных организаций в постсоветской России завершился к 2004-2006 гг. В настоящее время общее число орга-
* Религиозный фактор и проблемы безопасности Юга России / Г.Г. Матишов, Д.Г. Котеленко, В. А. Авксентьев и др. - Ростов н/Д.: Изд-во ЮНЦ РАН, 2010. - 160 с.
низаций (зарегистрированных и незарегистрированных) превысило 5 тыс. Основными вероисповеданиями (по числу верующих и религиозных организаций) на Юге России являются православие, ислам и пять основных неопротестантских конфессий (евангельские христиане, баптисты, пятидесятники, адвентисты и Свидетели Иеговы).
Православный и исламский пояс существенно различаются по консолидированности, наполненности, интенсивности религиозных проявлений. На территориях традиционного распространения ислама отмечаются высокое число и высокая плотность религиозных организаций. Абсолютно и с большим отрывом лидируют Дагестанское нагорье и Карачаево-Черкесия (карачаевские районы). Православный пояс отстает по обоим показателям в разы (Карачаево-Черкесская Республика) и в десятки раз (Дагестан). Сверхрелигиозные центры включают также Чечню и Ингушетию».
По мнению Д.Г. Котеленко, серьезных изменений этнокон-фессиональных границ на Юге России в ближайшие годы ожидать не стоит, поскольку:
- достаточно четко обозначились границы традиционных конфессий. Ислам за последние 18 лет не продвинулся дальше, хотя условия и возможности для этого были. Кроме того, неизвестно, насколько жесткое сопротивление будет встречать продвижение ислама на православных территориях. Тем не менее границы «исламских» регионов Северо-Восточного Кавказа останутся закрытыми для религиозных интервенций;
- географически дисперсная миграция (в сельские районы) имеет пределы, в отличие от миграции в города (емкость связана с экстенсивным характером сельского производства, обостряющего конфликты за ресурсы). Некоторое «продвижение» ислама было связано, в первую очередь, с «освоением» новых территорий;
- наступил период стабилизации и укрепления государства и общества, а период духовных исканий и экспериментов в целом завершился. Неопротестантские конфессии исчерпали возможности для существенного увеличения численности на Юге.
Религия, будучи социальной подсистемой общества, многообразными связями переплетающейся с другими компонентами общественной системы, в той или иной мере всегда является фактором определенного состояния или изменения этой системы. Превращение ее в реальный фактор конкретных общественных процессов, в том числе в сфере межнациональных отношений,
происходит путем выполнения религией соответствующих социальных функций.
Проявления религии многообразны, что определяется сложностью и неоднозначностью ее внутренней структуры и многообразием ее компонентов и связей. A.M. Буттаева пишет: «На протяжении столетий религия формировала отношение человека к миру, природе и к жизни в целом. Начавшийся в последние десятилетия процесс массового обращения людей к духовным ценностям национальных культур (к христианству у одних, к исламу и буддизму у других народов) неразрывно связан с поиском и формулированием законов морально-этического поведения в обществе. Являясь частью общественного организма, религия также испытывает на себе влияние нарастающих глобальных процессов, поэтому необходимо использовать ее традиционные ценности в определении отношений человека с современной поликультурной средой».
За последние годы в мире, в том числе и в нашей стране, интерес к исламской проблеме значительно возрос. Он обусловлен крупномасштабными процессами, происходящими в современном мусульманском мире. События глобального характера, происходящие в регионе Ближнего Востока, привели к образованию таких противоречий, которые опасны для всего мира. Ислам не только играет активную роль в урегулировании региональных событий, но и оказывает значительное влияние на мировую геополитическую картину.
Наиболее конфликтогенный характер этноконфессиональ-ные отношения на Юге России носили в 90-е годы прошлого века. Взаимоотношения между народами Российской Федерации имели сложный противоречивый характер. Религиозный фактор, как правило, оказывает на общества и политические системы долговременное влияние, которое не всегда легко оценить сразу, в текущий момент.
В коллективной монографии ученых Южного научного центра РАН, возглавляемого академиком Г.Г. Матишовым, комплексно исследуются роль и значение религиозного фактора на южных рубежах России, его влияние на безопасность нашего государства. В работе выявлены основные тенденции развития религиозных сообществ на Юге России, проанализировано воздействие религиозного фактора на социально-политические процессы, протекающие на Северном Кавказе и в России в целом, сформулированы рекомендации органам власти в отношении ключевых проблем этноконфессионального развития.
Работа выполнена в рамках: программы фундаментальных исследований Президиума Российской академии наук «Пространственное развитие Российской Федерации: междисциплинарный синтез»; подпрограммы № 12 «Проблемы социально-экономического и этнополитического развития южного макрорегиона»; проекта «Функционирование и развитие религиозных сообществ на Юге России» (2009-2010). В авторский коллектив монографии вошли известные российские ученые Г.Г. Матишов, Д.Г. Котелен-ко, В.А. Авксентьев, С.С. Белоусов, И.А. Миронов, М.Ю. Филиппов, М.Б. Марзаева, С.В. Ратнер, С.А. Раздольский, В.Ю. Валявин. Ответственными редакторами книги являются доктор философских наук С.Я. Сущий и доктор исторических наук Т.П. Хлынина.
По мнению авторов монографии, большинство работ, в которых рассматривается современная этноконфессиональная ситуация на Юге России, представлено исследованиями отдельных проблем религиозной жизни, регионов или вероисповеданий. Предлагаемое исследование представляет одну из первых попыток комплексного анализа религиозной ситуации в макрорегионе.
Использованный авторами подход, включающий в себя пространственный, конфликтологический и системный анализ, представлен в четырех томах «Атласа социально-политических проблем, угроз и рисков Юга России», изданного Южным научным центром РАН. Отметим, что в монографии использованы данные о религиозных организациях, предоставленные Главным управлением Министерства юстиции Российской Федерации по Ростовской области, Комитетом по делам религии Министерства национальной политики, информации и внешних связей Республики Дагестан, аналитические материалы органов власти, многочисленные архивы российских новостных сайтов и другие источники.
Нельзя не согласиться с точкой зрения авторов, что «продолжающаяся сегментация политических систем развитых стран во многом обусловлена тем, что национально-политическую самоидентификацию теснят этническо-религиозные групповые идентичности. Последние трудно согласовать между собой, а достигаемый консенсус оказывается более хрупок, что в целом не только снижает запас устойчивости демократических систем, но, как свидетельствуют события последних лет, угрожает самому их существованию.
В 90-е годы конфессиональная идентичность была одним из множества факторов, которые удерживали трансформирующееся российское общество и государство от распада. Однако сегодня
стало очевидно, что на этой основе не удастся сформировать прочный фундамент национальной идентичности. Религия - даже в самых умиротворенных проявлениях - разделяет людей разной веры. Очевидно, что власть сознает опасность конфессиональной неоднородности страны и пытается ее преодолеть, снижая в общественной жизни значение религии».
Культурное многообразие России представляет собой сумму этнических и конфессиональных идентичностей более 100 народов, проживающих на территории государства. Феномен современного российского самосознания возник на основе межэтнического, межконфессионального и межкультурного взаимодействия и взаимовлияния, имеющего многовековую историю. Мы рассматриваем этническую и религиозную идентичности в качестве базовых ценностей, оказавших решающее влияние на становление общероссийской культурной и цивилизационной традиции. В России в настоящее время идет процесс формирования общенациональной идентичности, на государственном уровне предпринимаются попытки сформировать единую общенациональную идентичность различными средствами, не всегда успешные в силу того, что воплощение предлагаемых на государственном уровне идей, которые способствовали бы формированию общей идентичности, сталкивается с серьезными препятствиями.
Одной из серьезных причин такой ситуации является социокультурная поляризация и, как следствие этого, нетерпимость. Будучи прямым следствием неспособности примирить те или иные этнические, социокультурные и конфессиональные различия, она стала сегодня крупнейшим препятствием на пути становления общенациональной российской идентичности. Эта тенденция характерна не только для России. Радикальная модернизация всех общественных отношений, осуществляемая в пределах очень короткого исторического периода, неизбежно приводит к обострению ряда проблем - политических, экономических, культурных, социально-психологических, межнациональных и межконфессиональных. В современных условиях фокус внимания все больше смещается в область взаимодействия различных социально-экономических, политических, социокультурных тенденций, которые определяют параметры отношений между человеком и природой, государством и обществом, властью и индивидом.
Первым шагом на пути решения проблемы наметившегося социокультурного размежевания, как полагают авторы книги, должен стать обстоятельный анализ текущей ситуации. Попытка
подобного анализа представлена в первой главе книги - «Неуправляемое религиозное возрождение и проблема социокультурного размежевания». Социокультурное пространство социума и его региона можно охарактеризовать как множество субъектов культуры и социальности, которые устойчиво связаны с определенной территорией, воздействуют на ее объекты и взаимодействуют между собой. Их взаимодействие образует социокультурные поля, в которых развиваются центр и периферия, узлы и диффузные рыхлости, горизонтальные и вертикальные структуры, между которыми осуществляется мобильность населения, проживающего на данной территории. Определенные результаты взаимодействия представляют собой наблюдаемый (визуальный) слой социокультурного ландшафта, на котором вырастает идентичность населения с теми или иными ареалами социокультурного пространства. Интенсивность идентичности зависит от социокультурных смыслов ареала, от физической близости / отдаленности его субъектов друг от друга, от характера и скорости коммуникации между ними. Символическое, предметное и институциональное пространства региона тесно переплетаются.
По мнению авторов, картографирование, или визуализация проблемы, в значительной степени облегчает ее понимание, а в конечном счете и поиск приемлемого решения. В книге дано картографирование итогов религиозного возрождения в постсоветской России, которое, как они считают, позволило выявить наиболее узкие места и проблемные точки, на которые в первую очередь следует обратить внимание. Было проанализировано распределение религиозных организаций по территории городов и районов в субъектах Российской Федерации, расположенных в пределах Южного федерального округа (в границах до 2010 г.). В 299 муниципальных образованиях действовало более 5200 религиозных организаций, из них было зарегистрировано примерно 3500.
Несомненный интерес для нас представляет анализ распределения религиозных организаций по территории Дагестана. Как отмечается в книге, высокий уровень религиозности характерен для обществ с традиционной культурой. «Возможно, не случайно по числу мечетей Дагестан вернулся к показателям начала XX в. По сравнению с тем же периодом "русские" регионы имеют на душу населения в среднем в пять раз меньшее число религиозных организаций. Уровень религиозности (по крайней мере, в том, что касается числа мечетей на душу населения) сопоставим с таковым в странах исламского мира. Например, аналогичные показатели
демонстрирует 70-миллионная Турция с ее 80 тыс. мечетей, тогда как в России с населением 141 млн. человек насчитывается порядка 30 тыс. религиозных организаций».
Изменения этноконфессионального ландшафта Юга России, произошедшие в постсоветской России, характеризуются авторами как расширение зоны ислама за счет традиционных территорий распространения православия и буддизма. Наиболее зримо эта динамика проявляется в сельской местности, где постепенно нарастает присутствие мусульман и снижается доля православных и буддистов. Подобные изменения несут определенный конфликтный заряд. Соприкосновение двух этнокультурных полей - исламского и православного - создает напряжение, проявляющееся в эпизодических конфликтах.
Вторая глава книги называется «Терроризм и исламские ценности на Северном Кавказе». В ней авторы рассматривают возможные сценарии развития военно-политической ситуации на Северном Кавказе в связи с реальной угрозой терроризма и религиозно-политического экстремизма в регионе. За последние годы лидеры сепаратистов изменили свою стратегию и идеологию. Наиболее значимым фактором в этой связи представляется деятельность консолидированного террористического подполья, опирающегося на идеологию радикального ислама. До недавнего времени комплекс социально-политических и экономических проблем южного макрорегиона рассматривался учеными в качестве главной угрозы безопасности и основного препятствия для устойчивого развития, в то время как деятельность террористического подполья квалифицировалась всего лишь как один из вызовов стабильности и безопасности государства и общества. Усилению террористического подполья способствуют также недоверие к действующей власти со стороны значительной части населения, концентрация в обществе протестной энергии. По мнению авторов, существует риск исламизации Северо-Кавказского региона по афганскому сценарию.
Нельзя не согласиться с мнением авторов монографии, что исламское возрождение - процесс стихийный, несмотря на стремление региональных и зарубежных игроков использовать его в своих интересах, влиять на его развитие для дестабилизации ситуации на Северном Кавказе. Тем не менее значительную роль в развитии событий по неблагоприятному сценарию сыграли действия самой федеральной власти, сделавшей ставку на поддержку традиционного ислама в качестве противовеса исламу радикаль-
ному. Неожиданные последствия всегда будут сопутствовать принимаемым решениям при отсутствии долгосрочной стратегии, при ситуационном реагировании.
Многие эксперты и ученые в постсоветский период ориентировали власть на оказание поддержки традиционному исламу. Эта идея, со своей стороны, лоббировалась на региональном и федеральном уровнях исламским духовенством северокавказских республик. И если последнее вместе с поддержкой властей получало доступ к ресурсам влияния, то результатом становилось усиление влияния исламского образа жизни, исламских ценностей на жизнь северокавказских обществ. Религиозная пропаганда, направленная в первую очередь на молодежь, вместе с приобщением ее к основам веры, к исламской культуре, нравственности, одновременно формировала косный, догматический тип мышления, авторитарно-консервативные, традиционалистские стратегии социального поведения.
Несомненно, что региональные власти рассчитывали, что поддержка традиционных исламских деятелей продлит их пребывание у власти. От себя добавим, что во многом их поведение копировало заигрывание с религиозными деятелями федеральной власти, целью которой было использование всей палитры политических влияний на все слои населения с целью сохранения своих позиций. В результате непродуманной и неуправляемой пропаганды традиционалистских ценностей религиозная идеология захватила освободившуюся нишу, тем самым были созданы благоприятные идеологические условия для распространения в СевероКавказском регионе религиозного экстремизма вкупе с сепаратистскими устремлениями. Поддерживая неконтролируемый процесс возрождения традиционного ислама, власть не учла, что способность пробудить и способность управлять религиозным возрождением - не одно и то же.
Отметим, что в книге сделаны достаточно объективные и обоснованные выводы, иногда поражающие своей прямотой и критическим отношением. «Процесс религиозного возрождения был пущен на самотек. Местные власти рассчитывали тем самым завоевать симпатии населения и упрочить свое положение. Однако идеи самоорганизации и саморегулирования религиозной сферы себя не оправдали: "джинн был выпущен из бутылки". И ситуация вышла из-под контроля. Складывается абсурдная ситуация: с целью борьбы с распространением радикальных идей республиканские и местные власти санкционируют усиление религиозной
пропаганды со стороны традиционных структур. Как можно бороться с исламским радикализмом с помощью фактической исла-мизации?».
Авторами подробно исследуются причины исламизации молодежи на Северном Кавказе. В постсоветский период молодежь оказалась предоставленной самой себе, в отличие от советского времени, когда государство брало на себя заботу о подрастающих поколениях, о реализации энергии молодежи в общественно полезной сфере. В результате выросло целое поколение молодых людей, основой мировоззрения которых стала религия. Подавляющее число участников современного террористического подполья на Северном Кавказе составляют 15-20-летние молодые люди, сильно отличающиеся по своим идейным установкам от поколения 25-30-летних, придерживающихся более светских и умеренных взглядов. Исламисты опасны тем, что они имеют вполне конкретную цель - осуществление исламистского политического проекта, т.е. захвата политической власти. Эти идеи становятся вполне реальным оружием, особенно когда в обществе не создано внятных, разделяемых большинством населения идеологических приоритетов развития. Результатом исламского возрождения на Северном Кавказе стало появление целого поколения, чрезвычайно восприимчивого к идеям радикального ислама.
Как отмечают авторы книги, в последние годы мы столкнулись только с первыми результатами исламского возрождения на Юге России. В действие пришел своеобразный механизм культурной инерции, и чтобы преодолеть создавшееся положение, потребуются длительные усилия. Одной из важнейших является задача последовательного утверждения светских ценностей в сфере образования, политике, СМИ, образе жизни. Согласимся, что культурные факторы, в отличие от социально-экономических, способны оказывать несопоставимо более глубокое влияние на жизнь общества, определять траекторию его развития на длительную перспективу.
Третья глава книги посвящена исследованию различных сетевых религиозных сообществ в регионе. Традиционно они квалифицируются как протестанты, однако это качественно новое явление, обозначаемое как неопротестантизм, который объединяет баптистов, евангельских христиан, адвентистов, Свидетелей Иеговы, пятидесятников и др. Обращает на себя внимание тот факт, что особенно интенсивно многочисленные западные вероисповедания представлены в районах «цветных» революций, на территориях,
имеющих большое геополитическое и геостратегическое значение, в регионах, выступающих объектами притязания внешних сил.
Если до 1991 г. неопротестантские проповедники вели масштабную миссионерскую деятельность по всему миру, исключая страны исламского мира и СССР, то с распадом Советского Союза для них открылось новое пространство для деятельности. На данный момент в России совокупная доля этих конфессий от общего числа религиозных организаций достигает 25-40%, а число верующих исчисляется сотнями тысяч.
Сегодня этнически в составе российских неопротестантов абсолютно преобладают русские украинцы. Однако нельзя утверждать, что другие народы Юга России обладают духовным иммунитетом по отношению к любым версиям неопротестантизма. Среди евангельских христиан, неопятидесятников, адвентистов, Свидетелей Иеговы есть адыгейцы, армяне, евреи, немцы, калмыки, корейцы, осетины, лезгины и представители других национальностей. Таким образом, неопротестанты являются весомой частью конфессионального ландшафта Юга России.
Несомненно справедливым является вывод авторов, что религиозный фактор будет оказывать важное влияние на общественно-политическую ситуацию на Юге России, в том числе и на Северном Кавказе. Приводится широкий перечень возможных негативных последствий этого влияния, среди которых, к примеру, такие, как размежевание, снижение лояльности, архаизация, рост насилия, терроризм.
Ограничивающим фактором, который бы упорядочил религиозное возрождение, в настоящее время могла бы стать соответствующая политика федеральной власти, что не означает ограничения религиозной свободы, а всего лишь предполагает защиту ценностей светского общества и государства. Отметим, что книга рассчитана не только на управленцев-практиков и специалистов, изучающих данную проблематику, но и на широкий круг читателей.
Рецензию подготовила Г.И. Юсупова, доктор философских наук (Региональный центр этнополитических исследований ДНЦ РАН). «Вестник Дагестанского научного центра», Махачкала, 2011 г., № 43, с. 138-142.
