CC BY
107
Вестник ДВО РАН. 2007. № 4
Л.А.ГАРЕТОВА, С.И.ЛЕВШИНА, Д.Н.ЮРЬЕВ
Влияние р. Сунгари на загрязнение р. Амур органическими веществами: гидрохимическая и микробиологическая оценки
Представлены данные о содержании органического вещества по физико-химическим и микробиологическим показателям в воде по продольному и поперечному профилю участка среднего Амура, включающего устье р. Сунгари (КНР) в период ледостава и открытой воды 2000—2002 гг. На основе результатов сравнительного анализа качества воды р. Амур выше и ниже устья р. Сунгари дана оценка экологического состояния среднего Амура.
Influence of the Sungary River on bioorganic matter pollution of the Amur River: hydrochemical and microbiological assessment. L.A.GARETOVA, S.I.LEVSHINA, D.N.YURIEV (Institute for Water and Ecological Problems, FEB RAS, Khabarovsk).
Some data on the organic matter concentration in longitudinal and cross profiles of the middle Amur River, including the mouth of the Sungary River, within the period of freeze-up and open water of2000—2002 are provided. Assessment of ecological state of the Middle Amur is given based on the results of comparative analysis of the Amur River water quality above and below the mouth of the Sungary River (China).
Амур является трансграничной рекой, его бассейн располагается на территории трех государств - России (53% площади бассейна), Китая (43%) и Монголии (4%). В систему Амура входит около 200 притоков, один из крупнейших - р. Сунгари (длина 1800 км, площадь бассейна 540 тыс. км2), которая находится полностью на территории северо-восточного Китая. Общий речной сток с территории КНР, включая Сунгари, в р. Амур составляет 69 км3/год [11]. Информация о составе химического стока для российских исследователей остается закрытой. Целью настоящего исследования является оценка экологического состояния р. Амур в зоне влияния р. Сунгари.
Растворенное органическое вещество (РОВ) может поступать в водные экосистемы с водосборной территории, со стоками различных производств и продуцироваться непосредственно в водоеме в результате фотосинтеза и деструкции органики. Микрофлора водоемов при биохимическом окислении РОВ за счет освобождающейся энергии создает собственную биомассу. Кроме того, микроорганизмы в водных экосистемах осуществляют трансформацию и деструкцию как автохтонных, так и аллохтонных органических веществ. В период ледостава из-за недостатка света, лимитирующего развитие фитопланктона, роль микроорганизмов в выработке органического вещества (ОВ) возрастает.
В настоящее время для выявления степени антропогенного загрязнения все большее значение приобретают комплексные исследования, сочетающие в себе как физико-химические методы, так и методы биологической индикации. Преимущество последних обусловлено более быстрой ответной реакцией гетеротрофных микроорганизмов на поступление ОВ в водную среду.
ГАРЕТОВА Людмила Александровна - кандидат биологических наук, ЛЕВШИНА Светлана Ивановна, ЮРЬЕВ Дмитрий Николаевич - кандидат биологических наук (Институт водных и экологических проблем ДВО РАН, Хабаровск).
Гидрохимические и микробиологические исследования проводились в период ледостава и открытой воды в 2000-2002 гг. на трех станциях р. Амур, расположенных выше (с. Нагибово) и ниже (села Ленинское и Нижнеспасское) устья р. Сунгари (рис. 1). В связи с тем, что граница между Россией и КНР проходит по фарватеру р. Амур, работы проводились на полустворах - от российского берега до стрежня (границы). Пробы воды объемом 1 л отбирались батометром БМ-48 с глубины 0,5 м. Для микробиологических анализов пробы отбирались в стерильные емкости объемом 0,5 л. Анализ воды проводили по следующим показателям: цветность (Цв.) по ГОСТу 3351-74 [3], перманганатная окисляемость (ПО), химическое потребление кислорода (ХПК) [9], содержание нефтепродуктов [10]. Для пересчета значений ХПК на содержание общего органического углерода в воде (Сорг) использовали коэффициент 0,375 [2]. О степени ароматизации органического вещества в воде судили по отношению ПО/ХПК [17]. Высокие значения этого показателя указывают на поступление в воду веществ большей степени ароматизации (гумусовой природы), а низкие - малоцветного ОВ, природа которого может быть как автохтонной, так и техногенной. Оценка концентрации ОВ проводилась согласно классификации речных вод О. А. Алекина [1]. Среди микробиологических показателей определяли общую численность гетеротрофного бактериопланктона (ОЧГБ), фенолрезистентных бактерий (ФРБ) и эвтрофной группы сапрофитов на соответствующих питательных средах [7]. Результаты выражались в численности колониеобразующих единиц (КОЕ) в 1 мл воды. Об интенсивности процессов трансформации азотсодержащих ОВ судили по количеству микроорганизмов цикла азота: аммонифицирующих (АБ) и нитрифицирующих (НБ) бактерий [7], содержанию аммонийных, нитратных и нитритных ионов, растворенного кислорода [15] в воде р. Амур.
Данные химических и микробиологических анализов обрабатывались средствами пакета программы ЕХСЕЬ-97.
Общее содержание органических веществ
Содержание органических веществ в геохимической классификации вод занимает более высокий таксон по сравнению с ионным составом, так как различающиеся по качеству и количеству РОВ водные объекты могут иметь близкий состав неорганических ионов [12].
Одним из показателей содержания ОВ в водных экосистемах является цветность, обусловленная присутствием окрашенных органических веществ (главным образом гу-миновых и фульвокислот) и соединений неорганического происхождения (железа и некоторых других металлов). Дополнительную окраску могут давать сточные воды некоторых предприятий. По данным Г.И. Погодаева, для вод р. Амур весьма характерны высокие, особенно в периоды весеннего половодья и летне-осенних паводков, значения цветности (до 200 град) [14].
Зимой в исследуемые годы цветность амурской воды выше устья р. Сунгари (ст. 1) в среднем оценивалась как повышенная (до 90 град) и изменялась по створу незначительно. Максимальное ее значение за период ледостава наблюдалось в марте 2001 г. (рис. 2).
Ниже устья р. Сунгари (ст. 2) более интенсивная окраска воды наблюдалась ближе к левому, российскому, берегу. Та же картина была и в период открытого русла (рис. 2). Еще ниже по течению (ст. 3) колебания цветности по створу за весь период наблюдений были заметно меньше, что свидетельствует о частичном перемешивании водных масс Амура и Сунгари. Установлено, что амурские воды более цветные, чем сунгарийские, что позволяет дифференцировать водные массы рек на отрезке от с. Ленинское (ст. 2) до с. Нижнеспасское (ст. 3).
Распределение РОВ по показателям ПО, ХПК и ОЧГБ в воде р. Амур неравномерно (рис. 3). Содержание легкоокис-ляемого ОВ по поперечному профилю реки на ст. 2 и 3 уменьшалось, что указывает на присутствие среди ОВ белков, аминокислот, углеводов, органических кислот и т. д., доступных для утилизации микроорганизмами. Иная картина происходит с показателями ХПК и ОЧГБ. Значения их в зоне влияния р. Сунгари (ст. 2, 3) увеличивались по поперечному профилю реки , что может быть связано с присутствием в сунгарийских водах ОВ трудноокисляемых фракций, утилизируемых адаптированной частью микробного сообщества.
За весь период исследования ОЧГБ на ст. 1 не превышала 70 000 КОЕ/мл, а концентрация растворенного кислорода была более 10 мг/дм3 [18]. В период ледостава 2000-2001 гг. на ст. 2 значения ОЧГБ на стрежне были выше, чем у левого берега, в декабре - в 12 раз, январе - в 230, феврале - 44, марте - в 600 раз. Концентрация растворенного кислорода при этом снижалась с 8 до 4 мг/дм3, что указывает на интенсификацию микробиологического окисления ОВ в воде на стрежне реки.
На ст. 3 показатели ОЧГБ и ХПК были ниже, чем на ст. 2. Тенденция к их увеличению от левого берега к середине реки сохраняется, но количественные показатели меньше за счет смешения водных масс Амура и Сунгари. Концентрация кислорода в период ледостава здесь снижалась с 9 до 6 мг/дм3.
Максимальные значения ХПК превышали ПДК для рыбохозяйственных и рекреационных зон водных объектов [13, 16] в зимний период в 1,6 раза, а в период открытой воды - в 1,2-2 раза.
Таким образом, значительное увеличение ХПК и ОЧГБ и снижение ПО от левого берега к стрежню ниже устья Сунгари указывают на поступление в воду р. Амур ОВ антропогенных стоков из р. Сунгари, способных утилизироваться широким спектром адаптированных гетеротрофных бактерий. О поступлении хозяйственно-бытовых сточных вод свидетельствует резкое увеличение численности сапротрофных микроорганизмов в воде
Рис. 2. Цветность воды р. Амур: 1-3 - в период ледостава 2000-2001 г. 1) январь, 2) февраль, 3) март; 4) в мае 2001 г. Здесь и далее по оси абсцисс - расстояние от левого берега, м
Рис. 3. Динамика химических и микробиологических показателей в воде р. Амур в январе 2001 г.: 1) общая численность гетеротрофного бактериопланктона, 2) химическое потребление кислорода, 3) перманганатная окисляемость
на стрежне до 75 000 КОЕ/мл, независимо от сезона. По микробиологической классификации вода р. Амур на стрежне ниже устья р. Сунгари характеризуется как «грязная» (V класс качества) [4].
Зимой на ст. 2 ближе к китайскому берегу отмечалось массовое развитие водного гри-ба-психрофила Ьерйшкш ¡аСшБ, который, в отличие от фитопланктона, активно развивается при низких температурах и отсутствии освещенности в воде, богатой легкоокис-ляемым ОВ, и служит индикатором сильного органического загрязнения (полисапроб). На участках рек с быстрым течением Ь. ¡айеш обычно играет положительную роль, поглощая из воды лишнюю органику и тем самым очищая загрязненные реки. Он поедается рыбами бентофагами (особенно в зимний период) и многими беспозвоночными животными. На участках рек с медленным течением происходят накопление биомассы гриба и ее частичное разложение с выделением токсинов, что приводит к вторичному загрязнению реки. Содержание кислорода в воде при этом резко снижается - до 0,6-1,5 мг/л. Рыбы избегают таких участков [6]. Ранее было показано, что Ь. ¡айеш образует с микроорганизмами мощное сообщество организмов-деструкторов, развивающееся на богатом органическом субстрате хозяйственно-бытовых и промышленных сточных вод [19]. Среди микроорганизмов этого сообщества присутствовали бактерии, резистентные к фенолу в концентрации 2 г/л. Следовательно, среди продуктов метаболизма и разложения гриба были соединения фенольного ряда, что при обильном развитии Ь. ¡айеиБ приводит к дополнительному загрязнению воды этой группой органических веществ.
Азотсодержащие вещества. Выше устья р. Сунгари (ст. 1), независимо от сезона, распределение по створу аммонифицирующих (АБ) и нитрифицирующих (НБ) микроорганизмов цикла азота и соответствующих биогенных элементов было равномерным. Численность АБ за период исследования не превышала 7000 КОЕ/мл, НБ - 5000 КОЕ/мл. В течение ледостава (с января по март 2001 г.) численность АБ увеличилась в 4,2 раза, НБ - в 23 раза. На стрежне ст. 1 содержание биогенных элементов было невысоким (табл. 1). В течение ледостава отмечалось снижение содержания нитратных и нитритных ионов и некоторое увеличение концентрации ионов аммония. Следует отметить, что на всем исследуемом участке Амура вклад в формирование качества воды левобережной части оказывают крупные левые притоки Зея и Бурея, природные воды которых характеризуются достаточно высоким содержанием биогенных элементов, органических веществ гумусовой природы и растворенного кислорода [8, 18].
Таблица 1
Среднемесячные показатели содержания биогенных элементов в воде на стрежне р. Амур
в 2000 и 2001 гг. [18]
Год, месяц Содержание ионов, мг/дм3
N0; N0,"
2000, март декабрь 2001, январь февраль март декабрь 0,69 / 3,07 0,90 / 0,55 -0,32 / 1,89 0,61 / 0,91 0,014 / -0,31 / 1,82 0,46 / 0,88 0,010 / 0,105 0,33 / 1,93 0,39 / 0,43 0,008 / 0,093 0,40 / 3,11 0,16 / 0,32 0,06 / 0,155 0,35 / 1,1 1,56 / 3,96 0,012 / 0,014
Примечание. Данные в числителе - выше устья р. Сунгари (ст. 1), в знаменателе - ниже устья (ст. 2), прочерк - не определяли.
Ниже устья р. Сунгари (ст. 2) по мере удаления от левого, российского, берега численность микроорганизмов цикла азота увеличивается (рис. 4). В январе 2001 г. на стрежне ст. 2 численность АБ была в 5, в марте - 15, в мае - 25 раз, а НБ соответственно - в 25,
35 и 25 раз выше, чем на стрежне ст. 1. При этом в период ледостава преобладал процесс микробиологической нитрификации, а после вскрытия льда активизировался процесс аммонификации, на это указывает соотношение численности указанных групп микроорганизмов (рис. 4). Это может быть связано с улучшением кислородного режима реки после вскрытия льда, что способствует более полной утилизации накопившихся азотсодержащих органических веществ.
На стрежне ст. 2 в период ледостава содержание аммонийного, нитратного и нитритного азота увеличивалось в 6, 3 и 10 раз соответственно по сравнению с таковым на стрежне ст. 1 (табл. 1), а концентрация растворенного кислорода снижалась более чем в 2 раза [18]. Содержание аммонийного и нитритного азота на стрежне возрастало, достигая в марте максимальных величин - 6,2 и 1,9 ПДК соответственно, что, по-видимому, обусловлено интенсификацией минерализации и деструкции азотсодержащих органических веществ, поступающих с неочищенными стоками с территории КНР.
Еще ниже по течению Амура (ст. 3) численность групп микроорганизмов цикла азота и ОЧГБ (рис. 3) также увеличивается по направлению от левого берега к правому, но эта тенденция выражена слабее, чем на ст. 2, за счет смешения сунгарийских и амурских вод.
Уменьшение массы фитопланктона в ледовый период вызывает увеличение содержания биогенных элементов. Накопление в водной среде нитритов может приводить к образованию нитрозосоединений, в частности нитрозоаминов, которые наряду с другими летучими органическими соединениями являются причиной неприятного «химического» запаха воды и рыбы и обладают канцерогенными свойствами [5].
Ароматические соединения. Сезонная динамика ПО/ХПК и численности фенолре-зистентных бактерий (ФРБ) - показателей наличия в воде ароматических соединений фе-нольного ряда - позволила выявить характер распределения ароматических соединений в русловом потоке ниже слияния рек Сунгари и Амур (рис. 5). В период ледостава 2002 г. (январь, март) отношение ПО/ХПК по поперечному профилю уменьшалось от левого берега (57%) к фарватеру (30%). Более высокие значения ПО/ХПК (> 60 %) у российского берега объясняются наличием вод Зеи и Буреи, богатых гуминовыми веществами. Значение отношения ПО/ХПК менее 30% у правого, китайского, берега свидетельствует о присутствии в воде мало-окрашенных ароматических соединений техногенного характера. В период открытого русла (май 2002 г.) отношение ПО/ХПК по полному поперечному разрезу р. Амур в районе с. Ленинское постепенно уменьшается от левого берега (61%) к правому (32%), что явно свидетельствует о техногенной природе ОВ у китайского берега. Среди этих органических веществ в воде р. Амур присутствуют соединения фе-нольного ряда, о чем свидетельствует
60-| 5040302010-
[Мм
150 350 550 250 450 Январь Март
250 8 00 Май
Рис. 4. Численность аммонифицирующих (светлые столбики) и нитрифицирующих (темные столбики) бактерий в воде р. Амур ниже устья р. Сунгари (с. Ленинское) в 2001 г.
Рис. 5. Численность ФРБ (столбчатая диаграмма) и соотношение ПО/ХПК (кривая) в воде р. Амур ниже устья р. Сунгари в 2002 г.
увеличение численности ФРБ по поперечному профилю реки. В период открытой воды наблюдалось сезонное увеличение активности микробного сообщества, способного усваивать фе-нольные соединения.
Нефтепродукты. Загрязнение нефтепродуктами наиболее опасно из-за их токсичности, высокой стойкости, особенно в холодных водах, и способности распространяться на сотни километров. Их присутствие отрицательно сказывается на органолеп-тических свойствах рыб. ПДК нефти и нефтепродуктов для речных и морских рыбохозяйственных водоемов вне зависимости от сорта и состояния (растворенное, эмульгированное) составляет 0,05 г/л [13].
В марте 2001 и 2002 гг. в р. Амур выше и ниже впадения р. Сунгари было измерено суммарное содержание нефтепродуктов в подледной воде (рис. 6). На контрольном створе (ст. 1) оно составляло в среднем около 0,01 мг/дм3 и изменялось в направлении от российского берега к китайскому незначительно. На стрежне ст. 2 по сравнению с левобережной частью реки в марте 2002 г. содержание нефтепродуктов было выше в 10 раз и превышало ПДК в 2 раза.
Рис. 6. Содержание нефтепродуктов в воде р. Амур 1) выше (с. Нагибово) и 2) ниже (с. Ленинское) устья р. Сунгари в марте 2002 г.
Оценка вклада р. Сунгари в загрязнение р. Амур биогенными и органическими веществами
Поскольку граница с КНР на участке Амура от с. Нагибово до с. Ленинское проходит по фарватеру реки, измерить расходы воды и, соответственно, сток загрязняющих веществ непосредственно выше и ниже устья р. Сунгари не представлялось возможным. Поэтому для оценки вклада р. Сунгари в загрязнение Амура были приняты определенные допущения.
Мы исходили из того, что химический состав воды в створе ст. 1 (с. Нагибово) от левого берега до правого однороден, и тогда средние концентрации веществ, полученные нами для левобережной части, могут быть приняты за средние по всему створу. Так как различия в качестве воды по всем оцененным показателям в левобережной части Амура на ст. 1 и 2 отсутствуют, мы приняли, что по мере добегания воды от с. Нагибово до устья р. Сунгари заметных изменений среднего содержания химических компонентов в воде Амура не происходит.
Показатели расходов воды и концентрации веществ в полном створе на ст. 3 (с. Нижнеспасское) с учетом допущений будем считать характерными для стока, который является суммой двух стоков веществ: с водами Амура в створе ст. 1 и с водами Сунгари в устье (ст. 2). Этот сток назовем фактическим.
Умножив средние концентрации веществ на ст. 1 на расход воды на ст. 3, рассчитаем их сток (назовем его расчетным), который имел бы место при условии, что р. Сунгари не оказывает никакого влияния на качество воды р. Амур, т.е. при условии, что химический состав воды Амура и Сунгари в месте их слияния совершенно одинаков.
Отняв расчетный сток от фактического, получаем сунгарийскую часть стока веществ на ст. 3. Выразив результат в процентах, получим вклад Сунгари в загрязнение р. Амур по конкретному веществу или показателю (табл. 2).
Таблица 2
Расчет доли р. Сунгари в стоке веществ р. Амур в феврале 2001 г.
Химические компоненты Расход воды р. Амур на ст. 3 (1790 м3/с)
Фактический сток, т/сут Расчетный сток*, т/сут Доля р. Сунгари
т/сут %
С ** 283,1 115,2 166,8 58,9
мо2- 6,0 1,24 4,76 79,3
мо3- 94,2 27,9 66,4 70,5
щ,+ 4 133,0 51,2 81,8 61,5
* - по измеренным расходам в створе с. Нижнеспасское и средним концентрациям компонентов в створе с. Нагибово.
** - рассчитано умножением значений ХПК на коэффициент 0,375 [2].
Расчеты показывают, что вклад р. Сунгари в загрязнение Амура весьма значителен. Зимой расход воды в устье р. Сунгари не превышает 1/4 от расхода воды р. Амур после их слияния. Тем не менее для большинства компонентов доля Сунгари в их сумме оказалась заметно больше 50%. По расчетным данным, в марте по сравнению с февралем отмечалось возрастание трансграничной составляющей в общем стоке загрязняющих веществ. Так, по нитритам вклад р. Сунгари возрос до 90,1%, по нитратам - до 75,5, по аммонийному азоту - до 73,4%. Это может быть связано с возрастанием в марте поступления загрязняющих веществ в р. Сунгари с талыми водами.
В большей степени р. Сунгари загрязняет Амур нитритами - 80-90 % всего их объема. Они могут поступать со сточными водами предприятий, использующих в технологическом процессе нитритные соли (например, производство органических красителей). Однако нитриты - неустойчивые компоненты, и в поверхностных водах они быстро окисляются. Резкое же увеличение численности микроорганизмов и концентрации нитритов от левого берега к правому на ст. 2 свидетельствует о том, что возрастание стока нитритов обусловлено главным образом бактериальной минерализацией привносимых органических веществ и нитрификацией.
Велика доля р. Сунгари и в загрязнении Амура аммонийным азотом (до 73%), нитратами (до 70%). Возрастание количества этих соединений на ст. 3 (с. Нижнеспасское) также связано с микробиологическим окислением органических веществ трансграничного происхождения.
Поскольку в период ледостава сток органических и биогенных веществ с водосборной площади практически прекращается, повышение их нагрузки может быть связано только с поступлением в р. Сунгари хозяйственно-бытовых и производственных сточных вод.
Заключение
Данные гидрохимических анализов (Цв, ПО, ХПК, ПО/ХПК, содержание биогенных элементов, растворенного кислорода), содержание нефтепродуктов и микробиологические показатели, характеризующие интенсивность микробиологического преобразования и трансформации органических и биогенных веществ природного и антропогенного происхождения, свидетельствуют о неблагоприятной обстановке на среднем Амуре ниже устья р. Сунгари. Показатель ХПК на стрежне р. Амур в зимний период превышал ПДКрыб хоз в 1,6 раза, а в период открытой воды - в 1,2 раза. Максимальное превышение ПДК аммонийного и нитритного азота составило 6,2 и 1,9 раза соответственно. Такая картина указывает на то, что основная доля растворенного кислорода используется для окисления трудноминерализуемых органических соединений, поступающих со стоками
в р. Сунгари и далее в Амур. Согласно ГОСТу 17.1.3.07-82, вода на стрежне и в правобережной части р. Амур по численности сапрофитов характеризовалась как «грязная» (V класс качества), а по количеству мицелия Ь. 1айеш как «очень сильно загрязненная» (VI класс).
Таким образом, менее полноводная р. Сунгари вносит решающий вклад в загрязнение Амура.
Авторы выражают признательность сотруднику ИВЭП ДВО РАН В.И.Киму за предоставление данных по расходам воды р. Амур в зимний период.
ЛИТЕРАТУРА
1. Алекин О. А. Основы гидрохимии. Л.: Гидрометеоиздат, 1970. 440 с.
2. Алекин О.А., Семенов А.Д., Скопинцев Б.А. Руководство по химическому анализу вод суши. Л.: Гидрометеоиздат, 1984. 360 с.
3. ГОСТ 3351-74. Вода питьевая. Методы определения вкуса, запаха, цветности и мутности. М.: Изд-во стандартов, 2001. С. 276-282.
4. Государственный контроль качества воды. М.: Изд-во стандартов, 2001. С. 130-131.
5. Жигунова Л.Н. Закономерности образования и мониторинг нитрозосоединений в окружающей среде: автореф. дис. ... д-ра техн. наук. Минск, 2002. 69 с.
6. Кузнецов Е.А. Грибные и грибоподобные организмы морских, солоноватых и пресноводных водоемов. М.: Академия цветоводства, 2003. 120 с.
7. Кузнецов С.И., Дубинина Г.А. Методы изучения водных микроорганизмов. М.: Наука, 1989. 228 с.
8. Левшина С.И. Гуминовые и фульвокислоты в речных водах Приамурья // Биогеохимические и геоэкологические процессы в экосистемах. Вып. 15. Владивосток: Дальнаука, 2005. С. 226-231.
9. Лурье Ю.Ю. Аналитическая химия промышленных сточных вод. М.: Химия, 1984. 447 с.
10. Методика выполнения измерений массовой концентрации нефтепродуктов в природных и сточных водах методом ИКС. ПНД Ф 14.1:2.5-95. М.: ГКРФ по охране окружающей среды, 2000. 14 с.
11. Мордовин А.М. Водные ресурсы Приамурья и их распределение по территории // Природные ресурсы Забайкалья и проблемы природопользования: науч. конф., 10-15 сент. 2001 г., Чита. Чита: ЧИПР СО РАН, 2001. С. 105-106.
12. Перельман А.И. Геохимия. М.: Высш. шк., 1989. 528 с.
13. Перечень рыбохозяйственных нормативов: предельно допустимых концентраций (ПДК) и ориентировочно безопасных уровней воздействия (ОБУВ) вредных веществ для водных объектов, имеющих рыбохозяйственное значение. М.: ВНИРО, 1999. 303 с.
14. Погодаев Г.И. Сезонное распределение органических веществ в водах рек Амурского бассейна // Вопр. географии Дальнего Востока. Хабаровск, 1973. № 13. С. 100-105.
15. Руководство по химическому анализу природных вод суши. Л.: Гидрометеоиздат, 1977. 546 с.
16. Санитарные правила и нормы охраны поверхностных вод от загрязнения. СанПиН 2.1.980-00. М.: Минздрав России, 2000. 23 с.
17. Скопинцев Б.А., Гончарова И.А. Использование значений отношений различных показателей органического вещества природных вод для его качественной оценки // Современные проблемы региональной и прикладной гидрохимии. Л.: ГИМИЗ, 1987. С. 95-117.
18. Шестеркин В.П., Шестеркина Н.М. Роль реки Сунгари в формировании химического состава воды Среднего Амура в зимнюю межень // Биогеохимические и гидроэкологические оценки наземных и пресноводных экосистем. Вып. 13. Владивосток: Дальнаука, 2003. С. 106-120.
19. Юрьев Д.Н., Гаретова Л.А., Шестеркин В.П., Сиротский С.Е. О массовом развитии гриба Ьер1отйш 1ас1еш в р. Амур в период ледостава // Геохимические и биогеохимические процессы в экосистемах Дальнего Востока. Владивосток: Дальнаука, 1999. С. 156-164.
