CC BY
15
УДК: 616.89-008
ВЛИЯНИЕ ПРОГРЕДИЕНТНОСТИ АЛКОГОЛЬНОЙ ЗАВИСИМОСТИ НА СУИЦИДОЛОГИЧСКИЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ ПАЦИЕНТОВ
А.В. Меринов, Т.А. Меденцева
ФГБОУ ВО «Рязанский государственный медицинский университет им. акад. И.П. Павлова» Минздрава России, г. Рязань, Россия
Контактная информация
Меринов Алексей Владимирович - доктор медицинских наук, доцент (SPIN-код: 7508-2691, ORCID iD: 0000-0002-1188-2542, Researcher ID: M-3863-2016). Место работы и должность: профессор кафедры психиатрии ФГБОУ ВО «Рязанский государственный медицинский университет им. акад. И.П. Павлова» Минздрава России. Адрес: 390026, Россия, г. Рязань, ул. Высоковольтная, д. 9. Телефон: (4912) 754373. Электронный адрес: merino-valex@gmail. com
Меденцева Татьяна Александровна - клинический ординатор (SPIN-код: 3049-1785, ORCID iD: 00000002-6093-3166, Researcher ID: B-5928-2018). Место работы и должность: клинический ординатор кафедры психиатрии ФГБОУ ВО «Рязанский государственный медицинский университет им. акад. И.П. Павлова» Минздрава России. Адрес: 390026, Россия, г. Рязань, ул. Высоковольтная, д. 9. Телефон: (4912) 754373. Электронный адрес: tatiana_medentseva@mail. ru
Цель исследования - работа посвящена изучению влияния прогредиентности алкогольной зависимости на суицидологические характеристики пациентов. Материалы и методы. Исследована суицидологическая характеристика группы респондентов, имеющих высокопрогредиентную степень алкогольной зависимости (n=62). В качестве группы сравнения были использованы респонденты со средней степенью алкогольной зависимости (n=72). Результаты исследования. Данные исследования убедительно демонстрируют, что респонденты исследуемой группы имеют более высокий суицидальный потенциал. Суицидальные попытки в анамнезе обнаружены у 61,3% пациентов против 15,3% в контрольной группе. Суицидальные мысли были выявлены у 71,0% респондентов, страдающих высокопогредиентной алкогольной зависимостью. У группы со средней прогредиентностью суицидальные мысли встречались у 15,3% опрошенных. Также исследуемую группу характеризует высокая встречаемость эпизодов депрессии (у 64,5% против 20,83% в группе контроля). Выводы. Обнаруженные данные говорят в пользу того, что респонденты с высокой степенью прогредиентности алкогольной зависимости представляют собой в суицидальном плане весьма специфичную группу и нуждаются в разработке особых превентивных и поствентивных мероприятий.
Ключевые слова: алкогольная зависимость, прогредиентность, аутоагрессивность, суицидология, наркология
Алкогольная зависимость и связанная с ней повышенная смертность - тревожные и болезненные проблемы современности [1-5]. Одной из наиболее значимых составляющих метаалкогольной смертности является гибель в результате различного рода аутоагрессивных действий [1-4, 6]. Среди больных алкогольной зависимостью суицидальная смертность составляет от 7 до 15% по самым приблизительным данным наркологического учёта [7, 8]. В популяции суицидентов доля больных алкогольной зависимостью составляет от 30% до 60% [1, 2, 9]. Исследования жизненного риска суицида [8, 10] свидетельствуют о том, что при алкоголизме этот риск составляет 7%, что превышает соответствующий показатель у больных с аффективными расстройствами (6%) и шизофренией (4%). Исследователей давно интересует вопрос соотношения клинико - динамических характеристик заболевания и выраженности суицидального риска [3, 11], а также создания спецификации «суицидогенной» алкогольной зависимости [9, 12-14].
За последние годы разрабатывались разнообразные типологии больных алкогольной зависимости. Среди ряда относительно сходных исследований известность приобрела модель С.Я. С1ош^ег [15, 16]. Он выделял два типа больных алкогольной зависимостью: подверженный влиянию среды - тип I и, встречающийся только у мужчин, - тип II. У больных алкоголизмом I типа зависимость развивается после 25 лет без спонтанно возникающей потребности в алкоголе, и лишь изредка сопровождается физической агрессивностью и конфликтами с законом. Они часто демонстрируют зависимость от алкоголя и утрату контроля, а также чувство вины и страх перед алкоголизмом. Зависимость у больных II типа развивается очень рано, часто имеется спонтанное влечение к алкоголю, имеется высокая готовность к физической агрессии и частые конфликты с законом. Их психическая зависимость от алкоголя и сознание вины из-за пьянства выражены незначительно. Именно второй тип в сознании
наркологов «ассоциирован», в частности, с аутоагрессивным поведением [11, 15, 17].
Отдельно стоит отметить большую роль отечественных психиатров в исследовании особенностей развития зависимости от алкоголя. Степень прогредиентности [16, 18] является одним из самых надёжных критериев для понимания динамики алкогольной зависимости и оценки прогноза заболевания. Обычно выделяют три формы течения алкоголизма: с высокой, средней и низкой прогредиентностью. Ещё в 1907 г. А.М. Коровин писал, что у одних больных алкоголизм развивается быстро, а у других - медленно. В существующей литературе подробно описана корреляция клинической картины заболевания, терапевтические характеристики больных в зависимости от типа прогредиентности заболевания [18]. В понимании как специалистов, так и обывателей «высокая прогредиентность» плотно ассоциируется с неблагоприятным течением и прогнозом заболевания. Логичным было бы предположить наличие взаимосвязи между суицидальной активностью пациента, страдающего алкогольной зависимостью, и злокачественностью течения заболевания, что оценивалось рядом авторов [13, 14], однако речь шла о возрасте формирования болезни, а не прогредиентности. Комплексной суицидологической оценки пациентов с различной степенью прогредиентности до настоящего времени не осуществлялось, несмотря на очевидную практическую пользу, возможно, имеющихся связей для наркологической и суицидологической практик. Это диктует необходимость тщательного изучения влияния прогредиентности алкогольной зависимости на формирование аутоагрессивных характеристик пациентов, с целью создания более очерченной дифиниции больных зависимостью с повышенным риском суицидального поведения.
Исходя из вышесказанного, целью проведённого исследования был поиск статистически значимых отличий в суицидологическом «профиле» между группами пациентов, страдающих алкогольной зависимостью, с разной степенью прогредиентности. В работе мы изучили как суицидальные, так и несуицидаль-
ные формы аутоагрессивности личности, предикторы аутоагрессивного поведения и ряд личностно-психологических характеристик, значимых для суицидологии.
Материалы и методы исследования.
Для решения поставленных задач было обследовано 134 респондента, страдающего алкогольной зависимостью. Из них количество пациентов, имеющих высокопогредиентную степень алкогольной зависимости, составило 62 человека. В качестве группы сравнения использовались пациенты, страдающие алкогольной зависимостью, со средней степенью прогредиентности - в количестве 72 человек.
Средний возраст респондентов в исследуемых группах составил: для больных высоко-прогредиентной алкогольной зависимостью -42,3±4,0 года, для обследуемых со средней степенью - 41,7±4,5 года.
В качестве диагностического инструмента использовался опросник для выявления ауто-агрессивных паттернов и их предикторов в прошлом и настоящем [111. В качестве инструмента для оценки личностных характеристик респондентов использован тест преобладающих механизмов психологических защит (LSI) Плутчека-Келлермана-Конте. Диагностика синдрома алкогольной зависимости производилась по МКБ-10. Прогредиентность алкогольной зависимости оценивалась по критериям Г.В. Морозова и Н.Н. Иванца (1981) [16, 181.
Для решения поставленной задачи было произведено «фронтальное» сравнение всех изучаемых признаков между группами (суицидологических, личностно-психологических). Статистический анализ и обработку данных проводили посредством параметрических и непараметрических методов математической статистики с использованием критериев Стьюден-та, х2. Выборочные дескриптивные статистики в работе представлены в виде М±т (средней ± стандартное квадратичное отклонение).
Результаты и их обсуждение.
Проанализируем представленность суицидальных паттернов поведения в исследуемых группах. Соответствующие данные приведены в таблице 1.
Таблица 1
Основные статистически значимые отличия в отношении суицидальных паттернов в исследуемых группах
Признак Высокая прогредиентность (n=62) Средняя прогредиентность (n=72) Значение критерия х2
n % n %
Суицидальная попытка в анамнезе *19 61,3 11 15,3 22,22
Суицидальные мысли в анамнезе *22 71,0 11 15,3 30,87
Примечание: *P<0,01
Значимые отличия в отношении предикторов аутоагрессивного поведения
Таблица 2
Признак Высокая прогредиентность (n=62) Средняя прогредиентность (n=72) Значение 2
n % n % критерия х
Желание обращения к специалисту в области психического здоровья *6 19,35 4 5,56 4,7
Суицид родственников **11 35,48 10 13,89 6,23
Эпизоды депрессии *20 64,52 15 20,83 18,43
Эпизоды пережитого насилия **14 45,16 15 20,83 6,34
Агрессивность *20 64,52 30 41,67 4,53
Страх собственной смерти *11 35,48 41 56,94 3,99
Примечание: *Р<0,05; **Р<0,01
Из представленных данных видно, что у респондентов с высокой прогредиентностью алкогольной зависимости суицидальные попытки встречались значительно чаще (почти в четыре раза). Аналогичные показатели наблюдаются и в отношении суицидальных мыслей. Этот факт в определённой степени совпадает с данными других исследований в этой области, касающихся посмертной оценки возможных предикторов суицидального поведения [4, 19]. Учитывая, что наше исследование касалось ныне живущих респондентов (без учёта возможных суицидальных потерь в когорте), данный факт является крайне настораживающим феноменом в плане повторения суицидальной попытки, фатальный риск которой, значительно выше в группе лиц, имевших её в прошлом [14, 20, 21].
Что касается иных проявлений аутоагрес-сивного поведения, то среди них статистически значимых отличий между группами обнаружено не было. На первый взгляд, это кажется весьма странным при такой яркой выраженности различий в отношении суицидальных паттернов поведения. Напомним, что несуицидальные виды аутоагрессии являются наиболее социально приемлемыми и «медленными» эквивалентами гибели в отличие от суицида -быстрого и «эффективного» варианта прервать свою жизнь [22]. Вероятно, именно последний способ реализации антивитального потенциала является наиболее характерным для больных высокопрогредиентной алкогольной зависимо-
Отличия личностно-психологических
стью, что согласуется с похожими данными, приводимыми другими авторами [4, 7, 14].
В таблице 2 представлены обнаруженные отличия в отношении предикторов аутоагрессивного поведения. Хорошо видно, что исследуемую группу больных алкогольной зависимостью в значительно большей степени характеризует целый ряд важных предикторов ауто-агрессивного поведения, таких как: желание обращения к специалисту в области психического здоровья, наличие родственников, покончивших жизнь самоубийством, депрессивные эпизоды. Частота эмоциональных расстройств, как предиктора высокого суицидального риска при алкогольной зависимости, уже неоднократно обсуждалась ранее [23], однако её плотная связь с прогредиентностью, на наш взгляд, нуждается в дальнейшем изучении.
Также, на наш взгляд, стоит отметить ещё одну интересную особенность, касающуюся предикторов аутоагрессивного поведения, -частоты наличия страха собственной смерти у респондентов в группе сравнения. Страх умереть является одним из сдерживающих факторов в реализации антивитальных (в том числе и суицидальных) импульсов человека [8]. Характерно, что отсутствие данного защитного, по своей сути, психологического конструкта мы обнаруживаем именно в исследуемой группе, что согласуется с высокой суицидальной активностью респондентов в анамнезе, обнаруженной в данном исследовании.
Таблица 3
характеристик респондентов, M±m
Признак Высокая прогредиентность (n=62) Средняя прогредиентность (n=72) P<
Защитный механизм «Вытеснение» 6,0±2,6 4,4±2,5 0,05
Защитный механизм «Регрессия» 6,7±3,2 5,6±2,9 0,03
Защитный механизм «Замещение» 6,4±3,2 4,4± 2,9 0,05
В таблице 3 представлены значимые отличия, касающиеся ряда психологических характеристик респондентов.
Группа пациентов с высокопрогредиент-ной алкогольной зависимостью отличается частотой использования таких защитных психологических механизмов, как «Вытеснение», «Регрессия» и «Замещение». Они относятся к инфантильным, невротическим защитным механизмам и отражают уровень личностной организации индивида, в данном случае - его недостаточную зрелость и личностную структурированность. Любопытна частота использования такого защитного механизма как замещение (смещение), суть которого заключается в том, что проявление аффективного импульса (чувства), например, гнева переадресовывается от более угрожающего предмета, ситуации или человека к менее угрожающему, то есть, на относительно безобидный объект.
Склонность исследуемой группы направлять агрессию не только вовне (их гетероагрес-сивность - см. табл. 2), но и на себя (суицидальные попытки и мысли - см. табл. 1), свидетельствует о том, что часто смещение импульса направлено против себя самого. Враждебные чувства, испытываемые к другим, переадресуются себе, что вызывает ощущение подавленности и осуждение самого себя, то есть, можно с большой уверенностью предположить, что психологическая защита в данном случае несёт деструктивный, разрушающий характер.
Оговоримся, что данный «набор» защитных механизмов статистически значимо отличает группу сравнения (больных алкогольной зависимостью мужчин со средней прогредиентно-стью заболевания) от мужчин, не страдающих алкогольной зависимостью [11, 12]. В данной работе наглядно продемонстрировано, что исследуемая группа в их отношении демонстрирует ещё более выраженную «приверженность».
Стоит отметить ещё одну особенность, выявленную в проведённом исследовании. Речь
Литература:
1. Положий Б.С. Суицидальное поведение (клинико-энидемиологические и этнокультуральные аспекты). М.: РИО «ФГУ ГНЦ ССП им. В.П. Сербского», 2010. 232 с.
2. Мерипов А.В., Шустов Д.И. Влияние суицидальных тепдеп-ций у страдающих алкогольной зависимостью мужчин на аутоагрессивное несуцидальное поведение, психологические феномены и аддиктивные расстройства. Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 20i2; 5: 44-S.
3. Родяшип Е.В., Зотов П.Б., Габсалямов И.Н., Умапский М.С. Алкоголь среди факторов смертности от внешних причин. Суицидология 20i0; i: 2i-3.
4. Frances R.J., Franklin J., Flavin D.K. Suicide and alcoholism // Amer. J. Drug Alcohol Abuse. 19S7. V.13, № 3. P. 327-34i.
5. Разводовский Ю.Е. Алкогольные отравления и гендерный градиент ожидаемой продолжительности жизни в Беларуси. Девиантология. 20i7; i (i): i9-24.
идёт о наличии в родительской семье злоупотребляющего алкоголем отца или матери, что иногда рассматривается в качестве просуици-дального фактора [S, 13]. Вывод, априори, напрашивался сам собой: количество семей с алкогольным анамнезом будет существенно выше в группе пациентов с высокопрогреди-ентной алкогольной зависимостью. В нашем исследовании обнаружилось, что количество родителей, имеющих алкогольную зависимость, в группах, было практически идентичным. В группе с высокой прогредиентностью -S0,7% (n=25), средней прогредиентностью -69,4% (n=50).
Можно предположить, что влияние рассматриваемого параметра в ряде случаев может переоцениваться, и наличие алкогольной зависимости у одного или обоих родителей не оказывает существенного влияния как на скорость прогрессирования аналогичного заболевания в будущем у их детей, так и на их суицидологический профиль.
В заключении отметим, что высокопрогеди-ентная алкогольная зависимость в наркологическом и суицидологическом планах больше напоминает II тип алкоголизма по C.R. Cloninger [i5] и заслуживает дальнейшего изучения.
Выводы:
1. Пациенты, страдающие высокопрогре-диентной алкогольной зависимостью, являются группой с заметно более высоким суицидальным потенциалом.
2. Нам представляется, что выявление в процессе обследования степени прогредиент-ности алкогольной зависимости, является важным моментом для составления целостного представления о суицидологическом статусе пациента.
3. Респонденты с высокой степенью про-гредиентности представляют собой в суицидологическом плане весьма специфическую группу и нуждаются в разработке особых превентивных и поствентивных мероприятий.
References:
1. Polozhiy B.S. Suitsidalnoe povedenie (kliniko-epidemiologicheskie i etnokulturalnyie aspektyi). M.: RIO «FGU GNTs SSP im. V.P. Serbskogo», 2010. 232 s. (in Russ)
2. Merinov A.V., Shustov D.I. Vliyanie suitsidalnyih tendentsiy u stradayuschih alkogolnoy zavisimostyu muzhchin na autoagres-sivnoe nesutsidalnoe povedenie, psihologicheskie fenomenyi i addiktivnyie rasstroystva. Zhurnal nevrologii i psihiatrii im. S.S. Korsakova. 20i2; 5: 44-S. (in Russ)
3. Rodyashin E.V., Zotov P.B., Gabsalyamov I.N., Umansky M.S. Alcohol among the factors of mortality from external causes. Sui-cidology. 20i3; i: 2i-3. (in Russ)
4. Frances R.J., Franklin J., Flavin D.K. Suicide and alcoholism // Amer. J. Drug Alcohol Abuse. 19S7. V.13, № 3. P. 327-34i.
5. Razvodovsky Yu.E. Fatal alcohol poisonings and gender gap in life expectancy in Belarus. Deviantology. 20i7; i (i): i9-24. (in Russ)
6. Разводовский Ю.Е., Немцов А.В. Алкогольная составляющая снижения смертности в России после 2003 г. Вопросы наркологии. 2016; 3: 63-70.
7. Miller N.S., Mahler J.C., Gold M.S. Suicide risk associated with drug and alcohol dependence. J. Addict. Dis. 1991; 3: 46-61.
8. Suicide. An unnecessary death. ed.: D. Wasserman. London, UK: Martin Dunitz, 2001. 286 p.
9. Nace E.P., Saxon J., Shore J.N. A Comparison of Borderline and Nonborderline Alcoholic Patients. Arch. Gen. Psychiatry. 1983; 1: 54-56.
10. Murphy G.E., Wetzel R.D. The lifetime risk of suicide in alcoholics. Arch. Gen. Psychiatr. 1990; 47 (4): 383-392.
11. Меринов А.В. Роль и место феномена аутоагрессии в семьях больных алкогольной зависимостью. ФГБОУ ВО РязГМУ Минздрава России. СПб.: «Экспертные решения», 2017. 192 с.
12. Меринов А.В. Аутоагрессивное поведение супругов в семьях мужчин, страдающих алкогольной зависимостью. Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 2017; 117 (9): 26-30.
13. Schulsinger F. A prospective study of young men at high risk for alcoholism, social and psychological characteristics. Arch. Gen. Psychiatry. 1986; 23: 755-60.
14. Schuckit M.A. Primary men alcoholics with histories of suicide attempts. J. Stud. Alcohol. 1986; 1: 78-81.
15. Cloninger C.R. Genetic heterogeneity and classification of alcoholism. Adv. Alcohol. andSubst. Abuse. 1988; 7: 3-16.
16. Иванец Н.Н. Руководство по наркологии. М.: ИД Медпрак-тика-М, 2002. 948 с.
17. Buydens-Branchey L. Age of alcoholism onset. II. Relationship to susceptibility to serotonin precursor availability. Arch. Gen. Psychiatr. 1989; 46 (3): 231-6.
18. Морозов Г.В., Иванец Н.Н. Влияние личностного фактора на прогредиентность хронического алкоголизма. «Алкоголизм (клинико-терапевтический, патогенетический и судебно-психиатрический аспекты)». М., 1981. С. 3-8.
19. Немцов А.В., Шелыгин К.В. Самоубийства и потребление алкоголя в России, 1956-2013 гг. Суицидология. 2016; 7 (3): 3-12.
20. Ваулин С.В. Терапия суицидального поведения. Врач. 2011; 14: 72-4.
21. Ваулин С.В., Алексеева М.В. Факторы, определяющие тактику и стратегию оказания помощи лицам, совершившим суицидальную попытку. Психическое здоровье. 2009; 7: 21-8.
22. Пилягина Г.Я. Особенности патогенеза эквивалентной формы саморазрушающего поведения. Суицидология. 2013; 4 (3): 36-48.
23. Biro M., Selakovic-Bursic S., Kapamadzija В. The role of depressive disorder in the suicidal behavior of alcoholics. Crisis. 1991; 12 (1): 64-8.
6. Razvodovskiy Yu.E., Nemtsov A.V. Alkogolnaya sostavlyayuscha-ya snizheniya smertnosti v Rossii posle 2003 g. Voprosyi narkologii. 2016; 3: 63-70. (in Russ)
7. Miller N.S., Mahler J.C., Gold M.S. Suicide risk associated with drug and alcohol dependence. J. Addict. Dis. 1991; 3: 46-61.
8. Suicide. An unnecessary death. ed.: D. Wasserman. London, UK: Martin Dunitz, 2001. 286 p.
9. Nace E.P., Saxon J., Shore J.N. A Comparison of Borderline and Nonborderline Alcoholic Patients. Arch. Gen. Psychiatry. 1983; 1: 54-56.
10. Murphy G.E., Wetzel R.D. The lifetime risk of suicide in alcoholics. Arch. Gen. Psychiatr. 1990; 47 (4): 383-392.
11. Merinov A.V. Rol i mesto fenomena autoagressii v semyah bol-nyih alkogolnoy zavisimostyu. FGBOU VO RyazGMU Minzdra-va Rossii. SPb.: «Ekspertnyie resheniya», 2017. 192 s. (in Russ)
12. Merinov A.V. Autoagressivnoe povedenie suprugov v semyah muzhchin, stradayuschih alkogolnoy zavisimostyu. Zhurnal nevrologii i psihiatrii im. S.S. Korsakova. 2017; 117 (9): 26-30. (in Russ)
13. Schulsinger F. A prospective study of young men at high risk for alcoholism, social and psychological characteristics. Arch. Gen. Psychiatry. 1986; 23: 755-60.
14. Schuckit M.A. Primary men alcoholics with histories of suicide attempts. J. Stud. Alcohol. 1986; 1: 78-81.
15. Cloninger C.R. Genetic heterogeneity and classification of alcoholism. Adv. Alcohol. and Subst. Abuse. 1988; 7: 3-16.
16. Ivanets N.N. Rukovodstvo po narkologii. M.: ID Medpraktika-M, 2002. 948 s. (in Russ)
17. Buydens-Branchey L. Age of alcoholism onset. II. Relationship to susceptibility to serotonin precursor availability. Arch. Gen. Psy-chiatr. 1989; 46 (3): 231-6.
18. Morozov G.V., Ivanets N.N. Vliyanie lichnostnogo faktora na progredientnost hronicheskogo alkogolizma. «Alkogolizm (kliniko-terapevticheskiy, patogeneticheskiy i sudebno-psihiatricheskiy aspektyi)». M., 1981. S. 3-8. (in Russ)
19. Nemtsov A.V., Shellugin K.V. Suicides and alcohol consumption in Russia, 1959-2013. Suicidology. 2016; 7 (3): 3-12. (in Russ)
20. Vaulin S.V. Terapiya suitsidalnogo povedeniya. Vrach. 2011; 14: 72-4. (in Russ)
21. Vaulin S.V., Alekseeva M.V. Faktoryi, opredelyayuschie taktiku i strategiyu okazaniya pomoschi litsam, sovershivshim suitsidal-nuyu popyitku. Psihicheskoe zdorove. 2009; 7: 21-8. (in Russ)
22. Pilyagina G. Pathway aspects of equivalent form of self-destructive behaviour. Suicidology. 2013; 4 (3). 36-48. (in Russ)
23. Biro M., Selakovic-Bursic S., Kapamadzija B. The role of depressive disorder in the suicidal behavior of alcoholics. Crisis. 1991; 12 (1): 64-8.
INFLUENCE OF ALCOHOL DEPENDENCE PROMOTION ON SUICIDOLOGICAL CHARACTERISTICS OF PATIENTS
A.V. Merinov, T.A. Medentseva
Ryazan State Medical University named after acad. I.P. Pavlov, Ryazan, Russia; mermovalex@gmail.com
Abstract: Aim. The work is devoted to the study of the influence of alcohol dependence on the suicidological characteristics of patients. Materials and methods: A group of respondents with a high-degree of alcohol dependence was investigated (n=62). As the comparison group, respondents with an average degree of alcohol dependence were studied (n=72). Results: The results of the study convincingly demonstrate that respondents of the study group have a higher suicidal potential. Suicidal attempts in the anamnesis were found in 61.3% of patients compared to 15.3% in the control group. Suicidal thoughts were detected in 71.0% of respondents who suffer from highly-dependent alcohol dependence. In a group with moderate progredness, suicidal thoughts occurred in 15.3% of the respondents. Also, the study group is characterized by a high incidence of depressive episodes (64.5% versus 20.83% in the control group). Conclusions: The findings suggest that respondents with a high degree of progredness of alcohol dependence are a very specific group in the suicidal plan and need special preventive and postural measures. Key words: alcohol dependence, progredness, autoaggressiveness, suicidology, narcology
Финансирование: Исследование не имело спонсорской поддержки. Конфликт интересов: Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Для цитирования: Меринов А.В., Меденцева Т.А. Влияние прогредиентности алкогольной зависимости на суицидоло-
гичские характеристики пациентов. Суицидология. 2018; 9 (1): 62-66. For citation: Merinov A.V., Medentseva T.A. Influence of alcohol dependence promotion on suicidological characteris-
tics of patients. Suicidology. 2018; 9 (1): 62-66. (In Russ)
