CC BY
29
Вестник международных организаций. 2022. Т. 17. № 1. С. 96-113 Научная статья УДК 327.7:339.97
doi:10.17323/1996-7845-2022-01-04
Влияние политики лидеров цифровизации -членов «Группы двадцати» на механизмы международного регулирования и условия развития цифровой экономики1
А.В. Шелепов
Шелепов Андрей Владимирович — к.э.н., с.н.с. Центра исследований международных институтов Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации (РАНХиГС); Российская Федерация, 119034, Москва, Пречистенская наб., д. 11; 8Ие1ероу-av@ranepa.ru
Аннотация
В условиях повышения значимости цифровой экономики (ЦЭ) усиливается конкуренция за цифровые технологии и решения, влияние на нормы, стандарты и механизмы ее регулирования. Это влияние распределяется неравномерно — лидеры цифровизации, прежде всего ключевые члены «Группы двадцати», имеют существенные преимущества, наращивая потенциал регулирования ЦЭ через последовательное включение выработанных ими стандартов и норм сотрудничества в документы многосторонних институтов, таких как «Группа двадцати», ОЭСР, ВТО, ООН. Россия, напротив, в настоящее время не оказывает существенного влияния на важнейшие аспекты регулирования ЦЭ на глобальном и региональном уровне.
В статье представлены оценки влияния политики ведущих членов «двадцатки» (США, Канада, Великобритания, ЕС, Япония, Республика Корея, Китай, Индия) на условия развития и регулирование ЦЭ, на основе которых предложены рекомендации в отношении политики России по конкретным аспектам регулирования (развитие цифровой инфраструктуры, кибербезопасность, регулирование цифровых платформ, регулирование глобальных стабильных валют и выпуск цифровых валют центральных банков, регулирование потоков данных, политика в отношении искусственного интеллекта) на национальном уровне, а также участию в деятельности «Группы двадцати» и других многосторонних институтов.
Анализ показал, что рассмотренные страны — лидеры цифровизации оказывают основное влияние на развитие ЦЭ через определение условий деятельности на внутренних цифровых рынках и участие в формировании новых глобальных стандартов и правил. По направлениям создания цифровой инфраструктуры, обеспечения кибербезопасности, формирования подходов к управлению данными прослеживается тенденция усиления противоречий в подходах США, Великобритании, Японии и частично ЕС и Кореи, с одной стороны, и России, КНР и Индии — с другой. Основная рекомендация по этим направлениям связана с усилением координации в рамках БРИКС для выработки общей позиции и ее совместного продвижения в «Группе двадцати» и других институтах. Рекомендации по трем другим аспектам регулирования связаны с использованием опыта лидеров цифровизации при реализации политики России для минимизации рисков, исходящих от конкурентов, и укрепления позиций в глобальной ЦЭ.
Ключевые слова: цифровая экономика, «Группа двадцати», кибербезопасность, цифровые платформы, цифровые валюты центральных банков (ЦВЦБ), управление потоками данных, искусственный интеллект (ИИ)
1 Статья поступила в редакцию 03.02.2022.
Благодарности: статья подготовлена в рамках выполнения научно-исследовательской работы государственного задания РАНХиГС.
Для цитирования: Шелепов А.В. Влияние политики лидеров цифровизации — членов «Группы двадцати» на механизмы международного регулирования и условия развития цифровой экономики // Вестник международных организаций. 2022. Т. 17. № 1. С. 96—113 (на русском и английском языках). doi:10.17323/1996-7845-2022-01-04
Введение
В контексте усиления роли цифровой экономики (ЦЭ) в преодолении связанного с пандемией COVID-19 кризиса и обеспечении экономического роста обостряется конкуренция за цифровые технологии и решения. Одновременно растет соперничество за влияние на регулирование ЦЭ и условия ее развития в различных областях. Результаты этого соперничества за цифровое превосходство и сотрудничества в области цифрового равенства определят баланс сил в будущем экономическом порядке.
Россия пока не оказывает значительного влияния на важнейшие аспекты регулирования ЦЭ, такие как трансграничный обмен данными, обеспечение конфиденциальности и защиты прав потребителей, обеспечение безопасности критической цифровой инфраструктуры, развитие и применение искусственного интеллекта, регулирование цифровых рынков и др. Одновременно ведущие развитые страны наращивают свой потенциал регулирования цифровой экономикой, в том числе через последовательное включение выработанных ими стандартов и норм сотрудничества в документы многосторонних организаций («Группы двадцати», ВТО, ООН), таким образом формируя глобальный рынок на основе своих стандартов и создавая дополнительные возможности для своих технологических компаний, продуктов, услуг и разработок на международном рынке. В этой связи основная цель данной статьи — оценка влияния подходов ведущих государств на условия развития и регулирование ЦЭ и выработка рекомендаций в отношении политики России по конкретным аспектам регулирования на национальном уровне, а также участия в деятельности «Группы двадцати» и других многосторонних институтов.
Исходя из данной цели была сформирована выборка экономик — лидеров цифровизации: Великобритания, США, Канада, ЕС, Япония, Республика Корея, Индия, Китай. Отбор выполнен на основании экспертной оценки потенциала влияния (в частности, в анализ были включены основные страны «Группы семи» и БРИКС, имеющие возможность согласования позиций и их дальнейшего продвижения в более представительных институтах) и совокупности данных международных рейтингов развития ЦЭ (табл. 1), как по фактическим значениям показателей, так и исходя из рейтингов с отсутствием распределения по позициям — например, в рейтинге ОЭСР Going Digital Toolkit такие страны, как Великобритания, США и Канада, находятся выше остальных государств по большинству показателей. Вместо отдельных стран Европы в анализ был включен ЕС, активно наращивающий потенциал регулирования ЦЭ на наднациональном и международном уровне.
В статье рассматриваются механизмы влияния каждой из отобранных стран и ЕС в шести приоритетных областях, которые, по нашему мнению, обеспечивают наибольшие возможности для продвижения стандартов и регулирования через многосторонние механизмы: развитие цифровой инфраструктуры; обеспечение кибербезопасно-
сти; регулирование цифровых платформ; регулирование цифровых валют, в том числе выпуска цифровых валют центральных банков; политика в отношении потоков данных; политика в области искусственного интеллекта (ИИ).
Таблица 1. Позиции стран в международных рейтингах развития ЦЭ
США Канада ЕС (Германия) Великобритания Япония Корея Индия Китай Россия
ITU ICT Development Index 16 29 12 5 10 2 134 80 45
WBG Digital Adoption Index 27 36 6 23 8 4 92 74 28
WEF Network Readiness Index 4 11 8 10 16 12 67 29 43
IMD World Digital Competitiveness Ranking 1 13 18 14 28 12 46 15 42
UN E-Government Development Index 9 28 25 7 14 2 100 45 36
Доля сектора ИКТ в ВВП, % 5,0 3,4 3,8 4,1 5,7 8,4 5,1 4,8 2,2
Место в мире по абсолютному объему сектора ИКТ 1 11-20 3 (ЕС) 7 4 5 6 2 11-20
Источник: Составлено авторами на основе данных соответствующих рейтингов.
Влияние стран-лидеров на условия развития и регулирование цифровой экономики и рекомендации для России
Стремление к глобальному лидерству как основа влияния
Важно отметить, что большинство из стран выборки в своих стратегических документах явно ставят цели глобального лидерства в ЦЭ. Так, властями Великобритании в 2021 г. сформулированы задачи по обеспечению конкурентоспособности национальной экономики как глобального хаба цифровизации и данных в новых условиях геоэкономических и геополитических сдвигов, системной конкуренции, стремительных технологических изменений, транснациональных вызовов и продолжающегося воздействия последствий пандемии [Gov.UK, 2021а]. Национальная киберстратегия США постулирует тезис о том, что «влияние Соединенных Штатов в киберпростран-стве связано с... технологическим лидерством» [President of the United States of America, 2018]. ЕС стремится к глобальному лидерству в сфере регулирования ЦЭ, а Япония и Корея принимают системные меры по сохранению лидерства в сфере цифровых технологий. Стратегические планы КНР также предусматривают превращение страны в глобальную кибердержаву, лидирующую в мире по ряду направлений цифровизации и способную активно влиять на международные цифровые стандарты. Для достижения этих целей указанные страны активно используют торговую и инвестиционную политику, помощь развитию, ресурс участия в деятельности стандартоустанавливаю-
щих организаций (например, Международной организации по стандартизации (ИСО) и Международного союза электросвязи (МСЭ)) и других международных институтов. В то же время такие страны, как Индия и Канада, напрямую не ставят цели международного лидерства в стратегических документах, приоритизируя решение внутренних задач цифрового развития. Соответственно, степень их влияния на глобальное регулирование ЦЭ относительно ниже, однако подходы этих стран также должны учитываться Россией при реализации проектов двустороннего сотрудничества и выработке собственного регулирования.
Развитие цифровой инфраструктуры
Приоритетом для всех рассматриваемых стран является развитие цифровой инфраструктуры. Развертывание инфраструктуры 5G (в случае ЕС также 6G) выполняется преимущественно за счет государственных ресурсов и создания стимулов для инвестиций бизнеса, а также реализации политики вторичного и совместного использования частот и свободного использования радиочастот в соответствии с рекомендациями МСЭ. Такой подход характерен для США, Великобритании, Кореи и Японии. Этот опыт может быть актуален для России, поскольку наиболее удобным с точки зрения коммерческого использования сетей 5G считается диапазон частот 3,4—3,8 ГГц, однако в России такие частоты используют силовые и оборонные структуры, что создает технические препятствия для развития новых технологий [ТАСС, 2021].
Задачи преодоления цифрового разрыва актуальны не только для стран, где эта проблема традиционно стоит остро, таких как Индия, но и для развитых государств. Так, новая администрация США акцентирует необходимость устранения цифрового разрыва с учетом того, что около 30 млн граждан страны живут на территориях, не имеющих доступа к широкополосным сетям, и присутствуют этнические и расовые диспропорции в обеспеченности населения качественным доступом в сеть [The White House, 2021]. Приоритетность развития инфраструктуры еще более выросла в период пандемии COVID-19, что подтверждается одобрением всеми без исключения рассмотренными странами новых проектов и выделением дополнительных ресурсов.
Развитые страны в условиях обострения конкуренции реализуют в области цифровой инфраструктуры подходы, предполагающие сотрудничество с единомышленниками и ограничение возможностей конкурентов. Например, принятый в Великобритании в ноябре 2020 г. Закон о безопасности телекоммуникаций ужесточил требования в части безопасности для провайдеров телекоммуникационных услуг и сетей и усилил полномочия Офиса по коммуникациям, наделив его правом принятия решений в отношении высокорисковых поставщиков [Gov.UK, 2020], к которым фактически, согласно британской позиции, относятся китайские компании. Также большинством стран «семерки» ставится задача по повышению влияния на разработку глобальных телекоммуникационных стандартов, в том числе через увеличение количества своих представителей в международных стандартоустанавливающих структурах, активизацию их работы, усиление стратегической координации между национальными акторами (включая бизнес, правительство и регуляторы) для проведения последовательной политики в международных структурах, укрепления стратегического единства с партнерами, включая формирование консенсуса относительно необходимости обеспечения интероперабельности телекоммуникационных стандартов.
Самый значительный риск для России в этой связи представляет политика ЕС, активно распространяющего свое влияние на соседей, в том числе в рамках Восточного партнерства. Главным инструментом такого влияния является программа EU4Digital
(2019—2022 гг.). Программа направлена на «распространение преимуществ Единого цифрового рынка ЕС на восточные страны — соседи ЕС, оказание им поддержки в снижении тарифов на роуминг, развитие высокоскоростного широкополосного доступа для стимулирования экономики и расширения электронных услуг, гармонизацию цифровых структур в обществе в различных областях: логистика для здравоохранения, создание кибербезопасности, развитие навыков и создание новых рабочих мест в цифровой индустрии» [EU4Digital, n. d.]. Политика ЕС затрагивает в том числе стратегических партнеров России в регионе, включая страны — партнеры по интеграции в рамках ЕАЭС.
Схожие с ЕС цели преследует и Китай, реализующий инициативу Цифрового Шелкового пути [Shen, 2018]. Цифровой Шелковый путь охватывает ряд инициатив, связанных с инфраструктурой, электронной коммерцией, исследовательским сотрудничеством и продвижением китайских стандартов и норм. Развитие инициативы ведет к укреплению позиций Китая, продвижению китайских стандартов и росту зависимости стран, затронутых проектом, от китайской цифровой инфраструктуры. Цифровой Шелковый путь и другие международные проекты КНР активно затрагивают граничащие с Россией страны, включая членов ЕАЭС, осложняя конкуренцию для российских поставщиков цифровой инфраструктуры и усиливая общую экономическую зависимость этих стран от Китая. Однако, в отличие от политики ЕС, в этом случае есть и положительное влияние, связанное с возможностями реализации совместных проектов, таких как сопряжение спутниковых систем навигации ГЛОНАСС и «Байду» и развитие инфраструктуры 5G.
Таким образом, в области формирования цифровой инфраструктуры для России целесообразно укреплять сотрудничество с Китаем с учетом цифровой повестки ЕАЭС и проекта Цифрового Шелкового пути как составной части сопряжения ЕАЭС и Экономического пояса Шелкового пути (ЭПШП), интенсифицировать сотрудничество с партнерами в рамках евразийской интеграции по вопросам гармонизации стандартов, создавать институциональные и правовые основы для реализации цифровой повестки ЕАЭС до 2025 г. и финансировать сокращение цифрового разрыва внутри стран (в том числе и в самой России) и между ними, ограничивая усиление позиций ЕС в регионе.
Кибербезопасность
Создание новой цифровой инфраструктуры тесно связано с вопросами безопасности и конкуренции. Обеспечение кибербезопасности, наряду с развитием инфраструктуры, является важной статьей финансирования ЦЭ для стран, претендующих на статус кибердержав. Например, в 2016—2020 гг. Великобритания выделила на реализацию Стратегии национальной кибербезопасности 1,9 млрд фунтов [NAO, 2021]. Китай ставит задачу к 2023 г. сформировать рынок продуктов и услуг в сфере кибербезопасности в объеме 40 млрд долл. США [Xiong, Zhang, 2021]. Хотя и Великобритания, и Китай ставят перед собой задачи становления как ведущих кибердержав, подходы к реализации этих задач и определению основных угроз отличаются, как и в целом между рассмотренными развитыми странами, с одной стороны, и Индией и Китаем — с другой. Так, Великобритания ставит цель утверждения стратегического превосходства на основе укрепления науки и технологий и консолидации своей позиции как ведущей мировой демократической кибердержавы. В этой связи значительное внимание уделяется киберугрозам, исходящим от других государств, и мерам реагирования на них, включая расширение суверенных возможностей реализации наступательных кибер-операций [Gov.UK, 2016]. ЕС также имеет амбиции по установлению глобальных стан-
дартов кибербезопасности. Россия не входит в число политических союзников ЕС, с ее территории ожидаются кибератаки. ЕС выстраивает сотрудничество либо на своих условиях (как в ОБСЕ), либо в организациях, в которых Россия не представлена (НАТО, ОЭСР). Усиливается риск распространения интересов и ценностей ЕС, которые в последние годы все больше расходятся с российскими, в условиях отсутствия возможности влиять на процесс принятия решений. Китай, в отличие от ЕС, Великобритании и других развитых стран, ставит задачу обеспечения суверенитета над ключевыми и критически важными технологиями, не стремясь при этом к глобальному распространению своих стандартов [Government of the PRC, 2016]. Эта позиция намного более близка российской.
Попытки развитых стран «семерки» продвигать в международных организациях многосторонний подход к управлению Интернетом и усиление многосторонней модели, в противовес тем, кто продвигает альтернативное видение Интернета, контролируемого государством, и воспроизведение национальных границ в киберпространстве, отражают стремление закрепить преимущества существующей системы управления в цифровой сфере и противоречат позиции России о необходимости гарантировать всем государствам равные права на участие в управлении Интернетом [МИД России, 2020]. Более того, Россия, наряду с Китаем, напрямую упоминается в документах стран «семерки» по кибербезопасности как государство, представляющее угрозу [Gov. UK, 2021b]. Соответственно, продвижение их ценностей, норм и правил как глобального стандарта в международных организациях является прямым вызовом для России.
В условиях все большего расхождения интересов и ценностей с Великобританией, ЕС, США и Японией и с учетом их стремления к установлению глобальных стандартов кибербезопасности важно, в дополнение к реализации внутристрановых мер в соответствии со Стратегией национальной безопасности России, обеспечить многостороннее обсуждение соответствующих вопросов в рамках ООН и «Группы двадцати» как главных площадок, использовать сотрудничество в рамках БРИКС для формирования и продвижения консолидированных позиций «пятерки», несмотря на некоторые противоречия между Индией и Китаем, стремиться к усилению содержательного сотрудничества по кибербезопасности в рамках ШОС, содействовать укреплению мер доверия между странами в киберсфере.
Регулирование цифровых платформ
Активное развитие цифровых платформ способствует росту внимания к ним регуляторов всех рассмотренных стран и ЕС. Основной целью регулирования, как правило, является защита интересов локальных поставщиков и потребителей от влияния крупных игроков. Для США и Китая, помимо указанной цели, важной задачей регулирования, хотя и не всегда заявляемой эксплицитно, является ограждение национального рынка от активного выхода на него иностранных платформ, рассматриваемое как вопрос национальной безопасности. При этом одновременно регулирование в этих двух странах в значительной степени направлено и на национальные цифровые платформы, активное развитие которых создает риски для свободной конкуренции.
Доминирующий подход к регулированию цифровых платформ можно проиллюстрировать на примере ЕС. Евросоюз пытается ограничить возможности доминирующего положения крупнейших компаний, на это направлены два законопроекта: Закон о цифровых услугах (ЗЦУ) и Закон о цифровых рынках (ЗЦР). Регулирование цифровых услуг, рынков и платформ необходимо ЕС для того, чтобы контролировать деятельность компаний, которые не имеют прямого представительства в ЕС и не подчиняются
его праву, однако активно собирают и обрабатывают данные граждан, предоставляют им услуги и в целом извлекают выгоду из взаимодействия с европейскими клиентами и потребителями. ЗЦУ вводит различие между онлайн-посредниками, выделяя категорию «очень крупных платформ», определяемых как имеющие более 45 млн пользователей, или 10% населения ЕС. Компании, попадающие в данную категорию, столкнутся с дополнительными правилами в отношении модерации контента и целевой рекламы [EC, 2020b]. Основное бремя новых требований ложится на самых крупных глобальных игроков, которые будут классифицированы как «ворота», согласно выработанному в ЕС определению, зафиксированному в ЗЦР [EC, 2020c]. В результате политика ЕС является недискриминационной по отношению к малым платформам, одновременно устанавливая серьезный контроль и требования подотчетности для крупнейших компаний.
Учитывая трансграничный характер деятельности технологических компаний, ведущие развитые страны усиливают сотрудничество по их регулированию, в том числе через Многостороннюю рамку взаимной помощи и сотрудничества, а также «Группу семи», ОЭСР, Международную сеть по конкуренции (International Competition Network (ICN)), международную сеть по защите потребителя и правоприменению (International Consumer Protection and Enforcement Network (ICPEN)). В отличие от двух рассмотренных выше сфер, общность интересов может способствовать формированию согласованного регулирования цифровых платформ на международном уровне и иметь позитивный эффект для регулирования деятельности платформ в России. Примеры позитивного результата коллективного подхода к регулированию уже есть. Это, например, решение о реформе международных правил налогообложения в условиях ЦЭ, согласованное членами Инклюзивного механизма по реализации Плана «Группы двадцати»/ ОЭСР по противодействию размыванию налоговой базы и выводу прибыли из-под налогообложения (BEPS). Решение предусматривает перераспределение прав на налогообложение избыточной прибыли крупнейших ТНК (20—30% прибыли, полученных свыше установленного уровня) в пользу юрисдикции, в которой осуществляется рыночная деятельность, и введение минимального глобального налога 15% на ТНК [OECD, 2021a].
В целом существует несомненный потенциал позитивного диалога и использования Россией зарубежного опыта по регулированию крупных цифровых платформ. Так, складывающаяся в ЕС схема со строгими правилами по защите прав потребителя, ограничением возможности использовать доминирующее положение на рынке и налогообложением цифрового присутствия или формируемое правительством Великобритании регулирование, включающее определение стратегического для рынка статуса компании, применение кодексов поведения, направленных интервенций в отношении таких компаний и более строгого режима слияний, механизмы мониторинга и запроса информации, наложение штрафов и решения суда [Gov.UK, 2021c], могут быть рассмотрены как функционально близкие, хотя альтернативные по механизму воплощения, требованию основания физического представительства на территории России. Учитывая общность подходов и трансграничный характер деятельности цифровых компаний, для России также важно интегрировать вопросы регулирования цифровых платформ в сотрудничество БРИКС и «Группы двадцати» по цифровой экономике.
Регулирование глобальных стабильных валют и выпуск цифровых валют
центральных банков
В отношении регулирования глобальных стабильных валют (global stablecoin) и выпуска цифровых валют центральных банков (ЦВЦБ) цели центральных банков и министерств финансов России и рассмотренных стран в основном совпадают. Раз-
работка международного регулирования, мониторинга и надзора за глобальной стабильной валютой с учетом ее неизбежного развития необходима для эффективного использования преимуществ и минимизации рисков и может иметь позитивный эффект для России, хотя пока ЦБ не планирует разрешение использования такой валюты в России. В части выпуска и регулирования ЦВЦБ разработка общих подходов в рамках Совета по финансовой стабильности (СФС), Банка международных расчетов, Комитета по платежам и рыночной инфраструктуре, МВФ и «Группы двадцати» также может иметь позитивный эффект, тем более что с учетом высокой степени проработанности вопросов тестирования и внедрения цифрового рубля [Банк России, 2021] Россия могла бы стать одним из лидеров в этой области.
При этом наблюдаются отличия в конкретных страновых подходах к достижению целей регулирования цифровых финансовых активов [Шелепов, 2021]. Подходы рассмотренных юрисдикций к глобальным цифровым валютам можно условно разделить на две группы: предупредительная разработка регулирования с учетом ожидаемого быстрого распространения глобальных стейблкоинов для использования их преимуществ и минимизации рисков, с одной стороны, и введение ограничительных мер, характерное для стран с потенциалом масштабного использования собственной национальной цифровой валюты, с другой. Первый подход характерен для большинства развитых стан, а второй, в частности, для Китая [Ledger Insights, 2021]. Примером первого подхода является стратегия ЕС [EC, 2020a], призванная использовать возможности, предоставляемые цифровыми активами, при одновременном снижении рисков для инвесторов и финансовой стабильности. Целью европейского регулирования является обеспечение правовой определенности в отношении всех криптоактивов, независимо от того, квалифицируются ли они как финансовые инструменты или электронные деньги в соответствии с действующим законодательством или ранее не регулировались. Положение о рынках криптоактивов (MICA) будет охватывать все такие активы, которые в настоящее время не подпадают под существующее законодательство о финансовых услугах, включая глобальные стабильные валюты. Регулирование будет распространяться на весь спектр поставщиков услуг в области криптоактивов, таких как провайдеры, биржи, торговые платформы и эмитенты. Поставщики услуг в сфере криптоактивов должны будут иметь физическое присутствие в ЕС, а перед началом своей деятельности получить предварительное разрешение от национального компетентного органа. На них будут распространяться требования к капиталу, стандарты управления и обязательство отделять активы своих клиентов от собственных активов. К провайдерам криптоактивов также будут предъявляться строгие требования в области кибербезопасности. Соблюдение требований будет контролироваться национальными компетентными органами или Европейской службой банковского надзора. Дополнительные требования для эмитентов глобальных стабильных валют включают обязательство быть официально зарегистрированным, требования к качеству управления и раскрытию информации о механизме стабилизации, правила о конфликте интересов и правила инвестирования.
Что касается ЦВЦБ, их масштабного практического внедрения в рассмотренных странах и ЕС пока не произошло. Из всех этих юрисдикций лишь Китай достиг существенного прогресса в разработке ЦВЦБ, создав условия для ее быстрого запуска на территории всей страны в случае принятия властями соответствующего решения [King, 2021]. Для России актуален опыт стран с различными подходами, поскольку национальное регулирование в соответствующих областях пока формируется. При этом риски негативного влияния со стороны других стран в настоящее время минимальны.
Чтобы максимально использовать преимущества новых финансовых технологий и занять более значимое место в формирующейся системе трансграничных платежей с использованием цифровых валют, России потребуется активизировать работу по дорожной карте «двадцатки» по совершенствованию трансграничных платежей и цифровым валютам центральных банков в международных институтах. Пока лидерство по этим вопросам остается за «семеркой», а в БРИКС, несмотря на заявленные цели реформы международной валютной системы и повышения доли расчетов в национальных валютах, сотрудничество буксует. В рамках разработки национального регулирования вновь может быть полезен опыт ЕС, чей подход к использованию криптоактивов включает отказ от их категоричного запрета при одновременном обеспечении высокой степени контроля над эмитентами.
Регулирование потоков данных
В отношении регулирования потоков данных очевидны растущие межстрановые противоречия, заключающиеся в одновременном провозглашении целей трансграничного перемещения данных, прежде всего развитыми странами, и принятии ограничительных мер для защиты данных, критически важной информации и сохранения конкурентных преимуществ национальных компаний. При этом защита данных — наиболее регулируемая сфера среди рассматриваемых. Соответствующие законы приняты практически во всех странах. В Индии Закон о защите персональных данных рассматривается в парламентском комитете [Dalmia, 2021]. В Китае проходит публичное обсуждение законопроект о защите персональной информации [WilmerHale, 2021].
Рассмотренные развитые страны, аналогично сфере кибербезопасности, продвигают в отношении регулирования данных многосторонний подход, базирующийся на формировании международных режимов управления данными на основе интеропера-бельности стандартов, сопоставимости законодательства и сотрудничества ответственных за данные национальных органов. Это создает возможности для их «компаний работать без дополнительных барьеров на соответствующих рынках и получать преимущества от интернационализации и осуществления операций в глобальном пространстве» [OECD, 2021b]. Однако различия в подходах [Goodman, 2021] и проблемы доверия существуют не только между блоком развитых стран-единомышленников и другими государствами, включая Россию и Китай, но и внутри блока единомышленников [Swire, 2021], что подтверждается буксующей в «двадцатке» инициативой японского председательства по «свободному потоку данных с доверием».
Тем не менее между развитыми странами отмечается значительная степень стратегического единства, что определяется в том числе более чем сорокалетним сотрудничеством по защите конфиденциальности и трансграничных потоков данных в ОЭСР2. Их регулирование в большинстве случаев (в частности в ЕС, Великобритании, США) имеет экстерриториальный характер, определяя общие требования для всех компаний, собирающих или обрабатывающих данные граждан страны, независимо от их местонахождения, обуславливая трансграничную передачу данных решением об адекватности или условиями осуществления надлежащих гарантий, или обязательными корпоративными правилами. В некоторых случаях передача регламентируется двухсторонними соглашениями, например, такими как Privacy Shield между ЕС и США [Privacy Shield,
2 Руководство по защите конфиденциальности и трансграничных потоков личных данных 1980 г. стало первым документом в этой сфере, согласованным на международном уровне, и оказало значительное влияние на политику стран — членов ОЭСР.
n. d.]. В то же время в России, как и в других странах БРИКС, действует требование по локализации [Cory, Dascoli, 2021]. При этом устанавливающий это требование российский 152-ФЗ не имеет экстерриториального характера, не распространяется на нерезидентов, не запрещает передачу данных граждан России. Согласно ст. 12, персональные данные передаются на территории государств, являющихся сторонами Конвенции Совета Европы о защите физических лиц при автоматизированной обработке персональных данных, а для передачи на территории стран, не являющихся сторонами Конвенции, требуется решение об обеспечении адекватной защиты прав субъектов персональных данных3. Тем не менее зарубежные эксперты зачастую оценивают законодательство стран БРИКС как протекционистское, обосновывая призывы к формированию международного регулирования данными без участия России и Китая цифровым авторитаризмом и высокими индексами ограничения данных [Cory, Dascoli, 2021].
Стремление правительств стран «семерки» к созданию глобальной системы управления данными на основе общих ценностей и управления «злонамеренным» влиянием противников (включая Россию и КНР) повышает риски, связанные с формированием международной системы регулирования данных, в которой России будет отведено место изгоя с негативными последствиями для российских компаний и граждан. В этой связи важно повышать активность и качество участия России в диалоге по регулированию управления данными, в том числе в «двадцатке», и усилить работу по достижению многостороннего консенсуса в рамках переговорного процесса ВТО с целью определения международных стандартов трансграничной передачи данных.
Искусственный интеллект
Сквозным приоритетом, связанным со всеми задачами цифрового развития, является продвижение технологий искусственного интеллекта. Великобритания [Gov. UK, 2019], Корея [Government of the Republic of Korea, 2019], Канада [CIFAR, n. d.], Китай [Government of the PRC, 2017] и Россия [Президент России, 2019] реализуют стратегические программы и планы в этой области.
Несмотря на высокую оценку уровня российских разработок в сфере ИИ и представленный в 2019 г. прогноз роста доли ИИ в ВВП России до 0,8% в 2024 г. и 3,6% в 2030 г. [Правительство России, 2019], доля России в мировом рынке ИИ незначительна. Национальная стратегия развития ИИ до 2030 г. не предусматривает мер по активизации участия России в системе международного сотрудничества по ИИ или формированию региональных и глобальных партнерств, а Федеральный проект «Искусственный интеллект» не предполагает финансирования для международного сотрудничества. Без соответствующей поддержки со стороны государства, включая обеспечение взаимодействия с Глобальным партнерством по ИИ, российским участникам формирующейся международной системы будет сложно обеспечить влияние в процессах выработки стандартов и норм и занять сколько-нибудь существенную долю рынка.
Важно также сформировать позицию России по вопросу взаимодействия с Глобальным партнерством по ИИ. Эта структура является одной из многочисленных новых инициатив, призванных способствовать ответственной разработке и использованию ИИ. Важной особенностью Партнерства, отличающей его от других подобных институтов, действующих в формате некоммерческих организаций, является межправитель-
3 Например, соответствия положениям Конвенции Совета Европы действующих в государстве норм права и применяемых мер безопасности персональных данных. См. ст. 12 указанного ФЗ [Федеральный закон № 152-ФЗ, 2021].
ственный характер взаимодействия. Партнерство было создано в 2020 г. при участии стран «семерки», Австралии, ЕС, Мексики, Новой Зеландии, Кореи, Сингапура и Индии. Несмотря на политические разногласия с большинством участников инициативы, для России существуют точки пересечения по вопросам практического сотрудничества в области ИИ. Деятельность Партнерства основывается на рекомендациях ОЭСР по ИИ [OECD, 2019], которые, по сути, поддерживает Россия, поскольку практически идентичные по формулировкам принципы были приняты «Группой двадцати». На текущем этапе деятельность Партнерства не направлена на унификацию подходов к регулированию, предполагая поддержку в первую очередь исследовательского сотрудничества и прикладных разработок. Однако в будущем оно может стать платформой для выработки глобальных правил и стандартов в области ИИ, и в этом случае для учета российских позиций важно подключиться к работе инициативы уже сейчас.
Заключение
Проведенный анализ показал, что рассмотренные страны — лидеры цифровизации оказывают влияние на развитие ЦЭ по двум основным направлениям: через определение условий деятельности на внутренних цифровых рынках и участие в формировании новых глобальных стандартов и правил. Обеспечение процесса цифровой трансформации экономики и общества России требует учета опыта этих стран и последствий их влияния. Анализ влияния стран-лидеров на условия развития ЦЭ позволил сформировать рекомендации для политики России, относящиеся к реализации мер на национальном уровне и продвижению приоритетов цифровой повестки в международных институтах.
По результатам исследования шесть основных сфер цифрового регулирования можно разделить на две группы. По направлениям создания цифровой инфраструктуры, обеспечения кибербезопасности, формирования системы управления данными прослеживается тенденция к усилению противоречий в подходах США, Великобритании, Японии и частично ЕС и Кореи, с одной стороны, и России, КНР и Индии — с другой. По вопросам формирования стандартов и норм разработки и применения ИИ, согласованного регулирования цифровых рынков на международном уровне, международного регулирования, мониторинга и надзора за глобальной стабильной валютой и выпуска цифровых валют центральных банков серьезных концептуальных противоречий между Россией и партнерами по БРИКС и ведущими развитыми странами не наблюдается.
По первой группе сфер следует усиливать координацию в рамках БРИКС с целью выработки общей позиции и ее совместного продвижения в «Группе двадцати» и других институтах. В рамках евразийской интеграции необходимо стимулировать принятие партнерами по ЕАЭС стратегий развития ЦЭ и их максимальную синхронизацию, активизировать сотрудничество по вопросам гармонизации цифровых стандартов, укреплять институциональные и правовые основы цифровой повестки, выстраивая согласованную систему регулирования цифровой среды на союзном и национальном уровнях, обеспечить достаточное финансирование повестки для сокращения цифрового разрыва внутри стран и между ними. Важно использовать синергетический эффект сопряжения проектов в рамках цифровой повестки ЕАЭС и китайской инициативы Цифрового Шелкового пути по наиболее перспективным направлениям, например развитию 5G.
России также следует продолжать продвижение идеи обсуждения и формирования глобальных подходов к кибербезопасности, прежде всего в рамках ООН, усиливать
позиции в рамках ОБСЕ и Совета Европы, используя относительно более благоприятные двусторонние отношения с отдельными членами ЕС. По вопросам управления трансграничными потоками данных важно повышать активность и качество участия России в формировании многостороннего консенсуса в рамках переговорного процесса ВТО по электронной коммерции, также используя ресурс координации со странами, позиции которых наиболее близки российским.
Что касается второй группы сфер, основные рекомендации связаны с использованием опыта рассмотренных стран при реализации политики России. Так, для формирования подхода, балансирующего преференции национальным компаниям и обеспечение справедливой конкуренции в области регулирования крупных онлайн-платформ, продуктивным может быть изучение подходов и взаимодействие на этой основе с ЕС. С учетом опыта ключевых партнеров России по БРИКС — Индии и Китая — «пятерка» может использоваться для координации позиций по ЦВЦБ и другим цифровым активам, способным внести вклад в реализацию более широких целей по реформированию международной финансовой системы. По приоритету развития технологий ИИ, опираясь на опыт рассмотренных стран и ЕС, необходимо предусмотреть финансирование мер по активизации участия России в системе международного сотрудничества и формированию международных партнерств, в том числе взаимодействию в Глобальном партнерстве по ИИ, что позволит не остаться в стороне от наметившегося процесса разработки глобальных принципов в данной области.
Предложенные рекомендации по отдельным направлениям должны опираться на комплекс системных мер. В частности, общей основой укрепления ЦЭ России должно стать создание условий для цифровизации бизнеса, роста цифрового сектора и его экспортного потенциала. С этой целью следует увязать приоритеты развития ЦЭ и национальных инновационных предприятий с российскими программами содействия развитию. Целесообразно усилить меры государственной поддержки вывода отечественных цифровых решений на целевые рынки, в том числе через механизмы «регуля-торных экспортных песочниц», и обеспечить создание дополнительных конкурентных преимуществ через международные партнерства.
Реализация предложенных рекомендаций будет способствовать достижению национальных целей по цифровой трансформации и укреплению позиций в усиливающейся глобальной борьбе за цифровое лидерство.
Список источников
Банк России (2021). Концепция цифрового рубля. Режим доступа: https://cbr.ru/Content/Document/ И1е/120075/сопсер1_08042021.р^ (дата обращения: 15.12.2021).
МИД России (2020). О позиции России на 75-й сессии Генеральной Ассамблеи ООН. 23 июля. Режим доступа: https://www.mid.ru/ru/foreign_po1icy/news/1437475/ (дата обращения: 15.12.2021).
Правительство России (2019). Дорожная карта развития «сквозной» цифровой технологии «Нейротехнологии и искусственный интеллект». Режим доступа: https://digita1.gov.ru/up1oaded/ А^/07102019и^ (дата обращения: 15.12.2021).
Президент России (2019). Указ Президента Российской Федерации от 10 октября 2019 г. № 490 «О развитии искусственного интеллекта в Российской Федерации». Режим доступа: http://www.krem-1in.ru/acts/bank/44731 (дата обращения: 15.12.2021).
ТАСС (2021). Минцифры обсуждает с Минобороны выделение частот 3,4—3,8 ГГц для 50 в Москве. 18 октября. Режим доступа: https://tass.ru/ekonomika/12692801 (дата обращения: 15.12.2021).
Федеральный закон № 152-ФЗ (2021). Федеральный закон от 27 июля 2006 г. (ред. от 2 июля 2021) «О персональных данных» // Законы, кодексы и нормативно-правовые акты в Российской Федерации.
Режим доступа: https://legalacts.ru/doc/152_FZ-o-personalnyh-dannyh/glava-2/statja-12/ (дата обращения: 15.12.2021).
Шелепов А.В. (2021). Обзор политики по регулированию глобальных стейблкоинов и цифровых валют центральных банков в некоторых странах — членах «Группы двадцати» // Вестник международных организаций. Т. 16. № 4. С. 196-222. doi:10.17323/1996-7845-2021-04-09
CIFAR (n. d.). Pan-Canadian AI Strategy. Режим доступа: https://cifar.ca/ai/ (дата обращения: 15.12.2021).
Cory N., Dascoli L. (2021). How Barriers to Cross-Border Data Flows Are Spreading Globally, What They Cost, and How to Address Them. Information Technology & Innovation Foundation. 19 July. Режим доступа: https://itif.org/publications/2021/07/19/how-barriers-cross-border-data-flows-are-spreading-globally-what-they-cost (дата обращения: 15.12.2021).
Dalmia V.P. (2021). India: Personal Data Protection Bill, 2019. Mondaq. 13 January. Режим доступа: https:// www.mondaq.com/india/data-protection/1024292/personal-data-protection-bill-2019#:~:text=The%20 Personal%20Data%20Protection%20Bill,coming%20budget%20session%20of%202021 (дата обращения: 15.12.2021).
EU4Digital (n. d.). Eastern Partnership. Режим доступа: https://eufordigital.eu/discover-eu/eastern-part-nership/ (дата обращения: 15.12.2021).
European Commission (EC) (2020a). Communication From the Commission to the European Parliament, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions on a Digital Finance Strategy for the EU. C0M(2020) 591 final. Brussels. 24 September. Режим доступа: https://eur-lex. europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=CELEX:52020DC0591 (дата обращения: 15.12.2021).
European Commission (EC) (2020b). Proposal for a Regulation of the European Parliament and of the Council on a Single Market for Digital Services (Digital Services Act) and Amending Directive 2000/31/EC. C0M(2020) 825 final. Brussels. 15 December. Режим доступа: https://ec.europa.eu/newsroom/dae/docu-ment.cfm?doc_id=72148 (дата обращения: 15.12.2021).
European Commission (EC) (2020c). Proposal for a Regulation of the European Parliament and of the Council on Contestable and Fair Markets in the Digital Sector (Digital Markets Act) C0M(2020) 842 final. Brussels. 15 December. Режим доступа: https://ec.europa.eu/info/sites/info/files/proposal-regulation-single-market-digital-services-digital-services-act_en.pdf (дата обращения: 15.12.2021).
Goodman M. (2021). Advancing Data Governance in the G7. CSIS Commentary. 2 February. Center for Strategic and International Studies. Режим доступа: https://www.csis.org/analysis/advancing-data-governance-g7 (дата обращения: 15.12.2021).
Gov.UK (2016). National Cyber Security Strategy 2016 to 2021. Режим доступа: https://www.gov.uk/govern-ment/publications/national-cyber-security-strategy-2016-to-2021 (дата обращения: 15.12.2021).
Gov.UK (2019). AI Sector Deal. Режим доступа: https://www.gov.uk/government/publications/artificial-intelligence-sector-deal/ai-sector-deal (дата обращения: 15.12.2021).
Gov.UK (2020). Telecommunications (Security) Bill. Режим доступа: https://www.gov.uk/government/col-lections/telecommunications-security-bill (дата обращения: 15.12.2021).
Gov.UK (2021a). Global Britain in a Competitive Age: The Integrated Review of Security, Defence, Development and Foreign Policy. Режим доступа: https://www.gov.uk/government/publications/global-britain-in-a-competitive-age-the-integrated-review-of-security-defence-development-and-foreign-policy (дата обращения: 15.12.2021).
Gov.UK (2021b). Global Britain in a Competitive Age: The Integrated Review of Security, Defence, Development and Foreign Policy: Foreword From the Prime Minister. Режим доступа: https://www.gov.uk/ government/publications/global-britain-in-a-competitive-age-the-integrated-review-of-security-defence-development-and-foreign-policy/global-britain-in-a-competitive-age-the-integrated-review-of-security-de-fence-development-and-foreign-policy (дата обращения: 15.12.2021).
Gov.UK (2021c). A New Pro-Competition Regime for Digital Markets. 20 July. Режим доступа: https://www. gov.uk/government/consultations/a-new-pro-competition-regime-for-digital-markets (дата обращения: 15.12.2021).
Government of the Peoples' Republic of China (PRC) (2016). The 13th Five-Year Plan for Economic and Social Development of the Peoples' Republic of China 2016-2020. Режим доступа: https://en.ndrc.gov.cn/ policies/202105/P020210527785800103339.pdf (дата обращения: 15.12.2021).
Government of the Peoples' Republic of China (PRC) (2017). Gu6 wt yudn guan yu yln fa xln yl ddi r6n gong zhl n6ng fa zhan gul hud de tong zhl [Notice of the State Council on Issuing the New Generation Artificial Intelligence Development Plan]. Guofa [2017] No. 35. Режим доступа: http://www.gov.cn/zhengce/ content/2017-07/20/content_5211996.htm (дата обращения: 15.12.2021) (in Chinese).
Government of the Republic of Korea (2019). National Strategy for Artificial Intelligence. Режим доступа: https://oecd.ai/en/wonk/documents/korea-national-strategy-for-ai-2019 (дата обращения: 15.12.2021).
King R. (2021). Digital Revolution: Perks of a Global Chinese CBDC // Central Banking. 17 August. Режим доступа: https://www.centralbanking.com/central-banks/currency/7867221/digital-revolution-perks-of-a-global-chinese-cbdc (дата обращения: 15.12.2021).
Ledger Insights (2021). China Warns on Stablecoins as Digital Yuan Users Pass 10 Million. 8 July. Режим доступа: https://www.ledgerinsights.com/china-warns-on-stablecoins-as-digital-yuan-users-pass-10-mil-lion/ (дата обращения: 15.12.2021).
National Audit Office (NAO) (2021). Progress of the 2016-2021 National Cyber Security Programme. Режим доступа: https://www.nao.org.uk/report/progress-of-the-2016-2021-national-cyber-security-programme/ (дата обращения: 15.12.2021).
Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD) (2019). Recommendation of the Council on Artificial Intelligence. OECD/Legal/0449. Режим доступа: https://legalinstruments.oecd.org/en/instru-ments/OECD-LEGAL-0449 (дата обращения: 15.12.2021).
Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD) (2021a). Addressing the Tax Challenges Arising From the Digitalisation of the Economy. OECD/G20 Base Erosion and Profit Shifting Project. 21 July. Режим доступа: https://www.oecd.org/tax/beps/brochure-addressing-the-tax-challenges-arising-from-the-digitalisation-of-the-economy-july-2021.pdf (дата обращения: 15.12.2021).
Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD) (2021b). Mapping Commonalities in Regulatory Approaches to Cross-Border Data Transfers. OECD Trade Policy Paper No. 248. doi: 10.1787/ ca9f974e-en
President of the United States of America (2018). National Cyber Strategy of the United States of America. Режим доступа: https://trumpwhitehouse.archives.gov/wp-content/uploads/2018/09/National-Cyber-Strategy.pdf (дата обращения: 15.12.2021).
Privacy Shield (n. d.). Режим доступа: https://www.privacyshield.gov (дата обращения: 15.12.2021).
Shen H. (2018). Building a Digital Silk Road? Situating the Internet in China's Belt and Road Initiative // International Journal of Communication. Vol. 12. P. 2683-2701. Режим доступа: https://ijoc.org/index.php/ ijoc/article/view/8405 (дата обращения: 15.12.2021).
Swire S. (2021). U.K.'s Post-Brexit Strategy on Cross-Border Data Flows // Lawfare. 1 September. Режим доступа: https://www.lawfareblog.com/uks-post-brexit-strategy-cross-border-data-flows (дата обращения: 15.12.2021).
The White House (2021). Updated Fact Sheet: Bipartisan Infrastructure Investment and Jobs Act. Statements and Releases. 2 August. Режим доступа: https://www.whitehouse.gov/briefing-room/statements-releas-es/2021/08/02/updated-fact-sheet-bipartisan-infrastructure-investment-and-jobs-act/ (дата обращения: 15.12.2021).
WilmerHale (2021). China Tightens Control Over Overseas Securities Listings in Name of Data Security. Client Alerts. 12 July. Режим доступа: https://www.wilmerhale.com/en/insights/client-alerts/20210712-china-tightens-control-over-overseas-securities-listings-in-name-of-data-security (дата обращения: 15.12.2021).
Xiong X., Zhang H. (2021). China Launches 3-Year Draft Plan for Cybersecurity Sector After Regulatory Actions // Global Times. 12 July. Режим доступа: https://www.globaltimes.cn/page/202107/1228461.shtml (дата обращения: 15.12.2021).
International Organisations Research Journal, 2022, vol. 17, no 1, pp. 96-113 Original Article
doi:10.17323/1996-7845-2022-01-04
The Influence of the G20's Digitalization Leadership on Development Conditions and Governance of the Digital Economy1
A. Shelepov
Andrey Shelepov — Candidate of Economic Sciences, Senior Researcher, Centre for International Institutions Research, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration; 11 Prechistenskaya naberezhnaya, 119034, Moscow, Russian Federation; shelepov-av@ranepa.ru
Abstract
Given the increasing importance of the digital economy, competition for digital technologies and solutions, as well as the contest to influence norms, standards, and regulatory mechanisms, is escalating. This influence is distributed unevenly — digitalization leaders, primarily the key Group of 20 (G20) members, gain significant advantages, increasing their potential for shaping digital regulation through the consistent inclusion of domestic standards and norms in the documents of multilateral institutions, including the G20, the Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD), the World Trade Organization (WTO), and the United Nations (UN) At the same time, Russia's impact on the most important aspects of digital economy regulation at the global and regional level is currently limited.
The article presents an assessment of the influence wielded by the leading G20 members (the U.S., Canada, the UK, the European Union (EU), Japan, Korea, China and India) on the digital economy's development and regulation. This assessment serves as the basis for recommendations on Russia's approaches to the specific aspects of regulation (digital infrastructure development, cybersecurity, regulating digital platforms, regulating global stablecoins and central bank digital currencies (CBDCs), data governance, and artificial intelligence (AI) policies) at the national level, as well as its engagement in the G20 and other multilateral institutions.
The analysis indicates that the leading countries affect the digital economy mainly by determining conditions for activities in their domestic digital markets and participating in shaping new global standards and rules. In the areas of digital infrastructure development, cybersecurity, and data governance, there are growing contradictions between the approaches of the U.S., the UK, Japan and partly the EU and Korea on the one hand, and Russia, China and India on the other. Recommendations in these areas are related to strengthening coordination within the BRICSgroup of Brazil, Russia, India, China and South Africa to develop common positions and collectively promote them in the G20 and other multilateral institutions. The main recommendations on other regulatory aspects include using the experience of digitalization leaders to minimize the risks posed by competitors and to strengthen Russian positions in the global digital economy.
Keywords: digital economy, G20, cybersecurity, digital platforms, central bank digital currencies (CBDC), data governance, artificial intelligence (AI)
Acknowledgments: the article was written on the basis of the RANEPA state assignment research programme.
For citation: Shelepov A. (2022). The Influence of the G20's Digitalization Leadership on Development Conditions and Governance of the Digital Economy. International Organisations Research Journal, vol. 17, no 1, pp. 96—113 (in English). doi:10.17323/1996-7845-2022-01-04
References
Bank of Russia (2021). Digital Ruble Concept. Available at: https://www.cbr.ru/Content/Document/ File/120239/dr_cocept.pdf (accessed 15 December 2021).
CIFAR (n. d.). Pan-Canadian AI Strategy. Available at: https://cifar.ca/ai/ (accessed 15 December 2021).
1 This article was submitted 03.02.2022.
Cory N., Dascoli L. (2021). How Barriers to Cross-Border Data Flows Are Spreading Globally, What They Cost, and How to Address Them. Information Technology & Innovation Foundation, 19 July. Available at: htt-ps://itif.org/publications/2021/07/19/how-barriers-cross-border-data-flows-are-spreading-globally-what-they-cost (accessed 15 December 2021).
Dalmia V.P. (2021). India: Personal Data Protection Bill, 2019. Mondaq, 13 January. Available at: https:// www.mondaq.com/india/data-protection/1024292/personal-data-protection-bill-2019#:~:text=The%20Per-sonal%20Data%20Protection%20Bill,coming%20budget%20session%20of%202021 (accessed 15 December 2021).
EU4Digital (n. d.). Eastern Partnership. Available at: https://eufordigital.eu/discover-eu/eastern-partnership/ (accessed 15 December 2021).
European Commission (EC) (2020a). Communication From the Commission to the European Parliament, the Council, the European Economic and Social Committee and the Committee of the Regions on a Digital Finance Strategy for the EU. COM(2020) 591 final. Brussels, 24 September. Available at: https://eur-lex.europa. eu/legal-content/EN/TXT/?uri=CELEX:52020DC0591 (accessed 15 December 2021).
European Commission (EC) (2020b). Proposal for a Regulation of the European Parliament and of the Council on a Single Market for Digital Services (Digital Services Act) and Amending Directive 2000/31/EC. COM(2020) 825 final. Brussels, 15 December. Available at: https://ec.europa.eu/newsroom/dae/document. cfm?doc_id=72148 (accessed 15 December 2021).
European Commission (EC) (2020c). Proposal for a Regulation of the European Parliament and of the Council on Contestable and Fair Markets in the Digital Sector (Digital Markets Act) COM(2020) 842 final. Brussels, 15 December. Available at: https://ec.europa.eu/info/sites/info/files/proposal-regulation-single-market-digital-services-digital-services-act_en.pdf (accessed 15 December 2021).
Federal'nyj zakon ot 27 iyulya 2006 g. (red. ot 02.07.2021) "O personal'nyh dannyh" [Federal Law of 27 July 2006 N 152-FZ (as Amended on 2 July 2021) "On Personal Data"]. Available at: https://legalacts.ru/doc/152_ FZ-o-personalnyh-dannyh/glava-2/statja-12/ (accessed 15 December 2021). (in Russian)
Goodman M. (2021). Advancing Data Governance in the G7. CSIS Commentary, 2 February, Center for Strategic and International Studies. Available at: https://www.csis.org/analysis/advancing-data-governance-g7 (accessed 15 December 2021).
Gov.UK (2016). National Cyber Security Strategy 2016 to 2021. Available at: https://www.gov.uk/government/ publications/national-cyber-security-strategy-2016-to-2021 (accessed 15 December 2021).
Gov.UK (2019). AI Sector Deal. Available at: https://www.gov.uk/government/publications/artificial-intelli-gence-sector-deal/ai-sector-deal (accessed 15 December 2021).
Gov.UK (2020). Telecommunications (Security) Bill. Available at: https://www.gov.uk/government/collec-tions/telecommunications-security-bill (accessed 15 December 2021).
Gov.UK (2021a). Global Britain in a Competitive Age: The Integrated Review of Security, Defence, Development and Foreign Policy. Available at: https://www.gov.uk/government/publications/global-britain-in-a-com-petitive-age-the-integrated-review-of-security-defence-development-and-foreign-policy (accessed 15 December 2021).
Gov.UK (2021b). Global Britain in a Competitive Age: The Integrated Review of Security, Defence, Development and Foreign Policy: Foreword From the Prime Minister. Available at: https://www.gov.uk/government/ publications/global-britain-in-a-competitive-age-the-integrated-review-of-security-defence-development-and-foreign-policy/global-britain-in-a-competitive-age-the-integrated-review-of-security-defence-develop-ment-and-foreign-policy (accessed 15 December 2021).
Gov.UK (2021c). A New Pro-Competition Regime for Digital Markets, 20 July. Available at: https://www.gov. uk/government/consultations/a-new-pro-competition-regime-for-digital-markets (accessed 15 December 2021).
Government of the Peoples' Republic of China (PRC) (2016). The 13th Five-Year Plan for Economic and Social Development of the Peoples' Republic of China 2016-2020. Available at: https://en.ndrc.gov.cn/poli-cies/202105/P020210527785800103339.pdf (accessed 15 December 2021).
Government of the Peoples' Republic of China (PRC) (2017). Gu6 wt yudn guan yu yln fa xln yl ddi r6n gong zhl n6ng fa zhan gul hud de tong zhl [Notice of the State Council on Issuing the New Generation Ar-
tificial Intelligence Development Plan]. Guofa [2017] no 35. Available at: http://www.gov.cn/zhengce/con-tent/2017-07/20/content_5211996.htm (accessed 15 December 2021). (in Chinese)
Government of the Republic of Korea (2019). National Strategy for Artificial Intelligence. Available at: https:// oecd.ai/en/wonk/documents/korea-national-strategy-for-ai-2019 (accessed 15 December 2021).
Government of the Russian Federation (RF) (2019). Dorozhnaya karta razvitiya "skvoznoj" cifrovoj tekh-nologii "nejrotekhnologii i iskusstvennyj intellekt" [Roadmap for the Development of "Overarching" Digital Technology "Neurotechnologies and Artificial Intelligence"]. Available at: https://digital.gov.ru/uploaded/ files/07102019ii.pdf (accessed 15 December 2021). (in Russian)
King R. (2021). Digital Revolution: Perks of a Global Chinese CBDC. Central Banking, 17 August. Available at: https://www.centralbanking.com/central-banks/currency/7867221/digital-revolution-perks-of-a-global-chinese-cbdc (accessed 15 December 2021).
Ledger Insights (2021). China Warns on Stablecoins as Digital Yuan Users Pass 10 Million, 8 July. Available at: https://www.ledgerinsights.com/china-warns-on-stablecoins-as-digital-yuan-users-pass-10-million/ (accessed 15 December 2021).
Ministry of Foreign Affairs of the Russian Federation (RF) (2020). O pozicii Rossii na 75-j sessii General'noj Assamblei OON [On the Position of Russia at the 75th Session of the United Nations General Assembly]. 23 July. Available at: https://www.mid.ru/ru/foreign_policy/news/1437475/ (accessed 15 December 2021). (in Russian)
National Audit Office (NAO) (2021). Progress of the 2016-2021 National Cyber Security Programme. Available at: https://www.nao.org.uk/report/progress-of-the-2016-2021-national-cyber-security-programme/ (accessed 15 December 2021).
Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD) (2019). Recommendation of the Council on Artificial Intelligence. OECD/Legal/0449. Available at: https://legalinstruments.oecd.org/en/instru-ments/OECD-LEGAL-0449 (accessed 15 December 2021).
Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD) (2021a). Addressing the Tax Challenges Arising From the Digitalisation of the Economy. OECD/G20 Base Erosion and Profit Shifting Project, 21 July. Available at: https://www.oecd.org/tax/beps/brochure-addressing-the-tax-challenges-arising-from-the-digitalisation-of-the-economy-july-2021.pdf (accessed 15 December 2021).
Organisation for Economic Co-operation and Development (OECD) (2021b). Mapping Commonalities in Regulatory Approaches to Cross-Border Data Transfers. OECD Trade Policy Paper no 248. doi:10.1787/ca-9f974e-en.
President of the Russian Federation (2019) Ukaz Prezidenta Rossijskoj Federacii ot 10.10.2019 g. № 490 "O razvitii iskusstvennogo intellekta v Rossijskoj Federacii" [Executive Order of the President of the Russian Federation of 10 October 2019 No 490 "On the Development of Artificial Intelligence in the Russian Federation"]. Available at: http://www.kremlin.ru/acts/bank/44731 (accessed 15 December 2021). (in Russian)
President of the United States of America (2018). National Cyber Strategy of the United States of America. Available at: https://trumpwhitehouse.archives.gov/wp-content/uploads/2018/09/National-Cyber-Strategy. pdf (accessed 15 December 2021).
Privacy Shield (n. d.). Available at: https://www.privacyshield.gov (accessed 15 December 2021).
Shelepov A. (2021). Obzor politiki po regulirovaniyu global'nyh stejblkoinov i cifrovyh valyut central'nyh bank-ov v nekotoryh stranah-chlenah "Gruppy dvadcati" [Regulating Global Stablecoins and Central Bank Digital Currencies in Selected G20 Countries]. International Organisations Research Journal, vol. 16, no 4. (in Russian). doi:10.17323/1996-7845-2021-04-09.
Shen H. (2018). Building a Digital Silk Road? Situating the Internet in China's Belt and Road Initiative. International Journal of Communication, vol. 12, pp. 2683-701. Available at: https://ijoc.org/index.php/ijoc/article/ view/8405 (accessed 15 December 2021).
Swire S. (2021). U.K.'s Post-Brexit Strategy on Cross-Border Data Flows. Lawfare, 1 September. Available at: https://www.lawfareblog.com/uks-post-brexit-strategy-cross-border-data-flows (accessed 15 December 2021).
TASS (2021). Mincifry obsuzhdaet s Minoborony vydelenie chastot 3,4-3,8 GGc dlya 5G v Moskve [The Ministry of Digital Development Discusses With the Ministry of Defense the Allocation of 3.4-3.8 GHz Fre-
quencies for 5G in Moscow. 18 October. Available at: https://tass.ru/ekonomika/12692801 (accessed 15 December 2021). (in Russian)
The White House (2021). Updated Fact Sheet: Bipartisan Infrastructure Investment and Jobs Act. Statements and Releases, 2 August. Available at: https://www.whitehouse.gov/briefing-room/statements-releas-es/2021/08/02/updated-fact-sheet-bipartisan-infrastructure-investment-and-jobs-act/ (accessed 15 December 2021).
WilmerHale (2021). China Tightens Control Over Overseas Securities Listings in Name of Data Security. Client Alerts, 12 July. Available at: https://www.wilmerhale.com/en/insights/client-alerts/20210712-china-tight-ens-control-over-overseas-securities-listings-in-name-of-data-security (accessed 7 February 2022).
Xiong X., Zhang H. (2021). China Launches 3-Year Draft Plan for Cybersecurity Sector After Regulatory Actions. Global Times, 12 July. Available at: https://www.globaltimes.cn/page/202107/1228461.shtml (accessed 15 December 2021).
