CC BY
4
Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2023. Т. 67, № 4. C. 175-188 Lomonosov Oriental Studies Journal, 2023, Vol. 67, No. 4, pp. 175-188 (In Russ.)
ЭКОНОМИКА
DOI: 10.55959/М8Ш320-8095-13-67-4-12
ВЛИЯНИЕ ПАНДЕМИИ COVID-19 НА ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ СТРАН СЕВЕРНОЙ АФРИКИ. ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЙ АНАЛИЗ
Т.Р. Хайруллин, А.В. Коротаев
Институт Африки РАН, Высшая школа экономики, Москва, Россия;
jumglaw16@yandex.ru, akorotayev@gmail.com
Аннотация: Работа посвящена анализу влияния пандемии COVID-19 на экономики стран Северной Африки. Показано, что пандемия оказала существенное влияние на экономики государств рассматриваемого региона. Несмотря на принятие правительствами североафриканских стран решительных мер по ограничению социального контактирования с целью замедлить распространение вируса, пандемийные последствия существенным образом затормозили экономические и социальные проекты, ухудшив внутреннюю ситуацию. Ведущая страна региона—Египет, в силу своей густонаселенности столкнулась с высокой динамикой распространения коронавируса, однако, лучше всех была подготовлена к финансово-экономической турбулентности, вызванной последствиями COVID-19. Относительно безболезненно с ко-видными ограничениями справилась экономика Марокко, показав хорошие темпы восстановительного роста. Экономика Алжира показала медленные темпы экономического роста накануне, во время и после пандемии. Хуже всех пандемийные последствия ощутила на себе экономика Туниса, находившаяся на момент ее начала в глубокой стагнации. Стимулирующие меры привели к кратковременному эффекту и не оказали решающего влияния на тунисскую экономику, которая продолжает показывать низкие темпы экономического развития. Представленные авторами графики динамики общей ВВП и ВВП по покупательной способности наглядно демонстрируют приведенные выводы.
Ключевые слова: пандемия; COVID-19; Северная Африка; коронавирус; экономика
Финансирование: Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского научного фонда. Проект № 19-18-00155 «Исламистский экстремизм в контексте международной безопасности: угрозы России и возможности противодействия».
Для цитирования: Хайруллин Т.Р., Коротаев А.В. Влияние пандемии CO-VID-19 на экономическое развитие стран Северной Африки. Предварительный анализ // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 13. Востоковедение. 2023. Т. 67, № 4. С. 175-188. DOI: 10.55959/М8Ш320-8095-13-67-4-12
© Хайруллин Т.Р., Коротаев А.В., 2023 ^^^
THE IMPACT OF THE COVID-19 PANDEMIC
ON THE ECONOMIC DEVELOPMENT OF NORTH AFRICAN COUNTRIES. PRELIMINARY ANALYSIS
^mur R. Khairullin, Аndrey V. Korotayev
Institute for African Studies RAS, HSE University, Moscow, Russia;
jumglaw16@yandex.ru, akorotayev@gmail.com
Abstract: The paper analyzes the impact of the COVID-19 pandemic on the economies of North African countries. The pandemic is shown to have had a significant impact on the economies of the countries in the region. Despite the decisive measures taken by the governments of the North African countries to limit social contacts in order to slow down the spread of the virus, the consequences of the pandemic have significantly slowed down economic and social projects and worsened the internal situation. The leading country in the region, Egypt, faced a high rate of spread of the coronavirus due to its densely populated population, but was best prepared for the financial and economic turbulence caused by the consequences of COVID-19. Morocco's economy coped relatively painlessly with the COVID restrictions and showed good recovery growth rates. Algeria's economy experienced slow economic growth on the eve of, during and after the pandemic. The worst impact of the pandemic was felt by the Tunisian economy, which was in deep stagnation at the start of the pandemic. The stimulus measures had a short-term effect and did not have a decisive impact on the Tunisian economy, which continues to show low rates of economic development. The graphs presented by the authors on the dynamics of total GDP and GDP at purchasing power parity clearly support the above conclusions.
Key words: pandemic; COVID-19; North Africa; coronavirus; economy
Funding: The study was prepared with the financial support of the Russian Science Foundation. Project no. 19-18-00155.
For citation: Khairullin T.R., Korotayev A.V. The Impact of the COVID-19 Pandemic on the Economic Development of North African countries. Preliminary Analysis. Lomonosov Oriental Studies Journal, 2023, Vol. 67, No. 4, pp. 175-188. DOI: 10.55959/MSU0320-8095-13-67-4-12 (In Russ.)
Введение
Среди всех африканских регионов Северная Африка зарегистрировала самое большое число подтвержденных случаев заболевания COVID-19 по состоянию на май 2020 г.1 В самой густонаселенной стране региона — Египте, динамика распространения вируса среди населения была стабильно высокой со времени первых вспышек
1 North Africa Economic Outlook 2020 — Coping with the COVID-19 Pandemic // African Development Bank Group. URL: https://www.afdb.org/en/documents/north-africa-economic-outlook-2020-coping-covid-19-pandemic (дата обращения: 26.02.2021).
в феврале 2020 г., в то время как в других, менее густонаселенных странах, таких как Тунис, Алжир и Марокко коронавирус распространялся значительно медленнее2.
Правительства по всему региону приняли решительные меры, чтобы ограничить социальное контактирование и замедлить распространение вируса3. Однако ограничительные меры серьезнейшим образом затормозили экономические процессы в странах рассматриваемого региона.
Египет
COVID-19 прервал достаточно быстрый экономический рост, наблюдавшийся в Арабской Республике Египет (АРЕ) в годы, предшествовавшие пандемии. Первый случай заражения коронавирусной инфекцией нового типа COVID-19 в Египте был зарегистрирован 14 февраля 2020 г. Число инфицированных COVID-19 по международным стандартам поначалу было небольшим. Однако за последующие несколько недель их число значительно возросло. По данным Министерства здравоохранения, по состоянию на 14 июня 2020 г. общее число случаев заболевания возросло до 44 598, а число погибших, до 15754. Египетское правительство с запозданием отреагировало на проблему. В середине марта был принят ряд мер, направленных на обуздание вспышки коронавируса в стране. В частности, введен запрет на поездки на международных коммерческих пассажирских рейсах, установлен ночной комендантский час с 8 вечера до 6 утра, а также ограничение массовых собраний с параллельным закрытием школ и религиозных учреждений. Чтобы предотвратить негативные последствия для экономики, правительством были приняты меры по поддержке мелкого и среднего бизнеса и фермерских хозяйств путем проведения гибкой фискальной и денежно-кредитной политики. Она включала выделение 100 млрд египетских фунтов на борьбу с некоторыми экономическими последствиями COVID-19, предоставление кредитов со сниженными процентными ставками
2 Хайруллин Т.Р. Перспективы процессов дестабилизации на Ближнем Востоке и в Северной Африке: до и после пандемии // Ученые записки Института Африки РАН. 2021. № 1. С. 17-45.
3Фитуни Л.Л., Абрамова И.О. Развивающиеся страны в политической экономии посткоронавирусного мира // Мировая экономика и международные отношения. 2020. № 9. С. 5-14.
4 Egypt registers 1,618 new Coronavirus cases, 91 deaths // State Information Service Gov. of Egypt. URL: https://sis.gov.eg/Story/147608/Egypt-registers-1%2C618-new-coronavirus-cases%2C-91-deaths?lang=en-us (дата обращения: 26.02.2021).
для поддержки наиболее пострадавших секторов и расширение социальных выплат5.
Египетская экономика столкнулась со значительным сокращением доходов в области туристического сектора, эксплуатации Суэцкого канала, денежных переводов египтян, работающих за рубежом. Только за март 2020 г. валютные резервы Египта сократились на 5 млрд долл.6
Сильнее всего пострадали сфера услуг и тяжелой промышленности из-за падения потребительского спроса. Сельское хозяйство оказалось наиболее устойчивым сектором. Однако потери египетской экономики оказались ниже, чем в соседних странах, которые прибегали к длительным периодам полных карантинов. Чтобы избежать финансового коллапса, Всемирным банком было выделено 50 млн долл. в качестве меры экстренного реагирования. Напомним, что Египет входит в Группу Всемирного банка — глобальную инициативу, направленную на укрепление мер реагирования на COVID-19 и сокращение времени восстановления7.
Марокко
Помимо Египта серьезный удар по экономике ощутили страны Магриба. Несмотря на относительно низкий уровень заболеваемости COVID-19 по сравнению с Египтом, последствия изоляции нанесли экономике Королевства Марокко серьезный ущерб8. Обвал внешнего спроса и ограничения, длившиеся более трех месяцев, глубоко изменили экономическую активность в Марокко, вызвав первую за последние 25 лет рецессию. Реализация мер по ограничению передвижения и социальному дистанцированию была строгой и началась через две недели после обнаружения 2 марта 2020 г. первых случаев заболевания COVID-19.
К началу апреля 2020 г. 57% марокканских компаний приостановили свои производственные линии. Больше всего пострадали арендаторы торговых и других помещений, а также рестораны. Рыбная промышленность оказалась более устойчивой к пандемии
5 Breisinger C. COVID-19 and the Egyptian economy: Estimating the impacts of expected reductions in tourism, Suez Canal revenues, and remittances. Washington: International Food Policy Research Institute, 2020.
6 Ibid.
7 Proctor R.A. Arab countries of North Africa feel coronavirus' economic pain // Arab News. URL: https://www.arabnews.com/node/1676616/middle-east (дата обращения: 24.02.2021).
8 Махмутова М.И. Вызовы марокканской экономике в период пандемии // Азия и Африка сегодня. 2021. № 8. С. 62-66.
и в период ограничительных мер сумела сохранить загрузку 76% производственных мощностей. В период с середины марта по конец июня 2020 г. меры изоляции ограничили деятельность в среднем 3,9 млн работников (38,1% рабочей силы)9. И это при том, что до начала пандемии в Марокко уже был высокий уровень безработицы. Отметим, что в конце 2019 г. около 1,1 млн человек в стране были безработными10.
В рамках социальной поддержки в период с 15 марта по 30 июня официально трудоустроенные рабочие и служащие получили единовременную выплату в размере 2000 дирхамов. Общая сумма единовременных выплат составила в общей сложности 7 млрд дирхамов. Более того, чтобы смягчить «пандемическую» волну, охватившую марокканскую экономику, власти создали специальный фонд размером около 33 млрд марокканских дирхамов для приобретения медицинского оборудования, модернизации и ремонта старой медтехники. Частично фонд оказывал поддержку финансово уязвимым слоям населения, потерявшим работу во время пандемии. Для поддержки неформально трудоустроенных работников власти перечислили более 11 млрд дирхамов (в среднем 1000 дирхамов на семью). Так же фонд помимо государственной поддержки опирался на взносы крупных частных предпринимателей и меценатов11.
Серьезный урон в связи с ограничительными мерами понесла сфера туризма. Так, в Марокко доля туризма составляет 19% от ВВП. Национальная конфедерация туризма оценила потери для бюджета Марокко в 2020 г. примерно в 34,1 млрд долл. В период с апреля по конец 2020 г. в королевстве произошло 98%-е сокращение числа туристов, что поставило под угрозу сокращения и экономического краха 500 000 рабочих мест и 8500 предприятий12.
Тунис
В Туниской Республике социально-экономическая ситуация оказалась еще хуже. По оценкам Всемирного банка, в 2020 г. «Тунис имел двойной дефицит, высокую задолженность и ограниченные резервные запасы, в то время как экономический рост снижался,
9 HaddadE.A. The Impact of COVID-19 in Morocco: Macroeconomic, Sectoral and Regional Effects. Rabat: Policy Center for the New South, 2020.
10 Proctor R.A. Arab countries of North Africa feel coronavirus' economic pain.
11 Haddad E.A. The Impact of COVID-19 in Morocco: Macroeconomic, Sectoral and Regional Effects.
12 Proctor R.A. Arab countries of North Africa feel coronavirus' economic pain".
занятость стагнировала, а инфляция была относительно высокой»13. И это при том, что Тунис переживает серьезную экономическую депрессию, которая намного хуже, чем рецессия 2007-2008 гг. Дополнительный удар по экономике нанесли события «арабской весны», в результате которой с 2011 г. ВВП упал на 20%14.
После выявления 2 марта 2020 г. первого случая заражения COVID-19 правительство Туниса приняло ряд мер по смягчению последствий для здоровья, экономики и социальной сферы.
Для замедления распространения коронавируса были предприняты решительные шаги по ограничению социального контактирования. В период с 22 марта по 4 мая 2020 г. в стране был введен режим самоизоляции для основной части населения. Правительство закрыло национальные границы, рестораны и кафе, а компаниям, желающим продолжать работать, разрешило использовать только 15% рабочей силы.
По состоянию на 1 мая 2020 г. в стране было зарегистрировано 998 случаев заболевания, из которых 41 человек умер, 316 человек выздоровели и 641 человек оставался на лечении. По некоторым данным, во втором квартале (с апреля по июнь) 2020 г. коронавирус привел к снижению ВВП Туниса на 46,4%%. Сильнее всего пострадал промышленный сектор (объемы производства упали на 52,7%), далее сфера услуг (-49%) и сельское хозяйство (-16,2%). Эти высокие потери явились результатом режима самоизоляции, введенного в стране для сдерживания пандемии15.
В процессе ограничения трудовой деятельности из 3,6 млн официально трудоустроенных работников и служащих попали под сокращение около 2,1 млн16. В условиях чрезвычайной ситуации работали полиция, военные, медработники, продовольственная сфера и т. д. В связи со сложившейся ситуацией были приняты национальные меры сдерживания и закрытия международных границ. Международная торговля, от которой сильно зависит Тунис, была ограничена. Среди пострадавших секторов оказались электронная промышленность, фармацевтический сектор и текстильная промышленность. С конца марта — начала апреля 2020 г. большие трудности стал испытывать туристический сектор.
13 Mansour N., Salem S. Socio-Economic Impacts of Covid-19 on the Tunisian Economy // Journal of the International Academy for Case Studies. 2020. Vol. 26, № 4. P. 1-13.
14 Korotayev A., Shishkina A. Arab Spring, its Aftermath, and James Davies' Inverted J-Curve // Critical Sociology. 2023.Vol. 49. P. 1-5.
15 ElKadhi Z. The impact of COVID-19 on Tunisia's economy, agri-food system, and households. Washington: International Food Policy Research Institute, 2020.
16 Mansour N., Salem S. Socio-Economic Impacts of Covid-19 on the Tunisian Economy.
Дело в том, что в Тунисе доля туризма составляет 15,9% от ВВП. Правительство Туниса создало фонд поддержки туристического бизнеса с капиталом в 860 млн долл., использовав деньги, ранее выделенные на государственные проекты в рамках национального бюджета на 2019 г.17
Помимо стимулирования сферы туризма, государство мобилизовало 2,5 млрд долл. для сопровождения мер по сдерживанию коронавируса и решения социальных проблем. Более 700 000 человек получили по 80 евро в качестве компенсации за потерю дохода. Международная помощь, предоставленная МВФ, Всемирным банком и Европейским союзом составила почти 1,4 млрд долл. Основная часть средств была нацелена на финансирование системы здравоохранения, поддержку социального обеспечения и помощь малому и среднему бизнесу в преодолении кризиса18.
Алжир
В Алжирской Народно-Демократической Республике темпы экономического роста замедлялись пятый год подряд на фоне затянувшихся социальных протестов (включая «Революцию улыбок»/ Движение Хирак 2019 года) и политического перехода, что ослабило потребительские расходы.
Пандемия COVID-19 поразила Алжир, когда было сформировано новое правительство, которому было поручено провести политические и экономические реформы и восстановить баланс государственных финансов. Первый случай COVID-19, который был зафиксирован в стране 25 февраля 2020 г., произошел через несколько дней после публикации правительственного плана действий, который предусматривал реформы по ускорению перехода к росту частного сектора при сохранении социально-ориентированной модели экономики. Уже 2 марта 2020 г. были подтверждены два новых случая заболевания COVID-19, после чего сообщалось о ежедневных случаях заболевания, а первая смерть была зарегистрирована 12 марта 2020 г.19
Экономические потери были значительными, особенно в энергетическом и транспортном секторах промышленности. Практически во всех секторах в первом квартале 2020 г. наблюдалось умеренное снижение или сокращение, причем заметное снижение в годовом ис-
17 Proctor R.A. Arab countries of North Africa feel coronavirus' economic pain.
18 Mansour N., Salem S. Socio-Economic Impacts of Covid-19 on the Tunisian Economy.
19 Bennihi A., Bouriche L. Assessment of the impact of covid-19 pandemic on the Algerian economy: The importance of the informal economy. Les cahiers du cread. 2020. Vol. 36. № 3. P. 349-371.
числении наблюдалось в углеводородной промышленности (13,4%), транспорте и связи (4,8%), розничной и оптовой торговле (1,5%), гостиницах, кафе и ресторанах (2,7%), услугах домашних хозяйств (1,8%) и государственном управлении (2,9%). Существенно пострадали и сферы туризма и декоративно-прикладного искусства. Так, рабочие, занятые в этих сферах, испытали заметное падение своей активности, что, по некоторым оценкам, привело к экономическим потерям в размере около 4 млрд долл.20 Данные по промышленному производству во 2 квартале 2020 г. показали резкое сокращение общего объема производства после введения мер сдерживания, связанных с COVID-19.
Потрясения пандемии COVID-19 и одновременное падение цен на нефть вынудили государство принять ряд мер по смягчению последствий коронавируса для домашних хозяйств и фирм. По состоянию на май 2020 г. насчитывалось 322 000 получателей социального пособия. Поддержку в натуральном эквиваленте (состоящую из продуктов питания и воды) получили более 600 000 домашних хозяйств. Чтобы ограничить распространение вируса в Алжире, правительство ввело жесткие меры сдерживания в отношении отдельных лиц и предприятий на ранних стадиях пандемии. Эти меры включали, в частности, отмену рейсов и введение карантина для репатриированных алжирцев, закрытие школ, университетов, ресторанов и магазинов. Государство также распорядилось отменить все общественные и частные мероприятия, включая демонстрации и религиозные мероприятия, а также прекратить работу общественного транспорта. Кроме того, половина государственных служащих и работников государственного сектора экономики были отправлены в обязательный отпуск с полной компенсацией. Для соблюдения общественного порядка правительство ввело комендантский час с разной степенью строгости в районах в зависимости от их заражения вирусом.
Пандемия также сделала неотложным ускорение структурных реформ для восстановления долгосрочного макроэкономического равновесия и стимулирования развития частного сектора. Закон о дополнительном бюджете, принятый 4 июня 2020 г., включал положения, направленные на устранение последствий пандемии COVID-19 для здоровья.
Несмотря на сложную эпидемиологическую ситуацию, правительство пыталось оперативно реагировать на любые изменения
20 Algeria Economie Monitor, Fall 2020: Navigating the COVID-19 Pandemic, Engaging Structural Reforms. Washington: World Bank Group. 2020.
в динамике распространения коронавируса. Особое внимание уделялось системе здравоохранения, на развитие которой было выделено 473,6 млн долл. Так же были профинансированы закупки необходимых медикаментов на сумму 128,9 млн долл., а также премиальные выплаты медицинским работникам на сумму 69,5 млн долл.21
Экономика Алжира, в которой доминирует энергетический сектор, никогда в заметной степени не зависела от туризма или торговли, но страна, понесла серьезный экономический удар из-за обвала цен на нефть. Подверженные опасностям нефтяного рынка и колебаниям цен на «черное золото», финансовые и бюджетные балансы страны колеблются при малейшем кризисе.
Рассмотрим теперь поквартальную динамику среднегодовых темпов роста ВВП Египта, Туниса, Алжира и Марокко в 2019-2022 гг., представленную на рис. 1.
■15.00S -20.WSS
20» 2019 1020 2020 2021 2021 2022 2022 Ш Ш Ш Ш Ж
Алжир Марокко
Рис. 1. Динамика темпов роста ВВП Египта, Туниса, Алжира и Марокко в 2019-2022 гг.: среднегодовые темпы роста (%%) в пересчете по кварталам.
Источник: база данных Trading Economics (URL: https://tradingeconomics.com/countries)
Как мы видим, Египет быстрее всех справился с последствиями пандемии COVID-19. Экономический спад в Египте наблюдался только во втором и третьем квартале 2020 г., а уже в четвертом квартале начался восстановительный рост. В первом и втором квартале 2021 г. темпы восстановительного роста все больше увеличивались, выйдя на уровень, даже превышавший достаточно быстрые темпы
21 Ibidem.
до пандемии COVID-19. И в последующем темы роста ВВП в Египте заметно превосходили таковые во всех остальных странах Северной Африки.
Достаточно неплохо с экономическими последствиями COVID-19 удалось справиться и Марокко. Спад там продолжался четыре квартала. В 2021 г. страна вышла на достаточно быстрые темпы восстановительного роста, хотя в дальнейшем темпы роста ВВП в этой стране ощутимо замедлились.
В Алжире даже накануне пандемии COVID-19 темпы роста ВВП были крайне низкими. Пандемийный экономический спад в этой стране продолжался пять кварталов. При этом восстановительный рост шел довольно медленными темпами.
Особо тяжело пандемия COVID-19 сказалась на экономике Туниса. Ковидный экономический спад здесь продолжался как и в Алжире пять кварталов, но был еще более глубоким. Восстановительный рост наблюдался лишь в течение одного квартала в 2021 г., после чего Тунис вернулся к очень медленным темпам экономического роста, наблюдавшимся и до пандемии. В результате общая картина динамики подушевого ВВП до, во время и после пандемии в странах БВСА выглядит следующим образом (рис. 2).
11360.64
2014
Алжир
Марокко
Рис. 2. Динамика величины ВВП на душу населения (в долларах США) Египта, Туниса,
Алжира и Марокко в 2019-2022 гг. Источник: база данных Trading Economics (URL: https://tradingeconomics.com/countries)
Как мы видим, наиболее успешным было именно экономическое развитие Египта, где в течение всего рассматриваемого периода
наблюдался достаточно устойчивый рост подушевого ВВП, лишь несколько замедлившийся во время пандемии. Достаточно быстро на допандемийный уровень подушевого ВВП удалось выйти Марокко. В Алжире сокращение подушевого ВВП наблюдалось уже задолго до пандемии, еще до алжирской «Революции улыбок» 2019 г. При этом допандемийного уровня Алжиру до сих пор достигнуть не удалось. Близкая ситуация наблюдается и в Тунисе, которому при текущих тенденциях для выхода на допандемийный уровень может понадобится порядка десяти лет. Отметим, что Египту удалось удержат свою экономику во время пандемии на плаву благодаря мощной стимулирующей поддержке со стороны Всемирного банка. Однако эти меры имели и побочный эффект, приведя в 2022 г. к мощному разгону инфляции, и которую удалось остановиться в самые последние месяцы (рис. 3).
Уровень инфляции в Египте Уровень инфляции в Египте по месяцам
Рис. 3. Инфляция в Египте
Заключение
Пандемия COVID-19 оказала существенное влияние на экономики стран Северной Африки. Государства столкнулись с колоссальными затратами на проведение мер по сдерживанию коронавируса и смягчению его последствий. Уровень социальной защиты, необходимый для того, чтобы полностью компенсировать потери доходов бедных домохозяйств, оказался недостаточно высоким, особенно с учетом падения доходов от сокращения экономической активности.
Более того, экономические последствия от COVID-19 по-разному повлияли на различные сектора производства в зависимости от их экономической структуры. Производственные сектора с большей долей «неформальности» на рынке труда и меньшей долей государственной поддержки, как правило, пострадали сильнее, сталкиваясь первоначально с более резким экономическим спадом, с большей долей рабочих мест, находящихся под угрозой сокращения. Основными последствиями кризиса COVID-19 стали давление на денеж-
ный поток, кратковременность работы, риск закрытия предприятий, отсрочка инвестиций.
Ударив по экономикам стран Северной Африки, пандемия оставила в стороне политическую сферу, заморозив на неопределенное время антиправительственные выступления. Такого рода передышка дала хорошую возможность на то, чтобы правящие элиты региона провели необходимые реформы в области государственного управления. Первым шагом в этом направлении стало создание центральных координационных комитетов по борьбе с коронавирусом, которые сыграли важную роль в повышении качества согласования политики и оперативной координации в регионе. Впрочем, уже в 2021 г. обострение экономического кризиса в Тунисе привело к усилению политической нестабильности, завершившейся куволюцией 25 июля, во многом закончившей тунисский демократический эксперимент22.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Махмутова М.И. Вызовы марокканской экономике в период пандемии // Азия и Африка сегодня. 2021. № 8. С. 62-66.
2. Фитуни Л.Л., Абрамова И.О. Развивающиеся страны в политической экономии посткоронавирусного мира // Мировая экономика и международные отношения. 2020. № 9. С. 5-14.
3. Хайруллин Т.Р. Перспективы процессов дестабилизации на Ближнем Востоке и в Северной Африке: до и после пандемии // Ученые записки Института Африки РАН. 2021. № 1. С. 17-45.
4. Algeria Economic Monitor, Fall 2020: Navigating the COVID -19 Pandemic, Engaging Structural Reforms. Washington: World Bank Group, 2020.
5. Bennihi A., Bouriche L. Assessment of the impact of covid-19 pandemic on the Algerian economy: The importance of the informal economy // Les cahiers du cread. 2020. Vol 36. № 3. P. 349-371.
6. Breisinger C. COVID-19 and the Egyptian economy: Estimating the impacts of expected reductions in tourism, Suez Canal revenues, and remittances. Washington: International Food Policy Research Institute, 2020.
7. Egypt registers 1,618 new coronavirus cases, 91 deaths // State Information Service Gov. of Egypt. URL: https://sis.gov.eg/Story/147608/Egypt-registers-1%2C618-new-coronavirus-cases%2C-91-deaths?lang=en-us (дата обращения: 26.02.2021).
8. ElKadhi Z. The impact of COVID-19 on Tunisia's economy, agri-food system, and households. Washington: International Food Policy Research Institute, 2020.
9. Haddad E.A. The Impact of COVID-19 in Morocco: Macroeconomic, Sectoral and Regional Effects. Rabat: Policy Center for the New South, 2020.
10. IssaevL, KorotayevA. Introduction. New Wave of Revolutions in the MENA region // New wave of revolutions in the MENA region. A comparative perspective / Ed. by L. Issaev, A. Korotayev. Cham: Springer Nature, 2022. P. 1-32.
22 Issaev L., Korotayev A. Introduction. New Wave of Revolutions in the MENA region // New wave of revolutions in the MENA region. A comparative perspective / Ed. by L. Issaev, A. Korotayev. Cham: Springer Nature, 2022. P. 1-32; Korotayev A., Shishkina A. Arab Spring, its Aftermath, and James Davies' Inverted J-Curve // Critical Sociology. 2023.Vol. 49. P. 1-5.
11. KorotayevA., ShishkinaA. Arab Spring, its Aftermath, and James Davies' Inverted J-Curve // Critical Sociology. 2023.Vol. 49. P. 1-5.
12. Mansour N., Salem S. Socio-Economic Impacts of Covid-19 on the Tunisian Economy // Journal of the International Academy for Case Studies. 2020. Vol. 26. № 4. P. 1-13.
13. North Africa Economic Outlook 2020 — Coping with the COVID-19 Pandemic // African Development Bank Group. URL: https://www.afdb.org/en/documents/ north-africa-economic-outlook-2020-coping-covid-19-pandemic (дата обращения: 26.02.2021).
14. Proctor R.A. Arab countries of North Africa feel coronavirus' economic pain // Arab News. URL: https://www.arabnews.com/node/1676616/middle-east (дата обращения: 24.02.2021).
REFERENCES
1. Makhmutova M.I. Vyzovi marokkanskoi ekonomike v period pandemii [Challenges to the Moroccan economy during the pandemic]. Azia i Afrika segodnya. 2021. № 8, pp. 62-66. (In Russ.)
2. Fituni L.L., Abramova I.O. Razvivayuszthiisya strany v politicheskoi econovii postcoronavirusnogo mira [Developing countries in the political economy of the post-coronavirus world]. Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya. 2020. № 9, pp. 5-14. (In Russ.)
3. Khairullin T.R. Perspektivy proszessov destabilizatszii na Bliznem Vostoke I v Severnoi Afrike: do i posle pandemii [Prospects of destabilization processes in the Middle East and North Africa: before and after the pandemic]. Uchenye zapiski Instituta Afriki RAN. 2021. № 1, pp. 17-45. (In Russ.)
4. Algeria Economic Monitor, Fall 2020: Navigating the COVID-19 Pandemic, Engaging Structural Reforms. Washington: World Bank Group, 2020.
5. Bennihi A., Bouriche L. Assessment of the impact of covid-19 pandemic on the Algerian economy: The importance of the informal economy. Les cahiers du cread. 2020. Vol. 36, № 3, pp. 349-371.
6. Breisinger C. COVID-19 and the Egyptian economy: Estimating the impacts of expected reductions in tourism, Suez Canal revenues, and remittances. Washington: International Food Policy Research Institute, 2020.
7. Egypt registers 1,618 new coronavirus cases, 91 deaths // State Information Service Gov. of Egypt. URL: https://sis.gov.eg/Story/147608/Egypt-registers-1%2C618-new-coronavirus-cases%2C-91-deaths?lang=en-us (дата обращения: 26.02.2021).
8. ElKadhi Z. The impact of COVID-19 on Tunisia's economy, agri-food system, and households. Washington: International Food Policy Research Institute, 2020.
9. HaddadE.A. The Impact of COVID-19 in Morocco: Macroeconomic, Sectoral and Regional Effects. Rabat: Policy Center for the New South, 2020.
10. Issaev L, Korotayev A. Introduction. New Wave of Revolutions in the MENA region // New wave of revolutions in the MENA region. A comparative perspective / Ed. by L. Issaev, A. Korotayev. Cham: Springer Nature, 2022. P. 1-32.
11. Korotayev A., Shishkina A. Arab Spring, its Aftermath, and James Davies' Inverted J-Curve // Critical Sociology. 2023.Vol. 49, pp. 1-5.
12. Mansour N., Salem S. Socio-Economic Impacts of Covid-19 on the Tunisian Economy // Journal of the International Academy for Case Studies. 2020. Vol 26, № 4, pp. 1-13.
13. North Africa Economic Outlook 2020 — Coping with the COVID-19 Pandemic // African Development Bank Group. URL: https://www.afdb.org/en/documents/
north-africa-economic-outlook-2020-coping-covid-19-pandemic (дата обращения:
26.02.2021).
14. Proctor R.A. Arab countries of North Africa feel coronavirus' economic pain //
Arab News. URL: https://www.arabnews.com/node/1676616/middle-east (дата обращения: 24.02.2021).
Статья поступила в редакцию 03.09.2023; одобрена после рецензирования 10.11.2023; принята к публикации 19.12.2023.
The article was submitted 03.09.2023; approved after reviewing 10.11.2023; accepted for publication 19.12.2023.
ОБ АВТОРАХ
Хайруллин Тимур Радикович — кандидат политических наук, старший научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН; jumglaw16@yandex.ru
Коротаев Андрей Витальевич — доктор исторических наук, профессор, директор Центра изучения стабильности и рисков НИУ ВШЭ; главный научный сотрудник Центра цивилизационных и региональных исследований Института Африки РАН; akorotayev@gmail.com
ABOUT THE AUHORS
Timur R. Khayrullin — PhD (Political Science), Senior Researcher, Center for Civilizational and Regional Studies, Institute for African Studies, Russian Academy of Sciences; jumglaw16@yandex.ru
Andrey V. Korotayev — Dr.Sc. (History), Professor, Director of Centre for Stability and Risk Analysis, HSE University; Principal Researcher, Center for Civilizational and Regional Studies, Institute for African Studies, Russian Academy of Sciences; akoro-tayev@gmail.com
