CC BY
118МЕХРИШВИЛИЛамара Ленгизовна, доктор социологических наук, профессор, ученый секретарь, Западно-Сибирский филиал Института социологии РАН, Тюмень
E-mail: mehrishvilill@tgngu. loc
ГАВРИЛЮК Вера Владимировна, доктор социологических наук, профессор, Тюменский индустриальный университет,
Тюмень
E-mail: [email protected]
ГАВРИЛЮК Татьяна Владимировна, кандидат социологических наук, доцент, Тюменский индустриальный университет,
Тюмень
E-mail: [email protected]
Влияние образа будущего
на жизненный успех и стратегии его достижения современной российской молодежи
Аннотация. В статье представлены некоторые результаты исследования в рамках темы: «Образ будущего в выборе алгоритма социальной мобильности современной российской молодежью». Образ будущего как ценностная социальная установка нового поколения россиян рассматривается с точки зрения микроуровня — жизненных стратегий и путей их достижения представителями молодого поколения. На основе анализа содержания представлений об индивидуальном благополучии и избираемых путях его достижения, которые представляются молодежи наиболее эффективными, были выделены восемь модальных типов жизненных стратегий достижения успеха.
Ключевые слова: молодежь, образ будущего, стратегии жизненного успеха, модальные типы представлений, кластерный анализ.
Mekhrishvili Lamara Lengizovna, Doctor of Sociology, Professor, Academic Secretary of the West Siberian Branch of the Institute of Sociology of the Russian Academy of Sciences
Tyumen, Russia.
E-mail: mehrishvilill@tgngu. loc
Gavrilyk Vera Vladimirovna, Doctor of Sociology, Professor, Industrial University of Tyumen, Tyumen, Russia E-mail: [email protected]
Gavrilyuk Tatiana Vladimirovna Candidateof Sociology, Assistant Professor, Industrial University of Tyumen, Tyumen, Russia E-mail: [email protected]
The impact on the vision of the future
to life success and strategies
to achieve it by modern Russian youth
Annotation. Some of the research results under the theme «The vision of the future over the choice of social mobility algorithm of modern Russian youth» are represented in the article. The vision of the future as a value social setting of a new generation of Russians is considered from the point of microlevel view: life strategies and ways for achieving them by representatives of young generation. Eight model types of life strategies for obtaining success were dedicated on the basis of context analysis notion of individual well-being and elected achievable ways, which seem to be more effective for youth.
Keywords: youth, the vision of the future, strategies of life success, types of modal concepts, cluster analysis.
Категориальное поле современной социологии представляет собой мозаику конкурирующих языков описания социальной реальности, каждый из которых базируется на философских основаниях и имеет длительную историю. «Об-
раз будущего» как ключевое для нашего исследования понятие предполагает значительное количество научных импликаций в различные теоретические традиции. Оставив за пределами анализа античную и средневековую трактовку понятий «образ», «будущее» и их комбинаций, обратимся к логике их употребления в философском и социологическом дискурсе Нового времени и современности.
«Образ будущего» в категориальном поле феноменологии
Традиция философской феноменологии (от И. Канта и неокантианцев к Э. Гуссерлю и А. Шюцу) позволяет нам сформировать первичный способ описания, предоставляя категориальный ряд и концептуальные решения, заложившие основу исследовательской аксиоматики многих социально-гуманитарных наук.
С позиции кантианства любой образ является порождением внутреннего мира человека. Когда субъект размышляет о будущем, разрозненные, с трудом схватываемые, мимолетные качества окружающего его мира он пытается свести в единый феномен в собственном сознании, для чего прибегает к усилиям рассудка (практического разума). Только после этого результаты и выводы могут быть выражены в речи и восприняты в процессе коммуникации другим субъектом. «Я» представляю будущее и воспринимаю его образ в рамках предзаданной системы категорий чистого разума, являющихся априорными условиями всякого возможного опыта. Размышления человека о будущем возможны благодаря чистой трансцендентальной категории «времени», которая, как и категория «пространства» «относится к своим предметам, ничего не заимствуя из опыта для представления о них» [Кант 1994: 54—56]». Следовательно, понятие «образ будущего» в кантиантской перспективе может быть сформулировано лишь путем эмпирической дедукции. Основываясь на наличествующих в сознании субъекта представлениях относительно возможных событий, «образ будущего» артикулируется только в понятиях предшествующего опыта.
Учитывая, что рассудочный компонент связывается у И. Канта с формой мысли, чувственный же формирует смысл
и значение явлений [Кант 1994], логично заключить, что в кантианстве формируемый воображением «образ будущего» в сознании людей есть форма априорного познания возможного опыта (рис. 1).
В феноменологии Э. Гуссерля индивидуальное сознание субъекта разделено на два компонента: «ноэзис» («Я») как исходный пункт действия и «ноэма» (в нашем случае «будущее») как конструируемый в сознании феномен, на который интенциально направлено «Я». Как и в феноменологии И. Канта, реальное будущее недоступно непосредственному восприятию и может быть воссоздано лишь в категориях рассудка и апперцепции несуществующего объекта в качестве феномена сознания [Бабушкин 1984]. Вместе с тем образ будущего в сознании личности опосредуется тремя временными измерениями, в которых она находится (обратимся здесь к рецепции А. Шюцем [Шюц2003] гуссерлианской феноменологии). Во-первых, это имманентный поток внутреннего времени, конституирующий наши переживания относительно грядущих событий. Во-вторых, субъективное пространство-время конституированных событий, которое совпадает с их ноэтической продолжительностью в нашем восприятии. И, в-третьих, интерсубъективное время, априорно складывающее в единый поток все субъективные переживания времени и создающее, таким образом, объективное время как общее для тебя и Другого в рамках жизненного мира. Данная таксономия дает возможность изучать конструирование образа будущего в
социальном мире в его соотнесенности с индивидуальным переживанием времени.
Вторым важным постулатом феноменологического метода в трактовке Э. Гуссерля и А. Шюца(рис. 2) является исследование проективной работы сознания через ретроспективное обнаружение типического в человеческом опыте. Типизация ожиданий будущего поведения, как своего собственного, так и других субъектов коммуникативного окружения, осуществляется благодаря аналогии с предыдущим опытом и мотивами действия [Шюц 2003: 27]. Посредством воображения «Я» переносится в контекст возможного опыта и исходя из имеющегося знания собственной личности создает проективные модели своего поведения в будущем. Следовательно, образ личного будущего и будущего состояния жизненного мира возможен благодаря действию двух основополагающих механизмов — типизации предшествующего опыта и пониманию посредством эмпатии, являющейся фундаментальным свойством интерсубъективного коммуникативного пространства.
«Образ будущего» с позиции объектно-ориентированной теории
Проиллюстрируем логику данного подхода идеями Г. Хар-тмана. Сцепка «Я»/«Будущее» порождает новый объект «Я в будущем», обладающий всеми необходимыми онтологическими качествами, чтобы быть описанным с помощью категории
объекта: «все что угодно, обладающее единой реальностью, автономной относительно как ее более широкого контекста, так и ее составных частей [Хартман 2015: 116]». С позиции объектно-ориентированной онтологии, идеальные объекты следует описывать в тех же категориях, что и объекты материальные, в силу того, что действия, ими порождаемые, способны оказывать столь же существенное воздействие на человеческое существование.
«Образ будущего» как понятие бергсонианской традиции
Долгое время находясь на периферии философской традиции, идеи А. Бергсона [Бергсон 1992] стали вновь востребованы в последней трети ХХ в. В его работах образное и интуитивное восприятие окружающей реальности постулируется в качестве первичного и важнейшего механизма мышления. Образы, являясь визуализированными в сознании человека ощущениями, формируют его представления об окружающей действительности и о самом себе. Конструирование образа мира, восприятие текущего момента и совершение тех или иных действий в настоящем возможны, по А. Бергсону, благодаря механизму памяти. Постоянное взаимопроникновение восприятий прошлого и настоящего формирует субъективное время индивида как текучую «длительность».
Рецепция Бергсона Ж. Делёзом [Делёз 2013] вернула его идеям незаслуженно угасшее внимание научного сообщества. Философ множественности, Ж. Делёз, развивая идеи А. Бергсона в новом ключе, рассматривает сознание в плане имманентной длительности: постоянно претерпевая изменения, оно находится в непрерывном движении. Однако про-
цессуальность присуща не только человеческому сознанию, но и всем другим телам, в том числе материальным объектам и образам (рис. 3). «Я» является образом в силу своей непрерывной изменчивости; претерпевая воздействие внешних образов, сознание конституирует и понимает само себя. Концепт образа у Ж. Делёза в самом общем виде — это «множество того, что явлено», «путь, по которому во всех направлениях происходят модификации [Делёз 2013: 77]».
Значит ли это, что образ будущего воздействует на наше понимание образа собственного «Я»? Несомненно, это вытекает из делёзовских построений. «Образ-будущее» как идея некоторого состояния обретает качества объекта вовсе не внутри нашего замкнутого и интенциально направленного сознания, как полагали феноменологи, а конструируется множеством внешних условий, т.е. других образов, собранных внутри моего коммуникативного, институционального и информационного пространства. Только после этого наше индивидуальное «Я», то, каким оно явлено в настоящий момент, вступает во взаимодействие с этим внешним «образом-будущим», тем самым непрестанно трансформируя собственную сущность (идентичность в социологических терминах). Хотя в делёзианской вселенной образов не существует единого воспринимающего и действующего центра, субъективность, тем не менее, наделяется особым статусом как образ воспринимающий, а, следовательно, обладающий способностью варьировать воздействие других образов и выстраивать их в систему. Ж. Делёз пишет о нескольких модусах связи образов и индивидуальной субъектности. Попробуем связать их с нашим концептом «образа будущего».
• «Образ-перцепция». Образ формируется посредством сенсомоторной перцепции, т.е. в процессе восприятия органами чувств и двигательными центрами. Воспринимаемый образ, как данный нашему сознанию, отличается от «образа в себе» в силу избирательности перцептивного процесса. Следовательно, «образ-будущее» производится посредством отбора некоторых характеристик, воздействующих на субъект образов, и выстраивания их в порядок релевантности.
• «Образ-действие». Процесс восприятия искривляет первоначальный образ и окружающий мир вокруг перцептивного центра (индивидуального сознания) с позиции вовлеченности
в предзаданный порядок релевантности. Ж. Делёз пишет: «Путем искривления воспринимаемые вещи тянутся ко мне полезной для меня гранью, в то время как моя отложенная реакция, превратившись в действие, учится их использовать» [Делёз 2013: 84]. «Образ-Я» и «образ-будущее» находятся в процессе непрерывного взаимного конструирования, каждый из них при этом обладает виртуальностью как возможностью совершения действия или перехода в качественно иное состояние. При этом между ними всегда существует дистанция, опосредующая их влияние друг на друга. Выстраиваемый субъектом «образ-будущее», следовательно, может быть приближен или отдален путем совершения тех или иных действий. Предвосхищающая перцепцию дистанция между внешними и внутренними образами, тем самым, задает априорные условия возможности действия. Схематически данная концептуальная схема представлена на рисунке 4.
Рис. 4. «Образ будущего» в бергсонианской перспективе
• «Образ-эмоция». Эмоция у Делёза располагается между «смущающей перцепцией и нерешительным действием» [Делёз 2013: 85]. Однако эмоциональную окрашенность любого действия и восприятия, по его мысли, нельзя считать побочным продуктом функционирования связки «перцепция-действие». Напротив, именно эмоции формируют самосознание, внутреннее ощущение собственной единичности и целостности.
Исходя из вышеизложенного обнаруживается оппозиция между исходными аксиоматическими допущениями кантовской и гуссерлианской феноменологии, исходящей из традиционной субъект-объектной дихотомии, и теориями, отрицающими привилегированное положение мыслящего субъекта.
Чрезвычайная сложность вопросов, связанных с понятием «образ будущего», в настоящее время детерминировала то обстоятельство, что данная дефиниция пока не нашла исчерпывающего определения. В дискурсе нашего исследования заслуживает внимания позиция нидерландского социолога Ф. Полака, который в работе «The Image of the Future» (1961), проводя аналогии между образами будущего, существующими в нашем сознании, определил «образ будущего» как позитивную модель ожидаемого будущего. Для Полака важна корреляция понятий «образ будущего» — «будущее», посколь-куход истории проектируется настоящими представлениями о грядущем. Таким образом, наиболее важным, по мнению автора, являетсято, что наши субъективные образы будущего определяют реальный ход событий.
Оставляя за рамками данной статьи исторический и современный дискурс по проблематике исследования, резюмируем лишь выявленную в ходе проведенного анализа специфику «образа будущего», перечень его фундаментальных черт (признаков) — некий дуализм: настоящего и будущего (реального и потенциального); субъективного и объективного; индивидуального и социального; фрагментарного и целостного.
Под образом будущего считаем целесообразным понимать интеграцию субъективно-объективного видения, индивидуально-социального ожидания, при котором формируется непротиворечивое (относительно целостное) представление как личности о своем месте и роли в социуме; так и социума о его перспективах, планах и прогнозах развития [Образ будущего... 2016: 28].
Образ будущего и молодежь
Сегодня в научной литературе предпринимаются попытки выделения методологических аспектов исследования образа социального будущего.
Современные исследователи все чаще склоняются к мнению, согласно которому вопросами будущего нужно заниматься: с позиции макроуровня — будущее социума, страны, планеты; с точки зрения микроуровня — жизненные стратегии личности, небольшой группы людей. Отметим при этом,что
жизненные стратегии, формируемые личностью на локальном уровне, влияют на образ будущего глобального масштаба, а исследования на микроуровне могут помочь в решении вопросов устойчивости государственного развития и осознания перспектив развития общества в целом. Данную позицию мы находим и в работе Д. В. Трынова «Методологические аспекты исследования образа будущего в контексте становления гражданской культуры» [Трынов 2012: 134—139], определяющего уровни исследования образа будущего на первом уровне— социальных перспектив, выраженный в программах государственного стратегического развития, идеологии, программах развития социальных групп и пр.; и на втором уровне— личностных перспектив, жизненных стратегий, ценностных ори-ентаций, ожиданий и т.д. Важной методологической задачей при этом является установление органической связи между двумя уровнями, порядка и способов их взаимодействия.
Одной из важных задач современного общества является моделирование и проектирование образа будущего как ценностной социальной установки молодежи. Проблемы российской молодежи представляют собой, по сути, проблемы не только современного молодого поколения, но и всего общества в целом, от решения которых зависит не только сегодняшний, но и завтрашний день нашего общества [Лаца 2013:8].
Специфика переживаемого Россией периода отнюдь не исключает инвариантности ответа на вопрос о ее перспективах. Согласимся, что социальная поляризация не может не отразиться на динамике общественного и индивидуального сознания, и прежде всего молодого поколения [Волкогонова 2002: 157—178]. «Следует отметить, — подчеркивает В. К. Дедова, — что для построения будущего важна система ценностей, точка опоры, стабильность. Для молодежи важна надежная опора, дающая даже самую небольшую гарантию того, что будет через определенное количество лет» [Дедова 2013].
Известно, что именно молодежь как особая социально-демографическая группа, с одной стороны, переживает период адаптации к будущим изменениям, а, с другой— формирует образ будущего и несет функцию его социального воспроизводства. В данном аспекте молодежь выполняет особые социальные функции: 1. наследует достигнутый уровень и
обеспечивает преемственность развития общества и государства, несет функцию социального воспроизводства, тем самым формирует образ будущего; 2. обладает инновационным потенциалом развития экономики, социальной сферы, образования, науки и культуры, тем самым реализует этот образ.
Вместе с тем, как отмечают исследователи, в качестве специфики современного периода общественного развития следует вести речь «о возложении слишком большой ответственности за будущее общества на молодежь как на движущую силу, авангард преобразований. Как следствие этого может возникнуть апатия, нежелание что-либо делать — у одних молодых людей; «гиперответственность» и «гиперзанятость» — у других» [Дедова 2013: 92-93].
Возможно, это и детерминирует современную специфику формирования молодежью образа будущего, на которой авторы все чаще акцентируют внимание — для молодого человека становится характерным «простраивание» своего будущего независимо от внешних обстоятельств, т.е. построение индивидуальных траекторий, индивидуальных образов будущего. Так, выявляя составляющую процесса социализации молодежи, В. И. Чупров констатирует, что ею «является идентификация, в том числе идентификация себя с образом своего будущего, построение образа себя, своей личности в обществе, настоящем и будущем» [Чупров, Зубок, Уильямс 2003: 79]. Белинская Е. П. также актуализирует проблему появления феномена «индивидуального будущего» — построения индивидуальных траекторий будущего [Белинская 2002: 203-220]. В. Дедова отмечает: «В построении траекторий своего развития и становления современный человек основное место отводит индивидуальному, которое опосредовано от социума и внешних обстоятельств» [Дедова 2013]. Данный дискурс дополнили и выводы социологических исследований ИС РАН «О жизненных планах российской молодежи: настоящее и будущее». Так, М. К. Горшков констатирует: «Стоит заметить, что, по сравнению с концом прошлого века, молодежь стала больше стремиться и рассчитывать на ведение более свободного и зависящего от ее собственных желаний образа жизни» [Россия и Китай 2014: 390].
Таким образом, молодые люди в сложное и жестокое время поглощены внутренней проблематикой выживания. Они стре-
мятся определить для себя те стратегии, которые помогут им выстоять и добиться жизненного успеха.
С целью выявления стратегии достижения жизненного успеха представителями современной российской молодежи было проведено комплексное социологическое исследование, включающее анкетирование и эксперт-опрос.
Методом сбора информации анкетирования выступил онлайн-опрос. В исследовании использовался целевой (направленный) тип выборки — молодежь Тюменской области (включая ХМАО-Югру и ЯНАО) в возрасте 14—28 лет. Такой тип выборки строится по принципу принадлежности респондентов к группе людей, интересующих исследователя, — целевой группе. В ходе нашего опроса всего было опрошено 1252 респондента.
57,6
15 и младше 16-17 18-22 23 и старше
Рис. 5. Распределение респондентов по возрасту (% от числа ответивших)
Соотношение участников опроса по полу в нашем исследовании составило 45,6 к 54,6%, где в первом случае — респонденты мужского пола, а во втором — женского. Данное распределение близко к реальному соотношению мужчин и женщин в России, согласно статистическим данным.
В качестве 55-ти участников эксперт-опроса выступили представители органов исполнительной власти Тюменской области; специалисты сферы молодежной политики, культуры, спорта, среднего профессионального, высшего, а также дополнительного образования региона; руководители общественных/некоммерческих молодежных организаций, творческих, спортивных и социально-культурных проектов; управляющие
предприятиями, заместители руководителей по обучению и развитию персонала, связям с общественностью; представители бизнес-структур г. Тюмени, Тюменской области, Ханты-Мансийского и Ямало-Ненецкого автономных округов.
Инструментарий исследования содержал ряд блоков, направленных на выявление наличия/отсутствия образа будущего у молодежи и отношения к нему. Последнее включало в себя оценку таких параметров, как образ личного будущего и планы относительно него, оценка наличия/отсутствия образа будущего у сверстников, представления о будущем страны, необходимость планирования будущего, страх или уверенность перед будущим, отношение к различным составляющим образа личного будущего (семья, материальное положение, трудовая сфера, власть, престиж и слава, место жительства).
Изначально респондентам предлагалось определить позицию, высказав согласие/несогласие с приведенным суждением. Так, в реакции на утверждение «Большинство моих сверстников живут сегодняшним днем, не думая о своем будущем», мнения респондентов разделились практически поровну: согласие с данным тезисом выразили 47,4% представителей молодого поколения; несогласие — 49,8%. Обращает на себя внимание тот факт, что 2,9% опрашиваемых не смогли определить свою позицию. При этом большинство опрошенных ограничивают свое видение будущего только ближайшей перспективой — 37,7%. Наш опрос подтвердил выводы и результаты идентичных социологических исследований, согласно которым, современное российское студенчество в большинстве своем формирует краткосрочные жизненные стратегии и отдает им приоритет перед долгосрочными и среднесрочными жизненными перспективами. Как видим, размышление о будущем представляет сложность для молодых участников исследования, лишь половина из них по-настоящему задумывается о будущем, выстраивает индивидуальные жизненные стратегии.
При этом от 73 до 78% молодых людей уверены, что о будущем стоит задумываться и планировать его. Очевидно, что молодые люди, ставящие влияние внешних факторов выше собственных усилий, осознают их непредсказуемость и риски, связанные с реализацией стратегий достижения желаемого социального статуса.
Экспертное мнение об образе будущего молодежи
В отличие от молодых, значительная часть экспертного сообщества — 36 человек (65,4%) выразила уверенность в том, что молодежь строит планы на будущее: «Без планов на будущее невозможно развитие человека», «Естественно, молодежь строит планы на будущее, это ее естественная потребность в силу возраста и высокого ресурса ожидания». Свою позицию эксперты обосновывают прежде всего специфичными индивидуальными и социальными характеристиками представителей современного молодого поколения: «У них активная жизненная позиция, целеустремленность и направленные на достижение цели действия». Базовыми составляющими образа будущего молодежи эксперты практически единогласно определяют: получение ими качественного образования, построение успешной карьеры, достижение материального благополучия и обеспечение достойного уровня жизни. Умение формировать определенный образ будущего, планировать свои жизненные перспективы и достигать поставленных целей, по убеждению экспертов, закладывает семья. В ответах экспертов был актуализирован и зафиксирован выявленный исследователями феномен «построение индивидуальных траекторий, индивидуальных образов будущего»: «Безусловно, современная молодежь строит планы на будущее. Но, планирование осуществляется на основе принципов самоменеджмента, весьма пространно, "по настроению", без оглядки на реальную ситуацию в экономике, политике страны». Отсюда к своеобразию выстраиваемого образа будущего молодых эксперты отнесли его иллюзорность, оторванность от реальной действительности, а также завышенную самооценку молодыми людьми индивидуальных возможностей и личностного потенциала: «Современная молодежь строит планы на будущее, но это планы иллюзорные, они несбыточны, так как молодежь не имеет достаточно четких представлений о жизни, политической, социальной и экономической реальности».
15 представителей экспертного сообщества (27,2%) не выразили однозначного мнения по поводу выстраивания конкретных, сформулированных молодыми людьми жизнен-
ных стратегий. Практики более склонны делить молодежь на две группы — тех, кто пытается определить для себя образ своего будущего, цели и средства его достижения и тех, кто «не отягощает» свою жизнь моделированием четких жизненных траекторий: «Да, строит, к сожалению, не все, думаю, что таких людей 50 % от этой категории».
Абсолютное меньшинство опрошенных — только 4 человека (7,3%) высказали предположение, согласно которому современная молодежь не только не строит идеального или реального образа своего будущего, но и не испытывает внутренней потребности в этом: «Сомневаюсь, ...большинство очень легкомысленно настроены — плывут по течению...», «Не строят они планов,...живут сегодняшним днем, рассчитывая на судьбу».
Образ личного будущего представителей молодежи, как показало исследование, достаточно оптимистичен, но не лишен противоречий. Подавляющее большинство молодежи (от 60 до 65%) заявляют, что смотрят в будущее «с уверенностью и оптимизмом». Вместе с тем значительное количество молодых людей испытывают страх перед будущим: порядка 40% не уверены в собственном благополучии в будущем.
Мнение экспертов только лишь частично коррелирует с результатами анкетного опроса молодых людей — как оказалось, оно менее позитивно. Так, уверенность молодежи в благополучии своего будущего высказал 21 эксперт (38,2%); выразили сомнение и/или не проявили абсолютной уверенности — 10 человек (18,2% опрошенных); треть экспертов не разделили уверенности относительно того, что молодежь спокойно смотрит в будущее — 18 человек (32,7%); 3 человека (5,4%) высказали предположение, что представители молодого поколения испытывают страх перед будущим и проявляют уверенность, что дальше будет только хуже.
Экспертные ответы отразили и ранее актуализированный авторами проводимого исследования тезис, согласно которому, молодежь в современных реалиях представляет собой дифференцированную группу (дифференциация наблюдается по двум основным группам факторов: во-первых, социальный статус семей, материальное положение, готовность получить высшее образование; и, во-вторых, место проживания; их знакомство с современной жизнью и обычаями; уровень
коммуникабельности и отношение к культуре отдельных социальных групп; образ жизни и т.д.). Сложно не согласиться с позицией экспертов, высказавших убеждение — уверенность/неуверенность молодежи в благоприятном будущем определена социальным статусом молодого человека (и/или его семьи): «В зависимости от того, к какой из категорий относится молодой человек, отношение к своему благоприятному будущему сильно разнится».
Обращаясь к заявленной проблематике статьи — выявление путей и способов достижения жизненного успеха, выбираемых современной молодежью, — отметим, что, с одной стороны, в позициях представителей молодого и старшего поколений мы не выявили принципиальных разногласий; с другой — обратили на себя внимание различия в их ранжировании и приоритетности.
Следует также подчеркнуть, что представители экспертной группы выделили традиционные каналы социальной мобильности, которые, по их мнению, определяет для себя молодежь: первое место эксперты отвели образованию (29 позиций — 52,7%); несмотря на то, что «в современных условиях этот канал из реального превращается в ложный, иллюзорный, псевдоканал, представители старшего поколения традиционно определяют ему приоритетную позицию: «думаю, доминирующие сейчас пути — это хорошее качественное образование, а потом постоянное самообразование»;
ко второй группе эксперты отнесли семью, друзей и знакомых (22 позиции — 40%) — «поддержка/помощь близких/родных/авторитетных людей», «удачные знакомства (родственные связи)», «межпоколенческая мобильность», «социальные группы (в том числе друзья, педагоги)»;
третий по значимости путь для экспертов — социальные сети и другие виды коммуникации (10 позиций — 18,1%): «1Т-технологии и виртуальные пространства», «ресурсы Интернета и социальных сетей», «системы социальных-лифтов»;
четвертый ранг поровну разделили две стратегии (по 7 позиций — 12,7%) — профессиональное развитие и конкурентные преимущества: «личностное развитие через постановку и достижение целей», «построение карьеры», «конкурентоспособность на рынке труда»; а также миграционные и эмиграци-
онные процессы: «переезд в крупные города и другие страны», «принцип чеховских 3-х сестер тоже не теряет актуальности — "в Москву! В Москву!"»;
пятое место эксперты закрепили за личными качествами молодых людей (4 позиции — 7,2%), причем, как в их позитивных — «саморазвитие, развитие положительного опыта своихродителей», «самообразование», «харизма», так и негативных — «подхалимаж», «приспособление к обстоятельствам», «угодничество»—характеристиках;
шестой уровень эксперты отвели общественно-политической деятельности и активной жизненной позиции молодежи (3 позиции — 5,4%): «общественная деятельность (волонтер-ство, творческие объединения, трудовые отряды, политика)», «среди молодых очень много политических активистов — они уверенно строят гражданское общество)»;
седьмую позицию составили «дополнительные варианты» (3 ответа — 5,4%), среди которых такие, как:«выгодный брак (для женщин)», «выявление талантов (специфичных навыков)» и «проявление творческих способностей».
Оставляя за рамками статьи технологию типологизации групп молодежи, резюмируем, что в результате кластеризации удалось выделить восемь модальных типов молодежных групп, обладающих различными представлениями о содержании жизненного успеха и стратегиями его достижения. Группам были присвоены условные имена, указаны типообразующие признаки и объем каждого кластера в процентах от общего числа опрошенной молодежи:
«Золотая молодежь» (16,8%): получение диплома престижного вуза (79,1%), проживание за границей (40,3%). При этом представителей данного кластера интересует именно наличие диплома, а не содержание образования. Эта группа молодежи из семей с наиболее высоким достатком (почти 40% респондентов отметила, что доход семьи высокий или выше среднего).
«Креативный класс» (14,9%): наличие таланта и незаурядных способностей (62%), постоянное самообразование (63,6%), стремление, упорство в достижении целей (53,5%), удачное стечение обстоятельств (52,4%). Представители данной группы не доверяют официальным стратегиям достижения жизненного успеха, таким, как университетское образование, предпри-
нимательство или удачный брак, а ориентируются исключительно на собственные уникальные навыки и талант. Вера в счастливую случайность для них не предполагает бездействия, напротив, удачное стечение обстоятельств, сопутствующее жизненному и карьерному прорыву. Обращает на себя внимание, что данная группа является единственной, для которой достаточно значимым оказался фактор «умение использовать ресурсы интернета, социальных сетей» (10,2%).
«Бизнесмены» (13,6%): открытие своего дела (99,4%), постоянное самообразование (68,8%), стремление, упорство в достижении целей (55,3%). Молодые люди, ориентированные на предпринимательство, делают ставку на непрерывный труд, не надеясь ни на социальные институты, ни на удачу, ни на собственный творческий потенциал. При том, что в данном кластере наиболее высок выбор варианта ответа «создание чего-то радикально нового (например, бизнес-идея, научное открытие)», мы не можем включить данный показатель в алгоритм социальной мобильности, т.к. его важность подчеркивают лишь порядка 15% респондентов.
«Семьянины» (13%): удачный брак (67,5%), открытие своего дела (54%), родственные и дружеские связи (40,5%). В данный кластер включены молодые люди, у которых ярко выражена ориентация на семейные ценности и межличностные отношения. Воспринимая дружеские и семейные связи как непременное условие жизненной успешности, они также заботятся о материальном благополучии, оптимальным способом достижения которого считают собственный бизнес. Обращает на себя внимание факт незначительного разрыва в гендерном составе участников группы: 55,9% женщин, 44,1% мужчин.
«Отличники» (9,4%): получение качественного образования (95,8%), стремление, упорство в достижении целей (40,7%). Молодежь данного типа доверяет традиционным образовательным институтам и считает грамотный выбор учебного заведения, качество образования и собственные усилия, направленные на усвоение знаний, важнейшим условием жизненного успеха в будущем. Самообразование для данной группы не столь важно, как для других типов (всего 31,4%).
«Интеллектуалы» (13,3%): постоянное самообразование (88%), стремление, упорство в достижении целей (87,3%), полу-
чение качественного образования (37,3%), правильные учителя и наставники (30,7%). Считая образовательный фактор важнейшим, как и представители пятой группы, молодежь данного кластера не готова перекладывать ответственность за собственное будущее на официальные институты. Отчетливо наблюдается личностная, а не институциональная ориентация представителей этой когорты: они полагаются на собственные силы, но в то же время осознают необходимость в грамотных наставниках, способных направить их на пути к достижению цели. В данной группе, как и в предыдущем кластере «отличников», преобладают девушки (свыше 60%).
«Пиарщики» (6,7%): умение устанавливать отношения с «нужными» людьми (98,8%), стремление, упорство в достижении цели (60,7%), открытие своего дела (42,9%). Молодежь данного типа рассматривает коммуникативные навыки и настойчивость как достаточные основания успеха в жизни. Полагаясь на социальные связи и имиджевые характеристики, такие, как умение преподнести себя с лучшей стороны или «продать» некую идею, они практически не ценят содержательные качества, например, образование. Значительная часть представителей данной группы (42,9%) делает ставку на предпринимательскую деятельность в будущем.
«Прирожденные лидеры» (12,3%): харизма, особые личностные качества, умение влиять на людей (95,5%), постоянное самообразование (71,4%), стремление, упорство в достижении цели (40,9%). К этому типу относятся молодые люди, уверенные в решающей роли личностной харизмы в достижении жизненного успеха. При этом они ориентированы на самосовершенствование и готовы прикладывать усилия в стремлении достичь желаемого [Особенности социальной мобильности... 2016: 18-19].
Образ будущего, как в позициях молодежи, так и во мнениях экспертов, неразрывно связан с будущим страны. Так, в оценке доминирующих представлений о будущем своего поколения мнения респондентов распределились поровну: только половина молодежи полагает, что «у современной молодежи есть ориентиры и видение будущего своей страны». Подобная поляризация ответов может свидетельствовать как о несформированности мнений относительно данного
вопроса, так и о реальном наличии двух альтернативных точек зрения на собственное поколение. В оценках будущего страны большинство молодежи декларирует приверженность патриотическим ценностям, ориентацию на собственный путь развития и важность стремления России к мировому лидерству. Так, в ответе на вопрос «Наша страна сегодня переживает непростые времена. Как ты считаешь, какой путь ее развития наиболее предпочтителен?» от 30 до 40% представителей молодежи ответили: «Мы должны отстаивать собственную национальную идею, идти своим путем». Такое же количество респондентов не удовлетворяют уникальность и специфичность курса развития, они ориентированы на более амбициозный путь развития, полагая, что страна должна восстановить статус мирового лидера: «Нам следует восстанавливать и укреплять авторитет страны, стремясь стать доминирующей мировой державой».
Позиции экспертов по проблеме «Ориентации современной молодежи в их представлении о будущем своей страны» представляется целесообразным градировать в три группы. Первая группа ответов, получивших оценки от 10% и выше, отражают уверенность, согласно которой молодежь связывает будущее родины с ориентацией на «лидерство» (36 человек — 15,8%), «процветание» (25 человек — 11%), «патриотизм» (24 человека — 10,5%). Вторая группа ответов, получивших оценки от 5% до 10%, выражают мнение опрошенных, согласно которым молодые люди, в основном, продолжают ориентироваться на западноевропейский ценности, среди которых «инновации» (22 человека — 9,6%), «демократия» (21 человек — 9,2%), «потребительство» (20 человек — 8,8%), «стабильность» (18 человек — 7,9%), «Запад» (14 человек — 6,1%), «духовность» (12 человек — 5,3%). Третья группа ответов, получивших оценки от 1до5%, высказывают предположение, согласно которому представители молодого поколения пессимистично оценивают образ будущего своей страны и связываю его с «неопределенностью» (4 человека — 1,8%), «догоняющим развитием» (3 человека — 1,3%), «упадком» (2 человека — 0,9%), «коллективизмом» (1 человек — 0,4%), «застоем» (1 человек — 0,4%).
Ориентацию на сближение с быстроразвивающимися азиатскими странами как наилучший сценарий рассматривает
от 9 до 23% молодых респондентов. Западноевропейская и американская модель развития как эталон для России практически не привлекают молодежь (3-5% в каждой группе). Данные оценки, на наш взгляд, вписываются в общую логику сопротивления российского народа насильственной модернизации по западному образцу, а также в значительной степени спровоцированы текущей политической ситуацией очередной волны конфронтации России и западного мира. Наибольшее количество молодых людей, не сформировавших собственной позиции по данному вопросу, наблюдается и в группе молодежи (15,3%), в большей степени ориентированной на сугубо семейные или личные интересы.
Более традиционным и «консервативным» в данном аспекте представляется подход экспертов. Почти треть экспертов — 15 человек (27,3%) сошлись во мнении, что современная молодежь выбирает западноевропейскую модель развития: «Молодым людям свойственно идеализировать европейский образ жизни, благоустроенность и благополучие». В отстаивании собственной национальной модели — «своего пути» — уверены чуть менее опрошенных (14 человек — 25,5%). На «сближение с быстро развивающимися азиатскими странами» указывают менее четверти специалистов (11 человек — 20,0%). То, что современной молодежи все еще близка «американская модель развития», предположили 9 человек (16,4%). На «восстановление и укрепление авторитета страны, превращение в доминирующую мировую державу» указали только 5 человек (9,1%). В тоже время часть экспертов подчеркнули, что современные молодые люди в настоящий социально-исторический период переживают процессы позитивной трансформации ценностных ориентаций в отношении к своей стране и государству, в частности, формирования чувства патриотизма и ответственности за судьбы своей Родины (рис. 6): «Пока еще в сознании молодежи американское благополучие, но уже прорастают ростки собственной великой самости России!» [Гаврилюк, Маленков, Гаврилюк 2016: 97-99].
Только около 30% молодежи заявили о готовности терпеть временные трудности, связанные с национальной геополитикой, ради достижения высокой цели укрепления авторитета страны на международной арене.
Рис. 6. Образ будущего страны и его связь с оценками собственного будущего различными группами молодежи (в % от количества респондентов в выделенных кластерах)
Вместе с тем от 16 до 21% опрошенных молодых людей, принимая необходимость борьбы за глобальный статус страны, не желают жертвовать своим благополучием даже на короткий срок, заявляя о готовности сменить место жительства и уехать за рубеж. Значительную часть молодежи вовсе не интересует судьба страны и политические вопросы, их приоритеты сосредоточены на качестве жизни собственной
■ Я горжусь и хотел бы многое сделать для России
■ При возможности я хотел бы жить в другой стране
■ Мне безразлично, где я живу, везде можно себя реализовать
Рис. 7. Распределение ответов на вопрос «Охарактеризуй свое отношение к тому, что ты проживаешь в России» (в % от количества респондентов в выделенных кластерах)
семьи: так, около четверти декларируют готовность к борьбе за индивидуальное благополучие любыми способами. Это свидетельствует о существенном расхождении между уверенностью представителей различных групп молодых в значимости от личностных качеств и таланта как первичных условий социальной мобильности и сомнением в наличии реальных структурных возможностей для реализации данных качеств.
Заключение
Исследование подтвердило — молодежь России по-прежнему остается деполитизированной: от 55 до 65% не имеют политической позиции и не являются сторонниками тех или иных политических направлений. Более половины респондентов декларируют ориентацию на патриотические ценности, что свидетельствует о наличии определенного консенсуса в российском обществе относительно значимости государственной идеологии и действенности применяемых в последнее десятилетие механизмов ее формирования. Однако рис. 7 подтверждает наличие миграционных намерений значительной части молодежи.
Несмотря на декларирование патриотизма, около половины молодежи признает, что в западных экономически раз-
витых странах возможностей для самореализации и карьеры больше, чем в России. Около 20% не считают себя достаточно компетентными для осуществления подобных сравнений, остальные же полагают, что возможностей меньше, либо они одинаковы.
В отличие от представителей молодого поколения, 13 экспертов (23,6%) предположили, что в западных странах «возможностей больше», 6 человек (10,9%) убеждены, что «там» сегодня «возможностей меньше», обосновывая это тем, что «их возможности всего лишь деятельность в ограниченном пространстве их цивилизации и культуры; в России культурная среда богаче и шире, следовательно, возможностей для создания нового больше». Большинство экспертов (34 человека — 61,8%) отметили, что в современном глобализирующемся мире возможности для самореализации молодежи как в западных странах, так и в нашей стране «примерно одинаковые». Только один из экспертов (1,8%) выразил мнение, согласно которому возможности для самореализации и карьерного роста определяются не страной пребывания, а «зависят от самого человека».
Итак, как показало исследование, в отличие от советского и постсоветского периодов развития России, современная молодежь не ориентируется на какой-то единый алгоритм построения стратегий жизненного успеха и не исходит из единого, общего для поколения образа будущего. Образ личного будущего и выбор алгоритма его достижения сегодня не определяются только социальным статусом молодого человека, но предполагают свободу индивидуального выбора и ведущее значение личных усилий.
Наличие восьми выделенных в результате исследования кластеров предполагает формирование, как минимум, стольких же моделей стратегий жизненного успеха современной российской молодежи.
ЛИТЕРАТУРА
Бабушкин В. У. Феноменологическая философия науки: критический анализ. М.: Наука, 1985. 344 с. [Электронный ресурс] // Библиотека фонда содействия развития психической культуры (Киев) URL: http://psylib.org.ua/books/ babus01/index.htm (дата обращения: 21.10.2016).
Белинская Е. П. Человек в информационном мире // Социальная психология в современном мире / Под ред. Г. М. Андреевой, А. И. Донцова. М.: Аспект Пресс, 2002.С. 203-220.
Бергсон А. Собрание сочинений в 4 т. Т. 1: Опыт непосредственных данных сознания. Материя и память. М.: Московский клуб, 1992. 336 с.
Волкогонова О. Д., Малов А. В., Панина Е. М. Представления современной вузовской молодежи о будущем //Мир России. Социология. Этнология. 2002. Т. 11. № 4. С. 157-178.
Гаврилюк В. В., Маленков В. В., Гаврилюк Т. В. Современные модели российской гражданственности // Социологические исследования.2016. № 11.С. 97-106.
Дедова В. Роль образа будущего в процессе социализации молодежи в условиях информационного общества [Электронный ресурс] // Социальные явления. Институт исследования общественных явлений. 2013 № 1. С. 90-94.
ДелёзЖ. Кино. М.: ООО «Ад Маргинем Пресс», 2013. 560 с.
Кант И. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994. 591 с.
Лаца Я. Г. Социальная ситуация социализации и самореализации молодежи современной России. 31.05.2013. [Электронный ресурс] //Интернет-конференции Омской юридической академии [веб-сайт].URL: http://conf.omua. ги/соШ:еП:/8ос1а1пауа-81Шас1уа-8ос1а117асп-1-8атогеа117аси-то1оёе7Ы-80Угетеппоу-го88и (дата обращения: 21.10.2016).
Образ будущего в оценках нового поколения россиян: [монография] / [В. В. Гаврилюк, Л. Л. Мехришвили, Н. И. Скок и др.] Тюмень: ТИУ, 2016. 166 с.
Особенности социальной мобильности молодежи XXI века: [монография] / [В. В. Гаврилюк, Л. Л. Мехришвили, Н. И. Скок и др.]. Тюмень, ТИУ, 2016. 131 с.
Россия и Китай: молодежь XXI века: [монография] / [М. К. Горшков и др.]; отв. ред. М. К. Горшков, Ли Чун-линь, З. Т. Голенкова, П. М. Козырева. М.: Новый хронограф, 2014. 424 с.
Трынов Д. В. Методологические аспекты исследования образа будущего в контексте становления гражданской культуры // Социология и общество: глобальные вызовы и региональное развитие: Материалы IV Очередного Всероссий-
ского социологического конгресса (Уфа, 23—25 октября 2012 г.). М.: РОС, 2012. С. 134-139.
Хартман Г. Четвероякий объект: метафизика вещей после Хайдеггера / Пер. с англ. А. Морозова и О. Мышкина. Пермь: Гиле Пресс, 2015. 152 с.
Чупров В. И., Зубок Ю. А., Уильямс К. Молодежь в обществе риска. 2-е изд. М.: Наука, 2003. 231 с.
Шюц А. Смысловая структура повседневного мира: очерки по феноменологической социологии. М.: Институт Фонда «Общественное мнение», 2003. 336 с.
