CC BY
91
УДК 1 (470) + 929
ВЛИЯНИЕ НЕОКАНТИАНСТВА НА ФИЛОСОФСКИЕ ВОЗЗРЕНИЯ ГЕНРИХА ЛАНЦА
Саратовский
государственный
университет
им. Н.Г Чернышевского
О. А. Попова
В статье проводится анализ среды, формировавшей философские представления Генриха Ланца, и приводятся две линии доказательства принадлежности философа к неокантианству: историко-философское обоснование и линия доказательства, опирающегося на содержательную базу его концепции.
e-mail:
popovaolga24 @mai l.ru
Ключевые слова: неокантианство, Генрих Ланц, история философии, критический метод, философия культуры, Герман Коген, Вильгельм Виндельбанд, Марбургская школа, Баденская школа.
Адекватное понимание и оценка творчества Генриха Ланца затрудняется прежде всего тем обстоятельством, что философ не оставил систематического изложения своих взглядов, по крайней мере, таковых пока не найдено. В 1980-х годах американский исследователь, один из авторов книги «Boris Pasternaks Lehrjahre Неопубликованные философские конспекты и заметки Бориса Пастернака» Л. Флейшман предпринимал попытку найти какие-либо его записи, но она закончилась неудачей.
По мнению декана факультета Сравнительной литературы Гарвардского университета, профессора У. Миллса Тодда III, трудность в составлении биографии Ланца состоит в том, что философия в таких местах как Стэнфорд, не является в настоящее время той дисциплиной, в истории которой были бы заинтересованы. Мало того, прошло 60 лет, как профессор Ланц преподавал в Стэнфорде, это означает, что самым молодым его ученикам должно быть около восьмидесяти, а коллегам за девяносто, печально, - пишет профессор, - но факт1.
Основным и решающим было влияние философии Канта и неокантианских школ. Во многом благодаря тому, что Г. Ланц учился сначала у В. Виндельбанда, затем у Г. Когена, имел научные контакты с Н. Лосским, Б. Яковенко, Б. Пастернаком, базисные идеи неокантианства, чьи мотивы наиболее четко прослеживаются в его трудах, были восприняты им как несомненные основополагающие философско-методологические принципы научного исследования. Он занимался преимущественно у Виндельбанда и Ласка, в июле 1910 году сдал докторский экзамен, в 1911 году защитил диссертацию «Проблема предметности в современной логике»2, первая часть которой была посвящена «учению Канта об объективности», часть вторая представляла «психологическое учение о предметности» Маха и Авенариуса, третья рассказывала о гуссерлианской «трансцендентной школе», а последняя - об «имманентной школе» Шуппе.3. Получив у Вин-дельбанда докторскую степень, Ланц отправился в 1912 году слушать лекции Когена в Марбурге.
После возвращения в Россию, Ланц начинает активно публиковаться в отечественных научных изданиях. Выходивший в 1910-1914 годах журнал «Логос» знакомил читателей с работами немецкого и российского неокантианства. Главной идеей издателей международного ежегодника было формирование нового мировоззрения и даже новой «философской культуры», что стало бы философским ответом на запросы эпохи, требования которой давно казались многим чрезмерными. Специфическая неокантианская культурфилософская проблематика была определяющей в научно-издательской деятель-
1 Факты получены в результате личной переписки автора с профессором Уильямом Миллсом Тоддом III.
2 Lanz H. Das Problem der Gegenstandlichkeit in der modernen Logik: I. Kants Lehre von der Objektivitat: Inaugural-Dissertation zur Erlangung der Doktorwurde der Philosophischen Fakultat der Universitat Heidelberg. Heidelberg, l9ll.
3 Статья была опубликована позже: Lanz, Heinrich. Das Problem der Gegenstandlichkeit in der modern Logik. Berlin: Reuter & Reichard, 1912. 166 S. - (Kant-Studien. Erganzungshefte im Aufrag der Kantgesellschaft, hrsg. Von H. Vaihinger, B. Bauch und A. Liebert. Nr. 2б).
ности «Логоса», поэтому логичным было бы говорить о том, что сотрудничество Ланца с этим журналом демонстрирует стремление философа быть причастным к неокантианской традиции.
Инициаторами создания ежегодника были ученики В. Виндельбанда и Г. Риккер-та. Доктор Крамме приводит слова Г. Риккерта, давшего название журналу: «Без сомнения, участвовавшие в создании немецкого «Логоса» русские редакторы, которые своей энергией и предприимчивостью весьма способствовали реализации замысла, а затем в мирное время поддержали немецкий ««Логос» в финансовом отношении настолько, что он оказался в состоянии платить очень хорошие гонорары (например, выше, чем в журнале ««Kant-Studien») и тем самым вступить в успешное соревнование с уже существовавшими ранее философскими журналами, — без сомнения, теперь они имеют право вновь вернуться к реализации своей первоначальной идеи. Они принадлежат (в том числе и юридически) к числу владельцев ««Логоса»4. Культура, междисциплинарность и международность, по определению ученого, были теми столпами, на которых покоился весь замысел «Логоса».
Для Г. Ланца, как и для многих других членов русской редакции журнала «Логос», обучение в Германии и непосредственный контакт с виднейшими представителями неокантианства Виндельбандом и Когеном — это время идейного самоопределения. В понимании Ланца, как и В. Виндельбанда, «кантианство [...] уже не состоит как для большинства интерпретаторов его времени в теории познания естественных наук и скептическом отмежевании от метафизики, а становится исторически ориентированной философией культуры»5. В этом смысле максима Вильгельма Виндельбанда: «Понять Канта означает его превзойти» актуальна и для его ученика. Баденское направление неокантианства, а именно Генрих Риккерт, дало «формулу «науки о культуре» (Kulturwissenschaft)»6.
Поэтому изучение и анализ культуры у Генриха Ланца проходили в контексте осмысления философии культуры неокантианства. В его критической философии эстетические переживания подчинены абсолютному долгу. Как ученого, потратившего значительное время на изучение философии Баденской школы неокантианства и на обучение у главы этой школы, Ланца, бесспорно, волновала проблема ценностей в философии культуры. Он затрагивает вопрос возможности позиционирования изучения ценностей как знания. В итоге Ланц приходит к выводу, что «хотя в физической природе ценности и цели не существуют, они, несомненно, являются неотъемлемой частью нашей поведенческой среды. И хотя мы можем творить свои ценности, мы, тем не менее, изучаем огромную их часть в процессе их творения. И то, что мы изучаем, составляет наше знание...»7. Таким образом, Генриха Ланца, как одного из первых последователей немецкого неокантианства, в том числе Баденской его ветви, можно назвать одним из тех, кто стоял у истоков философского анализа культуры.
Прослеживая тенденцию приверженности Ланца неокантианским идеям, мы будем следовать двум линиям доказательства:
1. линии историко-философского доказательства;
2. линии доказательства, опирающегося на содержательную базу концепции Генриха Ланца.
Подвергая рассмотрению первую линию обоснования, необходимо, прежде всего, говорить о тех историко-философских темах, к которым обращается Ланц. «Представить непрерывную связь философских проблем в целом человеческой культуры» - такова цель написания истории философии, по Когену, ставшая парадигмальной установкой неокантианства марбургской школы: «Философские проблемы и тем более новые не решены настолько, что можно было бы заниматься их изложением без деятельнейше-
4 Kroner R. Brief an Werner Siebeck vom 21.01.1923 // Verlagsarchiv J.C.B.Mohr (Paul Siebeck), Tubingen. Цит. по: Крамме Р. «Творить новую культуру» - «Логос» 1910-1933 // Социологический журнал. 1995, № 1, С. 122-136.
5 Белов В.Н. Неокантианство. Саратов, 1999. С. 5.
6 Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998. С. 127.
7 Lanz H. Aesthetic relativity // Stanford University. University Series. Language literature, v. 7, no. 1 AMS Press, Inc. New York, 1967. P. 5.
го участия и постоянного влияния собственного мировоззрения. Они находятся еще в непрерывном развитии, и мы сами с напряженнейшим интересом нашей субъективности погружены в них и возвещаем их объективное освещение»8.
Исследуя труды Ланца, мы обнаруживаем его интерес к неокантианской проблематике. Одной из них является исследование философских взглядов Фихте. Интерес к философии Фихте зародился в Германии - в Марбурге Коген посвящает его воззрениям ряд работ9. В «Фихтеане» реализовалась первая задача русского неокантианства, сформулированная Б.В. Яковенко, - задача по изучению источников философской мысли и написанию собственных трудов о мыслителях-классиках. Некоторые исследователи утверждают, что обращение русских неокантианцев к философии Фихте шло в русле «скрытой или явной полемики с ортодоксальной русской религиозно-православной философией» и «вполне определенной ориентации на некоторые идеи современной им западной философии»10. Одним из первых, кто наметил это исследовательское направление в русской «Неокантиане», был Б.П. Вышеславцев, вслед за Когеном рассматривавший взгляд Фихте на социальный вопрос как на вопрос этический. Ланц занимает в русской «Фихтеане» особое место и по количеству его статей и по обстоятельности его иссле-дований11. Он проводит подробный анализ биографии Фихте, связывая ее с проблемами, поднимаемыми философом и особенностью их решения. Главным образом, Ланц рассматривает проблему свободы в философии Фихте. Но важно, по мнению Ланца, что идея моральной революции, совершенной Фихте, была заложена Кантом. Поэтому Фихте является кантианцем не только как завершитель и продолжатель теоретического воззрения Канта, не только потому, что «его исходный пункт, как обычно выражаются историки, лежит в трансцендентальной апперцепции», но главным образом потому, что основа и цель его системы совпадают с кантовской. Обоснование этической свободы делает его «историческим преемником Канта»12.
Обращение к философским идеям мыслителей-классиков у русских неокантианцев не ограничивалось, однако, исследованиями Фихте. Неокантианцы часто посвящали свои работы вопросам древнегреческой философии, прежде всего Платону. Их анализ проводился с точки зрения трансцендентального метода. Интерес к подобной тематике отмечают не только у представителей российского неокантианства, но и, прежде всего, неокантианства немецкого13. Говоря о себе как о представителе Марбургской школы неокантианства и объединяя свое направление философских воззрений с направлением Когена, Наторп пишет: «Мы стремимся углубить Канта посредством Платона»14. Ланц же, продолжая данную линию, считает, что платонизм является «источником трансцендентального идеализма, который в системе Плотина превращается в глубокий исторический поток»15. Статьи о Плотине русских неокантианцев вписываются в общую логику интерпретации идей в направлении «плотинизации» Платона. Русские исследования о Плотине продолжили одно из направлений Марбургской школы16: Ланц полага-
8 Cohen H. Zur ^^roverse zwischen Trendelenburg und Kuno Fischer // Zeitschrift fur Volkerp-sychologie und Sprachwissenschaft. Berlin. 1871. Bd. 7. № 3. S. 292.
9 Cohen, Hermann. System der Philosophie. T. 1: Logik der reinen Erkenntnis. Berlin: Cassirer, 1902. 520 S.
10 Философия Фихте в России / Ред. сост. В.Ф. Пустарнаков. СПб.: РХГИ, 2000. - 368 с.
11 Бытие и знание в философии Фихте // Вопросы философии и психологии. 1914. Кн.122 № 2. С. 227-282; Иоганн Готлиб Фихте // Вопросы философии и психологии. 1914. Кн.122. С. 65-119; Памяти Фихте // Русская мысль. 1914. Кн.6. С. 42-51; Свобода и сознание: (К столетию со дня смерти И. Фихте) // Логос. М.-СПб. 1914. Т. 1, Вып. 1. С. 1-23.
12 Ланц Г.Э. Свобода и сознание: (К столетию со дня смерти И. Фихте) // Логос. М.-СПб. 1914. Т. 1, Вып. 1. С. 4.
13 Коген начинает эту традицию своей работой 1879 года «Platos Ideenlehre und die Mathe-matik», опубликованной в сборнике: Schriften zur Philosophie und Zeitgeschichte. Hrsg. Von A. Gorland, E. Cassirer. Bd. I Berlin: Akademie, 1928.
14 Наторп П. Избранные работы. М., 2006. С. 147-294.
15 Ланц Г.Э. Момент спекулятивного трансцендентализма у Плотина // Журнал министерства народного просвещения. 1914, Ч. 49. №1. С. 93.
16 Среди марбуржцев тех, кто обратился исследованию философии Плотина, можно назвать К. Хорста с его работой «Предварительный эскиз к новому исследованию эстетики Плотина» и вторая часть исследования Г. Фальтера «Beitrager zur Geschichte der Idee», посвященная Филону и Плотину.
ет, что не следует искать в философии Плотина «чистого трансцендентализма в узком смысле, который имеет слишком тесную связь с наукой и базируется на понятии платоновского гипотезиса», поскольку плотиновский «спекулятивный трансцендентализм» идет «не в ширь научных понятий, а в глубь самих философских категорий», в нем раскрывается «не логика науки, а логика самой философии» и выражается «требованием тождества между бытием и мышлением»17. В ходе «исторического анализа трансцендентально-спекулятивного момента в системе Плотина»18 Ланц находит, что ««момент иррационального» ««скрыт в недрах» души, поскольку именно «душа объединяет в себе как функцию понятия, так и функцию материи, то есть является гносеологическим субъектом во всей его полноте». И хотя, по Плотину, момент иррационального и есть то, «что отличает объективный и действенный предмет от самой логической предметности», Ланц считает, что «такой способ решения проблемы объективности» приводит в истории философии к неразрешимым противоречиям. Гораздо более продуктивным, по мнению Ланца, должен быть метод, базирующийся в решении этой проблемы на плотиновском понятии «рефлексии» и «Единого»19.
Прослеживая историко-философскую линию доказательства, следует отметить, что наряду с этой историко-философской тематикой особую важность для неокантианцев, приобретает «проблема рационального и иррационального и их взаимоотношения». Анализ ее начался в рамках полемики с представителями религиозномистического направления: «В этих дебатах не только оттачивалось полемическое мастерство обеих сторон, но постепенно повышался и общий уровень философствования [...] Так постепенно решалась вторая задача, поставленная перед собой русскими неокантианцами»20. Под «иррациональным» неокантианцы понимали психическое, интуитивное, в конечном счете - индивидуальное. Русские неокантианцы прекрасно понимали, что «то решение проблемы о рациональном и иррациональном, которое давалось современными им сторонниками «чистой логики», могло быть неудовлетворительным, так как в нем «иррациональному» отводилась чересчур малая роль»21. К проблеме «иррациональности» устремили свои взгляды российские неокантианцы В.Э. Сеземан, С.И. Гессен, Б.В. Яковенко. Г. Ланц также обратился к этой тематике, опубликовав после революции свою статью на английском языке «Иррациональность рассуждения»22.
Опираясь на логические доказательства, Ланц говорит о том, что нельзя понимать окружающие нас явления как просто сложенные вместе разрозненные элементы: «Оставаясь в рамках атомистической логики, то есть, начиная с индивидуальных терминов, приходим к заключению, что термины, находящиеся в логическом отношении друг c другом, не складываются в общую сумму терминов и отношений, а выдвигают или определяют что-то новое, изначально не содержащееся в терминах либо отношениях, либо и в том и в другом. Утверждать, что в этом нет новизны, и что цельность этих терминов и отношений невозможна и невнятна, значит игнорировать то, что действительно происходит в нашем разуме, когда мы думаем»23. То же самое, утверждает Ланц, характерно и для сферы мышления: «Верить в то, что мышление - это процесс суммирования, что для создания новой идеи достаточно подобрать пару терминов и нанизать их как бусы, настолько же абсурдно, и даже больше, как верить в то, что Адам и Ева каким-то образом были созданы из земли руками Господа. Это эпистемо-
17 Ланц Г.Э. Момент спекулятивного трансцендентализма у Плотина // Журнал министерства народного просвещения. l9l4, Ч. 49. №l. С. 87-88.
18 Там же, С. l38.
19 Там же, С. l32-133.
20 Дмитриева Н.А. Кантианство на рубеже XIX-XX веков: к истории неокантианских школ в России // Иммануил Кант: наследие и проект. Научное издание [Текст] / Под ред. В.С. Стенина, Н.В. Моторошиловой. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2007. С. 246.
21 Алексеев Н.Н. Опыт построения философской системы на понятии хозяйства (Сергей Булгаков, Философия хозяйства. Часть первая. Мир как хозяйство. Москва, l9l2) // Вопросы философии и психологии. 1912. Кн. 115. С. 728.
22 Lanz H. The irrationality of reasoning // The Philosophical Review. Vol. XXXV, №4. New York, 192б, July. P. 340-359.
23 Ibid P. 349.
логическая магия. Процесс мышления - это процесс творческий. Создание ««четвертого» элемента (^элемента) должны признать даже те, кто начинал с атомистического допущения неопределяемых терминов»24. Ланц вводит понятие г'-элемента, понимаемого как элемент иррациональности, только при наличии которого возможно говорить о цельном явлении. При этом «элемент» в данном случае означает не «термин» или «часть», он употребляется Ланцем в качестве несущей структуры или природы идей. Это сущность идеального мира, нечто из чего «сотканы все наши идеи», и с помощью чего идеальные и логические структуры обладают цельностью и индивидуальным значением. Элемент-1' - это символическое представление и прямое подтверждение иррационального элемента в структуре и существовании идей. Важным считаем отметить тот факт, что рассмотрение проблемы иррационального в неокантианстве всегда пронизывался критическим мышлением. У Ланца, так же как у Наторпа и Кассирера, полагание иррационального в основание размышлений воплощало стремление расширения границ рационального, а не абсолютизирования философской системы25.
Формирование второй доказательной линии следует построить с опорой на основные содержательные положения, характерные для неокантианства в целом и поднимаемые Ланцем, как приверженцем данной традиции, в его философских построениях. По отношению к кантовской системе в неокантианских школах сложились некоторые общие установки: в системе философских дисциплин приоритетным была гносеология, прежде всего, как теория научного познания, во-вторых, для неокантианцев характерна та особенность, что развитый ими критический метод Канта, который получил название трансцендентального, позволил саму философию поднять на уровень науки. При анализе работ Генриха Ланца мы видим, что с самого начала ему была близка подобная система мышления. Следует подчеркнуть, что на философский факультет Московского университета Ланц перевелся с математического, отучившись там два года. Это, возможно, сыграло определенную роль в том, что все свои философские умозаключения он делал с постоянной опорой на факты науки: математику, физику, биологию.
В своей англоязычной статье «Сила и ускорение»26 он описывает суд над силой и ускорением, произошедший в среде небесных сил, связанный с обеспокоенностью, вызванной выходом книги Эддингтона - «Природа физического мира». При всей, казалось бы, аллегоричности своего рассуждения, Ланц опирается на факты физики на очень высоком профессиональном уровне. Таким же высоким профессионализмом, но уже в биологии, отличается его статья «Род и вид»27. Все логические умозаключения он проводит, опираясь на понятия рода и вида в биологии: «С объективной точки зрения ясно, что способ взаимодействия между родом и отличительным признаком нельзя адекватно выразить простым добавлением. Определяя, например, птицу, как имеющее череп позвоночное животное с крыльями, мы не добавляем крылья к чему-то «бескрылому». Имеющее череп позвоночное животное как род является ни крылатым, ни бескрылым. С другой стороны, лишив птицу крыльев, перьев, клюва или чего-либо еще, имеющего отношение к характеристике данного класса, мы получим изуродованную птицу, а не позвоночное животное, как таковое, имеющее череп»28. Сложность, по мнению Ланца, состоит не в нашей «неспособности создать общий мысленный образ ««имеющего череп позвоночного животного» (за что Юм осуждал Локка), а в чисто объективной невозможности значения»29.
Отказ от построения теорий субъекта и перекладывание этой проблемы на откуп психологии является третьей особенностью неокантианской программы. Именно психологизм неокантианцы называли своим врагом. Коген защищал кантовскую фило-
24 Ibid.
25 Cm. Hanp., Natorp P. Selbstdarstellung // Die deutsche Philosophie der Gegenwart in Selbstdarstellungen. Hrsg. von P. Schmidt. 2. Aufl. Bd. 1. Leipzig: Meiner, 1923. S. 161-190.
26 Lanz H. Force and Acceleration. A Dialog // Der Russische Gedanke. 1929/30. H 3. P. 253-264.
27 Lanz H. Genus and Species // The Philosophical Review. Vol. XXXIII, № 5 New York, 1924. September. P. 463-478.
28 Ibid, P. 464.
29 Ibid.
софию от Гербарта, Фриза, у Шопенгауэра, Бенеке, укреплявших психологическую основу кантовской гносеологии, Гельмгольца и Ланге, обосновывавших философию Канта с помощью психофизической природы человека30. Подобное исключение психологизма из процесса познания схоже с позитивистскими установками, поэтому неокантианство часто причисляли к позитивизму31. Ланц, рассматривая проблему психологизма в логике, говорил о том, что необходимым является не просто исключение психологизма из «царства логических значимостей». Не менее важным он считал изучать и психическое независимо от логического, то есть «освободить психологию от логики», от чего выиграет сама логика32.
Четвертым пунктом является обоснование и защита рациональности культуры. С точки зрения неокантианства, философия трансцендентального идеализма, созданная Кантом, и есть философия культуры. П. Наторп сформулировал эту мысль так: «Если нам в качестве важного нового требования предъявляют требование дать ««философию культуры», то мы можем только ответить: мы имеем философию Канта, то есть впервые имеем настоящую философию трансцендентальной методики, которую мы, исходя из Канта, и старались провести строже и последовательнее, с самого начала понимая и характеризуя ее как ««философию культуры»33. Свои поиски в области теории познания неокантианцы через анализ точных наук распространили на все остальные науки и на все культурные феномены, что стало возможным благодаря понятию значимости, или ценности: определенность значимости лежит в основе определенности культурных феноменов. Неокантианцы Баденской школы саму философию трактовали как «учение об общезначимых ценностях»34 и усматривали задачу философии в том, чтобы «истолковать смысл человеческой жизни на основе учения о значащих ценностях»35. В трудах Виндельбанда, Риккерта и других мыслителей теоретически обосновывались причины «распада бытия на реальность и ценность»36.
В Марбургской школе неокантианства, методологически ориентировавшейся на математическое естествознание, понятие «ценность» не играло такой роли, как в Баденской школе, принадлежавшей к трансцендентально-психологическому направлению неокантианства. Однако Коген говорил о главной дисциплине среди наук о культуре. Он сводил моральные ценности к праценности, рассматриваемой им как достоинство человека, тождественное самой человеческой природе37. В понимании Ланца, владение фактическим материалом очень важно, но практические данные должны быть, по мнению философа, главным образом базой для изучения культуры как феномена цельного: «Из-за разногласия мы позабыли абстрактные сферы эстетических теорий и опустились до уровня практического восприятия искусства»38. Сущность культуры представлена Генрихом Ланцем не просто в рамках исследования отдельных фактов из истории мировой культуры, а как методологическое начало при формировании его философских представлений. Неокантианский критицизм здесь понимается как трансцендентальнологическая философия культуры.
30 Круглов А.Н. Трансцендентализм в философии. М., 2000. С. 108-109.
31 Н.А. Бердяев, например, называет Когена «решительным врагом метафизики и самым настоящим позитивистом». См.: Бердяев Н.А. Самопознание: опыт философской автобиографии. М.: Правда, 1990. С. 428.
32 Ланц Г. Философия Рихарда Авенариуса // Логос, М., 1912 кн. 2 № 3. С. 227.
33 Наторп П. Кант и Марбургская школа // Новые идеи в философии. Непереодическое издание под ред. Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова. Сб. 5. СПб.: «Образование», 1913. С. 128.
34 Виндельбанд В. История новой философии в ее связи с общей культурой и отдельными науками. Т.2: от Канта до Ницше. СПб., 1913. С. 387.
35 Риккерт Г. О системе ценностей // «Логос», М., 1914. Т. 1. Вып. 1. С. 46.
36 Другую линию развития аксиологических вопросов, связанную с переоценкой ценностей, с середины XIX века развивает Фридрих Ницше, начиная с «Рождения трагедии из духа музыки» вплоть до незавершенной им «Воли к власти».
37 См.: Cohen H. System der Philosophie. T. 3: Asthetik des reinen Gefuhls. Erster Band. Berlin: Cassirer, 1912. - XIV, S. 225-226, 236.
38 Lanz H. Aesthetic relativity // Stanford University. University Series. Language literature, v. 7, no. 1 AMS Press, Inc. New York, 1967. P. 9.
Философские построения Г. Ланца обладают высокой ценностью не только в рамках истории русской мысли, но и далеко за ее пределами. Однако историческая ситуация сложилась так, что наследие Г. Ланца длительное время находилось вне сферы исследовательского интереса мировой историко-философской мысли, с другой стороны, концепция Ланца, как опыт синтеза религии, философии и науки с той метафизикой, антропологией и историософией, какую развил Ланц, чужда современным философам. Наибольшая ценность построений Ланца заключается именно в их синтетическом замысле.
Список литературы
1. Lanz, H. Das Problem der Gegenstandlichkeit in der modern Logik. Berlin: Reuter & Reichard, 1912.
2. Белов В.Н. Неокантианство. Саратов, l999.
3. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре. М., 1998.
4. Lanz, H. Aesthetic relativity // Stanford University. University Series. Language literature, v. 7, no. 1 AMS Press, Inc. New York, 1967. P. 3-20.
5. Cohen, H. Zur ^ntt'overse zwischen Trendelenburg und Kuno Fischer // Zeitschrift fur Volkerpsychologie und Sprachwissenschaft. Berlin. 1871. Bd. 7. № З.
6. Cohen, H. System der Philosophie. T. 1: Logik der reinen Erkenntnis. Berlin: Cassirer, 1902.
7. Философия Фихте в России / Ред. сост. В.Ф. Пустарнаков. СПб.: РХГИ, 2000.
8. Ланц Г. Бытие и знание в философии Фихте // Вопросы философии и психологии. 1914. Кн.122 № 2. С. 227-282.
9. Ланц Г. Иоганн Готлиб Фихте // Вопросы философии и психологии. 1914. Кн.122.
С. 65-119.
10. Ланц Г. Памяти Фихте // Русская мысль. 1914. Кн.6. С. 42-51.
11. Ланц Г.Э. Свобода и сознание: (К столетию со дня смерти И. Фихте) // Логос. М.-СПб. l9l4. Т. l, Вып. l. С. l-23.
12. Наторн П. Избранные работы. М., 2006.
13. Ланц Г.Э. Момент спекулятивного трансцендентализма у Плотина // Журнал министерства народного просвещения. 1914, Ч. 49. №1. С. 84-138.
14. Дмитриева Н.А. Кантианство на рубеже XIX-XX веков: к истории неокантианских школ в России // Иммануил Кант: наследие и проект. Научное издание [Текст] / Под ред. В.С. Стенина, Н.В. Моторошиловой. М.: «Канон+» РООИ «Реабилитация», 2007.
15. Алексеев Н.Н. Опыт построения философской системы на понятии хозяйства (Сергей Булгаков, Философия хозяйства. Часть первая. Мир как хозяйство. Москва, l9l2) // Вопросы философии и психологии. 1912. Кн. 115. С. 704-735.
16. Lanz H. The irrationality of reasoning // The Philosophical Review. Vol. XXXV, №4. New York, 1926, July. P. 340-359.
17. Natorp P. Selbstdarstellung // Die deutsche Philosophie der Gegenwart in Selbstdars-tellungen. Hrsg. von P. Schmidt. 2. Aufl. Bd. 1. Leipzig: Meiner, 1923.
18. Lanz H. Force and Acceleration. A Dialog // Der Russische Gedanke. 1929/30. H. 3. P.
253-2б4.
19. Lanz H. Genus and Species // The Philosophical Review. Vol. XXXIII, № 5 New York, 1924. September. P. 4б3-478.
20. Круглов А.Н. Трансцендентализм в философии. М., 2000.
21. Бердяев НА. Самопознание: опыт философской автобиографии. М.: Правда, 1990.
22. Ланц Г. Философия Рихарда Авенариуса // Логос, М., 1912 кн. 2 № З. С. 205-241.
23. Наторп П. Кант и Марбургская школа // Новые идеи в философии. Непереодиче-ское издание нод ред. Н.О. Лосского и Э.Л. Радлова. Сб. 5. СПб.: «Образование», 1913.
24. Виндельбанд В. История новой философии в ее связи с общей культурой и отдельными науками. Т.2: от Канта до Ницше. СПб., 191З.
25. Риккерт Г. О системе ценностей // «Логос», М., 1914. Т. 1. Вып. 1. С. 4З-52.
26. Cohen H. System der Philosophie. T. З: Asthetik des reinen Gefuhls. Erster Band. Berlin: Cassirer, 1912.
27. Крамме Р. »Творить новую культуру» - «Логос» 1910-19ЗЗ // Социологический журнал. l995, № l. С. 122 - 13б.
INFLUENCE OF THE NEOKANTIANISM ON THE PHILOSOPHICAL IDEAS OF HENRY LANZ
The article gives an analysis of the environment that shaped the philosophical ideas of Henry Lanz and grants two lines of the demonstration of the philosopher’s belonging to the Neokantianism: historical and philosophical ground and the line of the demonstration that relies on the substantial basis of his concept.
Key words: Neokatianism, Henry Lanz, history of philosophy, critical method, philosophy of culture, Hermann Cohen, Wilhelm Windelband, the Marburg school, the Baden school.
O. A. Popova
Saratov State University e-mail:
popovaolga24 @mail.ru
