CC BY
41Влияние медиапространства на суицидальное поведение молодежи
Ардашев Роман Георгиевич,
кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры гуманитарных и социально-экономических дисциплин Сибирского юридического института МВД России
E-mail: ardachev.rg@bk.ru
В статье проводится анализ российского медиапространства на предмет распространенности информационных потоков о суициде и суицидальном поведении молодежи. В результате качественного исследования тематических страниц в сети Интернет (n=2245) выявлены ключевые формы и инструменты закрепления информации о суициде и суицидальном поведении в сознании молодых людей через текстовый, визуальный и аудиальный материал, размещенный на анализируемых ресурсах. Также, в результате проведенных четырех фокус-групп, позволивших уточнить и объяснить использование выявленных рычагов давления на общественное сознание и конструирования схем программирования и манипулирования социальными стереотипами и установками. В конце работы сформированы перспективные направления изучения медиапространства, воздействующего на суицидальное поведение молодежи.
Ключевые слова: суицид, медиапространство, суицидальное поведение, молодежь, виртуальный мир, сетевое взаимодействие.
Медиапространство наполнено множеством потоков информации. Оно конструирует социальные представления и формы социальной коммуникации, создает социальные и личные смыслы, регулирует общественное мнение. Поэтому становится одним из рычагов формирования мировоззрения.
9 из 10 жителей России регулярно заходят в социальные сети, сайты, почту или какие-то поисковые браузеры. Они вовлечены в виртуальное взаимодействие и их мышление конструирует та информация, с которой они соприкасаются целенаправленно или случайно.
Медийное пространство обладает символичностью, использует иррациональные образы и формы воздействия, создавая ложные стратегии, конструируя иллюзии и мнимые идеалы и идолы. Электронные средства коммуникации дают возможность поверить в доступность любой информации. Остается открытым вопрос о достоверности этой информации. Но эффект ее воздействия на сознание и подсознание отрицать нельзя.
Суицидальное поведение молодежи становится во многом опосредованно результатом воздействия медиапространства, так как там транслируются фильмы, поются песни, в которых романтизируется смерть. Виртуальное пространство позволят растиражировать и преумножить визуальные образы, ассоциирующиеся с суицидом.
Вопросы трансформации общественного мнения под влиянием виртуальности [6-8], влияние СМИ [4] и фильмов [5] рассматриваются в работах Р.Г. Ар-дашева. Философское осмысление суицида, его экзистенциональных и смыс-ложизненных основ проанализировано в работах Ю.В. Буровой и Л.Ф. Айзято-вой [9]; С.Ж. Рыспаевой [16]; Н.Д. Узло-ва и М.Н. Семёновой [18]. В ряде исследований отражаются вопросы киберсу-ицида и кибербуллинга (Р.Г. Ардашев
45
[1]), особенности суицида в школах и последствий для общественного мнения (Р.Г. Ардашев [2,3], Д.Г. Давыдова и К.Д. Хломова [11], О.А. Полюшкевич и др. [13-15]). Анализ использования интернет-технологий и виртуального контекста как инструмента доведения до самоубийства проводится в работах
A.М. Бычковой и Э.Л. Раднаевой [10], Н.Ю. Демдоуми и Ю.П. Денисова [12],
B.С. Тибиркиной и Г.М. Шигабетдиновой [17] и других.
Особенности проведения исследования
В данном исследовании мы провели контент-анализ медиапространства тех ресурсов, где отражена информация о суицидах и суицидальном поведении молодежи. Всего в анализе приняло участие 2245 сайтов, страниц в социальных сетях, публикаций в информационных лентах и официальных изданиях. При анализе содержания использовалась программа
Также мы провели 4 фокус-группы с молодыми людьми в возрасте от 18 до 23 лет, на тему информированности их в реальной жизни и в медиапростран-стве о суициде и суицидальном поведении. Всего в фокус-группах приняло участие 35 человек, 20 девушек и 15 юношей, все являются студентами вузов г. Красноярска. Длительность фокус-групп примерно 2 часа. Гайд интервью состоял из 7 блоков вопросов, которые имели различные уточнения, возникающие по ходу ведения беседы.
Анализ результатов исследования
Все участники исследования сталкивались на разных информационных порталах медиапространства с информацией о суициде и суицидальном поведении. Интересно, что только треть (32%) отметили данную информацию как негативную, осуждающую суицид; 41% указали как нейтрально-терапевтическую, с психологическим уклоном объяснения почему так происходит и что нужно делать человеку склонному к суициду и его окружению; 27% отметили информационные ресурсы, в которых велась
романтизация смерти, героизация тех, кто совершил суицид и т.д. Иными словами, информационная насыщенность медиапространства данной тематикой разнообразна и наполнена смыслами, другой вопрос, что эти смыслы трактуются неоднозначно:
• как форма мышления (когнитивный уровень - как стратегия аналитического безэмоционального анализа или как форма объективной героизации);
• как эмоциональная оценка и вовлеченность (аффективный уровень: от сочувствия и эмпатии, до осуждения и агрессии);
• как поведенческая установка (реальные попытки суицида или реализованный суицид).
Как показали результаты фокус-групп, информационные потоки о суициде в медиапространстве виртуального мира объединяют несколько моментов.
Суицид как игра. Суицид трактуется как игра, квест-суицид через взаимодействие в виртуальном мире. Весь посыл суицидального поведения преподносится как игра. У участников снижается уровень критичности, они отдаются процессу и не задумываются о возможных рисках. Плюс групповое взаимодействие может дополнительно подстегивать интерес к данной тематике. Данную сферу в два раза чаще называли молодые люди, нежели девушки (72% и 35% соответственно).
Если бы не было интриги, острого сюжета и соревнования, то модераторы сообществ не смогли бы удержать внимание молодых людей. То, что им интересно, увлекательно и не скучно - позволяет оставаться в данных сообщества. Это вынуждает их участвовать в практиках нанесения увечий себе или животным, как пример доказательства серьезности участия в сообществе. Я об этом читала не раз. (Марина, 19 лет, студентка специальности «туризм»).
Вовлеченность в общую игру, да еще и с соревновательным эффектом - увлекает. Это интересно и участвовать, и наблюдать. Я участвовал как наблюдатель, даже делал ставки на команды и на от-
46
дельных участников, все снимается. Конечно, у меня не большие деньги были, но знаю, кто реально несколько десятков тысяч заработал на этом. А для участников - это слава, статус, формирование ореола героя. Это круто как ни крути. (Тимофей, 22 года, студент специальности государственное и муниципальное управление).
Идеология бессмысленности жизни. Идеология обесценивания жизни, психологическое и философское обоснование бессмысленности жизни (опираются на чувства одиночества, потерянности, безнадежности, депрессивности и т.д.). Данную сферу выделяли люди, имеющие небольшое количество друзей (от 2 до 3х) в два раза больше, чем, те кто имеет более 5-7 друзей (62% и 30% соответственно).
Сколько в мировой литературе героев, которые совершили самоубийство, от Вертера до Анны Карениной. И ими восхищаются, за них переживают, им сочувствуют. И это классика. В современном мире - тоже самое твориться, люди живут теми же страстями, поэтому тема суицида вечна. Вопрос в том - для чего, почему и как ... (Анна, 20 лет, студентка специальности филология).
Зачем ценить жизнь, если мы все равно умрем, так лучше это сделать красиво и так, чтобы о тебе говорили и после смерти. Это их философия. Не могу сказать, что я не понимаю этого. Сам иногда так думаю, но повседневная суета затягивает и со временем забываю. Для тех, кто одинок, это да, перспектива очевидна, а я всегда в компании и не люблю тех, кто ноет и печалиться. Если скучно - развеселись. А вот кто не может это сделать - становится жертвой данных сообществ, предлагающих как ценность - смерть и акт самоубийства делающих способом показать и доказать свою избранность. (Тарас, 21 год, студент специальности социальная работа).
Обесценивание ценностей. Обесценивание таких ценностей как любовь, дружба, семья и таких действий и эмоций как эмпатия, соучастие, терпимость, внимание. Данную категорию чаще на-
зывали молодые люди, выросшие в семье с одним родителем (44% и 20% если в семье было два родителя). Девушки в два раза чаще чем юноши (39% и 18% соответственно).
В сообществах смерти поддерживают миф о том, что подросток или молодой человек никому не нужен, ни семье, ни друзьям и что у него нет другого выхода, кроме как быть в этом сообществе и в конце концов совершить самоубийство. Это глупо конечно, но работает. Так как туда попадают люде с уже сломленной психикой, из-за насилия, издевательств, притеснений... И то, что у них находятся те, кто их понимает -уже становится прорывом и дает понимание того, что это те, с кем может быть безопасно и комфортно. (Мария, 23 года, студентка специальности психология).
В группы смерти попадают те, кому одиноко, у кого нет поддержки и понимания со стороны окружения, кто испытывает одиночество и потерянность, а в этих группах они находят внимание и интерес, готовность их выслушать и направить, возможность получить признание и уважением, правда путем совершения суицида, но это не важно, так как отключается рациональное восприятие реальности. (Ольга, 21 год, студентка специальности социология).
Символика смерти. Символическая составляющая, конструирующая высшую цель в смерти, дополнительно подкрепляющуюся символами смерти (образы кита или слова «ОНО», «АД»). В большинстве своем эту категорию называли юноши (88% и лишь 12% девушек).
Такие сайты или группы в социальных сетях я узнаю по символам, синего кита или символы смерти из разных культур. Это ярко, просто, узнаваемо. И знаю, это очень привлекает. Загадочность, романтичность, необычность... (Илья, 20 лет, студент специальности история).
Сообщества смерти привлекают своей мрачноватостью, известными символами смерти, общеизвестных слов в узкой интерпретации «ОНО» или «АД» -это как пароли для своих, критерий уз-
47
навания. Мне подруга показывала, она даже участвовала в нескольких квест-играх, это интересно, но опасно. Два человека серьезно пострадали в них, но они знали на что шли. (Марианна,
20 лет, студентка специальности политология).
Язык. Символическое конструирование языкового поля - формирование своего сленга. Также присутствуют цитаты и слоганы, культивирующие самоубийство. Общий язык - это способ отгородиться от мира и это выступает формой социальной независимости и обособленности. Эту категорию в основном называли девушки - 80% и 20% юношей.
В данных сообществах свои шифры, коды - это как пароли с явками для тех, кто прячется. Это формирует ауру таинственности и всегда привлекает неокрепшие умы. Также этому способствуют такие фразы как «Счастливые люди не курят», «Ничего не радует», «Коллективный суицид. С собой покончили: Вера, Надежда, Любовь» и т.д. (Максим,
21 год, студент специальности государственное и муниципальное управление).
Определенный языковой контекст, подобранные фразы и цитаты создают свой флер необычности и важности, вовлеченности в какое-то тайное сообщество. Мне запомнилась одна фраза: «Каждый был хоть однажды настолько одинок или расстроен, что думал о суициде...» и т.д. (Нина, 20 лет, студентка специальности филология).
Аудио и видеоподкрепление. Аудио выражено в песнях, направленных на смерть, самоубийство. Видео отражается в падениях с высоты, повешения, разрезания вен. Также присутствует видеоряд из фильмов. Отдельно представлены картинки смерти и самоубийства. Чаще указывали девушки (53% и 30% юноши). Живущие в семьях с одним родителей - 55%, с двумя - 29%.
На таких сайтах очень интересная, правда депрессивная музыка собрана, я иногда туда захожу только для этого - чтобы послушать специально подобранные песни о смерти, о загробном мире, о мире тлена и печали. И после легче как-то становится, меня это даже
вдохновляет. Не знаю как других. Красивая, но грустная тематика. Не на каждый день, но вполне создает настрой. (Станислав, 22 года, студент специальности журналистика).
Я люблю посмотреть фильмы-ужастики, про коллективный суицид стоит отдельного внимания. Например, Общество мертвых поэтов, Чат, Зал самоубийц, 13 дней до моего самоубийства и т.д. Сами по себе знаковые фильмы, насыщенные, психологичные, драматичные. Это мне интересно с позиции профессии. На этих сайтах без оплаты и каких-то преград можно все закачать и посмотреть в удовольствие. (Светлана, 20 лет, студентка специальности психология).
Новые философские трактовки и смыслы. Философское формирование установки о ценности загробного существования как личности или как психоэнергетической сущности, как набора пикселей (оставив след в сети и тем более, зафиксировав свое положение во время самоубийства - человек обретает вечную жизнь). Этот смысл опирается на понимание жизни как игры, жизни как квеста и смерти, соответственно, также как квеста. Чаще отмечали девушки - 77% и юноши лишь 33%.
Те, кто приходят на сайты смерти, думаю вообще ничего не знают ни о смерти, ни о загробном мире. А модераторы все интерпретируют как им удобно, управляя умами тех, кто не может мыслить рационально и критично, у кого не хватает реального здравого смысла и простых знаний о физиологии, о культуре, о религии и так далее. (Ольга, 22 года, студентка специальности культурология).
Вечная жизнь через самоубийства навряд ли возможна. И то, что участники групп смерти это не понимают, говорит об их слабом когнитивном уровне, легкость подчинения и готовность выслушивать эту ересь говорит об эмоциональном выгорании, а готовность действовать по указке модераторов групп или сайтов смерти показывает их недалекость и некритичность мышления, иррациональность настроя. (Ири-
48
на, 22 года, студентка специальности история).
На вопрос о том, нужно ли контролировать, регулировать сайты и страницы смерти и как именно лучше это делать ответили участники фокус-групп неоднозначно. Стоит мониторить и прикрывать такие информационные страницы в ме-диапространстве считает 28%, ввести жесткую цензуру говорят 46%, дать свободу и разрешить самовыражаться полагают 26%. Но даже последние, готовят о том, что регулярный мониторинг необходим, чтобы данные клубы не стали местом для расправ и убийств, а оставались закрытым элитарным местом, способным дать шанс на иную жизнь тем, кто этого захочет.
Также 99% участников фокус-групп сообщили, что искоренить данные сайты, страницы в социальных сетях не удастся никогда. Тяга к смерти заложена в факте жизни. Философский смысл. Но от того он не становится менее интересным. Так рассуждать может только условно толерантная молодежь, допускающая, что суицид - это часть их жизни, совершить его может даже он сам, его близкий или просто знакомый человек. Это изменение базовых установок и ценностей, определяющих приоритеты развития и личных смыслов.
Существует ряд стратегий онлайн-вмешательства и поддержки, включая электронную почту, чаты и форумы. Асинхронные группы помощи (форумы), кажутся предпочтительнее чатов по нескольким причинам. Ответ на сообщение в форуме можно получить в любое время, и это отчасти избавляет от чувства одиночества. Асинхронная связь позволяет обдумать сообщения перед публикацией, и пользователи ощущают себя в безопасности.
Люди обычно предпочитают разделять эмоции, связанные с психологической болью в асинхронной группе, а не в чатах, где дают быстрые ответы. Участники могут ощущать сплоченность и эмоциональную поддержку других членов группы. Отсюда асинхронные группы представляют удобный способ общения суицидентов, испытывающих острое
одиночество и невыносимую душевную боль.
Активное участие в онлайн-мероприятиях суицидентов и их близких, профессионалов - снижает риск интернет-индуцированных суицидов, способствует улучшению профилактики суицидального поведения.
Таким образом, медиапространство наполнено разнообразным контентом, который достаточно легко встретить на просторах сети Интернет и который может легко увлечь (одних символическими образами и картинками, других реальными примерами жизни и книжными героями, третьих готовностью убежать от реальной жизни и проявить себя как герой) и так далее. Это все формы конструирования нового мышления под влиянием информационных потоков о суициде и суицидальном поведении молодежи в медиапространстве.
Важность функционирования сетевых потоков информации не вызывает сомнений, но необходима более жесткая цензура для работы подобных социальных страниц и сайтов, необходима жесткая система наказаний для модераторов подобных сообществ. Только тогда может измениться ситуация в количестве и качестве вовлечения молодых людей в сообщества смерти.
Профилактика и работа с теми, кто уже вовлечен в суицидальное поведение требует междисциплинарного подхода и будущие механизмы профилактики лежат на стыке психологии, философии, права, социальной работы, журналистики и многих других дисциплин, вовлеченных в дискурс суицидов и суицидного поведения молодежи в медиа-пространстве.
Литература
1. Ардашев Р.Г. Киберсуицид и кибер-буллинг в современном обществе // Социология. 2022. № 6. С. 32-38.
2. Ардашев Р.Г. Криминальный суицид в школах: социальное измерение // Социология. 2022. № 5. С. 23-30.
3. Ардашев Р.Г. Массовые убийства в школах как акт заявления о себе // В поисках социальной истины. Ма-
49
териалы IV Международной научно-практической конференции. Под общей редакцией О.А. Полюшкевич. Иркутск, 2022. С. 278-285.
4. Ардашев Р.Г. Кино как источник формирования иррационального сознания россиян // Социальная реальность виртуального пространства. материалы IV Международной научной конференции. Иркутск, 2022. С. 197-201.
5. Ардашев Р. Г. Воздействие СМИ на иррациональность общественного сознания // Социология. 2021. № 3. С. 53-61.
6. Ардашев Р.Г. Виртуализация в новых смысложизненных ориентациях россиян // Глобальные и региональные воздействия в системе современных обществ. сборник научных трудов. Иркутск, 2021. С. 130-134.
7. Ардашев Р.Г. Трансформация мышления россиян в цифровую эпоху // Стратегия и тактика социально-экономических реформ:национальные приоритеты и проекты. Материалы IX Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. Вологда, 2021. С. 367-369.
8. Ардашев Р.Г. Трансформация сознания молодежи в эпоху виртуальности // Alma Mater (Вестник высшей школы). 2021. № 5. С. 31-34.
9. Бурова Ю.В., Айзятова Л.Ф. Суицид как деструкция современного общества // Общество: политика, экономика, право. 2021. № 8 (97). С. 66-70.
10. Бычкова А.М., Раднаева Э.Л. Доведение до самоубийства посредством использования интернет-технологий: социально-психологические, криминологические и уголовно-правовые аспекты // Всероссийский криминологический журнал. 2018. Т. 12, № 1. C. 101-115
11. Давыдов Д.Г., Хломов К.Д. Массовые убийства в образовательных учреждениях: механизмы, причины, профилактика // Национальный психологический журнал. 2018. № 4 (32). С. 62-76.
12. Демдоуми Н.Ю., Денисов Ю.П. Распространение «суицидального контента» в киберпространстве русскоязычного интернета как проблема мультидисциплинарных исследований // Суицидология. 2014. Том 5, № 2 (15), С. 47-54.
13. Полюшкевич О.А. Нормы солидарности после массового насилия // Проблема соотношения естественного и социального в обществе и человеке. 2019. № 10. С. 159-164.
14. Полюшкевич О.А. Стигматизация: анализ в рамках концепции И. Гофмана // Философия здоровья: интегральный подход. Межвузовский сборник научных трудов. Иркутск, ИГМУ, 2019. С. 24-29.
15. Полюшкевич О.А., Иванов Р.В., Журавлева И.А., Завьялов А.В. Влияние теракта 17 октября 2018 г. в Керчи на ментальную экологию российского общества по данным массового опроса населения Иркутской области и контент-анализа интернет-ресурсов и СМИ // Экология человека. 2021. № 8. С. 42-49.
16. Рыспаева С.Ж. Суицид - экзистенциальный выбор (социологический анализ) // Проблемы науки. 2019. № 5 (41). С. 90-94. DOI 10.25205/26584506-2020-13-1-148-161
17. Тибиркина В.С., Шигабетдино-ва Г.М. Суицид и суицидальное поведение: исследование групп в социальных сетях // Студенческий вестник. 2019. № 24-1 (74). С. 46-47.
18. Узлов Н.Д., Семёнова М. Н. Игра, трансгрессия и сетевой суицид // Суицидология. 2017. Том 8, № 3 (28), С. 40-53.
THE INFLUENCE OF THE MEDIA SPACE ON THE SUICIDAL BEHAVIOR OF YOUNG PEOPLE
Ardashev R.G.
Siberian Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia
The article analyzes the Russian media space in terms of the prevalence of information flows about suicide and suicidal behavior of young people. As a result of a qualitative study of the-
50
matic pages on the Internet (n=2245), key forms and tools for fixing information about suicide and suicidal behavior in the minds of young people through textual, visual and auditory material posted on the analyzed resources were identified. Also, as a result of four focus groups, which made it possible to clarify and explain the use of the identified levers of pressure on public consciousness and the design of programming schemes and manipulation of social stereotypes and attitudes. At the end of the work, promising directions for studying the media space that affect the suicidal behavior of young people are formed.
Keywords: suicide, media space, suicidal behavior, youth, virtual world, networking.
References
1. Ardashev R.G. Cybersuicide and cyberbul-lying in modern society // Sociology. 2022. No. 6. S. 32-38.
2. Ardashev R.G. Criminal suicide in schools: social dimension // Sociology. 2022. No. 5. S. 23-30.
3. Ardashev R.G. Mass killings in schools as an act of self-declaration // In Search of Social Truth. Materials of the IV International Scientific and Practical Conference. Under the general editorship of O.A. Polyush-kevich. Irkutsk, 2022. S. 278-285.
4. Ardashev R.G. Cinema as a source of the formation of the irrational consciousness of Russians // Social reality of virtual space. materials of the IV International scientific conference. Irkutsk, 2022. S. 197-201.
5. Ardashev R.G. The impact of the media on the irrationality of public consciousness // Sociology. 2021. No. 3. S. 53-61.
6. Ardashev R.G. Virtualization in the new meaningful life orientations of Russians // Global and regional influences in the system of modern societies. collection of scientific papers. Irkutsk, 2021, pp. 130-134.
7. Ardashev R.G. Transformation of the thinking of Russians in the digital age // Strategy and tactics of socio-economic reforms: national priorities and projects. Materials of the IX All-Russian scientific-practical conference with international participation. Vologda, 2021, pp. 367-369.
8. Ardashev R.G. Transformation of youth consciousness in the era of virtuality // Alma Mater (Vestnik vysshei shkoly). 2021. No. 5. S. 31-34.
9. Burova Yu.V., Aizyatova L.F. Suicide as a destruction of modern society // Society: politics, economics, law. 2021. No. 8 (97). pp. 66-70.
10. Bychkova A.M., Radnaeva E.L. Bringing to suicide through the use of Internet technologies: socio-psychological, criminologi-cal and criminal law aspects // All-Russian criminological journal. 2018. V. 12, No. 1. C. 101-115
11. Davydov D.G., Khlomov K.D. Mass killings in educational institutions: mechanisms, causes, prevention // National Psychological Journal. 2018. No. 4 (32). pp. 62-76.
12. Demdoumi N. Yu., Denisov Yu.P. Distribution of "suicidal content" in the cyberspace of the Russian-speaking Internet as a problem of multidisciplinary research // Suicidol-ogy. 2014. Volume 5, No. 2 (15), pp. 47-54.
13. Polyushkevich O.A. Norms of solidarity after mass violence // The problem of the correlation between the natural and the social in society and man. 2019. No. 10. S. 159-164.
14. Polyushkevich O.A. Stigmatization: analysis within the concept of I. Hoffman // Health Philosophy: an integral approach. Interu-niversity collection of scientific papers. Irkutsk, IGMU, 2019. S. 24-29.
15. Polyushkevich O.A., Ivanov R.V., Zhuravle-va I.A., Zavyalov A.V. The impact of the terrorist attack on October 17, 2018 in Kerch on the mental ecology of Russian society according to a mass survey of the population of the Irkutsk region and content analysis of Internet resources and the media // Human Ecology. 2021. No. 8. S. 42-49.
16. Ryspaeva S. Zh. Suicide - an existential choice (sociological analysis) // Problems of Science. 2019. No. 5 (41). pp. 90-94. DOI 10.25205/2658-4506-2020-13-1-148161
17. Tibirkina V.S., Shigabetdinova G.M. Suicide and suicidal behavior: a study of groups in social networks // Student Bulletin. 2019. No. 24-1 (74). pp. 46-47.
18. Uzlov N.D., Semenova M.N. Game, transgression and network suicide // Suicidology. 2017. Volume 8, No. 3 (28), pp. 40-53.
51
