CC BY
137
Библиографический список
1. Апресян Ю.Д. Дейксис в лексике и грамматике и наивная модель мира // Семиотика и информатика. Сб. научных статей. Вып. 35. М.: Наука, 1997. С. 263-275.
2. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. - М.: Художественная литература, 1990. 543 с.
3. Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976. 512 с.
4. НовикЕ.С. Архаические верования в свете межличностной коммуникации // Историко-этнографические исследования по фольклору: Сборник статей памяти С.А.Токарева. М.: Наука, 1994. С. 110-163.
5. Сагалаев А.М., Октябрьская И.В. Традиционное мировоззрение тюрков Южной Сибири: Знак и ритуал. Новосибирск: Наука, 1990. 236 с.
6. Флоренский П. Детям моим. Воспоминания прошлых дней. М.: Изд. АСТ, 2004. 374 с.
7. Франкфорт Г., Франкфорт Г.А. Миф и реальность // Г. Франкфорт, Г.А. Франкфорт, Дж Уилсон, Т. Якобсен. В преддверии философии. Духовные искания древнего человека. М.: Наука, 1984. С. 18-31.
8. Фрейденберг О.М. Поэтика сюжета и жанра. М.: Лабиринт, 1997. 448 с.
References
1. Apresian J.D. Dejksis in lexica and grammar and папуе model of world. In.: Semiotic and informatics. Coll. of papers. 35 issue. Moscow, 1997. pp. 263-275.
2. Bakhtin M.M. Creative work of Franjoi Rableas and folk's culture of Middle Ages and Renaissance. Moscow, 1990. 543 p.
3. Meletimky. E.M. Poetics of Mythos. Moscow, 1976. 512 p.
4. Novik E.S. Archaic believes in the light of intersubjective communication. In: Historical and ethnography researches of folklore. Coll. of papers in memory of A.S.Tokarev. Moscow, 1994. pp. 110-163.
5. SagalaevA.M., OctjabrskajaI.V. Traditional worldview of tiurcs of South Asia. Sign and Ritual. Novosibirsk, 1990. 236 p.
6. Florenskiy P. For my children. Remembers of past days. Moscow, 2004. 374 p.
7. Frankfort G., Frankfort G.A. Mythos and Reality. In.: Frankfort G., Frankfort G.A.. Wilson G., Jacobsen T. On a threshold of philosophy. Spiritual searches of archaic man. Moscow, 1984. pp. 18-31.
8. Frejdenberg O.M. Poetics of topic and genre. Moscow, 1997. 448 p.
УДК 1(091)МАМАРДАШВИЛИ М.К. И.А. ИНЮШИНА
аспирант кафедры логики, философии и методологии науки Орловского государственного университета Е-mail: esche.iggdrasil@gmail.com
UDC 1(091)MAMARDASHVILI M.K.
I.A. INYUSHINA
postgraduate student of logic, philosophy and methodology
of science, Orel State University Е-mail: esche.iggdrasil@gmail.com
ВЛИЯНИЕ КОНЦЕПЦИИ СОЗНАНИЯ НА ФИЛОСОФСКИЙ СТИЛЬ ПОЗДНЕГО М. К. МАМАРДАШВИЛИ
THE INFLUENCE OF THE PHILOSOPHICAL CONSEPT OF CONSCIOUSNESS TO STYLE
OF LATE M.K. MAMARDASHVILI
В статье рассматривается стиль философствования М.К. Мамардашвили позднего периода творчества. Осуществлена попытка показать взаимосвязь философского стиля и процесса формирования концепции сознания М.К. Мамардашвили прежде всего с помощью таких векторных понятий, как «философский опыт», «неклассическая онтология», «собранный субъект», «апофатический философский жест», «реальная философия».
Ключевые слова: философский стиль, сознание, неклассическая онтология, «собранный» субъект, философский опыт, создание речевого пространства.
The article deals with the style of philosophizing M. MamardashvilVs late works. There is attempt to show the relationship of philosophical style and formation of M.K. MamardashvilVs concept of consciousness, and primarily with such vector concepts as «philosophical experience," "non-classical ontology", "self-collectedsubject," "apophatic philosophical gesture", "realphilosophy ".
Keywords: philosophical style, consciousness, non-classical ontology, self-collected subject, philosophical experience, the creation of the speech area.
© И.А. Инюшина © I.A. Inyushina
09.00.00 - ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ 09.00.00 - РИ1Ь080РИ1СЛ1,
Рассмотрение особенностей стиля философствования, условий, в которых он формируется, безусловно, является важным для анализа совокупности идей в творчестве любого мыслителя. Фигура М.К. Мамардашвили представляется особенно интересной потому, что его философия не осталась в рамках теории, а стала образом жизни, говорением о действительности, и что более всего важно - философский стиль оказался тесно взаимосвязан с концептуальным развитием идей о сознании. В данной статье осуществлена попытка осветить влияние философских идей грузинского мыслителя на способ их выражения, то есть на манеру философствования позднего этапа творчества. Если разделить деятельность М. К. Мамардашвили на два периода, философ-пишущий и философ-говорящий, то это влияние наиболее ярко прослеживается именно на последнем этапе творчества.
Поздним периодом творчества М.К. Мамардашвили можно считать его работы, лекции и интервью конца 70-х - 90-х гг. Если сделать обзор творчества философа данного периода, то можно заметить, что это в основном курсы лекций, многие из которых получили свою текстовую форму благодаря расшифровкам аудиозаписей: «Введение в философию» и «Очерк современной европейской философии» (1978-1980 гг.), «Лекции по античной философии» (1980 г.), «Вильнюсские лекции по социальной философии (опыт физической метафизики)» (1981 г.), «Лекции о Прусте» (1982 и 1984 гг), лекции по философии Декарта и Канта, изданные после смерти автора как «Картезианские размышления» и «Кантианские вариации» (1981-1982 гг.). Работа М.К. Мамардашвили «Классический и неклассический идеалы рациональности» (1984 г.) в основе своей имеет курс лекций «Аналитика познавательных форм и онтология сознания», прочитанных в мае 1980 г. в Латвийском государственном университете. Не менее интересным представляется создание работы «Символ и сознание», впервые опубликованной в 1982 г. - она является результатом совместных размышлений и бесед М.К. Мамардашвили с А.М. Пятигорским; в основе лежит более ранняя работа «Три беседы о метатеории сознания» (1971 г). Многие тексты, которыми мы сейчас располагаем, - это доклады, выступления, интервью с 1984 г. по 1990 г. Приоритет в вербализации идей на данном этапе действительно принадлежит устным формам речи, а большинство текстов являются вторичными источниками, зачастую не редактированными автором. Принимая во внимание это обстоятельство, Д. Ренье, В.П. Визгин, вслед за Ж.-П. Вернаном, называют М.К. Мамардашвили «грузинским Сократом» [3,4,13]. В.П. Визгин подчеркивает, что «с Сократом его роднит преданность стихии мыслящей речи. Именно речи, а не письма. Беседы, а не трактата» [4, с. 17].
Философии М.К. Мамардашвили свойственна чувственно воплощенная мысль, развивающаяся в чувственно-эстетическом плане бытия. Его лекции - это импровизации на заданную тему, а сам он художник-философ. В. П. Визгин называет «пластичным» наполненный метафорами язык М.К. Мамардашвили. Здесь
интересно было бы вспомнить о значении пластики в греческой культуре, которую отмечал А.Ф. Лосев, тем более, что сам В.П. Визгин обращает внимание на поэтичность философии грузинского Сократа, основываясь на греческом значении слова «поэзия»: «Можно, видимо, сказать, что Мераб Мамардашвили дает нам поэтическую версию философии, т.е. философии живой, личной, современной и вечной одновременно» [4, с. 27]. Философская мысль вдохновляется настоящим моментом, является в самый миг своего возникновения. «Лекции о Прусте», прочитанные М.К. Мамардашвили в 1984 г., служат достаточной иллюстрацией к правомерности проведения параллелей между древнегреческим и грузинским философами. Эти лекции менее всего являются подготовленным текстом. Прежде всего - это беседы о Прусте, создание речевого пространства, вовлечение слушателей в образы романа с помощью метафоры, это мышление о настоящем, диалог с Прустом. Диалогизм как одну из основных черт стиля философствования позднего периода творчества М.К. Мамардашвили подчеркивают А. В. Ахутин и Е.В. Ознобкина [1,12].
«Лекции о Прусте» - это не просто беседа, но философское событие, существующее благодаря усилию мыслителя все время возвращать себя в интуицию начала философствования, где работают первичные условия возможности события мысли. Е.В. Ознобкина называет этот метод позднего М.К. Мамардашвили «апофатиче-ским философским жестом» [12, с. 37]. Подобный «жест» может быть естественным только в условиях речевого пространства. Такая форма философствования, когда философская позиция не просто вербализуется в текстах и выступлениях, но именно проживается, характерна для позднего периода творчества М. К. Мамардашвили, имеющего феноменологическую направленность и экзистенциально-персоналистическую установку. Философия Мамардашвили этого этапа - это то, суть чего Мераб Константинович закрепил понятием «реальная философия» [7, с. 9]. Реальная философская рефлексия возможна только через индивидуальные акты сознания, через работу над впечатлениями, в тот момент, когда определенное состояние сознания субъекта можно охарактеризовать как философствование. «Реальной философии» нельзя научить, так как возможность ее существования есть результат жизненных исканий: «Сначала - только из собственного опыта, до и независимо от каких-либо уже существующих слов, готовых задачек и указывающих стрелок мыслей - в нас должны естественным и невербальным образом родиться определенного рода вопросы и состояния» [7, с. 11]. Следовательно, воспринимать уже существующие философские идеи можно только как похожие или непохожие модели мировосприятия. Рассмотрение той или иной философской концепции при этом не сводится к интерпретации или одному из возможных описаний мира. Данный процесс вернее охарактеризовать как работу сознания, «испытание на себе философии ..., ибо понять - значит сделать понимаемое собственной возможностью» [6, с. 269].
Собственный философский опыт М.К. Мамардашвили, благодаря которому он выстраивает концепцию сознания, необходимо понимать как неклассический, основанный на принципе необратимости сознания, выражающемся в индивидуации внутренних актов. Именно на основе своего философского опыта, в рамках собственной философии сознания М.К. Мамардашвили трактует творчество К. Маркса, И. Канта, Р. Декарта, М. Пруста, Г. Гегеля, античную и современную для него западную философию. Для того чтобы данный тезис был корректным в условиях разделения творчества М.К. Мамардашвили на устный и письменный период и принятием во внимание того, что не все работы о вышеназванных философах принадлежат к позднему периоду творчества, необходимо отметить, что уже в работах 60-х годов М.К. Мамардашвили начинает выстраивать неклассическую онтологию. В работах академического периода К. Маркс, например, трактуется М.К. Мамардашвили феноменологически [4, с.30]. В середине 70-х годов опыт неклассической онтологии на этапе своего формирования сосредотачивается в «Стреле познания» и в Рижских лекциях 1979 г. И только о творчестве 80-х -90-х гг. можно с некоторым правом говорить как об установившемся неклассическом мышлении. Говоря о данной эволюции, современный болгарский философ Деян Деянов отмечает, что не было резкого поворота от Мамардашвили пишущего к Мамардашвили говорящему, прежде всего потому, что аналитические инструменты, используемые М.К. Мамардашвили в 80-х гг., идентичны тем, которые были разработаны им в 1970-х, а общий идейный план непрерывно выстроен на базе формирования неклассической онтологии на протяжении всего творчества [5, с. 371]. По мнению Д. Деянова, 70-е гг. - это письменный период, а не устный, как об этом пишут Э. Соловьев, В. Подорога, Н.В. Мотрошилова, В.П. Визгин, Е.В. Ознобкина, А.В. Ахутин и др. Деяновым оспаривается значимость экзистенциальной сотериологии в понимании философского творчества М. К. Мамардашвили, приоритет отдается неклассической онтологии ума, отталкивающейся от современной ситуации. При этом современная ситуация для М.К. Мамардашвили - это ситуация на данный момент, и философия любого мыслителя - это философия на данный момент. Разумеется, нельзя признать, что К. Маркс или Г. Гегель конца 60-х гг. и Р. Декарт или М. Пруст 80-х гг. рассматриваются М.К. Мамардашвили полностью аналогично с точки зрения применения собственной концепции сознания. Стремление философа встроить «классическое в неклассический опыт», соотнося эти два понятия не в контексте смены эпох или культур, а в контексте способов мышления и современной ситуации действительно характерно в большей степени для позднего М.К. Мамардашвили как говорящего философа. Данную тенденцию можно проиллюстрировать на примере экстраполяции некоторых аспектов концепции сознания М.К. Мамардашвили на трактовку философии Р. Декарта.
М.К. Мамардашвили доказывает неклассичность
мышления Р. Декарта, одновременно выявляя то, что принято считать классическим в философии картезианства. Установив ориентиры для анализа, М.К. Мамардашвили философствует по поводу того, что интересует его самого, переживает философские идеи Р. Декарта через опыт личного вопрошания. В связи с этим, предметом рассуждений становится основной для Картезия принцип cogito. Ценным является то, что М.К. Мамардашвили, описывая данный принцип с помощью философской техники собственного учения, указал и существенные отличия декартовской конструкции, которые должны были в любом случае присутствовать, так как порождены опытом Декарта, а не опытом М.К. Мамардашвили. Личностный опыт философа М.К. Мамардашвили особенно отметил, подчеркнув своеобразие жизненных обстоятельств Р. Декарта, сделавших его таким, каким он стал: «Говоря об экзистенциальном облике Декарта, можно сказать, что его тексты представляют собой не просто изложение его идей или добытых знаний. Они выражают реальный медитативный опыт автора, проделанный им с абсолютным ощущением, что на кон поставлена жизнь и что она зависит от разрешения движения его мысли и духовных состояний, метафизического томления» [8, с. 508].
Именно поэтому, по мнению М.К. Мамардашвили, смысл настоящего у Р. Декарта метафизичен и выражается с помощью акцентуации словом «теперь» («теперь, когда [я] мыслю», «теперь, когда говорю»). Н.В. Мотрошилова отмечает, что у Мамардашвили разъяснение употребления «теперь» приобретает теологический (непрерывность творения), личностно-смысложизненный и онто-гносеологический характер [11]. Как омеча-лось выше, моменту настоящего М.К. Мамардашвили придает огромное значение. В этом аспекте можно увидеть некоторую аналогию между установкой cogito и моделью опыта просыпания, предложенной М. К. Мамардашвили в лекциях о М. Прусте, помогающей понять момент, отделяющий «неживое» состояние сознания от акта живого восприятия, когда сознание собирается в точке идентификации: «Весь наш опыт сознания моделирован опытом просыпания. ... Какие есть основания для того, что, проснувшись, я хватаю самого себя, и это - Я?» [9]. Принцип cogito изображен как феноменологическая редукция, «которая обращена и к окружающему природному, социальному, культурному миру, и к самому философствующему, медитирующему субъекту» [11]. Сознание воспринимает мир не в последовательности восприятия объектов мира, последовательной данности «внешнего» «внутреннему», а через вечное настоящее, не рассматривая актуальным то, что могло быть дано до акта cogito. Восстанавливая в памяти ситуацию просыпания у М.К. Мамардашвили, мы видим, что идентификация субъекта является результатом феноменологической редукции, отбрасывающей то, что стало знанием для сознания до того момента, как оно проснулось, восприняло новые образы, совершило усилие во времени. М. К. Мамардашвили говорит о необходимости преодоления естественной установки, называя ее смертельной болезнью: «Что это - смертельная болезнь? Знание, предварительное знание. В том
09.00.00 - ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ 09.00.00 - PHILOSOPHICAL SCIENCES
числе мое уверенное знание о самом себе: каков я, что мне надо, в каких условиях и как я могу себя уважать. И каков должен быть мир, в котором я мог бы достойно жить, в котором выполнялся бы мой образ. Потому что мир должен функционировать так, чтобы в нем могло жить такое « я», которое я мог бы уважать» [9]. В отличие от декартовского, опыт М.К. Мамардашвили некласси-чен, так как жизнь сознания осуществляется прерывно. Только наличие индивидуальных актов, индивидуальных впечатлений обусловливает жизнь сознания, напротив, в сфере общих актов, или Логоса, сознания нет, есть мертвый дубль. Получать интенсивный опыт непрерывно невозможно, так как для этого нужны огромные усилия. Поэтому, утверждал М.К. Мамардашвили, человек нуждается в фривольных разговорах, и они, в свою очередь, являются свидетельством того, что было пережито нечто необыкновенное, достигнута полнота бытия. У Р. Декарта восприятие дополняется иным источником, помимо того, что мы воспринимаем - «врожденными идеями». Они дают основание непрерывности, заключающейся в наличии «действующей причины». Действующая причина проявляется в действии, происходящем в настоящий момент так, что рождающее не предшествует тому, что рождается. Для М.К. Мамардашвили сущность «действующей причины» заключается в том, что действие берется как готовое в смысле естественной установки, и до определения индивидуальных смыслов «действующая причина» дана в потенциальной бесконечности. В акте cogito, при отказе от естественной установки, не происходит удвоения бытия: нам врожденно знание о Боге, но его бытие не удваивается потому, что Бог там, где действующий из «внутреннего» человек. Поэтому Бог не является причиной существования человека, но фактом, его сохраняющим. Онтология Р. Декарта, по мнению М.К. Мамардашвили, основывается на взаимодействии триады таких структур, как: свободное творение мира Богом; воспроизводство и дление его, опосредованное пониманием бытия, которое не предполагает «вы-хождения» к наглядности самого творения; понимание объектов мира как символов человеческих сознательных усилий. Синтез данных структур осуществляется сознанием, которое необратимо, так как наблюдатель и наблюдаемое совпадают. Сознание непрерывно участвует в бытии, через это участие оно случается как бытие. Именно необратимость сознания субъекта вводит фигуру Декарта в неклассический опыт.
Для М.К. Мамардашвили в картезианском принципе cogito мысль и существование едины. Более того, бытие у Р. Декарта, как и у М. К. Мамардашвили, выступает как действие, форма субъекта, которого последний называет «собранным». Вся совокупность философских построений Р. Декарта является результатом воспитания себя, а не обучения других, является философствованием о бытии, самобытии и самосозидании. Так же можно говорить и в отношении философии М. К. Мамардашвили.
М.К. Мамардашвили воплощает «собранный» субъект собственной концепции сознания, философствую-
щий и переживающий момент философствования и восприятия объекта рефлексии только в настоящем. М.К. Мамардашвили постоянно совершает «усилие во времени» (о котором пишет в поздних работах, как о необходимом для жизни сознания), то есть постоянную внутреннюю работу, требующую сил для того, чтобы констатировать, что следующий момент времени не будет упущен, так же как и настоящий. Это усилие является самоценным. Сознание должно быть направлено на усилие всегда, только так субъект признается живым. Характеризуя сущность жизни, М. К. Мамардашвили отмечает наличие невыразимого в ее определении. По его мнению, жить - значит «найти себя живым», то есть почувствовать, ощутить себя живым в культуре, мысли, духе, а не просто физически [9]. Реализация данного (и единственного) смысла жизни, по М.К. Мамардашвили, заключается в получении позитивного опыта через реализацию индивидуального впечатления. Как отмечает философ, надо иметь на это мужество, быть взрослым, не потерять себя в обстоятельствах и не поддаться искушению фактами. Собранность субъекта, его идентичность не должна распасться, иначе актуализируется самая большая опасность для человека - опасность «перестать быть в мире с самим собой, перестать уважать себя» [9].
Проблему сохранения целостности идентичности несмотря на меняющуюся социальную или, например, культурную ситуацию, по мнению М.К. Мамардашвили, можно решить, прежде всего, следуя соответствию языка и живой действительности. Язык должен выражать духовное состояние человека, «а духовное состояние - это всегда то, что является продуктом какой-то работы и самосознания» [10, с.168]. Если принимать язык таким, каким он становится под влиянием идеологических и социальных ловушек, то реальность отменяется и субъект выпадает из мыслительной традиции. Тоталитарные структуры сознания вынуждают отрицать индивидуальные начала культуры и бытия. Язык становится новоречью, представляет собой «двоемыслие», реальность становится тенью, призраком, по словам М.К. Мамардашвили [10, с. 167]. Взаимоотношение языка и идеологии у Мамардашвили в данной ситуации напоминает идею Р. Барта о возникновении мифа как се-миологической системы, когда системы естественного и вторичного языка смещены по отношению друг к другу таким образом, что знаки естественного языка как совокупность означающего и означаемого поступают в распоряжение мифа (вторичного языка, метаязыка, на котором говорят о первичном - естественном языке). Миф, как бы паразитируя на знаках естественного языка, создает свою совокупность означаемого и означающего: «Миф представляет собой особую систему в том отношении, что он создается на основе уже ранее существовавшей се-милогической цепочки: это вторичная семиологическая система» [2, с. 271]. В интервью «Философия действительности» М.К. Мамардашвили говорит о новом антропологическом типе советского времени, отказавшемся от чувства реальности и под влиянием идеологии строящем фразы с помощью шаблонных слов («советский солдат», «защитник родины») [10, с.174]. Возможно, по этой при-
чине язык М. К. Мамардашвили, как инакомыслящего философа, насыщен метафорами и не содержит устоявшихся академизмов.
Таким образом, философский стиль позднего М. К. Мамардашвили - это результат реализации в жизни и мышлении концепции сознания, ставшей мировоззрением для ее автора. Философский стиль позднего М.К. Мамардашвили складывается на основе живой рефлексии, ощущения настоящего момента, но эта тенденция присутствует, так или иначе, и на раннем этапе творчества философа в рамках процесса формирования концепции сознания. Однако реализуется она по-настоящему только в неклассической онтологии поздней философии грузинского философа, позволившей реализовать теоретические концепты философии сознания в повседневной и творческой деятельности.
Можно сказать, что М. К. Мамардашвили пережил философию лично, с той ответственностью и мужеством, которое требуется человеку, чтобы быть. Основной момент, касающийся идеи «собранного» субъекта, - ощущение настоящего момента и вербализация мысли о действительности с помощью соответствия языка тому, что действительно есть - это личный философский опыт М.К. Мамардашвили. Язык «собранного» субъекта - это метафорический язык М. К. Мамардашвили, который выражает то, как философ «находит себя живым» в реализующихся индивидуальных впечатлениях. Можно сказать, что язык «собранного» субъекта - это язык философского стиля М. К. Мамардашвили, отражающий реальность через призму идей концепции сознания, получившей свое наивысшее воплощение в мироощущении философа.
Библиографический список
1. Ахутин А. В. В стране Мамардашвили / Н.В .Мотрошилова (ред.)// Мераб Константинович Мамардашвили. Сер. Философия России второй половины XX века. 2009. С. 42-84.
2. Барт Р. Мифологии. Пер. с фр., вступ.ст. и коммент. С. Зенкина. М.: Академический Проект, 2008. 351 с. 3000 экз. -ISBN978-5-8291-0979-0 (в пер.).
3. ВернанЖ.-П. Грузинский Сократ. Вопросы философии. 1992. № 5. С. 116-118.
4. Визгин В.П. Мы все его так любили: вспоминая Мераба Мамардашвили / Н.В .Мотрошилова (ред.)// Мераб Константинович Мамардашвили. Сер. Философия России второй половины XX века. 2009. С. 17-33.
5. Деянов Д. Мамардашвили и европейская философия XX века/ Н.В.Мотрошилова (ред.)// Мераб Константинович Мамардашвили. Сер. Философия России второй половины XX века. 2009. С.368-389.
6. КалиниченкоВ.В. Понятия «классического» и «неклассического» в философии М.К.Мамардашвили/М.К. Мамардашвили// Классический и неклассический идеалы рациональности. СПб, 2010. С. 259-284.
7. Мамардашвили М.К. Введение в философию. Философские чтения. СПб, 2002. С. 7 - 173.
8. Мамардашвили М.К. Картезианские размышления. Философские чтения. СПб, 2002. С. 507-817.
9. Мамардашвили М.К. Психологическая топология пути [Электронный ресурс]: [сайт]. Режим доступа: http://philosophy.ru/ library/mmk/topology.html, свободный. - Загл. с экрана.
10. Мамардашвили М.К. Философия действительности/М.К.Мамардашвили// Сознание и цивилизация. СПб, 2011. С.167-180.
11. Мотрошилова Н.В. «Картезианские медитации» Гуссерля и «Картезианские размышления» Мамардашвили [Электронный ресурс]: [сайт]. Режим доступа: http://philosophy.ru/library/vopros/29.html, свободный. - Загл. с экрана.
12. Ознобкина Е.В. Заметки о философии Мераба Мамардашвили/Н.В.Мотрошилова (ред.)// Мераб Константинович Мамардашвили. Сер. Философия России второй половины XX века. 2009. С.33-42.
13. Ренье Д. Сознание и совесть: Мамардашвили об общей отправной точке эпистемологической и моральной рефлексии/ Н.В.Мотрошилова (ред.)// Мераб Константинович Мамардашвили. Сер. Философия России второй половины XX века. 2009. С. 298- 318.
References
1. Ahutin A.V. In the Land of Mamardashvili/N.V.Motroshilova (ed.)// Merab Konstantinovich Mamardashvili. Ser. Russian philosophy of the second half of the XX century. - 2009. - P. 42-84.
2. BartR. Mythology/ R. Bart, trans. with Fr., introduction and commentary by S. Zenkin. Moscow: Academic Project, 2008. - 351 p. - 3000 copies. - ISBN978-5-8291-0979-0 (in the lane.).
3. Vernant J.-P. Georgian Socrates/J.-P. Vernant // Problems of Philosophy. - 1992. - № 5. - P. 116-118.
4. Vizgin V.P. We all loved him so much: remembering Merab Mamardashvili/N.V.Motroshilova (ed.)// Merab Konstantinovich Mamardashvili. Ser. Russian philosophy of the second half of the XX century. - 2009. - P. 17-33.
5. DeyanovD. Mamardashvili and the european philosophy of the XX century/N.V.Motroshilova (ed.) // Merab Konstantinovich Mamardashvili. Ser. Russian philosophy of the second half of the XX century. - 2009. - P.368-389.
6. Kalinichenko V.V. The concepts of"classical" and "non-classical" in the philosophy ofM.K. Mamardashvili / M.K. Mamardashvili// Classical and non-classical ideals of rationality. - St. Petersburg, 2010. - P. 259-284.
7. Mamardashvili M.K. Introduction to Philosophy/M.K. Mamardashvili//Philosophical reading. - St. Petersburg, 2002. - P. 7 - 173.
8. Mamardashvili M.K. Cartesian thinking/M. Mamardashvili// Philosophical reading. - St. Petersburg, 2002. - P. 507-817 .
9. Mamardashvili M.K. Psychological topology of way [electronic resource]: [site]. Mode of access: http://philosophy.ru/library/ mmk/topology.html, free. - Caps. screen.
10. Mamardashvili M.K. Philosophy of reality/ M.K. Mamardashvili// Consciousness and civilization. St. Petersburg, 2011. P. 167-180.
11. Motroshilova N.V. Husserl's "Cartesian Meditation" and Mamardashvili's "Cartesian thought" [electronic resource]: [site]. Mode of access: http://philosophy.ru/library/vopros/29.html, free. - Caps. screen.
12. Oznobkina E.V. Notes on the philosophy of Merab Mamardashvili / N.V.Motroshilova (ed.) // Merab Konstantinovich Mamardashvili. Ser. Russian philosophy of the second half of the XX century. - 2009. - P.33-42.
13. Rainier D. Consciousness and Conscience: Mamardashvili on a common starting point of the epistemological and moral reflection/ N.V.Motroshilova (ed.) // Merab Konstantinovich Mamardashvili. Ser. Russian philosophy of the second half of the XX century. - 2009. - P. 298 - 318.
