CC BY
111
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 18. СОЦИОЛОГИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ. 2013. № 1
СОЦИОЛОГИЯ ГОРОДА
И.А. Вершинина, канд. социол. наук, доц. кафедры истории и теории социологии социологического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова*
ВЛИЯНИЕ КАПИТАЛИЗМА НА ПРОЦЕСС УРБАНИЗАЦИИ: СОЦИОЛОГИЯ ГОРОДА РИЧАРДА СЕННЕТА
Ричард Сеннет утверждает, что принятый идеал социального порядка создает модели поведения среди городских средних слоев, которые приводят крутинизации, узости взглядов и склонности к насилию. Он предлагает модель функционирования города, которая включает в себя анархию, разнообразие, творческий беспорядок, способствующие формированию зрелой личности, способной открыто реагировать на жизненные вызовы и решать возникающие проблемы.
Ключевые слова: социология города, город, пространство, неравенство, социальная структура, глобализация, культура, идентичность, западная цивилизация, социальный порядок.
Richard Sennett argues that the accepted ideal of social order generates patterns of behavior among the urban middle classes that are stultifying, narrow and violence-prone. He proposes a functioning city that can incorporate anarchy, diversity, and creative disorder to bring into being adults who can openly respond to and deal with the challenges of life.
Key words: urban sociology, city, space, inequality, social structure, globalization, culture, identity, western civilization, social order.
Современный город, как считает Р. Сеннет, — продукт развития капитализма и становления общества модерна. Житель средневекового города называл себя буржуа (bourgeois) во Франции, бюргером (Burgher) — в Германии1. Буржуа в средневековом городе — это космополит, существующий благодаря городской коммерции и торговле.
Экономическая деятельность средневековых буржуа приводит к тому, что в городе начинают различать место и пространство. Место предполагает эмоциональную привязанность, в то время как пространство ее исключает, поскольку постоянно продается и покупается и меняет свою форму. Пространство стало территорией, на которой, а не ради которой трудился человек. Превращение места в пространство стало результатом столкновения и борьбы между капитализмом и религией.
* Вершинина Инна Альфредовна, e-mail: inna_ver@rambler.ru
1 См.: Сеннет Р. Каждый — сам себе дьявол. Париж Умбера де Романа // Логос. 2002. № 3 (34). С. 191.
Христианство стыдилось всего мирского, считая его грешным, однако религия обеспечивала эмоциональную привязанность к месту, поскольку оно было связано с жизнью Христа. Экономические интересы, которые начинают доминировать у средневекового буржуа, ориентированы на достижения в земной жизни, а не небесной, что приводит к функциональному использованию пространства.
Таким образом, начало развития капитализма, по словам Р. Сен-нета, привело к вытеснению религиозного места и времени экономическим пространством и временем: "В то время как христианское время и место вытекало из способности тела к состраданию, экономическое время и пространство вытекало из его способности к агрессии. Эти противоречия места и пространства, случайных возможностей и заданности, сострадания и агрессии происходили в душе каждого буржуа, пытающегося и сохранить веру, и извлекать прибыль"2. Средневековые улицы приобрели отпечаток агрессивного самоутверждения, стали пространством борьбы за власть и влияние.
Строительство зданий нередко становилось причиной судебных процессов и вооруженных столкновений между соседями. Христианская мораль призывала к взаимным уступкам и способствовала мирному сосуществованию с учетом интересов окружающих. Ее постепенное ослабление привело к хаосу на средневековых улицах. Отсутствие строительных норм и приоритет собственных интересов над интересами окружающих привели к тому, что каждое здание оборудовалось окнами и дверями исключительно по воле владельца; строители могли совершенно безнаказанно перекрыть вход в другое здание, что и становилось чаще всего причиной конфликтов.
Улица, которая лишилась эмоциональной привязанности к ней жителей, превратилась из места в эффективно функционирующее экономическое пространство. У зданий появились многочисленные витрины и прилавки, которые приносили стабильный доход своим владельцам. Однако "...эти улицы, здания на которых вырастали из агрессивного утверждения прав и чье рыхлое пространство способствовало экономической конкуренции, были также знамениты своим насилием"3. Но насилие на средневековых улицах намного чаще было направлено против личности, а не против собственности. Р. Сеннет говорит, что скорее всего объектом преступлений были бедняки, так как зажиточные граждане могли себе позволить содержать многочисленных телохранителей. Причиной большинства преступлений он называет пьянство, которое было способом обогрева, а его следствием становились убийства и телесные повреждения.
2 Там же. С. 192.
3 Там же. С. 196.
Таким образом, средневековый город характеризуется разнообразными формами агрессии: сознательной экономической конкуренцией, в которой важную роль играло словесное насилие, и неэкономическим импульсивным насилием, как правило, совершаемым в нетрезвом состоянии. Р. Сеннет считает, что низкий уровень преступности против собственности свидетельствует о том, что в городском пространстве царил эффективный, но своеобразный порядок, который мы бы сегодня назвали смешанной государственно-рыночной экономикой японского образца4. Этот порядок становится более понятным, если рассмотреть функционирование ярмарок и рынков, т.е. тех пространств, которые больше подчинены контролю граждан, чем улицы.
Р. Сеннет вслед за французским священником Умбером де Романом настаивает на необходимости различения ярмарки и рынка: еженедельные уличные рынки служили продолжением ежегодных ярмарок. Ярмарки находились под контролем городских властей и способствовали интенсивному развитию городской экономики. Покупателей на ярмарки приезжало все больше, они преодолевали все большие расстояния, что способствовало возникновению естественного желания у продавцов торговать круглогодично, а не в определенные дни, назначаемые властями. Установление постоянных экономических отношений между покупателями и продавцами, заинтересованными друг в друге, способствовало выходу торговли из-под контроля властей.
Экономические интересы заставляют продавцов организовывать постоянно действующие рынки. Необходимость постоянной торговли подрывает влияние церкви, так как рынки начинают функционировать в дни, не предназначенные для работы. Таким образом, появившиеся рынки преодолели религиозные ограничения, действовавшие на ярмарках. Ограничения торговли больше не были эффективными. Продавцы в поиске наиболее благоприятных условий для своей деятельности могли поменять один рынок на другой, территориальная привязанность перестает мешать развитию экономической деятельности.
Сложности контроля и регулирования рыночной торговли привели к обвинению рынков в безнравственности. По словам Р. Сен-нета, рынок представлялся горожанам намного более агрессивным экономическим пространством, чем ярмарка или улица в нерыночные дни5. На рынке прибыль оказалась важнее нравственности. Многие религиозные нормы оказались нарушены: торговля велась в праздничные дни, заставляя прихожан пропускать богослужения, рынок могли организовать на кладбище или в каком-то
4 Там же. С. 198.
5 Там же. С. 200.
другом священном месте. Во многом именно поэтому У. де Роман и произнес фразу, которую Р. Сеннет сделал названием главы о средневековом Париже в работе "Flesh and stone. The body and the city in western civilization": на рынке каждый сам себе дьявол6.
Р. Сеннет задается вопросом о том, почему человек становится дьяволом не только для других, которых он пытается заставить действовать так, чтобы извлечь выгоду, но и для самого себя? Он дает два объяснения: религиозное и мирское. С точки зрения религии, нормы которой зачастую нарушались на рынке, дьявол агрессивной конкуренции делает человека бесчувственным к лучшему, что в нем есть, т.е. к состраданию. Другое объяснение, мирское, не так очевидно, но не менее интересно: неограниченная экономическая конкуренция может привести к самоуничтожению. По Р. Сеннету, ранний капитализм обладал разрушительной силой, потому что отказался от многих христианских постулатов. Альтруизм, жертвенность и сострадание, которые были нормой для средневекового человека, оказались несовместимы с экономическим индивидуализмом, который свойственен капиталистическому обществу. В эпоху становления капитализма экономический индивидуализм рассматривался как разновидность искушения души. Однако в современном мире он стал такой же нормой, как когда-то были жертвенность и сострадание, а расплатой за эти перемены стала, по мнению Р. Сеннета, бессмертная душа и полная деградация — с точки зрения христианства. Поэтому, подчиняясь законам рынка, человек терял бесценное сокровище — душу, а точнее, продавал ее. Поэтому каждый был дьяволом прежде всего для самого себя, а потом уже и для окружающих: "Как купец, доводящий своих конкурентов до разорения, как ростовщик, как хозяин, как игрок, ставящий на кон чужие жизни, Homo economicus мог быть дьяволом для других, но он был и дьяволом самому себе, потому что ему грозило самоуничтожение; сами институты, посредством которых он надеялся достичь процветания, могли погубить его на Страшном суде"7. Этот Homo economicus жил уже не в каком-то месте, он жил в пространстве, лишенном эмоциональной привязанности, которое стало одной из характерных черт капитализма. Дух капитализма требует рациональных решений и действий, не признавая аффективной составляющей.
Гибкость, способность к адаптации, быстрая реакция на изменения — необходимые качества для достижения успеха в капиталисти-
6 Как читатель уже успел заметить, глава из работы Р. Сеннета "Flesh and stone. The body and the city in western civilization" была переведена и опубликована на русском языке под названием "Каждый — сам себе дьявол. Париж Умбера де Романа" в журнале "Логос" (2002. № 3 (34)).
7 Сеннет Р. Каждый — сам себе дьявол... С. 207.
ческой системе. Компании прекрасно это осознают и стараются быстро меняться изнутри в ответ на стремительно меняющиеся внешние обстоятельства. Одна из тенденций последних лет — расширение возможностей работы по гибкому графику. Это дает возможность работодателю избежать долгосрочных обязательств по отношению к своим сотрудникам и оптимизировать издержки на заработную плату, которая также становится гибкой и зависит от объемов и качества выполненной работы.
Гибкий капитализм оказался гораздо жестче традиционного. Если в традиционном веберовском треугольнике бюрократии вознаграждение предоставляется за работу, которую работник выполняет лучше всего, то в гибкой корпорации оно предоставляется командам, которым удается обыграть другие команды, т.е. победитель получает все, а усилия проигравших участников больше не вознаграждаются8. Таким образом, неравенство в доходах стремительно растет. Одновременно с этим тает уверенность в завтрашнем дне, так как в условиях участившихся экономических кризисов многие компании действуют вполне рационально и легко сокращают "лишних" сотрудников, перекладывая заботу о них на социальные службы.
Происходит утрата доверия между сотрудником и компанией, преданность и лояльность уходят в прошлое так же, как и эмоциональная привязанность к месту. Гибкий капитализм признает только взаимовыгодное сотрудничество, т.е. использование окружающих для достижения собственных целей. Мир вокруг нас проникается все большим безразличием. Индифферентность характерна не только для сферы трудовых отношений, она довольно быстро проникает в область межличностных взаимодействий и даже затрагивает институт семьи: "В конце концов, в этом мире тесные взаимоотношения с другими людьми не имеют большого смысла"9. Люди в своих действиях часто руководствуются собственной выгодой, а не заботой об окружающих. Принципы капитализма проникли из экономических отношений во все остальные сферы.
Краткосрочное измерение времени, характерное для гибкого капитализма и получившее широкое распространение в начале XXI в., способствовало дальнейшей трансформации пространства. По словам Р. Сеннета, точно так же, как гибкое производство создает более поверхностные, непродолжительные отношения на работе, этот капитализм создает режим поверхностных и отчужденных отношений в городе. Диалектика гибкости и безразличия, по его мнению, проявляется в городе в трех формах10:
8 См.: Сеннет Р. Капитализм в большом городе: глобализация, гибкость и безразличие // Логос. 2008. № 3 (66). С. 100.
9 Там же. С. 101.
10 Там же.
— в утрате физической связи с городом;
— в стандартизации городской среды;
— в отношениях между семьей и работой в городе.
Рассмотрим каждую из этих черт более подробно.
1. Утрата физической связи с городом. По мнению Р. Сеннета, это результат трансформации взаимоотношений между работником и работодателем. Гибкость трудовых отношений приводит к тому, что многие востребованные специалисты начинают рассматривать свое место жительства как временное пристанище. Если будет предложена другая работа, более высокооплачиваемая, они с легкостью могут переехать в другое место. Средний срок работы на одном месте непрерывно сокращается, в высокотехнологичном секторе Кремниевой долины он составляет примерно восемь месяцев11. Непостоянство в отношениях с работодателем приводит к равнодушному отношению к компании, на которую ты работаешь, и к городу, в котором ты живешь. Зная о том, что можешь в любой момент уехать, стараешься жить налегке, не обременяя себя излишней эмоциональной привязанностью.
Офисные помещения также утратили свою индивидуальность, превратившись в безликие стены. Дизайн современных офисов не отличается каким-либо разнообразием. Главная цель интерьера — функциональность. Типичный офис представляет собой совокупность столов, оборудованных компьютерами, количество которых зависит от размера фирмы. После перехода на работу в новую компанию сотруднику зачастую не требуется продолжительного времени, чтобы привыкнуть к новой обстановке, так как если внешне здания не лишены архитектурных изысков, то внутри они всегда нейтральны и стандартны. Стандартизация коснулась не только сферы архитектуры, это одна из основных характеристик гибкого капитализма.
Р. Сеннет считает, что родиной нейтральности в интерьерах и архитектуре стали Соединенные Штаты Америки. Для этой страны нейтральность окружения была свойственна с самого момента ее возникновения. Он указывает на то, что еще А. де Токвиль указывал на гомогенность американских городов и объяснял это явление экономическими причинами12. Отсутствие существенных различий между улицами, районами и даже городами облегчает передвижение, так как сглаживает дискомфорт от смены обстановки.
Стремление к единству и однообразию в пространственном измерении усилилось в начале ХХ в. с появлением новых строительных материалов. Большие здания из бетона с огромными окнами,
11 Там же. С. 100.
12 Sennett R. The conscience of the eye. The design of social life of cities. N.Y.; L., 1990. Р. 65.
вставленными в стальные рамы, Р. Сеннет называет олицетворением современного общества13. Стеклянная поверхность, которая доминирует в подобных строениях, стирает границу между тем, что находится внутри здания и снаружи. Пространство объединяется и окончательно стандартизируется.
Нейтральность пространства порождает сегментированную личность, испытывающую проблемы с идентификацией. Единое, стандартное пространство не объединяет людей, а, наоборот, заставляет их отдалиться друг от друга, выстроить стену безразличия и избавиться от лишних эмоций.
2. Стандартизация городской среды. Во многом это явление стало результатом глобализации и широкого распространения транснациональных корпораций, проникающих со своими стандартными товарами и витринами в разные уголки земного шара. Стандартизация городской среды выражается прежде всего в потере индивидуальности городами и улицами. Эмоциональная привязанность не может существовать по отношению к чему-то стандартизированному и безликому. Место окончательно превратилось в пространство.
Стандартизация городской среды — это прежде всего стандартизация потребления. Р. Сеннет, считает, что в сфере потребления в ХХ в. произошли кардинальные изменения: "Сто лет назад, несмотря на стремление к институциональной связности, потребление в экономике города оставалось неупорядоченным и незначительным. Сегодня институциональная связность нарушается, но потребляемые результаты производства и услуг становятся более однородными"14. Беньяминовский фланер, гуляющий по городу в поисках чего-то нового и неожиданного, уходит в прошлое. Общественные места теряют свой романтический ореол. На улицах мегаполиса все реже и реже можно встретить магазин или кафе, имеющие свой собственный стиль и не являющиеся частью большой сети однотипных заведений. Индивидуальность слишком дорого обходится владельцам, они не выдерживают конкуренции с большими компаниями, так как потребители не готовы переплачивать за особую атмосферу заведения. Наиболее рациональная модель потребления — приобретение стандартизированных товаров и услуг по минимальным ценам, которые могут предложить только большие компании с множеством филиалов. Как говорит Ф. Фукуяма, общество фрагментизируется, превращаясь в толпу одиночек, которые сожалеют об утрате семейных ценностей, но не хотят лишиться свободы развода, хотят приветливых семейных магазинов, но дорожат низкими ценами и широким выбором в тор-
13 Ibid. Р. 109.
14 Сеннет Р. Капитализм в большом городе... С. 102.
говых центрах15. Таким образом, выгода, не предполагающая эмоциональной составляющей, становится главной целью жителя капиталистического города.
3. Трансформация института семьи в современном капиталистическом городе. Люди не хотят иметь большого количества детей, считая это экономически невыгодным. Дети требуют слишком больших временных и материальных затрат, ограничивают мобильность своих родителей и возможность жить в свое удовольствие. Как следствие число детей во всех развитых капиталистических странах резко сокращается. Рождение детей для многих больше не является рациональным поведением. И власти, проводя демографическую политику, призванную стимулировать рост рождаемости, не могут изменить ситуацию, потому что льготы, предоставляемые многодетным семьям, значительно меньше, чем расходы на содержание детей.
Еще одним фактором, который существенно влияет на решение о рождении или не рождении ребенка, во многих западноевропейских странах стали действия ювенальных властей. В России, к счастью, ювенальная юстиция еще не очень хорошо знакома большинству граждан, хотя происшествия с российскими детьми в европейских странах периодически широко освещаются отечественными средствами массовой информации. Прикрываясь защитой прав и интересов ребенка, ювенальные власти разрушают институт семьи. Родители имеют массу обязанностей по отношению к своему чаду, но практически полностью лишены каких-либо прав. Несовершеннолетний ребенок же, наоборот, получает широкие права и не обременен какими-либо обязанностями.
Невыполнение какой-либо просьбы ребенка может стать основанием для лишения родительских прав. Не говоря уже о телесных наказаниях, устное заявление о которых, даже не подтвержденное какими-либо доказательствами, моментально приводит к тому, что ребенка забирают из семьи и передают на попечение социальным службам. Последнее громкое дело, касающееся российских детей, широко освещалось прессой осенью 2012 г.: шестилетняя дочь гражданки РФ Анастасии Завгородней сказала в финской школе, что отец шлепнул ее по попе, вследствие чего четверых детей забрали из семьи, в том числе одного новорожденного. Случается, что ювенальные власти действуют еще менее понятным для нас образом: в Нидерландах родителей, выходцев из СССР, лишили возможности общаться со своей дочерью-подростком Ириной, так как они нарушили ее право на свободу выбора и мешали прогуливать школу. При этом родители были обязаны оплачивать содер-
15 См.: Фукуяма Ф. Великий разрыв. М., 2008. С. 130.
жание дочери в приюте, хотя и не имели возможности видеть ее16. После того как она пожаловалась ювенальным властям, родители ее больше не видели. Ювенальная юстиция пока не имеет таких полномочий в нашей стране, но учитывая, как часто в последнее время мы идем по стопам западных стран, скорее всего, это просто вопрос времени.
Происходящее подтверждает тезис Р. Сеннета об активном проникновении безразличия в область семейных отношений. Отношения между супругами превращаются во взаимовыгодное сотрудничество, часто подкрепленное брачным контрактом. Невыполнение условий соглашения или недовольство одной из сторон довольно быстро может привести к разводу, который уже давно стал чем-то привычным и обыденным. Рождение детей все чаще рассматривается как предприятие, требующее серьезных материальных и эмоциональных затрат. Стараясь минимизировать свои издержки, люди ставят собственные интересы выше интересов членов своей семьи, тем самым быстро разрушая этот древний социальный институт. Р. Сеннет видит в этом прямое следствие капитализма: "Скорее, все дело в том, что кодексы поведения, которые определяют современный мир труда, при их переносе из офиса в дом приводят к разрушению семей: не привязывайтесь, не увлекайтесь, мыслите краткосрочно"17. Модели экономического поведения, свойственного капитализму, активно проникают в сферу межличностных отношений, повышая степень отстраненности от происходящего.
Бомжи, нищие и другие обездоленные категории горожан больше не вызывают сочувствия, люди спокойно проходят мимо, торопясь по своим делам. Не редкостью стали случаи, когда человек, упавший на улице из-за плохого самочувствия, не получает своевременной медицинской помощи, поскольку для самого себя проще решить, что он находится в состоянии алкогольного опьянения и сам виноват в произошедшем, чем подходить, прояснять ситуацию и тратить на него свое драгоценное время.
Взаимодействия, пронизанные безразличием к окружающим, выстраиваются в городах повсеместно, на самых разных уровнях. Мы уже подробно рассмотрели сферу семейных и трудовых отношений. Однако все сказанное выше в той же мере характерно и для отношений между городскими властями и горожанами, а также — между городом и корпорациями, обосновавшимися в нем: все пытаются друг друга использовать. Экономическая элита сосредоточена на реализации своих проектов, защите своих интере-
16 Подробности этой истории можно прочитать в книге, написанной одним из родителей: Пастернак Г. Пастернак против Нидерландов: документальная повесть. М., 2007.
17 Сеннет Р. Капитализм в большом городе... С. 103.
сов, добивается возможных налоговых льгот и одновременно тщательно избегает участия в городской жизни. Она хочет работать в городе, но не управлять им; она образует режим власти без ответственности, так как мировая экономика больше не зависит от контроля над городом и он перестал представлять какой-либо интерес для высших слоев18. Если корпорацию не устраивают условия работы, она с легкостью перебирается в другой город и даже другую страну.
Поведение граждан в проблемных ситуациях также демонстрирует их эгоизм и заботу прежде всего о собственной выгоде. По данным Евростата, уровень безработицы в двух западноевропейских странах — Испании и Греции — уже превысил 25% и продолжает расти. В Еврозоне в целом цифры гораздо ниже — в августе 2012 г. безработица составила 11,4%, что является самым высоким показателем с начала наблюдений в 1995 г.19 Продолжающийся спад промышленной активности в Европе позволяет предположить, что ситуация будет лишь ухудшаться. Более половины безработных — молодые люди в возрасте до 24 лет. Это довольно активная часть населения, недовольство которой уже вылилось в многочисленные беспорядки и антиправительственные выступления. Это подтверждает тезис Р. Сеннета о том, что в современном мире ценится лишь взаимовыгодное партнерство, население не готово "затянуть пояса" и поступиться своими интересами ради стабилизации ситуации в стране и в Еврозоне.
Р. Сеннет считает, что безразличие старого капитализма, основанного на классах, было материальным; безразличие же нового, гибкого капитализма более личностно и менее материально по форме20. Гибкие структуры характеризуются нехваткой отзывчивости, в силу того что элементы легко заменяемы. Поэтому гибкий капитализм ослабляет характер, приводит к его коррозии (характер понимается Р. Сеннетом как связь с внешним миром, которая заставляет нас чувствовать себя необходимыми другим). Проблема характера при современном капитализме была обозначена, по его мнению, еще Х. Гадамером, который указывал на то, что личность, которой мы являемся, не принадлежит сама себе, личность "случается", будучи подвластной случайностям времени и фрагментам истории, а самосознание индивида — лишь блик в замкнутом контуре исторической жизни21.
Развитие капитализма способствовало возникновению социальной болезни, симптомом которой оказалось нежелание нести
18 Там же. С. 104.
19 Официальный сайт Евростата URL: http://epp.eurostat.ec.europa.eu/portal/ page/portal/eurostat/home/ (дата обращения: 14.10.2012).
20 См.: Сеннет Р. Коррозия характера. Новосибирск; М., 2004. С. 248.
21 Там же. С. 249.
ответственность за что-либо, т.е. взрослеть. В результате широкое распространение получила идеология вечной юности, которая поработила человека. В одном из своих ранних произведений "Польза беспорядка. Идентичность личности и городская жизнь" ("The uses of disorder. Personal identity and city life"), опубликованном в 1970 г., Р. Сеннет писал, что считает себя оптимистом, в противовес Г. Мар-кузе, который скептически относился к возможности выздоровления общества22. Рецепт выздоровления, который он давал, был довольно прост: побольше хаоса и беспорядка. По его мнению, нарушение стабильности общества, болезненные процессы в обществе помогут заставить индивидов задуматься о происходящем, осознать свою уникальность и необходимость нести ответственность за свои действия. Поэтому он и назвал беспорядок и болезненные нарушения в функционировании общества центральными элементами цивилизованной социальной жизни23. Именно сбои в жизнедеятельности общества заставляют людей осознавать причины существующих проблем. Причем осознание человеком своей индивидуальности, уникальности своего существования не отгораживает его от общества и не приводит к изоляции. Наоборот, индивид пытается понять смысл своего существования как конкретного представителя общества и персонифицирует свою ответственность, тем самым преодолевая юность и взрослея.
Р. Сеннет верил, что разнообразие городской жизни и проявления индивидуальности помогут сбросить оковы рабства, которые ограничили простор деятельности человека. Возможно, данная идея возникла как результат анализа студенческих беспорядков в Европе 1968—1969 гг. и антивоенных выступлений в США, связанных с ситуацией во Вьетнаме. Основным источником изменений Р. Сеннет называет именно молодежь и возлагает на нее большие надежды: молодые люди 1960—1970-х гг., по его мнению, более активны и привержены левым идеям, чем более ранние поколения, он верил, что они могут перевернуть мир.
Дальнейшее развитие событий не подтвердило его прогноз, и сегодня тезис о пользе хаоса и беспорядка довольно редко встречается в произведениях Р. Сеннета. Похоже, что со временем он все-таки растерял свой оптимизм, в нехватке которого 40 лет назад обвинял Г. Маркузе. Однако диагноз, поставленный им городскому сообществу в 1970-х гг., остался прежним: "Проблемы города не являются техническими, связанными с необходимостью улучшения транспортной ситуации, финансированием и тому подобным;
22 Sennett R. The uses of disorder. Personal identity and city life. N.Y.; L., 1970. P. 107-108.
23 Ibid. Р. 132.
они связаны с личностью и заключаются в необходимости создания условий для того, чтобы человек мог стать зрелой личностью и в этом качестве продолжать свое существование как подлинно социальное существо"24. Однако, не видя эффективных способов решения проблемы, Р. Сеннет погружается в анализ исторических событий и пытается найти закономерности развития городов и обществ. Более поздние его произведения — пример тщательного, скрупулезного анализа деталей, мельчайших изменений в культуре, которые позволяют понять общество модерна, причины его формирования и патологии развития25. Основная причина современных проблем — формирование капитализма, которое сопровождалось секуляризацией. Поэтому становление и трансформация капитализма в городах — одна из центральных тем произведений Р. Сеннета.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Официальный сайт Евростата. URL: http://epp.eurostat.ec.europa.eu/ portal/page/portal/eurostat/home/
Сеннет Р. Каждый — сам себе дьявол. Париж Умбера де Романа // Логос. 2002. № 3 (34).
Сеннет Р. Падение публичного человека. М., 2002.
Сеннет Р. Коррозия характера. Новосибирск; М., 2004.
Сеннет Р. Капитализм в большом городе: глобализация, гибкость и безразличие // Логос. 2008. № 3 (66).
Сеннет Р. Плоть гражданственности. Мультикультурный Нью-Йорк // Неприкосновенный запас. 2010. № 2 (70).
Фукуяма Ф. Великий разрыв. М., 2008.
Classic essays on the culture of cities / Ed. by R. Sennett. N.Y, 1969.
Sennett R. The uses of disorder. Personal identity and city life. N.Y.; L., 1970.
Sennett R. Fаmilies against the city: middle class homes of industrial Chicago, 1872-1890. N.Y, 1974.
Sennett R. The fall of public man. N.Y., 1977.
Sennett R. The conscience of the eye. The design of social life of cities. N.Y.; L., 1990.
Sennett R. Flesh and stone. The body and the city in western civilization. N.Y; L., 1994.
24 Ibid. Р. 129.
25 См.: Сеннет Р. Коррозия характера; Он же. Падение публичного человека. М., 2002; Sennett R. Flesh and stone. The body and the city in western civilization; Idem. The conscience of the eye. The design of social life of cities.
