CC BY
21
МАКРОЭКОНОМИЧЕСКИЕ ПРОБЛЕМЫ
А.А. Блохин
ВЛИЯНИЕ ИНСТИТУЦИОНАЛЬНЫХ РАЗЛИЧИЙ НА ЭКОНОМИЧЕСКИЙ РОСТ7
В статье развивается концепция институциональных различий и связанной с ними институциональной ренты применительно к многоуровневой российской экономике, представленной в [1]. Для анализа выделены три группы секторов — крупнейший, крупный и прочие российские компании. Границы между секторами определены нечетко, количественные характеристики результатов их деятельности не анализируются, значимость фактора институциональных различий и институциональной ренты для экономического роста не оценивается. Рекомендации по устранению негативных последствий сложившейся «институциональной ловушки» не формулируются. В этой связи целью данной статьи является определение подходов к решению перечисленных проблем.
Подходы к оценке роли институциональной ренты в экономике. Одно из ключевых проявлений институциональных различий - обособление секторов по доступу к финансированию [см. 1]. Такое обособление выражается в том, что внутри секторов появились относительно замкнутые контуры оборота дешевых, средних по стоимости и дорогих денег.
В частности, в первый - высший по иерархии сектор - входят несколько десятков компаний-крупнейших экспортеров, имеющих доступ к сравнительно дешевому зарубежному финансированию и к государственным финансовым ресурсам (бюджетов и институтов развития), фактически не ограниченных в дешевом (стоимостью от 0 до примерно 5%) финансировании текущих нужд и своих инвестиционных проектов. Кроме того, в сектор включены 5-7 крупнейших российских банков, обслуживающих деятельность этих компаний, а также расходы федерального бюджета и государственных институтов развития федерального уровня (которые в значительной мере сформированы из нефтегазовых доходов и налоговых поступлений от металлургических, торговых, транспортных и других крупнейших компаний, относящихся к данному сектору). Они также имеют дешевые ресурсы, за доступ к которым платят, либо участвуя в финансировании масштабных «окологосударственных» проектов, либо непосредственно выплачивая компаниям доходы по депозитам, по векселям самих банков и другими способами. Государство получает от этого сектора большую часть своих доходов и тратит их в значительной мере на его же развитие. Внутри описанного контура - большой и быстрый оборот ликвидности, избыточное предложение денег на финансирование текущих нужд и инвестиционных проектов, приводящее, вероятно, к снижению предельной эффективности таких расходов. Последний тезис формулируется как гипотеза и требует по-
1 Данная статья — вторая в цикле из двух статей, раскрывающих представление о российской экономике как иерархически организованной системе секторов. Различия институциональных условий между секторами позволяют одним из них присваивать институциональную ренту и получать соответствующие доходы за счет других. В статье предлагаются подходы к оценке воздействий, связанных с институциональной неоднородностью, на экономический рост. Предлагаются различные варианты выхода из сложившейся институциональной ловушки — от кризисной перестройки экономической модели до управляемого переходного режима и «мягкого», компенсационного перераспределения институциональной ренты. Понимание логики подобного перехода может стать чрезвычайно важным для разработки долго- или среднесрочных стратегий и прогнозов социально-экономического развития страны.
следующего подтверждения (точнее, выяснения вопроса, пройден ли пик этой кривой). «Выход» средств из первого сектора в остальные обременен дополнительными издержками. Компании второго и третьего секторов платят за них высокими процентами за кредит (12-15%), предоставляемый фактически банками первого сектора, либо уступками в цене товаров, приобретаемых у них первым сектором (например, некоторые виды продукции отечественного машиностроения, приобретаемые компаниями ТЭК, дешевле, чем на зарубежном рынке).
Во второй по иерархии сектор входят несколько сотен компаний-лидеров отраслей и секторов экономики. Они имеют заметную административную поддержку в «отраслевых» и региональных органах исполнительной власти и соответственно «допущены» к части их бюджетов. В меньшей степени, чем компании первого сектора, они могут получить зарубежное финансирование, поскольку не имеют выхода на широко масштабированные экспортные рынки. Значительная часть их превратилась в публичные компании, имеющие возможность привлекать средства от эмиссии акций и облигаций (по цене, например, 9-12%), а также от прочих операций на финансовых рынках, но такие возможности сдерживаются узостью товарных рынков, на которых они присутствуют.
В третий по иерархии сектор входят все остальные компании. Они вынуждены работать на дорогом финансировании, в оставшихся от первых двух секторов сравнительно узких и локальных рыночных нишах.
Таким образом, диапазон стоимости финансирования для разных секторов составляет 10 проц. п. и более. Это значимая и, главное, устойчивая дифференциация, вызванная такими институциональными факторами, как близость к государству и доступ к зарубежному финансированию. Ее устойчивость определяется не только сложившимися на рынках позициями компаний, но и более дорогим финансированием, что отражается на себестоимости, снижает прибыль и, следовательно, возможность получения недорогого финансирования в будущих воспроизводственных циклах. Разница в стоимости финансирования ведет к «перекосам» в структуре инвестиций. Секторы с более высокой стоимостью финансирования, вероятно, недоинвести-рованы по сравнению с теми, которые получают дешевые деньги, а секторы с более низкой стоимостью, соответственно переинвестированы. При этом секторы, дифференцированные по стоимости финансирования, составляют заметные доли в российской экономике. Так, по данным рейтинга Эксперт-400, «суммарная выручка 400 крупнейших компаний России по итогам 2016 г. превысила 65 трлн. руб. Компании списка производят свыше 40% совокупного общественного продукта»2. В список данного рейтинга с высокой вероятностью входят компании первого и второго секторов. Если выделить в нем, например, первые 50 компаний, относящихся, скорее всего, к первому сектору, то соотношение их выручки и выручки остальных 350-ти компаний рейтинга составляет примерно 3:2, иначе говоря эти компании получают около 60% выручки всех компаний, включенных в рейтинг по итогам 2016 г. На первые десять компаний рейтинга (заведомо относящихся к первому сектору) приходится примерно треть выручки всех компаний данного рейтинга.
Таким образом, фактор разной стоимости финансирования для разных секторов значим для экономики, и его нельзя не принимать во внимание в прогнозных макроэкономических расчетах.
Однако точные оценки влияния такого фактора сопряжены с рядом методических трудностей. В действующей системе статистических наблюдений отсутствует информация в разрезе выделенной выше иерархии секторов. Кроме того, определение самих границ секторов, отнесение компаний к первому или второму сектору, ко
2 См.: http://expert.ru/dossier/rating/expert-400/
второму или к третьему - задача, требующая аккуратного решения. Собрать необходимую информацию по секторам можно из различных рейтингов, годовых отчетов компаний, баз данных о компаниях, таких как СПАРК, ФИРА-ПРО, выборочных обследований и прочих разрозненных источников. В этом случае отдельная самостоятельная задача - методическое совмещение информации из разных источников.
Не имея точных данных об объемах финансирования и средней стоимости финансирования в каждом секторе, невозможно получить и точную оценку объемов институциональной ренты, присваиваемых вышестоящими по иерархии секторами по сравнению с нижестоящими. Тем не менее, даже если принять объем финансирования в размере 10% выручки в каждом секторе5, доли секторов в выручке - соответственно 28, 19 и 52%4, а ставки процента за финансирование на уровне 5, 10, 15%5, то средняя ставка по секторам будет равна примерно 11%, общая стоимость финансирования составит примерно 730 млрд. руб. и распределится по секторам в пропорции - 13, 17, 70%. Получается, что даже при очень приближенных данных в условном расчете первый сектор «сэкономил» на стоимости финансирования по сравнению со средним уровнем - 117 млрд. руб., второй - 14 млрд. руб., а третий сектор «переплатил» 131 млрд. руб. Таким образом, первый и второй секторы получили от третьего часть его потенциально возможного дохода, но первому сектору досталась большая часть (около 90%) изъятого объема. Поскольку подобное различие процентных ставок объясняется, прежде всего, институциональными разными условиями деятельности секторов, то результат данного расчета может быть принят как одна из возможных оценок институциональной ренты.
Разница в стоимости финансирования в выделенных секторах - не единственное проявление институциональных различий между ними и соответственно не единственный канал перераспределения доходов между секторами в связи с присвоением институциональной ренты. Можно привести ряд примеров, которые иллюстрируют их разнообразие.
1. Полученные первым сектором деньги от экспорта в значительной мере остаются в государственном и «окологосударственном» обороте - передаются институтам развития, циркулируют между крупнейшими банками и их крупнейшими клиентами, тратятся на большие инфраструктурные проекты, значительная часть подрядов по которым достается опять-таки крупным и крупнейшим компаниям. Бенефициарами этих инфраструктурных проектов становятся крупнейшие добывающие и транспортные компании, относящиеся к первому и второму секторам.
2. Связанные межправительственные кредиты на реализацию проектов в других странах достаются российским подрядчикам фактически без процентов. Для них -это дешевое финансирование. В круг таких компаний подрядчиков попадают крупнейшие и крупные отечественные компании.
3. Значительная часть денег населения и наличного оборота (розничной торговли, транспорта) обслуживается банками, находящимися в первом и втором секторах. Такие деньги для них - дешевые ресурсы, расширяющие базу «дорогого» финансирования остальных клиентов.
4. Решения о финансировании проектов принимаются в большей мере в пользу первого сектора, поскольку оценки их эффективности строятся на сложившихся показателях прибыли, рентабельности, эффективности, рисков, в которые включены лучшие институциональные условия по сравнению со вторым сектором. Различия закрепляются и усиливаются.
5 Представляется заведомо заниженным уровнем, причем этот уровень дифференцирован по секторам.
4Примерно соответствует данным рейтинга Эксперт-400, приведенным выше.
5 Соответствует, скорее, максимальному, а не среднему уровню для каждого сектора.
5. Спрос первого сектора на внутреннем рынке, в том числе производственный и со стороны его работников и руководителей, - потребительский. Уровень их заработной платы, бонусов и прибыли выше, чем во втором и тем более в третьем секторе, но в 2000-е годы он был высоким, а теперь сокращается либо перестал расти, создавая проблемы в других отраслях. Однако и в лучшие, «тучные» годы эти отношения были неравноправными. Спрос со стороны компаний ТЭК на отечественное оборудование и комплектующие заметно возрос в первое десятилетие 2000-х, хотя основные объемы подобных закупок компании ТЭК совершали за рубежом. В отличие от компаний ТЭК производители оборудования не имели возможности получать дешевое финансирование и конкурировать на внешних рынках, поэтому вынуждены были продавать свою продукцию внутри страны по ценам покупателя, уступая часть цены компаниям, оказавшимся в лучших институциональных условиях.
6. Перераспределение прибыли и рентабельности внутри вертикально-интегрированных компаний также следует отнести к способам перераспределения институциональной ренты. Решения о том, где в технологической цепочке крупных компаний будут «точки» получения прибыли, а где - повышенных издержек, также принимаются кругом лиц, преимущественно относящихся к первому - «доминирующему» сектору.
7. Приобретение активов путем слияний, поглощений, неправомерных рейдер-ских захватов происходит в пользу компаний, относящихся к вышестоящим по иерархии секторам.
Каждый из таких (и подобных) каналов требует точного описания и построения количественных оценок соответствующих им элементов институциональной ренты. В совокупности такие оценки могут позволить «собрать» интегрированные характеристики потоков доходов, связанных с институциональной рентой в экономике.
В идеале оценить институциональную ренту можно, только сравнив два состояния экономики - с институтом и без него. Но определить, какой была бы экономика без института, трудно, так как его присутствие порождает не только прямые, но и многочисленные косвенные мультипликативные эффекты. Это всегда оценка, а не точное знание. Кроме того, если институциональных различий много, то сравнение следует проводить по каждому институту, или у разных институтов. Тогда придется выделять основные различия и жертвовать менее значимыми, теряя точность. Другой вариант - выполнять оценки по косвенным признакам, интерпретируя их связь с институциональными различиями.
Особенности институционально обособленных секторов. Корректное отнесение компаний к выделенным секторам - самостоятельная и трудоемкая задача. В его основе, как подчеркивалось в [1], лежит институционально закрепленная доступность «качественных» ресурсов. Однако граница качественности ресурсов обычно «размыта», особенно для таких сложных, неоднородных ресурсов, как «близость к государству» или выход на зарубежные рынки. Кроме того, отдельной методической проблемой становится выбор основы классификации компаний, например, следует ли рассматривать их вместе с дочерними и зависимыми обществами или по отдельности.
Возможна и более простая задача - произвольное, «на глазок» разделение компаний по секторам и сравнение их институциональных различий. Тогда, после перебора некоторой последовательности вариантов можно выявить особенности институциональных различий и оценить, в каком случае они оказались наиболее заметными и «выпуклыми». Более важной, на наш взгляд, считается задача выявить различия между характерными представителями выборки из секторов, чем определить точные границы этих секторов. Для ее решения выбран второй, более простой
способ: выделены на основе Рейтинга Эксперт-400 три совокупности компаний российской экономики, отнесенные соответственно к трем секторам:
- первый (I) - «крупнейшие российские компании»: позиции с 1 по 50;
- второй (II) - «крупные компании»: позиции с 51 по 400;
- третий (III) - все прочие компании (отсутствующие в рейтинге).
В последующем анализе используются данные рейтинга с 2004 по 2016 г., поскольку до 2004 г. в нем присутствовали 200 компаний, а в 2017 г. - оказались вместо 400 лишь 348 компаний. При анализе не учитывались переходы компаний из сектора в сектор, т.е. для каждого года первые 50 компаний относились к I сектору, а последующие 350 компаний - ко II. Такой подход несколько искажает результат, но все-таки позволяет увидеть заметные различия. Кроме того, основной «костяк» компаний в секторах сохраняется. Данные за весь период с 2004 по 2016 г. используются только для сопоставления секторов по финансовым результатам. Для получения остальных оценок используется информация за 2016 г. В этом случае переходы из сектора в сектор несущественны.
Общая характеристика совокупности компаний I сектора. В данный сектор попали крупнейшие экспортеры и госкорпорации: 9 компаний ТЭК; 6 банков и финансовых организаций, 6 компаний крупного сетевого ритейла, 9 металлургических, 3 машиностроительные компании, 2 транспортные, 1 компания АПК и еще 14 других компаний. Штаб-квартиры (ключевые офисы) компаний находятся преимущественно в Москве. Рынки продукции компаний сектора объемны, устойчивы и освоены. Вопросы - лишь в ценах и возможностях экспансии в смежные секторы (например, в более глубокую переработку или в розницу), а также в расширении финансирования.
Сравнение рейтинга 200 крупнейших компаний-экспортеров России по итогам 2016 г. с рейтингом Эксперт-400 показывает их заметную корреляцию в верхней части списка. Только у 30-ти первых компаний рейтинга экспортеров объем экспорта за 2016 г. превысил 1 млрд. долл., 20 из них занимают позиции с 1-й по 50-ю рейтинга Эксперт-400, еще 6 компаний попадают в его вторую полусотню, и 4 компании - в третью полусотню.
Высокая корреляция заметна также между рейтингом самых дорогих публичных компаний по итогам 2017 г.6 и рейтингом Эксперт-400 с наиболее высокими позициями в первом рейтинге, 22 из них, т.е. почти три четверти, входят в топ-50 компаний второго рейтинга, еще три компании - во вторую полусотню рейтинга Эксперт-400.
Приведенное сравнение трех рейтингов косвенно подтверждает более высокую доступность зарубежного финансирования именно для крупнейших российских компаний. Поставки экспортной продукции в 1990-х - начале 2000-х годов становились для них основным и едва ли не единственным залогом получения кредитов, обеспечения эмиссий ценных бумаг и других способов финансирования. Другие формы обеспечения, в частности ценные бумаги и собственность, появились лишь с ростом капитализации и расширением их зарубежного бизнеса. Аналогичный барьер входа для других компаний сохраняется. Чтобы стать «своими» на внешних рынках им необходимо пройти подобный путь. В этом смысле уровень капитализации компаний (особенно по сравнению с зарубежными аналогами) - одновременно индикатор доступности финансирования и фактор его дальнейшего повышения.
Общая характеристика совокупности компаний II сектора. В данный сектор попали компании-лидеры различных отраслей и подотраслей экономики - «верхушки» отраслевых или региональных «айсбергов». Они представляют практиче-
6 См.: http://riarating.ru/infografika/20180150/650080911.html
ски полную отраслевую структуру экономики и распределены по большинству регионов страны. В регионах своего присутствия компании секторов I и II становятся структурообразующими, определяя «каркас» экономики, большую часть доходов региональных бюджетов, рынок труда и даже основные контуры социальной политики, поскольку инвестируют собственные средства в различные социально значимые проекты. По мере повышения позиции компании в рейтинге количество экспортеров и объем экспорта быстро убывают, обслуживаемые потоки средств населения и государства сокращаются.
Сектор - довольно фрагментарный, его рынки стабильны, но компании нуждаются в их расширении для получения эффекта масштаба. Относительно внутреннего спроса затруднения в расширении рынков связаны с тем, что они насыщены и после 2008-2014 гг. сузились: в части внешнего спроса - с преодолением разнообразных барьеров, выстраиваемых присутствующими на них крупными (зачастую гораздо более крупными и имеющими преобладающую институциональную силу) зарубежными конкурентами, влияющими в том числе на правительственные решения своих стран. Эти рынки изменчивы, детализированы по продуктам, качеству, «капризам» потребителей, стандартам, прочим требованиям. Соответственно компании сектора более зависимы от конъюнктуры на товарных рынках, имеют недостаточный опыт работы на них. Они нуждаются в крупных посредниках, интегрирующих их интересы перед зарубежными партнерами.
Чем ниже позиция в рейтинге Эксперт-400, тем чаще руководство компаний и их ключевые офисы оказываются в областных или республиканских центрах, а не в Москве.
Компании сектора II присутствуют в рейтинге крупнейших экспортеров и в рейтинге крупнейших по капитализации российских компаний, но проигрывают сектору I как по суммарным объемам экспорта, так и по суммарной капитализации, отнесенным к объемам реализации секторов.
Что касается совокупности компаний Ш сектора, то в его состав входят многочисленные и очень разнообразные компании, которые в данной статье не описываются.
Сопоставление секторов по финансовым результатам. Результаты рейтинга Экс-перт-400 публикуются ежегодно по трем показателям (в текущих ценах): объем реализации (млн. руб.), прибыль до налогообложения (млн. руб.), чистая прибыль (млн. руб.).
Примерно каждая десятая компания не сообщает данных о прибыли до налогообложения либо чистой прибыли, либо обоих показателей (в таблице рейтинга стоит прочерк либо «н/д»). В расчетах эти позиции приняты равными нулю. Для точных расчетов следует применить более сложные оценки, но для нашего экспресс-анализа - достаточно и таких. Показатель «объем реализации» указан, естественно, по всем компаниям, иначе они не попали бы в рейтинг.
На рис. 17 представлена динамика показателя «объем реализации» секторов I и II и для сравнения значения ВВП за соответствующий год (хотя правильнее показатель ВВП сравнивать с показателями добавленной стоимости в секторах, а не с объемом реализации). С точки зрения объема реализации оба сектора почти «не заметили» кризиса 2008-2009 гг., т. е. «переложили» его на сектор III, государство и население, их рост по данному показателю идет синхронно и практически монотонно. При этом сектор I примерно в два раза больше сектора II по объему реализации практически на всем рассматриваемом периоде.
Сопоставление показателей чистой прибыли I и II секторов (рис. 2) показывает, что чистая прибыль I сектора в целом устойчиво и заметно растет (в 3-5 раз за период). Ее объем сопоставим с доходами федерального бюджета (примерно в 2-3 раза ниже). При этом размах колебаний II сектора ниже, но и рост почти отсут-
7Здесь и далее данные к рисункам рассчитаны автором по: Рейтинг-Эксперт 400.
ствует (а с учетом инфляции - он отрицательный). Косвенно это подтверждает, что эффективность II сектора «дозируется» I сектором, в том числе посредством присвоения институциональной ренты. Механизмы такого «дозирования» описаны в [1]. Чистая прибыль I сектора заметно превышает этот же показатель II сектора, и такое соотношение растет (примерно вдвое за рассматриваемый период).
Млрд. руб.
100 -| 90 -80 -70 -60 -50 -40 -30 -20 -10 -0 -
Год
Рис. 1. Рост двух секторов на фоне ВВП:
-♦- ВВП в текущих ценах;-----объем реализации - сектор I ;
■ объем реализации - сектор II
-(
Млрд. руб.
5
2 -1 -
Год
Рис. 2. Динамика чистой прибыли двух секторов: чистая прибыль - сектор I;-----чистая прибыль - сектор II
Еще более выразительны соотношения показателей объема реализации и чистой прибыли по двум секторам (рис. 3). Так, соотношение I и II секторов по показателю реализации медленно снижается, а прибыли заметно растет, т. е. I сектор, отставая по темпам роста реализации продукции от II сектора, получает сравнительно большую прибыль. При этом пики и спады на графике могут объясняться колебаниями цен на сырье, изменением доходов населения и бюджетов бюджетной системы РФ, но рост общего тренда требует отдельного объяснения. Переток прибыли из II сектора в I, особенно на фоне ухудшения ценовой ситуации на сырьевых рынках, может свидетельствовать о доминирующем положении I сектора по отношению ко II, т. е. о присвоении им институциональной ренты.
Довольно содержательные выводы дает также сравнение доли чистой прибыли в объеме реализации двух секторов (рис. 4).
4
3
0
Рис. 4. Сравнение доли чистой прибыли в объеме реализации двух секторов:
■ сектор I;-----сектор II
-с
Как следует из рис. 4, этот показатель в обоих секторах устойчиво снижается, но темпы снижения II сектора выше (I - примерно в 2 раза, II - в 3 раза). Причем в секторе II доля чистой прибыли в объеме реализации на протяжении периода в 2-3 раза ниже. База для инвестиций и в целом для развития сокращается. Продолжение тренда на среднесрочную перспективу может свидетельствовать о росте угрозы кризиса модели развития российской экономики, либо настоятельности реформирования механизмов воспроизводства ее многоуровневой модели.
В целом сравнение выделенных секторов подтверждает заметные различия институциональных условий их деятельности, связанных с выделенными выше группами факторов (близостью к государству и доступом к зарубежным финансовым и товарным рынкам), а также их финансовых результатов, что косвенно свидетельствует о наличии институциональной ренты.
Влияние институтов на экономический рост. Концепция институциональных различий в многоуровневой экономике позволяет по-новому поставить вопрос о влиянии институтов на экономический рост в России. Распространенной является точка зрения о необходимости их модернизации, доведения до современного уровня, принятого в западном мире (см., напр., [7]). Согласно предложенной концепции главный фактор торможения экономического роста со стороны институциональной системы - не «отсталость» институтов, а различие институциональных условий для
разных групп или секторов бизнеса, что приводит к присвоению институциональной ренты одними в ущерб другим. Соответственно стимулирование роста институциональными реформами возможно в направлении либо частичного выравнивания таких условий, либо целенаправленного использования институциональной ренты для активизации факторов экономического роста, например, для создания новых инфраструктур или системы поддержки экспорта для II и III секторов фактически за счет I.
Различие институциональных условий деятельности секторов привело в российских условиях к заметно различным возможностям использования всех ключевых ресурсов экономического роста в этих секторах. Рассмотрим их подробнее.
1. Инвестиции. Как показано выше, первый сектор имеет большие возможности доступа к финансированию, чем второй и третий, и стоимость такого финансирования для него меньше. Это касается как обслуживания текущих операций, так и инвестиций. Во всяком случае такая ситуация существовала до введения санкций в части ужесточения условий финансирования российского бизнеса. Источниками финансирования для первого сектора являются как зарубежные заимствования, так и государственные ресурсы - бюджеты и средства институтов развития. Кроме того, прибыль как источник собственных инвестиций у него выше, чем у второго сектора в 3-5 раз (см. рис. 3). Представляется, что второй и третий секторы в значительной мере недофинансированы и недоинвестированы по сравнению с первым. Точные оценки, подтверждающие этот тезис, требуют выяснения объемов финансирования компаний секторов по различным каналам. Сложность получения таких оценок отмечена выше. В то же время, имея более, чем троекратное превышение по прибыли по сравнению со вторым сектором, первый сектор лишь вдвое опережает его по росту выручки. Вероятно, пропорции превышения объемов зарубежного и государственного финансирования первого сектора по сравнению со вторым не ниже, чем по показателю чистой прибыли. В этом случае даже частичное перераспределение инвестиций и текущего финансирования из первого во второй и третий секторы могут при незначительном снижении темпов роста объемов выпуска в первом секторе привести к «взрывному» росту второго и третьего секторов.
2. Труд и кадры. Первый сектор в течение рассматриваемого периода практически не имел трудностей с подбором персонала. Заработная плата в отраслях ТЭК опережает среднюю по стране не менее чем в 2-3 раза, дефицита квалифицированных работников крупнейшие компании этой отрасли не испытывают, при необходимости они нанимают дорогих зарубежных специалистов и руководителей. Крупнейшие металлургические компании также сохранили кадровый костяк. Аналогична ситуация в крупнейших банках, розничных сетях, других компаниях, входящих в первый сектор. Во втором и тем более в третьем секторах рабочая сила и кадры могут быть лимитирующим ресурсом их развития.
Это происходит:
во-первых, из-за более низкой оплаты труда;
во-вторых, из-за локальных дефицитов специалистов требуемых профессий в регионах и высокой стоимости их переезда, включая вопросы жилья, обустройства, комфортных условий для семьи и др.;
в-третьих, компании этих секторов еще не сформировали (либо частично растеряли и не сформировали заново) кадровый костяк коллектива, базу профессиональной подготовки работников, устойчивые и привлекательные карьерные мотивации для молодежи. Именно в этом секторе высок потенциал роста среднего класса и производительности труда, однако в «скованных» условиях экономического роста он не реализуется. При этом ресурсы роста производительности труда в пер-
вом секторе, вероятно, невелики, поскольку труд в нем уже сейчас используется с максимально возможной эффективностью.
3. Технологии. Первый сектор, конкурируя на внешних рынках с равными и превосходящими его по размеру компаниями, вынужден был обновить, привести оборудование и технологии в соответствие со стандартами, принятыми в глобальной экономике. Высокие цены на ресурсы и быстрый рост капитализации компаний позволил решить эту задачу уже в первое десятилетие 2000-х. Компании второго и третьего секторов в зависимости от отраслевой принадлежности осуществляли (либо осуществляют) такой переход с разной скоростью, но медленнее, чем первый сектор, в силу недостаточных средств для инвестиций на закупку современного оборудования. Исключение составляют компании !Т-сектора и телекоммуникаций, которые еще в середине 1990-х вышли на передовой по мировым меркам уровень, но не смогли достичь масштаба деятельности, позволяющего занять места среди крупнейших отечественных компаний, и закрепились во втором секторе. Кроме того, не потеряли (частично потеряли) лидирующие технологические позиции компании атомной, космической, оборонной и некоторых других отраслей, имевших высокий технологический уровень еще в советской экономике. В целом компании второго и третьего секторов испытывают более острый дефицит инвестиций для освоения и поддержания высокого технологического уровня своей продукции, чем компании первого сектора. Переориентация инвестиций от первого сектора во второй приведет (с соответствующими лагами) к ускорению роста его технологического уровня и в целом повысит технологический уровень российской экономики.
4. Институциональные факторы. Представленные секторы имеют разную институциональную силу, используют разные элементы рыночных инфраструктур, различаются организационным строением компаний, нормами и стереотипами экономического поведения. Так, лоббистский потенциал первого сектора направлен на взаимодействие с высшими органами государственной власти, руководство институтов развития, профильные федеральные и региональные органы исполнительной власти. Они работают преимущественно с зарубежными или крупными отечественными банками, страховыми рекламными, аудиторскими, компаниями, организациями фондового рынка, рейтинговыми агентствами. Уровень взаимодействия компаний второго сектора с государством несколько ниже, в основном это профильные органы исполнительной власти. Компании третьего сектора, как правило, взаимодействуют с государством через отраслевые организации бизнеса. Компании второго и третьего секторов работают с крупными, средними, мелкими банками и другими посредническими структурами, с той лишь разницей, что первые из них чаще (чем вторые) могут рассчитывать на то, что окажутся у1р-клиентами таких структур, и получат более выгодные условия для сотрудничества. Активизация инвестиций и экономического роста во втором секторе, вероятно, приведет к повышению спроса на массовые услуги средних и мелких посреднических структур.
Различие институциональных условий деятельности секторов проявляется не только в использовании ключевых ресурсов экономического роста в этих секторах, но и в особенностях, имеющих место со стороны спроса на их продукцию.
Компании первого сектора ориентированы в равной степени на внутренний и внешний спрос. Они уже превратились в крупных глобальных «игроков» и участвуют в политических разменах. Эти компании работают на рынках с развитой и устойчивой инфраструктурой, длительными контрактами, масштабным оборотом продукции. Спрос компаний второго и тем более третьего секторов носит более дисперсный характер. Эти компании должны встраиваться в доступные для них рыночные ниши, конкурировать с более крупными и институционально более
сильными, чем они сами, компаниями и преодолевать ограничения, связанные с сертификацией продукции, экологическими стандартами и другими барьерами, ограничивающими вход на соответствующие зарубежные рынки. На внутреннем рынке возросший спрос на продукцию компаний второго и третьего секторов в последние полтора десятилетия в значительной мере был вызван мультипликативными эффектами, связанными с ростом первого сектора. Они проявились по трем направлениям: 1) производственный спрос компаний первого сектора на внутреннем рынке на продукцию смежных отраслей; 2) потребительский спрос и спрос на рынке недвижимости со стороны работников и собственников компаний первого сектора; 3) спрос социальных групп, получивших дополнительные доходы от прироста социальных расходов бюджетов всех уровней (сформированных из возросших нефтегазовых доходов и других налоговых поступлений от первого сектора). «Потребительская» часть этого спроса оказалась, видимо, гораздо более сильной, чем «производственная». В силу этого такой импульс не привел к серьезному развитию среднего бизнеса и среднего класса, не создал условий для роста конкуренции и стимулов к повышению технологического уровня производства и росту производительности труда. Более того, первый сектор, отбирая доходы у второго и третьего секторов в результате присвоения институциональной ренты, тормозит их развитие по перечисленным направлениям.
«Рецепты» выхода из сложившейся ситуации следует искать либо в кризисной перестройке после внешних шоков, либо в целенаправленном реформировании такой модели. Один из возможных рецептов - формирование механизма институциональной ренты - прозрачного, понятного и конструктивного. Для этого следует направить получаемую I сектором ренту на создание адекватных эффектов во II и, возможно, III секторах, т. е. выполнить работу, за которую они готовы платить потерей части своего дохода. В частности, I сектор может стать стратегическим посредником для II сектора по выводу его продукции на внешние рынки и для получения эффектов масштабирования его деятельности.
Такую работу возможно осуществить разными путями. Например, созданием вертикально-интегрированных компаний, поглощением недооцененных по капитализации компаний II или III секторов для вывода их продукции на внешние рынки «под зонтиком» компаний I сектора. Для крупнейшего отечественного бизнеса выигрыши могут состоять в том, что вместе с компаниями более высоких переделов продукции им удастся преодолеть барьеры входа в более высокие секторы иерархии многоуровневой глобальной экономики. Тогда будут расширяться рынки, расти капитализация как поглощаемых, так и поглощающих компаний.
Другой путь - формирование в структуре I сектора, например, при крупнейших российских компаниях, посреднических структур или подразделений, оказывающих услуги по сбору конъюнктурной информации, информации о тендерах, по консультированию и сопровождению по вопросам работы на внешних рынках. Для этого у него есть свои возможности, поддержка государства, а также ресурсы для создания крупных организаций, подобных, например, внешнеторговым объединениям советского времени, способных вести такую деятельность. Работу по выводу компаний второго эшелона на внешние рынки в любом случае придется осуществлять на средства доминирующего сектора.
Выводы. 1. Непосредственно оценить объемы институциональной ренты пока не удается, однако косвенные методы оценки эффектов подтверждают ее значимость для экономического роста, в частности, из-за разницы примерно в 10 проц. п. объема финансирования компаний, относящихся к разным секторам.
2. Предложенные подходы к оценке институциональной ренты и факторов экономического роста в институционально обособленных секторах в результате под-
готовки методически сопоставимых исходных данных могут дать оценки, приемлемые для сопоставления вариантов прогнозов развития таких секторов.
3. Качественный анализ факторов экономического роста по секторам показывает, что ресурсы роста направляются преимущественно в первый сектор, где эффективность их использования ниже, чем во втором и в третьем секторах, испытывающих серьезный дефицит таких ресурсов, что замедляет их развитие.
4. В среднесрочной перспективе продолжение таких тенденций может привести к серьезному кризису экономической модели и выходу второго и третьего секторов «из-под пресса» доминирующего первого сектора. Тогда их рост определится потенциалом сдерживания эффективности из-за отбираемой институциональной ренты и может оказаться высоким. Такой кризис окажется болезненным для I сектора и разрушительным для сложившихся механизмов госрегулирования.
5. Более мягкий, не кризисный переход возможен, если I сектор возьмет на себя «работу» по созданию очагов эффективности во втором секторе, в том числе по выводу недооцененных компаний II и III секторов на внешние рынки, пользуясь своим присутствием на них. Тогда будет выиграно время для «спокойного» переноса капиталов и активности из I сектора во II, точнее, в растущие в нем сегменты.
6. Создание стимулов к «обратному» переливу ресурсов из первого во второй и третий секторы на основе создания вертикально-интегрированных компаний или системы целенаправленного выведения недооцененных (из-за институциональной ренты) компаний второго и третьего секторов на внешние рынки («под зонтиком» крупнейших компаний, государства или банков с последующим ростом их капитализации) позволит активизировать ресурсы для роста российской экономики.
7. При этом как в результате кризисного, так и «мягкого» перехода должны произойти существенные изменения в бюджетно-налоговой политике, банковском секторе, системе разграничения полномочий между федеральной и региональной властью, вектор которых будет направлен на усиление роли региональных финансовых институтов.
Литература
1. Блохин А.А. Институциональная рента в многоуровневой экономике //Проблемы прогнозирования. 2019. № 4. C. 16-26.
2. Блохин А.А. Институциональные рамки и факторы экономического роста в перспективе // Проблемы прогнозирования. 2012. № 6. C. 52-58.
3. Яременко Ю.В. Структурные изменения в социалистической экономике. М.: Мысль, 1981. 303 с.
4. Яременко Ю.В. Теория и методология исследования многоуровневой экономики. М.: Наука, 1997. 398 с.
5. Блохин А.А. Экономика ненужной продукции: институциональные особенности кругооборота потерь // Экономическая политика. 2015. № 1. С. 7-40. URL: http://www.ep.ranepa.ru/archiv/2015/1#titie.
6. Аузан А.А. Общественный договор и гражданское общество //Мир России. 2005. № 3. С. 3-18.
7. Стратегия-2020: Новая модель роста—новая социальная политика. Итоговый доклад о результатах экспертной работы по актуальным проблемам социально-экономической стратегии России на период до 2020 года. Кн. 1 / Под науч. ред. В А. Мау, Я.И. Кузьминоеа. М.: Изд. дом «Дело» РАНХиГС, 2013. 430 с.
8. Аузан А. и др. Институциональная экономика: Новая институциональная экономическая теория: Учебник. М.: ИНФРА-М, 2011. 447 с.
9. Шаститко А.Е. Новая институциональная экономическая теория. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Экономический факультет МГУ, ТЕИС, 2002. 591 с.
10. Блохин А.А. Институциональные условия и факторы модернизации российской экономики. М.: МАКС-Пресс, 2002. 202 с.
11. Прикладное прогнозирование национальной экономики: учебное пособие / Под ред. В.В. Ивантера, И.А. Буданова, А.Г. Коровкина, В.С. Сутягина. М.: Экономистъ, 2007. 896 с.
12. Структурно-инвестиционная политика в целях обеспечения экономического роста в России. Монография /Под науч. ред. акад. В.В. Ивантера. М.: Научный консультант, 2017. 196 с.
13. Коалиции для будущего. Стратегии развития России / Колл. экономистов «СИГМА». М.: Промышленник России, 2007. 112 с.
14. Полтерович В.М. Институциональные ловушки и экономические реформы. М.: Российская экономическая школа, 1998. 37 с.
