CC BY
63
© 2007 г. О.А. Снеговая
ВЛИЯНИЕ ГЛОБАЛИЗАЦИИ НА ЦЕННОСТНО-НОРМАТИВНЫЕ ОСНОВЫ
НАЦИОНАЛЬНЫХ КУЛЬТУР
Глобализация на рубеже тысячелетий стала самой влиятельной силой мировой истории. Человечество столкнулось с новыми проблемами, касающимися ценностно-мировоззренческих оснований новой глобализирующейся системы, в их числе с проблемой национальной и региональной культурной идентичности, с несовпадением ценностей рынка и социального прогресса, провозглашением вестернизированного образа жизни как основной ценности развития цивилизации, расхождением традиционных и современных ценностей культуры. Эти проблемы заставили ученых говорить о глобализации как о феномене 90-х гг. XX в., несмотря на то, что глобальные тенденции наблюдались и ранее. Феномен глобализации на современном этапе можно прежде всего объяснить как кризис в духовной сфере общества. Культура постмодерна не выполняет той антиэнтропийной функции, которую она традиционно выполняла в прошлом. В сложившихся условиях культура чаще всего не только не сдерживает, но и способствует проявлению агрессивных намерений человека. Тем самым впервые в истории человечества культура сама может стать угрозой ему. Сложившаяся критическая ситуация актуализирует необходимость осмысления сложнейшего клубка противоречивых проблем, характеризующих состояние духовной сферы в глобальном мире.
Раскроем подробнее существо проблем, свидетельствующих об изменении ценностно-нормативного слоя культурной среды под влиянием процесса глобализации.
Заметно обострилась в последние десятилетия проблема национальной и региональной культурной идентичности. В ней, как в капле воды, отражается обширная проблематика, связанная с сохранением ценностного ядра культур, их противостоянием унификации. В формирующемся глобальном обществе для целого ряда наций и этнических групп возникла реальная угроза утраты своей культурной самобытности в силу размывания базисных ценностей культуры.
Усиливающаяся миграция приводит к смешению рас и национальностей. Исторически сложившиеся культуры отрываются от своих корней. Конец XX в. характеризуется сдвигом от системы наций-государств с отдельными ячейками национальных культур к глобальному мировому пространству с текучими и гибридными идентичностями. На смену этнической самоидентификации (общее происхождение, традиции, единство языка) на первый план выдвигаются надэтническая и подэтническая (профессиональная, семейная, социально-стратовая). «Явления транскуль-турации, полиязыковости и поликультурности, кото -рые стали самыми яркими знаками конца XX века, выдвигают на первый план культурных мигрантов или символических кочевников, радикально «детеррито-ризированных» субъектов» [1, с. 128].
Стремительная урбанизация и нарастающая мобильность ведут к смешению этносов, образуя феномен полиэтничности. Массовое высокотехнологичное производство вытесняет остаточные формы традиционного производства, быта, семейных отношений, способов коммуникации. Происходит унификация труда, быта, культурных традиций и норм поведения. Это в свою очередь ведет к стиранию культурных и национальных особенностей, «обезличивает» нормативные системы ценностей национальных культур, отвечающие за сохранение этносов и народов.
Зарубежные исследователи подчеркивают, что, хотя переход к интеграции человечества на глобальном уровне находится лишь на начальной стадии, «уже отчетливо распознаются ранние формы нового всемирного этноса и особенности идентификации межчеловеческих отношений» [2, с. 233] на основе общих культурных ценностей.
Сам термин «идентичность» используется в западной литературе в разных смыслах. В США он как «политика идентичности» (politics of identity) вошел в обиход для обозначения курса движений этнических и других меньшинств, направленного на самоутверждение. В другом контексте термин «идентичность» употребляется по отношению к странам и группам, которые определяются в смысле этнической, религиозной принадлежности или национальной гордости. [3, с. 2-3] Многие исследователи трактуют самоидентификацию с помощью этнических или национальных стереотипов. Ценности, нормы, культурное наследие, язык - основа идентичности нации - сегодня размываются под напором глобальных тенденций.
Особого внимания заслуживает тенденция разрушения многоэтнических образований. В частности, в результате разрушения СССР в начале 90-х гг. более 20 млн человек, которые считали себя русскими прежде всего по принадлежности к языку, оказались за пределами России. Вопрос самоидентификации этой части населения сегодня стоит особенно остро, а возможность реализации права на свою культурную самобытность весьма призрачна (Прибалтика).
Результат реализации вестерн-модернизационного проекта в России поставил «под угрозу разрушения и исчезновения нематериального культурного наследия (устные традиции, язык, обычаи, обряды, артефакты и культурные пространства, празднества, традиционные ремесла, исполнительское искусство, включая театр). Это вызов нового времени эпохи глобализации» [4]. Состояние большинства объектов духовной культуры (музеев, библиотек, театров, парков, домов и дворцов творчества молодежи и др.), по оценкам специалистов, говорит об их постепенной деградации. Знаковой тут является ситуация с сохранностью культурных ценностей в Эрмитаже. Культурное наследие, олицетворяющее единую культурную память братских народов, в результате установления политических, по-
граничных и таможенных барьеров, подвергнуто расчленению. Нельзя не согласиться с выводом А.С. Па-нарина о том, что «глобальный интервенционализм, вторгаясь в незащищенное экономическое и культурное пространство других стран, производит там неслыханное опустошение, приводящее к общей деградации социальной жизни» [5, с. 195].
В современных обществах проблема сохранения национальной культурной идентичности воспринимается по-разному, в зависимости от особенностей национального менталитета и степени угрозы его разрушения. Например, Соединенные Штаты, всеми силами стремясь к мировому господству, не озабочены проблемой собственной национальной идентичности. По мнению Ж. Бодрийара, «для Америки вопрос об истоках не существует, она не культивирует ни свои корни, ни какую-то мифическую аутентичность; она не имеет ни прошлого, ни основополагающей истины. У Америки нет проблем с идентификацией» [6, с. 150]. Она базируется на идее «плавильного котла», в котором смешиваются все национальные культуры, и декларируя на словах культурное многообразие, внедряет «мультикультурализм» как особое качество, основанное на практиках «экзотизации». Например, индейцы в традиционных костюмах выставляются в рекламных целях в супермаркетах, парках, музеях. «Иное» не уничтожается, но размывается путем стереотипизации или превращается в ходовой товар. Происходит «навязывание элементам этнических культур некоего застывшего качества, помещение их в узкие ячейки стереотипов, блокирование их динамики и межкультурного развития. В этом смысле мультикультурализм является одним из инструментов глобализации, используемым доминирующей культурой» [1, с. 122].
В принципе все исследователи сходятся на том, что культурная идентификация происходит лишь в процессе взаимодействия с объектом, обладающим иными, отличными от субъекта характеристиками («мы» - «другие»). Она актуализируется, как правило, в ситуации давления «чужих» ценностей (в частности, речь идет о навязывании народам неолиберальных ценностей), используемого в качестве одного из методов утверждения глобализации. В своих работах З. Бжезинский прямо говорит о «культурной экспансии» [7, с. 6].
Представители православного духовенства России высказывают свою обеспокоенность по этому поводу: «...наблюдается стремление представить в качестве единственно возможной универсальную бездуховную культуру, основанную на понимании свободы падшего человека, не ограничивающего себя ни в чем» [8, с. 85]. Критика абсолютизации навязываемых Западом ценностей, «прав человека», его «свободы», необходимость их соотнесения с православными моральными ценностями рассматривались на X Всемирном русском народном Соборе в апреле 2006 г.
В процессе модернизации российского общества, происходящей под знаменем неолиберальных идей, произошло прямое нападение новой, западной системы ценностей на старую, традиционно-социалистическую, что привело к расколу общества. Его современная система не имеет системного и целостного характера. Значительная часть населения исповедует
такие ценности, как патриотизм, державность, коллективизм, душевность, равенство, социальная справедливость. Параллельно с разрушением этих традиционных ценностей частью общества быстро усваиваются ценности потребительства, частной собственности, конкурентности, индивидуализма, материального успеха [9, с. 9-11]. Сегодня, как верно заметил А.И. Солженицын, «нравственные проблемы - острее экономических» [10, с. 31]. «Сложившаяся ценностная дифференциация в массовом сознании превратила социально однородное советское общество в общество ценностно-гетерогенное, усилила ценностные размежевания элитных и массовых групп» [9, с. 18]. По нашему мнению, данное размежевание - это прямой результат реформ, проведенных «сверху», по неолиберальным рецептам, без учета менталитета и традиционных ценностных ориентаций большинства россиян. Поляризация ценностей элитных и массовых групп в России отражает и мировую тенденцию глобализации, в основе которой лежит увеличивающийся разрыв в уровне жизни населения планеты. По данным ООН, соотношение в уровне доходов богатых и бедных, «золотого» и «нищих» миллиардов заметно увеличилось с 13:1 в 1960 г. до 60:1 в 1996 г. [11, с. 32]. Растет этот разрыв и в России.
Предупреждая о том, что столкновение базовых ценностей с новыми весьма опасно не только для правящей элиты, но и для общества в целом, отечественные ученые не выказывают большого оптимизма по поводу скорого решения этой острейшей национальной проблемы, констатируя, что «модернизация системы ценностей, соответствующей демократическим критериям - задача нового поколения россиян» [9, с. 18].
Навязываемая нам западная модель развития, по свидетельству Генерального секретаря Римского клуба Б. Шнейдера, «потерпела фиаско на самом Западе» [12, с. 31], продемонстрировав свою неспособность адекватно отвечать на вызовы глобализации. Уже сейчас глобализация привела к значительным ценностно-мировоззренческим сдвигам: необходимости переосмысления статуса национальных государств в мировом сообществе, содержания демократии, будущего культурных традиций.
Как уже отмечалось, конфликт традиционных и неолиберальных ценностей, ориентаций и идеалов, норм поведения, привычек, вкусов вверг российское общество в масштабный социокультурный кризис, диагностируемый не только отечественными учеными, но и авторами «культурной экспансии». Так, З. Бжезинский с удовлетворением констатирует: «Постсоветский кризис был осложнен тем фактом, что Россия не только лишилась своей имперской миссионерской роли, но и оказалась под давлением своих собственных модернизаторов ... Это стало абсолютно разрушительно для большинства укоренившихся моделей образа жизни в стране» [7, с. 120]. При этом нас беззастенчиво пытаются убедить в том, что «всему, что с нами сегодня случилось, мы обязаны собственной дурной культурной наследственности . неисправимо плохому менталитету, перечеркнувшим все усилия благонамеренных реформаторов» [13, с. 181]. Очевидно, что с нами пытаются говорить на языке нового расизма.
Новые реформаторы, руководствуясь подсказками западных глобализаторов и узкоутилитарными целями, осуществляют невиданный по размаху секвестр отраслей духовной сферы, доказывая, что мы не можем себе позволить тот уровень образования, науки и культуры, который мы уже имели, несмотря на непрерывные декларации об «экономической неэффективности» советской системы. Напрашивается риторический вопрос: кто же осуществит амбициозные экономические проекты (в частности, по удвоению ВВП), если народ будет погружен в пучину варварства? Уме -стно вспомнить о том, что древнегреческая цивилизация достигла невиданного расцвета именно тогда, когда руководствовалась общезначимым принципом, сформулированным Протагором: «Человек есть мера всех вещей». Очевидно, что процветание российского государства не входит в планы тех, кто хотел бы отвести России роль мировой свалки и сырьевого придатка в однополярном мире.
В традиционных ценностях наиболее полно отражается своеобразие духовной этнонациональной культуры, поскольку они выполняют роль идеальных культурных образцов, являются исторически устойчивыми установками, что особенно значимо в сегодняшнем нестабильном мире. В традиционных ценностях отражается свойственное этносу понимание добра и зла, отношение к природе, обществу, труду, личности. Комплекс устойчивых образцов сохраняется на протяжении столетий, составляя ядро национальной культуры. Ценности сознания, образа жизни, поведения, имеющие не локальный, а универсальный характер, нельзя изобрести или привнести, так как культурные нормы и ценности - это результат исторического становления данной культуры, а не продукт умозрительного конструирования или целенаправленного насаждения.
Поскольку традиционные ценности, основанные на культурной памяти, религии, семейных традициях, формировались на протяжении веков, они не могут быть так же стремительно разрушены, как проникают в нашу жизнь интернет и масс-медиа. Более того, исследователи фиксируют «становление мощной «самобытности сопротивления», которая находит себе опору в ценностях сообщества, не поддается глобальным тенденциям и напору радикального индивидуализма» [14, с. 298].
«Самобытность сопротивления» стремится сохранить традиционные ценности, по возможности закрывшись от экспансии вестернизации. Отдельные ученые объясняют феномен субкультур (хиппи, битники, «чернорубашечники» и т.д.) обостренной реакцией молодежи против сверхорганизованного, сверхрегули-руемого общества унифицированных ценностей.
Важный аспект в обсуждении проблем влияния глобализации на культуру - поиск универсалий, которые бы разделялись всем человечеством.
Исторически формирование представлений об общечеловеческих ценностях складывалось в мифологии мировых религий и связанных с ними культур. Так, уже в Ветхом Завете в десяти заповедях сформулированы религиозно-мотивированные запреты убийства, воровства, лжесвидетельства, прелюбодеяния, требование уважительного отношения к родителям. Являясь
по сути общечеловеческими, они были обращены прежде всего к богоизбранному народу, т. е. имели конфессиально избирательную направленность.
Важнейшую предпосылку развития системы общечеловеческих ценностей составила идеология антропоцентризма. В европейской культурной традиции этот принцип наиболее ярко отразился в античной мифологии и философии. Античное духовное наследие было освоено и переработано христианством, провозгласившим принцип равенства людей перед Богом, их ответственности за прожитую жизнь. Существенный шаг в направлении демократизации аксиологических воззрений христианство сделало, включив в круг общечеловеческих ценностей мир непосредственных переживаний личности. Однако религиозная мотивация общечеловеческих ценностей, введенная христианством, ограничивала их значимость в глазах представителей других религиозных конфессий и атеистов.
В ходе разнообразных социально-исторических экспериментов на протяжении XIX-XX вв. предпринимались неоднократные попытки монополизации права на истолкование и реализацию общечеловеческих ценностей отдельными общественными группами, государствами, классами, партиями.
Усиление процессов глобализации во второй половине XX - начале XXI в. показало, что идеи, связанные с исключительностью какой-либо социальной группы, ее культурных ценностей, по сути ущербны в условиях нарастающей взаимозависимости всех народов, населяющих землю. Следовательно, право всех и каждого на жизнь, достоинство, счастье без различия цвета кожи, национальности, вероисповедания, уровня благосостояния, образования и культуры стало условием выживания всего человечества.
Поэтому предотвратить негативный ход истории возможно только через преодоление национального и группового эгоизма, построение новой системы взаимоотношений на принципах взаимной ответственности за судьбу мира, уважения традиций, ценностей и интересов других народов.
Восстановление престижа действительно общечеловеческих ценностей как базисных социальных норм, возвращение их в статус действующих, а не декоративных атрибутов - единственный путь к цивилизованным формам жизни, опирающийся на всемирно-исторический опыт человечества. В качестве инструмента обновления самым эффективным средством признается диалог культур. Диалогичность рождается в поиске нового без разрушения старого, на основе фундаментальной, объединяющей ценности, сформулированной А. Швейцером - «благоговении перед жизнью».
Бурный и трагический XX в. отошел в прошлое, оставив в «сухом осадке» одну из самых важных идей в теории культуры - это идея внутренней двойственности, диалогичности культуры. Одним из первых эту мысль высказал М.М. Бахтин, говоря об идеальной ситуации, когда «люди могут и должны иметь свои взгляды, убеждения, но никто не вправе притязать на монополию и исключительность. При такой установке отношения между людьми будут представлять полифонический диалог, в котором равноправно общаются
множество самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний» [15, с. 58].
Сегодняшняя ситуация в мире показывает, насколько трудна для человечества выработка общей стратегии развития, поскольку не хватает именно ответственного диалога между ведущими странами, признания за всеми социокультурными традициями права на существование.
Диалогичность рождается в поисках нового, без разрушения старого, в сопряжении с иным, в стремлении к взаимопониманию и обоюдному признанию. Следование этому принципу взаимодействия предполагает признание всеми участниками наличия противоречий и общего отношения к ним как «имеющим право быть». Диалог культур в условиях глобализации не только взаимодействие по горизонтали, но и взаимодействие по вертикали (национальных и этнических культур). Образующаяся сложная сетевая структура формируется не только путем диалога между двумя культурами, а посредством полилога множества разных культур.
Южный федеральный университет
Литература
1. Тлостанова М.В. Нюансировка инаковости в постмодернистских эпистемах // Личность. Культура. Общество. 2003. Т. 5. Вып. 3-4 (17-18).
2. Элиас Н. Общество индивидов. М., 2001.
3. Cerutti F., EnnoR. A Soul for Europe. Leuven. 2001. Vol. 1.
4. Яковлева А. Учет обрядов и ремесел // Культура. 2004. № 39, 7-13 окт.
5. Панарин А. С. Глобальное политическое прогнозирование. Реванш континента. М., 2000.
6. БодрийярЖ. Америка. СПб., 2000.
7. Бжезинский З. Великая шахматная доска. М., 1998.
8. Основы социальной концепции Русской православной церкви. М., 2000.
9. Чудинова И.М. Социально-политические ценности современного российского общества: проблемы их обновления и усвоения // Социально-гуманитарные знания. 2003. № 5.
10. Солженицын А.И. «Русский вопрос» к концу XX века // Новый мир. 1994. № 7.
11. Этос глобального мира. М., 1999.
12. Шнейдер Б. Глобальная революция // Свободная мысль. 1993. № 3.
13. Панарин А.С. Глобальное политическое прогнозирование. Методологические проблемы. М., 2000.
14. Кастельс М. Могущество самобытности // Новая постиндустриальная волна на Западе. Антология. М., 1999.
15. БахтинМ.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1979.
14 марта 2007 г.
