CC BY
108
Г. М. Михалева
ВЛИЯНИЕ ЕВРОПЕЙСКИХ ПАРТИЙНЫХ СИСТЕМ НА СТАНОВЛЕНИЕ РОССИЙСКИХ ПАРТИЙ
Как отмечает один из самых известных исследователей партий Ричард Кац [1], политические установления и практики, составляющие сущность демократического правления, не только созданы политическими партиями, но были бы без них немыслимы. Поскольку единственным способом легитимации власти являются выборы, партии существуют и в недемократических обществах, где они приобретают иные черты и выполняют иные функции, нежели в развитых демократиях.
При рассмотрении новейшей истории российских партий (собственно, как предыстории, прерванной длительным периодом советской однопартийности) представляется допустимым и продуктивным сравнивать их с европейскими партиями. То, что их возможно сравнивать, опираясь на одни критерии, отраженные в энциклопедических словарях [2], показывают, в том числе, многочисленные кросснациональные исследования.
Во-первых, Россия была с начала становления своей государственности и остается до сегодняшнего дня тесно связана с Европой — не только территориально, но и культурно и экономически. При этом российско-европейские отношения в различные периоды менялись — от состоянии конфронтации или даже войны до союзничества и сближения [3]. Во-вторых, важную роль в развитии партийных систем играет характер правовой системы, а в России сложилась система, основанная на принципах европейского континентального, а не англо-саксонского прецедентного права. В-третьих, как показывает история российских реформ, попытки ориентироваться на американские образцы, будь то экономические или политические институты, заканчиваются, как правило, неудачами и возвратом к европейским образцам.
Условия формирования российских партий
Становление российской партийной системы по темпам и основным характеристикам отличалось от европейского. Оно началось позже — лишь в конце XIX — начале XX в., а ускоренный характер и влияние, оказываемое на российский на политический процесс извне, со стороны уже сформировавшихся левых движений, обусловил одновременное прохождение двух этапов, протекавших в Европе в разное время: периода элитных и массовых партий. Развитие прерывалось эпохами делегализации уже существующих партий. Наконец, вместо относительно длительного этапа массовых партий, история российской многопартийности прерывается на 70 лет. Это настолько долгий срок, что возрождение старого партийного спектра становится невозможным. Становление новой российской государственности происходит в другом историческом контексте, при усливающемся влиянии западной, в первую очередь европейской, политики и партий. Институциональные рамки становления партий в России значительно отличаются от европейских [4]. От начала становления партий до закрепления
© Г. М. Михалева, 2011
их конституционного статуса в Европе прошло почти сто лет, а законы о партиях и финансировании партий были приняты еще позже (в ФРГ, например, Закон о партиях был принят Бундестагом лишь в 1968 году). Российские партии получили с Законом о партиях нормативную базу, включающую в том числе и государственное финансирование, уже через десять лет после регистрации первой группы, назвавшей себя партией (Демократический союз в 1988 г.).
На процесс становления партий в России оказали влияние факторы, наблюдаемые и в ряде других трансформирующихся стран. Известный немецкий исследователь Вольфганг Меркель выделяет пять факторов, оказывающих ключевое воздействие на конфигурацию партийной системы [5]:
— характер трансформационного конфликта;
— наличие «исторических» партийных систем;
— влияние важнейших политических институтов;
— наличие традиций клиентализма;
— влияние социетальных размежеваний.
Существенную роль в начале становления российских партий сыграли характер трансформационного конфликта и роль старых элит. На первом этапе трансформации в России становление партий шло по обычному образцу — через появление широкой демократической коалиции, включающей реформаторов из старой политической элиты и гражданские группы, и противостоящей ей партийно-государственной машины старого режима. Но уже после смены режима помимо сохранявшейся, хотя и модифицировавшейся конфликтной линии реформаторы — реставраторы, поддерживающие или критикующие рыночные реформы, все большее значение приобретал конфликт центр — регионы, который достиг своего пика в 1999 г. Символическим в этом отношении стало образование партий, представлявших интересы региональных элит.
Длительный период «неразвитости» партийной системы и существования слабых, фрагментированных, не выражающих общественных интересов партий в России объясняется также выработавшимся у граждан «антипартийным эффектом» в условиях насильственной политической мобилизации. Важную роль сыграло также отсутствие сформировавшихся групп с четко артикулированными интересами, которые могли бы стать базой для формирования партий [6]. Возникающие партии неизбежно становились жертвами советского партийного опыта и во многом воспроизводили организационные основы и методы деятельности КПСС.
Важным обстоятельством, повлиявшим на характер политических партий, стала специфика институционального дизайна: тип разделения властей — наличие президентско-парламентской формы правления, при которой партии не участвуют в формировании правительства, а также смешанная несвязанная избирательная система, долгое время существовавшая на федеральном уровне, и мажоритарная — на местном и региальном (в ряде субъектов Федерации) уровне.
Становление российских партий осложнялось отсутствием четкой законодательной базы. Субъектами электорального процесса в соответствии с российским законодательством долгое время были не партии, а избирательные объединения и блоки. Первые политические организации, назвавшие себя партиями, возникли еще до отказа от однопартийности и были фактически нелегальными. Партии существовали как разновидность общественных объединений, их специфика до 2000 г. была законодательно не определена [7]. Только в 2001 г. был принят Закон о партиях и внесены изменения
в избирательное законодательство, превратившие эти организации в субъект избирательного процесса [8]. В избирательном законодательстве и в Законе о партиях ряд норм был сформулирован по аналогии с европейским законодательством, в первую очередь — немецким и французским [9, S. 81-96; 10, S. 53-70]. В этой области в полной мере был использован «конституционно-правовой трансфер» (по выражению известного немецкого юриста Ангелики Нуссберегер). Из-за неразвитости демократических традиций и гражданского общества, отсутствия правового государства введение «европейских» электоральных правил не позволило эффективно ограничить и структурировать партийную систему в России. «Электоральная техника» (по выражению мюнхенского политолога Петры Стыков) и партийные структуры стали инструментами укрепления не демократических институтов, а «семиавторитарной системы», доминирующая же партия использовала избирательное законодательство для укрепления собственных позиций [10, S. 70).
После принятия Закона о партиях право на существование получили только федеральные партии, к которым стали предъявляться жесткие требования, вынуждающие их создавать региональные структуры, участвующие в избирательных кампаниях разного уровня. Было унифицировано региональное избирательное законодательство: в регионах была введена смешанная избирательная система и единые избирательные дни. Заградительный барьер был повышен до 7% на федеральном уровне и в субъектах Федерации, сначала была существенно увеличена сумма залога, а затем он был отменен, и регистрация непарламентских партий стала возможна только на основе собранных подписей. Во многих регионах и на муниципальном уровне вводится пропорциональная система.
Эти институциональные изменения снижают уровень фрагментации партийной системы и создают максимально благоприятные условия для доминирования одной партии. Одновременно они «замораживают» возникающие конфликты и стимулируют радикализацию несистемной оппозиции. После проверки партий регистрационной службой Министерства юстиции к концу 2006 г. число организаций, включенных в государственный реестр и имеющих право участвовать в выборах и называть себя партиями, сократилось до четырех парламентских и трех непарламентских. Часть организаций, называющих себя партиями, с точки зрения государственных органов таковыми не являются. До 2011 г., несмотря на многочисленные попытки этих «политических НКО» получить регистрацию, ни одна новая партия не обрела легального статуса.
Социально-политические размежевания российском случае (по сравнению с классической схемой) были модифицированы вследствие социо-культурной унификации общества в советский период. В 1990-е годы существовали про- и антирежимные силы, разногласия между которыми выражались в виде разнообразных конфликтов: между сторонниками радикального рыночного либерализма и этатизма и патернализма, с одной стороны, и социальной рыночной экономики — с другой. Конфликт центр — периферия нашел свое выражение в представляющих интересы региональных и федеральных элит административных партиях в третьем электоральном цикле. Традиционную линию труд — капитал можно проследить лишь с некоторыми оговорками, так как крупнейшая российская «левая» партия претендует на представление интересов различных общественных групп, а не только рабочих. Роль православной церкви в политической жизни хотя и повышается при поддержке государственных структур, но остается второстепенной, к тому же многоконфессиональность страны препятству-
ет возникновению социетального конфликта, связанного с отношением к церкви. Этническая основа расколов в последнее время усиливается, проблемы этнической идентификации используются в политических целях («Русский проект» «Единой России», включая выступления «Молодой гвардии» против мигрантов, деятельность ДПНИ, позиции «Родины», «Русский марш»).
Современные «мировоззренческие» основы возникновения и деятельности партий (пример — европейские «зеленые») также имеют аналоги в России. В РОДП «ЯБЛОКО» в 2006 г. появился ряд фракций, в том числе правозащитная, экологическая и гендерная, была изменена программатика партии и интенсифицировались связи с гражданскими движениями и инициативами.
Становление современных политических партий в России осложняли традиции клиентелизма, доминирование неформальных институтов как в политической системе в целом, так и в практике отдельных партий. Несмотря на наличие более или менее демократических уставных норм, партийные решения принимаются узким кругом лиц, рядовые члены слабо влияют на определение программатики и выработку политического курса.
Российская партийная система — типичный «незападный политический процесс», отличающийся неструктурированностью, преобладанием в нем «незападных» институциональных и неинституциональных форм, низким уровенем консенсуса в отношении узаконенных средств и целей («конституционного консенсуса») и отсутствием интеграции среди политических субъектов [11].
В целом, можно выделить ряд социокультурных факторов, тормозящих развитие российских партий:
— слабая социальная структурированность общества и соответственно слабая артикуляция групповых интересов;
— низкий уровень гражданского участия;
— низкий уровень доверия к партиям;
— неверие в выборы как механизм смены политического курса страны и изменения условий собственной жизни.
В ходе трансформации партии играли второстепенную роль для политической элиты. Исключение составляют предпоследний и текущий электоральный циклы.
Вместе с тем в России действуют и некоторые тенденции, характерные для современных европейских партий — трансформация партий в профессионализированные («картельные»): профессионализация партийного руководства, превращение партийных лидеров в менеджеров, доминирование в избирательных кампаниях стратегий, связанных с медийными технологиями, уменьшение значимости широкого членства. Если на Западе эти тенденции компенсируются другими формами гражданского участия, то в России эти компенсирующие механизмы отсутствуют. Интенсификация использования социальных сетей в последнее время воздействует в лучшем случае точечно и вызывает реакцию органов власти лишь в отдельных случаях.
Типология российских политических партий в их сравнении с европейскими
Герберт Китчельт сконструировал три идеальных типа восточноевропейских партий, существующих в период демократизации [12, р. 447-472]. Программные партии связаны с существующими конфликтными линиями и имеют идеологическую и/или
мировоззренческую основу, которая зачастую отражает интересы определенного слоя населения. К этому типу партий в России можно отнести КПРФ, «ЯБЛОКО» и уже прекративший свое существование СПС.
Харизматические партии, идентичность которых определяется харизматичным вождем и почти не затрагивает содержательную составляющую политики. Лидер такой партии получает от избирателей «карт-бланш», а избиратели не могут рассчитать последствия проводимых им политических курсов. К этому типу партий относится ЛДПР с Владимиром Жириновским, отчасти — «ЯБЛОКО» в период председательства Григория Явлинского (до середины 2008 г.).
Клиентелистские партии также препятствуют консолидации демократии. Хотя такие партии и пропагандируют в своих избирательных кампаниях общезначимые блага, на практике они заботятся об обеспечении исключительно своей клиентелы — группы своих избирателей посредством распределения различного рода ресурсов: субвенций, налоговых льгот, рабочих мест, социальных благ. Харизматические и клиенте-листские характеристики в российском спектре сочетает напоминающая бизнес-группу ЛДПР. «Лейблом» и движущей силой партии всегда выступал ее бессменный лидер В. Жириновский. Вне зависимости от провозглашаемых лозунгов при голосовании на протяжении всей своей истории эта партия всегда поддерживала правящую группу. К типу клиентелистских можно отнести и «Справедливую Россию», претендующую на роль оппозиции, но возглавляемую одним из главных должностных лиц государства, председателем Совета Федерации С. Мироновым и поддерживающую курсы Президента и правительства.
Можно предложить иную типологию, основанную на взаимодействии партий с органами власти, оказывающем воздействие и на их организационные характеристики [13]. Это два основных типа: административные партии, создающиеся «сверху» и обеспечивающие интересы бюрократии, и гражданские, «вырастающие» снизу и представляющие интересы общества.
Административные партии играют в настоящее время главную роль в политической системе России. По ряду показателей административные партии сравнимы с европейскими картельными партиями. К ним предъявляются требования максимальной профессионализации и ресурсоемкости. Они становятся «картельными» партиями менеджеров, ведущих с помощью медийных кампаний борьбу за голоса избирателей, и имеют сильные позиции в государственных институтах.
Их отличие от европейских партий состоит в том, что они не выполняют контрольных функций европейских партий из-за отсутствия оппозиции, обладающей тем же статусом. Российские административные партии, как и европейские, программно не имеют кардинальных различий, но в европейских демократиях эта схожесть основана на наличии конституционного консенсуса в отношении базовых политических ценностей, а в российском случае — поддержкой политического курса, проводимого Президентом (Правительством), что иллюстрируют позиции и практические действия, включая голосования «Единой России» и «Справедливой России». Именно поэтому граница между ними обозначается лишь названиями, лидерами и стилистикой поведения.
В программатике административных партий прослеживается отказ от идеологической компоненты. Укрепляются позиции партийного руководства, снижается роль обычных членов партии. Они не связывают себя с определенным классом или конфес-
сией и стремятся укрепить отношения с различными группами интересов (характерно, например, заключение официальных договоров между «Единой Россией», с одной стороны, и РСПП, «Деловой Россией», «Опорой России» и ФНПР — с другой). В российских административных партиях, как и в европейских, наблюдается все увеличивающийся разрыв между партийными руководителями и партийной массой.
Численность партий не сокращается, а, наоборот, увеличивается. Часто увеличение количества членов административных партий является следствием принуждения руководителей управленческих и бизнес-структур в отношении своих работников. Структура их членства существенно отличается от партий картельных и даже народных. Она сходна со структурой партий массовых: обязательное фиксированное членство и привязка к структурному подразделению партии.
Все партии этого типа поддерживают политическую систему и режим вне зависимости от их собственных структурных изменений, будь то образование клубов в «Единой России» или «слияние» Партии жизни, Партии пенсионеров и »Родины» в «Справедливую Россию». Более того, эта поддержка является главным условием возможности их возникновения и существования.
В отличие от европейских партий, квалификационные характеристики партийной элиты имеют второстепенное значение. Более того, за некоторыми исключениями происходит, скорее, так называемый негативный отбор: яркие лидеры «противопоказаны» структурам такого типа, так как могут снизить их управляемость, поэтому они неизбежно вытесняются. Наиболее выразительные примеры этого — политическая судьба Д. Рогозина и С. Глазьева.
Российские партии, как и европейские, становятся государствообразующим элементом и получают прямое и непрямое (например, создание приемных) финансирование от государства, уровень которого постоянно повышается.
Административные партии в России отличаются от европейских и по главным задачам: они являются инструментом правящей элиты и должны стабилизировать существующую политическую систему и укреплять режим. Политическая элита не нуждается в партиях для легитимации политического действия, так как его успех не зависит от реакции общества. Нет необходимости и в поиске внутриэлитного консенсуса и формулировании политических принципов, как и репрезентации интересов граждан, контроле или выработке альтернативных политических курсов.
У гражданских оппозиционных партий, все больше отодвигаемых на периферию политического процесса, характеристики несколько иные.
Во-первых, они минимально представлены в институтах государственной власти и почти не влияют на политические курсы. Из-за отсутствия каналов трансляции их позиции (отсутствие доступа к влиятельным СМИ) контрольные функции они также выполнять не могут.
Во-вторых, отличия их программных позиций в отношении политического курса и режима в целом можно сравнивать с базовыми политическими различиями, существовавшими в Западной Европе во времена массовых партий. Им свойственны практически альтернативные представления о путях развития страны (КПРФ — социалистический, РОДП «ЯБЛОКО» — демократический, социально-либеральный).
В-третьих, руководство этих партий, как и массовых, опирается на членов, партийные массы, выполняя в меру возможностей функции социального патронажа, и ищет союзников среди определенных слоев населения и организаций, их представляющих.
В этих условиях учет мнения рядовых членов партии или хотя бы создание видимости этого существенно ограничивает поле маневра для партийного руководства. Примером могут быть дискуссии в КПРФ об отношении к радикальным левым или в «ЯБЛОКЕ» — об отношении к «Солидарности» и «Партии народной свободы» или возможности вхождения в «надпартийные объединения» с участием националистов и сталинистов: Национальную Ассамблею, «Другую Россию» и др. В условиях ограниченности ресурсов законодательное навязывание массовости в сочетании с необходимостью бюрократизации деятельности (отчеты в регистрационные службы и избирательные комиссии) становятся для них большой проблемой.
В-четвертых, оппозиционные партии ориентированы на повышение квалификационных характеристик партийной элиты, которая могла бы использовать инновационные методы. Однако это оказывается чрезвычайно затруднительным при ограниченных финансовых ресурсах и неопределенности перспектив.
В-пятых, не имея доступа на федеральные, прежде всего телевизионные информационные каналы, оппозиционные партии вынуждены одновременно использовать как относительно архаичные методы (партийная пресса), так и современные, развивая собственные Интернет-ресурсы, активизируя участие своих членов в сети.
Гражданские оппозиционные партии выполняют функции, отсутствующие у партий административных. Это партии программные, они основаны на идеологических принципах и предлагают альтернативные политические курсы развития страны. Ориентируясь на определенные социальные группы, они пытаются артикулировать, агрегировать и интегрировать интересы различных слоев населения. Не участвуя в формировании правительства и практически не влияя на его решения, они пытаются осуществлять критический контроль за его деятельностью. Они легитимируют политические действия и пытаются найти консенсус по конкретным вопросам с другими (критически или оппозиционно настроенными) политическими и общественными силами. Они рекрутируют и отбирают политическое руководство, но почти исключительно — в рамках собственной организации. Они способствуют структурированию избирательного процесса. Тем самым именно гражданские оппозиционные партии выполняют основные функции партий, свойственные европейским. Но при этом эффективность выполнения этих функций в плане влияния на политический процесс очень низка. Само существование таких партий не вполне вписывается в логику стабилизации режима. Именно поэтому давление на них постоянно усиливается, несмотря на нежелание или неготовность правящей группы решиться на их окончательное элиминирование с политического поля.
Взаимодействие российских партий с международными и европейскими
партийными «семьями»
Несмотря на различия природы и функций российской и европейских партийных систем, российские партии, как административные, так и гражданские, а также политические НКО активно взаимодействуют с европейскими партиями, стремятся включиться в международные партийные «семьи» и входят во фракции ПАСЕ. Эти формы взаимодействия подаются самими партиями в СМИ как важное достижение.
Форматы этого взаимодействия представляют собой весьма пеструю картину. «Единая Россия» вступила в 2008 г. в Центристский демократический интернаци-
онал (в него входит более 100 партий), ускорению процедуры вступления поспособствовал сам В. Путин. Многие партии, состоящие в этой организации, объединявшей ранее христианско-демократические партии Европы и Латинской Америки, входят в Международный демократический союз (Консервативный интернационал), где наряду с «Вперед Италия» С. Берлускони и «Союзом за народное движение» Н. Саркози в 2001 г. состоял и «Союз правых сил» [14]. «Правое дело» добилось в 2010 г. сохранения этого статуса [15].
«Справедливая Россия» в это же время была принята в Социалистический интернационал — организацию, ставшую преемницей II Интернационала, официально отпраздновавшего 100-летие в 1989 г. В эту организацию входит более 170 социал-демократических, социалистических и рабочих партий из 130 стран. То что членство в международных организациях приносит партиям не только политические дивиденды, но и неприятности, показывает официальное обращение в Социнтерн исключенных из партии активистов из Республики Коми о покупке мест в списке [16]. Для КПРФ это стало поводом для жесткой критики «Справедливой России» с выражением надежды, что ее исключат из этой международной организации.
РОДП «ЯБЛОКО» с 1998 г. в статусе наблюдателя входила в Либеральный интернационал, объединяющий около 60 либеральных партий, а в 2002 г. получила статус полноправного члена. То что международные организации не склонны разбираться в тонкостях российской партийной жизни, показывает наличие статуса официального члена (с 2008 г.) и у незарегистрированного Российского Народно-Демократического союза Михаила Касьянова. И «ЯБЛОКО», и РНДС — полноправные члены Европейской либерально-демократической и реформистской партии (ЕЛДР) (основана в 1993 г.) , действующей в ЕС и включающей либеральные и центристские национальные партии Европы. На 2010 г. ЕЛДР была третьей по величине партией ЕС, имела 74 места в Европейском Парламенте и 8 мест в Европейской комиссии. В то же время в Европейскую партию зеленых входит «Зеленая Россия», существующая с 2006 г. как фракция партии «ЯБЛОКО».
КПРФ, поддерживающая тесные контакты с коммунистическими партиями разных стран, в том числе европейских, не входит в качестве члена ни в одну из известных структур.
Депутаты Государственной Думы и Совета Федерации — члены Парламентской Ассамблеи Совета Европы — также входят во фракции: представители «Единой России» — Европейских демократов, «Справедливой России» — Партии европейских социалистов, КПРФ — группы объединенных европейских левых и ЛДПР — независимых.
Эти формализованные контакты дополняет работа постоянно действующих групп в Госдуме по контакту с различными странами, участие и совместное проведение международных конференций, работа европейских политических фондов в России.
Итак, российские партии и их институциональная основа формировались под влиянием европейских партий, они имеют ряд общих черт с ними и все теснее взаимодействуют с международными и европейскими партийными семьями. Этому движению в европейском направлении, очевидно, не мешает то, что административные партии превращаются исключительно в инструмент самоорганизации правящей элитной группы, реализация интересов которой практически не зависит от воли граждан, а оппозиционные — вытесняются с политического поля и маргинализируются. Можно
предположить, что в ходе неизбежной, с точки зрения, автора политической либерализации российские партии будут еще больше сближаться в идеологии, программатике, и в алгоритмах взаимодействия с партиями европейскими.
Литература
1. Kaz R. A Theorie of Parties and Electoral Systems. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1980.
2. Wende F. (Hrsg.) Lexikon zur Geschichte der Parteien in Europa. Stuttgart, 1981.
3. Michaleva G. (Hg.) Europa und Russland. Annaherungen und Diffirenzen. Ham, 2007.
4. Hale H. Why Not Parties in Russia? Democracy, Federalism and the State. Cambridge, 2006.
5. Merkel W. Die Bedeutung von Parteien im interregionalem Vergleich // Merkel W. Sandschei-der E. (Hrsg.) Systemwechsel 3: Parteien im Transformationprogress. Opladen, 1997.
6. Голосов Г Партийные системы России и стран Восточной Европы. М., 1999.
7. Лапаева В. В. Право и многопартийность в современной России. М., 1999.
8. Заславский С. Е. Политические партии России: проблемы правовой институцонализации. М.: Ин-т права и публичной политики, 2003.
9. Nussberger A. Verfassungsrechtstransfer von West nach Ost // Osteuropa. 2010. N 9.
10. Stykow P. Die Wahl des Wahlsystems // Osteuropa. 2010. N 9.
11. Лейпхарт А. Демократия в многосоставных обществах. М., 1997.
12. Kitschelt H. Formation of the Party Cleavages in Postcommunists Democracies// Party Politics. 1995. N 4.
13. Михалева Г. М. Российские партии в контексте трансформации. М., 2009.
14. Родин И., Цветкова Р. ЕР вышла на международный уровень // Независимая газета. 2008. 4 июля.
15. «Правый» рубеж // Российская газета — Столичный выпуск. 2010. 21 мая.
16. Вологин Е. Экс-эсеры Коми просят СОЦИНТЕРН убрать «Справедливую Россию» из международного левого объединения за продажу мандатов // Информационный портал Республики Коми. 7.03.2011. URL: http://www.komipress.ru/smi/issue.php?id=582273
Статья поступила в редакцию 17 марта 2011 г.
